Тренинг для писателей №3

Сколько себя помню, я боюсь тараканов. Чем больше таракан, тем страшнее. Маленькие таракашки не так ужасны. Этот принцип работает со васеми живыми существами, исключений еще не встречала.
Если же говорить о количестве тараканов, то тут все наоборот. Чем больше тараканов, тем меньше я их боюсь. Некоторое время назад я жила в общежитии. Там этих красавцев было не просто много. Кто не жил в общаге, просто не поверят. Ночью на общей кухне можно было застать целые тараканьи ковры, правда от света они быстро расползались.Но страха почти не было. Зато теперь, если я случайно увижу где-нибудь одного единственного усатика, мне будет очень страшно и противно.
Почему страшно? Страх, как и любовь, не требует мотиваций.

Спасибо, ошибки поправила. Насчет сравнения согласна, но не приходит в голову ничего интересного.

Комната была уютная, светлая, в классическом английском стиле. Пахло цветами, подушечки с засушенными бутонами лаванды, перевязанные атласными лентами, покоились на столиках и полочках среди позолоченных канделябров и фарфоровых безделушек. Горел камин. Тяжелые портьеры, перевязанные бантами, украшали окна, выходившие в по-весеннему голый сад. В кресле с резными ножками, зябко кутаясь в кружевную шерстяную шаль, сидела молодая девушка. Перед ней на кофейном столике на серебряном подносе стоял фарфоровый высокий чайник и тарелка с печеньем. Маленькая круглая чашка до краев была наполнена янтарной жидкостью. Пар от чая поднимался над кружкой.
— Слишком горячий, — немного утомленно произнесла девушка. Служанка виновато склонилась в полупоклоне, выбившиеся из-под чепчика кудри смешно качнулись.
— Иди, — отпустила ее девушка, и прислуга поспешила покинуть комнату.
Молодая женщина откинулась в кресле, натянув шаль повыше, и отрешенно уставилась в окно. Голые ветки жасмина покачивались на ветру. Снег, мокрый, тяжелый, уже сползал с брусчатых дорожек, но все еще господствовал на клумбах и лужайках. Девушка улыбнулась, вспоминая, как прошлым летом она в белом платье и фате кружилась по этим лужайкам, смеялась, а ее супруг наблюдал за ней счастливыми влюбленными глазами.
Словно прямиком из воспоминаний в реальность, в комнату вошел муж. Тяжелые двери бесшумно закрыл за его спиной вышколенный лакей.
— Как у тебя тут жарко, милая. Не открыть ли окно? – бодро поинтересовался мужчина, снимая пальто и широким жестом отбрасывая его на софу.
— И вовсе не жарко, — с улыбкой отозвалась девушка, оборачиваясь к мужу. Мужчина ласково улыбнулся, склонился к жене и покровительственно поцеловал в высокий лоб. Женщина звонко рассмеялась.
— Хорошо ли тебе спалось? – с нежностью в голосе спросил мужчина. Схватил со столика печенье, и, рассыпая крошки, откусил, а затем упал в кресло напротив. Девушка проследила взглядом цепочку крошек и вдруг оглушительно завизжала.
— Что, что такое? – не понимая ее поведения, испугался мужчина. Печенье выпало из его руки, когда он подскочил к жене. Девушка с ногами взобралась на кресло, ее трясло, а миловидное личико исказила гримаса чистого ужаса. Муж попытался обнять жену, продолжая недоумевать.
— Убери его, убери, убери, — шептала девушка, показывая дрожащим пальцем куда-то под кресло. Мужчина проследил ее взгляд и облегченно рассмеялся.
— Ну что ты, дурашка. Это же просто таракан.
Маленькое насекомое притаилось у ножки кресла среди крошек рассыпавшейся сдобы. Усики покачивались, словно таракан дирижировал в такт неслышимой людям музыке.
— Убери, убери, убери, мама…
С противным хрустом таракан исчез под ботинком мужа. Человек подхватил со стола серебряный колокольчик, и когда в комнату вошла служанка, жестом велел ей убрать сор с пола. Вернувшись к жене, он вновь обнял ее, утешая и успокаивая.
— Все, все, тише, дорогая. Это уже в прошлом…
***
Комната была грязной, мрачной. В углу на куче какого-то тряпья валялся поломанный стул без сиденья. Сидушка лежала в другом конце каморки, из распоротой ткани торчали куски набивки. Грязные окна почти не пропускали света, зато дуло из них так, словно в прогнивших деревянных рамах и вовсе не было стекла. Огонь в буржуйке едва теплился. В помещении пахло немытыми телами, болезнью, а от ведра отбросов в углу несло просто невыносимо. Мух не было только потому, что для них еще было слишком холодно.
В углу комнаты прямо на голом полу сидела девочка. Рваное пальто, поеденное молью и пахнувшее, как мокрая псина, сохраняло единственные крохи тепла. Малышка дрожала, спина затекла от долгого сидения в одном положении, но девочка боялась пошевелиться. Мама уснула несколько часов назад, сколько, она точно не знала – часов в комнате не было. Но до этого мама не спала очень долго, кашляла, стонала и шептала какие-то непонятные слова, звала кого-то, а иногда начинала страшно кричать, и тогда малышка пыталась успокоить маму, но у нее не получалось. Она прижималась к женщине, но та была такая горячая, словно печка, когда у них еще были деньги на дрова. А потом мама затихла, и девочка тоже затихла, ведь женщина так устала. Нельзя был шуметь, маме нужно было поспать….
Время шло, а мама не просыпалась. За окном уже ожил город, слышны были крики торговок, шум проезжающих кэбов, лай собак. Малышка поежилась, робко посмотрела на маму. В животе было пусто, и есть хотелось очень сильно. Девочка не уверено поднялась на ноги, рваное пальто волочилось за ней, словно шлейф. Подойдя к кровати матери, ребенок робко позвала:
— Мама?..
Женщина не отозвалась.
— Мама. Мам, мамочка, проснись, — чуть громче позвал ребенок, но женщина не отреагировала. В животе вновь заныло от голода, и девочка, осмелев, потянула мать за руку. Тело безвольно перевернулось на бок, ворох одеял и тряпья полетел на пол. И тут же во все стороны хлынула и туча тараканов: по стенам, полу, мебели и уже остывшему телу. Малышка закричала, подалась назад. Запнулась в полах пальто и упала на пол. Тараканы, шелестя лапками, бросились в щели, но один, маленький рыжий таракан так и замер на кончике бледного носа мертвой женщины. За окном вдруг заныла шарманка, и таракан шевелил усиками, словно дирижировал…

Вам спасибо за разбор и отзыв! Поправила опечатки и повторения.

прошу прощения за похожесть на предыдущий, предыдущего не видела, когда писала свой


И когда Кира встревоженно посмотрела на меня, держа на ладони это ужасное усатое чудище, я зачем-то подумал, что прокололся, что не видать мне больше девушки, как своего затылка. А потом я почти отключился, в ушах зашумело, воздух стал неощутимым, все картинки в глазах наполнились какой-то сверхчёткостью, как-будто я вышел из реальности. Мой взгляд никак не уходил от членистоногой мерзости, я понимал, пытался понять, что это муляж, что мы в магазине инвентаря для розыгрышей, но мозг отказывался верить. Я жадно вдыхал воздух, пытаясь вернуться в колею адекватного бытия, а где-то со стороны доносилось: «Саша… Сашенька!.. Тебе плохо?.. Саша?!..»
Реальность стала возвращаться уже где-то на улице, это я определил по шуму, в нос бил гадкий запах нашатыря. Около меня сидели какие-то ребята, ощупывали пульс. Оказалось, что по удивительной случайности студенты мединститута тоже готовятся к «Хэллуину».
— Саша, что случилось? — вывел меня из раздумий голос Киры.
— Просто никогда так больше не делай, ладно? — я решил рискнуть, шанс, что меня поймут, был минимальным, но вдруг она не сочла меня просто идиотом.
— Как так?!
— Не показывай мне тараканов, не говори мне про тараканов, не бери в руки тараканов и вообще, пожалуйста, никогда нигде и никак не упоминай тараканов и всё что с ними связано, — процедил я, еле сам выговаривая это слово.
— Хо-хорошо… — нерешительно проговорила Кира, было видно, что она глубоко задумалась.
Мы планировали провести вместе все выходные, сначала вечеринку у друзей, потом наедине, но что-то мне подсказывало, что «Хэллуин» встречать буду я и Мартин — моя овчарка. Вопреки ожиданиям, утром следующего дня Кира зашла ко мне сама, сначала я решил, что за вещами, ведь так часто меня кидали из-за этой дурацкой фобии, которую я ненавижу! Но Кира пришла поговорить. Пришла с кипой бумаг, я взглянул — резюме разных психологов и психотерапевтов. На мой вопросительный взгляд она выдала тираду о том, как ей важны наши отношения и моё здоровье, и… что там ещё женщины приплетают, это кто-нибудь вообще когда-нибудь слушал?..
Обратно в восприятие её речи я включился, когда она спросила:
— Ты можешь хотя бы немного рассказать о причинах твоего страха? Я понимаю, что это не просто и… — я перебил её, не дав договорить.
— Всё-всё-всё-всё, я тебя понял, ты не отступишься, — Кира медленно кивнула, прижав пачку бумаги к груди, я продолжил: — Короче. Я родился. Жил шесть лет. Было счастливое детство в маленьком тихом академгородке. Ни о чём не думал, целыми днями меня пускали играть во дворе, у нас было тихо. Однажды вечером я вернулся домой, а мама меня не встретила. Я стал её искать, она лежала на кухне. Я стал её звать за руку, но она оказалась холодной. Я посмотрел на неё: она лежала не так, как могли лежать люди, как-будто упала. Я посмотрел на её лицо. У неё были открыты глаза и чуть приоткрыт рот. И ещё. По её лицу ползли тараканы. — я закончил.
Бумаги из рук Киры с шелестом разлетелись по полу.

Анна, как удивительно, что наши истории почти одна в одну) Бывает же такое)

в принципе, логично. Ведь какая травма может быть сильнее, чем ранняя потеря родителя? И уж пришедший через такую страх точно станет устойчивым сквозь годы.

Верно. Правда, когда я начинала писать, я не думала об этом. Само как-то вышло)

-Тараканы? Ненавижу тараканов.
Я передвинул бутылку пива, чтобы получше видеть холеную аристократическую морду Драконириуса Великолепного — последнего оставшегося дракона в наших краях и моего лучшего друга. Потянулся к нему через весь стол, спросил с недоверием:
-Ты? Ненавидеть?! Да ты же извиняешься, даже если тебе молотом заедут по морде!
Это правда: Ри -необычный дракон, мягкий, обходительный, вежливый до тошноты… Вечно спасает попавших в беду и носится с какими-то несчастными.
-Расскажи, ну, пожалуйста. Ри! Мне страсть, как любопытно! Ты же любвеобильный до нехочу… Ну, это… Пацифист, во.
Дружище вздохнул. Добрая драконья морда слегка скривилась в легкой ряби неодобрения моей незамысловатой речи, и Ри забасил:
-Как ты знаешь, Дук, драконы-существа редкие.Живем мы долго, но любим только один раз.Оттого и вымираем, наверное…
Здесь Ри всхрюпнул, вытер возможную слезу и покосился на меня лукавым глазом-проникся ли человеческий отрок нужным настроением. Я проникся. Поиграл бровями, изображая печаль, и налил нам еще по кружечке темного пенного зелья.
-За тебя, Ри! За самого верного в мире дракона!
Аристократически оттопырив палец на лапе, Драконириус вылил пиво в гигантскую расщелину пасти, облизал с морды пену и продолжил:
-Был и я когда-то юным, и как водится, влюбленным в принцессу. Ее звали Миллисента. Происходила она из древного знатного рода, и руки ее съехались просить женихи со всех концов нашего обширного государства, ибо не только умна и красива была упомянутая дева, но и приданное за ней давали пребогатейшее.
Женихи состязались в силе и уме, исполняли капризы своенравной принцессы, но постоянно отсылались прочь.Настал день, когда в соискателях остались только мы с Дорисом-незатейливым магом из людей.
Ежедневно Миллисента принимала нас в летней гостиной-увитой зеленью беседке, где мы пили чай и вели обворожительные разговоры, изобретая трюки и всемозможные чудачества, надеясь заинтересовать прекрасную деву.Увы, Миллисента была холодна с нами обоими.
Тогда, желая хоть как-то расшевелить будущую невесту, подкупили мы ее служанку, чтобы вызнать вкусы хозяйки. И выяснилось, что любит принцесса беспощадных разбойников, грубых и циничных. И даже портрет капитана Крюка носит на груди.И сговорились мы с Дорисом по очереди изображать злодеев.
Я первым начал стращать Миллисенту, рассказывая о суровых родичах и диком наследии, скрежетал зубами при улыбке и требовал крови вместо чая… Казалось мне, успех близок- Миллисента дрожала и даже дважды падала без чувств, вероятно, чтобы я мог оценить ее нежную душу…
А потом она выбрала Дориса.
Ри замолчал, выжидая, не захихикает ли толстокожий слушатель в моем лице.Не в этот раз.Мне, действительно, было жаль доверчивого простофилю необъятных драконьих размеров.
-Ри… Если сложно, лучше не вспоминай…
Дружище адресовал мне самую огнедышащую из своих улыбок:
-Да, ладно.Дело прошлое.Хоть и жутко я тогда переживал-улеглось.Обмана забыть не могу.Этот сверчок-Дорис умел перекидываться тараканом и ежевечерне навещал принцессу в ее опочивальне, всячески обаяя беседой и обхождением.Он и служанку подкупил, которая ввела меня в заблуждение о пристрастиях Миллисенты. И, пока я рисовал себя в самых ужасающих тонах, постепенно завоевал сердце красавицы, попусту не оставив ей выбора…
А я так и не женился.
С тех пор ненавижу тараканов.Мерзкие они твари!

Проза супер. Может серию про Ри. «Байки последнего дракона»)))

Спасибо! Ваше одобрение меня вдохновляет.

Джим с минуту сидел, не двигаясь, а потом вдруг вскочил и шарахнулся прочь от стола. 
— Черт, — прошипел, закашлялся, 
 кулак к губам, будто его сейчас стошнит.
— Да что ты в самом деле, — Рик удивлённо хмыкнул, зачерпнул ложкой немного супа и отправил в рот, – кто бы знал, что такой махина, как ты, а боишься насекомое. Доедай свой обед, — Он хищно глянул на тарелку сокамерника, – Черт, Джим, да сядь уже!
Парень нехотя опустился на стул, взял в руки ложку. Голова его как-то уж слишком была прижата к плечам, будто кто-то отсек шею. Он весь, как хмурая неприглядная птица, приготовившаяся к нападению, сжался, «высох». Остальные в столовой кидали на них с Риком насмешливые взгляды.
— Ну, -проговорил Рик, набивая рот пастовидной горчичного цвета массой, — я слушаю…
— О чем ты? 
— Как вышло, что ты, – он шмыгнул носом, огляделся, – боишься, мать твою, тараканов.
Стоило ему произнести эти слова, как по столу беззвучно скоро проскользнуло на шести лапках с загогулинами вместо усиков крохотное существо. Рик недолго думая, шлёпнул его кулаком, а затем вдруг зычно захохотал. Кажется, его позабавило лицо Джима, будто это парню только что переломали конечности. 
— Эмм… — Парень закашлялся, не глядя на Рика, — долгая история…
— не ломайся, Джимми. Давай же… — он дёрнул уголками губ, — я все равно ничем особенным не занят в ближайшие пять лет. 
С минуту Джим, прищурясь, глядел на него, а затем тихо и осторожно, будто ступал на тонкий лёд, заговорил:
— Мне было 6. Да, кажется, так… У матери было много… Дел. Да, да… – Джим запнулся, почесал щеку и продолжил уже тише, – однажды, она ушла. Ушла на дольше чем обычно. Через пару дней, наверно, вернулась, может и больше. Вела себя так, как будто ничего не произошло. То есть об этом никто не вспоминал после. Понимаешь? Но эта пара дней… Я помню теперь только, как сижу под столом, а вокруг… Ими вся квартира кишела, под обоями на диване, везде. Холодно… Темно… А она может быть никогда не вернётся. Может все это, что сейчас происходит, сон просто, может, я все ещё там под столом. Весь в соплях, пытаюсь поймать их, чтобы не так голод… — он замолк. 

Рыжая голова Рика была опущена, в недоеденном супе безмятежно барахтались кругляшки жира.

-Да, брат… — выдохнул он, — кто ж, черт дери, знал…

Загремел голос надзирателя откуда-то сзади.
 -Заканчивайте обед. Все по камерам!

1.

Голова его как-то уж слишком была прижата к плечам, будто кто-то отсек шею.

две частицы ТО плохо сочетаются.

Боюсь делать замечания по речи и оборотам, так-как возможно, это авторский стиль.
В целом, кусок мне понравился. Может здесь были похожие сюжеты, но по мне, разговор сокамерников в тюрьме — притягивает интерес.
Единственное, непонятно почему Джимм боится тараканов, если он их ел. Он может их не переносить, его может тянуть блевать, но страх-то откуда, если он его переборол в детстве и пачками их жрал?

Спасибо за вопрос, теперь сама поняла, что не совсем точно раскрыла тему. Но, вот, я думаю, может Джим их не переносит от того, что, глядя на них, ощущения беспомощности и ужаса из детства возвращаются.

— Детка, хочешь меня? — он опускался все ниже и ниже, я улетала все дальше и дальше… пока не наткнулась на наглую усатую морду, сидящую на стене и бессовестно наблюдающего за… кхм… действием.
— Котик, что за? — увидев мое побледневшее лицо, любовник проследил за моим взглядом.
А, это? — он немного стушевался, но виду не подал. — У соседей тараканы развелись, — ответил он как можно более небрежно, — зашел на шум, наверное.
— Угу, конечно. — Вырвавшись из горячих объятий моего незадачливого любовника, я подошла к морде. Морда заинтересованно шевельнула усами и подобралась. — Спокойно, лапочка, спокойно, приговаривала я, снимая левый тапок и прицеливаясь.
От громкого хлопка подпрыгнул не только любовник, но, кажется, весь дом. Таракан, издевательски виляя походкой пьяницы, перебежал к полу и исчез под плинтусом.
— Детка, ну чего ты так завелась? — недовольный голос любовника резал нервы. — Забей на него, иди ко мне, — обняв меня за талию, он горячими губами прошелся по моей шее, пытаясь вызвать новую стаю мурашек. Но у него ничего не получилось, так как настроение было испорчено.
— Котик, давай на следующей неделе, хорошо? Что-то я устала,- отстранившись, я начала одеваться под его недоуменно-обиженным взглядом. Движения были скованными, механическими, скулы болели от напряжения.
Выбежав на улицу и глотнув свежего воздуха, я лихорадочно набрала номер. После безумно длинных гудков в трубке прозвучал сонный голос моего психотерапевта, вопрошавший, какого хрена я творю и где опять шляется моя совесть.
— Он опять здесь! Я сошла с ума!!!- мой голос сорвался и перешел в истеричный визг. — Я сошла с ума! Пожалуйста, заберите меня! Пожалуйста!
Два года усилий моего психотерапевта рассыпались, как никчемная пыль. Я стояла на коленях посреди незнакомой ночной улицы и рыдала взахлеб. Ну почему, почему он меня преследует?! Почему я не могу забыть то кошмарное утро?!
… Оно началось отлично — муж в кои-то веки не стал будить меня, уходя на работу, солнышко нежно ласкало противоположную стену, а не глаза, из открытого окна доносилось щебетание птиц… а потом я увидела у себя на груди вальяжно развалившегося таракана, усатого, с наглой мордой. Он долго смотрел на меня внимательным изучающим взглядом. И пищащим голосом негромко, но четко изрек:
— Твой муж — мудак!

так это тот самый недокхм? Про который вчера говорили? )))

Он самый)

1.

увидев мое побледневшее лицо, любовник проследил за моим взглядом

дубли
В остальном замечательно.
Юмор в конце пришелся по вкусу))

Вы знаете, тараканы… они высшие существа. Они способны жить там, где не может человек и питаются практически чем угодно. Они – истинные наследники Земли. Когда придёт конец нам, останутся лишь они. Даже радиация для них – как для нас лёгкий загар.
Я боюсь их. Боюсь потому, что они лучше меня! Они умны. Просто притворяются, что тупы. Мне снятся сны, где тараканы разговаривают со мной. Предупреждают! Что если люди не оставят их в покое – они начнут убивать! И первым буду я!
— Ааааа! Спасите меня! – Начинаю биться об стены и орать.
Бронированная дверь в комнату открывается и вбегают люди в белых халатах.
— Снова он? Вколите ему лекарство.
— Есть.
Пока двое держат его, третий впрыскивает через вену на шее голубоватое содержимое шприца.
— Аа… Нет, не надо! Я не хочу…. хоч…
Двое торопливо кладут обмякшее тело на кровать.
— Приступы случаются все чаще. Наверное, это очередной провал. Идём.
Все уходят. Силы покидают меня. Нет! Я снова их увижу! НЕТ!..

Я всегда любила тараканов. Я знаю, что это глупо, а то, что будет сказано дальше, и вовсе выставит меня психом, но мне всё равно.
Я вижу их, сколько себя помню. Вижу на кроватях, столах, стульях, человеческих лицах, зеркалах, книгах. Я к ним привыкла. Я знаю, что их нельзя коснуться или раздавить.
Они ползают по мне, когда я лгу или трушу. Скапливаются в тех местах, где случится что-нибудь плохое.
Очень удобно устраиваться на работу — я просто ухожу оттуда, где пол, рабочие столы и человеческие лица усеяны быстрыми рыжими индикаторами гнилостных процессов в людских душах.
Подобное притягивает подобное, и рядом с теми, кого любят тараканы, я сама становлюсь такой — я чувствую это, я вижу их зерновидные тельца на моих руках и коленях.
Благодаря им — точнее, их отсутствию — я нашла его. Того единственного мужчину, по которому не ползали рыжие полчища. А точнее, ни одного таракана. Ни единого.
До сегодняшнего дня.
Сегодня я познакомила его с моей лучшей подругой, они посмотрели друг другу в глаза, и из её уха выполз жирный, отвратительный прусак. Мой мужчина улыбнулся ей, испуганно взглянул на меня — и таракан выполз из его рта, растянутого в ставшей фальшивой ухмылке.
Я не ушла тогда, и мы проговорили весь вечер — сидели втроем, покрываясь подвижными рыжими ковриками.
Я всегда любила тараканов.
Но теперь я их ненавижу.

Хм. Какой-то психодел получился)

Тараканы моей головы выходят гулять ночью. Мысли-тараканы, толстенькие, рыжие и усатые, закатывают грандиозные вечеринки, на которых мой сонный мозг удостаивается чести быть главным гостем или, скорее, главным блюдом.
Тараканы выползают неспешно, по одному, всегда отправляя на разведку самого живучего — Что-плохого-готовит-будущее. За ним подтягиваются его друзья Ты-ничего-не-умеешь и Ты-мудак. Тараканы начинают играть в «Ладушки», хлопая мерзкими маленькими лапками и радостно смеясь. Где-то на подкорках сознания включается граммофон, и чей-то громкий шипящий голос произносит: «Таракан, таракан, тарака-анище!»
Их уже не остановить.
Через некоторое время прусаков уже не меньше дюжины. Я не только слышу их копошение у себя в голове, но и чувствую, как они плавно перебираются на подушку и щекочут мое ухо своими длинными усами. Я не могу сделать ровным счетом ничего, и потому просто слушаю их. Я боюсь их.
Потом мне кажется, что мысли-насекомые сбегаются ко мне даже из соседних квартир. Вот спешно перебирает лапками длинный худющий таракан Как-погасить-ипотеку, а из-под шкафа вылезает маленькая таракашка Я-завалил-контрольную. Я вижу их и знаю: они материальны. Они приходят ко мне, сколько я себя помню, и от них не спасает даже переезд в другую квартиру. Даже четверка за контрольную по математике. Они всегда меня находят.
Я поворачиваюсь на другой бок, и тараканы спешно переползают на свободную часть подушки. «Проваливайте», — с трудом говорю я, и тараканы обиженно затихают. Только таракан Ты-мудак продолжает методично стучать в бубен прямо возле моего уха. Это успокаивает, и я засыпаю.
На следующее утро я убеждаю себя: тараканы нематериальны. Это всего-навсего плод моего больного воображения. Я выхожу из квартиры.
Дома за кухонным сиденьем остается сидеть веселая компания. Друзья завтракают хлебными крошками и ждут ночи.

Отличная зарисовочка)) узнаю стиль автора)
Как всегда красивые образы и глубокая идея. Читал с удовольствием)

Я не только слышу их копошение у себя в голове, но и чувствую, как они плавно перебираются на подушку и щекочут мое ухо своими длинными усами.

На мой взгляд, здесь перебор с местоимениями)) В остальном все круто!

Спасибо:)
И отдельное спасибо за ошибки)

На мой взгляд тема страха не раскрыта. Фраза «Я боюсь их» неубедительна и не к месту. Читать интересно и противно, так как я, в отличие от Вас, тараканов боюсь.

Не поверите, я до жути боюсь тараканов. Да и вообще всех насекомых, кроме бабочек и мух, пожалуй. А уж пауков… Крики обеспечены.
Но меня «понесло».
Ну, а насчет «боюсь»… Герой больше мыслей своих боится — тараканов в голове. Потому и настоящих тараканов боится. Но реальность и его воображение перемешиваются, и он не понимает, где что.
Очень жаль, что текст остался не до конца понятен.

Пишу первый раз, весгда писала стихи, но проверить себя нужно.Оценивать прошу очень строго.
«Я очень боюсь тараканов!»-с этих слов начиналось сочинение Аннеты.«Мне 14 лет и я знаю причину моего страха… Однажды в больнице мне не спалось.И я решила встать.Увидев луну в окне я размечталась.Время летело и пора было ложиться, но каково было моё удивление, когда повернувшись я увидела -кровать, переполненную тараканами!!! Мне казалось я перебудила всю больницу своими криками.Когда вошли медсёстра мне было очень стыдно… От тараканов и след простыл.Они всё свалили на мою высокую температуру и не качественные антибиотики! Но хоть вы то мне верите ?!»-это была очень смелая девочка и никто из сверстников не мог подумать, что она боится этих милых существ.

Меня зовут Анастасия. Мне 13 лет. Я боюсь тараканов потому что они мерзкие и ужастные. Однажды на меня налетела целая зграя, но я отбилась. Когда пришли родители, то их и след простыл. Вот такая вот история.

Юнги застыл.

Мелкое насекомое смотрит на него, шевелит усиками и, кажется, будто-вот-вот накинется. Множеством маленьких лапок пробежит по бледной кофе, противным грязным тельцем оботрётся и черными глазками выищет цель. Зачем? Да черт его знает. Существо примитивное, но при этом, как ему кажется, до одури хитрое. Хотя, положи перед Юнги сейчас змею, паука или же крысу – он и о них так думать будет. И в голове мелькает мысль схватить со стола доску, снять с ноги тапок и хорошенько приложить, размазать противную тушку по столу, но в голову ползут ещё более пугающие мысли: вот насекомое умело перебирает лапками по тапку, доске, и через неё взбирается по его руке, заползая в волосы, уши, под одежду. До омерзения противно.

У него по спине пробегают мурашки от представленного и остается лишь облизнуть в ожидании чего-то сухие губы.

Аоно всё смотрит. Противно шевелит конечностями, но остается в пределах своей маленькой территории. То, что человек его боится – насекомое понимает сразу. Юнги так думает.

Оно будто знает все мысли, просчитывает каждое движение, действие, и от этого только еще более жутко.

Оно знает.

— Юнги-я, — слышится голос его сегодняшней проблемы и может быть везения – если девчонка не окажется из робкого десятка, — ты чай с сахаром пьёшь?

— Да, две ложки.

Вообще он не любитель сахара, да и чая в принципе. Таких, как он, люди обычно не понимают, мол, чай – просто вода с запахом, если нет сладкого вкуса.

Да и малышка где-то там шуршит и возится уже минут десять. Юнги даже кажется, что ему сегодня перепадёт. Не зря же его притащили в другую часть Сеула, да ещё и так поздно. Правда, знай он, что у одногруппницы в доме водится такая живность, он бы и ногой сюда не сунулся, а скорее всего снял бы номер в каком-нибудь лав-отеле. Даже денег бы не пожалел.

— Сахар на подоконнике, возьми там.

Он выпутывается из своих мыслей и понимает, что недруга уже не видно. Оглядывается, но не на полу, не на стенах и кухонных полках его нет.

Юнги настраивает себя на мысль, что противное насекомое спугнулось и залезло куда-нибудь под шкаф. Вот только хорошо это или плохо – он точно не знает.

Из-за стены слышится звук журчащей воды и Юнги снова радуется своему местонахождению. Всё-таки не зря приехал.

Он оборачивается к подоконнику, спинок на который опирался всё это время, и сдавленно глотает воздух, рефлекторно отталкиваясь от него как можно дальше, чуть ли не падая со стула.

Насекомое с деловитым видом устроилось на упаковке рафинада, тельцем выталкивая второй квадратик сахара на подоконник.

— Да, две ложки.

Чёрные глазки внимательно следят, будто впитывая каждую человеческую эмоцию.

Оно всё понимает.

Пришел как-то Таракан (да, его так и звали — Таракан) к своему соседу. А он, надо сказать, любил походить по соседям, и всегда радовался таким визитам. А соседи совсем не радовались. А может, просто реакция такая была, но всё норовили тапкой пришлёпнуть. Но Таракан не обижался, он ведь знал, что все большие соседи очень нервные, у них-то в жизни забот поболее будет, чем у него.

А он что? Живёт себе, не тужит. Зараза никакая не берёт, дихлофос даже. Максимум, что бывает, так это немножко колбасит его от этого. Но даже неплохо бывало иногда, когда побольше дихлофосу-то. Такое у него в нутре сразу происходить начинало, что замирал Таракан прямо там, где шёл, да кайфы ловил. Ведь не берёт его ничего, только внутри всё замедляется.В такие моменты тапку легче всего поймать было, а потому ему старая Бабка-Тараканиха строго-настрого наказывала — «дихлофосом дышать только в укромном месте: под плинтусом или под обоями». Но это и понятно, там атмосферы меньше и кайф медленнее выветривается.

А как отпустит эта токсикомания, сразу кушать хотелось. Но в отличие от больших соседей для Таракана было не важно, чем питаться. Хорошо, конечно, если крошки какие или варенье там, но и старое прогорклое масло со сковороды сгодится. На худой конец, можно даже клеёнку со стола попробовать, она еще с запахом колбасы иногда бывает.

Так вот, пришёл как-то Таракан к своему соседу, в гости, так сказать. Была у него одна идея, и хотел он с человеком ей поделиться. Хотел он в дружбе с ним жить, да в согласии. Чтобы тот его тапкой не гонял.

А тот человек, сосед который, очень занят был в тот момент. Он не один находился, а с барышней одной, недавно приведённой. Таракан знал, что эта барышня такая была, любвеобильная, и не раз уже наблюдал с потолка, как сосед с ней всякое совершает. Засядет в уголке и смотрит. А что? Темно ведь, сосед свет приглушил, чтобы не было видно мусора всякого, носков на батареях и посуды немытой. А только лишь лампа под абажуром светит и интим создаёт. А для пущего настроения сосед винишка покупал иногда. И Таракану тоже, бывало, доставалось, когда не допьют немного, на стенках оставалось. Он с винишка даже похлеще, чем с дихлофосу балдел.

И вот сейчас сосед опять мамзель свою привёл. А Таракану уж совсем не терпелось с ним поделиться идеей. Ну он и начал подбираться, поближе да потемнее. То под кроватью проскочит, то по шторе поднимется. Хотел он добраться к нему к голове, а то знает ведь, что слух у людей слабоват, надо в самое нутро кричать, чтоб услышали.

Ну, значит, подкрадывается он всё ближе, а люди уже поскрипывать начали кроватью да разные пошлости друг другу говорить. И никак не угомонятся, Таракан уже начал уставать ждать. Что же в этом интересного, думал он? Скрипеть и болтать без дела? Нет бы его вопрос обсудили.

И наконец надоело ему это. Подкрался он поближе, на одеяло, да проскочил хозяину на голову. Волосы-то у него еще были, вот на них Таракан и повис. До уха-то совсем чуть-чуть осталось. И дело-то за малым, добрался он до отверстия, да собрался уже закричать.

А барышня эта соседская, нет бы подождать, вздумала его за ухо то укусить. Игрища у них такие, значится. Ну и, недолго думая, схватила его зубами за мочку. А там как раз Таракан сидел. Ну и провалился он, значит, в глубины.

Барышня как давай кашлять, всю романтику испортила. Сосед, понятное дело, расстроился, да видать, не понял сразу, в чём дело-то. Прекратил кроватью скрипеть, развернул свою пассию спиной да как давай её по лопаткам хлопать что было мочи.

Таракан, бедный, чуть там не оглох от этих звуков, в бронхах-то. Ужасно громко было, и мокро. Вот почему людишки такие глухие-то! Они, оказывается, сами по себе шумные, а особенно изнутри. Приуныл как-то Таракан, ведь выбраться не может. И летать не получается, крылья у него так, для бутафории были. А уцепиться тоже не за что, кругом слизь одна легочная.

Но вскоре его барышня всё-таки выкашляла. Упал наш бедный Таракан на пол, весь в выделениях слюнных, сам в себя придти не может. А сосед как свет-то зажёг, да как увидел его, и скорей за тапку хвататься. Ясно дело, что не понравился ему такой расклад, да и с мамзелью неудачно получилось, надо бы себя героем показать. Та тоже разглядела причину своего внезапного недуга, да как завопит! От таких возгласов Таракан сразу взбодрился, да как давай спасаться. А тапка за ним так и летает, никак от неё не скрыться.

Насилу убежал под шкаф, да остановился отдышаться. Смотрит он из-под шкафа, усами шевелит, да думает, что не подходящее время он выбрал для визита. Сосед занят слишком и слушать его не хочет.

Так и побрёл Таракан к себе в щель настенную. Ничего, еще будет у них встреча. Надо будет попозже придти, когда сосед спать ляжет. Чтобы никто его не заглотил. Тогда можно будет рассказать, что думается. А для этого можно и в ухо залезть поглубже, чтобы кричать не пришлось…