Таракан

Жителей системы переработки отходов называли Мусорщиками. Они никогда и не спорили. Мусор давал им жизнь. Завалы гниющей органики служили надежным источником еды. А вещи, сломанные и не нужные, обретали вторую жизнь в качестве предметов быта и инструментов. Важным условием было то, что ни одно племя не посягало на территории Мусорщиков, такими убогими, голодными и лишенными света были эти коридоры и технические залы. Даже поговорку придумали. Съел Мусорщик свежий фрукт и умер от восторга. Грубо и глупо, как многое здесь.

Племя, тем временем, жило неплохо. Фильтровали воду, обшаривали мусорные кучи, ловили насекомых, которые перебравшись из Оранжереи, расплодились среди плесени и гнили. Разных букашек здесь был целый ассортимент. Это тебе и питательная еда, и медицина, и мучительная смерть, если будешь тянуть в рот все без разбору. Ловить их считалось делом не простым. Но и тут Мусорщики приспособились. Собрали музыкальный ящик, который приманивает насекомых. Один ручку крутит, второй с него букашек собирает, а третий стоит на стреме и смотрит, чтобы из мусорных завалов не выпрыгнуло на звук что-то, что само не против полакомиться добытчиками. Машинку назвали тараканатором.

Тараканьеры, добытчики насекомых, пользовались заслуженным уважением, наравне со сведущими механиками или хорошими бойцами охраняющими племя. Но не менее важным и уважаемым делом занимался человек, который отделял съедобных жуков от несъедобных. Серьезная работа. Нужно разбираться во множестве видов насекомых, целыми днями сидеть, сгорбившись, выполняя рутинную сортировку. Каждая ошибка заканчивалась мучительной смертью. Такой ответственной работой всегда занимался один человек. Помощники лишь подносили и утаскивали корзины, сплетенные из проводов, сменяли обгорелые черные пластиковые чаши и меняли аккумуляторные пластинки в лампах и фонарях.

Последние четыре года этим занималась Рида, мать Октавы. После каждого прихода собирателей по четырнадцать часов в сутки она выбирала полезных жуков. За что среди мусорщиков была весьма уважаема. Ошибки допускала редко. Работала быстро. За ширмой только и слышен был стук ее наперстка с иглой, которым она пригвождала к сортировочному столу очнувшихся после окуривания жуков. Часто жуковедки просили заниматься этим своих помощниц, но Рида учениц не брала, все делала сама. Твердила, что это приносило ей хоть какое-то развлечение.

Ее единственная дочь Октава вылавливала мусор на мелководье вместе с детьми. Девушки занимались этим, пока от холодной воды не начинали болеть суставы, а потом переходили на взрослую работу. Здесь собирательницу мог приметить сильный мужчина. Тогда девушке оставалось только содержать угол, в котором он жил, воспитывать детей и благостно беременеть раз за разом, пока тело не откажется исторгать из себя новых мусорщиков. Это был хороший вариант. Достигнув зрелости, девушки обрезали штанины у комбинезона и начинали работать «на прямых ногах». Парни всегда находили минутку пройти мимо мелководья и перекинуться парой шуток с возможными спутницами.

Октава в разговоры не вступала и одежду не резала. Ступни болели нестерпимо, ведь на детской работе она задержалась дольше всех. Проснувшись, девушка каждый раз упрямо шла собирать мусор, но времени в воде могла проводить все меньше. В конце концов, ее привели к матери, сообщив, что на мелководье она бесполезна.

- Мне кажется, я могу больше чем перебирать отходы или растить детей, - робко начала Октава, когда поняла, что мать не собирается прекращать работу, а с ее появлением только плотнее сжала губы. Девушка присела на колени около стола, не зная, куда деть руки. - Может мне научиться чинить фонари и собирать ловушки?

- Пустой разговор, - Рида подняла черные глаза на дочь. – Хотела научиться пошла бы за техника, а не на мелководье. Теперь фантазировать нечего. Мы не в Оранжерее живем. Здесь каждый должен приносить пользу.

- Но я хочу приносить! Просто… Я не могу заниматься чем-то монотонным. Ты же знаешь, прямо судорогой руки сводит, когда я начинаю перебирать…

- Когда-то я дала тебе возможность выбрать занятие. Ты не выбрала ничего. Пропадала на мелководье, пока могла, а теперь приковыляла? Думаешь я не понимаю, что ты там делала? Хотела найти сокровище среди мусора? Что-то что изменит твою жизнь? Говори.

Октава опустила глаза под колючим взглядом матери. На столе она увидела блестящего таракана очнувшегося от дыма и теперь пытающегося спастись. Она накрыла его рукой, но Рида отточенным движением воткнула иглу наперстка, которым убивала насекомых, в то место где мгновение назад был жук, а сейчас находилась ладонь дочери.

- Сама справлюсь!- промах мать не удивил, более того вытаскивать иглу она не спешила. – Что ты искала?

Стараясь не заплакать от боли, Октава проговорила: «Лайф-шар».

- Дура, стоящие вещи не попадают на свалку.

- Но ты же сама говорила, что их миллион. Неужели один не мог оказаться в переработке? С его помощью мы могли бы осветить здесь все...

- Никто до тебя не находил ни одного. Почему ты должна найти?

Женщина медленно вытащила иглу. Лишь тогда Октава позволила себе всхлипнуть и прижать кровоточащую ладонь к губам. Рида же привычным жестом вытерла иглу о фартук.

- Хватит мечтать. Если ты хочешь быть полезной, я поговорю с Локом, чтобы взял тебя на охоту ручку крутить. Если не хочешь, сама ищи, чем заняться. Опозоришь – не вступлюсь.

***

Лок-Ремень был тараканьером, вдовцом и отцом двух подростков. Раньше ручку крутила его жена, но случай на охоте унес ее жизнь. Не высокий, жилистый мужчина, которого прозвали Ремнем, намекая на то, что стандартные робы мусорщиков, были ему большими, и, чтобы штаны не сваливались, он подвязывал их ремнем. Вручив ботинки, роскошь доступную далеко не всем членам племени, Лок не забыл напомнить, чтоб после охоты они были начищены и возвращены.

В компании ловца насекомых и его сыновей они отправились вперед по обветшалым коридорам, удаляясь от стоянки племени и мелководья. Туда, где завалы гниющего мусора становились больше. Места эти были опасные, поэтому Лок не выпускал из рук бережно отремонтированный термопистолет с самодельным прикладом, а его ребята несли копья, проверяя подозрительные места. Октава тащила тяжелый тараканатор.

- Сегодня идем к колодцу. Хорошее место для новичка, - улыбнулся Лок. – Только сетка нужна. И она у меня есть. Часа два ручку покрутишь и весь день свободна. А парнишки мои тебя подстрахуют. Роло и Пим. Хорошие ребята…

Октава неуверенно улыбнулась. Она обрадовалась, что в этих местах не стоило производить много шума. Это избавляло от необходимости отвечать, благодарить, чтоб ее взяли с собой, обули. Новое занятие было почетное и полезное, но девушка чувствовала здесь какой-то подвох.

- Ничего сложного. Крутишь ручку. Машинка издает приятный для насекомых звук, они на него ползут. Заползают на тебя. Роло снимает жуков, окуривает и кладет в корзину, а Пим стоит на стреме. Если полезет что-то опасное - отбивает. Ну и я тоже. Ты только крути, не останавливайся. Там звук, который человеческое ухо не слышит. Ну не весь. Главное не бояться и не останавливаться. Можешь глаза закрыть,- подробно инструктировал Лок. – Вот и пришли.

Место промысла представляло собой узкую шахту, как для грузового лифта. Метрах в трех внизу начинались нагромождения мусора.

– Здесь приманка, то есть ты, висеть должна. Иначе у прохода всем места не хватит,- Лок закрепил одно копье поперек шахты, а Роло молча дал Октаве страховку, надевающуюся через ноги и застегивающуюся на груди.

После коротких приготовлений началась охота. Октава теперь висела прикрепленная обвязкой к пластиковому древку копья, как к перекладине. С ее пояса свисала длинная сеть, по которой, привлекаемые звуками, должны взбираться насекомые. Стараясь не смотреть вниз, девушка начала крутить ручку тараканатора, а тот начал аритмично скрипеть и щелкать. Десять минут ничего не происходило. Затем в темноте послышалось шевеление и шелест хитиновых надкрыльев. По сетке вверх поползли насекомые.

Мусорщики не боятся букашек. Таракан, у которого из всех остались только задние лапки – любимая игрушка детей и частый герой сказок, с которым жители отсека переработки сравнивают себя. Но тот напор, с которым волна жуков полезла вверх, невольно испугал Октаву. Насекомые стремительно ползли по сетки, перебираясь ей на ботинки и заправленные в них штанины. Роло проворно снимал их горстями, кидая в корзину, а два других ловца внимательно следили за шахтой. Через десять минут Октава начала замечать, что руки Роло задерживаются на ее комбинезоне дольше, чем нужно. Либо парень был не достаточно проворен, либо тараканатор работал слишком хорошо, но жуки уже успевали добраться до бедер, живота и спины. Вслед за ними там же появлялись и потные ладони добытчика.

В племени молодые женщины и мужчины приносят пользу по-разному. И хоть Октава и была достаточно взрослой, работая на мелководье, она общалась с детьми и молодыми девушками. Оставшись там дольше, чем обычные девушки, она избавила себя от мужского внимания, и даже в голову ей не могло прийти, что оно настигнет ее так неожиданно и в таких неподходящих обстоятельствах. Уши и щеки у нее сделались горячими, она повернула голову и возмущенно посмотрела на Роло. Заметив реакцию девушки, тот ответил неподдельным восторгом сталкера, нашедшего рабочую сенсорную панель. Он заулыбался широким ртом и его руки стали пропускать еще больше насекомых. Одно, напоминающее многоножку с кривым жалом, заползло девушке на щеку и укололо в скулу. Октава вздрогнула, вскрикнула, музыка на секунду прекратилась.

- Роло, червяк помойный, - раздался шепот Лока, - резче собирай. А ты не пищи.

Он стряхнул с лица жалящую тварь, а его рука задержалась на губах Октавы, закрывая ей рот. До этого момента она сомневалась. Думала, скорее надеялась, что Лок со вторым сыном слишком заняты обеспечением безопасности и Роло просто «хулиганит». Но сейчас она явственно поняла, что если она начнет сопротивляться, прервет процесс, то отец поддержит сына. Сколько приманок пропадало на охоте? Бывшая спутница самого Лока-Ремня, например. Она вспомнила, как искала ценный мусор по колено в грязи и холодной воде. Когда суставы пальцев на ногах распухают, а любая ранка воспаляется. Это было больно. А сейчас… Не больно. Скорее унизительно, противно, но вполне терпимо. Просто нужно дождаться, когда все закончится. И надеяться на лучшее.

Она закрыла глаза и постаралась не думать о происходящем. Хотя это было не просто, но в этом ей помогли звуки тараканатора. Щелчки, скрежет металла по стеклу. Низкие звуки, отдающиеся в зубах. Высокие, вырывающиеся из диапазона человеческого слуха. Казалось, в них не было порядка и взаимосвязи. Даже если бы обычный мусорщик смог придумать такой прибор, то вложить в него такую сложную атональную мелодию, было непосильной задачей. Для человека со временем она становилась мучительной. В висках начинала пульсировать кровь. Рот наполнялся слюной, а перед глазами, даже закрытыми начинали расплываться разноцветные круги.

Октава не знала, сколько прошло времени. И не думала о том, где находится. Мелодия была не длинная и постоянно повторялась. Боясь сбиться, девушка начала концентрировать на звуках. Постепенно ей удалось уловить зыбкую логику. Она сыграла один отрезок чуть медленней общего ритма. Не настолько медленно, чтобы кто-то заметил, но звуки как будто заняли положенные им места в массе щелчков и скрипов. Нет, музыка не стала более гармоничной или приятной человеческому уху. Она стала правильней. Из набора звуков стала подобием мелодии. Теперь небольшая пауза, совсем маленькая, чтобы Лок не заметил. Низкий звук перетекает в высокий и затухает. А этот отрывок чуть быстрее с постепенным затуханием… Сосредоточившись на мелодии Октава совсем забыла о происходящем.

- КАК ЧУДНО,- голос бархатистый, глубокий рокотал в голове. – НАСТОЯЩАЯ МУЗЫКА.

Октава не могла говорить и отвечать. Она выполняла свою работу и крутила ручку. Голос, так внезапно появившийся не пугал, а наоборот успокаивал.

- Я СЛЫШАЛ ТАРАКАНАТОР И РАНЬШЕ. НО ТАК КАК ИГРАЕШЬ НА НЕМ ТЫ. ЭТО НЕ ПОХОЖЕ НИ НА ЧТО. ТЫ ПРИДУМАЛА САМА ИЛИ КТО-ТО УЧИЛ ТЕБЯ?

От несуразности ситуации хотелось рассмеяться. Голос не принадлежал ее спутникам, а никого более рядом не было.

- НЕ ОТВЕЧАЙ. У ТЕБЯ МОГУТ БЫТЬ НЕПРИЯТНОСТИ. МЕСТО ОПАСНОЕ, НУ И ЛЮДИ С ТОБОЙ ТОЖЕ. ЛУЧШЕ СЫГРАЙ МНЕ ЕЩЕ. НАВЕРНОЕ, ТАК ЗВУЧАЛ ИНСТРУМЕНТ ПО ЗАМЫСЛУ ЕГО СОЗДАТЕЛЯ.

Октаву хвалили не часто. Иногда мужчины, забирающие находки для племени, когда она приносила что-то ценное. Иногда женщины с соседних углов, за чистоплотность и порядок. Обычно это были пустые, неискренние слова. Мать не говорила даже их. Добрый голос, казалось, восхищался ее умением. И это было захватывающе.

Он подбадривал, иногда советовал, как лучше было сыграть.

Октава не сразу заметила, как Лок обхватил ее за талию, чтобы снять с перекладины и поставить на ноги. Работа была закончена. А пять корзин были полны жуками.

- Сегодня хороший улов. Ты удачливая девчонка, - улыбнулся бригадир. – На следующей неделе пойдем в другое место. Здесь жуков поубавилось после сегодняшней ловли. Там глаза уж не закрывай, а то выскочит зубак залетный из кучи, ты и сделать ничего не успеешь.

- Вы же успеете?- спросила девушка, пытаясь собраться с мыслями.

- На меня надейся, как говорится, - ухмыльнутся Ремень. – Хватайте все, и пошли домой.

Пока парни собирали не хитрые приспособы для своего промысла, девушка осмотрелась вокруг, заглянула в темную шахту, прислушивалась, стараясь найти источник голоса. «Может я заснула, пока играла машинка?» - подумала она, не найдя ничего. Но когда они уходили, ей показалось, что кто-то очень тихо прошептал «до встречи».

***

Когда подходили к лагерю, Октава тронула Лока за плечо, давая понять, что им нужно поговорить наедине. Разговор казался хоть и неприятным, но разумным решением.

- Хотела поговорить по поводу… - Роло, ей хотелось поговорить по поводу его белобрысого сынка за величину носа прозванного Клювом, но встретившись взглядом с его отцом, Октава вдруг поняла, насколько это будет бесполезно и глупо. Разговора было уже не избежать, и она решила спросить о другой волнующей ее теме.

– Голос! Кажется, мы были там не одни, я отчетливо слышала какой-то голос. Он не принадлежал не одному из нас,- Выпалила она. Лок нахмурился и перехватил термопистолет поудобнее.

- Я ничего не слышал, и ребята, я уверен, тоже. Если бы они что-то услышали, то тут же сказали мне. И мы бы закончили охоту,- «тебе тоже следовало поступить так» осталось не высказанным. – Расскажи, что тебе показалось?

- Это был голос, который говорил, что звуки машинки похожи на музыку. Он давал советы,- начала рассказывать девушка, но мужчина перебил ее.

- Я могу точно сказать, что никто с тобой не разговаривал. Мы все стояли очень близко от тебя. Случись такое, один из нас бы заметил. С тобой не было такого раньше?

Его можно было понять. Тараканьер должен быть уверен в своем напарнике. Но Октава все равно была уязвлена.

- У меня все в порядке с головой! И это не мог быть газ, если ты сейчас будешь говорить про это.

- Может просто устала? Все-таки, висела там долго, ящик тяжелый, запах.

- Ты думаешь, до этого я не занималась тяжелой работой? Думаешь, на Мелководье дети отдыхают и играют в догонялки?- Октава знала, что через минуту пожалеет о сказанном, но уже не могла остановиться. – Я не могу уже там работать! Ноги распухли так, что я с трудом надела эти огромные ботинки, которые ты дал! А еще твой тупорылый сынок облапал меня всю, пока я болталась над ямой. А ты смотрел и ничего не сделал!

Октава сжала зубы и прищурилась, ожидая удара или крика. Она стала похожа на маленького зверька загнанного в угол. Удара не последовало. Лок положил ладонь ей на плечо.

- Ты хорошая девочка, работящая, и Рида тебя хорошо воспитала. Это все мусорщики знают. Мы желаем тебе только добра. Но ты должна повзрослеть и перестать жить мечтами. Взгляни вокруг свежим взглядом. Может быть, все не так плохо? У тебя явно талант в обращении с прибором для приманивания. Это достойно уважения. Мы будем приносить много еды, и твоя доля будет больше, чем у остальных в племени. Ты живешь в мусоросборнике и питаешься насекомыми, но есть отсеки где и того нет. Отсеки с каннибалами. Отсеки расположенные близко к Реактору, где полно мутантов. Мать своим трудом обеспечила тебе будущее, чтобы ты там не думала.

Он сделал паузу, похлопав девушку по здоровой щеке. Голос Лока был спокойным и уверенным, а Октава больше смотрела вниз, а не на него, поэтому не увидела, как начала пульсировать вена у него на лбу.

- А Роло, просто ты нравишься мальчику. Его жизнь тоже не сахар. Он скучает по матери. Может я поторопился, рассказав ему, что Рида предложила тебя как его пару для нашей семьи. Ну и он сделал преждевременный выводы…

От сказанного у Октавы начало темнеть в глазах. Все было хорошо. Будущее было ясно и предрешено. Она ковырялась в мусоре всю жизнь в поисках того, что сделает ее особенной. Но искала не там. Теперь было поздно что-то предпринимать. Договор, заключенный между родителями, нерушим.

Она ни закричала и ни расплакалась, ни убежала в темные коридоры, подвергая себя бессмысленной опасности. Покивав еще минут десять, она закончила разговор и побрела в лагерь. Она попыталась заняться делами, чтобы отвлечься, но беспокойные мысли все равно возвращались. В ушах звучали слова Лока, а перед глазами каждый раз появлялся образ скалящегося Роло. В конце концов, забросив работу, Октава присела у стены и начала рассеяно крутить ручку тараканатора. Лок не забрал его, как и ботинки. «Наверное, решил, что теперь я никуда от него не денусь»,- подумала девушка.

Асинхронная мелодия заставила мысленно вернуться к происшествию с Голосом. В племени были похожие случаи. Однажды старик начал разговаривать с насекомыми - стал отказываться от еды и умер. Мальчик возраста, когда еще имя детям не дают, увидел мать в отражении воды – напился из этой грязной лужи и умер. Охотник разговаривал с паразитом, живущим в нем – вскрыл себе живот и умер. Потом в животе и правда нашли паразита, но не говорящего. Весь опыт Октавы говорил о том, что для мусорщика встреча с чем-то новым и неизведанным всегда заканчивается смертью. Она задавалась вопросом: что если от этой жизни в темных коридорах она начала терять рассудок? Что если Голос - это способ ее разума противостоять всему, что свалилось на нее за последнее время? Она попыталась шепотом позвать Голос, но сразу же расплакалась от жалости к себе и стыда.

Из оцепенения ее вывели настойчивые требования соседей не крутить ручку. У большинства людей от этих звуков начинала болеть голова и зубы. Девушка попыталась вытереть слезы и заметила, что укус на щеке сильно распух. Желудок сводило судорогой. Такие проблемы обычно решала Рида.

- Это не укус. Жало, скорее всего, было яйцекладом, - казалось, Рида даже не подняла глаза, чтобы посмотреть на подошедшую дочь. Какая-то мистическая сила, всегда позволяла предугадывать и решать проблемы. – Некоторые насекомые откладывают яйца в других существ.

Женщина достала из-под стола миску, в которой под влажной тряпицей копошились личинки кровососа, обитающего в омутах. Октава посадила одного на рану, и пульсирующий жар сразу начал уменьшаться.

- Мне сказали, что ты хорошо вела себя на охоте, - щеки девушки залило румянцем уже не от укусов. Она сразу явственно вспомнила суетливые руки Роло. Его широкий рот, растянутый в улыбке. Кинув быстрый взгляд на мать, Октава заметила, что та тоже слегка улыбается. Как меняла совершивший удачную сделку. Это стало последней каплей и она начала кричать:

- Ты! Продала меня этому носатому выползку! Как мешок с хламом! Дырявый ботинок!- за последний день девушка высказывал людям то, что думает больше, чем за всю жизнь. Ей хотелось верить, что пока она будет играть свою музыку, Голос не отступится от нее. И эти мысли придавали сил. – Ты думаешь, что я гожусь только, чтоб взбивать тюфяк этому головастику и ручку крутить?

- Оки, ты уже взрослая и должна была давно понять, что здесь в одиночку не выживают. А чтобы выживать вместе - нужно идти на компромиссы и быть полезной. У тебя хорошо получается быть приманкой, но ты не сможешь этим заниматься, если не войдешь в семью Лока. Это называется компромисс. А то, что ты сделаешь это без лишних возражений, называется взрослый поступок, - для Риды все это было очень просто. Ее раздражало объяснять такие простые вещи. Но Октава не думала отступать. Она только убрала руки со столешницы и продолжила.

- Если это взрослый поступок, то я не хочу взрослеть. Для кого я буду полезной, если рожу еще одного мусорщика, который будет жить во тьме, пока не сдохнет? Твоя польза – лишь слова. Ты сама приносишь пользу или просто заставляешь себя в это верить?- с этими словами она схватила жука из еще не сортированной кучи, не глядя, отправила его себе в рот, демонстративно прожевала и проглотила. – Ты бесполезна, как и все чертовы мусорщики. Твои слова не имеют смысла, а люди в племени не руководствуются твоими правилами, а просто живут, так как им легче. Поэтому мы - жалкие мусорщики.

Рида оперлась обеими руками на стол, игла в наперстке оставила глубокую царапину на пластике. Со всей тяжестью свойственной для ее возраста, она начала вставать, собираясь показать дочери, что авторитет зиждется не только на логике и опыте. Но Октава не стала дожидаться, пока ей сделают больно, и со всей прытью, на которую была способна, рванула от стола, через стоянку племени к техническим ходам.

***

Стремительно удаляясь от опасности, Октава даже не заметила тяжести тараконатора, который она не смогла оставить во время побега. Хоть прибор был громоздким, она все время таскала его с собой, беспокоясь о его сохранности с одной стороны, и, не желая отдавать его Локу, с другой.

Девушка остановилась только когда уперлась в тупик, где серый пол сливался с серыми стенами. Посреди высилась куча мусора уходящая верхушкой в огромную трубу в потолке . Здесь совсем не было освещения, кроме тусклого луча ее налобного фонаря. Место было опасным, но если вести тебя тихо, то никто тебя не найдет. Ни мусорщики, ни хищники.

Октава не представляла, что будет делать дальше. Девочка начала слышать голоса - поссорилась с соплеменниками, ушла в тоннели и умерла. Вот как будут говорить о ней. Все то, за что она боролась, уважение, признание, любовь, в конце концов, оказалось под угрозой из-за короткого монолога в ее голове. А может цели, которые можно откинуть с такой легкостью, не верны? А что если смерть в тоннелях лучше такой жизни? А что если голос не настоящий и она просто разрушает свою жизнь? Или может над ней пошутили, а она показала свое истинное лицо неблагодарной, заносчивой бунтарки? Или это новый вид хищника, который так приманивает жертву? Мириады вопросов и сомнений можно было разрешить только одним способом. Ей во что бы то ни стало, нужно было услышать этот голос еще раз.

И она позвала. Шепотом в тишине и темноте. Затем немного громче. Октава стала перед мусорной горой, как перед толпой слушателей. Повесив на грудь тараканатор, она заиграла, пытаясь воссоздать тот неравномерный ритм, который ухватила во время охоты. Покачиваясь как во сне, девушка продолжала, пока из мусорной кучи не раздалось шуршание живших там жуков. В этот раз она не нуждалась в добыче.

Серый пол в тусклом луче фонарика почернел от насекомых, стремившихся на звук. Октава старалась кропотливо воссоздать тот рваный ритм, с которым крутила ручку, но ничего не слышала. Она вспомнила, что тогда она впала в особое состояние, и все ее мысли были устремлены только к тому, чтобы сделать не совершенную мелодию лучше. Как будто она пыталась рассказать историю, набрав в рот пластиковых крышек или пожевав белесые листья коридорника. Но сейчас она просто пыталась вспомнить, как это делается. Вспомнить вопреки звукам, эмоциям и страху неудачи. Мелодия была правильной, но бездушной, а через пару минут распалась на череду неприятных звуков. Насекомые уже лезли вверх по ботинкам таратаньерши, она попыталась их стряхнуть, раздавить и сбилась.

- В машинке что-то сломано!- Октава расплакалась и за звуками своего голоса не услышала, что часть мусора пришла в движение и из нее высунулась узкая и щербатая, ощерившаяся желтыми, растущими вперед, резцами, морда зубака. Он, чуть слышно сдвигая мусор, выбрался на чистый участок, тряхнул шкурой, сбрасывая прилипшие нечистоты и ветошь. Свет налобного фонаря выхватил его тощую фигуру только за секунду до прыжка. Октава оказалась не готова, а животное, не издав, ни звука, прыгнуло в попытке добраться до горла. Девушка невольно отшатнулась, закрывая лицо руками. Резцы оголодавшего падальщика скользнули по руке, оставляя глубокую царапину. Лапы его вцепились в тараканатор, на котором он, не смотря на неудачный прыжок, сумел удержаться. От внезапной тяжести у Октавы подкосились ноги и ее зашатало. Она резко развернулась, ударила животное о переборку и, воспользовавшись неожиданным преимуществом, побежала прочь.

Забыв про больные ноги и обувь не по размеру, она проносилась по техническим тоннелям как порыв ветра, но тварь не отставала. Для своего размера зубак был неожиданно прыгучим и быстрым зверем, а резцы его хранили настоящую коллекцию болезнетворных бактерий и трупного яда. Октаве показалось, что она немного оторвалась, пробежав по узкой трубе, но когда пришлось перебираться через мусорный завал, зубак догнал ее. Он вцепился девушке в ботинок, и тот соскользнул с ноги. Октава же перевалила через вершину мусорной кучи и покатилась кубарем на пол. Ожидая, что зверь сейчас прыгнет ей на спину, она вскинулась бежать дальше, но тут услышала голос Лока: «Не вставай!». Громкий треск, визг, запах паленый шкуры и жареного мяса. Через мгновение ее поставили на ноги, но только для того чтобы свалить обратно на пол сочной затрещиной.

- Ты идиотка? Если решила убиться, надо было оставить в лагере машинку и ботинки!- кричал на нее Лок. – Ты же была приманкой и знаешь как это опасно! Рида предупреждала меня, что ты витаешь под потолком, но ты как жженого пластика обнюхалась!

Он ударил ее еще несколько раз, но руку в кулак не сжимал. Октава шипела и закрывалась. Благодарность, злость и горечь неудачи калейдоскопом смешивались в ее голове. Из глаз лился поток слез. Объяснить она ничего не могла, вместо слов с ее губ срывалось только мычание. Да и не таким человеком был Лок, чтобы принимать в расчет чьи-то объяснения.

- Ты споришь с матерью, жалуешься, не хочешь работать и оправдываешься голосами! Мне все равно сумасшедшая ты или просто лентяйка и обманщица. И тех и других выгоняют из племени. Если ты что-то с собой не сделаешь, то станешь изгоем. Будешь слоняться по отсеку, пока тебя не съедят. Долго это не продлится, поверь.

Он сорвал с ее головы фонарь и вытащил из него аккумуляторную пластинку.

- Аккуму я забираю. Термопистолет разрядил из-за тебя. И мать сказала у тебя фонарь отобрать. Теперь только где свет ходить будешь, - с этими словами он поднял девушку за шиворот и отвел в лагерь.

***

Перед тем как Октаву оставили в покое, было много нравоучений и ругани. Рида отобрала у нее фонарь, а Лок ботинки. Прибор тоже хотели отобрать, но Октава соврала, что он мог пострадать при падении и нужно его проверить.

Несколько дней она сидела в своем углу за шторкой и приходила в себя. После своего провала она никак не могла понять, что с ней происходит и вздрагивала от каждого неожиданного звука, ожидая, что он может оказаться звуком в ее воображении. Она несколько раз начинала говорить сама с собой или звала Голос, но ничего не происходило. Октава не могла поверить, что самый прекрасный момент в ее жизни оказался выдумкой, и раз за разом вспоминала произошедшее. Изгнание из племени было равносильно мучительной казни. Но племя не гнушалось таким наказанием. Теперь, когда впереди замаячил такой вариант, Октава боялась. Все чаще ей приходили в голову мысли, что стоит остановиться, смириться с обстоятельствами и быть благодарной тому, что имеешь. Но представляя свое будущее, она четко понимала – рано или поздно она все равно сорвется. Наконец, решив, что изгоем ее делает не то, что она слышит голоса, а то, что она не может довольствоваться тем, что есть, она заключила сделку с собой. Пообещала, что на следующей охоте снова попытается вызвать Голос, но если у нее не получится, то она безропотно примет свою судьбу.

Для того чтобы подготовиться к важному дню, ей пришлось взять в займы у техников набор отверток, ключей и плоскогубцы. Присев на свет, возле матери, она открыла крышку ящика и начала разбираться в его устройстве. Рида иногда сетовала на звуки машинки, на то, что нормальный мусорщик не должен столько находиться под светом лампу и на то, что судьба наградила ее безмозглой дочерью. Но Октава молчала, чтобы не вступить в спор.

В электронной части механизма, где маленькие черные прямоугольники и цилиндры были прикреплены к зеленым пластинам, она ничего не поняла, и лезть не стала. А принцип работы механических валов, шестеренок и молоточков пришлось кропотливо изучать, периодически вынимая и возвращая на место детали и проворачивая ручку. Постепенно она приходила к мысли, что собрать такой прибор с нуля не был способен ни один из мусорщиков. Его устройство было гармонично и сложно, даже без учета, что кручение ручки давало жизнь еще и многочисленным платам. Она не могла понять, как именно работает тараканатор, но могла попытаться привести его в порядок.

Теперь она проводила за работой очень много времени, не меньше Риды, которая вставала со стула, только для того чтобы поспать или сходить в туалет, а ела не отвлекаясь от работы. Она обнаружила несколько поломанных молоточков, заржавевшую звуковую пластину и неплотно прилегающие шестерни. Все это она смогла починить, поменяв почти все свое нехитрое имущество на помощь механиков, инструмент и детали. Тараканатор не стал звучать мелодично, но опытный слух девочки-приманки не улавливал изъянов. Казалось, что теперь все работает, как и задумывалось. Она успела ко дню охоты.

***

Перед выходом Октава спрятала в шов штанины комбинезона тонкую заточенную спицу. Чтобы тараканьеры снова пошли добывать насекомых к шахте лифта, ей пришлось соврать о вывихнутой ноге. Расчет был прост. Шахта была единственным местом, где приманку подвешивали на перекладину, и ей не приходилось опираться на ноги. Этот простой план сработал в полной мере. Терять в добыче никому не хотелось. Шли и готовились молча. Фонарь ей так и не выдали и велели идти в середине небольшой процессии. Периодически Октава ловила на себе недовольные взгляды Лока, но предпочитала делать вид, что не замечает их.

После коротких приготовлений приманка была подвешена над провалом шахты, сетка спущена вниз, корзины подготовлены, а сушеные травы тлели, чтобы окуривать пойманных насекомых. Каждый знал, что ему предстоит. Роло застыл на краю шахты, готовый начать собирать жуков с тела девушки. Лок со вторым сыном стояли с копьями, чтобы в случае необходимости отразить любое нападение. Октава начала ритмично крутить ручку.

Теперь ей не приходилось действовать наугад. За последние дни она неплохо изучила прибор, устранила несколько изъянов и чувствовала себя намного уверенней. Не успела она проиграть несколько циклов мелодии, как жители мусорных куч откликнулись, поползли по сетке, поднимаясь из темноты. Но богатая добыча не интересовала ее. Она пришла сюда для того, чтобы доказать существование и еще раз услышать Голос. И Голос пришел.

- ДЕВОЧКА С МУЗЫКАЛЬНОЙ МАШИНОЙ. ТВОЯ МЕЛОДИЯ ИЗМЕНИЛАСЬ. СТАЛА УВЕРЕННЕЕ И СОВЕРШЕННЕЕ. ТЫ НЕ ТЕРЯЛА ВРЕМЕНИ ДАРОМ,- Октава едва не закричала от восторга. Ладонь на ручке сжалась. – СЛЫШАТЬ ТЕБЯ – ЭТО ЛУЧШИЙ ПОДАРОК. ЗА ТВОЕЙ МУЗЫКОЙ ВИДНА ДУША.

-Октава! Остановись!- девушка почувствовала, что кто-то резко потянул ее за тараканатор, и открыла глаза. В этот раз машинка в ее руках привлекла на много больше насекомых. Они полностью заполнили сеть, которая теперь напоминала длинный подол траурного платья. Насекомые уже были на полу, в корзинах. Роло тщетно пытался стряхнуть тараканов ползущих по его рукам. Лок тащил ее из шахты, шипя и приказывая прервать ее выступление. Октавой завладело странное состояние веселой злости. На этот раз она не собиралась подчиняться. Она улыбалась и крутила ручку, даже оказавшись вне шахты. А из черного проема надвигалась волна жуков. Они уже полностью облепили Роло, все еще стоящего на краю. Среди насекомых, ползающих по сыну Лока, были и совсем не безобидные экземпляры. Октава заметила многоножку, которая раньше ужалила ее в щеку.

Вопреки наставлениям отца о необходимости соблюдать тишину Роло закричал. Он размахивал руками пытаясь избавиться от жалящих насекомых, и уже совсем потерял самообладание. Лок-ремень кинулся к Октаве.

- Прекрати!- Он уже кричал ей в лицо, подкрепляя свои слова ударами, от которых девушка упала на землю. Роло попытался отойти от проема, но споткнулся об одну из корзин и полетел вниз. Девушка крутила ручку лежа на полу, пока Лок не подскочил к ней, чтобы вырвать из рук тараканатор. Он потянул на себя и одна из лямок, которыми прибор крепился на груди, с треском порвалась. Октава не могла позволить музыке прекратиться. Выхватив спрятанную спицу, она изо всех сил воткнула толстую иглу в бедро бригадиру. Девушка хотела ударить еще, но на ее руке повис младший сын Лока. Зарычав от боли, Лок дернул прибор еще раз, оторвав вторую лямку, и занес его над головой. Октава закрылась руками, не понимая, хочет ли он сломать машинку или опустить музыкальный ящик ей на голову.

Музыка прекратилась, и в тишине стало слышно, как куча мусора в шахте пришла в движение. Внезапно из проема показалась огромная хитиновая лапа, заканчивающаяся двумя когтями. Из темноты показалась огромная грушевидная голова с двумя фасеточными глазами, длинными усами и мощными жвалами. Невероятно проворное для таких размеров тело за мгновение заняло весь проход. Даже не распрямляя лапы полностью гигантское насекомое было ростом с человека. Панцернотвердый хитин цвета ржавчины блестел под светом фонарей.

Недоумение Лока длилось всего секунду. Он не стал мешкать и, бросив тараканатор на пол, выхватил термопистолет. Насекомое оказалось быстрее. Монструозный таракан прыгнул вперед и сбил Лока с ног, выбив у него из рук оружие. Гигант не спешил атаковать. Тараканьер же медлить не стал. Рефлексы мусорщика живущего в темноте и грязи, избегающего опасности всю жизнь, сработали и сейчас. Забыв про упавшего в шахту Роло, девчонку, ценный прибор и потерянное оружие, Лок схватил за шкирку оставшегося сына и со всей возможной скоростью нырнул в узкий технический тоннель, ведущий в направлении стоянки племени. Таракан же приблизился к онемевшей от страха девушке и застыл над ней. Октава старалась не двигаться и даже не дышать. В руке у нее до сих пор была окровавленная спица, но сейчас она казалась бесполезной игрушкой.

- НЕ ЛУЧШИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЛЯ ЗНАКОМСТВА, - голос снова раздался у нее в голове. Таракан был неподвижен, а черные глаза внимательно следили за девушкой.

***

- А КАК ЭТО ЖИТЬ РЯДОМ С ТАКИМИ ЖЕ СУЩЕСТВАМИ? Я ВСЕГДА БЫЛ ОДИН, – убедившись, что Роло не свернул себе шею при падении Таракан с Октавой отправились в распределитель стоков, куда мусорщики не ходили, и где можно было спокойно поговорить.

- Одиноко, наверное, так же как и без них, - Она сидела на решетчатом мостике, свесив ноги, и смотрела на текущие из труб потоки грязной воды, которые смешивались и, попадая в воронку, уходили в очиститель. – Меня в племя обратно не пустят. Лок, наверное, уже добрался туда и собирает охотников. Он упрямый.

- ПРИДЕТСЯ УХОДИТЬ В ДРУГОЕ МЕСТО. МЕНЯ ОНИ ТОЖЕ В ПОКОЕ НЕ ОСТАВЯТ.

- Может, вместе отправимся в другой сектор? Я починю тараканатор, буду тебе играть. Мне кажется, я могла бы лучше.

- ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ ЖИТЬ В УСЛОВИЯХ, В КОТОРЫХ МЕНЯ НЕ ПОБЕСПОКОЯТ. ТЕМ БОЛЕЕ ТЫ ДОЛЖНА ЖИТЬ СРЕДИ ЛЮДЕЙ. ОГРОМНЫЙ ТАРАКАН – НЕ САМАЯ ХОРОШАЯ КОМПАНИЯ, - он повел усиками, будто разводя руками.

- Но мои мелодии не нужны никому кроме тебя. Большинство даже не способно слышать все звуки, которые издает машинка!

- А ТЕ, КОТОРЫЕ СМОГУТ, БУДУТ УДИВЛЕНЫ КРАСОТОЙ И БОГАТСТВОМ МЕЛОДИИ.

Октава промолчала. Теперь ее не пугало будущее полное неизвестности. Было больно терять того, кого обрела только недавно. Но такова была жизнь, найти в которой свое место каждый раз становится настоящим приключением.

- НА ВЕРШИНЕ РАСПРЕДЕЛИТЕЛЯ - ПРОХОД В ДРУГОЙ СЕКТОР, ТАМ ЕСТЬ ЦИВИЛИЗОВАННЫЕ ЛЮДИ, Я ПОМОГУ ТЕБЕ ДОБРАТЬСЯ ТУДА. А ДАЛЬШЕ ТЫ НЕ ПРОПАДЕШЬ. ВОЗЬМЕШЬ ЛАЙФ-ШАР, СМОЖЕШЬ ОБМЕНЯТЬ ЕГО НА ВСЕ, ЧТО ТЕБЕ ПОНАДОБИТСЯ, - он приподнял надкрылье и на мостик упал источник питания, про который Октава слышала только в преданиях.

- Я мечтала найти его всегда. Принести свет в поселение. Чтобы мною гордились!

- В МУСОРЕ МОЖНО НАЙТИ ВСЕ ЧТО УГОДНО. НАВЕРНОЕ, ТЫ ПРОСТО ИСКАЛА НЕ ТАМ.