​Расплавленное небо

На берегу толпились люди, несмотря на усиливающийся ветер и тревожное серое небо. Торопливо ступая босиком по стремительно остывавшему песку, жадно впитывающему любой след, Арина поравнялась с группой людей, рассеянной на небольшом клочке обширного пляжа. У самой кромки песка и травы стоял вишнёвый пикап, кузов которого был разложен так, что был готов принять в себя габаритный груз.

- Уже четвёртый за месяц, - вздохнул кто-то.

Арина бросила на песок сандалии, которые уже давно несла в руке, наступила в них и просочилась ближе к центру притяжения всеобщего внимания.

В центре мокрого пятна лежал крупный дельфин цвета маренго. По округлённой голове и короткому рылу в нём легко угадывалась гринда – морское млекопитающее, больше похожее на кита, чем на дельфина. Весь он словно стремился согнуться в дугу и застыть в вечном жизнерадостном прыжке, но распластанный хвост и плавники выдавали, что сил на это у него уже не осталось. Дельфин был мёртв, и четверо мужчин, одетые в бело-оранжевые жилеты береговой охраны, старательно обвязывали его тело тросами, чтобы потом затащить в пикап и увезти с пляжа.

- Что с ними случилось? - спросила Арина у стоящей рядом женщины, придерживающей у подбородка легкий шарф, отчаянно бьющийся на ветру. Но ответил ей мужчина.

- Они утонули.

Арина приняла ответ за сарказм и кисло улыбнулась. Но женщина всё-таки ответила.

- Их отвозили к ветеринару, никаких ран, ничего ядовитого он не нашёл. Сказал только, что они захлебнулись, так как в лёгких была вода.

- Но, - Арина не отрываясь смотрела на дельфина, которого грубо волокли к автомобилю, прочерчивая глубокую тёмную борозду, - дельфины не тонут.

- И птицы не разбиваются, - донеслось откуда-то с другого края толпы.

Несмотря на количество людей, которых было не меньше пятидесяти, на месте происшествия стояла тишина, и любой разговор становился слышен всем.

- Арина! – рядом оказалась невысокая девушка с гривой каштановых волос, норовящих выбиться из небрежного хвоста.

Это была подруга Диана, к которой Арина приехала на Фарерские острова в канун фестиваля Нориястевна, чтобы погостить в короткие университетские каникулы и сделать этюды местных видов. У себя дома Диана не отличалась от той, кем была в Академии искусств, где они вместе делили комнату общежития. Тот же спокойной взгляд карих глаз, в которых внезапно промелькнёт бешеная рыжая искра, те же рассыпающиеся волосы, которые не держала даже самая тугая заколка, та же привычка в середине иронично-медовой речи выдавать колко-ядовитое замечание. Арина чувствовала в Диане характер, но он был иным, не таким, что был у неё. Что-то свело их, как будто встретились две свободы: солёный мельтеми, дующий устойчиво и сильно с горячим фёном, порывисто летящим по хребтам гор.

Даже во внешности бледнокожая Арина с приглаженными светлыми волосам гипсового цвета и романтично-мечтательным взглядом серо-голубых глаз вступала с подругой в контрастное сочетание.

Пробыв на острове всего четыре часа, Арина уже прочно ассоциировала Диану с её домом: по-северному спокойным, но с ощутимой копящейся силой внутри.

После долгой прогулки по безлюдному побережью, Арина была рада видеть знакомое лицо.

- Пойдём, все уже дома, представлю тебя родне.

К приземистому домику, обитому красным сайдингом, вела дорожка, вымощенная серым булыжником. Серой была и крыша, которая сейчас словно отражала дымчатое небо. Домик стоял в пятистах метрах от моря, и его красные стены смотрелись на сине-сером фоне притягательно и тревожно.

Семья Дианы состояла из отца, в прошлом промышлявшего рыболовством, а сегодня содержащим мясную лавку, матери, преподающей французский язык в местной школе и двух младших братьев восьми и десяти лет: Вилли и Самми.

Дом был не слишком просторным, но уютным и чистым. В нём от прихожей до уборной всё лежало на своих местах.

Они сидели за прямоугольным деревянным столом на стульях с плоскими реечными спинками и неторопливо резали у себя в тарелках цыплячье филе. Немного поспрашивав Арину о первых впечатлениях об острове, родители Дианы завели беседу между собой.

Арине отвели место в спальне Дианы на одной из кровати, которые обычно сдвигались вместе. Следующим утром, взяв этюдник и папку с холстами, Арина вновь брела по пляжу в поисках живописных сюжетов для будущих картин. Природа здесь отличалась строгой, но повсеместной красотой, словно весь остров – единое произведение искусства. Девушка добрела до края пляжа, который обрывался у отвесной стены скалистого берега. По хорошо заметной тропе Арина поднялась на плоскую вершину невысокой скалы, поросшую короткой сочно-зелёной травой. Отсюда открывался вид на другие острова и скалы, возвышавшиеся над тёмной спокойной водой.

Несмотря на живописность, природа здесь была скупа на краски. Чтобы сделать этюд моря, пляжа и дальних островов, Арине хватило четырёх цветов. За всё время, пока она рисовала, ветер ни разу не утихомирился, но это был приятный северный ветер, который пахнет морем.

Но вскоре он совсем раззадорился, подняв высокую волну. Этюдник стало сбивать его порывами, так что пора было собираться и возвращаться под защиту стен. Пока Арина застёгивала чехол с невысохшим холстом с застывшим на нём пейзажем, ветер играючи подхватил этюдник и потащил к краю обрывистого берега. Девушка вскочила на ноги и бросилась за ним, но ветер, словно потеряв интерес, бросил его у самого края. Подцепив этюдник тонкими пальцами, Арина притянула его к себе, взгляд переместился на беспокойное море, и у Арины перехватило дыхание. От горизонта к берегу надвигалась сплошная чёрная волна. Словно пришедшая откуда-то из далёких неприветливых пространств дикого океана, она была выше остальных волн, сильнее и напористее. Она грозилась захлестнуть берег и унести всё находящееся на нём с собой в глубину, изуродовав прекрасные виды. Арина заворожено смотрела на её приближение, ожидая, что, подойдя к берегу, та замедлится, опустится и уже спокойно прильнёт к суше. Но волна только ускорялась, проглотив, казалось, звуки и свет.

Испугавшись, Арина неосознанно вцепилась в рейки этюдника, поднялась на ноги, но взгляд так и не отвела. Её парализовал необъяснимый, самый древний страх, который живёт в человеке. Она ощутила жуть всего мира разом: войн, голода, болезней. Казалось, надвигающаяся волна несёт всё это в себе и вот-вот выплеснет на ничего не подозревающих людей. Когда Арина решила, что бедствие неизбежно, вода вдруг замедлилась, словно сделавшись густой. Поднявшись ещё выше, она обрушилась в океан, так и не достигнув суши. Арине показалось, что там над морем произошёл вакуумный взрыв. Её словно толкнули невидимыми руками, так что она упала на спину, а в воздухе разом не осталось кислорода, которым можно было бы дышать. Время тоже исказилось от удара, минуты рассыпались на неопределённые интервалы, из которых Арине не удавалось выбраться. Внезапно всё прекратилось. Не было ни чёрной волны, ни света, ни взрыва. Девушка лежала на траве и слушала, как легко шелестит трава, а о землю ударяют редкие капли дождя.

Поздно вечером, засыпая в своих постелях, подруги заговорили о необитаемом острове Луйтла-Дуймун, притаившимся среди обжитых островов Фарера и о грядущем фестивале Нориястевна. Арина в который раз удивилась, насколько богаты недосказанностями эти места, и как люди, здесь живущие, спокойно мирятся с этим. Она, наконец, улучила момент и задала весь вечер не угасавший в голове вопрос:

- Я видела высокую чёрную волну. Невероятно быструю. Знаешь, что это?

- Прямо чёрную? – со смешком спросила Диана, явно не поверив. Не получив ответа, она уже серьёзнее сказала, - Это что-то из местных легенд, описывающих, видимо, какое-то уникальное погодное явление. Хотя сама я его ни разу не наблюдала. Тебе могло показаться из-за пасмурного неба.

- И о чём легенда? – с нескрываемым любопытством допытывалась Арина.

Диана покосилась в её сторону, вздохнула, села на кровати, сложив ноги, как Будда Шакьямуни и заговорила сначала наиграно-загадочно, но постепенно из голоса улетучились эти нотки, оставив только подлинное звучание:

- Легенда о том, как во времена зарождения человеческой цивилизации на землю упали осколки звезды, погибшей где-то на краю Вселенной. Часть из них попала в океан и превратилась в чёрных дельфинов. Люди не понимали, но чувствовали их неземное происхождение. Поначалу, они поклонялись им, затем, когда все верования и религии были свалены в одно большое горнило, про дельфинов забыли, и те жили своей жизнью в океанских глубинах. С ростом цивилизации росла и ненасытность людей, так что под нож попали и гринды – ожившие осколки звёзд. Люди не знали как и не умели получить от них ничего, кроме мяса и жира, за этим и охотились жители Фареров. Вырезая целые стаи, облекая действо в дань традиция, они веками истребляли гринд, оказавшихся беззащитными перед человеческими орудиями. Однако их отчаяние и муки питали и, наконец, разбудили тёмную древнюю магию, запечатанную внутри одного из островов, куда попал самый крупный осколок погибшей звезды. Он пробудился, как лейкоцит, призванный защищать свои сохранившиеся части. Тогда люди познали, что такое голод. Каждые три месяца к островам вдруг приносило чёрные воды, полные тухлой рыбы и гнилых водорослей, смрад от которых не исчезал неделями. Всё живое, включая гринд, покинули эти воды. Так длилось годы. Люди отчаялись и последние оставшиеся жители готовы были покинуть острова, поскольку жизнь на них стала невыносимой, но нашлись те, кто вспомнил, с чего всё началось. В библиотеках всего мира они искали, как излечить острова от нависшего над ними проклятия, и в одной крохотной библиотеке прибрежного городка Португалии нашли книгу об обрядах коренных народов. В ней говорилось об установлении связи с океаном и его жителями. Обряд был не простой и требовал многих лишений на протяжении нескольких месяцев, но объединившись, жители Фарерских островов смогли призвать гринд. Те приплыли на пятый день после окончания обряда. Изможденные люди бросились к ним в воду, моля о прощении. Тогда между людьми и дельфинами был заключен договор: гринды возвращаются в родные воды, а люди больше не ведут охоту на них. Но, согласно легенде, это не уничтожило тёмную магию погибшей звезды, а лишь усыпило до того момента, пока дельфины вновь не окажутся в опасности. Кроме того, чувствуя враждебность, звезда стала возвращать себя в космос, высвобождая энергию, носимую осколками, поэтому к берегу то и дело прибивает мёртвых дельфинов.

Когда Диана закончила говорить, её лицо, различаемое в полумраке, выражало задумчивость и удивление, словно только что было сказано нечто новое, не произносимое вслух ранее и от этого обретшее смысл только сейчас.

- Странно, что во всей этой легенде люди так и остались как будто не причём.

- По-моему, ничего странного, - Диана зевнула и легла, собираясь уснуть. – Для того, чтобы исправить свои ошибки, нужно сначала признать их. Покажи мне тех, кто признает, что веками соблюдавшаяся традиция оказалась диким варварством и привела к катастрофе.

Это была просьба, не требующая ответа.

Диана скоро уснула, а Арина ещё долго глядела на потемневшие от времени доски потолка, думая о людях и гриндах, об их неразделимом прошлом и чёрной воде, отравившей их мирное существование.

Её разбудил пронзительно тоскливый плач. Казалось, где-то на улице жалобно мяукает котёнок, взывая о помощи, но зов был намного протяжнее и мелодичнее, и от этого сердце сжималось ещё сильнее. Арина посмотрела на подругу, но та крепко спала, не потревоженная печальным кличем. Девушка выскользнула на крыльцо дома и прислушалась. Плач доносился со стороны моря, тонкая полоска которого виднелась прямо за пустой дорогой. Она хотела пойти дальше, добежать до источника звука, как будто это могло остановить вползающую вместе с ним тоску о чём-то далёком, родном, но замерла. Одинокий голос напомнил ей, как она скучает по дому, но то, куда он посылал свою песню, находилось намного дальше, чем её малая Родина. Вдруг она поняла, что больше ничего не слышит, кроме шелестящего ветра и эха волн. Песня оборвалась, но Арина не могла точно сказать, существовала ли она на самом деле. Она продолжала всматриваться в синеву ночи, напрягая слух, но мелодия так и не повторилась.

Утром ей и вовсе показалось, что ночное происшествие было не более чем ярким сном.

- Мне сегодня придётся отвести Вилли и Самми на спортивную секцию, - за завтраком предупредила Диана. Взрослые были заняты подготовкой к фестивалю: украшали дома, витрины своих магазинов, совершали покупки. Во всём посёлке некуда было деться от предпраздничных хлопот. Арина пожала плечами:

- Ничего, у нас впереди две недели.

Собрав художественные принадлежности, она отправилась на пирс. Здесь на приколе стояло не больше десяти лодок, отличающихся формой рубки и цветом кромки борта, который варьировался от красного до ярко-голубого.

- Сегодня в рейс никто не выйдет, - ворчливо ответил Арине владелец одной из лодок – пожилой мужчина с серой жёсткой щетиной на сухом обветренном лице, - До Луйтла-Дуймуна тринадцать миль, а в округе и так полно сюжетов для картин, чтобы не тащиться за ними полтора часа в канун фестиваля.

- Почему вы не хотите идти в рейс?

- Завтра в океан выйдут все лодки, которые ты здесь видишь, сегодня их надо подготовить, - ответил Арине ещё один рыбак, оказавшийся на пирсе. Он проверял лебёдку, вращая ручку катушки то в одну, то в другую сторону, - Завтра будет большой день, приходи на пляж, вот где ты найдёшь, что изобразить на своих холстах.

- И что там будет?

- Увидишь возрождение наших традиций.

Арина хотела было спросить, какие традиции он имеет ввиду, но, сделав вдох, застыла, ничего не произнеся. Она поняла, о чём идёт речь.

- Мы снова выйдем на охоту впервые за шестьдесят лет, - подтвердил её догадку пожилой рыбак, - Я уж думал, что не доживу.

Дальше Арина не слушала, она шла быстрым шагом подальше от пирса и людей. Ей овладел необъяснимый страх надвигающейся катастрофы, перед которой она была бессильна.

В вихре мыслей она дошла до каменистого берега, на котором отдельными группами громоздились облизанные волнами валуны. Сейчас вода была спокойной, и округлые вершины некоторых камней высохли под не слишком настойчивыми лучами. Оставив этюдник и холсты на суше, Арина перебралась по камням на тот, что был у самой кромки глубокой воды. Она опустила правую руку в воду, надеясь, что прохлада отвлечёт её от ожидания чего-то неминуемого.

Гладкая чёрная спина, похожая на полированный камень, вынырнула откуда-то из глубины и медленно двинулась в сторону Арины. Спину украшал небольшой отогнутый назад плавник, впереди которого вдруг вырвался фантанчик брызг. Арина не стала одёргивать руку, подождала, пока спина скользнёт мимо, и дотронулась до неё кончиками пальцев. Гринда нырнула, создав небольшой водоворот, затем перед Ариной показалась склонённая набок голова с любопытным круглым глазом. Глядя на это странное неземное создание, Арина вдруг вспомнила, почему оказалась на этом берегу.

- Вам нужно уплывать, - сказала она, по-детски надеясь, что гринда может понять её слова. – Иначе завтра вас убьют.

Гринда только переложила голову на другую сторону, как будто изучала существо перед собой. Арина тоже смотрела на неё – было что-то притягательное в переливах её гладкой кожи. Девушка осторожно протянула руку и коснулась головы чёрного дельфина. Мгновение назад она видела перед собой лишь гринду, но как только пальцы ощутили гладкость её головы, Арина словно провалилась в глубокую яму, куда не проникали ни свет, ни звук. Затем внезапно и оглушительно вдали замелькали вспышки - миллиарды звёзд Млечного пути, затонувшие в тёмно-синих водах океана. Она плыла сквозь пространство, наполненное цветными сгустками газа, играла с холодными струями течения, и по всему океану разносилась её невоспроизводимая больше ни одним живым существом песня. Пространство вокруг было прозрачным и лёгким, словно вода, потерявшая плотность.

Глоток воздуха показался чем-то неестественным, словно до этого Арина дышала через жабры. Девушка очнулась в воде, обнимая скользкий камень, нависавший над кромкой. Гринда исчезла, а промокшая одежда настойчиво тянула ко дну. Не без труда Арина выбралась из воды, отыскала оставленные на берегу вещи и тяжело зашагала в сторону посёлка. В голове у неё вертелся не то собственный, не то кем-то вложенный в голову вопрос: «Зачем?».

Ветер со злой радостью налетал на промокшего человека, одиноко бредущего по тропе, так что в тот вечер Арина пролежала с температурой. Она рассказала подруге о том, что видела, но никак не могла понять, приняла ли Диана это всерьёз и прямо спросила об этом подругу.

- Ты впечатлительная, как настоящий художник. Но не давай фантазиям завладевать тобой, иначе однажды можешь в них потеряться, - услышала она в ответ.

Утро было наполнено напряжением и предвкушением радости, но только не для Арины. Она видела весёлые сборы семьи на грандиозное событие и никак не могла отделаться от чувства начала конца. Однако в доме трактовали её состояние как последствие простуды и даже посоветовали, хотя и не очень настойчиво, отлежаться до вечера. Вежливо поблагодарив и заверив, что чувствует себя лучше, Арина с трудом поддерживала привычную для окружающих бодрость.

В девять утра на пляже уже собрались все желающие поучаствовать или посмотреть на то, как будут участвовать другие. Отец Дианы вышел в океан вместе с двумя товарищами ещё рано утром, чтобы занять позицию для загона дельфинов. Двое братьев веселились, с заливистым смехом затеяв игру между присутствующими. Самый большой праздник в году для них начинался с грандиозного исторического зрелища.

Спустя час напряжённого ожидания Арина облегчённо выдохнула. Лодок не было видно, как и гринд. Арина внутренне ликовала, радуясь тому, что немыслимым образом гринда поняла её предупреждение и передала остальным. Но долго радоваться не пришлось – вдалеке показались лодки, цепью приближающиеся к берегу. Впереди них воду словно пропускали через огромные винты – она бурлила и вырывалась из-под конвоя.

Оглушённые и ослеплённые опасностью дельфины стремились уйти от погони, разгоняясь, словно торпеды, вылетая из воды и снова падая в неё. Если бы природа в этот момент подарила им способность летать, из вспененных волн взметнулись бы десятки чёрных туш, оставляя людей в недоумении. Но взлететь у них не получалось, и они неумолимо приближались к губительной западне - мелководью. Они врезались в него неожиданно и бесповоротно, подняв со дна песок и перемешав его плавниками.

В этот миг пляж наполнился нечеловеческими, и от этого ещё более невыносимыми, криками. Неугомонные мальчики застыли и притихли, не сводя глаз с воды. Они больше не смеялись. Арина видела на лицах присутствующих страх, печаль, даже налёт боли, но не на одном лице не проступала гордость, ради которой всё это затевалось. Затем, кто-то первым очнулся от оцепенения, подтолкнул другого и люди стали заходить в воду, обвязывать дельфинов тросами и вытягивать ближе к берегу.

Когда дельфины лежали в три ряда, беспомощно шевеля плавниками и отрывая рты, из машин принесли завёрнутые в ткань секачи. Те, кто пришёл с детьми, осознали свою ошибку и начали поспешно уводить их с пляжа. Диана тоже взяла братьев за руки.

- Не хочу на это смотреть. Ты идёшь?

Арина не могла отвести взгляда от гринд.

- Я останусь.

Люди друг за другом зашагали вдоль рядов гринд, послышались глухие удары. Дельфины, оказавшиеся поблизости от убитого товарища, впадали в панику и беспорядочно бились на земле. Арина подняла руку с зажатым в ней телефоном, чтобы сделать фотографию. Рука показалась чужой, отстранённой, механически выполняющей работу. Девушка сделала лишь одно фото и медленно, прислушиваясь, опустила руку. Она вдруг отчётливо почувствовала запах тухлой рыбы. Казалось, другие не замечали его, пока от смрада не стали слезиться глаза, а во рту не появился горько-кислый привкус. Запах нахлынул резкой волной, ошарашив людей, как разорвавшаяся бомба.

Арина бросилась к краю пляжа, полого уходившему вверх и перетекавшему в скалу. Оказавшись наверху, она увидела на горизонте сплошную полосу чёрной воды. Ветер приносил от неё и швырял в лицо запах испорченной рыбы и перегнивших водорослей. Девушка видела, как чёрная полоса поднимается, превращаясь в несущуюся к берегу стену. Арина крикнула людям внизу об опасности, показывая жестами и указывая на океан. Несколько человек подняли головы, посмотрели в указываемом направлении, но ничего не увидели и остались на месте.

Вода и песок вокруг гринд уже окрасились в тёмно-бордовый цвет, крики слились в один отчаянный высокий звук, временами выходящий за диапазон слышимости, и от этого казавшимся разорванным другим звуком – глухими ударами.

Первыми приняли удар лодки – волна настигла их и с лёгкостью опрокинула. Оказавшихся в воде людей охватила стирающая разум паника, отчего вместо того, чтобы хвататься за обломки или плыть к берегу, они наоборот устремились в сторону открытого океана. Некоторые из них вовсе ничего не предпринимали, и Арина видела, как одна за другой исчезают под водой их головы.

На пляже царила неразбериха, крики Арины тонули в сплошном шуме. Стремительным рывком она бросилась туда, схватила кого-то за руку и прокричала, что надо уходить. Люди не сговариваясь и до конца не понимая опасности, инстинктивно бежали дальше от воды, в сторону посёлка.

Оставленные гринды, казалось, лучше всех понимали, что их ждёт. Они уже не бились на земле, замерев и затихнув, словно были готовы принять неизбежную участь.

На мгновение всё словно застыло, словно кто-то выключил звуки, запахи и цвета. Арина окинула взглядом пляж, посмотрела вслед убегающим людям, обернулась к океану. В этот момент чёрная тягучая волна достигла берега. Она прилипала ко всему, к чему могла дотянуться. Девушку снесло потоком смердящей жидкости, накрыло с головой и стало затягивать в глубину, не имеющей дна. Её тело кружило в воронке из воды и грязи, не пропускавшей солнечный свет, который мог бы послужить неосязаемой дорожкой к поверхности. Арина из последних сил удерживала в лёгких бедный кислородом воздух, не переставая бороться с нетерпящим сопротивления потоком. В нём было всё: острая боль, высасывающая силы апатия, разрывающее изнутри отчаяние, парализующий ужас. Всё это кружилось рядом, подхватывало её и проникало в самую душу, требуя сдаться. Но в голове возникла совершенно неуместная мысль: она не закончила ни одного этюда, сделанного здесь. В следующий момент девушка почувствовала под ногами зыбкую опору. Вместо того, чтобы сделать ещё один рывок вверх, Арина перестала грести, расслабилась и опустилась ниже, так что ступни уже уверенно коснулись дна. Она оттолкнулась и устремилась вверх, руками прочерчивая прямую траекторию. Желанный глоток воздуха на поверхности прибавил сил.

Она выбралась на песок и упала рядом с одной из убитых гринд. Из этого положения ей показалось, что она одна из них – такая же беспомощная, разбитая, вытянутая в чужую среду враждебной силой. Она видела перед собой чёрный кристалл глаза, в котором застыли нечёткие тени и блеклые отблески воды. Арина вспомнила взгляд гринды при их встрече на каменистом берегу: бесконечно далёкий и непрестанно мерцающий, словно внутри глаз зажигались и гасли звёзды.

- Так не бывает, - прошептала она дельфину с перебитым хребтом, устало опустившему плавники.

Он не ответил, и Арина поняла, что не в состоянии выносить его молчание. Она села на песке, согнув ноги в коленях и обхватив их измазанными руками. Над пляжем нависало незримое, но ощутимо тяжёлое облако миазмов, проникающих в лёгкие с каждым вдохом. Арина лишь мельком взглянула в сторону посёлка, она почти ощущала, что там происходит то же самое, что и здесь. Зловонная волна достигла аккуратных строений, снесла ограждения и утопила скромные лужайки. Затем, как ночной зверь, шипя, она уползла обратно в темноту, оставив каждому в душе печать неизлечимого страха.

В бездействии тоже таилась угроза, ощущая которую, Арина встала и побрела по потемневшему от грязи песку. Она шла босиком, не боясь наступить на обломки ракушек, словно зная, что их не может быть здесь, что эта волна принесла беду другого рода, которая не тронет её тела, но проникнет в незримые камеры сердца.

У одной из гринд девушка остановилась. Та была ещё жива, она открывала и закрывала зубастую пасть, не издавая ни звука. Арина присела рядом с ней, провела рукой по голове, счищая чёрный налёт, и, не сдержавшись, заплакала. Она чувствовала под пальцами холодную кожу, видела глубокие печальные глаза и не могла простить себе своё существование. Ей было стыдно за себя, за каждого жителя, который был причастен к нарушению древнего договора.

Послышались щелчки и короткие свисты. Затем они стихли, а реквием в исполнении ветра и воды как будто усилился, убаюкивая тревогу. Арина вслушалась, не понимая, произнёс ли кто-то её имя наяву. Она посмотрела на гринду. Та закрыла глаза, продолжая спокойно дышать, уже не борясь плавниками с неподатливым воздухом. Повинуясь внезапному порыву, девушка снова провела ладонью по влажному выпуклому лбу, как будто это могло облегчить страдание дельфина. Гринда открыла глаза, и в этот миг в сознание Арины влился чистый, гармоничный голос, словно доносившийся из пещеры, в которой блуждали эхо и плеск кристальной воды.

- Мне приходится обращаться к тебе, чтобы дать вам надежду, - лилось откуда-то изнутри её собственных мыслей, - Мы покидаем вас, как уже оставляли однажды, но прежде чем уйти, мы отплатим вам за приют.

Арина смотрела на гринду, широко распахнув глаза, не в силах отнять руки от её головы. Гринда продолжала говорить на понятном языке и на несуществующем в мире человека диапазоне частот со звенящими переливами тембра.

- Что вы знаете про нас – правда. Опалённые осколки звёзд, упавшие в океан – это мы. Океан подарил странникам Млечного пути энергию жизни в обмен на удержание квинтэссенции, и теперь её нужно вернуть. Вам придётся самим защищать себя, бороться с окружающей пустотой, высасывающей жизнь. Там, откуда мы родом, течёт жизнь иного свойства. Мы разделим её каплю с вами как плату за занятую часть ваших экосистем. Я позволю забрать её. Возьми раковину позади и набери кровь из моей раны. После того, как сделаешь это, не дай ей пропасть бесцельно. Сделай так, чтобы заключённую в ней жизнь смогли увидеть как можно больше представителей твоего вида.

Арина оглянулась и увидела нетронутую разрушением пустую раковину спиралевидной формы. Она подняла раковину и поднесла к ране дельфина. Кровь сама сбегала струйкой по округлой спине, оставляя багровую дорожку, но как только она коснулась края раковины, цвет изменился. Теперь из раны сочилась тёмно-синяя кровь с вкраплением мерцающих точек, словно из дельфина вытекало расправленное ночное небо. Когда раковина заполнилась на треть, гринда, глубоко вдохнув, закрыла глаза. Кровь остановилась.

Сжимая руками холодную раковину, Арина смотрела в кружок жидкости, так похожий на кусочек Млечного пути. Она окунула в него палец, но ничего не почувствовала. Кровь не оставляла следа.

Тяжело поднявшись, Арина побрела к посёлку, держа перед собой природный сосуд с чем-то почти невесомым.

Спустя две долгих и тяжёлых недели, в которые подруги помогали восстанавливать посёлок, девушки покинули Фарерские острова, чтобы снова приступить к учёбе. Никто из жителей не погиб, и это записали в местное чудо. Арина увозила с собой дюжину этюдов и лишь одну законченную картину. Её она не показывала даже подруге, пока не нанесла последние мазки. Когда картина была готова, её выставили прямо в витрине свежевыкрашенного книжного магазина. В местной церкви отказались оставить её на несколько дней у себя. Однако вскоре Арина была даже рада, что они поместили картину именно там.

Сначала каждый день люди проходили мимо, задерживаясь, чтобы рассмотреть ночной морской пейзаж, в котором синие краски сверкали переливами лимонно-жёлтых и красно-золотых звёзд. Затем, жители стали приходить к витрине специально. Их влекло ощущение, будто глядя на картину, они обретали свой дом, потерянный где-то во времени.

Когда пришла пора уезжать, девушки вставили картину в раму, завернули в почтовую бумагу и переложили досками. Картина должна была попасть на международную выставку искусства во Францию.

Однако комиссия отклонила участие Арины, сославшись на несоответствующий профессиональный уровень работы, и вежливо предложила принять участие в следующем году с другой картиной. У девушки опустились руки, но Диана вовремя переняла инициативу.

- Большому искусству не место в закутке галереи, - заявила она.

Картину повесили на торце одного из домов на Центральной площади города, в котором стояла их Академия. От погоды её защищал прозрачный пластиковый экран с вмонтированными по краям белыми светодиодами, чтобы изображение можно было видеть ночью. Эффект оно производило такой же, как и на жителей Фарера: люди подолгу рассматривали тёмно-синие волны и бездонное ночное небо, замолкая и вслушиваясь во что-то неуловимое человеческим слухом.

Вскоре о картине начали писать СМИ, подняв немалую волну интереса. Люди съезжались посмотреть на загадочную безымянную картину неизвестного автора. Однако вскоре Арину нашли редакторы крупного журнала и попросили дать интервью касательно своей работы. Девушка сидела в одном из кабинетов журнального гиганта, пристроившись на краешке стула, собираясь с мыслями.

- Не волнуйтесь, - улыбнулся редактор, - молодой мужчина в сером костюме и голубой рубашке. – Ваша работа принесла вам успех, люди хотят знать автора. Нужно немного рассказать о себе и картине. Чтобы вам было проще, я буду задавать вопросы.

- Да, хорошо, - ответила Арина тише, чем хотела.

- Тогда начнём. Вы написали её на Фарерских островах после экологического бедствия, которое там случилось?

- Да.

- Она очень умиротворённая.

- Потому что… - Арина вдруг поняла, что потеряла заготовленные для ответа слова, – Наверное, потому что обычно там спокойная природа.

- Аудитория особенно отмечает то, как написано небо. Оно словно настоящее. Вы использовали какую-то специальную технику?

- Нет, я рисовала так, как умею.

- Но среди ваших картин нет ничего подобного.

Арина взглянула в глаза редактора. Те выражали лишь ожидание ответа и готовность его записать.

- Да, это так. И вряд ли будет.

- Почему же?

- Там… - Арина снова запнулась, - Я использовала особенную краску. Смесь природных материалов.

- О, это уже интересно. Вы помните рецепт?

- Нет.

- Понимаю, - глаза редактора хитро блеснули. – Профессиональный секрет.

- Никакого секрета. Иногда то, что создаётся в порыве, невозможно повторить. Оно остаётся оригинальным и невоспроизводимым, как эта картина. Я думаю, что ничего подобного мне написать не удастся, потому что я не попаду в те обстоятельства снова. Ведь именно они способствовали тому, чтобы зародилась идея, подобрались материалы и создались усилия. В этой картине заключено больше, чем в какой-либо ещё моей работе. Это не просто краски на холсте, изображающих море под ночным небом. Чтобы увидеть её полностью, нужно раскрыть сердце.

Она видела, как глаза редактора становятся задумчивее, а дежурная вежливая улыбка тает, преобразуясь в нечто искреннее.

- С вашего позволения, я опубликую это.

Через неделю статью напечатали в журнале. Арину поздравляли в Академии с ярким успехом, невзирая на её протест. После занятий она забрела на вечернюю площадь, чтобы попрощаться с картиной. На следующий день работа отправлялась в бессрочный тур по галереям Европы – талантливая статья с её интервью в крупном журнале сослужило хорошую службу. Арина остановилась в тени, спрятавшись от света фонаря, и подняла голову, глядя на мерцающий пейзаж. Она смотрела на отблески воды, которые вывела своей рукой, на переливающееся небо, в котором, казалось, застыл ветер. Небо над городом всегда было беззвёздным, но сегодня особенно яркая звезда горела над площадью вопреки всему. Арина снова перевела взгляд на картину, и ей показалось, что увидела, как оттуда подмигнули звёзды.

Всё это время её не заботил ни успех, ни дальнейшее творчество, её мысли занимали гринды. Каждый раз, когда темнело небо, она вспоминала о песне, которую слышала тихой ночью на Фарерских островах. Каждый раз, когда она смотрела на звёзды, она вспоминала касание холодной кожи и глубокие мудрые глаза. Её сердце сжималось от того, что этим существам не нашлось места на одной планете с людьми. Как много человечество смогло бы обрести, если бы видело суть гринд, а не вычисляло их пользу по килограммам мяса. Теперь всё, что осталось людям от них, был неосязаемый дар, многим непонятный, но ощущаемый всеми без исключения. Арина улыбнулась. Она понимала – перенесённая на холст кровь зажигает свет даже в самых мрачных сердцах, прогоняя из них высасывающую жизнь пустоту.