Светлана Ледовская

Колосья для Гигантов

Автор:
Ярослава Речкова
Колосья для Гигантов
Работа №18
  • Опубликовано на Дзен

Мама часто рассказывала ему истории про Гигантов, что живут по ту сторону поля. Это были просто сказки, которые она помнила еще из своего детства, сказки о том, как из озерной воды Гиганты делают себе чай, а из песка и глины – чашки и прочий скарб. Мама, казалось, сама любила эти истории: Том часто слушал, как нежно она говорила об этих Гигантах, умеющих своими зычными, глубокими, грудными голосами так подражать тонким, изящным, невесомым голосам птиц, что жителям деревни всегда казалось, что в их краях водятся все птицы на свете. Они могли изображать тревожное аистиное щелканье, петь так же тонко как камышевки и изображать протяжный низкий переклик двух вальдшнепов. Мама рассказывала ему и братьям (когда те еще не совсем выросли и все еще верили в сказки) о мире на той стороне поля, что полнится волшебством. Но серьезным, грозным голосом всегда предупреждала, чтобы они никогда не ходили по этому полю, потому что никто из людей еще не встречался с Гигантами, – а если и встречался, то никогда уже больше не возвращался обратно, и неизвестно, было ли кому возвращаться. Том знал, что Гиганты – это всего лишь истории, которые нравились ему так же сильно, как и его маме, и потому, когда был младше, никогда не уходил спать, пока не она придет уставшая, теплая от плиты и не расскажет еще что-нибудь о Гигантах. И мама всегда приходила, присаживалась на уголок кровати и говорила: «У них сапоги, сплетенные из хвойных веток, и иголки никогда не колют им ступни, ведь кожа на них настолько закаленная и загрубевшая, что не проткнешь ее и самым толстым шилом. А волосы у Гигантов, – рассказывала мама почти уже заснувшему Тому, – такие длинные, что цепляются за кору деревьев, за ветки и засохшие черенки в лесу, так что весь лес полнится забытыми Гигантами волосами. И будь осторожен, путник, когда перейдешь через поле, ведь еще никто никогда не водил дружбы с Гигантами, никто не знает, как они относятся к людям. Попробуй принести им какие-нибудь дары, может быть – дождь, собранный с листьев вишневого дерева, а может – колосья с того самого поля, может, тебе удастся выбрать самые пшеничные, самые налитые солнцем колосья на свете, ведь свои шляпы Гиганты плетут только из таких».

Много сказок знала мама, и Том всегда вспоминал их, когда вместе с Дирком – его псом неопределенной деревенской породы, – на пути к озеру в жаркий день пробегал мимо или когда собирал ягоды в зарослях шиповника и пырея напротив этого пшеничного поля. С Дирком, прибившимся к их дому еще щенком, Том встретился одним утром несколько лет назад, когда они с братьями услышали за оградой надрывный вой, сопение и какую-то возню. Почти у самой калитки, в траве, лежала крупная почти лысая собака с перебитыми сухожилиями на лапах, и рядом с ней скулил щенок. Он пытался то покормиться, прикладываясь к соску, то теребил носом морду матери, и когда та не реагировала на него, заливался сильным воем. Когда щенок увидел вышедших ребят, то тут же, по-прежнему отчаянно скуля, кинулся к самому младшему, семилетнему Тому. Том подхватил пса на руки и с ревом бросился в дом. Братья с отцом унесли сбитую, как они решили, собаку, и закопали где-то на окраине поселка, а Тому разрешили оставить щенка. Потом Том с матерью ходили навестить собаку, хотя отец считал, что негоже потакать глупому ребячеству, но Том несколько дней не мог найти себе места, вспоминая вот так вот брошенного у их калитки мертвого пса и маленького щенка. И, когда они пришли на окраину деревни, к холмику, который соорудили братья, мама положила рядом букетик эрики, а Том – оставшуюся от завтрака сахарную лепешку, он спросил:

– Мама, а что если это Гиганты убили ее?

– Гиганты никогда бы не стали трогать собаку, – покачала головой мать. – У них, несмотря на размеры, все равно водятся обыкновенные собаки – помогают собирать ветки, целебные травы, колосья для шляп.

С того лета минуло уже целых четыре, и каждый раз, проходя мимо раскинувшегося желтого поля, казалось, никогда не тронутого серпом, Том думал не столько о Гигантах, сколько об их собаках, которые бегали сквозь пшеницу в поисках лучших колосьев для огромных шляп. И каждый раз Дирк, возмужавший за четыре года и превратившийся в настоящего пса, несся вместе с Томом до озера и обратно, собирал для себя лягушек и всегда прибегал к дому первым и ждал, виляя хвостом, у калитки. А в этот раз, когда одним июльским вечером Том, под раскаты грома и звуки уже начинающейся где-то в озере грозы, бежал к дому, Дирка, который вместе с ним несся вдоль поля, у калитки не было. Не было его и на террасе, и на кухне у своей миски, и в своем небольшом домике под крыльцом.

– Мама, – перекрикивая гром, спрашивал Том у матери, спешно снимающей сушащееся белье, – ты не видела Дирка?

– Нет, он же был с тобой, Том.

Гроза наконец-то дошла и до их дома, первые тяжелые капли тяжело забили по крыше и крыльцу.

– Папа, папа, – вновь закричал мечущийся по участку Том, увидев прибежавшего из-за калитки отца, – ты не встретил Дирка?

– Нет конечно, там никого нет, – ответил отец.

Том кинулся было прочь, за ограду, чтобы поскорее найти пса, но отец поймал его за локоть и повел в дом.

– Куда ты направился, гроза начинается. Быстро внутрь.

– Но там остался Дирк, – кричал Том, по-настоящему начиная впадать в панику. – Как же он там, в грозу! Он боится грома.

– Он собака, ему ничего не будет, – отрезал отец и, подождав бегущую к дому мать, закрыл за ними дверь и везде погасил свет.

Началась самая долгая гроза в жизни Тома.

Дождь не прекращался до самого утра. Том все прислушивался и, то и дело принимая стук дождя за скребущегося в дверь Дирка или гром – за его отдаленный лай, подбегал к окну и всматривался в темный мокрый двор. Отец настрого запретил ему выходить, поэтому Том то лежал без сна, то вскакивал и подбегал к окну, и старался не думать о бедном псе, который вынужден был бродить под проливными дождем, мерзнуть и не знать как попасть домой. Когда к утру дождь, наконец, прекратился, Том вскочил и начал спешно одеваться, попутно собирая в рюкзак самые, как ему казалось, необходимые для поиска собаки вещи. Он помнил, что последний раз видел пса, когда они бежали вдоль поля. «Вдруг он, испугавшись грозы, кинулся в пшеницу и, так как никогда там не был, не может найти дорогу домой?» – думал Том, собирая вещи. В рюкзак отправились фонарик, веревка, на случай если Дирк где-то застрял и ему нужно будет помочь выбраться, поводок, несколько сухариков для Тома и полпачки собачьих крекеров для Дирка, который наверняка проголодался. Также Том взял перочинный ножик брата, маленький колокольчик, с помощью которого иногда тренировал Дирка и надеялся, что тот сможет прийти на звук, и немного воды. Том хотел взять еще и компас, потому что, хоть и был расстроен, ему казалось, что он отправляется в путешествие, но компаса не было ни у него, ни у братьев, а брать его в комнате отца он побоялся. Около шести утра Том вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь, умылся скопившейся в тазу дождевой водой, еще раз поискал Дирка по всему двору и, убедившись, что пес так и не нашел дорогу к дому, вышел за калитку. После дождя проселочная насыпная дорога раскисла, и шаги отзывались чавканьем, а ноги иногда увязали в грязи и глине. Небо же было чистым и светлым, уже выглядывало солнце, а трава и деревья, умытые ночной грозой, пахли так сладко и так по-летнему, что Том даже немного отвлекся от своей неприятной миссии и пожалел, что редко встает так рано. В деревне никого не было, из амбаров иногда доносилось сонное блеяние овец, которых еще никто не выгнал на пастбище. Том внимательно смотрел по сторонам, надеясь увидеть своего пса, но что-то ему подсказывало, что поле придется перейти так или иначе: он словно бы знал, что Дирк непременно потерялся именно там. Когда Том дошел до конца деревни и оказался у первых, пока еще редких колосьев, кто-то из покосившегося, стоявшего на самой окраине домика окликнул его. Том увидел аккуратную старушку с корзинкой, из которой, вероятно, она только что кормила столпившихся вокруг кур. Старушка поманила Тома, и он подошел к невысокой ограде, надеясь, что соседка видела Дирка.

– Доброе утро, – поздоровался он, – вы случайно…

– Что-то рановато ты собрался купаться, – по-доброму заворчала старушка, высыпая курам остатки корма и подходя к нему поближе. – Вода холодная пока будет, видел какая гроза. Все цветы мне побила.

– Я не купаться. Вчера потерялась моя собака. Дирк. Вы не видели его? – Том очень волновался, спрашивая старушку, словно боялся, что она скажет ему что-то плохое. – Он примерно мне по колено, может чуть выше, дворовой. Уши в разные стороны, добрый.

– А где ты его потерял? – спросила старушка, внимательно разглядывая Тома.

– Вчера, когда шел с озера. Где-то в середине пути, у поля.

Старушка усмехнулась, покачала головой и что-то побормотала.

– Простите, что вы сказали?

– Если потерял его у поля, то зря кличешь. Он не услышит отсюда. А сам дорогу не найдет. Поле большое.

– А что там, за ним? – спросил Том, внезапно понимая, что никогда не задумывался об этом.

– А как ты сам думаешь? – опять усмехнулась старушка.

– Я не знаю, – честно признался Том. – Мама всегда рассказывала про Гигантов, которые живут по ту сторону. Поэтому я никогда и не думал, что там на самом деле.

– Гиганты, говоришь… Любят у нас такие истории. Обожди тут, никуда твоя собака не денется, – старушка развернулась и пошла куда-то в дом, до Тома доносились какие-то обрывки бормотания: «Чтобы они, да собак обижали, да отродясь… не было. А вот… сами… бегут…»

Том ничего не понимал из неразборчивого бормотания и нетерпеливо ждал, когда же старушка вернется, ему казалось, что каждая минута промедления отгоняет испуганного Дирка от него все дальше. Наконец, когда Том уже почти было решил уйти и не дожидаться, дверь дома растворилась и старушка направилась к нему, неся в руках клубок каких-то ниток.

– Возьми, пригодится, – сказала она, протягивая Тому моток бечевки с воткнутой в него толстой металлической спицей. – Возьми-возьми, не вороти нос. Спрячь куда-нибудь.

– Зачем? – Том неуверенно взял бечевку.

– А кто знает, что на том конце поля, – старушка засмеялась, отошла от ограды и, прихрамывая, пошла вглубь двора.

Том недолго смотрел ей вслед, а потом уверенно пошел к пшенице, намереваясь найти своего пса, сколько бы времени это не заняло. Все жители деревни проходили мимо этого поля каждый день по многу раз, но никогда Том не видел, чтобы кто-то в него заходил. «Откуда тут вообще взялись эти колосья? Вероятно, кто-то их посадил», – рассуждал мальчик. Но у поля не было хозяина, никто за ним не следил и не ухаживал, поэтому, когда Том ступил на него, то заметил насколько пшеница высокая – его макушка едва-едва показывалась над колосьями. «Конечно же Дирк здесь потерялся», – подумал Том и решительно двинулся вперед. Пшеница оказалась колючей, острой, она била его по голым лодыжкам и локтям, царапала шею. Том шел долго, в самом начале пути на часах на его руке было шесть восемнадцать утра, сейчас же, чувствуя, что начинает уставать, Том вновь посмотрел на часы и очень удивился, осознав, что пробирается сквозь колосья уже больше двадцати минут. «Может быть, я просто немного сбился с пути и иду не прямо, а вдоль?» – задумался он, приподнимаясь на носочки в попытке разглядеть что-то впереди или хотя бы примерно определись свое местоположение. Но он зашел так глубоко, что помимо желтой, покачивающейся на ветру, еще немного влажной после вчерашнего дождя пшеницы вокруг не было видно ничего. Поэтому Том вздохнул и пошел дальше. «Да ведь поле не может быть таким долгим», – наконец, спустя очередные полчаса, сказал себе Том и остановился, переводя дыхание и почесывая царапины на ногах и руках. Он заметил, что солнечное летнее утро вдруг переменилось, солнце скрылось в облаках, поднялся сильный ветер, колосья вокруг его головы штормило, но, как обычно бывает при ветре, Том не слышал шума близкого озера, вокруг него шумело только поле. Он вновь приподнялся, ожидая увидеть бесконечное поле впереди, но вдруг заметил темную полоску леса и, обрадовавшись, еще быстрее пошел вперед. Ему начинало становиться некомфортно в этом поле и, хоть он старался об этом не думать, немного страшно. Конечно же, он не верил в маминых Гигантов, но, оставшись один и забравшись так глубоко, не мог не вспоминать все эти истории, рассказываемые ему с самого детства. Поэтому Том шел так быстро, как мог, уже не обращая внимания на колющуюся пшеницу и чешущиеся ноги и руки. Когда колосья начали понемногу редеть – ветер усилился, Том видел, как гнутся верхушки деревьев, и то и дело отмахивался от очередного колоска, норовившего ударить его по лицу. Наконец, поле закончилось, и мальчик вышел к лесу. Теперь, находясь совсем рядом, лес казался огромным: невыразимо высокие ели, сосны и пихты словно бы доставали верхушками до самого неба. Том стоял, задрав голову, и думал о том, что этот лес не просто огромный. «Он гигантский!» Теперь, когда поле было пройдено, Том немного растерялся, не совсем понимая, что делать дальше. Поэтому он присел у одной из сосен, перекусил, а затем, немного собравшись с силами, встал и ступил в лес. Почти сразу же его обступили деревья: ели, сосны и какие-то иные, со словно бы пушистой листовой, названия которых мальчик не знал. В лесу было очень тихо – ветра почти не было слышно, Том только видел его наверху, в макушках деревьев, которые были так высоки, что почти полностью заслоняли небо. Тишина была настолько пронизывающей, что Том почти с трепетом, словно боясь нарушить какой-то устоявшийся покой, начал потихоньку звать пса.

– Дирк, – произнес он почти шепотом. – Дирк.

Затем он звал его громче и громче, продвигаясь все глубже в лес, и потом, каким-то одним из собственных вскриков, спугнул стаю птиц, ютившихся где-то в ветвях деревьев. Он даже не увидел их – только услышал трепет множества крыльев и шум веток, с которых птицы снялись. А затем, так же неожиданно, он услышал их гомон – немного низкий, даже грубый перебор звуков, птицы о чем-то переговаривались между собой, их голоса эхом разлетелись по всему лесу. Тому казалось, что они именно разговаривают, ведь это никак не походило на пение – он и не знал ни одной птицы, которая имела бы похожий голос.

– Дирк, – кричал Том, и ему хором вторили птицы.

Перебираясь через очередное поваленное незнакомое ему дерево со светлой, пшеничного цвета листвой, Том споткнулся о вывернутый корень или что-то похожее и растянулся у подножия ели. Потирая рассаженное в кровь колено, он облокотился о жесткую кору дерева и потянулся за рюкзаком, чтобы достать воду и смыть с ссадины грязь, как вдруг, уголком глаза, заметил какое-то движение, совсем непохожее на ветер, колеблющий ветви деревьев. Ствол за его спиной задрожал, под ладонями завибрировала земля, и дерево, о которое он споткнулся, то самое, с незнакомой листвой, словно пришло в движение, и вот ему уже казалось что это и не дерево вовсе, а… Том мог поклясться, что то, что он все это время принимал за крону, походило на путаные пшеничные волосы, обрамлявшие сухое, морщинистое, древесного цвета лицо. «Мне просто кажется, кажется, здесь темно и мне только кажется», – назойливо пульсировала кровь в мальчишеской голове. Том же, с безумно бьющимся сердцем, наблюдал, как дерево пошевелилось куда отчетливее, приподняло одну из ног – корягу, о которую он и споткнулся, – и словно бы попыталось встать, но что-то помешало ему, и нога с глухим стуком, отдавшимся в землю тяжелой вибрацией, опустилась обратно. На макушку, в самую всклокоченную гриву, вдруг опустилась небольшая птичка и прочирикала что-то несколько раз, а потом, услышав чириканье в ответ, хотя второй птицы, которая могла бы ответить, мальчик не видел, перелетела ближе к Тому и опустилась на землю рядом с его разбитым коленом.

– Сильно ли ты ушибся? – услышал вдруг Том. Но обратился к нему не чей-то голос, а будто бы ветер, поворошив листья, пробежавшись по мху и по еловым ветвям, шепотом задал ему вопрос.

– Ч-что? – переспросил он тоненьким, совсем не своим, очень уж испуганным голоском.

Но ветер повторил снова:

– Твое колено разбито. Сильно ли ты ушиб его и можешь ли встать?

На этот раз вопрос был чуть более отчетливый, но, как только Том пытался вслушаться внимательней, найти источник звука или даже вспомнить на что он походил, – голос словно бы начинал распадаться на миллион составляющих: в нем слышались ветер, плеск реки, взмахи птичьих крыльев и шуршание колосьев на поле возле его дома.

– Не сильно, – ответил Том, стараясь звучать посмелее и повышая голос. – Просто ссадина.

– Тогда можешь подойти и помочь мне?

– К-куда? – смелость в голосе Тома вновь зазвучала тоненько и боязливо.

– Ты уже заметил меня. Моя шляпа запуталась в волосах, а волосы застряли в коре этой ели, и я не могу встать.

Голос был прав, Том и вправду уже давно приметил его обладателя: он тоже сидел, облокотившись на ель. Поваленное грозой дерево было вовсе не деревом, Том понял это почти сразу, просто боялся себе в этом признаться. Он встал, коленка немного ныла, но Том даже не заметил этого, и неуверенно, очень медленно, пошел к кустистым волосам, оплетавшим толстый ствол ели. «Что там мама говорила о Гигантах, – пытался он вспомнить все детские сказки. – Они добродушны и никого не обижают, плетут себе шляпы из колосьев и любят звуки дождя». Но информации из сказок было недостаточно, и, когда Том подошел поближе и уже отчетливо увидел сухое, похожее на кору лицо, кустистую длинную бороду, такие же брови – сердце его билось так сильно, как никогда прежде.

– Как мне вам помочь? – спросил Том, осматривая гигантскую ель и спутанные вокруг нее волосы, похожие на сухую траву, с вплетенными в них колосьями, просо и осокой.

– Распутать, – хоть Том и стоял намного ближе, голос не сделался громче, а так же слышался ветром и шумом травы и, казалось, немного смеялся.

Том обошел ель кругом, увидел шляпу – гигантскую, сплетенную из трав, мха, пшеницы, кипрея и других полевых цветов. Бечевка, которая, вероятно, удерживала эту шляпу на шее Гиганта, с одной стороны была оторвана и запуталась в еловых ветвях. Гигант наверняка пытался вырваться, и у него бы несомненно получилось, но он, как решил Том, не хотел испортить своей шляпы и потому только сильнее запутался, обвив ствол и еловые ветки своими волосами, и теперь выпутаться ему уже было просто больно.

– Сейчас я помогу вам, – сказал Том и побежал к рюкзаку, оставленному у ног Гиганта.

Из рюкзака он достал перочинный ножик.

– Попытайся не повредить шляпу, – попросил его Гигант. – Я собирал ее очень долго.

– Хорошо. Но мне придется срезать ветку у этой ели.

– До ели мне дела нет, – немного усмехнулся ветер.

Том ножиком отрезал кусочки коры, срезал ветку, потратил полчаса на распутывание пыльных, сухих, почти колючих волос и на выпутывание шляпы и, немного взмокнув, обошел дерево и сказал Гиганту, что все сделал.

– Отойди подальше, – сказал Гигант.

Том отбежал в сторону и то, что он раньше принимал за корни, вдруг как-то собралось воедино, и Гигант, держась за стволы деревьев, поднялся в полный рост, затем подобрал свою шляпу и с грустью взглянул на немного растрепавшиеся поля и оторванную бечевку. Том, затаив дыхание, рассматривал его огромные ступни, покрытые корой, мхом и глиной, вглядывался куда-то в макушки деревьев, среди которых находилась голова Гиганта, и не мог поверить тому, что видит.

– Я могу починить ее, – сказал он только. – Прикрепить бечевку обратно.

Сначала Гигант ничего не ответил, а потом земля опять немного задрожала, и он присел и опустил свою шляпу рядом с мальчиком. Том, схватив спицу и моток бечевки, которые дала ему старушка, принялся за работу. Какое-то время спустя, завязав последний и, наверное, сотый узел, чтобы тонкая бечевка не порвалась, Том отложил спицу в сторону и сказал:

– Готово.

Гигант подобрал свою шляпу, а затем спросил:

– А теперь скажи мне, что ты делаешь в нашем лесу?

– Я потерял свою собаку, – ответил Том. – Вчера вечером. Она убежала в поле. Была гроза.

– Я помню грозу. Но я не видел собаки, хотя провел здесь уже некоторое время.

– И вам никто не помог выбраться? – ужаснулся Том.

– Это было не слишком долго, – ответил Гигант.

– Так если вы не видели Дирка, может он побежал другой дорогой?

– У леса только одна дорога, и собаку, и человека она проведет именно той, по которой пришел ты. Но я знаю, где может быть твоя собака. Пойдем.

Гигант присел и опустил руку на землю.

– Вы хотите, чтобы я залез? – неуверенно спросил Том.

Гигант молчал, и Том полез вверх по деревянистой руке, забрался на плечо Гиганта и ухватился за выступ коры – у него не получалось назвать это кожей. Долго они шли молча, поступь Гиганта была тяжелой, но шел он медленно, и Том, достаточно надежно уцепившись, через какое-то время даже осмелел и смотрел по сторонам. А видел он многое – вдалеке блестело на солнце озеро, волновалось на ветру бесконечное пшеничное поле и небо здесь, на самом верху, было очень светлым. «Ведь еще так рано», – вспомнил Том.

– Вы думаете, что мы найдем Дирка? – спросил он.

– Не многие могут попасть в наш лес, – ответил ему Гигант. – И никто не попадает в него случайно, даже птицы, даже собаки.

– Мама говорила мне, что собаки, бывает, приходят к вам сами. Потому что они нужны вам, чтобы собирать колосья и вообще помогать, – неуверенно сказал Том.

– О нас много что говорят в вашей деревне, – ответил Гигант. – Мы слышим многое, потому что птицы рассказывают нам. И почти все ваши истории – всего лишь выдумка. Вы знаете очень малое, а врете много.

– Это не вранье, – обиделся Том за мамины истории. – Это всего лишь сказки.

– Сказки тоже когда-то были ложью, – ответил Гигант. – Собаки не нужны нам, для нас они слишком малы, чтобы в чем-то суметь помочь или даже увидеть нас и понять, кто мы есть.

– Но ведь птицы еще меньше, а они вас видят, – возразил Том.

– У птиц есть свой язык, на котором мы говорим. Мы общаемся с их помощью, передаем через них сообщения и посылаем их что-то выяснить. Мы говорим на многих языках, но собачий – не один из них.

- Вы говорите и на японском? – полюбопытствовал Том.

– Нет, дитя, я не о человеческих языках. Мы говорим на языке природы и животных, общаемся с помощью ветра и солнца, говорим на языке растений, ящериц, рыб и облаков. У нас нет голоса и нет способности к речи, я общаюсь с тобой теми звуками, которые для тебя доступны, поэтому если вслушаешься – ты услышишь в них многое, но не голос.

– А почему вы не говорите с собаками?

– У собак нет языка, они, вероятно, слишком долго жили с людьми, и сейчас куда лучше понимают вас, чем природу. Они общаются инстинктами, запахами, вибрациями. Поразительно невнимательные существа, но оно и понятно. Будь иначе, люди не любили бы их так сильно. Собаки не слышат никого, кроме сородичей или людей, поэтому для нас они не представляют никакой пользы.

– Тогда почему же Дирк убежал вчера в ваш лес?

– Вчера была гроза, – ответил Гигант. – И убежал он не к нам.

Том пытался задавать еще вопросы, но Гигант не отвечал, и остаток пути они шли молча. Наконец лес начал редеть, светлеть, и Том увидел сначала яркий блеск воды, затем камыши, извилистую реку, уходившую куда-то вдаль. Наверное, это самое начало озера, подумал Том, когда они подошли ближе, а потом его внимание затмили деревья, находящиеся на поляне, но, оказавшись ближе, он вновь понял свою ошибку. Было очень тихо, едва заметно шумел ветер, чуть слышно плескалась вода, птицы пели очень заливисто, но негромко. На берегу реки расположились Гиганты.

Они немного прошли вверх по течению, оказавшись рядом с великаном, вокруг которого были разложены травы, листья деревьев, колосья и камыши. Гигант Тома присел, опустил руку, помогая мальчику спуститься. Плетущий шляпы не обращал на Тома никакого внимания, увлеченный делом, он споро и почти неуловимо переплетал травинки между собой, используя свои ветвистые тонкие пальцы в качестве и иглы, и шила. Тишину никто не нарушал, и о том, что Гиганты о чем-то разговаривают, Том мог только догадываться по едва уловимому птичьему пению, доносившемуся, казалось бы, отовсюду, и по звуку плещущейся воды, хотя река выглядела совершенно спокойной.

– Значит ты потерял собаку, – вдруг обратился к нему плетущий шляпы.

Голос его едва уловимо отличался от Гиганта Тома, в нем мальчик различал чуть более спокойный ветер, шум не озера, но моря, взмах крыльев большей птицы, например аиста, а не синицы, как слышалось Тому в голосе его Гиганта.

– Да, – ответил он. – Его зовут Дирк. Вы его не видели?

– Нет, – покачал головой Гигант, все еще не выпуская из рук шляпы. – Но я знаю, куда он мог пойти и кто его мог забрать.

Сердце Тома забилось чуть быстрее, и он ждал, когда же шляпник скажет, где можно найти его пса, но Гигант молчал, продолжая свою работу.

– Вы поможете мне найти его? – наконец не выдержал Том и оглянулся на присевшего рядом с ним его Гиганта, тоже рассматривающего свою шляпу в том месте, где она немного растрепалась.

«Да что им так дались эти дурацкие шляпы», – подумал про себя Том, начиная злиться. – «Знают где Дирк и молчат, я бы уже давно его мог забрать».

– Человек начинает злиться, Капэт-ванто, – обратился к шляпнику Гигант Тома.

Том впервые услышал то, что ему показалось именем, – шум листьев на ветру, такое было имя у шляпника, он повторил его про себя, но у него получилось нечто совсем непохоже на сказанное Гигантом.

– Ему кажется, что мы нарочно не говорим, тянем время. Но дело в том, человек, – обратился к нему шляпник, – что мы ничем не можем тебе помочь. А главное – не должны помогать. У нас есть свои дела, а искать собак, по своей же глупости купившихся на Их приманку, – не наше дело.

– На чью приманку? – переспросил Том, услышав, как ему показалось, что-то важное. – Просто скажите мне, куда идти дальше, это все, чего я прошу. Пожалуйста.

Гиганты опять заговорили о чем-то между собой, вновь Том слышал сотни разных звуков, но больше они не походили на речь, это были лишь звуки.

– Если ты так глуп, то не мне тебя останавливать, – сказал наконец шляпник.

– Я помогу тебе, потому что ты помог мне, – сказал Гигант Тому. – Но нужно поспешить. До полудня осталось совсем недолго, – он посмотрел на солнце, и Том впервые увидел его глаза.

Светлые, белесые, словно уже давно выжженные этим солнцем, на которое он так пристально смотрит. Совсем непохожие на человеческие или даже на глаза животного – живые на древесном, коричневатом, жестком лице, которое так легко спутать с давно срубленным иссохшим деревом - но не истлевшим или отталкивающим. Глаза – два крупных обточенных водой камушка, которые дети пускают по глади озера, чтобы сделать «лягушат», – миндалевидные, не слишком большие для такого крупного лица, словно бы искрящиеся изнутри белым светом, мудрые. «Но добрые ли», – задался вопросом Том. Скорее нет. Не жесткие, не суровые – но и без теплоты, без какой бы то ни было любви к той же природе, которая наделила их речью, или к животным, которые помогают им общаться.

– А почему только до полудня? – спросил Том.

– Видишь остров? – тонким пальцем Гигант указал на то, что, как думал Том, просто другой берег реки.

– Не похоже на остров.

– В действительности он совсем небольшой. Так вот на острове живут Они. И при полуденном солнце Они нас заметят и не подпустят. Или наоборот, обрадуются и уже не выпустят.

– И Дирк у Них?

– Наверняка.

Том еще раз посмотрел на остров: через реку, не так уж и далеко, ему даже казалось, что он точно смог бы ее переплыть. На острове виднелись деревья - если, конечно, это были деревья, но больше издалека было ничего не рассмотреть.

– Кто это «Они»? – спросил он у Гиганта.

– В вашем языке нет для Них имени, – помолчав, ответил тот. – Мы же зовем их...

Том не услышал ничего, кроме, разве что, резкого порыва ветра и пронзительного крика чайки.

– Вы их боитесь?

– Нам нет причин их бояться, – ответил Гигант немного раздраженно. – Но никакой приязни они у нас не вызывают. Это их остров и мы стараемся не иметь ничего общего – между нами и нет ничего общего. Мы используем то, что дает нам природа с благодарностью, никогда не просим большего и не надеемся на большее. А также никому не причиняем вреда.

– А они причиняют? – немного испуганно спросил Том и еще раз вгляделся в остров.

– В некотором смысле.

– А зачем к ним пошел Дирк?

– Он не столько пошел, сколько его позвали. Нам пора, – сказал Гигант, предупреждая следующие вопросы Тома. – Следи, чтобы мы успели найти твоего пса и вернуться обратно до полудня.

– Мы поплывем? – спросил Том.

– Нет.

– Но это же остров!

Гигант молча встал и направился по кромке реки вдоль берега, Том вынужденно побежал за ним. Бежать ему приходилось достаточно быстро, потому что, хоть Гигант и шел неспешно, на один его шаг приходилось несколько десятков мальчишеских. Они прошли вверх по течению реки, немного сворачивавшей влево, словно бы она кольцом огибала остров и, наконец, когда Том уже чувствовал, что сейчас выдохнется, Гигант остановился. Мальчик уже было хотел еще раз спросить, придется ли им плыть, но тут к великану подлетела небольшая птичка, вроде славки, и что-то пропела. Том, задрав голову и щурясь, увидел как Гигант, словно пораздумав недолго, кивнул, что-то ответил на птичьем, и славка улетела.

– Пойдем, – сказал Гигант, поправляя шляпу. – Тебе придется пойти самому.

– По воде? – уточнил Том. – Я могу поплыть.

– Здесь есть дорога, – великан указал куда-то рядом с собой.

Том видел только воду, но Гигант и так уже часто бывал раздраженным, поэтому мальчик послушно ступил в реку. Нога ушла по колено, а дальше – песчаное дно. Так они прошли несколько метров – Гигант шел рядом, по воде, которая едва доставала ему до лодыжек. «Нельзя было сразу сказать, что здесь коса. В своих историях мама забыла упомянуть об их гигантском упрямстве», – немного утомившись от всех этих недоговоренностей подумал Том.

– Я твоих мыслей не слышу, но их эмоциональную окраску улавливаю прекрасно, – меланхолично заметил Гигант.

– Почему вы всегда говорите загадками? – Том, хоть немного и смутился, но виду не подал.

– Твой язык непривычен для нас. Мне приходится визуализировать сотни несуществующих звуковых образов, чтобы как-то донести до тебя общий смысл своих мыслей. А для многих из них не существует слов в вашем языке вовсе, – спокойно ответил Гигант. – А еще мне кажется, что люди недостаточно сообразительны и слишком торопливы. Ты до всего можешь додуматься самостоятельно, если будешь слушать.

Ветер и капель, передающие Тому слова Гиганта, звучали так насмешливо, что от смущения не осталось и следа.

– Объясните мне еще раз, зачем им моя собака?

– Они не похожи на нас, я уже говорил тебе. Собаки не замечают нас, не улавливают нашего запаха, а мы не можем общаться с ними на их инстинктивном, тактильном уровне. Однако Их собаки видят и слышат, Они посылают свои сигналы далеко за пределы своего островка, псы их улавливают – и бегут к Ним. Не знаю, что именно они им шлют: призывный лай самок, или имитируют голос зовущего хозяина, или обещают сочную свежую кость.

– Но если они особенно сильны во время солнца, как Дирк мог услышать зов поздно вечером?

– Была гроза.

– Она делает их сильнее?

– Скорее электричество, свет молний, шум дождя, который пугает птиц и насекомых, приглушает все звуки так, что мы между собой общаемся с большим трудом, поэтому я и не мог дозваться кого-то, чтобы мне помогли. В грозу мы немного немы.

– Это наверное непросто, – пожалел Том Гигантов.

– Более чем просто. Иногда хорошо помолчать. Но грозы вызывают Они, уж не знаю как, учитывая их весьма примитивный способ общения, но грозы глушат нас – поэтому, быть может, и научились. Мы обычно не пропускаем к ним животных.

– Зачем им животные? – тревожно спросил Том. – Что они могли сделать с Дирком?

– Убивать бы не стали, – успокоил его Гигант. – Они используют животных, в основном псов, как силу, которой у Них нет, как разведчиков, добытчиков еды. Их шерсть – в качестве одеял, потому что ночью холодно, зубы – в качестве талисманов, для чего-то были нужны им еще сухожилия… – Гигант задумался, а Том, представив себе, что могли сделать с его собакой, впервые со вчерашнего вечера, когда обнаружил, что Дирк не пришел домой, почувствовал настоящий страх.

– Не бойся. Твой пес прибежал к ним только вчера, гроза кончилась быстро, а до полудня они почти бессильны.

Том кивнул и сжал кулаки, вглядываясь в приближающийся остров, – они подошли совсем близко, Том мог разглядеть деревья и кустарники, видел, как легкий ветер колеблет высокую траву.

– Как они выглядят? – спросил он у великана.

– Надейся, что не узнаешь, – ответил Гигант. – А теперь молчи. Слишком рано, чтобы они уловили меня, но тебя могут услышать и почувствовать. Особенно псы.

Том хотел спросить много ли Их там, но решил последовать совету Гиганта, к тому же они подошли к самому острову, коса поднялась чуть выше и вода была Тому лишь по щиколотку.

– Не отвечай, – услышал он ветер и крылья. – Тебе придется идти внизу, чтобы пес увидел тебя, но постарайся не отставать.

Великан вышел из воды и ступил в высокую, примявшуюся под его огромной ступней траву. Том тоже вышел на берег, поняв, что трава вновь такая высокая, что скрывает его целиком. Остров, после всего, рассказанного Гигантами, Том представлял пугающим, со звенящей тишиной и с разбросанными костями собак, однако он был самым обычным. Они прошли до деревьев, трава стала пореже, Том даже нашел протоптанную тропинку и мог видеть что-то помимо высокой зелени. «Можно ли мне как-то позвать Дирка? Мы пойдем в лес? Что будет, если Они нас увидят?» – с языка готовы были сорваться сотни вопросов, но Том молчал. Лес был достаточно редким, светлым. Том взглянул на часы, показывавшие 11:04, – у них было около пятидесяти минут, Том решил, что это более чем достаточно. Понадеялся. Ведь остров небольшой. «Если бы только я мог позвать Дирка!» Мальчик с Гигантом двинулась вглубь леса, Том оглядывался по сторонам, но не видел никого. «Что если я не замечаю Их так же, как не видел и Гиганта, принимая его за поваленное дерево?» – спросил он себя. Но деревья казались лишь деревьями. Они шли по лесу, Гигант своей тяжелой поступью и огромным ростом производил много шума, но весь он оказывался настолько лесным, настоящим – шумом белки на дереве, ветра, реки, – что Том иногда думал, что идет один и слышит только свои шаги.

«Дирк, ну где же ты, где же ты, где, где, где», – повторял он про себя, не имея возможности сказать это вслух. Они вышли на небольшую освещенную солнцем полянку, Том увидел на ней нечто крупное, соломенное, и Гигант тоже это увидел, потому что подошел ближе и взял себе – это оказались шляпы. Такие же, как Том сегодня помогал чинить, и как плел великан на берегу у реки.

– Должно быть стащили в грозу, – сказал Гигант, и Тому осталось лишь кивнуть.

На поляне никого не было, ни единого отпечатка собачей лапы на земле, ни примятой травы – ничего. Том с мольбой посмотрел вверх, на Гиганта, но тот, видимо, увидел не взгляд, но эмоцию.

– Ты можешь позвать его как-то иначе, чем голосом?

«Как?» – отчаянно думал Том. А потом вспомнил про колокольчик, с помощью которого учил Дирка трюкам, и, обрадовавшись так сильно, что затряслись руки, полез в рюкзак. Звон маленького колокольчика отдался эхом, казалось, по всему островку. Никто не откликнулся. Гигант пересек поляну за один шаг, Том побежал за ним. Они вновь вошли в лес, Гигант кивнул ему, и Том позвонил еще раз. Вдруг, словно что-то заметив в глубине, Гигант как-то неуверенно дернулся, а потом сказал:

- Стой здесь и звони.

Великан пошел куда-то вглубь, два шага – и он уже слился с деревьями, Том остался один. Он позвонил еще раз. И еще. И еще. Он звонил сотню раз, тряся колокольчиком и оглядываясь по сторонам, но ничего не происходило. А потом он услышал что-то. Не голоса, не ветрено-речной зов Гиганта, не собачью возню – нечто иное, металлическое дребезжание, нечеткое, словно помехи на радио. Звук доносился из того самого места, где скрылся Гигант, и Том двинулся туда. Он шел пару минут, а потом, между двумя сосенками, увидел просвет, а когда подошел – сердце его вдруг застучало отбойным молотком, кровь зашумела в ушах, а ладони и спина покрылись липким потом. Он увидел Дирка. Дирк, словно потерянный, прижавший уши и хвост, стоял в высокой траве и, готовый вот-вот рвануть прочь, смотрел на…

«Они», – понял Том и осознал, почему сердце его забилось так сильно и вспотели ладони. Они не были похожи ни на кого и ни на что. Словно те жуткие тени, которые отбрасывают шкаф, стул и стол в темной комнате при лунном холодном свете. Но при этом у них была форма, были лица, Том был уверен, что они вполне реальны и осязаемы. Солнечный свет не проникал сквозь них, они словно были сделаны из плотного, непросвечивающего материала, вроде грозовой тучи, но при этом не были статичны, их лица постоянно пребывали в движении, меняя выражение, форму, размеры ртов и глаз. Они о чем-то спорили. Один держал в руках большой сверток, перевязанный бечевкой, и тот самый скрежещущий звук доносился от них, исходил из их глоток, шипел и паром вырывался из их безгубых, беззубых, раззявленных ртов. Именно на них и смотрел полный недоверия и испуга Дирк. Потом Том заметил Гиганта. Он стоял совсем близко к Ним, но они не замечали его вовсе, да и сам Том его не сразу заметил – так сильно он был покоен, походил на дерево, сливался с лесом в единое целое. Том позвонил в колокольчик, боясь, что привлечет внимание не пса, но Их. Он ошибся, звон не услышал никто. Они все так же продолжали свой спор. Гигант, как показалось Тому, подобрался к ним поближе. Они спорили все более явно, один словно бы пытался не рукой – но лапой, бесформенной и неловкой, – выдернуть огромный сверток, но второй отдернул его. Тому почудилось движение, и он обернулся. Теперь, примерно понимая, как они выглядят, мальчик внимательнее вгляделся в тени повсюду в лесу и увидел. Они были всюду – на ветках, в траве, на земле. Том посмотрел на часы – 11.56. Они его не замечали. Пока. И тогда Том не выдержал.

- Дирк! – крикнул он. – Ко мне.

И позвонил в колокольчик.

Сразу произошло много вещей. Лес позади Дирка ожил: зашевелился, отовсюду послышались шум, скрип, скрежетание, шелест. Они, стоящие на поляне, увидели его, и их безумные, бессмысленные, тучные, туманные, полные разных эмоций лица повернулись к нему, а разномастные глаза уставились на Тома, прямо на него, ему в глаза, в переносицу. Дирк услышал его! Вздернул нос, увидел хозяина и рванул к нему со всей собачьей мощи, в несколько секунд преодолевая поле.

– НЕЕЕЕЕТТТ, – прошумел штормовой ветер в его голове, забившись аистиной стаей так, что Тому пришлось зажать уши.

Часы Тома обнулились, показывая полдень.

– Беги, – зашумели деревья, забился шторм у Тома в голове, и он, замечая краем глаза, как Гигант резким движением своими длинными цепкими пальцами выхватывает сверток у Них из рук, рванул прочь с поляны.

Дирк бежал рядом. Тому казалось, что они пробираются сквозь густой кисель, лес вдруг потемнел, стало холодно, хотя полуденное знойное солнце палило вовсю. Том смутно помнил дорогу, но вот они с Дирком выбежали на первую поляну, почти полностью заполненную Ими. Они переливались тьмой, перетекали из одной формы в другую, но, оказываясь под лучами полуденного солнца, пропадали из виду полностью, становясь невидимыми, незаметными, но Том ощущал их липкое присутствие и понимал, что им с Дирком не дадут пройти. Он замер на краю поляны, растерянный, неспособный услышать собственные мысли из-за скрежета, шипения и металлического лязганья. Звуки оглушали его, казались непереносимым, несвязным шумом, но Дирк словно бы слышал нечто иное. Пес больше не выглядел испуганным, он навострил уши, внимательно вслушиваясь, и иногда даже начинал неуверенно вилять хвостом, словно замечая что-то, недоступное человеческому глазу. Тому показалось, что пес готов вот-вот сорваться – и рвануть в самую гущу липких, невидимых, мерзких существ, и тогда он опустился на колени и крепко вцепился в шею собаки, не пуская.

– Стоять, Дирк. Место, - шепотом сказал он псу.

Том не знал, что Они сделают с Дирком, что ему говорят, – но каждая новая эмоция на пропадающем в солнечном свете тучном, склизком лице отражала нечто совсем неприятное, омерзительное, не сулящее ни псу, ни тем более мальчику ничего хорошего.

– Мальчишка, – где-то совсем рядом пропел ветер. – Не мог промолчать!

Том оглянулся и увидел Гиганта, вновь сливавшегося с деревьям в лесу. Тот присел и выставил вперед руку. Том, схватив напряженного, почти рвущегося куда-то прочь пса и, одной рукой цепляясь за шершавую гигантскую кожу, полез наверх. Он добрался где-то до локтя, когда Гигант встал и побежал. Чувствовалось, что бег ему дается тяжело, словно он увязал в болоте, но пытался идти. Вслед им доносилось шипение, бурление, скрежетание, которое закладывало Тому уши, а Дирк, поскуливая и оглядываясь, так и норовил выскользнуть, и мальчик, одной рукой пытаясь удержаться сам, из последних сил прижимал к себе беспокоящегося пса. Шипение и скрежет все нарастали, и вдруг, из непонятной мешанины звуков, Том выделил одно единственное слово, пропетое на все лады:

– Отдай, – бурлили голоса.

Когда великан подбежал к кромке реки, Том уже едва держался, рука из-за рвущегося прочь пса затекла, а еще ему казалось, что его словно бы дергают за ноги вниз, тянут за волосы и плечи. Но Гигант ступил в воду, и шипение резко стало глуше, тише, словно переключили волну.

– Вы никогда не получите Дирка! – крикнул им Том, чувствуя себя в безопасности.

– Мы вернемся за этим, Абу-рал, и ты пожалеешь, что отнял это у нас. Забудь все, что ты знал о спокойствии.

Перейдя реку, Гигант присел, и Том, спрыгнув с его локтя на землю, кинулся обнимать грязного, уставшего, наконец-то успокоившегося и безмерно счастливого пса. Он накормил его собачьими крекерами, дал попить речной воды и надел на шею поводок, боясь потерять вновь. Он не видел, как великан подошел к шляпнику и отдал тому несколько взятых им с поляны шляп, не видел он и того, как Гигант осторожно протянул ему сверток, который забрал у Них, и не заметил, как широко открылись светлые глаза шляпника, когда пальцы его прикоснулись к этому свертку.

– Пойдем, мальчик. Я провожу тебя через лес, – ветер тихонько прошептал Тому.

Том, на этот раз сидя на плече у Гиганта и крепко держа успокоившегося, почти дремлющего Дирка, спросил:

– А кто такой Абу-рал?

Плечо Гиганта немного дернулось:

– Откуда ты узнал это имя?

– Это сказали Они, когда мы были уже в реке. Вы не слышали?

– Мы не можем слышать друг друга, – ответил ему Гигант. – Что они сказали?

– Сказали, чтобы я отдал Дирка. А затем, что они вернутся и отомстят Абу-ралу. Но может я неверно расслышал, – задумался Том.

– Это мое имя, – ответил Гигант.

– Но за что им вам мстить? Ведь это я забрал Дирка.

– У них полно собак, им все равно. Их слова были обращены ко мне, потому что я забрал кое-что другое. Что чуть было не упустил, когда ты позвал своего пса.

– Я очень испугался. Извините.

– Если бы ты молчал, быть может они бы и не заметили нас.

– Я просто увидел время, оставалось 4 минуты до полудня. И понял, что мы не успеваем.

– И решил испортить все пораньше? – ветер усмехнулся.

– Извините, – Том грустно вздохнул.

– Это неважно.

– С вами все будет в порядке? Они не навредят вам? – спросил Том, когда они подошли к той самой кромке леса, у которой только этим утром Том завтракал и набирался сил.

– Пока мы на этой стороне им до нас не добраться.

Гигант присел, позволяя Тому спуститься.

– Давайте я наберу вам колосьев? – спросил вдруг Том, вспоминая мамины рассказы. – Ведь я ничего не принес вам, а без вас я бы никогда не нашел Дирка.

– Не нужно, – Тому показалось, что великан улыбнулся. – У нас пока есть из чего плести шляпы.

Том все еще стоял в нерешительности.

– Иди, – Гигант рукой указал ему на поле. – Путь обратно должен быть быстрее. Он, – Гигант кивнул на пса, – приведет тебя.

– Спасибо вам за все, Абу-рал, – искренне поблагодарил Том, вглядываясь в огромное древесное лицо и светлые глаза.

Гигант кивнул ему. Том пошел к пшенице, но потом обернулся, поняв, что забыл спросить кое-что очень важное.

– Абу-рал…

– Что?

– Что было в том свертке, который вы забрали у Них?

Гигант покачал головой, поднялся на ноги и в один шаг слился с лесом, став неотличимым от высоких елей и сосен.

– Надейся, что ты никогда этого не узнаешь, – ответил ему едва слышный ветер и последний взмах птичьего крыла.

Том вместе с Дирком пошли сквозь пшеничное поле домой. 

Другие работы:
+1
01:33
1245
01:43
+2
«Початки для хоббитов»: сельхозтриллер в Шире.
15:30
+2
и откудова он фсё-фсё знаит?
15:35
+2
Шо ыменна «фсё-фсё»? 0_о
15:42
+2
дыкть куды ни ткнись — везде ужэ Йожег бирку пришпандорел, ну!
15:46
+2
А, эт мне просто не спалось)
16:21
+2
чо, по названиям штоль прошерстил?
Мну вот, если по-чесноку, не въехамши, причём тут те колосья ваще… если тому Абе они и не спонадобились вофсе. Иди атсуда, мальчик, иди!.. © типо, у нас здеся свае промеш сибя разборки, а ты припёрса за своею глупой псиной. Вали ужэ, кароче, нечиво тута шластать.
16:27
+2
Ну да, тоже с Грелки развлекуха. Некоторые еще стихорецки забабахивают, вот где ужас-то)
18:14
+3
когда вместе с Дирком – его псом может своим?
Том встретился одним утром
неплохо бы на абзацы разбить, тяжело читается
растянутая нудная сказка
где тут фантастика?
07:31
"Современная фантастика включает в себя такие жанры, как научная фантастика, фэнтези, ужасы, магический реализм, киберпанк, стимпанк, постапокалиптика и многие другие." — это цитата из правил конкурса. Товарищ ассенизатор, вы потратили столько секунд жизни, написав под половиной рассмотренных рассказов, что не видите в них фантастики. Перечитайте несколько раз вышеприведённую цитату. Не благодарите за высвобожденное для более полезных дел время!
к чему из вышеперечисленного относится эта нудятина?
08:15
растянутая нудная сказка

Но разумеется, вы можете начать спор о том, что сказка — это не фантастика. Лично я бы указывал на фэнтези и не думал.
сказка — не фантастика
иначе почему на БС проводились отдельно турнир сказок и турнир фантастики?
08:19
Проводился турнир научной фантастики. Сказка — это не научная фантастика.
А еще на БС проводился турнир мистики.
так давайте я Колобка перепишу. это будет фантастикой?
08:24
+2
Разумеется. Вот только… Ничего нового ©
т.е. разумное тесто это фантастика?
08:28
+3
Все, чего не существует в нашем мире в данный момент времени — фантастика. Мне всегда казалось, что это очевидно.
Колобок вылеплен из обычного теста… Т.е. Вы допускаете, что в будущем можно из обычного теста сделать мелкого разумного пакостника?
08:31
+1
Почему именно в будущем? В другом измерении, в альтернативной ветке истории тоже можно
08:36
-2
где тут в сказках БС «другое измерение»? где тут «Альтернативная история»?
08:39
Я как-то подзабыла, что зареклась с Вами спорить)))
Вы абсолютно правы, Влад!
Вы абсолютно правы, Влад!
laugh поэтому влепили мне минус?
08:48
Я открою секрет, если зайти на вкладку Активность, то можно посмотреть, кто какую запись оценил)
сейчас глянем, кто мне минусов наткал… crazy
«Тающий ветер» и «Космическая белка»…
Это я влепила минус. Надоело уже занудство это, переливание из пустого в порожнее. Сказка относится к фантастике. Точка. Сколько можно про это говорить, ну?
09:02
-3
не относится
как и фэнтези
09:37
+2
Влад, хорош, правда. Вы со своим уставом очень демонстративно лезете.
09:38
+3
ФАНТА́СТИКА (от греч. phantastikē — искусство воображать), разновидность художественной литературы, в которой авторский вымысел от изображения странно-необычных, неправдоподобных явлений простирается до создания особого — вымышленного, нереального, «чудесного мира». Ф. обладает своим фантастическим типом образности со свойственными ему высокой степенью условности, откровенным нарушением реальных логических связей и закономерностей, естественных пропорций и форм изображаемого объекта. Ф. как особая область литературного творчества максимально аккумулирует творческую фантазию художника, а вместе с тем и фантазию читателя; в то же время Ф. — это не произвольное «царство воображения»: в фантастической картине мира читатель угадывает преображенные формы реального — социального и духовного — человеческого бытия.

Фантастическая образность присуща таким фольклорным и литературным жанрам, как сказка, эпос, аллегория, легенда, гротеск, утопия, сатира. Художественный эффект фантастического образа достигается за счет резкого отталкивания от эмпирической действительности, поэтому в основе всякого фантастического произведения лежит оппозиция фантастического — реального.

Поэтика фантастического связана с удвоением мира: художник или моделирует собственный невероятный, существующий по своим законам мир (в этом случае реальная «точка отсчета» присутствует скрыто, оставаясь за пределами текста: «Путешествие Гулливера» Дж. Свифта, «Сон смешного человека» Ф. М. Достоевского), или параллельно воссоздает два потока — действительного и сверхъестественного, ирреального бытия.
Андрей, не нравятся Вам мои комменты — не читайте
09:40
+2
Влад, в самом деле! Если вы не согласны, пишите хотя бы «по моему оригинальному мнению» Ваша категоричность смешна до определенной степени, но упрямство достоинство не котов…
09:42
-1
Не нравится — не читайте
из говна при все желании конфету не слепишь
нормальный читатель разберется что и где
09:44
+2
Влад вас несет, заносит, вам вредно критиковать. Из вас, простите, тоже не конфеты лезут
09:46
-1
но я говно не сую в обертку конкурсного рассказа
не пишу про анальные сексуальные фантазии с дубинками, как некоторые авторы — не будем показывать пальцем
09:49
+1
Это всё так, и про не нравится — это громко сказано.
Мне просто интересно, почему вы так настаиваете, что «не фантастика», если в правилах конкурса сказано, что фантастика?
09:51
+1
Пишете, и менно про это, и про фекалии, а потом это раз и постмодернизм
09:54
Класс! Уже можно писать рассказ о другой планете, где родители из биомассы лепят будущего отпрыска. У каждого получается в меру своих способностей, но однажды прилетают космонавты и привозят стандартные формочки… И начинается колобковая антиутопия :)
Про это есть отличная серия в смешариках))) Очень смешная, кстати))
Что значит «не нравится — не читайте»? Это надо вообще на сайт не заходить, или заходить с закрытыми глазами.
10:01
Ну вот уже сперли идею…
10:16
Хихи) был у нас на БС когда-то конкурс «Изложение», как раз с вариациями на тему Колобка))) уважаемый HEADfield вёл
10:19
Плохое определение ((((((( crazy
кому сейчас легко?
эт Ваше ИМХО
08:31
+2
Почему? Его нельзя сделать сейчас. Точка.
Можно ли его сделать в будущем — это критерий научности фантастики, а не фантастики вообще.
дык и честные выборы сейчас сделать нельзя… сейчас…
08:33
+1
Это архаичный вариант нейронной сети )
угу
из твоих слов понял только слово «это» crazy
09:59
История мальчика, потерявшего пса и загадочных великанов с огромными шляпами из солнечных колосьев.

Пусть текст не гладок, а некоторые предложения словно переведены Google Translate, но есть в этом рассказе, что-то цепляющее.
Загрузка...
Светлана Ледовская №2

Достойные внимания