Вверх и вниз

Антонио откинул со лба черные вьющиеся волосы и засмеялся от неожиданно нахлынувшей радости. Он сидел на бушприте и смотрел, как форштевень «Гутиереш» ныряет в изумрудные волны и разбивает их в пенные брызги. Вверх… вниз… вверх… вниз… Далеко за кормой вставало утреннее солнце и, казалось, это его лучи, а не свежий ветер наполняли паруса корабля, подгоняя его на запад.

Новые страны, новая жизнь, необыкновенные приключения ждали Антонио за этим горизонтом. Ещё несколько месяцев назад он был обычным тринадцатилетним оборвышем, каких много на улицах Лиссабона. Кто бы мог подумать, что одна случайная встреча перевернёт жизнь уличного мальчишки. Он тогда нашел на улице туго набитый кошель и … вернул его хозяйке, монахине бенедиктинского ордена. В то утро Антонио потерял уважение товарищей, но обрел наставницу, заменившую ему мать. Когда стало известно, что Марию направляют в миссионерскую службу в Новый Свет, Антонио упросил капитана торгового корабля взять его на борт. И вот теперь он, юнга «Гутиереш», словно высокородный кабальеро крепко сидит в «седле» и только смеется, когда норовистое Карибское море осыпает его солеными брызгами.

И Мария – она здесь, рядом. Стоит и любуется своим воспитанником. Лучистые глаза, мягкая улыбка и неизменные четки в руках. Антонио обернулся и поймал любящий взгляд.

- Ты слышала, матросы вчера выловили морского черта? Только у него не было ни рожек, ни хвоста…

Мария пожала плечами.

- Так это же морской черт. А рогатых и хвостатых и ловить не надо. И ангел,и бес незримо сидят за плечами каждого человека…

- И у тебя?

- У каждого. – Мария серьёзно кивнула. – Я ведь тоже человек? Наверно, моему бесу не очень-то уютно, но он не теряет надежды столкнуть монахиню с пути истинной веры. И светлые и темные силы постоянно шепчут людям на ухо, подталкивая их к достойным или дурным поступкам. Иногда ты даже не замечаешь, как делаешь выбор. Иногда – поступаешь по привычке, как вол, который не представляет своей жизни без ярма. Но у человека всегда есть выбор, только надо хотя бы на миг остановиться и прислушаться к своему сердцу. И, если ты следуешь ангельскому голосу, то тысячи чертей не смогут тебя остановить.

Монахиня замолчала, опустив взгляд. Белая чайка, взмахнув крылом, метнулась над парусами и, словно в ответ её возгласу, раздался тревожный свист боцманской дудки. Послышались хриплые команды, кто-то из матросов полез на ванты. Мария вопросительно посмотрела на юнгу.

- Что происходит?

Антонио приподнялся.

- Не знаю… Нас догоняет корабль, но… я не понимаю…

Темный фрегат с залатанными, просоленными парусами неумолимо приближался к «Гутиереш». Рявкнули пушки, нападавший корабль окутался дымом и ядра пронеслись над палубой португальского торговца. Антонио растерялся и сердце его забухало в груди, как церковный колокол. Мария погладила его по плечу.

- Извини, мне наверно надо быть там, помочь…

Мария улыбнулась, подняла руку для крестного знамения и в этот миг пиратский корабль дал залп картечью. Дождь осколков посыпался на «Гутиереш». Мария застыла, судорожно вздохнула и, уронив руку, медленно осела на палубу.

- Мария!

На груди монахини стремительно расплывалось темное пятно. Она попыталась улыбнуться, из уголка рта поползла тоненькая струйка крови.

- Храни тебя…

Дыхание её прервалось, и отрешенный взгляд улетел в небеса. Антонио обхватил безжизненное тело, прижал к себе и зарыдал горестно, надрывно, оплакивая свою безутешную потерю, не замечая раздававшихся за спиной криков, ругани, лязганья оружия и торжества смерти.

Схватка быстро затихала. Вымазанный в крови Антонио, пошатываясь, поднялся на ноги. Посреди разгромленной палубы «Гутиереш» стоял высокий бородатый корсар в рваном камзоле. Оглядев оставшихся в живых матросов, он ухмыльнулся.

- Дайте им шлюпку и пусть убираются к дьяволу!

Антонио пригнулся и, подобрав валявшуюся подле убитого матроса наваху, кинулся вперёд.

Сердце парня взлетело и замерло. Корсар увернулся и, легко отбив немудрящий выпад юнги, ударил ему вслед. Только залитая кровью палуба «Гутиереш» качнулась и изменила траекторию удара, избавив Антонио от смерти и приговорив к жизни.

***

Прошло два года.

Владелец таверны «Два кабана» особенно любил сезон осенних штормов. В это время его заведение наполнялось посетителями, душа – блаженным самодовольством, а сундуки – звоном монет. Хриплые крики, удалые песни, перестук игральных костей и быстрые драки – обычное дело для Тортуги.

- Ура капитану Флетчеру! – взлетели над столом глиняные кружки.

Высокий корсар ухмыльнулся в холеную подстриженную бороду и окинул компанию пронзительным взглядом.

- Хо, черти! До чего же я рад вас видеть! Многие из достойных парней отправились в этом году на дно морское… но мы с вами здесь – и значит, фортуна любит нас!

Восторженный рёв был ему ответом.

- Капитан Флетчер…

Голос за спиной едва пробился сквозь шум гулянки. Корсар привычно положил руку на рукоять кинжала за поясом и неторопливо обернулся. Нет, окликнувший его не выглядел опасным. Тщедушный человечек, в грязной одежде и с рваным шрамом на лбу.

- Капитан… - незнакомец сделал шаг вперед, заметно хромая.

Флетчер презрительно усмехнулся.

- Если ты пришел наниматься, то мне нужны мужчины, а не доходяги.

- Нет… - оборванец приблизился и, закашлявшись, проговорил. – Капитан, у меня есть карта.

Флетчер не спеша раскурил трубку и окутал собеседника дымом.

- Ну, давай, показывай.

- Наедине. – Бродяга покачал головой.

- У меня нет секретов от моих славных ребят, - нахмурился Флетчер.

- У меня есть секрет, капитан.

- Что ж, пойдем.

Флетчер встал, прихватив со стола подсвечник и бутылку рома. Подмигнул громадному негру, безмолвно поднявшемуся следом и двинулся к лестнице на второй этаж таверны. Найдя свободную комнату, капитан поставил подсвечник и уселся на край стола.

- А он зачем? – Бродяга вопросительно покосился на негра.

Флетчер выпустил большой клуб дыма и кивнул своему приятелю.

- Обыщи его.

Чернокожий огромной лапищей сграбастал человечка за плечи и быстро прошелся по лохмотьям.

- Оружия нет. Только это…

Кинул капитану продолговатую металлическую коробку. Флетчер поднял бровь.

- Зачем тебе пороховница без пистолета, друг мой?

- Там карта, - хрипло отозвался оборванец. – Но… я хочу двадцать процентов, капитан.

Флетчер хмыкнул, сел за стол и, открыв коробку, достал пожелтевший, резко пахнущий кусок тонкой кожи. Положил его перед собой, разгладил ладонью. Бродяга порывисто вздохнул.

Минуту спустя Флетчер оторвался от изучения карты.

- Где это? Здесь нет ни названия, ни координат... Ты что, смеёшься надо мной?

Бродяга подался вперед и лихорадочно забормотал.

- Остров есть, капитан. Тот, кто рисовал эту карту и так помнил его координаты, а другим знать ни к чему. Но я слышал, там сотни, тысячи жемчужин. Это индейское святилище, они веками свозили туда подношения для богов. Я надеялся, вы узнаете место…

Флетчер закусил трубку и поморщился.

- Чем она так воняет?

Оборванец пожал плечами.

- Кто знает… Труп, у которого я её взял, уже ничего не мог ответить.

Флетчер помолчал, разглаживая карту рукой.

- Ладно. Я подумаю. Приходи через час и, если я узнаю это место, получишь свои пять процентов.

Бродяга протестующе вскинулся.

- После того, как мы поднимем эти сокровища на борт, конечно. – Флетчер усмехнулся. – Пять процентов – это большие деньги, приятель, если там вообще есть чего делить. Отведи его вниз, Айвен.

Негр кивнул и, подтолкнув оборванца к выходу, вышел вместе с ним.

Оставшись один, Флетчер неторопливо прошелся по комнате, запер дверь и вернулся к столу.

«Пять процентов… Конечно, хорошие деньги… С удовольствием добавлю их к своей доле, а парень пойдет на корм рыбам первой же ночью. Он все равно не доплывет до берега на моем корабле.»

Сердце возбужденно билось. Наконец-то фортуна улыбнулась ему по-настоящему. Не обладая большими силами, он мог рассчитывать лишь на торговцев-одиночек, на случайную и весьма скромную добычу. Морган, Блад, Дрейк – от этих имен веяло славой и богатством, а от его жизни – только кровью и непонятной вонью, как от этой тряпки.

Он пригляделся внимательнее. Остров невелик… В береговой линии ничего необычного. Глубины… С запада обозначено течение, если верить нарисованной в углу розе ветров.

«Черт, что ж так воняет?.. А если так посмотреть?… Это не Аруба, не Мартиника…»

Через полчаса Флетчер утомленно потер глаза.

«Нет, так бессмысленно гадать, надо показать штурману… Что ж так темно?»

Корсар потянулся к подсвечнику, но рука потерянно прошла мимо. Он поднялся, тяжело опираясь о стол.

«Неужели так набрался?»

Комната плыла и качалась вокруг него, как во время хорошего шторма. Флетчер шагнул вперед, и тут пол поднялся и хорошенько вмазал ему в челюсть.

***

Безразличное солнце неторопливо подымалось из-за скал Кайонской бухты. Антонио стоял на носу корабля и смотрел, как форштевень ныряет в темную воду. Вверх … вниз… вверх … вниз. Голова немного кружилась, его мутило, но это пройдет. Всё проходит. Говорят, любое горе надежно лечится солёной водой – пот, слёзы и море врачуют любые раны. Свежий бриз выветрит остатки яда из головы, а море постепенно вылечит сердце.

«Он будет умирать долго и мучительно. Разве он не заслужил этого? Разве я не имел права на месть? Что же ты молчишь, Мария? Скажи что-нибудь…»

Антонио подался вперед. Что-то в его груди разорвалось, и холодное море равнодушно приняло солёные капли слёз.