Бремя простого человека

«Конец света назначен на сегодня! Ровно в 12 часов по среднеевропейскому времени в новейшем модуле МУЧ – Международного Ускорителя Частиц произойдет первый запуск основной установки. Учёные ожидают, что уже через полчаса в специальных магнитных ловушках начнет образовываться антивещество. Новый революционный способ получения антиматерии несёт с собой не только простоту и удешевление её производства, но и немыслимые энергетические возможности для человека. Однако у этой золотой медали есть и обратная сторона. Многие учёные умы высказывают опасения на счет массового выделения антивещества. При столкновении его с обычным веществом происходит взаимная аннигиляция, сопровождаемая выделением большого количества энергии. При малейшей ошибке в модуле МУЧ и достижении критической массы антивещества всю Землю может сотрясти серия взрывов невиданных ранее масштабов. Земная кора расколется пополам. Потоки лавы смоют с лица планеты зазнавшихся людей. Это будет конец света…»

Заголовок газеты и последующая за ним обзорная статься сопровождалась яркими картинками грядущего апокалипсиса. В стандартной форме панической статьи были приведены выдержки из интервью с различными видными людьми. У каждого чин был не меньше академика в той или иной области научного мира. Мнения экспертов разделялись, но сводились к простой истине: «Почему бы не рискнуть!»

Берт Гринник улыбнулся, откладывая в сторону утреннею газету, и откусил приличный кусок от бутерброда с колбасой. Из всего пятидесятистраничного выпуска он читал только комиксы на последней страничке. Фермер Джо опять затеял ремонт в амбаре, но решил сделать всё сам, отказавшись от услуг опытных рабочих. Естественно у него ничего не вышло. То гвозди забудет, то молоток на ногу уронит, то корова лестницу сдвинет. Хохма, да и только!

Берт Гринник любил комиксы. Ему было сорок два года. Единственный и обожаемый сын своих родителей, он рос в окружении любви, несмотря на свою странность – слишком большую голову. Только к пяти годам он смог различать право и лево. К десяти сносно писать, но благодаря неустанному труду родителей Берт не останавливался на этом и поступил в колледж, когда ему исполнилось двадцать один год. Счастье и гордость в глазах матери позволили ему окончить учебное заведение без троек. Берт стал дипломированным химиком, правда, в людских глазах веса это не прибавило. Все считали его дурачком или чудаком с туповатым выражением лица. Упорство и труд толкали юного Гринника вперед. К сорока двум годам он устроился работать в этот новый исследовательский центр, о котором так много говорили по телевизору. Берт был лаборантом, которому кроме мытья колб ничего не доверяли, но и эта работа его полностью устраивала. Он чувствовал себя частью чего-то важного, чего-то невероятного, чего-то конца-светного!

Еще раз, хихикнув над озорством фермера Джо, Берт доел бутерброд и сваренное вкрутую яйцо – его стандартный завтрак. Затем он выпил чашку кофе и перевернул газету. На обложке красовалась паническая статья об аннигиляции антиматерии. Берт почувствовал себя на седьмом небе от счастья. В газете писали о его месте работы, а, значит, и сам Берт был не простым непоседой, а великим учёным. А еще у него то же был белый халат с карманами, как у старших коллег.

Часы пробили начало девятого утра. Гринник заметался по своей маленькой кухне, убирая последствия завтрака – крошки и скорлупу. Он любил порядок во всем и искренне считал, что оставшаяся шкурка от колбасы на кухонном столике способна свести с ума любого разумного человека. Сходить с ума Берт не любил.

Наспех помыв посуду, мужчина выбежал на улицу, заперев входную дверь небольшого домика, расположенного в городке сотрудников МУЧ. Длинная улица производила впечатление обыкновенного европейского провинциального городка. Одинаковые ухоженные сборные домики из типового древесного полотна со скромной бойлерной установкой в подвале; аллея тополей, растянувшихся вдоль лужаек, и серые почтовые ящики лишали всякого умиротворения своей безвкусицей. Берту это всё нравилось. На улицу уже высыпались горстки не выспавшихся рабочих, занимавших сотни важных постов в МУЧе, начиная от уборщика и заканчивая поваром. Берт помахал паре знакомых лиц и поспешил к остановке, уместившейся среди густых деревьев в центре квартала. Оттуда его должен был забрать служебный автобус со смешной синей полосой вдоль всего корпуса. Гринник всегда сидел у окна. Это было его любимым местом.

Подул прохладный осенний ветер, но лаборанту он был нипочем. Еще с детства его научили тепло одеваться. Шапка на основе флиса имела причудливые лепестки, защищавшие уши. Пальто из шерсти вместе с ладно скроенными брюками так же сохраняли тепло. Ветер напрасно грозил Гриннику холодной смертью, передавая свое устрашающее послание с помощью причудливого танца листьев перед носом мужчины с большой головой.

Начался обыкновенный рабочий день. Вероятность гибели всего человечества составляла около девяносто девяти процентов. В Африке свирепствовала эпидемия одной из страшных и не изученных болезней человечества, а под озером Мичиган рыбак Кловецки поймал здоровенную рыбину – легендарного в тех краях Синего Сома. Чуть позже, сидя в баре, он, прикрыв один глаз для таинственности, говаривал:

«Тот день был не простой. Я нутром это чуял. Слишком тихо было в заводи, где я поставил лодку. Понимаете, слишком тихо. Ни одного комара, ни кваканья лягушек. Мертвая тишина, а там, под водой меня ждал Синий Сом. И я взял его со всеми потрохами. Наверное, он устал от жизни и пришел ко мне умирать…»

В недрах лаборатории МУЧ профессор Штанер нервно теребил кончик своего носа. Он был из тех учёных старой закалки, которые не то чтобы не доверяли современной компьютерной технике, но предпочитали всё проверять вручную на калькуляторе, а еще лучше на счетах или логарифмической линейке. Так было спокойней. Весь предыдущий день Штанер считал, подсчитывал и пересчитывал. Где-то в районе утра и двадцать восьмой чашки кофе цифры в результирующих графах стали подозрительно различаться с отчетом компьютера. Штанеру это не нравилось. Он как никто другой понимал ответственность проекта перед человечеством. В молодости он занимался секретными разработками на основе ядерной энергии, целью которых было улучшить жизнь человечества, но вместо этого на свет появилось ужасное оружие. Всё, как и сейчас. При воспоминании об этом, учёного пробирала дрожь.

Получение антиматерии, конечно, было делом нужными и важным, способным прорвать десятилетия застоя научного прогресса, но никто не отменял последствий в случае неудачи. Средства массовой информации сильно приукрашивали картину Судного дня, только их лживое красноречие сводилось к душераздирающим картинам из какого-нибудь фильма-катастрофы, в остальном же они были правы. Опытная установка была снабжена множеством защитных контуров и датчиков. Если что-то пойдет не так, всегда можно прервать процесс до пересечения метки безопасности. Если только…

Стук-стук.

Штанер нервно обернулся. Его покрасневшие от усталости глаза различили неуклюжую фигуру лаборанта, вошедшего в лабораторию и непереносимо громко стучащего инструментами на одном из столов.

«Привет, доктор Штанер», - у Берта было очень хорошее настроение, поэтому он помахал рукой старичку-учёному, хотя и понимал, что обращаться к старшим нужно с чего-то посолиднее, чем «Привет».

Штанер проигнорировал дружелюбие Гринника. Вообще он не понимал, как этот добродушный, в общем-то, но бездарный тип попал в его лабораторию. В мозгу старика вспылили образы начальницы отдела кадров, сурово требовавшей от него выполнения лимита трудоустройства людей с ограниченными возможностями. Штанер просто вытащил первое попавшееся резюме из стопки заявителей и передел его жесткой леди из отдела кадров.

- Я слышал от Карла, что сегодня будет запуск. Большее событие? – полюбопытствовал Берт, аккуратно выкладывая пинцеты и прозрачные трубки холодильных установок в соответствии с размером на резиновой прокладке химического стола.

- Да, как вас там, большое, поэтому не отвлекайте меня, - сказал Штанер максимально возможным миролюбивым тоном и отвернулся к своим чудаковатым цифрам.

Они по-прежнему не сходились. Профессор поднял ворох из бумаг, куда записывал результат своих вычислений. На шестой странице его посетило удовольствие. В одной из формул почему-то оказался плюс, который на поверку обернулся пятнышком от пролитого кофе. Из этого складывалась совсем другая картина. Цифры поползи в новом направлении и после некоторых весьма бесноватых минут из-за непрекращающегося лязга шумного лаборанта, Штанер получил вожделенный результат. На бумаге и на мониторе было одно значение критического уровня антивещества, на которое нужно было настроить датчики аварийного отключения всей системы. Грохот продолжался. Штанер взглянул на часы и потер виски. Была вторая половина десятого часа. Старт установки был назначен на четыре часа вечера. У него еще будет время выспаться. В комнате отдыха стояла отличная кушетка. Штанер вышел из-за своего стола и ринулся прочь из лаборатории. Ноги едва держали его, но всё же привели старика в санитарное помещение. Двадцать восемь чашек кофе давали о себе знать.

Берт проводил удивленным взглядом неприветливого профессора. Ему было не привыкать к такому отношению к своей персоне, но в этом святилище науки он рассчитывал на равноправие, ведь он тоже носил халат и закончил колледж.

«Бука», - пробормотал мужчина и покраснел от мерзости собственных слов.

Чуть погодя, мистер Гринник решился на отважный поступок. Он осмелился убраться на столе напыщенного профессора. Груды хаотично разложенных бумажек у того на столешнице вызывали в Берте безумные чувства. Мелкими шажками он подошел к столу, осторожно отодвинул стул, чтобы освободить место своей фигуре и с улыбкой взглянул на предстоящий фронт работы.

«Лист к листу и никак иначе. Лист к листу и никак иначе», - приговаривал лаборант, укладывая зеленые бумажные листы, исписанные непонятными формулами, в ровные стопки. На удивление их получилось ровно две, и выглядели они полностью симметрично. Берт возгордился собой. Так как он не был христианином, то не знал, какой грех взял на свою душу.

Что-то привлекло внимание усердного лаборанта. На лакированной поверхности стола красовалось Бородинское поле Арабики и Сливок, то есть там была целая акватория кофейных пятен.

«Разве можно так?» - только и пробормотал Гринник, смахивая засохшие пятна ветошью, вечно обитавшей в кармане его белоснежного халата.

Кажется, работа подошла к концу. Часовые стрелки приближались к обеденному интервалу. Берт шарил глазами по помещению лаборатории. Всюду сияла чистота и порядок. Гринник ушел на обед с чувством собственного достоинства, но у него из головы не выходил профессор. Этакая настойчивая мысль, самый настоящий мозговой клещ вцепился между извилин и впрыскивал яд раздумий в сознание бедного человека. Ну как же можно так не безалаберно проливать кофе на рабочие бумаги? Ведь коричневый цвет легко сливается с черными чернилами учёного. Можно и ошибиться, потом перечитывая свои записи.

Обед был его последней трапезой практически во всём множестве параллельных вселенных, но Берт этого не знал и поэтому оказался недовольным качеством приготовленного компота.

- Что, опять груш не доложили? – окрикнул бесновавшегося Гринника грубый мужской голос из-за соседнего стола.

- О, привет, Майк Степлс, - Берт приветливо, как всегда, помахал рукой задире-Майку, который был аж на двадцать лет моложе его самого, но уже мог похвастаться повышением до старшего специалиста лаборатории.

Майк сидел среди группы единомышленников и подхалимов, которые весело гоготали над глупым лаборантом-переростком, нисколько не смущаясь того, что тот их видит. Степлс кивнул друзьями и встал из-за своего стола. В руках он крепко сжимал стакан свежего компота с большим количеством сухофруктов. Парень подошел к Берту и сел около него.

«Держи мой, я его еще не пил», - щедрость Майка не знала границ.

Для любого, кто знал и понимал его гнусную натуру, этот поступок попахивал змеиным предательством, но Гринник искренне относился ко всякому, кто протягивал ему компот. Напиток оказался очень вкусным и Берт съел все фрукты, выплюнув косточки обратно в стакан. По его лицу разлилось блаженство. Захватив расположение толстяка, Степлс продолжил наступление.

- Ты слышал, что в блоке А-84 снова появилась паутина на лучевых трубках?

- Нет, а она раньше там была? Паутину же плетут пауки? Я видел одного на днях.

- Да, пауков тут развелось видимо, не видимо. Всё дело в горном климате, они его любят.

- Пауки хорошие, они ловят вредных насекомых.

- Да, Берт, но это им полагается делать в лесу, но никак не на сложном оборудовании. Ты же носишь белый халат и не можешь так брезгливо относиться к чистоте наших приборов.

- Ты прав, Майкл Степлс, паутине здесь не место.

- Я хочу, чтобы ты убрал её, Берт. За это я дам тебе премию.

Премия! Гринник еще никогда не получал премий! Его глазки бешено завращались в экстазе. Он вскочил из-за стола и выбежал прочь, а вслед ему неслись невежественные крики обрекавших себя на гибель людей.

Блок А-84 находился на пятнадцатом подземном этаже. Доступ туда был ограничен, но Берту, как сотруднику лаборатории профессора Штанера, это не было помехой. Он только провел своей карточкой персонального идентификатора по датчику у входной двери, как те распахнулись, предоставив ему доступ внутрь. Мягкий красный свет заливал всё помещение, которые было заполнено длинными и красивыми трубами магнитных ловушек антивещества. Паутины нигде не было видно. Берт не отчаивался. Пауки бывают очень мелкими, а их паутина сделана из тончайших нитей, которые не так-то просто увидеть при таком освещении. У старины Берта был с собой фонарик. Ничто не могло сломить его неукротимого духа. Он смело отправился на поиски премии.

Профессор Штанер чувствовал себя прекрасно. Это способствовал здоровый сон и милая улыбка его коллеги из отдела энергетики. Русые волосы и карие глаза над тонким греческим носом были его эталоном красоты. Жаль, что женился он совсем на другой женщине, которой, кстати, он должен был отзвониться через пять минут. Девушка-энергетик о чем-то вещала, но её голос был заглушен пеленой карих очаровательных глаз. Штанер вздохнул и вытер потные ладони о полы халата.

- Мы ждем от вас финальных поправок в настройки энергоподачи на магнитные захваты. Вы же понимаете, как это важно, - трепетала молодая особа, пытавшаяся донести смысл эксперимента, Штанера, до него самого, но тот слушал её с покорной улыбкой. - Образовавшаяся пара вещество-антивещество должны находиться в невесомости, создаваемой мощными магнитами. Если они коснуться стенок труб до того, как достигнут ловушки, то всё пойдет насмарку. Только аварийное отключение системы спасет нас всех от гибели.

- Это было бы очень некстати, - пробормотал профессор. - Я рассчитал все коэффициенты. Они находятся в моей лаборатории. Давайте вместе пройдем туда и возьмем их. Кстати, а вы любите театр?

Звонок супруге был безвозвратно потерян под русыми волосами возможной причины для развода, если только человечество переживет этот день.

Оператор ввода данных в основной процессор МУЧ, чье имя не столь существенно, сидел перед терминалом и дрожал. Ему казалось, что тело пронзали тысячи раскаленных игл-молний. Он пытался выйти в коридор и даже встать на резиновый коврик в раздевалке, но молнии не исчезали. Напряжение сводило его с ума, но он был профессионалом своего дела. Поэтому он смело вбил нужные цифры в программу, когда Штанер и его юная протеже вошли в комнату операционного отдела, весело смеясь. Шутка, должно быть, была вполне забавной, иначе молодой девушке никак не стоило бы касаться щеки старика. Этот жест уничтожал всю деловую атмосферу между ними. Оператор это видел и тайно завидовал девушке, ему и самому нравился этот морщинистый старик, но жизнь как говорится, полна сюрпризов.

Компьютер проглотил данные, унесенные по оптоволокну расчетным платам где-то в глубине информационного центра МУЧ. Автоматические датчики в трубах пришли в движение, смещаясь на доли миллиметра от заданной величины, установленной во время пробного успешного запуска. Берт ойкнул, приняв шум сервомоторов за стрекотание орды тысячеглазых пауков. Проклиная всё на свете, он выбежал прочь из модуля А-84, набив себе гряду шишек о выступающие части оборудование. В спешке лаборант закрыл двери и перевел дух. Ощущение опасности миновало, оно осталось там позади, за дверью, как и фонарик Берта, о котором он и не думал вспоминать.

Весь мир затаил дыхание. К экранам телевизоров, планшетов, компьютеров и ноутбуков прильнули миллионы глаз, как простых трудяг, так и верховных правителей государств, доверивших свою судьбу кучке мозговитых чудаков, по которым плакал не один костер инквизиции в средние века. Возможно, эти слезы проливались не напрасно.

Штанер собственноручно ввел свой персональный код запуска, но нажать на клавишу «Ввод» позволил хихикающей девице, отстранив оператора. Возмущению того не было предела, но он удержался. Великое дело должно было случится, и он не собирался встречать его с ненавистью на сердце. Опять же молнии никуда не ушли и вгрызались ему в спинной мозг. Левая рука оператора дернулась в рефлекторном порыве.

Загудели генераторы, набирая и вырабатывая ток невиданных ранее масштабов. Зрители затаили дыхание. Молекулы опытного вещества начали свой путь по тридцатикилометровой активной зоне, постепенно достигая скорости света и переходя на другую сторону бытия, тем самым превращаясь в антивещество. А Берт вспомнил про свой фонарик.

Он слышал предупреждающие персонал о запуске аппаратуры грозные сирены. По трудовой инструкции Берту Гриннику запрещалось находиться где-либо у лучевых трубок в момент их запуска. Берт ценил инструкции. Они были правильными, аккуратными и красивыми. Мужчина так же еще помнил слова Майка о премии. Взвесив сие на весах поступков, Берт снова открыл дверь модуля А-84. Фонарик ярко светил из-за гудящих трубок. Где-то высоко над ним снова хихикнула девица, расстегнув верхнюю пуговку халата, так как ей стало вдруг очень жарко. В пожилых мужчинах оказывается, скрыта неутомимая энергия, и ей это нравилось.

На одном из мониторов значения стабильности пары вещества-антивещества поползли к аварийному пределу. Рука оператора снова дернулась, к дрожи добавилась чечётка, отбиваемая его правой ногой. Чтобы удержать равновесие мужчина оперся на приборную панель, закрыв рукой один из мониторов.

В песочных часах Земли оставались последние крупинки.

За одной из труб Берт наконец-то нашел свой любимый фонарик. Тот лежал в узкой расщелине между какими-то механизмами. Пальца лаборанта едва могли туда проникнуть, но он всё же попытался и был укушен каким-то неизвестным существом типа паука в палец. Берт вскрикнул и тут песочные чесы мироздания сделали сальто-мортале.

Он отшатнулся, задев головой трубу. Получился звонкий бум, похожий на удар ноги по бронзовому мячу. Равномерное движение элементарных частиц нарушилось. Система разладилась. Датчики стали выходить из строя один за другим. Гринник побежал прочь, прижимая поврежденную конечность к груди. Вокруг всё ревело и пищало. Вместе с фонариком канула в лету и премия. Берт пулей вылетел из модуля А-84 и поспешил скрыться в своей лаборатории. Всюду ему навстречу попадались люди, которые спешили совсем в противоположную сторону. Толпа едва не сбила его с ног, но он устоял, как всегда.

В тот вечер, который всё же наступил, профессор Штанер был в наигаднейшем настроении духа. Свидание в театре сорвалось. Супруга бесновалась, а бобы со свининой оказались слишком твердыми. И это, не говоря уже о проваленном опыте. Слава Богу, все остались живы. Пострадал только модуль А-84, где сработал единственный исправный датчик аварийного отключений, приняв на себя удар аннигилирующего смертельного вещества.

Что ж, у человечества будет еще одна попытка обуздать неподвластные им силы, но кто знает, будет ли с ними такой человек, как Берт, не побоявшийся вернуться за своим фонариком и, в конечном счете, спасший всех людей от страшной участи.

Оператор провел тот вечер в объятиях своего любимого кота, который унял дрожь и способствовал прояснению сознания. Мужчине припомнился датчик аварийного предела вещества, значение которого ползло к финальной отметке, только до нее еще было очень далеко. Однако система всё равно сработала, может, это и к лучшему. А кот у него был полосатый и с длинным хвостом, который мирно покоился на плечах хозяина, словно говоря: «Это всё уже в прошлом. Нельзя быть одновременно мертвым из-за взрыва установки и богатым из-за новых источников энергии, это я тебе как Кот говорю, уж в этом дуализме, я разбираюсь получше многих».

О Берте никто не вспоминал до рождества, когда он получил скромный подарок в виде нового фонарика, и его счастью не было предела.

Загадочного паука никто так и не нашел, но по ночам в коридорах МУЧ появляются странные шестипалые тени. По крайней мере, они очень похожи на них или на ветви тополя, растущего за окнами комплекса, но это уже совсем из ряда фантастики.