Первый сыщик

Жертва

Молодой человек бездвижно лежал на зелёной, как чистейший изумруд, траве, и обнимал широко раскинутыми руками необъятную землю. Плащ брошен рядом, словно кто-то его в злобе сорвал с лежащего и отбросил прочь. Сандалии, перевязанные до лодыжек ремнями, уткнулись носами и взору открывались тёмные пятки. Мирную картину нарушал только одно – на затылке между влажными волосами зияла рана, из которой белыми острыми гранями торчали осколки костей. Кровь, текшая ранее по шее, превратилась в густую чернеющую массу.

Яхве стоял в задумчивости. Чело его, то становилось хмурым, и тогда появлялись морщины, то разглаживалось, показывая изумление. Обошёл найденное тело со всех сторон, но никаких изменений не обнаружилось: молодой человек не сдвинулся ни в одну, ни во вторую, ноги, как были в сандалиях, так и остались. И даже кровавая застарелая рана не исчезла, а может быть, только больше почернела и пока не привлекла внимания мух.

Яхве задрал к верху голову и почесал шею, разгоняя пальцами бегающую в бороде живность.

– Странно, - провёл указательным пальцем по голове и извлёк глубокомысленно вслух, хотя поблизости никого не было, - кто же это?

Хотел, было, наклониться, но озирнулся по сторонам и после того, как убедился, что посторонних глаз нет, сел на корточки и аккуратно отвёл в строну волосы с лица молодого человека.

– Где-то я его видел? – Наморщил лоб. – Этот? Нет. Этот? Нет, не он. Эта? Фу, ты, - мысленно отмахнулся от пришедшей глупости, - это не женщина. Тогда остаётся только один – Авель.

Повернул тело на спину. В бесконечно синее небо уставился остекленевшими карими глазами юноша, которого при жизни звали Авель, младший сын Адама и Евы.

– Имеем насильственное лишение жизни, - прошептал Яхве, - на жертвоприношение не похоже, - почесал затылок, - да, я, вроде бы, и не просил никакого эдакого подношения.

Следствие

Подле плаща лежал камень, с одной стороны измазанный той же жидкостью, что вытекала из раны. Даже мелкие кусочки присутствовали на поверхности.

Яхве в задумчивости, сам не осознавая того, поднял камень и приложил запачканным краем к ране. Края совпали.

– Дела, - произнёс вслух и сам испугался собственного голоса, прозвучавшего, словно недели две не пил воды и горло пересохло, покрылось слоем мелкого песка, - кто же посмел, не спросясь моего разрешения?

Поднялся на ноги и с высоты своего роста поискал глазами следы, но трава, покрывающая поле не дала хорошо рассмотреть. Угадывались примятости, но кто оставил – зверь или… Яхве посерел лицом от пришедшей мысли.

– Не может быть, - погрозил пальцем, но предательская мысль жужжала, словно назойливая муха, - надо непременно проверить, как говорится, доверяй, но не теряй бдительности. Не дай Я, кто сзади подкрадётся.

Хотя трава примята не давала полной картины, но угадывалось, что тот, кто ударил Авеля камнем, шёл на двух ногах.

– Может быть, большая птица, типа страуса или медведь? Если птица, то ударила бы клювом, а здесь, - он опустил взгляд на голову молодого человека, - что она камень в клюве держала? Отнюдь, нет. Значит, птицы отпадают. Медведь? Тоже не тот вариант, он бы когтями взмахнул и на две половины распорол. А если обезьяна? Ходит иной раз на двух ногах, это раз, пальцы обхватят камень с лёгкостью и ударить может так, что полчерепа снесёт. Таким образом, - опять почесал затылок, - нет, тоже не подходит. В данном случае, - взгляд сперва буравил голову, потом Яхве припомнил, какого роста был при жизни Авель, взмахнул несколько раз рукой, - нет, точно не обезьяна. Она бы била вот так, - снова Яхве помахал рукой в воздухе, - а здесь сверху вниз по дуге. Если уронила камень сверху птица? – Посмотрел на небо. – Нет, тоже не очень правдоподобно, всё-таки так мог ударить только венец природы, сотворённый по моему подобию и мной же.

Больше никаких следов найдено не было.

Кандидатов на совершение такого дикого поступка в наличии наблюдалось только трое, вот их-то Яхве решил опросить в первую очередь. Конечно, можно всякую земную тварь заставить говорить, чтобы они поведали о случившемся. Ведь летали же птицы, бегали какие-то животные, а всякие червячки-паучки?

Опрос свидетелей

Адам по праву старейшего возлежал в гамаке, обдуваемый тёплым ветром и посапывал в тени большого дерева.

Яхве остановился, не зная, что предпринять. С одной стороны, стоило расспросить о деле, а со второй, не хотелось тревожить спокойный сон патриарха, уставшего после трудов праведных. Но долг оставался долгом, даже в таком умиротворении.

Тронул Адама за плечо и легонько протряс.

Патриарх издал громкий звук ртом и открыл глаза. Подниматься с гамака не стал, а разочаровано проговорил не пришедшее в нормальное состояние голосом.

– А-а-а, - потянул и добавил, почесав живот, - это ты!

– Кого-то ждал? – Яхве решил брать быка за рога, может, что со сна полезное расскажет.

– Не тебя это точно, - зевнул и не прикрыл рукой рот, показав гостю жёлтые зубы.

– Как живётся на новом месте?

– Каком это новом? – Изумился патриарх.

– Ну, здесь, я имею в виду, - Яхве сделал неопределённый жест рукой.

– Как, как? Молча, - огрызнулся Адам, до сих пор хранивший обиду на Создателя за то, что тот так бесцеремонно выгнал из Эдема за съеденный фрукт, который оказался неспелым, твёрдым и вяжущим рот.

– Я к тебе по делу.

– Опять какие-то козни строишь? – Зевнул Адам. – Мы к ним привыкши, так что можешь не стараться.

– Груб ты стал, даже при разговоре со старшим подняться не соизволишь?

– А что изменится? Уважения добавиться или ты снова нас в Эдем пустишь?

Последний вопрос Яхве умолчал, но перешёл на другую тему.

– Скажи, когда в последний раз Авеля видел?

Адам повернул голову к гостю, окинул горящим взглядом, сжал губы, прикидывая отвечать или нет, но потом второе взяло верх.

– Тебе-то что от него надо? – И добавил, ткнув пальцем в верх, - откуда что, не видно?

– Не видно, - признался гость.

– Когда я его видел? Видимо, третьего дня, он нам мясо приносил, оставшееся от приношения, - щека Адама дёрнулась.

– Ну, это он сам захотел мне поднести, - начал оправдываться Яхве.

– Ага, сам захотел, - передразнил гостя Адам. – Так что ты хотел? Ах, да, Авеля видел третьего дня, весёлый был, румяный, всё время на свежем воздухе в тенёчке лежит, животины ж сами по себе пасутся да травку щиплют.

– Ничего не рассказывал нового?

– Как козы с овцами блеют, что ли?

– Никто его не обижал?

– Так кроме тебя некому, - Адам снова зевнул, намекая, что разговор исчерпан.

– Больше ты Авеля не видел?

– Нет, - пробурчал патриарх и закрыл глаза.

Яхве бросил взгляд на руки Адама. Чистые без единого пятнышка, видно, что ни к чему, кроме ложки, давно не прикасались.

Ева, миловидная брюнетка, глядя на которую никогда не скажешь, что она мать двух взрослых сыновей. В волосах не блестели ручейки седых прядей, карие глаза взирали с такой доброжелательностью, что не возникало мысли, любой разговор с Яхве был неприятен и вызывал не только досаду, но и глубокое раздражение.

– Доброго дня, - поздоровался гость, скрашивая слова широкой и, как ему казалось, доброжелательной улыбкой.

– Здравствуй, - ответила женщина и тоже улыбнулась, хотя в глазах застыли искорки неприязни.

– Как живётся?

– Твоими молитвами, - Ева дёрнула плечом, продолжая готовить обед.

– Сыновья не обижают?

– Чем это? – Женщина искренне удивилась и отложила в сторону нож. – Они – моя отрада.

– Давно их видела?

– Недавно.

– Когда именно?

– Когда-когда! Авеля несколько дней тому, а Каин сегодня с утра приходил.

– И как они?

– В смысле? – Удивилась Ева.

– Как себя чувствуют? Настроение как?

– Не жалуются.

– Значит, Авель приходил несколько дней тому, - задумчиво повторил Яхве. – Всё сходится.

– Что сходится? – Глаза Евы выражали беспокойство, хотя она сама понять не могла отчего.

– Это я так, - смутился Яхве, - сам себе.

– Плохая примета, говорить сам с собой, хотя я о чём, - улыбнулась женщина, - с кем тебе разговаривать? Не с тварями же земными?

Каина Яхве нашёл в поле, где тот отдыхал, сидя на сохе, привязанной толстыми верёвками к низкорослой широкой в груди лошади. Пот, выступающий на висках мелкими каплями, соединялся и чертил мокрые полосы на щеках и скулах. Серые глаза с удивлением посмотрели на гостя, губы зашевелились, но ничего не было слышно. Видимо, Каин рассуждал сам с собой. Руки, с огрубевшей кожей на ладонях, Каин сложил крестом на груди. Влажные волосы чёрными перьями торчали в разные стороны.

– Здравствуй, - первым сказал Яхве.

Каин отвёл взгляд в сторону и не соизволил ответить на приветствие.

Гость посмотрел на руки молодого человека. Загорелые с мощными мышцами, широкими ладонями и толстыми пальцами.

– Пашешь? – Не нашёлся, что спросить гость.

– Цветы собираю, - с ленивой интонацией ответил Каин.

– Вижу, сегодня натрудился на славу.

– Да никто не ценит, - съехидничал молодой человек.

– Если с душой, - в свою очередь Яхве намекнул на то, что Каин преподнёс ему в качестве приношения плоды своего труда, - то и оценка будет, а если просто так, то соответственно и оценка такая.

– Ага, - покачал головой молодой человек и скривил губы в улыбке, - ты попробуй каменистую землю сперва обработай, удобри, посади растения, полей водой, всяких летающих и пользующих гадов не допусти к полю, чтобы не съели, потом собери урожай, если не пропадёт. Это тебе не прогулки на свежем воздухе, когда животины размножаются без твоего участия, а ты только по травке их гоняй, - под конец тирады речь стала злой и звучала сквозь зубы траурной интонацией. А некоторые, - Каин посмотрел в глаза Яхве, - потакают бездельникам, а тружеников…, - умолк.

– Ну, не прав был, - начал оправдываться гость, - вот сейчас и хочу оплошность свою исправить.

– Поздно, - с горечью сказал молодой человек и плюнул под ноги Яхве.

– Что поздно? – Насторожился гость.

– Не будет больше приношений, нет никакого интереса спину гнуть, чтобы тебе с высока говорили: «Ну, ладно, неси то, что произвёл». Нетушки, хватит.

– Больно ты горяч стал, на каждое слово обижаешься.

– Обиды нет, как-нибудь сам по себе проживу.

– Не спорю, руки у тебя есть. Вон какие натруженные, наверное, камни в порошок стираешь? – Закинул удочку Яхве.

Во взгляде молодого человека мелькнула тень тревоги.

– Не понял я, что тебе потребовалось от работника полей?

– Мимо проходил, дай, думаю, зайду. О жизни потолкуем, о смерти, - прибавил многозначительно.

– О смерти с братцем моим беседуй, - слова Каина звучали двусмысленно.

– С братцем?

– Именно с ним, животин он мясо пускает.

– Ты об этом, - гость не спускал взгляда с рук молодого человека.

– А ты о чём?

– Ты когда его в последний раз видел?

– Не помню.

– А всё же?

– Что я сторож брату моему?

– Я об этом не говорил, вдруг рядом со стадом проходил?

Каин нервно сжал кулаки, нахмурил лицо так, что брови сошлись над переносицей. Яхве отступил на шаг назад.

– За братцем не слежу, у каждого из нас своя дорога.

Гость достал из хитона камень, который являлся, как он установил, орудием лишения жизни Авеля, протянул молодому человеку стороной, на которой засохла кровь.

– Знаком?

Каин не отшатнулся, как рассчитывал гость, а только начала дёргаться щека.

– Нет, - сказал глухим голосом.

– Мне тут сказали, что тебе знаком этот камень?

– Кто сказал? – Глаза прищурены.

– Свидетели.

– Не было там никого, - не подумав, процедил сквозь зубы молодой человек.

– Где не было? - Ухватился за фразу Яхве.

Каин прикусил язык, чтобы больше не сказать ничего лишнего.

– Значит, твоих рук дело? – Гость отбросил камень в сторону. – Чем тебе брат помешал?

Молодой человек с минуту помолчал, потом собрался с мыслями и сказал:

– Помешал не он, - взгляд Каина делал дырку в госте, - а ты. Почему не принял моих даров? Я пота мало пролил или лицом не вышел?

– Мне жаль, - у Яхве сперва поникли плечи, но вслед за этим он вырос в два своих роста и свысока смотрел горящими глазами на молодого человека, - но никто, то есть Я, не дал тебе право лишать жизни подобных себе. Можно питать обиду, отвернуться, не разговаривать или делать вид, что не замечаешь никого, но пролить чужую кровь? Я предвижу большие последствия твоего неразумного поступка. Всё равно вы, люди, скроенные по Моему образцу и Моему подобию, расплодитесь, словно стада Авеля и вот тогда каждый из вас будет считать, что он должен быть выше соседа на одну ступень, богаче окружающих на один испечённый хлеб, вы начнёте лишать жизни друг друга за то, что у кого-то красивее женщина и дом на одну комнату больше. Ты посеял бурю, которая никогда не сможет стихнуть. Ты признаёшь себя виновным?

– Я признаю то, что не сумел скрыть подальше Авеля, а ведь была мысль, закопать его поглубже, чтобы никто никогда ни косточки не нашёл. Вина на тебе….

– Не перекладывай своих поступков на других, сейчас ты, - Яхве подбирал слово, потом посмотрел на Каина и его осенило, выражение должно войти в жизнь, - не каешься, а ищешь виновного, на кого можно переложить вину.

Наказание

– И сказал Я: за то всякому, кто покуситься на тебя отмстится всемеро, - Яхве поднял правую руку к небу, - и накладываю тебе на чело, Каин, печать – первую букву моего имени. Будет гореть она вечно и заглядывая в речную или озёрную гладь, печать будет так гореть и жечь твой лоб, что ты каждый раз будешь вспоминать и сожалеть о содеянном, о том, что не думал ты о том, что лишение жизни плохо. Ступай на край земли и не показывайся на глаза людям, породившим тебя, ибо ты плоть от плоти их стал преступником от их же плоти.