Фильм о злом мальчике

Это фильм, который ты никогда, никому не посоветуешь. Это кино без отзывов критиков. Фильм, что никогда не получит ни одной награды. Его не хочется смотреть. О нем не принято рассказывать. В то, что показывается на экране, не хочется верить.

Я неохотно открываю глаза. Веки словно опухли от долгого сна, но это лишь иллюзия. Я больше не могу заставить свой разум отстраниться от всего, что происходит. Мы оказались во дворе, чем то отдалённо напоминающий, тюремный. Четыре вышки, свиномордые в фашистских шапках и с ружьями, серые, грубо обработанные каменные стены, и свет прожекторов, беспокойно плывущий в тумане последних сумерек. Нас здесь человек сто тридцать, где остальные, я не знаю. Возможно, где то там: за границей реальности, за этой серой, холодной, бетонной коробкой расположен ещё один двор на сто тридцать человек. Одна из стен не похожа на остальные: каменная, отшлифованная почти до блеска. Пол монолитный, словно это место расположено на едином куске скалы: древнем, одиноком, ровном. Хотя нет, не совсем. В центре этой маленькой площади вытоптанная канава. Это не шутка, ни одна кирка, ни один шлифовальный прибор не повторит это. По камню шли. Изо дня в день по нему шли люди, каждый раз стачивая камень, на тысячные доли миллиметра. Глубина канавы примерно мне по колено. В центре, этого импровизированного круга стоят несколько "Свинообразных". "Пошевеливайтесь! В круг!" - разносятся над двором их восторженные похрюкивания. Существа упиваются своей властью. Мы становимся в круг и начинаем идти, передо мной кто-то из незнакомых мне пленников. Мы идём, шаг за шагом, круг за кругом и этому нет конца.

-Сейчас будет филььььм, - пакостливо брюзжит один из надсмотрщиков. "Эль" в его голосе звучит через-чур долго и мягко. Мужчина передо мной зажимает уши руками. Он шепчет "Прости меня, прости меня" А затем, раздаётся треск. Трескотня старого проектора. Я не вижу источник света, но на стене появляется экранное пятно. Словно в старинном голливудском фильме начинается обратный отсчёт.

«Десять»- мелькает на экране.

«Девять» - шепчет впереди меня человек.

«Восемь», - кричит кто то сзади, каким то безумным, нечеловеческим голосом.

«Семь» - шепчет колонна.

«Шесть» - идёт отсчёт на экране.

«Пять» - как заколдованные повторяют все.

«Четыре» - больше никто не сводит взгляда с проектора.

«Три» - в шёпоте толпы слышится напряжение, медленно перерастающее в ужас.

«Два» - невольно шепчут губы.

«Один» - «Прости, прости меня!» -уже кричит пленник передо мной.

Фильм.

Внезапно зазвенела тишина. Ощущение было такое, словно я под водой и кто-то лупит по поверхности шокером для рыб, что бы меня оглушить: «Бомп...бомп...» Я потерял ориентацию в пространстве. Треск проектора отдалился на самый край сознания.

Фильм.

На экране маленький злой мальчик трёх лет повторяет за старшим на два года братом. Они кривляются, высмеивают проходящую мимо старую хромую бабушку. На экране чуть подросший мальчик ревёт, выклянчивая игрушку. На экране, мальчику 4 года, он учит плавать котёнка. Кто-то не закрыл канализационный люк ровно на столько, что бы пропихнуть туда пушистый комочек. Котёнок тонет, но мальчику ничуть не жалко. Он бессердечный и любопытный. На экране обиженный, пакостный ребёнок стоит в углу и сквозь слезы клянётся, что больше не будет. Не верьте ему. Он врёт. Он знает, что на старом чердаке в углу спят ещё два котёнка, а ещё там недалеко стоит ведро с машинным маслом. «Это же не вода», - шепчет мальчик.

Фильм.

Я не отрывал взгляда от экрана. Не мог оторвать, но даже если бы я смог это сделать, хотя бы на миг, ничего бы не изменилось. Память, не сохранившая даже моего имени, отзывалась на эти кадры словно верный пёс на зов хозяина. А ещё, на экране я видел демона. Его присутствие было ненавязчивым. Он, то отражался в полузеркальной поверхности столешницы, то я видел его краем глаза, выглядывающим из самого тёмного угла. Он знал. Он все это знал. Все двадцать пять лет он был рядом. И чем старше я становился, тем более наглым становился он. В девять - он всегда виден не в отражениях, а на заднем плане плёнки. В пятнадцать - он уже стоит совсем рядом, в полный рост и говорит за меня, а я, не зная того, читаю по губам и повторяю, а в двадцать он уже ходит за мной по пятам. Его тень перекрывает мою, его грязные когти мягко скользят по моей спине. Он двадцать пятый кадр моего фильма. Он всегда рядом.

Фильм.

Мальчик уже взрослый, он обижает детей, что помладше. Кадры, сменяющие кадры. Фильм. Этот фильм о самом отвратительном ребёнке: злом, завистливом, взрослеющем и утопающем в бездушии. Этот фильм о мальчике, сквернословящем в пять лет, закапывающем ненавистную кашу в любимый мамин цветок в семь лет. Это фильм о мальчике: лгущем родителям, разглядывающим эротическую фотографию под одеялом, и так, кадр за кадром, вся его жизнь. Вся его отвратительная жизнь до двадцати пяти лет. Каждый его дурной поступок мелькает на кадрах киноплёнки. Всё, что он скрывал ото всех, всё, что он пытался забыть, вся его вяло катящаяся с горки жизнь, до мига, когда его сбивает автобус. Этому не следует верить. Это не надо представлять на ночь. Об этом не стоит говорить, и когда-либо вспоминать, тогда все будет хорошо.....

Этот фильм о каком-то злом мальчике....

Но……………………

Но, быть может, про вас тоже снимается фильм. Прямо сейчас, прямо в эту и минуту, кто-то невидимый для вас, записывает фильм, на старую, потрескивающую в проекторе плёнку. Пишет всю вашу жизнь. Пишет её без оправданий и пояснений. Совесть во всем своём великолепии. Холодный объектив не знает жалости. Нет пояснений. Нет звуков или субтитров, только маленький ребёнок, который взрослеет и становится день ото дня все хуже и хуже. Этот ребёнок - ты. Но только глядя на это со стороны, только намного позже видя все это на тюремной стене, ты все поймёшь. Бессмысленность тысяч часов, проведённых за компьютером в видеоиграх, ужас от своей жестокости, в минуты, когда обижаешь близких. Фильм показывает правду. Цинизм - зло. Равнодушие - зло. Зависть - зло. И только отбросив все "условности", "если" и оправдания видно наше саморазрушение. Один фильм - одна жизнь. Мы разрушаемся сами и разрушаем все вокруг. Фильм длится: час, день, двадцать пять лет, всю жизнь. На стене тысячи кадров, скрупулёзно записанных на старую плёнку.

Это фильм.

Ваш фильм…….