Предсказание старого зеркала

Господи, как же это хорошо никуда не спешить,нежиться в постели, всем телом ощущая блаженство безделья. Сквозь плотные ночные шторы не проникает свет, поэтомунепонятно, что там за окном: солнце, заливающее город кипящим золотом, илисеренький ситцевый денёк в сеточку дождя. Хотя по шипяще-чмокающим еле слышным звукампроезжающих авто можно сделать выводо продолжающейся блокаде ненастья. Ну и пусть. Ведь это только середина июля и, будем надеяться, жара ещё вернётся.

Встаю, кутаюсь в махровый халат (в квартире прохладно из-за открытого балкона), бреду на кухню. Ставлю на плиту чайник и гляжу сквозь жалюзи на поросший травой двор, где дождь неспешно моет облезлые лавочки, убогие качели,песочницу под кособоким грибком. Отлично, сегодня можно вообще не выходить из дома. Делаю травяной чай в большой кружке, достаюзаветную баночку смайским мёдоми включаю ноут. Ого, сколько набросали всякой всячины на почту , почитаем…Ерунда…А это что? ОтРитки! «Нелька умерла!» Нелька умерла?! Нелька..а..а..

Вот оно значит как. Сбывается. Меня бьёт дрожь. Я тащусь к кровати, заползаю под одеяло, обнимаюподушку, пряча в неё лицо.Плачу, тихо скуля. Согреваюсь и засыпаю. И в который раз мне снится то, что я хочу забыть.

Перед намиБездонное озеро. Оно лежит удивительноровнымзеркалом овальной формы , обрамлённымс одной дальней от нас сторонытемной оправой хвойного леса, а с другой -ближней- узкой песчаной бейкой безлесного травяного берега. Мы, четыре юные студенточки , смотримнанего, стоя на вершине холма,с которого сбегаетпросёлочная дорога. Озеро искритсяв лучах солнца. Тепло, хотя ещё только начало мая. Весна в этом году дружная, поэтомудеревья, кусты, трава курчавятся нежной зеленью. Нам весело, мы смеёмся, кричим, дурачимся и мчимся по дороге к озеру. Мчимся, хотя за спиной у каждой рюкзак, и преодолели мы пешком немало километровглухими лесными путями.

Здесь, кроме нас, никого. Тихо. Пересвистываютсякакие-то пичужки. Дорога идётберегом мимо деревянных мостков, мимоогороженных почерневшим штакетникомдетских пляжей к пионерскому лагерю.Сейчас в лагере никого нет: не сезон. Вода в озере холодная и прозрачная. Деревянный настил мостков приятно нагрет солнцем. Мы располагаемся на них и сначала устраиваемперекус, потом просто лежим на тёплых досках, слушаем плеск воды, смотрим в высокое безоблачное незабудковое небо и болтаем обо всём на свете. Галка рассказывает об обнесённой колючкой воинской части (поэтому мы и пробирались сюда лесом, в обход), вкоторой она когда-то жила вместе с родителями и которой принадлежит лагерь. Решаемидти туда.

Лагерь небольшой, но корпуса кирпичные. Всё закрыто. За молодой берёзовой рощицей высокие качели. Взмываем вверх. Визжим и хохочем. Катаемся до головокружения. Но пора подумать о ночлеге. Где-то у дальних ворот должна бытьсторожка. Галкинабабкалетомтрудится здесь . Она-то и дала ключ.

Маленький бревенчатый домок в два окошка с шиферной крышей, поросшейрыже-зелёным мхом, ирассохшимсякрылечкомстоял в окружении трёх здоровенных ещё не распустившихся дубов. Внутри, в единственной комнатушке, сумеречно. Приятно пахнет какой-то травой. Широкий деревянный топчан со старыми матрасами, старый письменный стол и два старых обшарпанных стула с гнутыми спинками. На глухойстене над топчаном сломанные ходикис полувыпавшей из окошечка кукушкой. В простенке между окнами большое зеркало в овальной простенькой раме. Его поверхностьтакпомутнела от времени и покрылась рыжими пятнами, что разглядеть в нём своё отражение можно с большим трудом.

Приют найден, и мы начинаем обустраиваться. Приносим воды из озера, разводим костерок, готовим ужин, раскладываем матрасына топчане. Он скрипучий, но крепкий. Мы девушки деликатных комплекций и вполне поместимся на нём все. Ритка пытается завести ходики: переводит стрелки, подтягивает гирьки, помещает кукушку на место, но всё тщетно- часы не хотят работать. Нелька пробует протереть зеркало салфеткой в надежде разглядеть отражение, чтобы расчесать свою роскошную рыжую шевелюру. Поверхность зеркала остаётся по-прежнему туманной, а из-за рамки выпадаетсвёрнутая трубочкой пожелтевшая бумажка. С шутками о спрятанномкладе разбираем полувыцветшие каракули: «В ночи кукушка закукует, собака чёрная завоет и зеркало секрет откроет». Решаем, что это какой-то розыгрыш. Укладываемся спать. В окна светит луна. Очень тихо.

Сколько мы проспали непонятно, но проснулись сразу все. Из окон струился какой-то туманно-серебристый свет. Ходики скрипели: стрелки двигались, задевая циферблат. Вдруг со скрежетом, от которого кто-то вздрогнул, кто-то вскрикнул, открылась дверца, и хрипло, неприятно, как оглашенная закуковала кукушка. Тут же раздался жуткий вой, иза окном в неверно зыбком свете можно было разглядеть большую чёрную собаку. Мы прижались друг к другу, боясь шелохнуться. Зеркалокак будто посветлело, и в нём отразилисьнаши бледные лица с безумными глазами. Тут же смолкли и кукушка, и собака, но часы продолжали идти. И вдруг отражениеизменилось. Теперь мы виделинемолодую женщину с короткими пепельными волосами, потом появилось другое лицо, тоже пожилое , потом ещё одно…А затем поверхность зеркала потускнела. Часы остановились. Их стрелки показывали без малого шесть.

Мы молчали. По каким-то приметам все поняли, кого показало зеркало. Но нас было четверо…

Дождавшись рассвета, поторопились покинуть сторожку. Дорогой безостановочно обсуждали версии загадочного происшествия. А так как тогда мы были материалистками, договорились всё забыть и никому никогда ничего не рассказывать.

Мы закончили институт. Разъехались. Иногда встречались, переписывались, перезванивались, почти не вспоминали нашу экспедициюнаБездонное озеро. Годам к пятидесяти пяти я стала узнавать знакомые черты своего отражения. Думаю, Ритка и Галка тоже. А вот Нелька нет. Её отражение в зеркале тогда не появилось. И теперь уже не появиться.