​Внутри легенды

Глава 1.

Испокон веков считалось, что озены, народ населяющий побережье моря Теныз, произошли от Великой богини, покровительницы морских существ. Звали эту богиню Балык. Она исторгла озенов на сушу, чтобы они научились земной жизни и принесли это знание в морские глубины. Шаманы говорили, что когда-нибудь морские обитатели смогут жить равно на суше и в воде. Это будет новая могущественная раса.

Истории о людях с жабрами и чешуей, умеющих летать, превращать воду в лед, который невозможно растопить никаким огнем, вызывать дождь и ветер, проносились в голове у Аскана, пока он смотрел, как два шамана вынимали из раскрытого, словно книга, тела дяди Тобе связку переливающихся, как мокрые гальки, внутренних органов. Тобе был рыбаком, как отец Аскана, стоящий рядом с сыном, как и многие другие жители острова, для которых ловля рыбы была основным доходом. На их песчаной земле почти ничего не росло. Она была в такой же степени бесплодна, как плодородно было море, таящее в своих котловинах залежи жемчуга и заросли кораллов всевозможных оттенков, кишащее рыбой и прочими гадами, которых можно было продать иноземцам втридорога. Улов рыбаков позволял озенам покупать у других народов муку, овощи, фрукты, ткани, зерно и мясо. Они почитали своих кормильцев, как героев, ведь море таило в себе много опасностей и каждый раз, удаляясь от берега, мореходы могли не вернуться. Но никто из них не боялся умереть на море, смерть в его глубинах была подобна возвращению домой.

Тобе умер в городе от лихорадки, которую подхватил во время последнего плаванья. Его хоронили со всеми почестями, положенными моряку. Люди стояли на вершине скалы, море внизу было неспокойно, как зверь, ожидающий кормежки. Шаманы положили органы Тобе в холщовый мешок. Мешок тут же покрылся красными пятнами. Аскан вспомнил, как однажды отец привез из плаванья три мешка с ягодами, в пути ягоды перемялись, и по мешку растекся красный сок. Когда он заглянул внутрь, то увидел только красное месиво, пропахшее рыбой.

Аскана затошнило. Тело Тобе лежало пустое, неестественно раскрытое и почти не отличалось от выскобленной туши лошади или быка.

- Смотри внимательно, - усы отца кольнули щеку. Аскан впервые присутствовал на прощании с умершим.
Внутри у Тобе было темно как в пещере. И хотя Аскан знал, что там пусто, он все время ждал, что вот-вот из этой мертвой темноты кто-то выскочит. Один из шаманов принес большую чашу с водой. Они поставили ее рядом с телом и стали читать даосу, молитву перед путешествием в море. Аскан все смотрел на чашу, вода в ней дрожала. Когда шаманы закончили молитву, они сложили ладони вместе и поднесли их к лицу, будто совершая умывание. Один из них погрузил руки в чашу, вода зашевелилась сильнее. Он напрягся, и ухватившись за что-то невидимое, вытянул его наружу. Это была рыба. Она билась в его руках, разрезая воздух стальным блеском. Шаман опустился на колени и положил рыбу внутрь дяди Тобе. Затем второй шаман дал ему длинную иглу с ниткой, и вместе, стяжек за стяжком они стали запирать рыбу внутри человеческого тела. Пока они зашивали Тобе, рыба билась у него внутри, издавая громкие шлепки. Тошнота пузырем стояла в горле. Аскан морщился, ему казалось, что с каждым звуком в его уши вливалось что-то холодное и склизкое. Наконец процедура закончилась.

Мужчины, до сих пор стоявшие в стороне, вышли вперед и подняли тело Тобе над головами. Они подошли к самому краю скалы, а затем, раскачав тело над головой, синхронно, будто они были единым существом, бросили его вниз. А затем долго стояли, всматриваясь в то место, куда погрузилось тело товарища. В их лицах не было печали.

- Он вернулся к своему дому, - сказал кто-то.

Большинство людей разошлось, а рыбаки продолжали стоять у края скалы, и видно было, что они думают единую на всех мысль.

Аскан смотрел на холщовый мешок, на всё, что осталось от дяди Тобе.

Глава 2.

Дом, в котором жила семья Аскана, как и остальные дома рыбаков, напоминал курган. Он, подобно ныряющей рыбе, возвышался своим круглым боком и уходил глубоко под землю. Там, в глубине, находились амбры, куда сгружалась, причитающаяся рыбаку, часть улова, а также остальные продукты и особо ценные вещи. Выше, вровень с земной поверхностью, находилась жилая часть помещения. Дом строился из прочной глины. Вкруговую, огибая внутренность дома, располагались комнаты, напоминающие маленькие пещеры. В одной из них готовилась пища, в другой – находился алтарь богини Балык, в остальных спали члены семьи: дедушка, мать, отец и сам Аскан.

Стены были изрезаны национальными узорами. Они состояли из пересекающих друг друга кругов, извилистых линий и спиралей. Глаз спокойно тек по ним, не приковываясь к конкретному элементу. Сложно было разглядеть в них повторяющийся рисунок. Если кто-то пытался это сделать, то лишь сильнее путался в кругах и кривых, которые уводили его в свой неподдающийся закономерности мир.

В центре дома располагался грубо сколоченный стол, за которым ужинала семья. Мама разливала по тарелкам мутную жидкость с плавающими в ней овощами. Но в дышащем паром котелке водилось кое-что получше. Аскан постукивал ложкой от нетерпения. Наконец мама взяла две железные палки и вытащила крупную, переливающуюся сине-зеленым цветом рыбину, глаза которой удивленно вылупились в потолок. Мамины руки отделили рыбью голову от остального тела и по обычаю положили отцу в тарелку. Затем – лишили рыбу хвоста, и отдали его Аскану. Середину же – разделили напополам между собой и дедом. Помолившись, все принялись за еду.

Аскану постоянно попадались тонкие, точно волоски, рыбьи кости. Их невозможно было убрать, настолько они сплелись с мясом. В конце концов, он бросил эту затею и стал хлебать суп. Отец с задумчивым видом грыз рыбью голову, держа ложку в левой руке. На правой - у него отсутствовал большой палец, и держать ложку было слишком неудобно. Аскан не помнил, с какого момента у отца не стало пальца. Просто однажды заметил это, а отец загадочно сказал: «В море всякое бывает». Больше они об этом не говорили.

Мама поглядывала украдкой то на мужа, то на сына и, когда замечала ерзанья последнего, наставительно кивала в сторону тарелки. Аскан морщился каждый раз, как его взгляд возвращался туда, но делать было нечего. Он знал, что отец позволит ему уйти только когда в тарелке не останется даже плавников. Так велит обычай. И Аскан собирал в кучу всю волю своего маленького детского тела.

В этот момент хвост рыбы приподнялся над тарелкой. Аскан вздрогнул и увидел, всплывшее справа от него, подмигивающее лицо деда. Дед переложил хвост к себе в тарелку, а внуку отдал свою часть улова.

- Что ты делаешь? – голос отца ударил по тишине.

- Старикам не нужно много мяса, а вот детям… - спокойно начал дед, но отец перебил.

- Положи обратно. От этого зависит, будет ли у нас хороший улов в следующем году.

- Если уж Балык решит оставить вас без добычи, она это сделает, сколько бы рыбьих голов ты не проглотил, - усмехнулся дед и начал разделывать рыбий хвост.

- Ты знаешь, что такое голод?! - ложка ударилась об стол, - Я возил еду в голодающие страны и видел, как они набрасывались на нее. Это уже не люди…

- От Нее … зависит многое. Но мы ничем не можем повлиять на ее решения. Не важно, каким образом мы будем есть эту рыбу, случится все равно то, что должно случиться.

- Откуда ты знаешь? Зачем тогда Она дала нам правила?! Раз правила, завещанные предками, ничего не значат, можно грабить, обманывать, не думать о других людях и жить только своими интересами?! Почему бы и нет, раз это все равно ничего не изменит?! – отец активно размахивал руками.

- О чем ты говоришь. Я не призываю воровать и убивать. Ведь мы не будем счастливы, будучи плохими людьми.

Отец открыл было рот, чтобы что-то сказать в ответ, но, подумав, махнул рукой и вернулся к обеду. Так их разговор и оборвался. До конца обеда раздавался только хруст, раскусываемой рыбьей головы.

Глава 3.

Аскан любил ходить вместе с дедом на пристань в те ночи, когда рыбы тихо переворачивались с боку на бок, кутаясь в морское одеяло, корабли, дремля, ударялись в деревянные подпорки, и небо, закрыв два своих разноцветных глаза, не мешало людям читать, написанные на нем истории. Аскан внимательно слушал, как непонятные ему небесные фигуры превращаются в магических существ с рыбьими туловищами, бродящих по земле в поисках еды, о колдунах, управляющих реками и вызывающих дожди, о самоотверженной королеве Суасык, спасшей народ ценой собственной жизни.

- Видишь созвездие, напоминающее рыбу? – говорил дед, тихим, похожим на шелест бумаги, голосом.

Глаза Аскана забегали по небесной глади, пока не отыскали кучку звезд, сложившихся в продолговатую форму с дугообразными линиями плавников.

- Хорошо запомни его, - продолжал дед , - Скоро наступит время, когда рыба уйдет из этих мест и здешним жителям придется тяжело. Они побегут, но ты не должен так поступать. Оставайся здесь, несмотря на все трудности. Когда однажды ты снова увидишь это созвездие, здесь уже не будет моря, оно уйдет очень далеко. Ты должен будешь найти ушедшую воду, и тогда богиня Балык скажет тебе, что делать дальше для того, чтобы возродить этот край.

- Я, дедушка?

- Да. Я не знаю причины. Но в небе написано, что это должен быть ты.

- Значит, мы будем голодать, как люди, о которых рассказывал папа?

Дед видел, как глаза внука стал наполнять страх.

- В мире должно быть равновесие, Аскан, - заговорил он после недолгого молчания, - Когда один народ сыт, другой – голодает. И наоборот. Но бедствия не длятся вечно.

- Значит, наши предки тоже голодали? Как первые жители, которые вышли на берег?

- Да, это происходит постоянно. Сытость сменяется голодом, радость – печалью.

- Это нечестно. Вот один человек родился, прожил счастливую жизнь, умер, а потом его сын живет нехорошо, потому что родился позже, и ему ничего не досталось. Почему бы Балык не дать столько, чтобы хватило всем?

- Она дает, но люди жадные. Им всегда хочется больше. Когда от тебя пойдет новый народ, ты должен будешь научить их умеренности, чтобы они больше не испытывали голода и печали. Понял?

- Да, дедушка.

В глазах мальчика уже не было страха. Они мечтательно блуждали по небу. Он воображал, что откроет всем секрет, как сделать жизнь такой, чтобы никому не было плохо. Представлял, что стоит окруженный людьми, одобрительно качающими головами в ответ на его слова. Как раздаются громкие приветствия, когда он проходит по улицам. Как о нем узнают другие народы и просят научить их разумной жизни, и он едет туда, чтобы открыть и им секрет счастья.

Так мечтал Аскан, соединяя разбросанные точки звезд в несуществующие созвездия. А на лице деда, сидящего рядом с ним, все сильнее проступало смутное, не дающее ему покоя, чувство тревоги.

Глава 4.

Рыба покинула море первой. Корабли все чаще стали приходить пустыми. Но люди думали, что это временное явление. На морском дне оставалось еще много ракушек, кораллов, водорослей, которые озены могли продать другим народам за хорошую цену. Но вскоре загадочным образом исчезли и они. Море начало осушаться. Народ с ужасом наблюдал, как вода все дальше уходит от берега, оставляя за собой голый живот земли. После совещания старейшин было решено распродать содержимое амбаров и закупить у соседей семена и скот. Но земля, столько лет остававшаяся без внимания, не спешила прощать вдруг вспомнивших о ней людей. Того скудного урожая, что, как подачку, исторгала она из себя, было недостаточно. Озены начали есть скот и потихоньку, барана за бараном, корову за коровой, вырезали его полностью. Начался голод.

К этому времени Аскан понял, что уже находится внутри легенды, которую слышал от деда. Идти дальше по сюжету было страшно, но другого пути не было, и Аскан, сжав зубы, продолжал дорогу.

Он женился на женщине по имени Дария. Она родила ему троих детей. Двое старших, мальчик и девочка, постоянно ходили за матерью, помогая вспахивать землю. Помощь от них была невелика, но в работе они на время забывали о голоде, и Дарие было спокойнее, когда они находились у нее на виду. Но ее мысли постоянно возвращались к тому, третьему, что лежал этим временем в доме. Ему было уже три года, но он не поднимался с постели, не говорил и не плакал. Иногда он открывал глаза, смотрел на мать, тихо улыбался и снова закрывал их. И в какой-то момент душа, как мыльный пузырь, порвалась внутри него, и он больше не проснулся.

После, друг за другом, будто играя в догонялки, заболели и умерли старшие дети. Дария не плакала и все также продолжала работать в поле вместе с мужем. А вечером - выходила на улицу и долго неподвижно сидела перед домом. В ее взгляде было такое необыкновенное спокойствие, что Аскан не осмеливался ее тревожить. Через несколько лет умерла и она.

Аскан состарился. Жители его селения давно уехали, побросав дома. А он все так же вспахивал землю, добывая себе немногочисленную пищу и жил лишь в ожидании знака богини Балык. Каждую ночь он до боли в глазах всматривался в звезды, но так и не находил в их мозаике недостающего пазла. А утром ощущал, что тело становится все слабее и невесомее. Он уже с трудом мог держать плуг и стал бояться, что не дождется знака.

Когда в одну из ночей разрозненные звезды вдруг выстроились в рыбий силуэт, он, к удивлению своему, не почувствовал ничего кроме сильной усталости, поэтому просто зашел в дом и лег спать. На следующий день произошедшее показалось миражем, но ночью вновь явило себя, навалилось всей своей тяжестью и не дало убежать.

Разум Аскана будто плавал в мутной воде, но тело двигалось уверенно. Его просто несло по руслу давно написанной богиней истории. Руки сами собой наполняли водой глиняные фляги, варили в дорогу крупу, ссыпали ее в холстяные мешки, кутали тело в шерстяную одежду. Когда приготовления были закончены, ноги, приняв эстафету, сами вышли из дома и направились вслед за ушедшим когда-то морем.

Глава 5.

Он шел по обмелевшему дну. Вокруг стоял густой туман, будто в воздухе разлили молоко. Аскан поднял голову, сквозь молочную завесу, словно через морскую толщу проглядывало бледно-желтое солнце. Корабли с содранными боками и торчащими ребрами по пояс высовывались из серой почвы. Трудно было поверить, что когда-то они свободно ходили по волнам и приносили тонны рыбы. Повсюду росли жесткие, как проволоки, колючки, они цепляли за ноги, мешая двигаться дальше, оплетали скелеты кораблей. Даже солнце застревало в них и слабо растекалось по дну.

Аскан не делал остановок. Целиком поглощенный дорогой, он с удовольствием преодолевал расстояния от одного корабля до другого. Сколько их там было…. Вскоре они слились у него в одно покалеченное, тонущее в песке, стадо. Казалось, это оно проплывает мимо, а он остается на месте, и только колючая трава, то и дело хватающая Аскана за ноги, давала понять, что он все-таки движется. Невозможно было определить, какое расстояние он уже преодолел и сколько прошло времени. И только, когда солнце неожиданно погасло, он понял, что миновали сутки.

Нужно было найти место для ночлега. К счастью, вокруг было полно суден. Спотыкаясь, щупая руками темноту, он набрел на одно из них. Отодрав несколько досок ломом (он был рад, что додумался захватить его), он залез в трюм. Там пахло морской сыростью и прокопченой паклей, которой забивали щели между досками. Этот запах напомнил ему о детстве. Давно забытое чувство дома укутало Аскана, и он, сам того не заметив, стал отключаться, ощущая не успевшими еще уснуть частичками разума, как чья-то рука медленно гладит его по спине.

Глава 6.

Сон вынул из закромов его памяти старое воспоминание. Настолько старое, что Аскан даже усомнился, происходило ли это с ним на самом деле.

Однажды мальчишки подговорили его подойти к старику Дуагеру и сказать: «Мены ольтыр» [i], иначе он будет дураком и трусом. Он спросил, что значат эти слова, но они ответили: «Это неважно. Просто сделай». Ничего не оставалось. Кому хочется быть дураком, а тем более трусом.

Дуагер сидел на берегу моря. Угловатый и несуразный, будто отколовшийся кусок скалы. Он жил отщепенцем, на острове. Рубил там деревья и привозил в город продавать. Все в округе его боялись. Он напоминал дикого зверя: землистого цвета кожа, на которой, поднимаясь по ногам, рукам, заглатывая часть лица, рос самый настоящий мох, два холодных белесых глаза, желтый с черными провалами оскал.

Тихо (вдруг, удастся не разбудить) Аскан произнес: «Мены ольтыр». Зверь повернул голову и уставился на него.

Несколько мгновений Дуаген изучал мальчика. «А ты уверен?» - сказал он своим кривым ртом, похожим на моллюска, затем так страшно улыбнулся, что Аскана будто пружиной потянуло назад. Он уже занес ногу, но, оглянувший на мальчишек, которые наблюдали за «испытанием», тут же приставил ее обратно. Голова сама выдала неуверенный кивок.

Старик встал и, cсовсем не со стариковской силой вцепившись в Аскана, потащил его за собой. Из-за того, что Дуагер был очень высоким, Аскан не шел, а скорее висел в воздухе, изредка касаясь земли ногами. Ребята остались где-то позади. Аскан не кричал, боясь провалить испытание. И только, когда почувствовал, качающееся под ногами море, увидел отплывающий от них берег, понял, что пропал.

Старик громко пыхтел при каждом гребке веслами и смотрел белесыми глазами то ли на мальчика, то ли мимо него. От этого взгляда Аскан весь сжимался и втягивал шею, желая спрятаться внутрь себя, потому что больше спрятаться было некуда.

Впереди был виден остров. Он вдруг понял, что как только лодка причалит, ему предстоит остаться один на один с этим чудовищем.

В панике он сорвался с места и кинулся к корме. Весло прыгнуло из воды и огрело его по затылку. Аскан захныкал и скрутился на дне лодки. Весло с громким плюхом вернулось в воду. Сердечная дробь заложила уши, и остаток пути будто куда-то провалился…

В следующую секунду вокруг уже прыгали деревья, подставляя ему подножки. Дуагер тянул его все глубже в лес. Аскан пытался вырвать свою руку, но ее крепко сжимали мохнатые пальцы. Он хотел закричать, но язык камнем лежал во рту. А ноги, сколько бы он не приказывал им остановиться, все хрустели и хрустели сучьями. Все, это было больше не его тело. От такого предательства та часть Аскана, которая находится где-то в голове и все еще принадлежала ему, обезумела, стала метаться и грызть его изнутри. Она хотела убежать, не идти в чащу за глупым телом, но не находила выхода.

Из зеленой ряби взгляд Аскана выцепил одно дерево. Оно было скрючено в середине ствола и сильно отклонялось в сторону. Будто его терзал кто-то невидимый, а оно могло только беззвучно кричать, размахивая растопыренными в разные стороны ветвями.

Вдруг со стороны послышался голос: - Уфф, Ну, вы и ходите! Еле догнал!

Отец стоял в нескольких шагах от них.

- Вот я тебе надеру уши! Как мог уйти так далеко без спроса! Получишь!

Отец взял Аскана за свободную руку, но Дуагер продолжал держать вторую.

- Знаешь же, что не могу вас просто так отпустить.

Лицо отца резко посерьезнело, но тут же стало оттаивать.

- Знаю, не глупый же, - сказал он с улыбкой и добавил, обращаясь к Аскану, - жди здесь.

Отец и Дуагер ушли. Аскан остался один. Прошла минута, вторая, третья. Метущаяся внутри частица постепенно успокоилась, и стало так тихо и пусто, что он готов был разрыдаться. Но тут снова появился папа. Подхватив сына на ходу, он провел его через лес и посадил в лодку. Отец торопился, быстро махал веслами. Было заметно, что ему тяжело грести, возможно, из-за того, что он был в больших кожаных рукавицах. «Зачем они ему?», - подумал Аскан, но спросил другое.

- А вы с ним друзья?

- Да, - ответил отец тоном, пресекающим дальнейшие расспросы. Все же, он очень на него сердился.

Когда они добрались до дома, отец зашел внутрь первым, а его оставил ждать снаружи. Мама с папой долго о чем-то говорили. Потом появился отец и позвал Аскана обедать.

За столом отец развеселился. На вопрос сына, почему у него перевязана рука, он ответил «цапнул краб» и стал изображать здоровой рукой краба. Аскану стало легче, его, скорее всего, не накажут, но мама была грустной и даже не пришла этим вечером укладывать его спать. Он лег сам, но только заснул, всплыло лицо Дуагера, шамкающее и улыбающееся своим бесформенным ртом.

- Ничего-ничего, тшшшшш… это просто сон, - голос вытянул его из кошмара. Мама сидела рядом и гладила его по спине.

- Маам ….– жалобно протянул Аскан.

- Что, мой сыночек?

- Ты не сердишься?

- Конечно, нет, только больше не сбегай так. Хорошо?

- Хорошо.

- Спи, дорогой. Спи.

- А ты не уйдешь?

- Куда же я от тебя.

Аскан, успокаиваясь, закрыл глаза. Мама стала тихо напевать. Мы живем на горе под горою течет вода за водою лес дорога сквозь лес нелегка никто не придет никто тебя милый не съест мы живем на горе нас спасают вода и лес[ii].

Звуки кутали Аскана. Мама гладила его по спине. Сквозь сон он видел, как отец с трудом (из-за поврежденной руки) распутывает рыбацкие сети, и чувствовал, что страшный старик Дуагер остался где-то далеко за лесом и морем.

Глава 7.

Дорога рано подняла его ото сна. В этот день на ней попадалось мало колючих кустарников, и идти стало легче. Аскан представлял, как богиня ведет его по проложенному ей пути. Земля лежит перед ней развернутая словно карта. На этой карте находится он, маленькая еле заметная точка. И Балык с легкостью передвигает ее. Маленькая точка, но почему-то настолько значительная, что только ее богиня спасла от смерти. От этих мыслей сердце Аскана просветлело, и весь смысл, сколько есть в жизни человеческой, сгустился в пути.

Все меньше встречалось брошенных кораблей. По тому, как редели их караваны, по мере продвижения вглубь моря, можно было проследить, как постепенно иссякала надежда озенов на возвращение прежней жизни.

- Апаа, - слово вынырнуло из ниоткуда.

Он обернулся и увидел двух маленьких детей (мальчика и девочку) с серой кожей, обтянутой синей паутиной вен. Глаза у них были черные, будто обведенные углем. Девочка выкатила вперед деревянную тележку с двумя стенками (на таких обычно сгружали с кораблей мешки и бочки). На тележке лежал еще один ребенок, немного меньше остальных, но с такой же серой с прожилками кожей. Будто бы все они были сделаны из одного неизвестного человеку материала.

- Апааа, - повторил один из детей. Аскан узнал голос и интонацию. Так звала его дочь. Но это ужасное существо не могло быть его дочерью.

- Апапа, - повторяло оно снова и снова. А лежащее на тележке тело издало похожий на рычание хрип.

В голове что-то щелкнуло. Аскан понял, что перед ним зло. Никто не знает, как оно выглядит, но когда оно приходит, обознаться невозможно. От того, что зло явилось в образе его детей, оно казалось еще страшнее.

«А чего мне боятся?», - подумал он, сдерживая дрожь, - «Все, что у меня осталось – дорога… Жизнь? Она не принадлежит и никогда не принадлежала мне». Странно, но как только он это понял, страх отступил. «Мне не страшно идти по пустыне зла, потому что ты со мной», - Аскан произнес про себя молитву богини, повернулся и продолжил свой путь.

Дети следовали за ним. За спиной он слышал нечленораздельное: «Паппппаапппппапп …ппппааа…ап…ап…ппп..ааааппппапа… ». Так продолжалось долго. Вдруг он почувствовал холодное скользкое прикосновение. Один из детей ухватил его за руку. Стряхнув чужеродную руку, как упавшего с ветки слизняка, Аскан прибавил шагу и услышал позади себя…

Аа – аа – аа - аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа

Тревожный звук раскачивался туда-сюда, как дрейфующая на одном месте лодка. Злые существа, вопреки ожиданиям Аскана, не только не исчезали, но становились все навязчивее и агрессивнее. Они хватали его за руки, запрыгивали на спину, сбивая с ног, тянули в сторону от пути, по которому он шел. А звук все проходил через него, теребя покоящуюся много лет тревогу. В этом шатании прошел весь день. Аскан понимал, что если не найти пристанище до темноты, то дети скорее всего собьют его с пути. Но останавливаться было страшно, неизвестно, что они могли сделать, когда он ляжет и закроет глаза. Он бы предпочел идти всю ночь, но разум говорил: «Чего бояться? Разве ты боишься умереть? Нет, ты не этого боишься. Не выполнить миссию…» Аскан не стал додумывать эту мысль. В этом не было необходимости. Чувство уверенности уже пришло к нему, и он направился к одному из кораблей.

Дети цеплялись за ноги, за руки, мешали работать ломом. Один из них, в сгущающихся потемках Аскан не мог разглядеть кто, укусил его за руку. Вторая рука, отреагировала мгновенно, замахнулась и ударила обидчика ломом. Раздался короткий, но громкий хруст. Ребенок упал на землю и взвыл. Рука Аскана обмякла и выпустила лом, ощущая тошноту и шум в голове, он забрался внутрь корабля и притих.

Сидя в темноте, он чувствовал себя ритуальной рыбой, запертой внутри мертвого тела. Склизкий, шлепающий звук вынырнул из его памяти. Он нащупал возле себя что-то мягкое, как оказалось - кусок пакли. Рядом, из бока корабля торчала обломанная в зазубринах палка. Чтобы хоть как-то разогнать темноту, Аскан намотал паклю на обрубышь и, достав из сумки собственное изобретение для добывания огня, состоящее из двух деревянных брусков и лески, поджег ее. Небольшой кусочек пространства высветлился из темноты.

- Наши дети напугали тебя? Мне очень жаль, - сказал кто-то.

Аскан повернул голову в сторону. Рядом с ним сидела жена, такая, какой он ее запомнил, с большими круглыми глазами, неестественно счастливыми на худом, покрытом темными пятнами лице.

- Они не хотели ничего плохого. Это все из-за хлеба, - продолжила она.

- Что? – переспросил Аскан.

- Мы вырастили плохой хлеб. Сам попробуй.

Задев Аскана рукой, она протянула ему кусок черного хлеба. Аскан вздрогнул. Ее рука была такой знакомо шероховатой от работы в поле. Эта рука не могла быть злом. Он доверчиво взял из нее хлеб, разваливающийся как чернозем, и послушно начал жевать.

Рот сразу наполнился горечью. Она била в мозг, в уши, в глаза . Корчась от отвращения, Аскан выплюнул разжиженную черную кашицу.

- Это ужасно, - лепетал он, высовывая язык.

- Да, - сказала Дария, утешающе, - зато твоя будущая семья будет есть хороший хлеб.

- Но ведь вы моя семья? – сказал он, почему-то вопросительно.

- Уже нет. Балык даст тебе новую семью… Я всегда знала, что так будет.

- Да как же … Дария…

Но она уже не разговаривала с ним, а молча смотрела перед собой.

- Поговори со мной еще…. Пожалуйста…

Он прикоснулся к ее руке, но уже не чувствовал прикосновения.

Глава 8.

Когда он проснулся, Дарии уже не было.

День прошел, как обычно, в пути. Аскан постоянно озирался, не преследуют ли его страшные дети, но никого не было. Вокруг - только пустыня.

«Это все померещилось мне. Злые силы хотят сбить меня с пути», - твердил он себе.

«Это все из-за хлеба », - звучал в голове голос Дарии.

«Я не поддамся»

«Мы вырастили плохой хлеб»

« Богиня, защити меня!»

«Зато твоя новая семья будет есть хороший»

«Так было нужно. Так было нужно.»

«Я всегда знала, что так будет»

«У нас не было выбора»

«Правда?» - внезапно отозвался голос.

Аскан торопливо заговорил: «Матерь-хранительница Балык. Защити меня от врагов, видимых и невидимых. Обрати их в прах своей сокрушительной силой. Дай мужества для исполнения твоей воли. Да продолжится род озенов, чтобы славить тебя, Великая, в веках».

Молитва помогала бороться с навязчивыми мыслями до самого ночлега. Даже, засыпая, он продолжал твердить ее, пока слова не распались на звуки и не растворились.

Глава 9.

Он шел за Дуагером, ломая под собой опавшие сучья деревьев. На ходу из зеленой ряби его взгляд выцепил одно дерево, сильно отклоняющееся в сторону и беззвучно кричащее своими руками. Аскан почувствовал облегчение. Сейчас должен появиться отец.

Дуагер продолжал тянуть его в чащу леса. Они шли все дальше и дальше, а отец все не появлялся. Чувство тревоги вновь накрыло Аскана.

Потом он вспомнил, как папа говорил, что Дуагер его друг, и стало спокойнее. «Он не сделает мне ничего плохого».

Они пришли в дом. Он был не таким, как дома озенов, весь из дерева, прямоугольный, с крышей, похожей на колпак. Внутри было тепло и пахло сладкими травами. Посадив Аскана на стул в углу комнаты, Дуагер стал убирать со стола разбросанные там предметы.

Тело мальчика становилось легким, будто в нем не было ничего кроме воздуха. Потом его подняли и положили на стол. Он не почувствовал этого, только увидел, что прямо перед ним встал потолок, а затем всплыло лицо Дуагера.

- Не бойся, - прошамкало оно бесформенным ртом, - это будет как укус краба.

Аскан вспомнил поврежденную руку отца, когда они вернулись домой… Нет. Домой они не вернулись… Он лежит здесь… Но где же папа?

Тут к нему вернулся голос, а его воздушное тело вспомнило, что оно из плоти. Что-то холодное коснулось кожи, и Аскана накрыла волна ослепляющей боли, в ушах зазвенело. Он полностью провалился в эту боль.

Папаа..папаппааа… - захлебываясь кричал он.

Боль все нарастала. Самое страшное – он постоянно думал, что вот-вот предел, он больше не может терпеть, но боль не прекращалась, а предел лишь отодвигался все дальше и дальше.

«Папа, почему ты не пришел?», - мелькнула мысль.

«Да, почему, аппа?» - ответил детский голос.

Аскан все еще кричал.

Папа… пааааапппа…. Пааапа…. Апппа…. Ааааа…. – аааа – аа – аааааа – ааа – аа – аааа – аа – ааа –

аа – аа – аа - аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа – аа

Глава 10.

После пробуждения во всем теле была ужасная тяжесть. Мысли в его голове тоже стали просыпаться, но он придержал их. Уже чувствовалось, как аккуратно подступает боль, тихонько, по капле прорывается в его сознание. И тут он увидел их, детей преследующих его со вчерашнего дня, своих детей. Они сидели на груди Аскана и, не давая пошевелиться, внимательно смотрели на него. Боль сорвалась с цепи и ударила со всей силы.

Аскан мерил время дыханием, после каждого вдоха ему становилось все тяжелее. Казалось, что сейчас он продавит землю своей тяжестью.

«Ну и хорошо», - подумал он сначала, - «Я даже хочу этого. Пусть я буду погребен в земле, со своими детьми. Я не заслужил другой смерти, ведь сам не отправил их по морю, как полагается. Даже этого не сделал… не было рыбы, чтобы зашить в их тела… да и самого моря… Моря… Далеко ли сейчас до моря?», - спохватился Аскан.

Пока он лежал здесь, совсем забыл о том, куда все это время шёл.

«Не прощайте меня», - сказал Аскан детям. Его губы не могли шевелиться, и он сказал это своим сознанием, но видел по глазам детей, что они внимательно его слушают, - «Когда однажды мы оживем и выйдем из моря, вы сможете меня убить. Но для этого нужно, чтобы наш народ жил…. нужно … позвольте, мне сделать хотя бы это… Я должен»

Он напрягся и резко сел, с удивлением обнаружив, что его больше ничего не держит. Дети исчезли, но на месте, где они сидели, осталась тяжесть, как будто к груди привязали булыжник. Эта тяжесть тянула то вперед, то назад. Аскан вышел из трюма корабля, пошатываясь, как будто заново учась ходить.

Глоссарий:

Аскан (с каз.) – герой

Озены - от каз. «озен» - река

Балык (с каз.) – рыба

Дария – тюркское имя, означающее «море», « большая река»

Теныз (с каз.) – море

[ii] Стихи Любовь Глотовой