Последняя сотня

Поперёк лобового стекла шла извилистая трещина. Оксана смотрела на неё, почти не мигая, погружённая в какое-то сомнамбулическое состояние.

- Домой едете? - поинтересовался водитель.

- Что-то в этом духе. - Откровенничать с незнакомым человеком не хотелось. Машину тряхнуло на лежачем полицейском, из приоткрытой сумки выкатился мандарин. Водитель на него покосился.

- Хотите? - машинально спросила Оксана, протягивая таксисту фрукт.

- Нееет, вы что! - хохотнул водитель. - Я у пассажиров еду не беру. Не слышали что ли историю?

- Какую?

- Да лет пять назад было. Таксовал один мужик, приветливый такой, весёлый. Часто пассажиров чем-нибудь угощал. А в угощение какая-то дрянь закачана была, пассажиры и отрубались. Некоторые. Он вывозил их куда-нибудь на промзону или в лесополосу, и... Ну, просыпались они без вещей своих, в общем, да и без памяти. А симпатичные девушки и... - водитель покосился на Оксану. - Ну, вы поняли. Так что я еду у незнакомцев не беру.

- Похвальная привычка.

По "Ладе" застучали первые капли дождя. Играла какая-то расслабляющая волна. Оксана почти соскользнула в сон, и тут машина остановилась.

- Приехали! - довольно оповестил водитель.

В кошельке была только пятисотка - чистенькая, ровная, снятая в аэропорту сразу же после прибытия. Водитель покопался в своём бумажнике, протянул в ответ мятую, рваную сотенную бумажку и мятную карамельку, и возмутился полушутя:

- Последняя сотня. Все с крупными ездят! Мелочи совсем не осталось.

С тоской взглянув на сдачу, Оксана поблагодарила водителя, подхватила с заднего сидения сумку и вышла в мелкую осеннюю морось.

Дома было тепло и пахло её любимым рассольником. Горячий душ и обед немного взбодрили Оксану, и она решила не откладывать визит к тётке на завтра, тем более что его всё равно было не избежать. Даже мамин звонок не вывел из равновесия.

- ...Не ходи по улице с наушниками, сколько раз тебе говорить! Ведь не дай бог что, не заметишь!

- Ну что? Шнурок развяжется, а я не услышу?

- Смейся, смейся! - Трагически произнесла мать. - В пригороде вон год назад банду сатанистов арестовали!

- Ну так арестовали же! А я не в пригороде, я в центре практически. Ладно, мам, давай, я хочу вернуться до темноты, а ты тёть-Свету знаешь. Я позвоню.

Оксана натянула кроссовки и сунула руку в карман куртки. Кроме ожидаемой купюры пальцы нащупали что-то овальное. Хмыкнув, девушка достала конфету, сунула в рот. Смятый фантик полетел на подзеркальник. В последний раз пройдясь щёткой по коротким тёмным волосам, Оксана вышла из квартиры, попутно надевая наушники. Лифт где-то застрял. На седьмом этаже ступеньки предательски дрогнули перед глазами, но в последний момент ей удалось зацепиться за перила и удержаться на ногах. Медленно она преодолела ещё один пролёт, надеясь, что на свежем воздухе голова перестанет кружиться, но на шестом этаже сознание окончательно покинуло её, и Оксана с грохотом обрушилась с последних ступеней на лестничную клетку. Подъезд утонул во тьме.

Несколько минут спустя одна из массивных дверей открылась. На лестничную клетку высунулся тощий, нетрезвый по виду парень. На мгновение он удивлённо поднял брови, затем, чуть покачиваясь, подошёл к Оксане, схватил за руки и потащил в квартиру. Дверь захлопнулась.

В следующий раз Оксана ощутила себя лежащей на чём-то твёрдом. Голова раскалывалась, перед глазами плыли мутные круги, жутко хотелось пить. Не в силах пошевелить руками, она попыталась хотя бы сфокусировать взгляд, но даже от попытки напрячь глаза затошнило. Глухо, словно через слой ваты, она слышала чьи-то голоса, в основном мужские. Когда волна отступила от горла, Оксана предприняла ещё одну попытку понять, где она находится. С трудом приподняв голову, увидела лишь неровное пламя толстых сероватых свечей где-то в районе рук и ног.

Каждое движение отдавалось болью. Оксана, морщась, коснулась затылка и без удивления нащупала здоровенную шишку. Понемногу чувства возвращались. В воздухе висел сладковатый, дымный смрад, от которого першило в горле. Никаких источников света, кроме свечей, не было. Оксана медленно подняла руку. На рукаве куртки белело какое-то пятно. Покрутив головой, девушка разглядела линии, аккуратно прочерченные белым мелом, и тут раздались шаги.

Оксана скорее почувствовала тяжёлую поступь, чем услышала. В комнату, на полу которой она лежала, вальяжной поступью вошёл мужчина. Высокий, худощавый, замотанный в неясного цвета мантию, он медленно подошёл к девушке, опустился на корточки у её лица и двумя пальцами растянул веки, заглядывая в глаза.

- ... в состоянии... - донёсся до Оксаны низкий, спокойный голос. - Мож...о начи...ать.

В комнату вошли ещё девять человек. Все, как один, в мантиях с капюшонами, они окружили Оксану и замерли в ожидании команды. Вальяжный мужчина поднялся и прошёл вперёд, к деревянному пюпитру, возле которого ютился крохотный журнальный столик, заставленный оккультными предметами.

- Начнём! - всё так же размеренно провозгласил он, раскрыл маленький ветхий томик и что-то забубнил.

Оксана почувствовала, как на языке вспенилась слюна. Она сходила с ума от жажды, но с пришествием этих странных людей силы покинули её окончательно. Было не страшно, но нестерпимо - ничего хорошего итак не приходилось ждать, а вот мера этого ожидания выводила из себя. Не способная пошевелиться, Оксана лежала с раскинутыми ногами и руками на полу, в центре нарисованной мелом пентаграммы, и смотрела на люстру, двоящуюся в глазах. Она даже не пискнула, когда вальяжный жрец прервал свой бубнёж, подошёл к ней и саданул по правой ладони маленьким серебряным ножиком. Кровь заструилась на пол тоненьким ручейком.

- Внесите! - скомандовал жрец.

В комнату вошёл чуть пошатывающийся, словно пьяный, парень. В руках он сжимал верещащую чёрную курицу. Парня трясло.

Курица явно имела больше воли к жизни, чем Оксана. Вырвавшись из рук субтильного владельца, она с кряхтением взмахнула крыльями, переворачивая свечи, и поскакала куда-то в угол. К сладковатой вони добавился запах палёной синтетики. У кого-то из присутствующих загорелась мантия, кто-то попытался потушить, кто-то сделал шаг в сторону и задел драпировку, растянутую по стенам. Чёрная ткань упала, явив давно немытое окно, старший жрец заматерился. Воспользовавшись общей суматохой, Оксана с трудом перевернулась на живот и тихонько поползла в сторону выхода между кусками горящей ткани и ногами пляшущих в огне сатанистов. Замок поддался лишь с третьего раза, и тут её кто-то хватился в комнате. Оксана вывалилась на лестничную площадку и поползла за лифтовую шахту. По лестнице загрохотали чьи-то шаги – это соседи, увидев зарево в окне, вызвали пожарных. Убедившись, что похитителям не до неё, Оксана на четвереньках поползла в свою квартиру. Ключи падали из дрожащих рук, по щекам текли слёзы, но она не осознавала этого. Наконец, оказавшись в своей прихожей, девушка в истерике рухнула на линолеум, но спустя несколько минут провалилась в глубокий сон – побег выжал из неё все силы.

Оксана проснулась от страшного грохота: кто-то ломился в дверь. Она почему-то лежала на полу в прихожей, на щеке отпечаталась каляка от смятого фантика. Кое-как согнув затёкшие ноги, Оксана поднялась и проковыляла к двери.

- …Какого чёрта?! – проорала мать, входя в квартиру. – На звонки не отвечаешь, до тётки не дошла, не открываешь дверь!

- Я спала! – честно сказала Оксана, отчаянно подавляя зевоту. – А что случилось?

- Случилось, что у тебя мозгов нет! – мать замахнулась для подзатыльника, но вместо этого прошла в комнату. – Как дала бы…

Оксана молча поплелась следом. Спорить было бесполезно. Единственная надежда – матери надоест разоряться и она уйдёт сама.

- Развела срач! – родительница громыхнула не вымытой со вчерашнего обеда тарелкой в раковине и вдруг взвизгнула. – Вот! Пожалуйста! Уже тараканы развелись!

- Перестань бить мою посуду! – рыкнула Оксана. Голова немного кружилась, хотелось завернуться в пледик и проспать ещё сутки, а не слушать истерические децибелы.

- Что? – Мать перешла в угрожающее шипение. – Я тут за ней бегаю, беспокоюсь… Да жри своих тараканов!

Послышался удаляющийся стук каблуков и грохот захлопывающейся двери. Оксана пожала плечами и поплелась к холодильнику – от голода подводило живот. Сварганив здоровенный бутерброд, она плюхнулась на диван и начала меланхолично жевать. События вчерашнего вечера казались страшным сном, вот только ладонь всё ещё саднило. Стоило бы заявить в полицию, но история казалась совершенно невероятной. Оксана откинулась на спинку и запрокинула голову. Пожалуй, стоило ещё немного поспать, а потом принимать решение. Она широко зевнула и вдруг почувствовала на языке какое-то движение. Автоматически сжав зубы, девушка почувствовала мерзкий, кисловатый вкус и выплюнула на ладонь раскушенного рыжего таракана. В следующую секунду, забыв о сне, она мчалась к унитазу.

- …Я думала, желудок выблюю. До сих пор сводит. – Оксана переложила мобильный в другую руку и остановилась на углу дома, недалеко от входа в магазин. С другой стороны от входа бомж просил милостыню, протягивая кургузую руку проходящим мимо людям.

- Чудовищно! – прокомментировала подруга. – Ну слушай, как-то это странно…

- Странно? Мерзко!!!

- Это само собой, но я не о том. Смотри, сначала таксист рассказал тебе про отравленную еду, и ты траванулась конфеткой. Потом мать рассказала о сатанистах, и оп – ты сталкиваешься с ними в собственном подъезде. Дальше она же говорит о таракане, и ты… ну понятно. Ну согласись, удивительно же?

- Ну да, пожалуй… - Оксана подошла к дверям, машинально сунула руку в карман, нащупала смятый стольник и сунула его нищему. Двери медленно разъехались в разные стороны, и девушка уже сделала шаг вперёд, когда на её плече сомкнулись костлявые пальцы.

- Возьми!.. – прохрипел бомж, протягивая Оксане стольник. – Он твой.

- Нет же! – она дёрнула плечом, сбрасывая чужую руку. – Забирайте!

- Мне твои грехи не нужны, своих хватает! – с этими словами колдырь сунул стольник в оксанину ладонь и вышел из магазина.

- Ань, ну ты это слышала? – растерянно спросила Оксана у подруги. – Ну и чёрт с ним… Ты в итоге подойдёшь? Давай, я буду у шоколадок.

Аня подошла к стеллажу с шоколадками спустя двадцать минут.

- Так и не определилась? – спросила она вместо приветствия.

- Не-а! – покачала головой Оксана. – Кажется, есть я захочу ещё не скоро.

- А я бы заточила чего-нибудь! – Аня схватила первую попавшуюся шоколадку и направилась к кассе, по пути нашарив в кармане джинсов банковскую карту.

- Терминал не работает!.. – лениво сообщила кассирша, косясь на Аню.

- Чёрт.. Сань, как у тебя с наличкой?

- Держи! – Оксана протянула подруге стольник и занялась изучением жвачки.

- Сдачи тоже нет… Сами размен ждём.

- Слушай, пошли в тот ларёк у парка! – Аня швырнула шоколадку на ленту и сунула стольник в карман. – Там люди в работе заинтересованы.

Лёгкий ветерок трепал желтеющие листья.

- В общем, вот… - подытожила Оксана, пиная сухую траву. – Поэтому я туда ни ногой. Как представлю, что там творилось…

- А пальцы ей так и не пришили?

- Не-а. Их же сразу на лёд надо, а откуда в парке лёд.

- А с мужиком тем что сделали?

- Да ничего особого. Отобрали ножовку, поместили в психиатричку. Сидит.

Аню передёрнуло.

- Ужас какой-то.

- Ага… Слушай, радость моя, я помчусь. Надо с матерью мириться. А ты осторожней, мало ли что… Я теперь ничему не удивлюсь.

- Договорились… Стой! Деньги-то возьми! – спохватившись, прокричала Аня вдогонку.

- Забей, купи шоколадку! – крикнула в ответ Оксана и поспешила к выходу из парка.

Аня посмотрела ей в след, сжала купюру в правой руке, а левой покрепче уцепилась за цепь, на которой держались качели. Солнце медленно катилось к закату. На соседнюю качель опустился угрюмый парень. Аня украдкой посмотрела на него. Силуэт казался смутно знакомым. Медленно оттолкнувшись, Аня подалась вперёд, раскачивая качель, и не сразу осознала, что-то не так. Тонкие пальцы с элегантным маникюром медленно упали в высыхающую траву – все, кроме безымянного: он застрял в звене цепи. Парень на соседней качели странно улыбался.