Игра в реальность

— Исман, — мать гневалась. Ее сын опять не отвечал: либо до поздней ночи читал свои книжки, либо играл в приставку «Бод Ван Ген», — Исман! — Выкрикнула она с ещё большей злобой в голосе.

Она поднялась по сделанной из высококачественного полимерного волокна лестнице на второй этаж, неспешным шагом прошла маленькую ванную. Краем глаза заметила ультрафиолетовое свечение, испускаемое лампой, заглянула в комнату и, приложив руку к выпирающему в стене кубу, потушила свет.

Она подошла к комнате сына, раздвижная дверь заперта. Мать постучала, после чего дверь завибрировала, окрасилась с белого на красный, нахлынула невидимая волна и цвет постепенно перешел в лазурно-синий, с него на угольно-серый и опять на белый. Не дождавшись ответа, она приложила запястье к считывателю, дверь завибрировала, издала тихий скрипящий звук, после чего на снежно-белой материи показался черный череп. Рот его открывался-закрывался, глаза горели неоновым красным: видимо сын опять баловался с настройками дверей. Белый полимер уехал вправо, мать ахнула.

Стены комнаты представляли собой множество плит в форме правильных шестиугольников, сот. Практически каждая выпирала, отчего создавалось впечатление объема стены, некоторые были подсвечены неоновыми лампами, создавая красивое сине-белое свечение.

Напротив двери располагалась массивная серая кровать, опускающаяся вниз створка сейчас была поднята, а табло не горело вовсе. Скомканное одеяло лежало в углу кровати, подушка упала на серый пол. Сына в постели не было.

Весь правый угол комнаты занимал компьютерный стол, даже не стол, а Стол, именно с большой буквы. На нем располагалось два огромных системных блока, неисчислимое количество проводов, пару разнообразных клавиатур. А большую часть стены перед столом перекрывали мониторы. Их было около десятка: начиналось все большим выгнутым монитором, на нем сейчас висело синее окно и кнопка «готово», следующими шли два монитора поменьше, они уже были плоскими, на них выводилась командная строка, а заканчивалось мониторами почти с ладонь около клавиатур.

Сразу около большого стола стоял стол поменьше, примерно пополам. На нем расположился обычный серый Лептоп, разъемы которого были заняты различными проводами, на дисплее завис экран ожидания с крутившимся там временем «8:12:23». Над столом висела массивная деревянная книжная полка, полностью забитая разнообразными книгами с яркими корешками. Слева от полки расположилась интерактивная карта, из которой, как булавочки на стрекозах и бабочках, выходили сизые свето-голографические линии, на продолжении которых написаны имена.

Пол был просто в ненадлежащем виде. Тут валялись бумаги: помятые листы с заданиями из имперского лицея, различные буклеты, перечеркнутый рисунки, смятые в шар команды для программирования, различные инструкции с множеством исправлений и комментариями. А также по всей комнате была разбросана целлофановая обёртка.

Из привычной обстановки выбивалась только одна маленькая деталь.

В дальнем углу комнаты стояло большое белое кресло, сейчас доступ к ней преграждали синее силовое поле. Большие металлические белые балки выходили из пола, поддерживали мягкое пепельно-серое сидение, такого же цвета спинку, подголовник и пуф для ног. Балки спинки сидения создавали вид скелета, со стилизованными под позвонок упорами, проводами в виде нервов. Из этого позвоночника выходила полукруглая мощная балка, заканчивалась она прямо перед креслом, а на ее конце виднелся выгнутый прозрачный монитор, сейчас на нем показывались какие-то иероглифы, дать толкование им отсюда было сложно. На кресле развалился сын, свесив волосатую шестипалую руку.

Мать, лавируя между листами и целлофаном, подошла к силовому полю, подняла руку, постучала. Магнитное поле гулко раздалось протяжным «бо-о-ом».

Сын поднял голову, почесал макушку, посмотрел на вторгнувшуюся в его комнату мать. Зевнув, стукнул по клавиатуре справа пару команд, и поле пропало.

— Доброе утро, мам, — проговорил он сонным голосом, поправил растрёпанные редкие волосы.

— Исман, что это за штука такая? Откуда у тебя деньги на ее покупку?

Он привстал с кресла, отчего кожа на сиденье скрипнула, начала принимать первоначальное положение. Он прошелся по комнате, пиная обёртку в угол, смял ее и сунул в мусороприемник, целлофан сразу исчез в черной дыре приемника. Исман сел за компьютерное кресло, начал что-то делать:

— Ма, «импреррор» стоил всего двести дорхаб! Ну я за оптимизацию сети, за прошивку системы безопасности дома Карлоса и прочей мелкой работой получил эти деньги.

— Но Исман, зачем она тебе?

Он крутанулся на кресле и уставился на нее тупым взглядом:

— Ма, ты чё? Это же «импреррор»!!! Для игры «Лудо ин Ре»!!! Это же новая модная игрушка! Там все как у нас, только совсем по-другому! Ты что, ни разу не видала рекламу?

— Но зачем она тебе? Ты и так уже скатился в учебе! Ты же хотел поступить в Имперский Университет! Как ты поступишь с такими то оценками?! Ты видел свой табель?

Он отмахнулся, повернулся к компьютеру и начал вбивать какую-то команду. На мониторе вылезло окно, он нажал на клавишу, прислонил ладонь к экрану и потянул окно влево. Зелёная строка ожидания вылезла из огромного монитора и последовала за пальцами юноши. Он привстал и щелчком пальцев отправил окно в лептоп. Экран его сразу вспыхнул, загорелся мерным синим светом, окно открылось. Исман ткнул пальцем в экран, активировал процесс. Лептоп зажужжал, начал передавать информацию на «импреррор».

— Исман, так нельзя! Хватит сидеть в своём компьютере и играть! Ты должен учиться!

Он молчал, продолжал щёлкать по клавишам.

— Исман! — Голос ее взорвался фальцетом, — Ты сейчас же выключает компьютер! Готовишь уроки и собираешь портфель! — она вздохнула, огляделась, — И убираешься в комнате!

Она вышла, громко закрыв за собой магнитную дверь. Исман презрительно хмыкнул, продолжить вбивать команду в строку лептопа. Он почти передал последний файл в систему «импреррора», сверился с инструкцией. И тут хлопнул выключатель, запищал стабилизатор, экран померк.

— Твою! — он громко выругался, встал из-за стола и двинулся к компьютеру, одним движением выключил его.

Исман неспешно подошёл к кровати, отодвинул переднюю панель. Взору представилась большая куча проводов, парень разгребать одну маленькую кучку, нашел рубильник и опустил его вниз. Загудел по проводам ток, экран лептопа посветлел. Исман закрыл панель и подошёл к новому приобретению.

— Сначала - игра, потом уже и учеба! – сказал он и сел в кресло.

Исман надел на голову белый шлем с большими серыми буквами «КД-1» на лобной части, поправил дистанционный передатчик на височной части шлема. Вздохнул.

Он нажал на кнопку «ввод».

На изогнутом экране появилась надпись с запросом логина и пароля. Он быстро вбил данные в соответствующие окна. Система поприветствовала его. Выплыла заставка компании «Кей Си Джи» - производителя игры и самой системы, заставки партнёров проекта. Черный экран.

Вышло изображение. На нем доисторические люди – именно за эту вымышленную расу и будут играть в «Лудо ин Ре» - в лохмотьях с весёлым улюлюканьем и оружием в руках бегут за каким-то очень большим существом, с огромными изогнутыми толи клыками, толи костями и вытянутым носом.

Высветилось окно предупреждения: «Внимание! Для начала игры введите сыворотку!». Исман достал из под правой панели медицинский пистолет, нашел для него заряд сыворотки, вставил до щелчка, приставил к вене и нажал на спусковой крючок. Зонок почувствовал лёгкий укол, после чего по организму прошелся жар. Стало хорошо.

Он наклеил пластырь на ранку, включил шлем. Прямо перед глазами спроецировалось приветствие, картинка замигала, и тут с монитора изображение перешло на шлем. Люди бежали ночью, с факелами, разбрасывая снопы искр в разные стороны. Он глубоко вздохнул. Нажал на «ввод».

Тело его обмякло.

Сознание померкло.

Память.

Наша память – одно из важнейших свойств нервной системы, благодаря которой мы имеем возможность сохранять информацию, полученную за долгие годы. Но воспоминания – всего лишь набор взаимосвязей между образами, которые координируются благодаря изменениями в клетках мозгового вещества.

Создатели этой иллюзорной, сверхреалистичной игры шагнули дальше, объединили множество изобретений в одно и получили «Лудо ин Ре» – сверхсовременную и сверхпопулярную игру. Большие продажи «Лудо» объяснялись очень грамотной ПиаР компанией, трудоемкой работой разработчиков и неповторимостью – на рынке эта игра инновационная.

Каждый раз, входя в «Лудо», игрок забывает прошлое, что не мешает ему жить в игре, он заново учится всему самому главному, совершает те же ошибки. Ведь если такого не было – играть было бы неинтересно.

Но, как и у каждого Зонока[1], у разработчиков тоже есть свой мертвец в ящике.

Яркий свет.

Все мчится очень быстро.

Он выхватывает лишь малые образы.

Лицо очень красивой смуглой женщины с растрепанными грязными волосами.

Яркая вспышка.

Большой провал в памяти.

Снова лицо женщины. Но она уже в другом виде. Лицо расскрашено, волосы собраны пучками, с которых свисают маленькие ракушки и камешки. А на шее… На шее ее висит красивый оранжевый полупрозрачный камень на веревочке. Она улыбается ему. Он ей тоже. Что-то очень приятное теплится в его сердце. Ему очень хорошо. Все такое яркое, красивое.

Снова большой провал.

Теперь он уже ходит. Он поворачивает голову и видит много-много людей в шкурах. Что-то очень яркое горит в этой темной пещере. Он подползает по холодному шершавому камню к источнику света. Очень вкусно запахло. Тут кольцом сидели добытчики: жарили добытое животное для своей первобытной стаи.

Кто-то поднял его за шкурку, пренебрежительно посмотрел на малявку, что-то гаркнул. В ответ на обидчика рявкнул другой представитель общины, человек сразу поставил на землю мальца, и его тут же взял на руки первый, начал обнимать и что-то улюлюкать, потирая маленькие руки.

Он чувствовал себя очень хорошо. Казалось, так будет продолжаться вечно.

Вот добытчики уходят на охоту. Он вприпрыжку подбегает к отцу, держа в руках его копье с заточенным каменным наконечником. Отец принял орудие, положил свою большую руку на плечо его детеныша, потеребил за грязные слипшиеся волосы, ушел вместе с мужчинами.

В лагере остались только женщины да маленькие дети. Он помогал следить за огнем, натачивать копья и приносить дерево. Иногда, выдыхаясь, он садился около огня, брал в руки маленький глиняный кувшин с холодной водой и пил.

Когда он сидел около костра, где женщины жарили корешки, маленькие тушки пойманных пресмыкающихся, округу огласил рык. Женщины заверещали. Дети побежали в спасительную пещеру. Две молодых женщины, уходящие справить нужду, выбежали из большого ягодного куста, одна чуть отставала. На нее запрыгнул тяжелый желтый зверь с двумя торчащими из пасти клыками. Моментально раздробил ей плечо тяжёлой лапой, прокусил голову.

Малец побежал за копьем, брошенным около очага. Взял тяжелую деревянную палку и побежал с ней на зверя. В этот момент он не чувствовал страха, не чувствовал опасности. Что-то очень непонятное крутилось тогда в его маленькой голове.

Женщины этого не видели, из-за чего остановить храбреца не смогли. Он пробежал все десять метров и на бегу воткнул копье в ногу животного, наконечник которого вошёл в плоть на добрую половину своей длинны.

Зверь заверещал. Он опрокинул обидчика и одним движением лапы вскрыл черепную коробку, размазал мозги по земле.

― А-а-а-а-а!!! ― Исман упал с кресла, чуть не разбив шлем.

Зонок встал с пола, снял мешающий атрибут и пощупал своими двенадцатью пальцами голову. На месте. Вот уж виртуальная реальность.

Он посмотрел на время. Час ночи.

«Импреррор» показывал на своем выгнутом мониторе точную статистику игры:

“Игровая сессия № 000 013 877

Локация: Африка, Северо-восток.

Временные рамки: примерно 7 тыс. лет до НЭ

Время пребывания: восемнадцать часов.

Лет прожито: три года

Причина смерти: несовместимые с жизнью ранения, нанесенные Саблезубым Тигром…”

Исман выдохнул от удивления. Он до сих пор пребывал в блаженном состоянии. Каждая клеточка его организма пела и цвела, настолько ему было хорошо. Но вместе с этим пришел голод. Есть хотелось просто ужасно.

Исман подошёл к двери, поднес запястье к считывателю. Полимерный материал показал черный череп, после чего отъехал в сторону. Зонок вышел в коридор, освящённый мягким тусклым светом, каждая комната в доме находилась в полумраке.

Исман спустился вниз, зашагал по мягкому ворсистому черному ковру. На кухню он пришел крадучись, прислонил ладонь к стене, загорелся свет, не резко, а очень плавно, как встаёт солнце на рассвете. Зонок подошёл к белому холодильнику, нажатием пальца открыл дверь и достал оттуда пару коробочек с сухой смесью. Он открыл крышки всех трёх контейнеров и залил их водой, поставил каждую под излучатель. Лампа излучателя мерно загорелась ультрафиолетовым светом, Исман закрыл дверцу прибора, сел на серый изогнутый стул.

Когда прибор дважды щёлкнул, зонок достал контейнеры, внутри который сейчас виднелись котлеты из мяса киджа, пюре из норфеля, а в маленькой коробочке виднелся соус из ягод гаджи, приправленный солью и перцем. Поставил на стол контейнеры, стукнул по полупрозрачной столешнице, в центре которой после этого действия появился столовый набор на четверых особей. Исман схватил вилку и начал уплетал кушанья.

Мать зашла в комнату так же тихо, как приходила смерть от сердечного приступа лет сто восемьдесят назад, ещё до того, как этот недуг смогли победить. Мать неслышно подошла к столу, положила руку на прозрачный полимер. Исман вздрогнул, сглотнул пищу, которая пошла по пищеводу колом, доставив очень неприятные ощущения, обернулся.

— Молодой зонок, — она чуть ли не кричала, ее голос срывался, — почему ты не спускался ни завтракать, ни обедать, и даже не спустился поужинать? Что это такое?

— Я был занят, — пробубнил он с набитым ртом, продолжив жевать котлету.

— Я звала тебя трижды на каждый прием пищи! Но ты не пришел! Что с тобой такое? Исман?!

— Я был занят, — она начала его раздражать, но, пребывая в эйфории, он просто жевал, не подавая виду.

— Исман, что с тобой такое? — Она села напротив него, — Тебя обижают в Лицее?

— Все нормально, ма!

— Не мамкай, молодой зонок, — она посерьёзнее, после чего грозную мать заменила любящая. — Может сходим к психологу? Я знаю, доктор Вейн нас примет.

— Мама, со мной все хорошо! Оставь. Меня. В. Покое! – он проговорил каждое слово отдельно.

— Но Исман… — она не успел договорить. Зонок встал из-за стола, взял контейнеры в руки, подхватил пару новых из холодильника и ушел. Мать разгневанно кричала:

— А ну вернись! Я с тобой говорю, молодой зонок!

Он поднялся по лестнице и закрыл за собой дверь, поставил контейнеры и продолжил есть, под крики разгневанной матери.

***

Он сел в «импреррор» только через неделю. Исман вколол сыворотку, скрипнул зубами от боли, надел на голову шлем, нажал на пару клавиш и погрузился.

Вспышка.

Все мчится очень быстро.

Он выхватывает лишь малые образы.

Лицо очень красивой светловолосой женщины с чистыми голубыми глазами.

Яркая вспышка.

Большой провал в памяти.

Выхватывает лишь образы.

Большой и сильный отец.

Его маленькая кроватка.

Темнота.

Он бежит со всех ног, играет с другими детьми.

Он рвет в корзину ягоды, приносит их матери.

Он открывает глаза.

Встаёт с неудобной подстилки, шумно выдыхает. Вот-вот он уйдет с отцом на охоту. Вот-вот он станет мужчиной. Он прошёлся по глиняному полу хибары, вышел на улицу.

Солнце только-только вставало над степью, на небе горели розовые обрывки облаков. Он прошёлся по мокрой земле. Ему нравилось ходить вот так одному, любоваться ковылем и другими травами. Видеть, как ползет змея, или как орел, рассекая воздух, хватает свою добычу, вспархивает в воздух.

Особенно он любил делать это пару сезонов назад, когда считался нянькой. Сейчас же мир для него померк. Нет того чувства идеальности. Нет той красочности мира. Нет той эйфории. Ему кажется, что никто его не понимает. Как будто волшебный живительный эликсир перестал работать. Он подразумевал под этим эликсиром молоко матери, хотя где-то в закоулках разума понимал, что дело совсем в другом. Но тут дать определение настоящему эликсиром он не мог, он это понимал.

Он бредёт с отцом по тропе. Мужчины и мальчики, старше него всего на три-пять сезонов, идут спереди и негромко переговариваются. Он смотрит на своего отца. Высокий мужчина, с парой шрамов на лице, держа в руках лук, в любой момент он успеет натянуть тетиву и направить стрелу с мягким каменным[2] наконечником. Он же держал в руках копьё.

Старый охотник шикнул своим соплеменникам, все присели, приготовились. Отец натянул тетиву в сторону куста, мальчик сжал копьё сильнее, выставив его перед собой.

Вдруг кусты зашуршали, земля завибрировала. Он видит, как отец напрягся, водил луком из стороны в сторону, после чего остановился на одной точке. Звук нескольких десятков копыт приближался.

Из кустов выпрыгнули лошади. Свистнула стрела и впилась в плоть жеребцу, вонзилось прямо в лёгкое. Жеребец захрипел, заскакал в другую сторону, извиваясь, после чего упал мордой в землю, из пасти стала вытекать кровь. Жеребец закашлял, стал махать конечностями, вспахивая землю копытами.

Другие охотники кинули копья в сторону набегающего табуна. Некоторые из них нашли свою добычу. Мальчик же просто сидел на коленях, держа копьё перед собой, боялся пошевелиться. Что-то толкнул его, сила была хоть и небольшая, но он потерял равновесие, осел на попу, а глаза так и не открыл.

Когда все закончилось, отец подошёл к нему, охнул. Он открыл глаза, на лице его сразу засияла улыбка. На копье насадилось животное, маленькое такое, жеребёнок нескольких месяцев. Маленький конек бежал по траве и не заметил торчащей заострённые палки, насладился на него грудиной, наконечник пробил сердце.

Он уже не мальчик, Широкоплечий мужчина, претендующий на роль главного в общине. Он стоит на большом холме, прямо на его пологом краю, осматривает родные степи. Вон табун лошадей скачет у реки, в тени мелких деревьев пасется маленькое стадо баранов, на одном из деревьев расположился пастух.

Его окликнули. Он обернулся и увидел блеск каменного лезвия, уклонился от удара. Но тут по ноге его ударила палка, он повалился наземь и тут же по телу ударила дубина. Удар отдался очень колкой болью в области ребер, кости поломались, впились в органы.

Его били камнями, палками, по ногам и рукам колотили копьями.

После недолгого избиения обидчики плюнули в него, подтолкнули ногой к обрыву. Он смотрел на них как на предателей. За что?

Они столкнулись его.

Он летел камнем вниз.

Дышал в последний раз полной пробитой грудью. Смотрел глазами в синее безоблачное небо.

Он ударился о камни головой. Сознание померкло сразу, провалилось в черную бездну.

“Игровая сессия № 000 013 967

Локация: Азия, Северо-запад.

Временные рамки: примерно 6 тыс. лет до НЭ[3]

Время пребывания: шесть дней, три часа.

Лет прожито: двадцать пять лет.

Причина смерти: несовместимые с жизнью ранения, нанесенные другими марионетками, последующее падение…”

***

А далее опять: эйфория в первые года жизни марионетки, последующий упадок настроения в период двенадцати – пятнадцати лет марионеточной жизни. Он входил в игру почти каждую неделю уже на протяжении нескольких месяцев. Отношения с матерью сильно обострились, в лицее начались проблемы. Но он не мог ничего поделать. Его влекла эта игра.

“Игровая сессия № 000 014 013

Локация: Сибирь

Временные рамки: примерно 4 тыс лет до НЭ

Время пребывания: пять дней

Лет прожито: двадцать лет.

Причина смерти: неизлечимая болезнь…”

“Игровая сессия № 000 014 099

Локация: Балканы

Временные рамки: примерно 4 тыс лет до НЭ

Время пребывания: три дня

Лет прожито: двенадцать лет

Причина смерти: голодная смерть…”

“Игровая сессия № 000 014 657

Локация: Южная Америка, северо-запад.

Временные рамки: примерно 2 тыс лет до НЭ

Время пребывания: два дня

Лет прожито: восемь

Причина смерти: жертвоприношение…”

***

Мать зашла в комнату.

Вместо белых стен и чистых полов она увидала грязно-серые заляпанные различной гадостью стены, закиданный различным хламом пол, кучу грязной вонючей одежды. На компьютерном столе стояла гора пустых контейнеров, всего лишь одна вилка и множество бутылок с различными жидкостями. Жидкокристаллические мониторы тускло светились под большим слоем пыли.

Сын же сидел в своём этом «импрерроре», что мать очень жутко раздражало. Он проводил в своей комнате дни, не выходя из нее. Вот виновник всех проблем.

Она подошла к установке, посмотрела на сидящего в шлеме сына, провела зрительную параллель, увидала системный блок, присела. Мать положила одну руку на системник, второй рукой схватилась за провода и выдернула все сразу из гнезд.

Сын захрипел, после чего снял шлем.

— Кто тебя просил? Я так много прошел! Ты понимаешь, что я бы мог стать вождём?

— Мне надоело это! Либо ты сейчас же занимаешься уроками и прибираешься в комнате, либо тебе будет худо!

Он подошёл к системному блоку, стал вставлять каждый провод в соответствующее гнездо, не обратила на мать внимания, что не очень взбесило. Она быстро вышла из комнаты.

- Ну наконец-то! — с облегчением сказал он, подсоединил последний провод. На экран высветилось статистика:

“Игровая сессия № 000 015 239

Локация: Европа, Балканы.

Временные рамки: примерно 1 тыс лет до НЭ

Время пребывания: четыре дня

Лет прожито: шестнадцать

Причина смерти: сердечный приступ, связанный с отключением от сервера …”

Тут в комнату зашла мать, в руке она держала какой-то массивный предмет. Завидев сына в кресле она разозлилась ещё больше, подошла к машине и обрушила удар на системный блок. В руке был молоток.

Удар один за одним сыпались на полупрозрачную пластиковую коробку, ломая платы, видеокарты и прочий компьютерный хлам.

Исман завопил, подбежал к матери, начал ее толкать, но та одарила сына пощечиной такой силы, что тот упал на пол, заныл.

Когда от блока остались только острые куски пластика, она ушла. Исман сидел в углу и хлюпал носом, тер ушибленную щеку:

— Ненавижу, — тихо лепетал он, после чего завопил во все горло. — Ненавижу! Чтоб ты сдохла!

***

Он вновь накопил денег на «импреррор», точнее на его системный блок. Без игры он чувствовал себя подавленным, жизнь для него превратилось в обычное течение времени. Его спутниками стали апатия, страх, нелюдимость и чрезмерная раздражимость.

И опять понеслось:

“Игровая сессия № 000 015 377

Локация: Африка, Северо-восток

Временные рамки: примерно 1 тыс лет до НЭ

Время пребывания: четыре дня

Лет прожито: шестнадцать

Причина смерти: несовместимые с жизнью раны, нанесенные слоном…”

“Игровая сессия № 000 015 505

Локация: западная Европа

Временные рамки: примерно 200 лет до НЭ

Время пребывания: пять дней

Лет прожито: двадцать

Причина смерти: смертельная болезнь…”

“Игровая сессия № 000 015 657

Локация: западная Европа

Временные рамки: примерно 100 год НЭ

Время пребывания: три дня

Лет прожито: двенадцать

Причина смерти: ранение мечом…”

***

Мать выгнала его из дома.

Было жалко сына, но ей не нужен нахлебник, который целыми днями пропадает в виртуале. Она долго терпела. Но когда он ее ударил, она все поняла. Это больше не ее сын. Впалые щеки, больные глаза, трясущиеся руки. Он не мог членоразборно говорить, вместо этого мычал.

Она выгнала его из дома, сменила ключ доступа. Он днями сидел у двери, ожидая, что его впустят. Но не пустила и через день, и через пять, и через неделю.

Его дико ломало. Он хотел в игру. Он искал себе денег дабы поиграть в различных клубах и подвалах. Еду он находил на улице, иногда работал за нее.

Но потребность была. С каждым днём она становилась все сильнее, давила на него. Но его перестали пускать в клуб, в подвале он подрался с посетителями и его выгнали.

Все.

Это конец.

Он больше не может терпеть.

Все.

Он сидел на краю подоконника, на двадцать пятом этаже.

Смотрел на мелькающие внизу машины гражданских и спецслужб.

Он озвучил свои требования – они дают возможность войти в игру, в противном случае он прыгает.

По лестнице уже бегут спасатели.

Он их хорошо слышал.

Как и слышал звук биения своего сердца.

Сверху на верёвках спускается спецназ.

И их он слышал.

Он перегнулся через подоконник как раз в тот момент, когда зонок в черной форме полетел на него ногами вперёд, буквально вбивая суицидника в комнату. Но Исман был быстрее.

Он летел камнем вниз.

Ветер свистел у него в ушах, развивал длинные грязные волосы, с огромной скорости бил в лицо, отчего на глазах наворачиваются слезы.

Он дышал в последний раз полной грудью. Смотрел глазами на чёрную дорогу. Перевернулся, перед глазами небо. Такое красивое синее небо.

Упал он на машину спецслужб, сминая металлическую крышу.

Удар все замедлил. Он отчётливо видел, как очень медленно крутится мигалками, как смешно оборачиваются люди, как летят кусочки металлической крыши, проминаясь под ним.

А потом настала темнота.

Вечная темнота.

***

Зонок в солидном черном костюме стоял перед огромным окном, выходящим на большой мегаполис. Где-то играл проигрыватель. Он пил темную вязкую жидкость.

В дверь постучали.

— Господин директор…

— Входи, Аклий.

— Господин директор, вы слышали новости? — Аклий, не дождавшись ответа, подошёл к экрану, включил его.

Появилось изображение. Ведущая новостей – очень красивая зонка с большими полностью серыми глазами, тонким носиком и аккуратными ушками, с косой на голове - вещала:

— Сегодня на пересечении улиц Второй и Генце молодой зонок двадцати трёх лет угрожая тем, что сбросится из окна, шантажировал властей вместе с корпорацией «Кей Си Джи», для того, чтобы выйти в нашумевшую игру «Лудо иРе»... Впоследствии зонок сбросится из окна двадцать пятого этажа Император сити… — Аклий выключил телевизор:

— Вы понимаете что нам грозит?

Он молчал.

— Они возьмут нас за наши серые задницы. Будут следить за каждым шагом. Нам всем конец! Он поймут, что сыворотка то непростая…

— Заткнись, сука! — Он швырнул в Аклия тяжёлый гранёный бокал. Промазал. Бокал попал в телевизор, оставив на нем большую лопину, и разбился на стёклышки.

Аклий потёр порезанную мелким стёклышком щеку, посмотрел на директора.

— Мы все сделаем! У нас есть деньги, власть, связи. А этот… Исман… сам виновен. Больше пяти лет играл, да под такой ядерной смесью. Неудивительно почему у него мозги сплавились. Да, сука, поднасрал ты нам… ну да ладно. Переведем пару сотен тысяч дорхаб на счёт Канцлеру Шел, да ещё одну сотню безопаснику Кео Ма Лею — он подошёл к телефону, поднял черную трубку, — Играм, вызови мне Цурия, скажи ему «во свете дня идёт Он, беги быстрей»!

— Слушаюсь, Господин директор.

Он положил трубку, достал из стола новый бокал, наполнил его жидкостью, сделал глоток.

— Мы начинаем новую фазу этой игры, — он дьявольские улыбнулся, вылил оставшуюся часть жидкости в глотку.

23.10.17-2.11.17

Новониколаевский

[2] Именно так называли медь и прочие металлы древние люди, считали, что это одна из разновидностей камней, которая относительно легче стачивается.

[3] В виртуале жизнь течёт быстрее, то есть за двадцать четыре часа пребывания в виртуале марионетка подростки на четыре года. Описанный в данном отрывке момент должен был иметь всего то двадцать семь - двадцать восемь игровых лет, хотя прошло около пятисот. Под этим следует понимать размытость определения временных рамок и ускорение разработчиками фирмы «Кей Си Джи» для ивентов ввиде различных войн и крупных конфликтов.