Мы, люди

Грааш, лениво развалившись в каплевидном кресле, нехотя перевел взгляд сонных желтых глаз на советника. Тот сразу же задрожал, показывая покорность и ужас перед авторитетом вождя. Нельзя было обманываться внешним спокойствием Грааша. Оно было обманчиво как дремота вулкана, и лучше было не находится рядом, когда начиналось извержение. Поэтому советник предпочитал дрожать, от пущего усердия постукивая хвостом по полу. Чтобы вождь точно видел, как неоспорим и непререкаем его авторитет.

-Ну? Запись расшифрована? – Грааш распрямил хвост, до того свернутый кольцами. Это было признаком нетерпения, и советник поторопился с докладом. Нетерпение вождя слишком быстро превращалось в гнев.

-Да, вождь. У нас есть машина, которая воспроизведет все, что есть на носителе информации.

-Откуда вы ее взяли? – Рявкнул Грааш.

-Мы забрали ее с кораблей пленников, вождь… - Советник наклонил плечи, приготовившись лечь ниц, в униженную позицию.

Но гнева не последовало. Грааш отрывисто залаял, с грохотом стукая лапами по подлокотникам кресла. На мягкой поверхности оставались глубокие царапины, которые, впрочем, тут же затягивались – регенеративное покрытие работало прекрасно.

-Это хорошо! Я уже подумал, что мои воины уподобились жалким червякам, и станут «исследовать» то, что можно отобрать силой! Я доволен.

Советник нерешительно приподнял голову, заглядывая на вождя снизу вверх. Вождь и правда был доволен.

-Ну, запускай. - Грааш снова скрутил хвост в тугие кольца и устроился поудобнее в кресле. – Перед смертью, вожди пленников клялись, что здесь вся интересующая информация.

Большой плазменный экран, явно чуждый в рубке инопланетного корабля, послушно загорелся.

Они увидели лицо парня с коротко стрижеными волосами, крупным, чуть приплюснутым носом, и широкой челюстью. Лицо его было испещрено веснушками. По тому, как располагались его руки, было понятно, что он держал камеру в руках, направляя ее на себя.

-Я рядовой Ренфри Макмиллан, сержант армии Соединенных штатов. По приказу капитана Альфреда Рейнарда, я буду вести свой полевой дневник, используя это выскотехнологичное устройство, закрепленное на лицевой панели моего шлема. Во-от… – протянул он под конец, испортив все впечатление. Его лицо повернулось направо и он спросил у кого-то невидимого:

-А я могу говорить все, что угодно, сэр? - Ответа не было слышно. – Так точно сэр. Все, что мне придет в голову, понял сэр.

Камера вернулась на прежнее место.

-Я тут типа живой камеры буду. – Он жизнерадостно усмехнулся. – Для телевизионщиков или для яйцеголовых, не знаю. Кто же скажет простому сержанту? И никому и дела нет, что эта хрень мне мешает, - дай боже. Ну, на всякий случай, - Он улыбнулся и помахал одной рукой, - привет Техасу и мамочке! Нэнси, я помню насчет своего обещания. – Он подмигнул.

-Можно выключать, сэр? – Он снова повернулся вбок, к невидимому собеседнику.

Рука протянулась к объективу, но остановилась в нескольких сантиметрах.

-А, конечно. Простите, сэр, виноват. Не привык, чтоб на камеру снимали, ощущаю себя прямо как в телешоу.

Ренфри откашлялся и принял значительный вид.

-Итак. Я нахожусь в Сибири, в командировке. В составе семьдесят пятого полка рейнджеров армии США мы были присланы в качестве подкрепления Западно-Сибирскому фронту, состоящему из объединенных армий России и Китая. Тут нехилая заварушка образовалась, и нашей могучей рейнджерской задницей опять заткнули дырку… Во-от. Твари прорвали барьер, съели линию обороны и только там, за кордоном, их задавили танками и артиллерией. Теперь строят новую защитную линию, которую мы и будем усилять. Так, сэр?

Видимо, капитан подтвердил, и рука снова потянулась к камере.

-Ну, как бы, все. До связи. Это был сержант Ренфри Макмиллан, семьдесят пятый полк рейнджеров, армия США.

Сцена 2.

Они увидели длинную, на сколько хватало глаз, равнину. Когда-то она была зеленой, и возможно, океаны зеленых трав перекатывались по ней, словно изумрудные волны неведомых морей. Теперь здесь не росло ничего – вся она была перепахана взрывами, сожжена, истравлена, посечена осколками. Мертвая земля, которая никогда ничего не родит.

Камера повернулась и взгляд наблюдателя упал на позиции, с которых велась съемка. Несколько рядов колючей проволоки, длинная мелкоячеистая металлическая сеть накрывала глубокие траншеи, из которых виднелись головы солдат. За траншеей стояли танки, угрюмо уставившись орудиями в линию горизонта. На боках можно было различить бело-сине-красный триколор. На броне сидели танкисты и что-то ели, изредка перекидываясь словами, которых не было слышно – их уносил ветер. На позициях развевался звездно-полосатый флаг.

Неожиданно завыла сирена. Ренфри ругнулся, соскочил со своего наблюдательного пункта, и пробежал к траншее. Камера тряслась и раскачивалась. Наконец он прыгнул в окоп, и в поле зрения появились его руки, проверяющие винтовку. Затвор сухо клацнул, как бы резюмируя что-то.

-Эй, Рен, чего там снаружи? – В поле зрения оказался чернокожий парень в форме рейнджера.

-Не знаю, Ник. Ни черта не видно. Но знаю точно, после сирены, меня калачом не выманишь из траншеи. Не хочу стать барбекю, если ты понимаешь, о чем я.

Парень нервно усмехнулся шутке и одернул форму, висящую на нем, как на вешалке. Он собирался сказать еще что-то, как их внимание привлек крик.

-Идут!

Камера вернулась к горизонту. Вдалеке, на границе неба и земли, поднималось что-то черное, похожее на облако пепла. Словно пыльная буря, огромная туча надвигалась на позиции. Она накатывала, как океанский вал, черная, непроницаемая, всепоглощающая. Ввысь она поднималась на несколько километров, а вширь – насколько хватало глаз.

Над головой вдруг пронеслось звено штурмовиков, а за ними – несколько звеньев боевых вертолетов. Приветственные крики, едва слышимые из-за рокота двигателей, провожали их.

Их заглушил голос Ренфри:

-Давай, мать их! Сожгите эту погань, парни!

Штурмовики разошлись веером, резко набирая высоту. С крыльев в тучу протянулись дымные следы от ракет, исчезли в темном теле. Несколько секунд ничего не происходило. Как будто туча просто сожрала сверхмощные ракеты, не подавившись. Но вот она вспухла взрывами изнутри. В образовавшихся прорехах стало видно бушевавший внутри огонь, как будто приоткрыли дверь в печку. Следом отстрелялись вертолеты, высадив в приближающуюся тучу весь боезапас неуправляемых ракет. Тем временем, штурмовики развернулись и пошли на второй заход. Но туче было все равно: ее жгли напалмом, взрывали, но она все ползла, неотвратимо закрывая небо. Ползла довольно быстро: начавшие разворачиваться вертолеты, накрыло и словно засосало внутрь. Резко стемнело.

Ренфри повернул голову, и они увидели высокого мужчину с капитанскими погонами. Он снял шлем.

-Рейнджеры! Мы – последняя линия обороны. Не факт, что твари дойдут до нас. Сейчас их ждет еще много сюрпризов, которые подготовили наши заботливые союзники. Наша задача – отстреливать тех, кто все-таки прорвется. Остальное за вас сделают мины, огонь, ракеты, отрава и артиллерия. Однако, будьте начеку. Запомните: прорваться не должен никто. Помните, чему вас учили, и все останетесь живы! Вперед, рейнджеры! Хо!

-Хо! – раздался ответный возглас солдат.

Снова рев над головой и Ренфри поднял голову, вглядываясь в небо.

Из пяти перехватчиков, назад, отстрелявшись, возвращалось лишь трое. Один из них заметно дымил и терял высоту. Вертолеты безвозвратно канули в темной туче, которая совсем не потеряла в размерах.

И тут снова загрохотало. Бог войны забил в барабан: в бой вступила артиллерия. С визгом в тучу врезались ракеты, расцвели огненными цветками. Снарядов не было видно, но потому, как начала сотрясаться тьма, затянувшая горизонт, было понятно – ее сейчас крушат крупнокалиберные снаряды сверхтяжелых гаубиц. Туча остановилась на минуту: казалось, артиллеристы сделали невозможное. Еще немного и тьма на горизонте растает, разорванная пушками.

Но это было лишь иллюзией. Как огромная волна цунами, туча продолжала зловеще надвигаться на позиции людей.

Вступили в бой танки. Ренфри повернул голову и стало видно, как ходят взад-вперед дула, выталкивая навстречу врагу снаряды.

На поле начали рваться мины.

-Газы! – раздался крик откуда-то сбоку.

Камера затряслась, как в припадке: Ренфри лихорадочно натягивал противогаз. В облаках дыма, поднятых канонадой, можно было различить, как вверх поднимаются зеленоватые клубы.

Туча приблизилась, уже можно было видеть отдельных особей, роившихся в ней. Небольшие, с руку размером, похожие на стрекоз, они рвались вперед, перемещаясь так быстро, что их движения казались размазанными.

-Огонь! – спокойный голос капитана раздался совсем рядом.

Внизу камеры появился ствол винтовки. Она затряслась в руках сержанта, но выстрелов слышно не было – все заглушалось стрекотом миллиардов крыльев и грохотом пушек.

Было видно, как дождем сыплются вниз сбитые попаданиями существа. Однако на земле они вставали на лапы и продолжали бежать на позиции людей. Земля была покрыта шевелящимся ковром из членистоногих, деловито бегущих прямо на камеру. Солдаты разряжали магазин за магазином, пытаясь замедлить их продвижение, но безрезультатно. Прошло еще несколько минут, и вал захлестнул траншею. Камеру вдруг словно швырнуло на пол, и можно было видеть, как по металлической сетке, над головами солдат в короткие секунды пробегают сотни тысяч лап.

-Боже, боже, боже… - Кто-то причитал сбоку.

Ренфри повернул голову и на экране появился капитан. Он лежал навзничь, с ужасом глядя на тварей сверху. Его побелевшие пальцы судорожно заталкивали магазин в штурмовую винтовку.

-Почему, почему... Столько…

Его глаза широко распахнуты. Наконец он защелкнул магазин, передернул затор, и, уперев приклад в землю, дал длинную очередь по бегущим сверху тварям.

-Нет! Капитан! – голос за кадром принадлежал Ренфри. – Нельзя! Решетка!

Но было уже поздно. Тонкая и прочная сеть над головой не была рассчитана на попадания пуль. От выстрелов ней образовалась внушительная дыра. Пули попали и в тварей, и в дырку попадало несколько полудохлых стрекоз. Через секунду в дыру полезли остальные. Они падали на утоптанный пол траншеи и гибли под огнем рейнджеров. Стрекозы умирали сложно: требовалось несколько попаданий, чтобы тварь прекратила шевелиться.

Но все было тщетно: они лезли, и их было все больше и больше. Края дыры расширялись, сама сеть под тяжестью тварей проседала, почти касаясь голов рейнджеров. Ренфри отрезало от остальных: он оказался в небольшом тупичке. Парень что-то кричал, но его голоса не было слышно из-за грохота выстрелов. Рейнджеры, оказавшиеся по ту сторону дыры, были почти скрыты под шевелящимся пологом из стрекоз, лезущим по стенкам, полу и потолку траншеи. К Ренфри, оставшемуся в одиночестве, устремилось всего несколько стрекоз.

С другой стороны раздались дикие крики: твари добрались до солдат. Сквозь беспрестанно лезущих из дыры тварей происходящее было плохо видно, однако камера все-таки фиксировала, как твари, набрасывались на людей и рвали их на части огромными кривыми жвалами, непропорционально большими для их тел. Выстрелы прекратились, затихли крики. Огромные насекомые побежали к единственному выжившему. Камера наклонилась вниз, и стало видно, как рука Ренфри сдернула гранату с пояса. Он рванул чеку и граната полетела в надвигающийся вал стрекоз всего в паре метров него.

Раздался взрыв. На экране несколько раз поменялись местами земля и небо, и в конце концов, стало видно стенку траншеи. Камера больше не двигалась.

Несколько минут было тихо, но потом в дыру вновь полезли стрекозы. Лапки деловито пробежали всего в нескольких сантиметрах от камеры. Раздался хруст и на объектив попали капли чего-то красного.

На стенку перепорхнула стрекоза. В жвалах еще был кусок мяса, которое она жевала, пристально глядя большими фасеточными глазами прямо в объектив. Вдруг ее тело выгнулось дугой, застыло на секунду, и вдруг разделилось надвое. Вторая стрекоза отряхнулась, расправила крылья и перелетела за пределы камеры, видимо, на тело сержанта. Снова раздался хруст.

В эту секунду траншею затопило море огня. Стрекозы, обугливаясь на глазах, бились об стенки и пытались взлететь, однако огонь делал свое дело: они горели как маленькие факелы. Раздались голоса.

-Давай, Рома! Жги, вон, еще слева лезут.

Снова вспыхнул огонь.

В объективе камеры показались армейские ботинки. Их обладатель тронул тело Ренфри, камера качнулась, раздался слабый стон.

-Он жив! Блин, туши его… Обгорел знатно. Тащите его, пока твари не вернулись! Быстро, быстро! Времени в обрез!

Спрыгнуло еще несколько человек, и камера поднялась в воздух. В объектив время от времени попадали трупы людей, танки, словно источенные кислотой, с огромными дырами на боках. И везде землю закрывал толстый слой мертвых стрекоз.

А над всем этим – новая туча, вырастающая на горизонте.

-Быстрее! Несколько минут – и они здесь! Второй раз не отобьемся!

Камера затряслась: солдаты бегом тащили тело раненого к БМП.

Открытое небо сменилось низким железным потолком. Загудел мотор.

Раздался новый стон.

Тут же над объективом нависло лицо солдата.

-Не бойся, парень, ты не тяжело ранен. Так, больше ожогов и пара осколочных. Повезло тебе. Сами отбились – а смотрим, ваши позиции все в этом тараканье… Выдвинулись, помогли. Ты как?

Картинка поплыла вниз и стало видно несколько кровоточащих ран.

-O, God… No…

-Эй, Ром! Ты же знаешь английский? Переведи, а то ничего не понятно.

К ним перебрался парень с огнеметом и затараторил по-английски:

-Все в порядке, не беспокойтесь, сержант. Ваши раны не опасны для жизни, сейчас мы вас перевяжем. Вам повезло, вы единственный, кто остался в живых из той траншеи.

Хриплый голос за кадром, несомненно, принадлежал Ренфри.

-Нет, парень. Я покойник. Ты что, не знаешь? Любого, кого укусят эти твари, можно списывать в расход. Яд не лечится.

Парень замолчал, опустив вниз глаза. Его худое, продолговатое лицо вытянулось. Потом он сжал челюсти и спросил:

-Есть что-нибудь, что я могу сделать для вас?

-Возьми… мой шлем, носи его. Там камера. Снимай… все. Пусть люди запомнят мою историю.

-Хорошо. – Парень кивнул.

Камера вдруг затряслась мелкой дрожью.

-Эй, держите его! У него припадок, что ли?

-Нет. Он умирает.

В поле зрения показались руки парня. Несколько секунд и камера заняла свое место на голове у огнеметчика. Стало видно тело Ренфри. Он лежал, распростертый на полу БМП, в окружении русских солдат. Несколько ран на плечах и груди уже перестали кровоточить.

-Меня зовут Роман Котов. Я рядовой армии Российской Федерации, призван на действительную военную службу два месяца назад, 3 мая 2024 года. – Слова падали еле слышно, мешаясь с гулом мотора.

Кто-то снял медальон с груди Ренфри.

-Он отдал жизнь за нашу страну, и пусть российская земля ему будет пухом. – Продолжил Роман.

Сзади раздался звук, будто раздирали мокрую тряпку, и сквозь смотровые щели проник нестерпимо яркий свет.

-Не смотреть, а то ослепнете! – рявкнул командный голос. - Мы уже за холмами, ударная волна нас не достанет.

-Успели… - выдохнул кто-то с облегчением.

Свет погас так же внезапно, как появился. Что-то прошумело сверху, качнув БМП, словно игрушку. Бряцнула амуниция.

Сцена 3.

Утоптанное поле и одинаковые затылки – каски впереди. За ним на поле стоит вертолет, готовый к взлету. Сквозь просветы в строю виднеется внушительная фигура командира в краповом берете. Из-за рокота винтов вертолета было плохо слышно, и доносились только обрывки слов.

-Ядерный удар… невосполнимые потери… Неэффективные методы. Контроль утерян… Повсеместное распространение… Эвакуация. Перераспределение сил… Кольцо обороны. Последний рубеж.

Наконец командир прибавил голос.

-Огнеметчики – выйти из строя!

Люди, закрывающие обзор, расступились и камера, покачиваясь, выплыла на середину поля. Рядом стояло несколько человек, также вооруженных огнеметами.

-Вы пойдете в последний рубеж обороны, защищать корабли. Грузитесь на вертолет. Остальные – за мной! Нужно выиграть время.

Никто не возразил, только вздох отчаяния пронесся над строем.

Сцена 4.

Они снова увидели худое, изможденное лицо Романа. Ресницы были опалены, темные волосы тоже кое-где обгорели. Одна щека была черной от сажи, воротник был почти оторван. Он держал на вытянутых руках камеру, направляя ее на себя. Сзади были слышны отрывистые приказы. Где-то на грани слышимости стреляли из автоматов, бухали взрывы, натужно ревела техника.

- Сегодня 13 октября 2024 года. Вот эта территория – камера повернулась вокруг своей оси, продемонстрировав изрытую окопами землю – последняя позиция вооруженных сил Объединенной Земли. За три месяца с момента появления этих тварей мы потеряли свою планету полностью, несмотря на то, что объединили свои усилия. Неизвестно, откуда пришли они, но наша цивилизация не смогла дать им отпор. Пришельцы пожирают любую органику, и размножаются делением с чудовищной скоростью. Единственная наша надежда – космические корабли. На них выжившие покинут Землю. Есть шанс, что они смогут достичь системы Альфы Центавра – пригодной для жизни человека. Через полчаса закончится предстартовая подготовка, и это последнее сообщение. Это был Роман Котов, бывший студент Новосибирского университета, бывший рядовой армии РФ, лейтенант сил Обороны Земли.

Конец фразы потонул в вое сирены.

-Воздух!

Камера заняла свое место на голове у Романа.

-Слушайте меня все! – бойцы повернулись в сторону камеры. - Если туча пошла на нас – значит, они сожрали вокруг все, что можно. Танков больше нет. Из артиллерии остались только минометы. Так что мы – последняя надежда на защиту кораблей. Продержимся полчаса – и они смогут стартовать. Продержимся час – сможем стартовать с ними. Но пока мы здесь – они будут стремиться сожрать нас, и поэтому не полетят дальше. Оставайтесь живы!

Туча развертывалась перед камерой, снова повернувшейся от бойцов. Она была густой, исполинской, словно черный дым от мирового пожара. Начало темнеть – твари закрывали солнце.

Сзади заухали минометы. Зажигательные снаряды врезались в тучу, расплескивая вокруг себя напалм. Тысячами, миллионами, на землю сыпались обугленные тушки стрекоз. Но туче все было нипочем. На место одной сгоревшей твари тут же вставали миллионы новых. И туча захлестнула позиции. Несколько секунд еще было видно, как стрекозы, пикируя на людей, прижавшихся к земле, жадно раскрывали и закрывали жвалы. Потом все затмили клубы оранжевого огня, вырвавшиеся из огнемета Романа. Струя огня прихотливо изгибалась, выжигая целые просеки в облаках стрекоз. Справа и слева тоже полыхали рукотворные пожарища. Объектив потемнел от мешанины гигантских насекомых, затмивших солнце. Стало плохо видно происходящее. Лишь оттого, как внезапно дернулась камера, стало понятно, что что-то случилось. Наблюдатели увидели левую ногу Романа: там, глубоко впившись жвалами в бедро, сидела полуобгоревшая стрекоза. Мгновение – и в кадре появился пистолет. Грохнул выстрел, практически неслышимый из-за слитного стрекота крыльев, и тварь как ветром сорвало с ноги человека. Только жвалы остались торчать в ноге.

-Ааа! Черт, черт! – Огнемет снова изверг струю огня. – Хрен вы пролезете, хрен!

Камера моталась как сумасшедшая, все вокруг пылало, как в аду. Мертвые и умирающие твари безмолвно сыпались под ноги лейтенанту. Справа и слева потухли огни – значит, солдаты там уже погибли. Длинные языки пламени слизывали стразу по сотне стрекоз, роившихся вокруг. Но они все вились, в самоубийственных попытках пытаясь добраться до Романа. Камера кружилась как бешеная карусель, окутывая пространство вокруг огненным веером.

И только когда кончился напалм, когда потух огонь, только тогда стрекозы облепили человека, залепили своими телами камеру, так что не стало видно ничего. Грохнул взрыв, приглушенный из-за огромного количества тварей, живой стеной окружавших человека. Камеру подбросило вверх, на пару метров, шлем сорвало с головы человека, он перевернулся несколько раз, мельком на экране показалось неподвижное тело, облепленное стрекозами, а потом стало видно огромную ракету, стартующую на столбе огня и в облаке раскаленных газов. Через несколько секунд вал огня докатился до шлема. Камеру потащило по земле, перевернуло несколько раз, и она отключилась. Запись прервалась.

Грааш хлопнул в ладоши.

-Вот, значит как. – удовлетворенно произнес он. - Это точно остатки колонизаторского флота червяков. Мы наконец-то нашли их. Долго еще лететь до этой планеты?

-Меньше тринадцати единиц, вождь. – Ответил пилот флагмана.

Наконец-то. Грааш был доволен. Наконец-то их эскадра, уже больше трех тысяч единиц мотающаяся по сектору, нашла свою последнюю цель – последний колонизаторский крейсер противника. Да. Теперь он вернется в гнездо Рода и заявит о своих заслугах.

Он зажмурился от удовольствия, сложив лапы на животе. Из приятных размышлений его вывел вопрос советника.

-Вождь. А как быть с пленными?

Грааш, потуже собрав хвост, поглядел на монитор обзора. В пространстве болталось пять допотопных жестянок – ракет с жидкостно-реактивными двигателями. Топливо у них кончится еще на середине пути. Сегодня у Грааша было хорошее настроение.

-Четыре корабля – уничтожить. С оставшегося – изъять запасы продовольствия, все технические приспособления. Потом - переоборудовать двигатели на наши последние разработки и задать курс на пригодную для жизни планету. Посмотрим, насколько они хотят выжить.

Он снова гулко захохотал, стукая лапами по подлокотникам. О, он был велик в эту секунду! Он сам осознавал это величие. Он поступал, как Вождь-над-Вождями – сам выбирал, кому жить, а кому умирать, гасил и зажигал костры разумной жизни по Вселенной.

Он потом вернется на ту планету, куда отправил людей, через пару тысяч лет или может быть, больше. Век Грааша велик, а такие развлечения его очень позабавят. Вождь откинулся на спинку кресла и почти ощутил отдачу корабельных пушек, расстреливающих корабли людей. О, да. Воистину, Вселенная полна забав и развлечений.

Но всего через триста лет, люди сами пришли к Граашу, разрывая пространство на огромных черных кораблях. И тогда, когда космос превратился в огненный ад, а населенные планеты полыхали как факелы, Грааш сначала здорово пожалел о своем решении, а потом – проклял тот час, когда локаторы засекли в пространстве пять нелепых ракет.