Сага

Сага
Работа № 525

Весь двор был объят пламенем. Горел зал, горели конюшни, сарай для лодок, амбар, хижины треллей, оставленная у ворот телега, разметанные по двору обломки изгороди. Огонь охватил, непонятным образом, даже колодец, сложенный из неотесанного камня. Хорошая, справная усадьба, на возведение которой было потрачено не оно лето, буквально на глазах превращалась в головешки, исчезала в ненасытном зареве пожара. Двор пережил своего хозяина меньше, чем на половину дня, послужив для него и для его дворни погребальным костром.

Не этот огонь волновал Хальдвана Везучего. Обычный жар не мог причинить ему вреда. Ни ему, ни заговоренному на подобный случай столетней ведьмой самоцвету, который холодившего его грудь. Его беспокоило другое пламя, переливающееся с гудением и ревом, извивающееся змеей и хлещущее плетью, оно жрало его людей одного за другим, одинокого легко поджигая и дрова, и человеческую плоть. Хальдван не сомневался, что вызвавшее этот огонь колдовство без труда пересилит ворожбу старухи, какой бы старой и безобразной она ни была. Надеяться он мог только на свою ловкость и сноровку. На них, и на удачу, которая всегда была на его стороне.

Сердце его странно, холодно ныло, не смотря на бушующий вокруг жар, и было непохоже, что так на него действует амулет.

Пламя ревело, трещали горящие постройки, страшно, дико и нечеловечески верещали объятые пламенем люди. Хальдван не верил своим ушам, не мог понять, как глотки матерых воинов, что одним своим ревом приводили врага в ужас, могли издавать такой визг, скорее подходящий сопливым девкам. На том свете, они, наверное, со стыда умрут. Это тоже можно было стерпеть, воплей он на своем веку наслушался немало.

Каждый из этих ужасных воплей, долгих и отчаянных, обозначал, что еще один из его друзей мертв. Убби, с которым он греб одним веслом на ладье в своем первом походе, Сигвард, который делился с ним обрывком шерстяного одеяла, когда фьорд в котором они встали, на сто дней сковало льдом, Флоки и Эревард, вместе с которыми они за разоряли деревни в Меениге, и многие другие, которых они привели. Все они доверились ему, Хальдвану, доверили свои жизни в этом походе, все они горели, как сухие поленья, и меньше через сотню ударов сердца превратятся в скрюченные, обугленные трупы, которых друг-от друга то будет не отличить.

От этого ныло в груди, стучало в ушах? Хальдван не раз слышал истории о том, как увидав кончину своих товарищей, воины становились берсерками и отправлялись за ними на тот свет в окружении множества врагов. Он третий десяток лет жил с мечом в руке. И с каждым годом, с каждым павшим другом он все меньше верил в эти истории. Дело было и не в этом.

Откуда, откуда эта боль?..

Колдовской напев, лился по двору, заглушая все остальное. В нем звучало как будто два голоса: один обычный, второй низкий, гнусавый, гудящий и совершенно нечеловеческий. От него кожа покрывалась мурашками, волосы вставали дыбом, а мочевой пузырь все норовил расслабиться. Хальдван, тем не менее, пробирался через пытающие обломки, через черный, режущий глаза и надрывающий глотку дым, и вопреки парализующему, бьющемуся в перепонках ушей ужасу продирался к источнику этого пения.

Так, как он и задумывал.

Впервые за двадцать лет ему было страшно. Хальдван знал, как следует поступать со своим страхом. Дым на секунду расступился, открыв ему озаренные пламенем воздетые руки, развевающийся в потоках тепла меховой плащ и блестящие, подернутые трансом глаза, человеческого в которых было довольно мало. Рука сама по себе привычно, сноровисто сдернула с перевязи нож.

Только одна попытка. Одна или вся эта затея окажется напрасной, все эти жизни пропадут даром.

Вдох, пальцы скользят по холодящему, отточенному железу, выдох перетекает в скупой, короткий взмах, и смерть вылетает из его руки, метясь три пальца ниже этих глаз. На секунду он разглядел в этих глазах отблески языков пламени, голубизну неба и нечто непостижимое, жуткое, черное как сама бездна. Оно подхватило, захлестнуло его, навалилось страшной тяжестью.

Со всех сторон его обхватили обугленные, скорченные как вороньи когти руки, а с обгоревшего до черноты, багровеющего в глубоких трещинах обнаженной плотью лица на него взглянули ясные, не тронутые огнем знакомые глаза.

-Ты зажился. – ясно и разборчиво сказал ему мёртвый Убби, не имевший ни губов, ни языка, которые сожрал огонь вместе с легкими. – Эта сага закончилась. Мы давненько тебя ждем.

Хальдван не проснулся с криком, потому что не слишком испугался. Этот сон снился не ему не в первый раз. Он не привык нему - не то, что бы к такому вообще можно привыкнуть. Но с криком больше не просыпался.

Его окружала не пламенеющая усадьба, полная мертвецами, а глухая стена леса. Единственным источником огня на ней был костерок, который воин для себя и сложил, что бы обеспечить немного тепла между деревьев, листва с которых уже давно облетела без остатка. Огонь уже почти потух, и только несколько слабых, бледных клочков пламени танцевало в почерневших головешках. Проснулся он, стало быть, скорее от холода, чем от своего кошмара. Спина безбожно застыла от холодной земли, а ребра саднили от давивших на них всю ночь корней. До рассвета оставалось, пожалуй, еще несколько часов и продолжать путь никакой необходимости не было.

Хальдван Магоубийца потянул плечами, чтобы немного разогнать кровь, закинул несколько заранее заготовленных сухих сучьев в умирающий огонь, повернулся на бок. И хотя глаза слипались, а в голове плыло, сон не шел. Что-то, о чем Хальдван никак не мог вспомнить, тревожило его, раздражало, как былинка в носу. Что-то было не так, а он никак не мог понять, что.

В груди неприятно, холодно ныло. Вот он, ответ. Тогда, в тот день, у него ничего не болело и не екало. Это нынешняя боль просочилась в его сон, как сквозняк в пиршественный зал.

Это, пожалуй, все объясняло. Сон подошел незаметно, и окутал его черной пеленой.

Хальдван проверил копьем землю под своими ногами. Ясеневое древко прошло сплетение корней, тонкий слой почвы, и уткнулось в горную породу. Все меньше и тоньше слой земли, все ближе камни.

Значит, все правильно. Он поднимается в горы, и скоро уже достигнет перевала, Солнце здесь, на севере, плохой ориентир - встает поздно, садится рано и все норовит скрыться за тучами. Он от кого-то слыхал, что мох растет только с северной стороны стволов, но опыт говорил, что растет он со всех сторон понемногу. Еще все знали, что муравьи стоят свои гнезда только по южную сторону деревьев. Все, кроме самих муравьев, которые упорно предпочитали трухлявые пни и гнилушки. Историй о том, как кто-то заблудился в этих лесистых предгорьях было немного, но главным образом потому, что заблудившиеся возможности рассказать об этом не имели. Хальдван не слишком горел желанием пополнить их ряды, и поэтому то и дело проверял, в верном ли направлении он идет.

Выходило, что в верном, это не могло не радовать.

Чем выше путник поднимался, тем больше редел лес, и тем чище становилось небо, и тем студенее воздух. Совиные горы не слишком высоки, особенно если держаться перевалов и низин, и мест, где дыхание обращается в пар, а земля становится твердой, будто сам камень, в них почти что и нет. А если такие и есть, то никакой нужды забираться в такую высь Хальдван не видел, и поэтому держал путь к ближайшему из перевалов. Ему хотелось верить, что достигнет он его в ближайшие пару дней, потому что довольно сильно устал вечно идти в гору и спать на голой земле. А еще потому, что вскоре должен был выпасть снег. Он вырос здесь, в горных долинах и знал, какие лютые бывают в горах снегопады. Если снег закроет перевал, пока воин его не минул, то ни еды, ни сил возвращаться к ближайшему жилью у него уже не будет, и он, вероятно, умрет. Если снегопад застанет его прямо на перевале, то смерть точно не миновать. Надеяться он мог только на свою ловкость и сноровку. На них, и на удачу, которая всегда была на его стороне.

Хальдван шел, и смотрел на пестрый ковер из опавших листьев под своими ногами, пробивающийся из-под него голые поросли кустов, деревья, вытянувшие в низкое, затянутое тяжелыми тучами небо. Он смотрел, и что-то странное поднималось в его душе, нечто давно забытое, от чего к горлу поднимался ком. Хальдван Магоубийца возвращался домой.

Он был воином, наемником, скитальцем, и никогда и нигде не задерживался подолгу. Где бы он ни находился, он чувствовал себя на своем месте, так всегда чувствует себя человек, знающий, что может взять все необходимое силой своего меча. Он послужил дюжине ярлов, двум королям, был членом бессчётного множества корабельных дружин и шаек, дважды носил хомут на шее, единожды золотой обруч на голове. Весь мир был ему вотчиной, хорошо знакомой и ничем не трогавшей. И теперь один перевал отделял его от дома.

После почти двух десятков лет, Хальдван возвращался в места, где вырос и родился, овеянный славой и покрытый шрамами. Достойное окончание для саги, которую он выковал для себя сам.

Толстый слой прелой листвы пружинил у путника под ногами, как будто помогая ему взбираться в гору. Он опирался на копье, как на посох, помогая себе преодолеть овраги и скользкие кочки, больше для того, что бы хоть найти ему какое применение, чем по нужде. Рановато ему еще опираться при ходьбе на клюку, даже если путь его шел через буреломы и бездорожье. Что-то до неприятного знакомо хрустнуло под древком, когда он в очередной раз опустил его в мох. Он знал только одну вещь, что хрустела именно так. Скинув суму с плеча, он встал на корточки, и разгрёб в этом месте листья и тонкие корешки.

Пожелтевший от времени, с глазницами, забитыми землей, ему ухмылялся вросший в почву череп. Вот, пожалуй, именно так он и закончит, если не успеет до снегопада. Просто присядет под деревом, чтобы отдохнуть, а встать, уже не встанет. Такие могилы в этих лесах попадаются не реже грибов. Станет он еще одним черепом во мху, и ночами будет клацать и завывать, переговариваясь со своими товарищами.

Так ли подобает встретить свою смерть воину? Будучи моложе, воин ответил бы, не задумываясь, что нет смерти славнее, чем смерть в бою, в окружении верных соратников и звона мечей. По прошествии времени он на такие смерти насмотрелся, и пришел к выводу, что его юношеских представлениях маловато внимания было уделено диким воплям, дерьму из распоротых кишок, непонятно откуда и как долетевшим ударам и стрелам, и сжимающему нутро, холодному ужасу. И в отличие от его фантазий, в настоящем бою место для подобных вещей всегда находилось с избытком.

Именно так и умер Хальдван Везучий. Окруженный телами врагов и верными товарищами, он испустил свой последний вздох, метая топорик в своего врага. Так пелось в его саге, и зерно истины в этом было. Хальдван Везучий умер, став Хальдваном Магоубийцей, про что песня умолчала.

Если так подумать, то сага умалчивала столь о многом, а добавляла столько лишнего, что впору было задумать - а о нем ли она вообще?

Он сгреб листву обратно, укрывая останки в их нехитрой могиле, и, не торопясь, двинулся дальше.

Пора было признаться, себе, что он безумно устал. Хальдван отправился в путь, когда листья на деревьях только-только начали желтеть. Дни тянулись бесконечной вереницей, один за другим, пока он вовсе не потерял им счет, и мерял время только по опадающим листьям и портящейся погоде. Он просыпался, шел через поляны, леса и буреломы, ел все скудеющие запасы, и засыпал. С каждым днем вставать хотелось меньше, идти становилось тяжелее, а холод, поначалу почти незаметный, как будто въелся в кости, и не отпускал его даже у пламени костра

Чем больше Магоубийца шел, тем более далекой казалась ему его жизнь. Будто все, кроме деревьев и неспешного шага, холода и ноющих колене й ему приснилось, причем довольно давно, так что он не помнил подробностей. Иногда он не смог бы точно сказать, когда и откуда вышел, а иногда - куда идет. Но путь свой он продолжал, потому что никого значения это не имело.

Перевал представлял из себя узкое ущелье, вытянувшееся между соседними горными слонами. Казалось, какой-то великан в незапамятные времена, закряхтел, напрягся и с грохотом раздвинул две горы, что бы показать свою великую удаль. А когда он ушел, мелкие и никчемные людишки стали шнырять через эту щель, пробираясь глубже в горы, заселяя плодородные долины и прокладывая себе пути дальше на север, в обход моря и пиратских кораблей.

Пробираться по перевалу было втрое труднее, чем лесами. Обломки камня резали ноги через прохудившиеся подошвы сапог, а тропинка вилась круто вверх, будто бы уходя в хмурое, высокое и давящее небо. Несколько ворон, круживших над кронами деревьев, редким карканьем не разрывали вековую, звенящую тишину, а будто бы только ее сгущали. Одна из птиц уселась на ветку, вытянувшуюся вдоль тропинки.

- Зачем ты идешь сюда, Магоубийца ?- неожиданно и резко каркнула она.- Что ты тут ищешь?

Хальдвану с досадой подумалось, что он все-таки рехнулся.

- Не твоя забота,- не останавливаясь, отрезал он. Голос его прозвучал даже менее приятно, чем вороний гай - за месяцы пути говорить ему было не с кем, а болтать самому с собой ему не нравилось - собеседник он был довольно скверный.- Надо же мне куда-то идти, верно?

Ворона перепорхнула на следующую ветку.

- По чью душу ты пришел? По душу нашего колдуна?- настаивала черная птица.

Хальдван неожиданно вспомнил, что недалеко от их деревни жил ворожей. Могло статься, что двадцать лет для колдуна срок не слишком большой, и он все еще там обитает. Да, это он в расчет взять как-то забыл.

- Нет мне дела до вашего колдуна.- просипел он. - Я, знаешь ли, не только об убийствах магов думаю. Иду, куда мне вздумается, ясно?- сварливо закончил он.

- Так пусть тебе вздумается идти быстрее - прокаркала птица ему в затылок. – Не сегодня, так завтра перевал завалит, и ты помрешь. А твоя сага не так должна закончиться.

Ворона взлетела с ветки, и присоединилась к стае.

- Она уже закончилась!..- крикнул ей в след воин, и голос его сорвался.

Некоторое время он продолжал смотреть на кружащих в небе птиц, и тяжел дышал. Пути ему оставалось еще дня на два, и не похоже было, что бы он стал короче сам по себе. И Хальдван пошел, тяжело опираясь на копье.

Он долго соображал, прежде чем понял, что услышанный им шум, далекий грохот колес. Телега приближалась с той стороны, откуда он пришел. Хальдван сторонился проезжего тракта, а она не иначе как с него съехала, и стремительно его догоняла. Наперегонки он бежать смысла не видел, и присел на камень чуть поодаль от широкой тропы.

Он глубоко вздохнул, и только сейчас понял, что он в горах. Воздух был чистый, и какой-то невероятно легкий, пьянящий не хуже, чем зимний эль. Он не успел всласть надышаться, когда из-за утеса, наконец, выехала телега. Возница, кутавшийся в меховую накидку, не удивился. Он не слишком погонял лошадь, которая шла ни шатко, ни валко, и, казалось, вообще не пользовался поводьями. Поэтому, когда повозка остановилась, поравнявшись с Хальдваном, это выглядело решением скорее животного, чем хозяина.

Путник всегда думал, что первым, кто ему встретится в родной долине, станет как-нибудь из его знакомых. И вправду, было что-то знакомые в облике и черной бороде хозяина телеги. Хальван тут же одернул себя - навряд ли возница был сильно его старше, а значит, когда воин покинул долину, бороды у него еще быть никак не могло.

Тот не обронил ни слова, просто бросил приглашающий взгляд на свободное место на козлах.

Путнику вполне хватило и такого жеста. Едва он забрался на повозку, кляча снова, будто сама по себе, тронулась. Некоторое время они ехали молча.

- Не сегодня, так завтра перевал завалит.- сказал наконец его благодетель. – Вовремя я ты меня повстречал, а то скверно могло бы закончиться твое путешествие.

Хальван согласно кивнул. Он не торопился отвечать, так как опасался, что возница сейчас закаркает и присоединится к вороньей стае, которая кружила у них над головами.

- Далековато ты забрался.- снова нарушил тишину он. – Надо думать, не просто так?

- С чего бы тебе знать, откуда я добираюсь?- вяло поинтересовался воин.

- Ни с чего.- пожал плечами его спутник. – Я и не знаю.

Снова повисла тишина, нарушаемся только вороньим граем да едва слышным завыванием ветра в стенах ущелья.

- Так с чего ты решил, что я далеко забрался?- снова спросил Хальдван, что бы хоть как то нарушить молчание. За ним такой привычки раньше не было, но он слишком соскучился по человеческой речи. Особенно той, что слетает, как ей и положено, с человеческих уст.

- Досюда далеко откуда угодно. - вновь пожал плечами возница. – Кое-кто думает, что эти горы - край мира.

- Кое-кто ошибается.- уж тут Хальдван мог быть уверен. – Я мир повидал, и сдается мне, нет у него никакого края.

Возница улыбнулся в черную бороду, и больше на его слова не отреагировал никак.

Магоубийце уже становилось неуютно, так как он никак не мог взять в толк, стоит ли ему продолжать беседу, или нет.

- У тебя, наверняка, есть имя?- спросил вдруг с неожиданным интересном возница, когда Хальдван уж совсем было решил, что до самого конца света он не намерен проронить ни слова.

- Отец назвал меня Хальдван. – ответил он, уже начиная раздражаться от мало предсказуемой манеры его спутника вести беседу.

- А как назвали тебя люди? Ты выглядишь, как бывалый воин, а значит и прозвище должно иметься. Верно?- спросил хозяин телеги, бросив на него исполненный интереса взгляд.

- Верно.- неохотно ответил Хальдван. – Меня называют Магоубийцей.

Возница кивнул, будто его тот подтвердил какую-то его догадку.

- Хоть эти горы почти край света, но и к нам заезжают гости. Один скальд из Меениге нарочно проделал большой путь, что бы спеть нам сагу о человеке, который родился в здешних местах, и смог убить колдуна.

- Я и не только магов убивал.- ему вовсе не хотелось, что бы это звучало так, будто он кается. Но прозвучало именно так.

- Ну, может оно и так.- согласно кивнул возница, глядя куда-то в даль. – О том, кого еще убивал Хальдван Магойбийца, никаких саг я не слыхал.

В воздухе повис тот самый вопрос. Вопрос, что неизбежно появлялся, стоило только Хальдвану назвать свое имя. Вопрос, который преследовал его, словно падальщик издыхающее животное.

- В саге поется…- начал возница.- В саге поется, что Хальдван пал в бою со слугами колдуна, которые мстили за своего господина.- он вновь посмотрел на воина, без недоверия, но с каким-то новым, не до конца ему ясным выражением.

Воин не стал говорить, что тот ошибается лишь слегка. В момент, когда маг испустил дух, вместе с ним умер и Хальдван Везучий, а родился Хальдван Магоубийца. Никто, кроме него самого, об этом не знал, потому что все очевидцы превратились в головешки, а все те, кого он встречал потом, так и не могли до конца поверить, что он жив. Магоубийца убедился, что человек из плоти и крови куда менее убедителен, чем слова скальда. И передвигается значительно медленнее. Где бы ни оказался Хавльдван, куда бы он не пришел, сага успевала добраться туда раньше. Успевала добраться, и поведать о его подвиге и славном конце. Как бы далеко воин не забирался, он постоянно обнаруживал, что так и не вылез из своей могилы.

- Может, она ошибается?- поинтересовался Хальдван.

- А может, ошибаешься ты?- ни с того ни с сего ответил ему возница.

Хальдван не успел съязвить на на это тему, когда тот продолжил.

- То-то я удивлялся, когда узнал, что по дворам ходят люди, и спрашивают о тебе.- задумчиво протянул его спутник.

- Что за люди?- бесстрастно спросил его Хальдван.

- Имен их я не знаю. Но все выглядят бывалыми воинами, при оружии. А один сильно обожжен .- ответил ему возница, бросив на него взгляд, который тот вновь никак не смог растолковать.

- И где они сейчас?- Магоубийца был совершенно, абсолютно спокоен, и ни капельки не удивлен. На земле, где вороны ведут с тобой беседы куда складнее, чем люди, нет ничего удивительного в том, что по хуторам ищут мертвеца.

- Живут они на заброшенном постоялом дворе невдалеке. Должно быть, скоро двинутся дальше, так что если хочешь их застать, лучше бы тебе по этой тропинке идти назад, к тракту, и двигаться на север, к перевалу. Даже странно, что ты пропустил это двор, когда сюда добирался.

Молчали они долго.

- Что ты везешь в телеге?- поинтересовался, наконец, воин, оглянувшись на укрытый рогожей груз.

- Мешки с зерном.- спокойно ответил хозяин телеги.- Возвращаюсь с мельницы.

- А щита у тебя при себе не имеется?

- Как же мне доехать до мельницы без щита?- с ухмылкой спросил возница. – Без него я и за ворота не выхожу.

Хальдван не огорчился, потому что не слишком то и рассчитывал на обратное. Он не говоря ни слова, спрыгнул с телеги, и направился в сторону тракта. Камешки весело скрипели под его прохудившимися сапогами.

- Быть может, еще свидимся!- крикнул ему в след не удивившийся такому поведению крестьянин. – Удачи тебе!

Хальвану не было нужды уповать на удачу. Она всегда была на его стороне.

Еще долго его провожал вороний грай.

Хальдван Магоубийца ожидал, что *заброшенный* означает: заросший травой, с провалившейся крышей и гулящим между дырявых стен ветром. Но на деле постоялый двор был вполне справным, крепким, и разве что малообжитым - ни сена на конюшне, не разбросанной утвари, ни коровьего навоза. Походила на то, что хозяин просто оставил его на зиму, должно быть, не забыв промазать щели смолой и хорошенько подготовить строение к зимовке. Заночевать в таком - самое доброе дело.

Действительно, из каменной трубы в центре сруба шел сильный белый дым, а из строения доносился сильный запах овсяной каши. Воину подумалось, что призракам нет нужды нив огне, ни в каше, а значит, дело придется иметь с обычными, из плоти и крови людьми. Подтверждали это и голоса, которые вроде как доносились из дома.

Для себя он решил, что это скорее хорошо, чем плохо. Призраков ему за последнее время хватило с лихвой

Он стоял в воротах, опираясь на копье, и размышлял.

Двор довольно просторный, как раз подойдет для сечи. Есть где разгуляться и мечу, и его копью. Может быть, даже слишком просторный- пожалуй, его смогут и взять в клещи, и заскочить за спину.

Так не пойдет. Хальдван знал, что без щита его шансы не очень то и велики, и нет никакой нужды рисковать быть окруженным. Пусть уж лучше походят по одному, а лучше даже пытаются протиснуться к нему, мешая и заходя под руку друг-другу.

Решив так, он стараясь не шуметь, подвинул обе воротные створки таким образом, что бы они образовали коридор в несколько шагов, как раз такой. В котором с удобством биться смогут только двое.

Хальдван подумал, а нужно ли вообще будет драться? Мало ли на земле бродит бывалых воинов с обгорелыми лицами?

Он не боялся и не беспокоился. Должно быть потому, что еще не верил. Его соратники все на том свете, и ждут его. На этом им делать просто нечего.

Хальдван начал глубоко, с силой вдыхать, а затем напружинил ноги, и начал подпрыгивать, качаясь из стороны в сторону, делать выпады в воздух своим копьем, разгоняя кровь и выгоняя из мышц слабость, которая поселилась в них в дороге, выгоняя слабость и оцепенение, всегда сковывающее тело члены перед сражением. Если биться не придется, он просто почувствует себя глупо. Если придется, то это может спаси ему шкуру.

Когда он почувствовал, что кровь загорячела, а копье будто бы стало легче, удобнее легло в руку, он поправил пояс, проверил ножны под рубахой на запястье, и так скинул накидку, что бы она висела на одном плече.

Собраться с духом было нелегко, но заняло у Хальдвана это не более трех ударов сердца.

Он тихо прокашлялся, и крикрнул:

- Здесь ли искали Хальвана Везучего?- к его удовольствию прозвучало как надо - зычно, грозно и с вызовом.

Так, как и должен звучать голос героя саги.

Голоса внутри сразу затихли. Секунду до него доносились звуки, с которыми люди подбирают оружие у себя под рукой, подтягивают ремешки шлемов и брони, проверяют петли щита, а затем дверь отворилась, и во двор вышли трое.

Ноги его неожиданно занемели, сердце упало куда-то вниз. Воронье карканье вдруг стало нестерпимо громким, режущим слух даже сквозь бухающую в ушах кровь. В глазах померкло, а рот заполнил горький, тошнотворный вкус желчи.

Ему захотелось оказаться где угодно, но не здесь. Не в этой обители ворон, призраков и тишины. Высокое и чистое небо будто бы обрушилось на него своим непостижимо огромным весом. А может, это было и не небо, а его сага, которая устала от того, что что он шатается за ней тенью, и решила проглотить его до самого конца.

Дурнота отпустила его через мгновение, оставив только горьковатый привкус на языке.

Лицо Убби обгорело вовсе не так сильно, как ему снилось, что вовсе не означало, что смотреть на него было приятно. Правую щеку, от бровей и до самой челюсти будто бы оплавило- кожа была покрыта странными потеками и блестела, словно топленый жир. На опалённом участке не росло ни единого волоска, и это почти что смешно смотрелось на его заросшем рыжей бородой лице. Сигвард, кажется, не пострадал вовсе, разве что его волосы, раньше спускавшиеся ниже плеч, куда-то пропали. Третьего он вовсе не знал, но вроде припоминал, что это был человек из тех, что привел с собой Флоки.

Хальдван признался себе, что дело скверно выглядит. Он мог бы потягаться силами с Убби, будь они один на один, и не так ослабей в дороге. Сигвард имел славу сильнейшего бойца северных морей, и Магоубийца знал, она возникла не на пустом месте. Даже хорошо отдохнув им взяв щит он не вышел бы против него. О том. какой был боец из третьего, Хальдван не имел ни малейшего понятия, но надежды это почему-то тоже не внушало.

У него не было ни единого шанса против этой тройки в честном бою. Надеяться он мог только на свою ловкость и сноровку. На них, и на удачу, которая всегда была на его стороне.

Они встали на крыльце плечом к плечу. Убби долго смотрел на него, прежде чем начать говорить.

- Откуда, интересно, я знал, что именно тут следует тебя дожидаться?- спросил он наконец задумчиво, не спуская с него зачарованного взгляда. Голос у него как будто тоже обгорел, стал хриплым и свистящим. – Откуда мне было знать, что ты точно вернешься?

- Надо же мне было хоть куда-то вернуться.- ответил ему Хальдван, и снова бросил взгляд на холодное, бесконечное небо.

- Но я знал.- продолжил Убби, будто бы не услышав, или не придав значения его ответу. – Я и кое-что другое теперь знаю.- голос его изменился, стал еще более хриплым и скрипучим, будто плохо смазанные петли. Ровно таким, какой Хальдван частенько слышал в своих снах.- Я знаю, что ты все это спланировал с самого сначала. Мы разоряли все эти деревни, только что бы разъярить местного колдуна, выманить его к тебе. Весь этот рейд ты задумал только ради этого. Этой…- он будто бы выхаркнул следующее слово.-…Саги. Саги о тебе, Хальдване Везучем. Саги о том, как ты стал первым смертным, победившим мага, в которой для нас не нашлось места. Ты всех нас привел на заклание.

Хальдван не отвечал, а только смотрел на него, смотрел невидящими глазами, и слушал те слова, которые он боялся услышать сильнее, чем почувствовать на себе обгорелые руки драугров. Огромные руки мяли, трепали, рвали его душу, и каждый звук, который срывался с губ его товарища, разрывал его изнутри. Но далеко не так сильно, как то, во что они складывались. В правду, которые он сам прекрасно знал, но которые никак не мог сказать даже сам себе. В мерзость и трусость, в погань, пахнущую падалью и паленым мясом. В жизни всех, кто был ему дорог, которыми он как монетами заплатил за свою мечту, за невысказанную цель его существования, добавив к ним и свою собственную, Хальдвана Везучего. За мечту, которую Хальдван Магоубийца нес за собой, как тяжелую ношу.

И Убби закончил и замолк, когда слова сложились, тяжесть, к которой он так привык, что уже даже и не замечал, исчезла, а давившие сердце клеши разжались. Воздух стал пьянить куда сильнее, а солнце ласковым теплом поцеловало его губы.

Важны не поступки, потому что любой может оступиться и дать слабину. Важно то, что ты готов отвечать за них, как должно, стоя перед тем, кто обвиняет, и готовый ответить так, как тот потребует, даже если это ты сам.

Теперь все было так, как должно. Его обвинили, и он это обвинение принял. Ему было позволено заплатить по нему своей кровью. А может статься, что и откупиться кровью чужой, доказать, что никакой вины на нем больше нет.

- Ты прав.- зычно и звонко крикнул Хальдван Везучий. – Делай то, что должно.

Они рванулись все вместе, подняв щиты до глаз, и за удав сердца оказались у ворот. Сердце воина дрогнуло, когда первым к узкому проходу метнулся, щерясь желтыми зубами над кромкой щита, Сивард. Хальдван взмахнул рукой, швыряя ему в ноги свою накидку, заставляя его проследить за ним взглядом, и бездумно опустить щит, открывая шею.

Только одна попытка.

Вдох, пальцы скользят по холодящему, отточенному железу, выдох перетекает в скупой, короткий взмах. Сигвард делает еще шаг, и валится на землю, захлебываясь кровью, с ножом, вошедшим шею по самую рукоятку.

Сигвард, который один своим видом мог успокоить самый горячий пыл, и которого боялся любой по эту сторону моря, пал ни сделав ни единого удара.

Убби, подскочил следующим, и они сошлись у самого края створок, разделенные телом великого воина. Первый его удар Хальдван смог принять на древко копья, дать клинку проскользнуть по гладкому ясеню, и царапнуть неотесанное дерево ворот. Везучий без промедления пырнул копьем так, как любил больше всего- по верхнему краешку щита, выгибая руку так, что бы отточенный листовидный накожник проскользнул по окантовке и вонзился в тело. Но Убби успел дернуть щитом вверх, направляя копье в небеса, отскочить, и вновь замахнуться ударом, что пойдет не вскользь, а прямо, и разбрубит древко в щепки, задумай Хальдван за ним укрыться. Увернуться ему не хватило бы ни места, ни скорости, и в лучах садящегося солнца блеснула его смерть. Скорее по наитию, чем как лидо иначе Хальван Везучий ухватил петлю, что была прилажена к воротам вместо ручки, и дернул ее на себя резко и страшно. Боль разорванной мышцы обожгла и обездвижила руку, а тяжеленая створка сдвинулась на пол локтя. Всего на пол локтя, и она оказалась на пути меча, что летел в голову воину, сбила клинок с его смертоносного пути. Хальвана шатнуло, когда он получил страшный удар через грудь, но на ногах он устоял. Ребра онемели, похолодели, и в то же время что-то теплое и обжигающее начало расползаться под его курткой, ежесекундно лишая его сил.

Воин уколол почти наугад, отчаянно, не глядя ни на Убби ни на его щит. И был сильно удивлен, когда почувствовав упругое сопротивление плоти. Убби охнул, мгновенно побелев лицом, а наконечник с чавканьем вырвался из его живота. Ноги его подкосились, и он тяжело опустился на землю.

Убби, не взявший ни одного раба, и ни разу не обнаживший меча против безоружного. По его мнению, когда человек брал в руку оружие, он становился воином, который был вправе биться и отнимать жизни, но заранее согласный, что и его жизнь может быть отнята. Остальные отношения к этому не имели, а значит отнять их жизнь было бы несправедливо.

Умер ли он, или потерял сознание, Хальдван не стал смотреть, приготовившись к схватке с третьим противником, и стараясь унять перезвон тысячи колокольчиков в голове.

Который почему-то стоял на месте, и улыбался в черную бороду.

Азарт схватки утих, и на него снова навалилась давнишняя слабость. Он тяжело оперся на копье, и выжидающе посмотрел на третьего. Тот встретил его взгляд своим, с не до конца понятным Хальдвану выражением.

- Кто из вас ошибался ?- спросил он. – Сага, об убийстве моего собрата, которую сюда привез скальд из Меениге, или ты, за которым она все это время следовала по пятам?

- Мне начинает казаться…- просипел Хальдван немеющими губами. – Что нет никакой разницы. Эта сага закончилась.

Сон подошел незаметно, и окутал его черной пеленой.

Его и Убби прогнали с пира, как только скальд закончил петь про Бьорна Медвежью шкуру, что бы они не мешали мужчинам веселиться дальше. Их не слишком то это и огорчило, потому что уж слишком из захватила песня.

Едва оказавшись за порогом, они подхватили палки, наиболее напомнившие им клинки, и принялись рубиться воображая себя Бьоном и его злейшим врагом, Утером Гибельным, и продолжали пока Хальдван не отхватил сукноватой дубиной прямо в глаз. Когда слезы прекратили литься, и им удалось восстановить дыхание, Хальван снова вскочил с крыльца

- Когда я вырасту.- крикнул он. – Я тоже буду воином! И обо мне тоже сложат сагу, вот увидишь!

- И обо мне!- подхватил Убби, еще чувствующий себя виноватым от того, что едва не ослепил друга. –О нас двоих! О Хальване и Убби!

- Интересно мне будет на это посмотреть.- вдруг вмешался в их разговор третий. Это бы один из гостей, окруженный большим почетом, выходивший из залы для того, не иначе как справить малую нужду. На плече у него сидел воронс, которому тот посечыпал пальцем грудку.

Убби стушевался, но Хальван подскочил к нему.

- Так и будет! Ее точно обо мне сложат, и это будет великая сага!- с вызовом крикнул вверх, в его спрятанную в черной бороде ухмылку.

В ту ночь он решил, что уедет из долины, лишь только добудет себе кольчугу и меч.

Другие работы:
-3
03:13
1173
16:43
+1
Автор, вот признайтесь, вы и есть один из тех викингов, который быстренько, за месяц, изучил на интенсиве русский язык до уровня Intermediate и героически (в духе настоящих викингов!) решился на изложение возникшего в голове сумбура? Иначе я и не могу объяснить ту ошеломительность, с которой вы расправляетесь с великим и могучим, метко добивая его копьём в нелёгкой битве с буквами и знаками препинания.

Что касается сюжета… Я ничего не понял. Честно, прочитав один раз текст, воротился к началу и попытался ещё раз сложить в единую картину весь этот цветистый скандинавский паззл. У меня не получилось и, простите меня, я сдался(((

Поистине, вот сколь героический, столь и совершенно напрасный, бессмысленный труд вы совершили, сев и написав ЭТО.

1 из 10-ти баллов, без обид только, не надо искать меня с помощью магических заклинаний под покровом балтийской зимней ночи и мстить с помощью восставшей из Вальхаллы тенью Хальдвана (или Хальвана? как правильно-то?).
Гость
12:57
+1
«На плече у него сидел воронс, которому тот посечыпал пальцем грудку»
Гость
13:00
+1
Объявление на сайте для взрослых: «Посечыпальте мне грудку!2000 р/час»=)))
sue
00:18
+1
Очень хороший рассказ. Что это вы так на него накинулись. Усталый воин возвращается домой. Друзья, которых он считал погибшими — оказались живы, и считают его предателем. В последней смертной схватке он убивает и друга, с которым они когда-то вместе пили, ели и мечтали стать великими героями. Грусть-печаль, но все понятно.
Сюжет понятен. Прочитал рассказ один раз, пару абзацев перечитал, и всё связалось в одно целое. Никаких сверхсложных хитросплетений сюжета либо сумбурного потока сознания здесь нет.
Тема викингов уже не нова. Следовательно, если обращаться к ней, нужно преподнести её в новом свете, раскрыть с неожиданной и всеми упущенной стороны. К сожалению, такого здесь я не увидел.
Присутствует морально-этическое послание, что очень хорошо. Звучит оно следующим образом: «предатель расплатится за предательство». Однако есть и неведомая сила, без видимой причины играющая судьбами главных героев – а эти причины должны угадываться, хотя бы по разбросанным по тексту намёкам (которых нет).
Автор, пишите дальше, Вы хорошо детализируете, воображение у Вас работает. Только, ради Ктулху, проследите за орфографией и пунктуацией.
04:06
+1
А в чем тут фантастика? В том, что Хальдван в огне не горит? Или говорящем вороне?
Где конь Хальдвана? Через горы пешком пробираться, да еще перед снегопадом – вы пробовали? А где он ночевал? Под еловыми ветками? Ведь он водонепромокаемый, этот викинг! Интересно, что весь путь героя дан абстрактно. Во всем рассказе не упоминается на тропа, ни дрога. Просто «шел». Видимо по дороге, раз там телеги ездят. Такой хорошей, асфальтированной дороге через горы. Потому что по тропе через перевал телеге уж точно не проехать!
Путь через перевал в обход… моря, в котором ладьи викингов подстерегают коварные пираты.
Сюжет в принципе понятен, хотя правота главного героя неочевидна. Да и сожаления особого не заметно, когда ему приходится рубить боевых товарищей.
Все эти несуразности уже не говоря o словесной путанице, вызванной буйством грамматической проверки, заставляют воспринимать рассказ скорее как заготовку, нежели как законченный, сожалеть о нереализовавшемся, несомненно имеющемся, творческом потенциале.
Разве магия не относится к области фантастического?
Насчёт всего остального верно замечено.
15:21
+1
Фентази — не мое.
Короче прочитал, представил война, который грабил, насиловал, убивал. В обществе отсутствует мораль и духовность, и вот он идет по лесу домой и думает о том, какие песни он ем сложат. Ну фиг знает, не думает о том, что он жрать будет через пару часов, а о сагах, так или этак. Ну фик знает, может так и положено.
Не проникся, кусок где он встретил телегу и болтает с погонщиком я чет не понял.
Не очень понравилось в целом.
17:13
потрачено не оно лето не оно?
который холодившего его грудь это как понять?
слишком много «ему» и «его»
Хальдван не верил своим ушам
вместе с которыми они за разоряли а это что значит?
не вычитанный, корявый, тяжеловесный текст
скучный и вторичный
С уважением
Придираст, хайпожор и теребонькатель ЧСВ
В. Костромин
Загрузка...
Анна Неделина №2

Достойные внимания