Проблема отдельно взятого каравана

- Димитрий, что вы знаете о золоте?

Шнырёк задумался.

- Ну оно жёлтое, тяжёлое. Дорогое. Добывается этой, как её… промывкой шурфов. Применяется в особо тонкой электронике. Кольца из него делают, обручальные. Ещё из него государственный запас состоит.

- А где этот государственный запас хранится?

- Ну… американский в Форт Нокс. Наш… в ГосХране, наверно.

- А где расположен ГосХран?

- Надо узнать? – Шнырёк не любил, когда его экзаменовали на знание малоинтересных деталей. Ему-то что с того золота? Перевезти, что ли, куда-то надо? У фельдъегерской службы, что, тяжеловозные егеря закончились? Всё равно, он-то туда никоим боком. У него малость другая специфика. И другие габариты, на секундочку.

Шеф переложил несколько бумаг из тонкой папки на столе и вздохнул.

- Коринф Семёныч, дома чего случилось? – не то чтобы его так сильно волновали проблемы шефа, но не проявить сочувствие было бы неправильно. С начальством лучше отношения не портить, особенно если начальство хорошее.

Коринф Семёныч устало помассировал глаза и пустил по столу открытую картонную папку.

- Хуже.

Папку Шнырёк поймал, развернул к себе и принялся читать, стоя у края стола. Семёныч давал пояснения, предугадывая место чтения.

Если опустить подробности, то получалась следующая картина: из пункта Мумбаи в пункт Дубаи (шутка, из Абу-Даби, но всё в те же Дубаи) выехал тяжеловооружённый и тяжелогруженый караван, перевозящий стратегический запас золота. Около сорока тонн клейменого золота 999-й пробы. И где-то на двух пятых маршрута замолкают датчики слежения. Все и сразу. Спешно поднятая авиация ничего не обнаруживает. Ни в ближнем радиусе, ни в дальнем.

Усложним задачу – дорога одна, вокруг песчаная пустыня, по которой не пройдут бронированные трейлеры. Но могут пройти трёхосные джипы сопровождения. Но следов в пустыне нет.

Кстати, как нет и информации о клиентах этого каравана. Никто не высказал претензию охранной компании, никто не затребовал страховки груза. Но груз был. И клиенты тоже. А претензий нет. И компания подозрительно тихо чешется.

Странное дело. Загадочное. Как раз по их специфике. И если дело касается внезапных исчезновений, так это уже точно к нему.

- Сегодня полетишь в Эмираты, билет уже заказан. Разузнать, осмотреть, определить. Если это по нашей части, копать дальше. Не по нашей – пусть у Интерпола голова болит. На рожон не лезть, водку не пить, к женщинам не приставать.

- Легенда?

- Турист-экстремал. Оборудование получишь от посольства, я договорился. Комплект стандартный, не запутаешься.

- Разрешите собираться?

- Разговорник не забудь, вдруг пригодится.

Дмитрий вышел из кабинета и задумался. Дурное предчувствие его не отпускало. Но лететь всё-таки было надо, ведь это действительно по его части – внезапно исчезнуть, а потом появиться.

Шнырек. Он удивительно точно подходил своей кличке – маленький, шустрый, белобровый человек с хитроватым прищуром исподлобья, с суровыми бровями и добрыми глазами. Эдакий маленький солдат большой войны, который всегда скрасит свою боевую жизнь маленькими солдатскими радостями.

Свою карьеру он начал во время Второй Чеченской. Тогда его, как и остальную роту малообстрелянной пехтуры, направили на усиление контингента. Роту раскидали по аванпостам – для наращивания количества стволов в ожидании большой операции.

Во время доставки его взвода к месту службы, они попали в засаду. Головной БТР словил в борт гранатомётный выстрел, вышел из боя сам и перегородил дорогу остальным. Солдаты горохом посыпались из машин, пытаясь укрыться за бортами, но безуспешно – боевики сидели по обеим сторонам дороги.

Армейцев грамотно прижали, и преимущественная огневая мощь в виде танка сопровождения была бесполезна, так как не могла задрать свою пушку на нужный угол. Подмога шла, но раньше чем через двадцать минут появиться не могла чисто физически.

Тогда-то и выявилась его странность – в самой гуще боя он… потерялся. И нашёлся только спустя пару часов, уже после того, как ущелье вдоль-поперёк-наискосок обшарили прибывшие десантники, выковыряв духов из всех щелей.

Он вылез из-за придорожного камня, где комфортно спрятаться могла лишь большая ящерица или небольшая крыса. Причём сам объяснить внятно, где он был, и почему так получилось, не смог.

В тот момент это никого особо не заинтересовало. Война – такое состояние, когда в чудеса и мистику верится гораздо легче. Ну скрылся удачно, может, под машиной спрятался. А что отвагу не проявил – не страшно, служба длинная, ещё успеет. Себя для матери сберёг, в панику не впал, в плен не сдался – уже неплохо.

Но когда через месяц на блокпост было совершено нападение, и рядовой Стахин умудрился деться из ограниченного мешками с песком периметра, причём на глазах уже опытных военных, вокруг него начала сформировываться определённая… аура. Жизнь на блокпосте и так не сахар, тем более, когда тебя считают трусом. А ведь ты даже ничего особенного не делаешь, просто испытываешь колоссальное желание спрятаться, сделаться маленьким-маленьким. Меньше пули, меньше снаряда, потому что сейчас ты больше киноэкрана, а жить уж очень хочется.

Здравая доза боязни ещё никому не помешала. Безрассудно храбрые вообще живут не долго. Не имеешь боязни – значит, погибнешь по-глупому. Объяснения были верные, но в отношениях с товарищами по оружию не помогали.

Выручил его развед-майор, пришедший посмотреть на исчезающего салабона. Побеседовав с ним по душам за закрытой дверью, майор загадочно улыбнулся, похлопал вспотевшего от напряжения Стахина, и пошёл договариваться о переводе небоевого рядового к себе в подчинение.

И тут талант Шнырька (прозвище он получил сразу по прибытию в новое расположение) начал приносить пользу. Трудно, знаете ли, поймать курьера и отобрать у него план операции, если он куда-то девается при первой попытке нападения. А уж изловить исчезающего ординарца со сворованной канистрой спирта…

Тут, правда, был нюанс – Шнырьку удавалось раствориться в пространстве, только если ему угрожала непосредственная опасность. То есть пока часовой автомат с предохранителя не снимет и предупредительный выстрел не сделает, исчезнуть ему не удавалось.

Из-за этого порой случались досадные проколы, когда его принимал патруль в самоволке, или нагонял часовой с одним штык-ножом. Или когда боевики решили взять не только приказы, но и говорливого языка. Тут уж Шнырьку пришлось их лихо провоцировать, чтобы схлопотать прикладом по черепу. И исчезнуть на два часа, а потом ещё час выдавливать себя из крохотной щели между валуном и скалой.

Ему грозил трибунал за утерю документов, но поскольку он вовремя об этом доложил и сумел избежать плена, то дело замяли, приказ отменили, а спецура отправилась в рейд по вылавливанию групп диверсантов.

По демобилизации его талант с охотой восприняли в фельдъегерской службе. Слегка подправив ему внешность в сторону незапоминаемости. После чего он входил не в одну группу сопровождения особо ценного груза, а несколько раз уносил на своей небольшой спине секреты государственной важности, всеми правдами и неправдами стремясь из точки А в точку Б.

Наград не имел, интересных чинов тоже – не положены по роду службы. Это в сочетании с нетерпимостью исполнения формальностей (вроде козыряния старшим чинам), в конце концов, привело к скандалу с начальством, после чего его попёрли с сытной должности.

И едва он вышел из магазина с тремя бутылками, намереваясь по такому поводу уйти в запой, в подворотне его уже поджидал Семёныч. Они добрались до ближайшей уютной скамеечки, душевно выпили, качественно закусили, обстоятельно поговорили, со вкусом подрались с милицейским патрулём и скрылись в неизвестном направлении на автобусе.

Так Шнырёк попал в Отдел Нестандартных Ситуаций и очень неплохо там прижился. Его талант избежать неприятностей даже под горным обвалом никак не мешал в тех случаях, когда случалась неведомая ерунда. Которую, естественно, с радостью спихивали на Отдел.

***

Билет был на эконом-класс Аэрофлота, у окна, на полузагруженном рейсе. Недавние запреты на пролёт в пьяном виде избавили рейсы от большинства буйных пассажиров, внешность не провоцировала на общение, поэтому он мог спокойно крутить на экране ноутбука карту предположительного места происшествия и всю имеющуюся на тот момент информацию.

Аналитики долбили как стахановцы, но кроме состава машин в конвое и их примерных характеристик, на этот момент у него ничего не было. Ни расписания полётов военных и специализированных бортов, летавших на выяснение, ни точных координат потери сигнала, только общий квадрат поисков: трасса E75 между пересечениями с Е14 и Е16. Даже точного времени прохождения конвоя – и того не было! Между двенадцатью и пятью ночи.

Прокручивая туда-сюда подробную карту страны, Шнырёк задумался. Безопасность безопасностью, но почему такой обходной путь вглубь страны? Есть прямое шоссе, соединяющее Абу-Даби с Дубаем. Правда, оно проходит рядом с морем, что может облегчить путь отхода. Тогда в обход – перестраховка или была наводка на груз? Крот в фирме? Или караван вообще не должен был доехать до пункта назначения?

С другой стороны, если золото стали перевозить, значит, намечалась крупная незаконная сделка. Где одна или обе стороны пребывают вне закона. Но за что собирались платить, да ещё и золотом?

То, что придётся сесть на наёмные колёса с местным таксистом – очевидно. При таком дефиците неплох любой источник информации. И придётся нанимать его по усиленной ставке и кататься до упора, пока песок не затянул оставшиеся следы. И всё это в режиме дабстепа. Потому что информация – товар скоропортящийся.

Из-за этого в ней так много контрафакта.

Шнырёк откинулся на спинку кресла и постарался урвать максимум спокойного времени до вдумчивой беготни по жаре и сухости.

***

В кафе к нему подошёл типичный отдыхающий: обгорелое пузико под условной футболкой, нагловатая морда обитателя Нижнего Тагила, тощие бледные волосатые ноги в непритязательных сланцах. Впечатление несколько портил увесистый дорогой кожаный чемодан, с его обликом как-то не вязавшийся. Он присел за столик, заказал себе мороженого, они немного поговорили о новостях далёкой Родины, после чего турист расплатился и ушёл, забыв чемодан.

Шнырёк быстро подгрёб его к себе. Ничего запрещённого чемодан не содержал: дозиметр, полевая химлаборатория, металлоискатель и ещё десяток приборов по мелочи. Но если такой комплект тащить через границу – это может привлечь ненужное внимание, а то и вовсе потерять груз на конфискации, а самому отсидеть в каталажке. А в каталажке он сидеть никак не хотел – гауптвахты ему хватило с избытком.

Аналитики уже успели связаться с экстремальными отдыхающими и от его имени договорились, чтобы за скромную сумму его добросили до нужного поселения. На их фоне он смотрелся уже более адекватно со своим вычурным чемоданом – те вообще тащили раскладной шкаф, биотуалет и портативную солнечную батарею.

Народ попался подозрительный и необщительный, поэтому он смог поспать ещё немного, прежде чем его весьма нелюбезно растолкали и выпихнули на главной площади безвестного посёлка, находящегося у начала интересующего его отрезка дороги.

Шнырёк прошёлся по узким улочкам, сопровождаемый подозрительными взглядами, набрёл на базарчик, поприценивался к товарам, со вкусом поторговался за пару килограмм верблюжьего мяса, походу выяснив, где здесь можно снять номер на ночь и где можно нанять машину.

В номер он едва заглянул, убедился, что есть розетка, кровать, стол и кондиционер, заплатил за три дня вперёд наличными, получил ключи и потерял к этому всякий интерес. С машинами и водителями получилось несколько сложнее: Выбирать было не из чего – три машины, четыре человека. Зато все на виду – за столиками в кафешке.

Ахмед-ага был небольшим степенным человеком за сорок. И положение его машины, далеко не самой дорогой и презентабельной, безошибочно выдавало в нём человека весьма авторитетного. Следовательно, знающего местную жизнь. И покажите таксиста, которого нельзя разговорить на втором часу поездки.

Торговались они со вкусом, сбивая цену до разумных пределов, приводя обоснованные и необоснованные доводы, аккуратно огибая личности и цены на кокосы. Пришлось согласиться на полукруглую сумму, которая явно была выше настоящей, но Шнырьку надоело торговаться, пусть даже и себе в ущерб. Конечно, командировочные у него были, но сто долларов суточных – немного, если весь день в такси по булочным разъезжаешь.

Начали они с развязки шоссе, откуда должен был свернуть конвой. Надежда на то, что конвой сопровождала гусеничная техника была, хоть и слабая. И идя по ним, можно кое-что обнаружить. И тут обрисовалась первая проблема: Следы гусениц найти не удалось. Видимо, конвой сопровождала всё-таки колёсная бронетехника. БМП или автострадный танк.

Ахмед-ага подтвердил его предположения – ночью через городок прошёл на приличной скорости караван вооружённых машин. Про типы, марки и вооружение таксист определённо сказать не мог, но подтвердил наличие в караване не менее шести, но не более восьми единиц техники и наличие хотя бы одного танка.

Это никак не облегчало задачу. Шнырёк высказал про себя всё, что он думает про технику не на гусеницах и дал команду ехать до следующей развязки. Вдруг что по дороге нарисуется.

Смотреть было положительно не на что. Пустыня и пустыня, тоскливый пейзаж. Если бы на дорогу смотрело орудие, или была бы оборудована позиция для бойцов с гранатомётами, то здесь бы уже бегала полиция в три ряда. Значит, либо ничего нет, либо оно в глаза не лезет…

Тут машину тряхнуло, Шнырёк прикусил язык, а Ахмед что-то пробормотал по-арабски на тему нерадивой дорожно-ремонтной службы.

- И давно у вас тут дороги неровные?

- Да уже два дня, шайтан их побери! Вконец страх потеряли, два месяца назад новое полотно положили, а уже ямы.

Два дня, два дня… Шнырёк задумался. А потом скомандовал:

- Поворачивай! И медленным шагом назад.

Машина послушно развернулась через двойную сплошную и поползла по левой полосе. Шнырёк внимательно разглядывал дорогу. Через минуту он махнул рукой и машина остановилась.

- Ахмед-ага, странно получается – тряска есть, а ямы нет. Хорошая новая дорога. Останови.

Шнырёк вышел из машины, поставил чемодан на крышку багажника, открыл его и достал портативный металлоискатель. После запуска тот сразу показал мощное залегание металла на небольшой площади. Шнырёк положил его обратно в чемодан и потрогал асфальт. Поскрёб его, посмотрел на палец… а затем решительно достал нож и начал подсовывать его под верхний слой. И на четвереньках пополз назад, ведя лезвие в одной плоскости.

- Ахмед-ага, помогите-ка.

Вдвоём они подцепили и начали приподнимать резиновое покрытие, имитирующее покрытие на двух полосах. Жара уже проплавила и покрытие поддавалось с трудом. Отвернув его на два метра, Шнырёк всмотрелся внимательно в то, что было под ней, после чего осторожно положил покрытие на место и пригладил его. Внимательно записал координаты и передал бумагу водителю:

- Ахмед-ага, когда мы закончим, вы пойдёте в полицию и доложите об этом. Но только когда мы закончим. И я буду вам очень признателен, если вы не станете сообщать об моём участии в этом. Вашу мудрость не должно ничего оттенять.

Лесть достигла цели.

Одна часть загадки была разгадана – караван был найден. Запрессован в дорогу вровень с крышами и покрыт маскировочным покрытием. И само покрытие и то, что было под ним, Шнырёк прихватил в баночки – для анализа на спокойную голову.

То, что золота там нет, он даже не сомневался. Но всё равно проверил область масс-детектором для очистки совести. Золота и благородных металлов прибор унюхал грамм двадцать – в виде украшений в машине Ахмеда. И ещё сколько-то в рассеянном виде. Буквально пару грамм на сотни квадратных метров.

Приборы заняли место в чемоданчике, а люди молча загрузились в машину. Стартовали с пробуксовкой и сразу со второй – видно было, что Ахмеду-ага уже не нравится ни его пассажир, ни сегодняшний день, ни необходимость всё-таки пойти в полицию.

- Ахмед-ага, вспоминайте. Что было неожиданного в ту ночь? Ну, кроме танков с грузовиками. Верблюды не спали, машины шли плотным потоком, странные звуки, вспышки, что?

Водитель призадумался. Видно было, что он изрядно струхнул, но Шнырька он побаивался больше, чем грядущих неприятностей, а потому напрягся и стал вспоминать.

Ночью шоссе перегораживали. Всего на час для срочных дорожных работ. Километрах так в десяти отсюда. Вскоре после прохода каравана. Люфт предполагаемого нападения уменьшился до пятидесяти минут. Пока это не давало ничего.

Странным было другое - в поляризованной зоне застряло только четыре объекта. А должно было быть семь. Два грузовика, два армейских джипа, один броневик и два автострадных танка. Два объекта помельче – наверняка джипы, а те, что покрупнее – грузовики.

Но на въезде в селение – были. Следов боя он так и не обнаружил. Как и следов, ведущих в пустыню.

Ладно, следы – аллах с ними, есть механизмы для маскировки колеи, сам с такими ездил пару раз. Это если они ушли в пустыню. С другой стороны, груз мог быть перегружен на танки и двинуться дальше – тогда грабители были в караване изначально и лишь дожидались момента в пустыне ночью. Крот в охранной фирме? Аллах его знает.

Километров через пять машину слегка повело, и Ахмед закрутил руль, компенсируя неровность дороги.

- Опять дорожная служба плохо отработала?

- Песчаная буря была, сильная. Песок сгребали-сгребали, так и не догребли. Теперь вот водит.

- А чего так узко-то? Должно было как-то шире замести.

Ахмед хитро прищурился и притормозил:

- Опять дорогу резать будете? Смотрите, снаружи уже совсем жарко. Домой ехать надо.

- Вряд ли – Шнырёк мрачно улыбнулся. – Скорее просто прогуляемся. И если вы хотите попасть домой не затемно, вам лучше ко мне присоединиться.

Ахмед попытался было возразить, но под ледяным взглядом профессионального фельдъегеря быстро сник.

- Что искать?

- Всё необычное. Вы возьмёте левую часть от дороги, я возьму правую. Встретимся здесь через час.

Шнырёк тоскливо глянул в белое от жара небо, в дрожащие барханы, выдохнул и решительно десантировался наружу, чтобы лишний раз не жалеть себя. Где-то позади что-то причитал Ахмед, но его мнения никто не спрашивал.

Через час они сидели в машине, дожидаясь, пока Шнырёк домажется восстановительным кремом и можно будет ехать уже домой. Кое-что они нашли – почти затёртую гусеничную колею, большое углубление, постепенно поднимающееся и расширяющееся к дороге, а также кучу резины. Из-за этого Шнырёк пробыл на солнце больше, чем хотел, зато добавил ещё кусочек произошедшего.

Куча была за барханом, уже прижаренная солнцем. Шнырёк попытался разделить её по слоям, но плотная резина не поддавалась. Тогда он обошёл её вокруг, стараясь понять, что это было.

Металлоискатель показал в куче четыре солидных куска металла и с пару десятков мелких. Присмотревшись, Шнырёк заметил типичные дырки калибра 7,62 и 5,56, а взобравшись наверх (ценой ожога ладоней), нашёл и типичный след кумулятивного боеприпаса типа реактивная граната. В это что-то активно стреляли. И ещё это что-то было похоже на… надувной макет машины. И где-то он про такие слышал. С имитацией работающего двигателя, чтобы обманывать врага с тонкой техникой.

На этом поиск улик он решил прекратить. Накопленные сведения стоило систематизировать и сложить из них хоть сколько-то непротиворечивую картинку. И всё-таки помыться.

***

Освежившись с помощью раковины и полотенца (душа в комнате не оказалось), Шнырёк устроился за столом, распотрошил свою дорожную сумку и принялся выкладывать из подручных материалов предположительную ситуацию. Пластинки жвачки изображали собой конвой, а остальные материалы он подкладывал по мере развития событий.

Вначале на шоссе Е75 с Е16 свернул конвой, миновал населённый пункт и двинулся на север (по самой толстой линии фактуры стола поехали пластинки). В какой-то момент куда-то делись все танки (три пластинки уехали на край стола). А остальный конвой продолжил движение без реакции на это дело, будто так и надо. Вывод? Качественная засада.

Сигнал грамотно подправили, а может, и вовсе отсоединили от реальных передатчиков, закрыв тех радиоколпаком. Грамотно заставив сбросить скорость, машины придавили локальным выбросом ЭМИ и, пользуясь беспомощностью техники, сменили экипаж. Нагло, чисто и классически. Машины охраны вместе с бывшим экипажем ушли в пустыню, где и пропали. Облегчённый конвой прибавил скорость, компенсируя разрыв с мнимыми координатами (четыре пластинки поехали дальше).

На их повышенную скорость кто-то и рассчитывал. Конвой на скорости в сто двадцать километров вошёл в ловушку как леденцовая палочка в расплавленную карамель (пластинки накрылись носовым платком).

Когда-то доктор семи наук Зильберманн рассказывал ему о чисто теоретической возможности так поменять взаимное расположение молекул, что твёрдое вещество может оставаться снаружи твёрдым, а внутри напоминать газ или жидкость и быть столь же проницаемой, а затем восстанавливать свои свойства. Но эта перспективная идея социалистического хозяйства так и осталась смелой теорией.

Видимо, кто-то смог довести эту идею до практической реализации в убедительных масштабах. И успешно её использовал, организовав болото прямо посреди дороги. И если обеспечивающую это технику, с машин не заметили, значит, она достаточно компактна и мобильна, чтобы его . Эдакий поляризационный танк. В том, что там была применена именно поляризация, он не сомневался – раскопанное, а затем закопанное дорожное покрытие выглядело бы совсем по-другому (к носовому платку добавилась точилка).

На такой скорости нагруженные грузовики поменять траекторию никак не успевали. Охрана вряд ли что-то успела понять до того, как поляризационное поле отключили, и караван намертво зажало в дорожной основе.

Грузовики вскрыли и добыли содержимое. Вспученное полотно на месте действия поля накрыли временным покрытием (платок разгладили).

Затем были пущены смертники на надувных машинах, имитирующие караван (за платком легли четыре бумажных шарика). Которые и проверили на себе эффективность третьей засады (шарики слетели со стола). А перегруженный груз поехал куда-то ещё (тюбик зубной пасты развернулся в другую сторону).

Он вспомнил, как однажды видел пожарную установку для тушения горящих нефтяных скважин. Самолётная турбина на танковой платформе. На полной мощности способна просто сдуть весь горящий факел, чтобы дать время заткнуть дыру в земле. В принципе, такая штука способна устроить и локальную песчаную бурю. Не самый плохой способ остановить машины, вообще-то.

Ещё такая техника используется на аэродромах для очистки полосы. Хоть так, хоть так, хотя бы пара единиц таких машин в стране найдётся. И найдётся способ легально проложить их маршрут через это место. Но для этого нужны люди с допусками и полномочиями. Скорее всего, военные.

Но в данном случае они просчитались. И их реакция понятна. Они хотели только создать пыльную бурю подручной техникой и под её покровом взять груз. Кто же знал, что из-за вихря в кювет улетит весь фальшивый караван? Возможно, прямо на вооружённую засаду. А это страшно, когда на тебя летит огромный грузовик.

Отсюда и пробоины. Неудивительно, что надуванцев в панике оттащили за ближайший бархан, подожгли и сбежали, слабо заметая следы. Им явно мерещилась подстава с армейской поддержкой (по столу проехалась зубная щётка).

Картина получалась странная, но непротиворечивая. Как на коротком отрезке в десять километров дороги влезло целых три засады, и они друг другу умудрились не помешать? Как один караван влип в три засады, каждая из которых оригинальна по-своему? Там слишком мало места для случайности. Кто-то из организаторов засад явно знал больше остальных и водил за нос других охотников за золотом.

Первые явно об остальных не знали. Иначе бы повернули назад. Вторые точно знали, что караван урезан, а потому идёт на высокой скорости – иначе бы не стали раскладывать своё поле. Вряд ли бы кто-то рискнул таким уникальным оборудованием, если бы у каравана было вооружение для его уверенного поражения. Третьи точно ничего не знали о вторых, иначе бы пропустили надувной караван и дождались настоящего.

И если вторые знали о первых, логично предположить, что они знали и о третьих. Которых, кстати выдаёт их местечковая хитрость. Ну грех лопухов не подставить. Как, возможно, и первых. И пока следствие будет бегать за двумя зайцами, золотая курица уже будет на безопасном удалении.

Вот только это было слишком сложным для простого ограбления. Там явно сидело что-то ещё. Болезненное самолюбие и хвастоство, к примеру.

Тогда в картину спокойно влезали и все три засады и совершенно непрактичный поляризационный танк, надувные макеты и подстава жадного до денег авиационного или нефтеохранного полковника. Как и похищение вполне конкретного золота, а не взлом электронных счетов какого-нибудь банка.

Наличие поляризационного танка его как раз не удивляло. Любая уважающая страна, военная корпорация или конструкторское бюро разрабатывает что-то инновационное и прорывное. Большинство идей гибнет ещё на стадии чертежа, что-то доживает до опытного образца. Его испытывают, находят недостатки и списывают в архив за несвоевременностью. Архив традиционно закрыт на «три эс с конём», поэтому о проекте благополучно забывают. Иногда даже не забрав машину с полигона.

Ещё иногда прототипы просто теряют, забывают или он оказывается настолько секретным, что никто и не подозревает, насколько он секретный и напропалую им пользуются. А потом списывают в утиль, пока не находится чрезмерно любопытный, который докапывается до той простой истины, что это не очередная модификация на популярной платформе, а очень перспективный образец, оставленный на коррозию и расхищение.

А вот дальше всё зависит от пробивности и корыстности этого любопытного. В лучшем случае он попадает в музей, или возвращается в место разработки. Невероятным везунчикам удаётся даже пойти в серию. В худшем – идёт в бесславный разбор и переплавку. Или расхищается и используется в корыстных намерениях.

И его не отследишь, потому что для отслеживания нужно хотя бы подозрение, а все следы к подозрению либо перекрыты секретчиками либо надёжно затоптаны стадами уфологов…

Негромко запиликал ноутбук извещая о важном сообщении. Шнырёк помассировал виски, сходил к раковине и макнулся в неё с головой, чтобы освежиться. Вернулся с мокрой головой и заглянул в почту.

Молодой доктор семи наук Зильберманн прислал результаты анализа взятых образцов, причём был столь любезен, что объяснил их значение простым языком. Например, то, что золото везли вместе с контейнерами с фтором. При несанкционированном вскрытии или жестокой дорожной аварии вместо груды драгоценного металла злоумышленники получили бы тяжёлый газ под недетским давлением и таким убойным действием, который фосгену даже не снился.

В здравом уме никто не рискнёт тронуть такое проклятое золото.

Это объясняло сравнительно небольшую охрану и такой кружной путь. Попади такая прелесть в океан и шейхи будут до-о-олго отплёвываться от всевозможных наездов. Нести миллиардные убытки и миллионные штрафы, не считая затрат на обеззараживания немалого куска океана. Они, конечно, нехорошие, но не полностью идиоты.

Картину ограбления пришлось немного подправить – на месте второй засады должны были стоять цистерны под высокое давление и мощный насос, способный перекачать более сорока тонн газа меньше чем за час.

Тогда, кстати, понятно, почему именно надувные машины поехали дальше. Их быстро уничтожают, потом сбегают и не мешают проезду действительно ценного каравана. И оный спокойно, не привлекая внимания, доходит до развязки и едет куда-то. Скорее всего, на переработку. Потому что хранить такой убойный химикат в своём гараже не станет даже отпетый террорист.

Переработка требует специфического оборудования и отсутствия посторонних глаз. Например, завод, стоящий на отшибе. Желательно химический. И уж точно не эксплуатируемый.

Впрочем, это уже не его работа. Для того и существуют аналитики, чтобы копаться в справочниках, новостях и прочих общедоступных источниках информации. Пусть они этот завод и ищут. Его дело – бегать. А для этого нужно хотя бы иногда спать. Пусть даже с таблетками, помогающими высыпаться за пять часов, но всё же – спать.

Собранные факты в смеси с домыслами и нарисованной схемой, а также запрос на завод пошли своим путём, а он – своим. В постельку баиньки.

***

Утром пришёл документ по его запросу. Был он достаточно короткий – всего три пункта, адреса и краткие справки и состоянии дел вокруг них.

Шнырёк сверился с картой, пересчитал отощавшую наличность, душераздирающе вздохнул (некоторые движения после вчерашнего отдавались болью) и пошёл нанимать ещё одно такси. Потому что Ахмед второй раз с ним бы не поехал точно.

Уже на втором адресе он начал подозревать, где ему не будут рады, а на третьем подозрение переросло в уверенность.

Есть всё-таки разница между закрытым, заброшенным и кажущимся таковым. Первый завод был закрыт, второй и третий такими лишь прикидывались. Второй ненавязчиво курировали крутые местные, органично торчащие из пейзажа.

А вот третий завод изо всех сил выглядел покинутым. Но когда такси проехало мимо него с приоткрытыми окнами, Шнырёк почувствовал на себе неприятный профессиональный взгляд. Взгляд снайпера через прицел на подвижную мишень в ожидании пересечения запретной черты.

Вполне себе знак. Как и увеличившаяся нагрузка на городскую энергосеть.

Подобраться днём к заводу без прикрытия ему бы не удалось. А вот ночью… ночью можно было бы и рискнуть. Кое-каким диверсантским премудростям его всё-таки учили. Во времена бытности фельдъегерём. И некоторое оборудование уже было в чемодане. Оставалось докупить кое-что, добив свой кошелёк и к вечеру уже изучать подходы.

В полной готовности к неприятностям.

***

Плана именно этого завода ему не добыли, но составили примерно возможный план. Пока, в целом и общем, план совпадал. А уж находить бреши в патрулях и контроле периметра – не настолько сложная наука, чтобы не овладеть ей за пару лет.

Вспомогательные цеха он отмёл сразу – слишком уж небрежно часовые их обходили. Да и темно и тихо там было.

А вот в главном цеху свет был, только увидеть его можно было, только вплотную – окна предусмотрительно замазали изнутри краской. И надёжно перекрыли наземные и приподнятые подходы и переходы.

Настолько надёжно, что ему потребовалось полчаса, чтобы найти и проползти внутрь по техническим каналам. Их как раз перекрыли ровно настолько, чтобы по ним не забрели случайные личности.

А он не случайная личность. Он целенаправленная любопытная трудноуловимая неприятность. Которая проникнет, наблюдёт нужное, и поедет, наконец, домой. Где вдосталь выспится. Он был уже по горло сыт пустынями, засадами, золотым и алчными людьми. Где это видано – драть двести долларов за комплект песчаного камуфляжа, причём не самого нового!

Бесшумно обойдя пару сигнальных ракет и прижавшегося к стене часового, Шнырёк поднялся на технический этаж, откуда открывался очень неплохой вид на деятельность в цеху. И часового тут не было – видно, весь наличный состав патрулировал периметр.

Внизу неторопливо суетились люди в костюмах высшей химической защиты. Посередине помещения стоял мутный колпак, под которым угадывалось что-то металлическое.

К колпаку вела наспех сооружённая труба, на середине разбавленная какой-то установкой – видимо, насосом. Упиралась вся конструкция в автоцистерну, невесть как затащенная внутрь.

Внизу что-то закричали, замигала красная лампа. Двое химиков завозились с насосом. Смесь неприятных промышленных звуков наполнила помещение, а пять человек выстроились вдоль трубы, медленно проглаживая её руками. Один из них остановился, достал из сумки на бедре какую-то лепёшку и залепил шов между секциями трубы.

Шнырёк вспомнил, что газ весьма агрессивен и посочувствовал трубе.

Минут пять ничего особенного не происходило – насос качал, пара начальников смотрела на приборы, остальные страховали трубу. Потом один из начальников дал отмашку, и гул потерял часть своих частот. Ещё через пару минут гул затих совсем, и колпак начал медленно подниматься. Когда он оторвался от поверхности, хлопок заставил звякнуть стёкла – под колпаком был вакуум.

Под ним оказалась статуя. Небольшая, метра два с половиной - три. Золотая, покрытая тонкой сеткой. За колпаком оказалась ещё одна насосная установка, с двумя подсоединёнными мощными баллонами. Человек шесть принялись их отсоединять, откатывать их в сторону и подсоединять на их место пустые.

Двое принялись высвобождать сетку, подогревая нанесённый на них слой золота ручными горелками, а затем разравнивая размеченную поверхность чем-то вроде скребков и щёток.

Статуя кого-то мучительно напоминала, но он никак не мог вспомнить – кого.

Насколько он понимал, тут происходила реакция разложения самого дорогого газа обратно на составные части. Газ загонялся под герметичный колпак и гонялся там по кругу, пока всё золото не осаждалось на каталитической сетке, после чего фтор закачивался в баллоны. Затем перезарядка, высвобождение катализатора и рихтование статуи. Затем цикл повторялся.

Если оценивать навскидку, то почти всё золото уже было осаждено на статуе. Ещё пара циклов и извлечение золота будет завершено. И он решил досмотреть всё до конца.

За два часа прошло ещё шесть циклов. У Шнырька уже начали затекать руки, но он хотел досмотреть действие до конца. На седьмом цикле вместо закачки новой порции, химики взялись за разбор оборудования и общую приборку помещения. Те двое, что работали с каталитической сеткой, принялись наводить лоск на статуе.

Через полчаса суета достигла апогея. Бегать в костюме высшей защиты очень неудобно, но они это делали, стремясь уложиться в какой-то срок. Словно ждали чего-то очень важного.

Шнырёк отодвинулся от окна, чтобы размять тело и чуть не пропустил кульминацию, когда суматоха стихла и в цех зашла небольшая делегация. В середине её шёл невысокий человек с какой-то нарочито нелепой причёской. При виде его все присутствующие встали по стойке «сверхсмирно». Взойдя на заранее установленное возвышение, он встал напротив статуи и низко-низко ей поклонился. Немного повернул назад и дал какую-то команду. Ему поднесли блюдо с дарами. Приняв его, он подождал, пока все построятся полукругом позади него и церемонно склонившись, понёс блюдо статуе.

Поставив блюдо у ног статуи, он достал пять ароматических палочек и, выстроив их звездой вокруг блюда, зажёг. После чего с трудом распрямился и торжественно пошёл обратно.

При подъёме на возвышение, он на секунду повернул голову и Шнырёк понял, что статуя имеет с ним портретное сходство. А потом и вспомнил, где он это сходство видел.

На свете не так уж много «невыездных» лидеров, которых не рады видеть в любой стране мира. Но второго такого пухлого и неадекватного, любящего подёргать мир за нервы угрозой начала Третьей Мировой больше не было.

Но вот что началось дальше, заклинило левую бровь Шнырька в верхнем положении. Диктатор осторожно встал на колени и принялся бить поклоны статуе, что-то при этом торжественно бормоча. Свита и так стояла по стойке смирно, а теперь, кажется, перестала дышать, чтобы не мешать своему лидеру.

Глядя на пухлого азиатского тигра, отбивающего поклоны перед статуей самого себя, Шнырёк начал пониматься, почему именно здесь, именно так и именно это происходит.

Это страны входящие в первую двадцатку экономик могут позволить себе нецелево растратить несколько миллиардов и не беспокиться об этом. Когда же ты чуть не самое бедное государство из всех, поневоле начнёшь искать способы быстро подзаработать. Особенно если ты на ножах с сильными мира сего.

Зато у тебя есть очень своеобразный танк. Настолько своеобразный, что он даже не твой – достался по наследству от великой империи. А может, изобрели свои безумные учёные в политическом угаре. Это не так важно.

Важно то, что производить его тебе не по карману. И радикально он твою армию не изменит. Зато он может заинтересовать тех, у кого есть деньги на специфичную технику. И кто тебе не настолько враг, чтобы с ним нельзя было иметь бизнес.

К примеру, те же арабы. Если уж они смогли выплатить девятизначную сумму за второстепенных членов королевской семьи, которую на охоте повязали террористы, то уникальный танк им точно по карману.

Но зачем арабам поляризационный танк? Возможно, для дворцовых интриг и чистого устранения конкурентов. Может, как предмет торга с самыми исключительными звёздно-полосатыми. Может, для лошадиных скачек. Почему это тебя должно волновать? Пусть покупают и делают с ним что хотят. Хоть красят в сиреневый и сталкивают с обрыва.

Но вечером деньги – утром танк.

Прелесть в том, что сделка совершенно незаконна. А значит, в случае чего, кинутая сторона ни к каким высшим инстанциям не обратится – некуда. Поэтому обе стороны весьма предупредительны и делают друг другу одолжения. Например, приоткрывают границу для отряда с начальником и танком. И испытывают его где-то в пустыне. И заключают сделку: вес на вес. Вполне в духе восточных традиций.

Как и в их духе кинуть партнёра, взяв и товар и деньги, а вину свалить на кого-нибудь ещё. И провернуть всё это силами того же экспедиционного отряда. И помощи сторонних специалистов, которым пообещать долю куша, а после работы – кинуть. И свалить всё на жадного полковника нефтеохранных сил, у которого есть мощная машина, которая сдует все следы, ведущие не в том направлении.

Самое забавное, что даже получив доказательства причастности азиатского тигра к грабежу, арабы ему всё равно ничего не сделают. Страна бедная, но в десятку самых зубовооружённых входит. А арабы – нет. И с боевым духом у них тоже напряжёнка. Не рискнут лезть на рожон. И, скорее всего, утрутся и замнут для ясности.

А танк можно ещё кому-нибудь попробовать загнать. На тех же условиях.

Единственное, чего боятся обе стороны – это огласки. Тигра это приложит по карману (репутация у него и так мочёная), а вот другой стороне может влететь по самое не балуй. От всей мировой общественности. Чистой воды политическое харакири.

И самое забавное, что у Шнырька есть инструмент для этого харакири. Вопилка – специфическое устройство, которое разработали специально для него. Даёт ярчайшую вспышку, звуковой удар и ещё секунд десять после этого орёт дурноматом с координатами на большинстве волн с отчаянной мощью, пробивающейся сквозь помехи. Его очень легко запеленговать – как раз для того, чтобы легче было искать и спасать.

Так что когда лестница негромко загудела от поступи военных ботинок, и над полом проступила голова часового с автоматом наперевес, вопилка уже шлёпнулась на пол. Щелчок предохранителя, разгорающаяся вспышка… и он спрятался.

А ловят пухлого азиатского тигра пусть другие. Это не его задача – обезвреживать людей на последней стадии комплексов власти и нарциссизма. Особенно с оружием массового поражения под мышкой.