Братья по разуму, братья по крови
Беспокойная луна рывками освещает густой лес, прячась за проплывающим темным облачным одеялом. Без труда я улавливаю в моей тишине гогот туристов, которые на свою беду остановились в этой роще. Если они ищут смерть, они найдут ее здесь, среди каменной мерзлой земли и худых деревьев. А мы найдем их след на рассвете, на влажной от росы траве. Мы даже не сможем сказать, мужчины это или женщины – от них останется лишь запах страха и следы их безуспешной борьбы. Капли крови, рассыпанные по салатовому покрывалу, расскажут нам очередную историю о компании, что не вернулась из увеселительной поездки.
Хоронить будет нечего. Вот и объясняй их родственникам, что можно заблудиться в этом лесу и никогда не вернуться.
На живца. Я подберусь ближе. И настигну сегодня его – кошмар нашего края, неуловимого оборотня. Он подрал больше людей за последние два года, чем родилось в этом месте.
Пистолетом или ружьем его не возьмешь – пули будут отскакивать от него как мелкие мошки от лобового стекла автомобиля на скоростной трассе. Мое оружие – это арбалет, который мне достался от предыдущего Охотника. Что с ним стало, не спрашивайте, но на его примере я добавил к своей защите высокоэффективную броню, которая только в разработке у силовиков. Название Ратник как нельзя кстати подошло этому костюму, что я даже получил такое прозвище среди Охотников.
С высоты дерева под светом чумазой луны я видел грязь, непросохшую после сезона дождей, на земле. А компания устроилась у трескучего костра, который в два счета обнаружит не только я, но и мой заклятый враг. Я должен тому хотя бы одну жизнь, ту, которую он забрал у меня прошлым летом. Мое внимание было отвлечено алкоголем и красоткой-однодневкой с речного пляжа.
С тех пор как я взял в руки арбалет, я вставал и засыпал с мыслью о том, что я должен найти эту тварь. Я потерял тогда сестру и племянника шестнадцати лет. И мне ненавистна мысль о том, что их драл какой-то зверь в тот момент, когда я вливал пиво в свое ненасытное брюхо.
Семья у костра тихо затянула песню. Незнакомую мне. Луна, словно захотела услышать ее и вся выглянула на маленькую поляну. Девушка с гитарой посмотрела на полную любопытную луну и сказала.
- Нам всем пора спать.
Я не дам им погибнуть по собственной глупости. Они не знают, какая опасность их поджидает.
Костер как маяк в черном море ветвей привлекает всю нечисть. Безрассудная компания, будто всем своим видом кричала «Съешь меня, монстр!». А я здесь один – это мой караул.
Гитарная струна в последний раз издала своё ре и замолкла. Костер затушили. Под светом ручных фонарей все разбрелись по палаткам. Неужели этот вечер закончится спокойно? Я ошибся? Хорошо бы. Я слез с верхушки дерева и присел, облокотившись на ствол. Нельзя позволить себе заснуть в умиротворяющей лесной тишине. Я царапал кончиком стрелы немыслимые знаки, на секунду прикрыв глаза. В следующий момент я их открыл, услыхав шорох прогнившей листвы. Я узнал его. А он летел прямо на лагерь.
Я натянул тетиву привычным движением, моя рука не дрогнула ни секунды, и уже хотел на выдохе отпустить стрелу в намеченное глазом место. Но она была поймана еще у моего лица.
- Не смей! – прошипела девушка, обладательница чарующего голоса, что ранее подпевала своей гитаре.
Я оторопело посмотрел на нее и попытался объяснить:
- Но..!
Но девушка зажала мой рот ладонью.
- Смотри.
Я послушно повернул голову в сторону опушки. Зверь, крадучись, подошел к одной из палаток и прислушался. Неужели она предала своих друзей и специально привела их на поляну? Я знал, что он действует не один!
- Нет, я должен! – воскликнул я, схватил свой арбалет и вытянул вторую стрелу. Оборотень повернул голову в мою сторону и большими прыжками стал приближаться к нам.
- Нет! Не трогай его! – Девушка накинулась на меня, и теперь я безоружный ожидал удара от нее или от зверя. Но его не последовало. Девушка просто откинула оружие в сторону и держала меня за руки, прижав к холодной сырой земле. Визг со стороны опушки больно ранили мое сердце. Я мысленно вернулся в тот день двухлетней давности. Вот как кричали Вика и Мишка. Ты этого не слышал! Ты не помог им! Теперь слушай!
- Смотри, говорят же тебе! – и я в ответ на призыв повернул голову в сторону опушки.
Звук стона, который доносился с поляны, принадлежал волку. Тот пытался освободиться из-под плена огромной сети, но ее волокна были будто из титана, те не рвались, несмотря на нечеловеческую силу. Сеть держали двое молодых парней, а третий ввел какой-то препарат в тело оборотня, что тот спустя некоторое время затих.
Грубая скомканная шерсть впитывалась в зверя, как вода в губку. Его лапы, обездвиженные лекарством, превращались в человеческие конечности. Тело выпрямилось. Голова оборотня постепенно обретала человеческие черты. Вукула. Молодой парень. Такой как я. Совершенно обычный.
Незнакомка отпустила меня, и я подошел ближе, чтобы, наконец, увидеть его лицо. Парни внимательно наблюдали за мной, скрестив руки, и явно были не рады меня видеть здесь.
Побежденный твердокаменной сетью человек совсем не напоминал мне зверя. Но я помнил тот день у речки. И мое спокойствие было видимым, но я уже видел, как убиваю его. Мои руки напряглись как тетива, и я выхватил из-под куртки финский нож. Привычным движением я занес финку над обездвиженным телом. Нет, я хочу посмотреть на него, прежде чем убью.
- Саша?
Его распахнутые глаза налились кровью. Мой брат, мой потерянный брат, Саша, который пропал еще в подростковом возрасте. Кто-то говорил, что встречал его в областном центре живым. Некоторые шептались о страшном проклятии, которое задело всю мужскую половину нашей семьи, чьи предки жили на этой земле сотни лет. Жестокое проклятие, которое гласило о том, что мужчины не доживают до двадцати лет. Они исчезают, пропадают, как будто их и не было. Мой брат пропал в восемнадцать. Племянник в шестнадцать. Я – в свои тридцать два года живу. И не верил в это проклятие. До сегодняшнего дня.
- Это твой брат, - сказала незнакомка, все это время не произнесшая ни слова.
- Он. Убил. Вику. Мишку. Людей из нашей деревни! – процедил я сквозь зубы, снова занося нож над ним.
- Нет, - прошептал Саша, - я спас Мишу! Он такой же. Как я. Охотник. Убил бы его. Но он у этих, – Саша еле ворочал языком. - Вернем их? Помоги мне. Гришка!
Семья? Или правда? Что есть правда в глазах моих и его? У каждого она своя. Не знаю, почему я не стал таким, как они, что во мне нет физических проявлений зверства, во мне нет равнодушия и цинизма. Я родился заново два года назад и теперь не знаю, зачем я преследовал его. Тогда на речке пропало несколько человек. И я считал сына сестры жертвой. Но жертвами стали Вика и те люди, что были рядом с ними в тот день.
- Кто вы? – наконец задал я вопрос, который должен был задать раньше.
- Неравнодушные, - усмехнулся один из парней.
- Мы тоже охотники, только профессионалы. А ты нет, - с вызовом продолжил второй. – Да и к тому же ты – наполовину оборотень! И не смотри так удивленно, а то ты не догадался!
- Виктор прав, мы не знаем тебя и не можем быть уверенными, что ты не станешь… зверем, - подтвердил третий. Непривычно было видеть во всей этой обстановке за его спиной чехол с гитарой.
- Мы бы тебя забрали с собой, но мы не можем, прости, - незнакомка положила руку на мое плечо. Я резко сдернул ее, и она невольно попятилась назад. – Это ради нашей безопасности, - закончила она, отвернувшись.
- Гришка? – позвал меня Саша, брат или обезумевший зверь в обличие человека, я уже не знал, кто он на самом деле. Он уже почти провалился в забытье.
Не знаю почему, но я вернул нож на место. Мне было ненавистно скорченное лицо брата, но еще больше я ненавидел себя за сомнения, которые появились в моей голове.
- Он нам нужен живым, - прервала тишину незнакомка. – И ты тоже, - добавила она.
И она осторожно ввела мне какую-то холодную жидкость в руку. Я смотрел не на нее, а на зверя, который также лежал, как и я, беспомощный. Мне виделся сон. Странный сон, про вукулу. И тут девушка закрыла мне глаза.
***
- Зачем ты позволила ему все услышать?
Шорк-шорк-шорк.
- Он должен знать. Он – охотник. И если все у нас получится, Саша и Миша вернутся домой как обычные люди.
Шорк-шорк.
- Но простит ли он их?
Шорк.
***
Мои глаза привыкали к темноте быстро. Как говорят в наше время: годы упорных тренировок. В моем случае два года прогулок по ночному спящему лесу. Иногда я видел больше, луна позволяла мне разглядеть белые пальцы, сжимавшие арбалет. Днем я спал. И мне нисколько не мешал дневной свет, пробивавшийся сквозь немытые стекла захудалого домика у леса. Я приобрел его, чтобы быть ближе к лесу и слушать тишину. В своей старой квартире я перестал появляться после похорон своей единственной родни.
Солнечные лучи обычно не проникали в темную комнату, единственную в доме, кроме туалета и ванны. А теперь я чувствовал, что солнце обогревало меня со всех сторон. И если раньше я ненавидел это призрачное тепло светила, то сейчас я так соскучился по нему, что невольно протягивал пальцы рук – поймать его неуловимые лучи. Глаза непроизвольно сощурились и я не смог их открыть сразу. Я, наконец, увидел, где нахожусь: я лежал на гуще сырых листьев около своего дома. Я чувствовал, что солнечные лучи на своем теле, под такими хочется обгорать на солнце до болезненной красноты.
- Я не Гриша. Гришка умер в тот день, на поляне. Я – Ратник.
Очевидно в той игре был такой класс персонажей, или ранг. РПГ, короче говоря. Не понятно, кто такие эти «неравнодушные» тоже ратники или нет? Что это за снадобье такое — лекарство против оборотней или так, валерьянка?
Сюжета нет — отрывок чего-то большего, вероятно, нормального, но это лишь догадки. Название рассказу смысла особо не добавляет, так как тема братьев тоже почти не раскрыта. Не понятно, в итоге что. Про текст — много стилистических ошибок. Оценку ставить не буду, не за что.
И вот тут споткнулась: «Без труда я улавливаю в моей тишине» — чего это он тишину-то себе присвоил?
В общем, автору усердной работы над текстами!
С уважением
Придираст, хайпожор и теребонькатель ЧСВ
В. Костромин