Силикус

Стольмган – Небесный Предел, Царство Бурь и пристанище северных богов, – дрожал до основания. Дрожали красивейшие дворцы, дрожали великолепные сады, дрожали стены, башни и фасады, дрожали даже облака, на которых всё это великолепие и зиждилось.

– Где он?! – ревел Дарон, что ужаленный под хвост медведь. – Приведите мне мальчишку! Немедленно!

Верховный бог Грома и Молний и Царь Стольмгана, был рассержен не на шутку. Он давно обещал разнести Царство Бурь по облачку, если младший внук не перестанет паясничать. Сегодня, видимо, угроза Всевышнего наконец-то исполнится.

– Но, дед! – воздел руки его старший внук Лотар. – Я уверен, что Силикус тут ни при чём.

Из глаз громовержца брызнули молнии, расколов одну из колонн зала на части.

– Ты! – прорычал он. – Увалень! Не смей покрывать своего брата!

Лотар Вестник Бури, черноволосый и огромный, как скала, бог грозовых туч отступил, опасаясь попасть под горячую руку.

– Вы оба такие же бесполезные создания, как и ваш дурень-отец! – грохотал Дарон. – Не боги, а позорище! И надо было вашей матери понести от сладкоголосого скальда, такого же дуралея, как и его сыновья. И кого она мне породила? Двух недобогов! Приведи брата, сейчас же!

Лотар, залившись краской, подобострастно опустил голову и шмыгнул божественным носом.

– Ну попадись мне, Силикус, – пробубнил он под нос. – Если это действительно ты стащил дедов годендаг, я сам из тебя жизнь вытрясу…

***

Силикус проснулся внезапно, от тряски, лежал долго. С хрустом потянулся, сладко зевнул и посмотрел на златокудрую красавицу с крыльями за спиной, что тихо сопела рядом, под шкурой. Арэя, богиня войны, очаровательная красавица и повелительница крылатых воительниц, не раз прощала Силикусу вольнодумный характер и падала в его объятия, сражённая неведомыми чарами, которыми обладал бог тени и плутовства.

Силикус выскользнул из-под шкуры, беззвучно одел своё жилистое тело в тёмные одежды и покинул помещение. Вскоре он понял, что происходит. Дед на пике ярости, шутка удалась на славу! Силикус пошёл в сторону Дворца и его длинные волосы пепельного оттенка развевались на ветру, а красивое и худое лицо с высокими скулами сверкало белозубой улыбкой.

Вскоре он впорхнул в Зал Небес и, не обращая внимания на грозный взгляд брата, склонился перед троном, припав на одно колено. Наконец Дарон его заметил. Потолок тут же заполнился огромными и чёрными, как дно морское, тучами.

– Силикус! Где годендаг?

– Который именно, дедушка? – смиренно произнёс плут.

Тучи над головой заискрились синими молниями.

– Мой годендаг, – прорычал Дарон, дыша гневом. – Асагрун. Он у меня один.

– А он пропал?

Четыре молнии, одновременно громыхнув, раскрошили вокруг Силикуса плитку. Плут даже не дёрнулся.

– Пропал, – рыкнул дед. – Ищем вот. Нигде найти не можем…

– Правда? А вы смотрели за Троном?

Царь Богов посуровел и не выпуская Силикуса из виду, медленно поднялся, шагнул вбок и сунул руку за трон. Мрачность сменилась секундным удивлением. А на смену пришла холодная, как северные моря, ярость.

– Я не знаю, как ты это делаешь, – очень тихо сказал Дарон, вытаскивая из-за трона своё излюбленное копье, породившее все грозы и молнии на свете, – но, клянусь своим первым именем, ты перешёл все границы.

– Почему ты злишься? Разве ты не нашёл свой годендаг?

Дарон молчал, испепеляя наглеца взглядом. По лицу Силикуса расползлась плотоядная ухмылочка.

– Не надо злиться, любимый дедушка. Это не хорошо, это не наш метод.

Воздух в зале затрещал от напряжения, тут и там рождались набухающие силой искорки, запахло дождём, меж колон загулял нарастающий ветер. Лотар, огромный и могучий, сжался, опасаясь худшего.

– Не злись, дедушка, – хихикнул Силикус. – Подумаешь, забыл, куда игрушку подевал. Помни, что мы всегда рядом – готовы помочь и поддержать. И не беда, что память уже подводит на старости лет. Ты ведь Демиург, старее тебя только Хаос. А как учила матушка – старикам надо помогать! Особенно, когда они из-за возраста ничего не видят дальше своих бород…

Повисла тугая тишина. Лотар развернулся и что есть сил бросился бежать. За спиной с зубодробительным грохотом взорвались небеса и весь зал накрыло бирюзовой вспышкой.

***

– Что будешь делать?

– Не знаю.

– Ты хоть понимаешь, что натворил?

– Вполне.

– И что?

Силикус с улыбкой взглянул на брата и рассмеявшись, ответил:

– Я в порядке, не переживай.

– В порядке он! – рыкнул Лотар. – Прямо так и сказал: «Изгоняю тебя?»

– Вроде того.

Они сидели на окраине Стольмгана. Силикус, сев на самом краю и свесив ноги, наблюдал за тем, как внизу проплывают пушистые облака.

– Силикус! Ты понимаешь, чем обернулась эта шуточка?

– Временным изгнанием, – пожал плечами плут.

– А если не временным? – взъярился Лотар, глядя на брата, беспечно ходящего на руках. – Что если пожизненным?!

– Тогда мои дела плохи.

– Что он сказал, Силикус? Дал хоть шанс очиститься в его глазах?

– Он сказал, что мне надо доказать своё божественное начало и совершить Семь Великих Подвигов. А доселе путь в Стольмган для меня будет заказан.

– Так и чего ты ждёшь?

– Лётной погоды.

– Какой еще лётной погоды? Ты что, птица?! У тебя даже крыльев нет!

– Лучше, братец. Я мечтатель! А мечтателю, чтобы летать, крылья не нужны. Но пора прощаться, – посерьезнел Силикус. – Отправляюсь.

– Куда?

– В мир жизни и приключений, а не скучной и бессмертной бренности.

– Это где еще такой находится? – с недоверием буркнул Лотар.

– Внизу, глупенький. На земле.

– Тебя туда дед послал?!

– Нет. Я сам так решил.

– Но, почему к смертным? Их Предел не для богов! Тебе что, не хватает мест родных, небожительских? Вон, среди облаков и выше, сколько еще уровней находится! А внизу наша сила иссякает, ты можешь погибнуть! Что ты хочешь отыскать там, брат мой?

– Ответы, которых не найти здесь, в небесах. Ответы на вопросы – Кто я? Зачем я? Для чего я?

– Какие странные вопросы, – пробормотал удивлённо Лотар. – В смысле кто ты? Ты – Силикус!

– Прощай братец. Не ломай голову, я всё решил.

Братья крепко обнялись, похлопали друг друга по спинам.

– Ты давай там, братишка, не затягивай, – наконец улыбнулся Лотар. – Раз, два и обернулся. Хорошо?

– Договорились! – хихикнул Силикус и остановившись у края обрыва, показал скрещенные пальцы. – Прощай, любимый брат! Увидимся, когда увидимся.

***

Первые годы Силикус осторожничал, не решался браться за подвиги в мире смертных, не познав суть жизни его обитателей: он побывал на юге, затем отправился на восток, посетил дикий запад и под конец отправился на север. Там, в землях Семирии, от величайших мудрецов он прознал о Мече Грома, именуемом Тондардуном, который по древним легендам, приведёт северные народы к единому владыке и положит конец вражде и распрям.

Меч Грома находился в руках семиглавого великана Толатара, который хоть и не был богом, но по силе превосходил многих. Жил Толатар на высокой горе Ногд.

Три дня и три ночи лез Силикус по крутому склону, пока наконец не оказался наверху, среди снегов, камней и солнца. Единственная тропа привела его к зеву огромной пещеры, в которой могла бы поместиться целая крепость. У входа, сидел великан Толатар. Силикус, по сравнению с ним, выглядел, что мышка перед слоном. Великан был гол, не считая набедренной повязки. Все семь лысых голов с конскими хвостами на затылках, одновременно повернулись к незваному гостю. Круглые лица с тонкими, свисающими вдоль рта, усами, пухлыми губами, мясистыми носами и узкими, чёрными глазами.

– И кто к нам пожаловал? – пробасил он хриплым, утробным голосом. – Сам есть Силикус!

– Привет и тебе, Семиглавый Владыка Гор! Рад видеть, что, несмотря на заверения молвы, ты всё еще пребываешь в здравом уме.

– Это кто там что о нас балакает? – взвизгнула высоким голосом другая голова. – Имена! Мы требуем имён!

– Мы им кишки выпустим, – прогрохотала третья, самая угрюмая. – А потом съедим…

– Цыц! – рыкнула центральная. – С богами я говорю, а вы молчите. Усекли?

– А кто это тебя тут главным назначил? – скривила губы четвёртая, противная. – Ты нам не указ!

– Я, быть может, и не указ, – фыркнула центральная. – Но рукам-то нашим точно голова! Так что захлопнули пасти, не то оторву вас всех за ненадобностью.

Головы покорно замолчали. Силикус во время перебранки изучал окрестности, но Тондардун пока не видел. Толатар, а точнее, первая голова, ощерилась в кривозубой ухмылке.

– Что, Гуляющий Среди Звёзд, небось наш великий Меч Грома ищешь?

– Если быть честным, то да, – кивнул бог. – Меня заслал дед мой царственный, с тобой речь держать. Дело в том, что его некогда любимый годендаг Асагрун потерялся! Дарон теперь в трауре, ходит по Дворцу, хнычет, лбом стенки собирает, да причитает о любимой палочке. А тут раз, и вспомнил о тебе, решил прознать, не желаешь ли ты обмен совершить?

– Какой обмен?

– Простой обмен. Ты нам – Тондардун, а мы тебе в ответ тоже что-нибудь дадим.

– Что-нибудь, это что? – прищурилась самая левая голова.

– А чего вы хотите?

Головы переглянулись, наморщили лбы. Вторая справа уж было открыла рот, но неожиданно её боднула соседка, прям в нос. Ярко-красная кровь хлынула из носопырок. Центральная голова повернулась к Силикусу.

– Мы желаем царствовать над Стольмганом.

– Боюсь, что даже если я уговорю деда отдать тебе Трон, то, как только ты на него сядешь, так сразу же и сгоришь. Тут ведь надо быть Демиургом, а ты, к сожалению, не дотягиваешь даже до бога.

– Мы тебе сейчас покажем, куда мы там не дотягиваем! – рявкнула самая злая голова, вторая слева. – Сейчас как до тебя дотянемся, сожмём в кулаке, и мокрого места не останется, сморчок несчастный!

– Цыц! – опять рявкнула центральная. – Он прав! Надо подумать, чего мы еще хотим…

Великан поднялся, вошёл в пещеру и все семь голов, подтянув шеи друг к другу, начали совещаться. Наконец Толатар вернулся, и все четырнадцать глаз, с хитростью, воззрились на бога.

– Мы выбрали, – промолвила первая. – Хотим твою Тень!

– Что? – Силикус посмотрел на чёрную фигуру под ногами. – Зачем? Какой от неё прок?

– Хитришь, плут, – оскалилась самая правая голова. – Знаешь, какой!

– Ты, благодаря своей тени, в кого угодно обратиться сможешь, – кивнула её соседка. – Хоть в муху, хоть в деда своего!

– Ну что ж, – ответил Силикус после раздумья. – Тень, так Тень. Только вот я хочу увидеть Тондардун.

Головы снова переглянулись, заворчали, наконец скрылись в пещере и вернулись с громадным мечом – размером с вековой дуб, а то и больше. Широкое лезвие, не смотря на тысячелетний возраст, блистало на солнце новизной и прекрасной заточкой; вдоль дола бегали голубые, плюющееся искрами, разряды; на гарде клубились тёмные, кучевые, облака. От меча разило такой громадной мощью, что аж зубы сводило, как после глотка ледяной родниковой воды.

– Ну что, небожитель, насмотрелся? – хмыкнула центральная голова. – Давай сюда свою Тень!

– Не так быстро. А откуда мне знать, что меч – настоящий?

– Совсем одурел? Он же один такой на свете!

– Ну да, один. А вдруг это не он? Вдруг просто похож? Что-ж я тогда – выменяю свою настоящую Тень на Лже-Тондардун?

– Сейчас еще слово ляпнешь и будешь менять её на свою жизнь! – заверещала самая злая голова.

– Какие тебе нужны доказательства? – спросила центральная.

– Пускай моя Тень его лизнет, – произнёс Силикус. – Она в таких вещах хорошо разбирается.

Головы снова нахмурились, обдумали всё и не найдя подвоха, положили меч на землю. Силикус сел на корточки, протянул руку к земле. Тень под ногами, на мгновенье покрылась рябью, и теневая рука ухватила руку бога. Силикус дёрнул, Тень вылезла наружу и встала рядом – точная копия хозяина, только черна и непроглядна, как безлунная ночь. Пружинистой походкой Тень подошла к мечу, что букашка к дереву, встала рядом и аккуратно тыкнула его теневым пальцем. Затем подпрыгнула на радостях, жадно накинулась на Тондардун, и накрыла его собой. У шести из семи голов отвисли челюсти. Седьмая гневно жевала длинный ус.

– Это что такое? – рявкнула центральная. – Это как так? Пущай слезает, немедля!

– Боюсь, увы, уже никак, – горестно развёл руками Силикус. – Он ей понравился. Теперь не отдаст. Видимо, действительно Тондардун.

– Ах, так значит?! Опять твои выходки, плут? Значит мы заберем и Меч, и Тень!

– Не так быстро, дружище, – хихикнул Силикус. – Тень никуда не пойдёт, пока я её не отпущу. Таковы законы.

– Тогда пускай слезет с меча, и катись вместе с ней, к Хйодису!

– Тень не слушается. Она своевольная.

– Дурачишь нас, Силикус? Сейчас же прихлопнем, как козявку, не посмотрим что бог!

– Не будем ссориться. Я сам остаюсь в проигрыше, без Тени и без Меча. Потому, предлагаю поступить честно, по совести.

– По совести? – буркнула центральная голова. – С тобой-то?

– Раз все так вышло, давай по старинке сыграем в игру. Я задаю загадку, и ты задаёшь свою. У кого ответ будет лучше – тот забирает всё.

Силикус выжидающе смотрел на Толатара, пока тот менялся в цвете, как листья на деревьях осенью – от зелёных, к жёлтым и красным.

– Так не пойдёт, плут, – наконец тихо выдохнула центральная голова. – Мы не будем играть.

– Но, почему же? – удивился Силикус. – Всё будет честно!

– У плутов не бывает честно, – рыкнул великан, взбесившись, – убирайся с нашей горы! И забирай свою дрянную Тень! Чтобы больше мы вас здесь не видели. Иначе зашибём.

То, каким тоном он это произнёс, убедило Силикуса, что шутки кончились. Он едва заметно шевельнул пальцем и Тень, тут же соскользнув с меча, метнулась ему под ноги.

Толатар поднял меч, закинул его на плечо и развернувшись, бросил:

– Уходи и не возвращайся.

– Как скажешь.

Силикус пошёл в другую сторону, не оглядываясь. Толатар ещё долго провожал его злобным взглядом из темноты пещеры, совершенно не замечая оставшийся на земле клочок тени.

***

Той же самой ночью семиглавому великану Толатару приснился дивный сон. В том сне, к нему в пещеру заглянула высокая фигура о семи головах. Её мускулы были крепки, как камень, шеи в обхвате – что вековые дубы, а в плечах она даже превосходила самого Владыку Гор. Фигурой оказалась безымянная великанша, которая поразила Толатара в самое сердце. Великанша, распалив великана, довела его до состояния полной покорности и раболепия, а затем попросила взамен какую-то вещь, Толатар согласился отдать и даже сам не запомнил, какую именно. И когда наконец всё произошло, великан осознал, что минувшие тысячелетия он не жил, а вёл лишь серое и бренное существование – настолько ему было хорошо и безмятежно. Два семиглавых исполина слились в единое, четырнадцатиглавое целое, состоящее лишь из дикой любви, звериной страсти, поросячьей нежности и слоновьей радости. А потом они уснули в объятиях друг друга и это было прекрасно.

***

Силикус уже спустился к основанию горы, когда чертовка, наконец его догнала. За спиной у Тени болтался Меч Бурь – Тондардун.

– Долго хомутала здоровяка?

Копия без черт лениво отмахнулась.

– Надеюсь, тебе понравилось?

Тень повертела кистью, мол, ни так, ни сяк. Изобразила рукой круг в области живота, и сделала вид, что баюкает на руках малютку.

– Вот даже как? Поздравляю! Папашке будешь сообщать, когда придёт время?

Тень пожала плечами.

– Что-ж, вот и первый подвиг позади. – Силикус оценивающе взглянул на меч и протянул руку. – Ладно, плутовка, поигралась и хватит. Отдавай Тондардун.

Тень покорно протянула меч хозяину.

– Благодарен я тебе. А теперь, будь добра, займи своё место.

Тень понуро свесив голову изобразила, будто вздыхает и ударившись о землю, шмыгнула под ноги Силикусу, который уже размышлял над следующим подвигом.

***

Силикус и Огимон прогуливались по широким пещерам Подгорных Пределов. С высокого бугристого потолка свисали сталактиты, воздух был спёртым и жарким, пахло огнём, углём, железом. Со всех сторон звучал мелодичный перестук молотков, звон наковален, дув мехов, потрескивание раздуваемых в печах углей и шипение опускаемых в воду заготовок. В полутьме, подсвеченной багровым светом горнил, беспокойно работали, копошились и сновали туда-сюда, низкорослые бородатые фигурки – рабы Верховного Титана, что испокон веков правил в Подгорных Пределах. Сам правитель, высокий, грузный, широкоплечий и важный, лениво и неспешно переваливался с ноги на ногу, проводя Силикуса по своим владениям.

– Ну, плут, поведай уж, раз пришёл, – лениво протянул глубоким голосом титан. – Почто явился?

– Дед мой великовозрастный послал. Захотелось ему прознать, как ты поживаешь.

– Не жалуюсь.

– Так и передам.

– Добро, добро, – пробасил Огимон и Силикус в очередной раз приметил заинтересованный взгляд титана на своей спине.

– А твои слуги, чем занимаются?

– Оружие куют. Лучшими творениями я пополняю свою вечную коллекцию, а остальное пускаю по миру.

– Вот как? – удивился Силикус. – Настолько ли они искусны?

– Не пройдёт и пары тысячелетий, как все Пределы признают их мастерство и приползут ко мне просить о милости. Ну а вы там в Верхних Пределах, чем богаты?

– Мы тоже судьбой не обижены.

Бог медленно извлёк Меч Бурь из ножен и подождал, пока бирюзовые искры, пробежавшие по клинку, не разгонят застоявшийся в округе мрак.

– Хм, хм, – подбоченился Огимон. – Откуда он у тебя, плут?

– Да, пока до твоих Красных Гор добирался, заглянул на пряники к Толатару.

– Не самое лучшее знакомство.

– И не самое умное! – хохотнул бог. – Представь себе – проиграл великий Тондардун мне в карты! Это же каким надо быть дуралеем, чтобы ставить на кон такую ценность?

– Верно, верно.

– Вот, думаю, что теперь с ним делать, – лениво протянул Силикус, небрежно опираясь на воткнутый в землю меч.

–А, насколько ты уже породнился с этой безделицей?

– Да хоть сейчас бы выкинул!

– А не хотел бы ты его на что-нибудь обменять? – елейно спросил Огимон.

– Обменять? Хм… Отдашь мне своих рабов?

– Что, всех?! – выпучил глаза титан.

– Ну зачем сразу всех? Можешь оставить себе одного!

– Нет, плут, так не пойдёт, – надул губы Огимон. – Меч Бурь – вещица, конечно, редкая, но всех моих рабов он явно не стоит. Может тебя интересует что-то другое?

– Я бог азартный. Потому могу предложить тебе пари.

– Что за пари?

– Ты тут бахвалился, мол, рабы твои самые искусные из всех искусных в мире? А мне вот кажется, что брешешь ты, милый мой титан. Они мастеровиты, спору нет, но до оружейников Воластуса им далеко!

– Что-о-о?! – возмутился Огимон. – А ну давай, сядем поиграем в карты, и я тебе покажу, за кем из нас правда!

– Пускай лучше твои рабы докажут, что их создатель не бросается словами. Докажут сами, без твоей помощи!

– И как это сделать?

– Пускай выкуют для меня оружие! Скажем… молот! И мы сравним твой молот и мой меч. За кем будет правда – тот оба оружия и заберёт.

Огимон думал долго, рассудительно, наконец махнул рукой.

– Хйодис с тобой, Силикус. Твоя взяла. Выкуют они тебе такой молот, что даже дед твой царственный, прибежит просить его у меня!

– Посмотрим, – сверкнул жемчужной улыбкой бог плутовства. – Посмотрим…

***

Не прошло и десяти лет, как рабы выковали лучезарный молот на длинной рукояти, сверкающий мягким янтарным светом рун, вырезанных на заговорённом сплаве, вдоль бойка. И нарекли его Цурвлагом – Крушителем Гор.

– Ну, что скажешь, плут? – горделиво поинтересовался Огимон. – Достойна работа?

– Это нам покажет испытание, – улыбнулся Силикус. – Раз твой молот поименован Крушителем Гор, так и будем проверять его на право носить столь гордое имя! Согласен?

– Разрушить пару гор? Я это могу и без молота!

– Нисколько в том не сомневаюсь, но все же давай проверим его на деле. Условия будут таковы: я указываю тебе на Гору – ты её разрушаешь. Одолеешь три горы – Тондардун твой. Но если не порушишь хотя бы одну, – забираю Цурвлаг себе.

– Почитай, Меч Бурь уже мой! – басовито расхохотался Огимон.

Уже на поверхности, бог и титан перенеслись к месту для выяснения спора и первой горой Силикус выбрал Пик Талато – одну из самых древних гор севера. Подойдя к ней и залихватски перебросив молот из руки в руку, Огимон вскинул Цурвлаг над головой, размахнулся и обрушил страшный удар на подножье горы. Руны молота на мгновенье вспыхнули янтарём, из-под бойка сыпануло мириадами искр, а землю вокруг горы сотрясло до основания. Пик, в одночасье, обрушился и распался на множество больших и малых осколков.

– Я жажду видеть восхищение безмерное в очах твоих, друг мой плут.

– Обязательно, друг мой титан, – мягко улыбаясь отозвался Силикус. – Как только ты разрушишь ещё две горы.

Следующей жертвой спора Силикус избрал гору Калогиран – она, являлась самой высокой горой севера. Огимон расправился с ней еще искуснее и быстрее, чем с первой – даже не взмок!

– Уверен, что хочешь ждать до конца? – бросил титан, пока они двигались к последней цели. – Смотри, успеем еще попировать за мою победу, если согласишься сдаться.

Третья гора звалась Рагоспайн. Была она и не самой высокой, и не самой красивой, однако Силикус, решил избрать именно её. Огимон, почти не замахиваясь, обрушил страшный удар на гору, и какого-же было его удивление, когда он увидел, что Рагоспайн устояла! Поплевав на ладони, титан перехватил Цурвлаг двумя руками, широко размахнулся и уже с силой вмазал по странной горе. Земля у основания раскололась на две части, образовав ущелье, в котором пропали все близлежащие леса, но Рагоспайн даже не покачнулась!

– Ничего не понимаю! Не чистое дело. Твои забавы, плут?

– Да как я смею?

Огимон послал богу плутовства остервенелый взгляд, и взялся за молот двумя руками. Долго крутил он бойком над головой, пока наконец не шандарахнул так, как еще никто из всевышних не шандарахал.

Вековая пыль земли наконец осела и сквозь завесу проступили очертания горы, по центру гигантского кратера – таких свет еще не видывал! Но при этом целёхонькая и невредимая Рагоспайн, словно колосс богов возвышалась из моря черноты, являя собой символ нерушимой воли. Силикус, услышав, как вновь дрожит земля, не сразу понял, что это всего лишь скрежещут друг о друга зубы Огимона.

– Прости, друг мой, титанический, – улыбнулся бог плутовства. – Сдаётся мне, ты проиграл.

***

Силикус вышагивал широким шагом на юг, всё больше отдаляясь от Красных Гор. Наконец его нагнала уставшая Тень.

– Долго же ты шла. Сильно досталось?

Тень бросила на него яростный взгляд, и тряхнула волосами.

– Ладно, прости, – улыбнулся бог плутовства. – Понимаю, каких усилий тебе стоило выдержать все три удара.

Взгляд Тени слегка потеплел.

– Давай уже, шмыгай под ноги, – приказал бог. – Мы почти пришли.

Тень неслышно вздохнув, ударилась о землю и нырнула под ноги хозяина.

Приближаясь к лесам жизни, Силикус, видимо, свернул не в ту сторону, потому как вместо Очага, увидел морское побережье и одинокий дом. Затем разглядел и лодчонку хозяина – простого смертного рыбака. Лысый человек с седеющей бородой, вытаскивал на берег деревянное корыто со скудным уловом на дне.

– Приветствую тебя! – поднял руку бог, приближаясь к человеку. – Не подскажешь, где это я оказался?

Рыбак схватился за весло и выпалил:

– Кто такой? Не подходи! А то как врежу – мало не покажется!

– У меня нет оружия, да и надобность в твоём скромном добре тоже отсутствует.

– Ты откуда здесь взялся? – подозрительно буркнул человек. – С неба что ли свалился?

– Почти. Я бог плутовства и хитрости.

– Бог? – ещё сильнее нахмурил лоб рыбак. – А я тогда йельв ушастый!

– Ты хотел сказать альв? – Силикус щёлкнул пальцами. – Вот теперь взаправду на альва похож.

Рыбак, почуяв изменения в своей внешности, дотронулся до уха. Ощутил под пальцами удлинившийся и острый кончик, икнул и выронил весло.

– Ах ты! – проблеял он севшим голосом. – Колдун проклятый! Верни всё как было!

– Как пожелаешь.

Щелчок. Уши вновь стали человеческими.

– Правда бог, что ли? А доказать можешь?

– Как я могу заверить тебя в моем божественном начале?

Рыбак опустил весло, поскрёб макушку и просветлел.

– А налови-ка мне рыбки много! Чтобы на всю деревню хватило!

– Наловить, боюсь, не смогу, – пожал плечами Силикус. – Однако, чуть схитрив…

Из воды, прямиком сквозь накатывающие волны прилива, на берег стала выскакивать рыба – десятки, сотни, тысячи! Рыбак, с выпученными глазами, возопил:

– Хватит, верю! Пускай прекратят!

Град из морских обитателей тут же прекратился.

– Чудо-то какое! Уверовал я, ещё как уверовал! – запричитал рыбак, упав на колени и уткнувшись лбом в песок.

Вскоре они с рыбаком сидели у костерка, над которым, подвешенный за треногу, булькал закопчённый от времени котелок с рыбным наваром. Пахло одуряюще вкусно. Силикус не мог поверить, что еда смертных может благоухать ярче и красочней, чем самые спелые райские фрукты.

Когда их ложки заскребли по днищу котелка, а животы были набиты до отвала, оба разлеглись на мягком песке и, закинув руки за головы, воззрились на усыпанное звёздами ночное небо.

– Сейчас бы еще трубочку закурить…

Силикус щёлкнул пальцами. Рыбак хмыкнул. Вскоре воздух наполнился терпким ароматом прекрасного табака. Человек и бог, словно старые и добрые друзья, наслаждались теплотой и нежностью волшебной ночи.

– Я чувствую в глубине твоей души застарелую рану, человек, – произнёс Силикус. – Твоя боль хоть и затупилась благодаря исцелению временем, но так и не угасла до конца.

– От богов ничего не скрыть, – вздохнул рыбак. – Моя боль – моя единственная кровинушка. Нет тяжелее испытания для родителя, чем пережить своё чадо.

– Дочь?

– Угу. Красивая была, смышлёная, но главное – добрая. Всех вокруг себя любила, ни с кем в деревне не ссорилась, верила в людей и меня верить учила…

Какое-то время они молчали, меланхолично наслаждаясь звёздами.

– Жаль мне мою деточку, – всплакнул наконец рыбак. – Каждый день думаю о ней. А как тоскую – словами не описать… Страшная доля выпала мне, терзающая и тяжёлая. Лишь благодаря заветам старцев, до сих пор не бросился в пучину, да не утоп.

– И это тоже правильно, – согласился Силикус. – Как бы жизнь не била, правильный человек крепчает, что железо. Не вы себе жизнь давали, люди, не вам её и забирать.

– Но как быть, бог? Как вынести эту душевную муку?

– Не могу ответить. Это не в моей власти.

– А в чьей? Вы же всевышние! Вы творцы, созидатели и бессмертные мудрецы! Скажи мне, неужели никто из вашей братии не способен хотя бы на краткий миг порадовать измученное сердце старика? Я бы всё отдал, лишь бы увидеть мою доченьку еще разок, хотя бы одним глазком…

– Душа смертного, после прощания с бренным телом, отправляется в Белое Ничто. После суда Хранители распределяют души по присуждённым им Пределам.

– Неужели их никак нельзя умаслить? – всхлипнул рыбак. – Хотя бы мгновеньице повидать родное личико…

– Мёртвых к жизни не вернуть, таковы Законы Первых. О таком мог бы просить лишь безумец, – вздохнул Силикус, однако тут же добавил. – Правда, я знаю одного, кто мог бы попробовать.

Рыбак резво сел, взглянул на бога полными надежд глазами.

– Правда? Как звать того безумца, что осмелится просить Великих Хранителей за простого смертного?

– Не надо его искать, он сам тебя уже нашёл, – лучезарно улыбнулся бог плутовства. – А имя ему – Силикус.

***

– Лотар. Подойди.

Вестник Бури, стараясь держаться гордо и прямо, осторожно подошёл к трону.

– Ты звал меня?

– Звал. От твоего брата всё еще не было вестей?

Лотар поджал губы и нерешительно воззрился на предка.

– Нет, – наконец со вздохом ответил он. – Последний раз его видели в Подгорных Пределах, в гостях у…

– Знаю, знаю, – небрежно махнул рукой Дарон и нахмурился. – У Титана титанов Огимона. Этот дуралей повёлся на шуточки Силикуса и уничтожил две Первогоры из трёх. Балбес медноголовый! Не трясись ты так. Дело у меня к тебе есть.

Лотар икнул, спрятал руки за спину, вытянулся по струнке и весь обратился в слух.

– Силикус в большой опасности, – произнёс тихо и мрачно Царь Стольмгана.

– Смертная угроза зависла над ним. Я, когда его изгонял, думал он в верхние Пределы отправится. А он по нижним начал шастать! Да еще и большую часть времени по земле бродит, со смертными якшается. Безрассудный мальчишка…

– Но что в этом такого?

– А то! Боги на то и боги, что обитают там, куда смертным путь заказан. Мы черпаем свои силы в своих Пределах. Подгорные – в Подгорных, Подземные – в Подземных, Небесные – в Небесных… Нам нельзя надолго спускаться в мир смертных. Это истончает нашу связь с Первоначальным Домом, где все мы были рождены.

– И чем же это грозит? – опасливо произнёс Лотар. – Мы ведь бессмертны…

– До той поры, пока связь с Первоначалом крепка! Однако если всевышний проведёт в мире смертных слишком долгое время, то… он тоже станет смертным. Пускай и наделённым божественными силами.

– Что же нам делать?

– Силикусу пора возвернуться домой. В Стольмган, где ему самое место.

– Но как же твоё изгнание?

– Да плевать мне уже на изгнание! Я приказываю тебе привести Силикуса в Стольмган, – стальным голосом ответил Дарон. – С его согласием… или без оного.

***

Силикус открыл глаза. Он стоял на ногах, посреди ярко-белого мира, хотя после того, как шагнул в Первый Очаг, бесконечно падал в черноту. Силикус втянул носом воздух, ничего не почувствовал. Обернулся. Вокруг – пустота. Ни неба над головой, ни земли под ногами, ни шелеста ветра, ни тепла или холода. Лишь белое ничто, из которого здесь состояло всё. И этот цвет белого ничего отличался от всего, что видел Силикус прежде. Даже первый снег имеет лёгкую синеву неба. Но здесь был только белый свет. Истинно белый. Совершенный.

Силикус шёл очень долго, возможно даже годы, но ощутить это было невозможно – понятие времени здесь тоже отсутствовало. Возможно он провёл здесь целую вечность, а, возможно, не больше дня. Но в конце концов, бог плутовства услышал голос, от которого вздрогнул.

– Куда идёшь?

Силикус остановился. Голос был в нигде и сразу повсюду. Не высокий и не низкий. Не приятный и не отталкивающий. Никакой.

– Туда, куда ноги ведут.

– А, куда они ведут?

– Туда, куда я иду.

Раздался смешок. Краем глаза, Силикус увидел движение и медленно обернулся. Собеседник позволил ему себя увидеть. Это был юноша. Не высокий и не низкий. Не стройный и не толстый. Никакой.

Силикус взглянул на лицо собеседника и пошатнулся, чуть не упал. Словно бы увидел лица всех мужчин, мальчиков и стариков на свете. Разом. Отвернулся и больше такой ошибки не повторял. Запомнил только глаза – всех возможных цветов. Удивительно живые. Полные силы, огня и вечной молодости.

– Привет, Нортус, – поздоровался Силикус. – Как поживаешь?

– Я не поживаю, и ты прекрасно об этом знаешь. Так зачем ты сюда пришёл?

– Хотел попросить тебя об услуге, – честно ответил плут.

– Услуге? О какой услуге такой, как ты, может просить у такого, как я?

– О маленькой такой услуге. Хочу вернуть кое-кого.

– Вернуть? Куда?

– В мир живых.

Нортус оказался прямиком за спиной Силикуса. Бог мог бы почувствовать тепло его дыхания на своей шее, если бы у дыхания Нортуса было тепло.

– Ты хочешь нарушить Закон Первых? Знаешь ли ты, чем может это обернуться, Силикус?

– Знаю. Но все равно прошу.

– Безрассудно. Ради кого, ты хочешь рискнуть всем, что имеешь?

– Ради одного рыбака.

Нортус рассмеялся. Но также пусто, как и прежде.

– Ты смешной. Зачем тебе это?

– Он накормил меня вкусной похлёбкой. Хочу ответить добром за добро.

– Значит по-твоему нарушение Закона Первых равносильно пиале вкусной похлёбки?

– Даже не знаю, – задумчиво ответил бог. – Таких вкусных я ещё не ел.

– Я не стану этого делать, – сказал Нортус все так же равнодушно. – Поэтому можешь уходить. Из уважения к твоему деду, я тебя отпущу. На этот раз.

Силикус долго молчал, размышлял над ответом. Наконец вздохнул и вежливо поклонился.

– Значит, придётся просить твою сестру.

Нортус в мгновенье преодолел разделяющее их расстояние и оказался перед лицом Силикуса.

– Нет. Ты этого не сделаешь. Её нельзя беспокоить.

– А что будет если побеспокою?

– Будет плохо.

– Мне?

– Всем.

Силикус с трудом смотрел в разделяющееся на тысячи тысяч ликов, лицо Нортуса. Едва стоял на ногах, но продолжал смотреть и даже позволил себе ехидную улыбку.

– Уходи. Пожалуйста. – Не попросил, а приказал, Нортус.

– А что будет если останусь?

– Будет плохо.

– Тебе?

– Всем.

Силикус улыбнулся еще шире.

– Тогда выполни мою просьбу. И я уйду, раз и навсегда. Обещаю тебе.

– Ты же знаешь, что я не могу, – с едва промелькнувшей досадой ответил Нортус. – Если она узнает…

– Не узнает, – твёрдо заявил Силикус.

– Откуда такая уверенность?

– Поверь мне. Ей сейчас совсем не до нас.

– Объяснись.

– Я попросил одну верную мне подругу пошалить у неё под носом.

– Все равно нет, Силикус, – после долгой тишины ответил Нортус. – Я не хочу нарушать Закон Первых. Не хочу и не буду.

– О, друг мой, – на этот раз улыбка Силикуса вышла хищной. – Поверь мне – когда ты её увидишь, тебе самому захочется это сделать.

***

– О, дивное чудо, рождённое от семени простого смертного, – завороженно выдохнул Нортус. – Кто она?

– Володана. Царица сурового Севера.

Силикус тщательно скрыл победоносную улыбку. Как он и предполагал, Рука Смерти ожил сразу же, как увидел избранную Силикусом душу северной царицы людей. Володана – по слухам, была самой красивой женщиной людского племени, и слава о её красоте докатилась даже до порогов Стольмгана. Цари, Князья и Короли всего света несли ей бесценные дары, дабы хоть одним глазком увидеть лик самой прекрасной женщины земли. По одному мановению её изящной руки, самые воинственные полководцы опускали оружие и прекращали войны. Самые талантливые и сладкоголосые барды, скальды и менестрели выстраивались в очереди, желая спеть северной царице песню о её красоте. И даже самые прекрасные из богинь, див и других дщерей Верхних Пределов, завистливо кусали локти, глядя на неё.

Силикус разыскал неприкаянную душу царицы в загробном мире и показал её Нортусу. Они стояли у Колодца Времени, глядели в его прозрачные воды и наблюдали историю жизни прекрасной царицы. Лицо Нортуса менялось постепенно – от беспристрастно спокойного, к охваченному волнением и жаждой. Когда же колодец показал последние дни жизни Володаны, а затем и её смерть, лик Нортуса исказила такая вселенская мука, что Силикус понял – Рука Смерти в его власти.

– Неужели она умерла? – едва слышно промолвил Нортус.

– Увы, но удел смертных един.

– Несправедливо равнять её с обычными смертными. Она заслуживает иную участь!

– Я тоже так думаю, друг мой, – траурно произнёс Силикус. – Но, к сожалению, это уже произошло. Прекраснейшего из творений людского мира не стало. И только ты можешь это исправить.

– Я? Могу ли? – разноцветные глаза Нортуса округлились, рот приоткрылся, а лицо приобрело выражение простого мальчишки, узнавшего страшную тайну.

– Можешь, – кивнул Силикус. – Верни её в мир живых. И пусть земля вновь ощутит благо великодушия и пламенной красоты, которые несправедливо забрали у смертных жестокие законы бытия.

***

Силикус сидел на холме, возле бирюзовых вод Радужного Озера. Силикус, даже издалека, прекрасно видел две маленькие фигурки, на островке посреди водоёма. Нортус и Володана держались за руки, смотрели друг на друга и молчали, наслаждаясь покоем и счастьем. Шло время. Силикусу было приятно наблюдать за влюблёнными сердцами, которые наконец-то нашли друг друга. И любовь их была чистой, как первый снег, глубокой, как морское дно, и согревающей, как первый луч солнца зимним утром. В ней хотелось купаться и нежиться, выныривая наружу только для того, чтобы глотнуть воздуха.

Её приближение Силикус почувствовал издалека, да она и не скрывалась. Статная, грациозная, величественная и ужасная в своем великолепии. Сатира. Старшая сестра Нортуса. Единственная перед кем равным все – и люди, и боги. Она же Смерть. Та, кто по мощи своей стоит на одном уровне с отцами-создателями, кого еще именуют Демиургами… а, быть может, даже и сильнее. Как узнать силу того, с кем никто и никогда не осмеливался воевать? Силикус был готов к этой встрече, но ему стало жутко не по себе – отвратительное и лишающее всех сил чувство. Быть может, это и есть страх, который ведом только смертным?

– Нет. То, что ты испытываешь, ещё не страх, – произнесла Сатира глубоким и завораживающим голосом. – Но очень близко к нему.

– Приветствую тебя, великая госпожа.

– Здравствуй, Силикус. Они так счастливы. Так наивны. Молоды. Полны любви и жизни.

– И ты собираешься всё это у них отобрать.

– Законы Первых нерушимы. Вы оба это знали.

Силикус не стал отрицать. Глупо спорить с тем, кто знает твои мысли наперёд.

– Зачем ты это сделал, плут? Ведь ты понимаешь, что натворил.

– Зачем ты спрашиваешь, когда уже знаешь ответ?

– Хочешь вернуться назад, в Стольмган, во славе и овациях. Первый из богов, кто убедил Руку Смерти нарушить Закон Первых. Действительно Великий Подвиг. Значит ты таков, плут. Ради своей цели готов поступиться всем и каждым. А совесть не замучает?

– Я ведь плут. Какая у меня может быть совесть?

– Знаешь, Силикус, а ведь ты мне нравился. Ты не был похож на других богов. Ты напоминал мне смертных. Такой же живой и чувствительный. Не подверженный хандре бессмертных. Задающийся вопросами, а не влекущий пустое, хоть и вечное, существование.

– Отчего же ты говоришь обо мне так, словно я уже остался в прошлом?

– Оттого, что весь этот разговор уже состоялся. Ты, как никто другой, должен знать, что я не разговариваю с теми, у кого есть будущее.

– Знаю.

Силикус осмелился повернуться. Он был спокоен и безмятежен. Лицо Смерти было прекрасным, идеальным, самым красивым из тех, что он видел. Но, при том абсолютно безжизненным и пустым. Её глаза всегда закрывала повязка из белого шёлка. Но не сейчас. Глаза, в которых отражались судьбы всех богов и всех смертных, концов и начал, мира и бытия, были устремлены на бога плутовства. И он увидел в них всё. Весь путь, от первого шага, до последнего вздоха.

– Это был Великий Подвиг, – грустно улыбнулась Сатира. – Великий, но ужасный. Прощай Силикус. Пришло время покоя.

Она сняла чёрную перчатку и медленно протянула руку. Белые и холодные, как снег, пальцы, легли на грудь бога. Сердце, которому суждено биться вечно, в миг сковало льдом. Силикус пошатнулся и словно не веря в происходящее, ухватился за плечо Сатиры. Смерть шагнула навстречу, подхватила прекрасного, белокурого юношу, удерживая его на слабеющих ногах, готовая бережно опустить на землю, уложить в последнее лоно.

– Мне жаль, что всё так кончилось, – произнесла Сатира, всё больше удивляясь самой себе. – Тебе бы еще жить и жить, глупенький…

Силикус смотрел на неё горящими глазами, в них, словно напоследок, решили отразиться все звёзды и огни небосвода.

– Что? – произнесла тихо и печально Сатира. – Что ты хочешь сказать? Я уже не чувствую твоих мыслей, плут.

Его полные угасающей жизни глаза, пленяли и завораживали, а блестящие и красивые губы, манили, словно самый сладкий мёд. Сатира со странным смятением, почувствовала, что хочет узнать их вкус. Сопротивляться последнему желанию бога, у которого она забрала жизнь, оказалось выше её сил. Сатира позволила юноше приблизиться и не отвернулась, когда он её поцеловал. Тот миг был волшебен – подобно танцу пламени и льда, он соединил две совершенно не совместимые по сути своей сущности, связал в единое целое две противоположности, создал то, что сотворить было попросту невозможно.

Едва сдержав вздох, она неимоверным усилием оторвалась от губ умирающего бога. Взглянула в его глаза. И только тогда поняла, что натворила.

– Благодарю тебя. Ты спасла обречённого и подарила ему то, на что рассчитывать не смел.

Подлец обманул её – своими неведомыми по силе чарами заставил совершить непростительную ошибку.

– Я недооценила тебя, Силикус, – пустым голосом отозвалась Сатира. – Ты гораздо опаснее, чем я думала.

Плут, с кривой ухмылкой театрально раскланялся, взмахнул полой плаща.

– Я не забуду этот поцелуй, моя госпожа. Награды выше не сыскать.

– Уходи. Ты обманул моего брата. Обманул меня. То, что я собираюсь сделать, рассорит нас навеки.

– Прощай, моя госпожа. Я никогда не забуду этот поцелуй.

Тепло улыбнувшись на прощание, Силикус шагнул назад и упал на землю тенью, которая через миг была смыта яркими лучами солнца. Сатира еще долго стояла на холме, одна. Затем, смахнув невидимую слезу и повязав повязку на глаза, она двинулась вниз, к озеру.

***

Опрометчивость своего поступка Силикус осознал лишь спустя время. Как гласил Закон Первых – то, что мертво, возвернуться не может. Сатира, за нарушение этого постулата, прокляла Володану, извратив её сущность до неузнаваемости. Она превратилась в ночной кошмар, который обрёл дыхание смерти и ненависть к жизни. Нортус, в ответ на деяние сестры, возненавидел её лютой ненавистью и обрушил свой гнев на мир смертных. Тысячи покойников восстали из могил и, не зная жалости, чёрной волной прокатились по землям живых. Армия Нортуса с каждым днём пополнялась новыми силами. Смертные взывали к богам, но те были глухи. Пророки и жрецы твердили о конце света, и они были наделки от истины.

Силикус узнал обо всём этом от Лотара. Вестник Бури и плут, встретились на краю мира, в глубоких снегах северных пустынь.

– Ты поступил необдуманно, братец! – проревел Лотар, перекрикивая воющую вьюгу.

– Всем свойственно ошибаться. Не я первый, не я последний. Но я знаю, что натворил. Потому собираюсь всё исправить.

– Как? Что можешь ты, бог плутовства и хитрости, поделать в этой войне?

– По крайней мере я должен попробовать, прежде чем опускать руки.

– Нет! – мотнул головой Лотар. – Я не пущу тебя. Тебе пора возвращаться в Стольмган.

– Ты можешь мне помочь, Лотар.

– Дед приказал вернуть тебя в Царство Бурь, пока ещё есть время. Идём со мной!

– Ты знаешь, что я не могу, – голос Силикуса опустился, зазвенел сталью. – Я не вернусь.

– Пожалуйста, братец. Не заставляй меня…

– Я всё сказал, – отчеканил бог плутовства и скрылся за белой стеной снега. – Увидимся, когда увидимся, Лотар.

– Брат! – закричал ему вслед Вестник Бури. – Молю тебя! Я не хочу с тобой драться!

– Так не дерись, – прилетело сквозь воющий ветер. – Мы делаем лишь то, что считаем нужным и нет нашим поступкам других творцов, кроме нас самих…

Вестник Бури страшно закричал, небеса подхватили тот вопль. Ярость грома обрушилась на голову Силикуса. Оглушающая канонада сотрясла округу и сотни ослепительных молний ударили в землю, разогнав тьму голубыми вспышками. С болью в сердце, Лотар скакнул вперёд, пролетел сквозь молочную завесу пара и приземлился рядом с лежащим ничком Силикусом. Тело плута было страшно обожжено, одежда оплавилась. Лотар, с нежностью перевернул брата на спину и подхватив на руки, прижал к себе.

– Прости меня, братец, – всхлипнул он, глядя сквозь слёзы на измученное лицо. – Но так будет лучше…

Неожиданно по телу Силикуса пробежала рябь, оно потемнело, истончилось и словно вода, просочилось сквозь. С земли поднялась непроницаемая фигура. Лотар лишь удивлённо хрюкнул, когда молот Цурвлаг врезался ему в затылок. Лотар грузно упал на землю.

– Извинись за меня перед дедом. – произнёс Силикус. – Но я остаюсь здесь. Моё место среди смертных.

Положив рядом с братом Цурвлаг, бог плутовства понёсся на юг, туда где Смерти бушевали.

***

Страшной была битва Сатиры и Силикуса против Нортуса и его армий мертвецов. Долго сражались они на просторах Предела Смертных, но постепенно Нортус оттеснял богов. Когда же казалось, что всевышние уже проиграли, им на помощь пришли защитники и хранители этого мира – цари и чародеи. Поддерживаемые силами непосредственных хозяев земли – армиями смертных народов, – Силикус и Сатира, смогли одолеть Нортуса. Они низвергли его в изнанку Предела вне Пределов. И если сторона, в которой некогда обитали брат и сестра, состояла из белого света, то изнанка была непроглядна черна.

Они стояли всё на том же холме, где некогда Сатира отняла у Силикуса жизнь, и вернула её своим же поцелуем. Островок посреди водоёма тоскливо пустовал. На небе зажигались звёзды. Вечерело.

– Благодарю тебя, плут, – безжизненно произнесла Сатира. – Одна я бы не справилась.

– Неужели я заслужил благодарность?

– Заслужил. Хотя бы тем, что, осознав свою ошибку, ты вернулся её исправить. Несмотря на то, что твои домочадцы требовали иного.

– Так ты знаешь?

– Я знаю всё. Почти всё.

Они стояли рука к руке – Смерть и Плут.

– Что теперь будет с Нортусом? – нарушил затянувшуюся паузу бог.

– Он останется в Чёрном Ничто навеки.

– Ты сможешь его там сдержать?

– Надеюсь, что да. Но точно могу сказать лишь одно – в тот миг, когда Нортус вырвется из плена, начнётся Последняя Битва.

– Смертных за свой Предел?

– Нет. Последняя Битва всего сущего с тленом. И против сил опустошения выступят не только смертные, но и боги, ибо уничтожение будет грозить всем нам.

– Неужели это я, своими же руками подвёл всех к возможной гибели?

– Если это произойдёт, то не по твоей вине. Великие Жернова извечно мелют времена и судьбы. Все мы – лишь часть Великого Плана, который задумали Первые, задолго до нашего появления.

– Я не верю в План, – тихо ответил бог плутовства. – Никто не повелевает никем. Каждый, будь то бог или смертный – сам кузнец своей судьбы.

– Блажен, кто верует, – впервые улыбнулась ему Сатира. – Именно этим ты мне и нравишься. Прощай, плут.

– Прощай, Смерть.

– Когда я приду в следующий раз, даже мой поцелуй не спасет тебя. Помни об этом.

– Я буду, – тепло улыбнулся Силикус, и растворился в сгущающихся тенях. – Я буду.

***

Силикус шагал по остывающему песку, и его лик озаряла широкая счастливая улыбка. Когда солнце уже коснулось горизонта, оставив на воде красную дорожку, он пришёл к одинокому рыбацкому домику на берегу моря. На встречу ему вышли двое – уже седой, но все ещё крепкий отец-рыбак и его дочь.

Силикус обнял её, как родную, а она уткнулась носом ему в плечо. Глаза отца, полные счастья, с благодарностью смотрели на бога плутовства, но также в них искрилась глубокая мудрость и обещание унести тайну в могилу. Силикус прижался губами ко лбу девушки и вдохнул аромат её волос. Запах был дивным, и словно бы давно знакомым.

Обнимая девушку, Силикус подумал о Нортусе и Сатире. Когда Рука Смерти воскресил Володану, он настолько был увлечён прекраснейшей из цариц, что совершенно не заметил простую дочь простого рыбака, душу которой Силикус подкинул к душе Володаны. Но вот Сатира вряд ли могла бы зваться самой Смертью, если бы упустила подобный трюк. И её слова на холме после битвы теперь имели совсем иное значение. Силикус послал весточку благодарности с последним лучиком солнца, зная, что Сатире будет приятно.

Рука Силикуса поползла вниз, опустилась на плечо, и ниже – вдоль талии, пока не остановилась на внушительном животе девушки. Сейчас, внутри этой милой окружности, спал сладким сном их сын. Силикус чувствовал крепнущую между ними связь и его распирала неземная любовь к еще не родившемуся чаду и его матери. Бог Плутовства был счастлив, потому что он был дома. Потому что он знал кто он, зачем он, и для чего он. Именно этими чувствами живут смертные. Именно этим они выше и сильнее бессмертных богов. Момент полной нирваны нарушался лишь знанием будущего. Лишь оно не давало Силикусу полностью забыть о том, кто он есть.

В тот момент, когда он заглянул в глаза Сатиры – в глаза самой Смерти, – Силикус узрел многое. Многим вещам, из тех, что он увидел, предстояло произойти. Силикус знал, что девушка умрёт во время родов. Так же он знал, что её отец, не выдержав горя, бросится в пучину морскую. Силикус знал, что его сын вырастет сильным и крепким человеком, которому будет уготована непростая судьба. Но он не унаследует божественную силу и проживёт смертную жизнь, а затем уйдёт из неё, как и подобает смертному. Ну, а бог плутовства, подаривший эту жизнь, будет жить дальше, как и подобает богу. Главное же, что знал Силикус – его семя, проросшее во чреве простой девушки, сохранит в своей крови Память для будущих поколений и пустив корни в землю, пронесёт это знание на многие сотни лет. И однажды эта Память проснётся в далёком предке его сына, – простом мальчике. От его поступков и решений будет зависеть судьба не только Предела Смертных, но и всех Пределов, которые только существуют. Единственное, что было скрыто от Силикуса, так это итог – кого он породил. Разрушителя? Или Спасителя? Неизвестно. Он подождёт и увидит своими глазами.

Но это всё потом. Очень и очень не скоро. Ну а пока бог плутовства и хитрости обнимал простую дочь простого рыбака, любовался огненным закатом и просто по-человечески был счастлив.