Предел

Город ласково светился за окнами патрульной машины энергосберегающими лампочками фонарей. Обнявший потрепанный АК-74 бледный паренек в камуфляже, не забывая вращать педали, заряжая ионикс «Чубайс-IV», завороженно слушал седеющего старшего сержанта в форме инквизитора.

– Ты-то молодой, не помнишь, а страшное дело было, – Семенович разгладил пышные усы, которые в тайне красил хной, – на бензин приходилось кредит брать, чтобы на дачу съездить.

– Ничего себе! Нам в детприемнике и не рассказывали про такое.

– «Аистятники» взять, – Семенович откинулся на спинку кресла, – тоже не было их раньше.

– Аистятники?

– В народе так приемники ваши называют. Раньше поверье было, что детей аист приносит. Птица такая, – разъяснил, заметив недоумение стажера, – с длинным клювом.

– А как же дети? – удивился Шурик, поправив очки.

– А вот так, – усмехнулся, – дети дикие были, по семьям ныкались. Даже в школу, случалось, не ходили.

– Разве так можно?

– Веками жили, – Семенович отвел взгляд от изумленных глаз стажера, – даже тысячами лет.

– Это было в прежние эпохи, – в голосе Шурика прорезались несвойственные назидательные нотки. – Детей нельзя оставлять без присмотра, – он явно повторял вбитое кем-то, – они могут попасть под машину; стать наркоманами; стать жертвами педофилов. Да и родители тоже всякие встречаются, нам рассказывали…

– Это да, – кивнул Семенович, – но тут такое дело… – замялся, собираясь с мыслями.

Шурик сидел молча, уважительно ждал, пока наставник продолжит.

– … короче, раньше, в прежнее время, детей эти самые, – пощелкал пальцами, подбирая нужное слово, – воспитывали бабушки…

– Сергей Семенович, я вас уважаю, – выпрямился и чопорно поджал губы Шурик, – но прошу при мне не выражаться!

– Ишь ты! – крякнул Семенович. – Какой правильный выискался!

– И не забывайте про… – Шурик кивнул на записывающую действия наряда громоздкую отечественную видеокамеру, торчащую из-под табельной иконы Национального лидера.

– Не боись, стажер, – Семенович с тоской посмотрел на пепельницу, – они отключены.

– А как же инструкция? – растерялся парень. – Нельзя же по инструкции, чтобы без записи патрулирование…

– Если нельзя, но очень хочется, то можно. У нас и ГЛОНАСС тоже не работает. И вообще, сам подумай, кому понравится, что на него все дежурство какой-то клерк из собственной безопасности пялится? У нас работа и так нервная, без соглядатаев. Да и расслабиться иногда хочется, – подмигнул доверительно, – в «цветных» кварталах такие девочки встречаются…

– Вы что… с ними… это… с «цветными»?.. – вытаращился Шурик. – Вы?.. Шутите?

– А что тут такого? – Семенович зевнул, показав сильно прореженные зубы: услуги дантиста были не всякому по карману и даже льгот силовиков на зубы не хватало, перекрестил рот. – Такая же баба как жена, только помоложе и пофигуристее. И еще это самое можно, – понизил голос до шепота, – анал…

– В смысле? – не понял парень.

– Эх ты, аистенок, – посмотрел на стажера с жалостью, – в жопу можно ее…

– Зачем? – глаза Шурика заметались за толстыми стеклами.

– Так ты еще ни разу? – догадался Семенович. – С бабой ни разу?

– Нам же нельзя до совершеннолетия, – смутился Шурик, – вот исполнится двадцать, тогда выдадут талон на инициацию.

– Охренеть просто! – стукнул от избытка чувств по рулю. – Автомат в восемнадцать доверить можно, а с бабой ни-ни. Это же… – заворочал головой, не сумев подобрать нужного слова, затем отвернулся и стал смотреть в окно.

Выражаться при стажере было стремно: а ну как донесет? Лишение премии дело такое – сейчас не старые времена. Девок из кварталов беженцев покрывать в рабочее время – на это начальство смотрело сквозь пальцы и даже негласно поощряло, демография, как никак. Но за мат в общественном месте… А уж за курение и вообще можно неполное служебное схлопотать. Выкинут под зад коленом и кому он нужен после такой работы да еще и в «желтой» возрастной зоне? И вообще, что-то разболтался с парнишкой, похожим на незадачливого очкарика Шурика из старых советских фильмов, что постоянно крутили в новогодние каникулы. Кто его знает, как ему в «аистятнике» мозги промыли?

– Сергей Семенович, – робко подал голос очкарик, – скажите, а с женщиной оно это как?..

– Вот получишь талон – узнаешь! – отрезал сержант. – Проверял я тебя. Хватит трепаться, давай работать, – патрульные налегли на педали, заряжая аккумулятор.

– А они что, прямо на улице бывают? – стажер только что хвостом не вилял от возбуждения.

Сержант снисходительно посмотрел на него, вспоминая свой первый раз. Он тогда чуть не обделался, а парень ничего, молодцом держится. Хотя… он-то старых времен не помнит. Откуда-то предательски кольнула сердце грусть. Может, и не так плохо все было? помотал головой, встряхивая наваждение. Лишь бы психологи на обязательном профосмотре ничего не заподозрили. Этих мозгокрутов пройти сложнее, чем физуху. Хотя, признаться и обязательный комплекс ГТО с каждым годом все труднее сдавать. Да и педали зарядки ионикса уже не так легко вращались, как пять лет назад.

– Бывают и на улице.

– Правда, что они солнечного света боятся?

– Ну, это сказки. Про святую воду и осиновый кол – тоже, – улыбнулся хитро. – Просто днем не любят показываться, скрываются. Но если припечет, то и днем могут. И учти, за этой сволочью еще надо угнаться. Они вертлявые, как крысы, так что не расслабляйся. Ты хоть понимаешь, чем мы рискуем?

– Жизнью? – спросил робко.

– Если бы только жизнью… Поехали, – приложил палец к сенсору зажигания. Старый китайский сенсор подумал, пару раз мигнул оранжевым, но все-таки принял отпечаток. Двигатель тихо зарокотал. – Ты педали подкручивай понемногу, лишним не будет, – тронул электромобиль с места. – Все заряд дольше сохранится.

Словно акула приземистая тень плыла по улице.

– Приехали, – открыл дверцу, вышел. – Ты сзади страхуй, – согнулся, доставая карабин КС-23, – и смотри, задницу мне не продырявь.

Подошел к двери лачуги, постучал стволом:

– Возрастной дозор Пенсионного фонда! Всем выйти и предъявить сертификаты дожития! Граждане, выходите! – повысил голос в нетерпении.

Дверь робко открылась. Порог перешагнула дрожащая седая женщина с клюкой.

– Господин офицер, – подобострастно залепетала она, – господин офицер!..

– Возраст?! – луч подствольного фонаря впился в испуганное лицо.

– Мне шестьдесят два… три… честно, я…

– Сертификат?! – голос Семеновича лязгнул металлом и в этом лязге почти не слышен был щелчок предохранителя.

– Господин офицер! Господин офицер!.. Подождите, у меня есть…

– Постановлением Правительства № 134 «Смерть из социальной гуманности», – тяжело произнес сержант, – вы приговариваетесь к высшей мере защиты социальных обязательств…

– Подождите!!! Нет!!! – попыталась заслониться лицо немощными руками.

Заряд картечи разорвал лицо несчастной.

– Что стоишь? – обернулся к замершему стажеру. – Руку пакуй и поехали, надо еще пару мусорных баков проверить, они по ночам там пасутся… Есть у меня наводочка… – шагнул к веломобилю, но обернулся. – Чего завис? – спросил раздраженно. – Бери топор и отрубай руку. Инструкцию забыл?

– Сергей Семенович, – Шурик с мольбой посмотрел на наставника, – это у меня первый выезд.

– Ну… – смягчился сержант.

– А можно я?..

– Что?

– Можно я селфи с ней сделаю?

– Молодежь, – Семенович улыбнулся и разгладил усы. – Ветер в голове. Ладно, делай и поехали.

Отвернулся. Улыбку сняло как рукой. Сержанта передернуло от отвращения. А паренек не так прост и невинен, как кажется. Интересно, что там с ними такое вторят в «аистятниках»?..

***

В однокомнатной квартире-студии было прохладно и пахло луком. Окна были закрыты поглощающими тепловое излучение самодельными шторами из «черного кремния».

– Да не введи нас во искушение, да избави нас от лукавого, – перебирая потертые четки, монотонно молился сидящий в позе лотоса обнаженный по пояс жилистый мужчина.

Загорелый торс покрывали синие татуировки на латыни, во всю спину раскинулся черный поморский крест с надписью homini lupus^[1] над перекладиной.

Второй мужчина, сидящий за обшарпанным столом, автоматически разбирая и собирая старый АПС, с любовью смотрел на друга. Внешне они были похожи, и незнакомые люди принимали их за братьев. Отчасти это было верно: хотя они не были братьями по крови, но были братьями по духу, что гораздо крепче сплачивает людей.

Раздался тихий стук в дверь. Парой движений собрав пистолет и вогнал в него обойму. Молящийся умолк и повернулся к двери, вскинув руку с пистолетом Ярыгина. Красная точка лазерного целеуказателя застыла на замке.

– Тимофей, ждешь кого-то? – спросил татуированный.

– Нет, Петр. А ты?

Мужчины переглянулись.

– Кто там? – негромко спросил Тимофей.

– Это я, Маша.

– Хорошо хоть не Красная шапочка, – бесстрастно сказал Петр и, легко вскочив на ноги, бесшумно скользнул к двери, став сбоку и повернув замок.

Дверь словно нехотя приоткрылась. В неширокую щель протиснулась девушка лет тридцати пяти, одетая в строгий брючный костюм.

– Здравствуйте, – поздоровалась и перекрестилась на «красный угол» с закопченной трудноразличимой иконой.

– Здравствуй, сестра, – сказал Тимофей, опуская оружие, – присаживайся, – ногой выдвинул из-под стола неказистый, но крепко сбитый табурет.

Петр выглянул на лестничную площадку, прислушался и затворил дверь.

– Что привело тебя сюда? – продолжал Тимофей.

– Вот, – трясущимися руками достала из-за пазухи измятый листок, отпечатанный в лазерном принтере, суетливо разгладила на столе, – план приема.

– И что?

– К нам приезжает бессмертный…

– Прости, Господи, – Тимофей поцеловал кончики двух пальцев и перекрестился, – ихтиандр едет.

– Будем брать:?.. – Петр меланхолично почесал затылок глушителем.

– Конечно, когда еще такая возможность выпадет? На кол посадить бессмертного не каждый день случается, попущением Божиим, – взгляд впился в глаза Маши. – Мария, откуда у тебя это?

– Нашла в мусоре шефа, – покраснела девушка.

– В мусоре… – задумчиво повторил Тимофей. – Беспечный у тебя шеф.

– А чего ему бояться? Они же думают, что нечистый их защитит, – сказал Петр, подходя к столу.

– Все равно, – покачал головой Тимофей.

– Он после соития становится рассеянный, – смущенно объяснила девушка и с мольбой посмотрела на мужчин.

– Отпускаю тебе, Мария, грех прелюбодеяния, – Тимофей быстро перекрестил девушку. М во имя благого дела грешишь ты, а не ублажения себя для.

– Спасибо, отец! – схватив руку, Маша быстро поцеловала ее и, прижав к своему горячему лбу, склонив голову, зашептала молитву.

Густые длинные волосы цвета спелой ржи скрыли лицо молящейся. Тимофей поймал ревнивый взгляд Петра.

– А теперь к делу, – дождавшись окончания молитвы, убрал руку от мягких волос, и постучал по листку. – Что тебе известно об этом?

***

– Почему мы не можем просто их захватить? – грузный генерал в форме СБ Корпорации смотрел на собеседника.

– Спецоперация в трущобах приведет к нежелательным потерям, – ответил незапоминающийся худощавый мужчина в сером костюме и черной водолазке, любуясь большим экраном, на котором татуированные мужчины и секретарша префекта обсуждали план покушения

– Пошлем «контейнеры», – на необъятной груди жалобно звякнул Орден Яровой I степени.

– «Контейнеры» тоже денег стоят, – серый костюм побарабанил пальцами по полировки стола.

– Деньги… – непонятно сказал генерал.

– Кстати, Игорь Сергеевич, вы случайно не из евреев?

– При чем тут евреи? – удивился генерал. – Вы же наверняка мое досье видели, Виктор Викторович. Не еврей я, обычный питерец, – повернувшись, перекрестился на портрет Национального лидера, – коренной, как зуб.

– Коренной, ха, – усмехнулся гость, – пошутил я.

– Но все-таки, к чему такие сложности? Зачем выманивать, почему не прихлопнуть прямо в норе? Навести ракету хотя-бы по жучку в Машеньке и все дела. Не хватит точности ГЛОНАСС, так ракету помощнее – на весь квартал. Бух и готово! – внезапно звонко хлопнул ладонью по столу.

– А вы оригинал, – Виктор Викторович посмотрел на генерала с некоторым брезгливым любопытством, будто на комара, перед тем как раздавить. – Ракетой, в городе. А что там скажут? – кивнул в сторону вечных «партнеров». – Про права человека да свободу мнений. Это вам не Сибирь, где можно силами китайцев вырезать пару поселков недовольных и ни одна правозащитная жаба о них не кумкнет. Мы тут на виду мирового сообщества. Да и это не обычные недовольные. Это «Волки Господни», и не рядовые.

– Волки Господни? – изумился генерал. – Я про них слышал: их же всех во время питерской летней олимпиады зачистили.

– Знатная была бойня, – мечтательно улыбнулся Виктор Викторович, – но положили не всех. А эти вообще отпетые, клейма ставить негде, с самого начала в движении.

– А что это за волки такие? – не в силах совладать с любопытством, генерал понизил голос, хотя и понимал, что гость все равно пишет.

– Были в одном монастыре монахи, народец разный: и зеки были бывшие и военные из горячих точек. Решили выступить против проведения олимпиады в Сочи. Пришли к настоятелю, так мол и так: языческим божкам поклонение, надо уберечь народ от прельщения. Настоятель не будь дурак и сообщил нашим. Жалко, коллеги отнеслись легкомысленно, – вздохнул Виктор Викторович, – недооценили смутьянов. Послали наряд полиции, вместо того, чтобы самим зачистить. Монахи их замочили, настоятеля вздернули. Послали полицейский спецназ, был бой неслабый. Уцелевшие бунтовщики ушли на Север, к старообрядцам. А через пару лет вернулись в Питер и начали на свой лад с «царством Сатаны» бороться. Хотели сорвать олимпиаду – теракт на стадионах и в метро устроить, но тут уж мы сработали как надо.

– Кто бы мог подумать, – генерал вытер лоб большим трехцветным платком. – У меня дочка там волонтером была, младшенькая. Спасибо, как говорится.

– Это наш долг, Игорь Сергеевич, – снисходительно отозвался гость. – Но пару фигур из «Зенита» завалить успели.

– Звери просто, – генерал невольно вздрогнул. – Как у них только рука поднялась? Фанатики…

– И министра Грецкого в придачу.

– А я думал, – растерялся Игорь Сергеевич, – что он устрицей подавился.

–Такова официальная версия. Не можем же мы на весь мир заявить, что наших министров убивают во время секса с чернокожими легионерами.

– Вы правы, Виктор Викторович, не можем. И вообще, – хихикнул, – экономия бюджета получилась? Зарплату платить не пришлось?

– Не смешно, – отрезал Виктор Викторович, – семьям этих обезьян пришлось перечислить по полной из-за потери кормильцев, а бюджет не резиновый.

– Извините, не подумал. Маша эта не соскочит?

– Маша на хорошем крючке, – Виктор Викторович довольно потер руки. – Доченька у нее есть, Анютка. На осмотре ее признали годной в «контейнеры»…

– Забрали?

– Пока нет, но Машеньке результаты показали и объяснили, что ждет Анечку, если мама взбрыкнет.

– Тонко, – неумело польстил генерал, – многоходовочка.

– Никакой особой многоходовочки. С таким делом любой курсант Академии бы справился.

***

Меня зовут Кобушито. Когда-то меня звали Васей, но потом Хозяин решил, что Вася не прикольно и нарек Кобушито. Размахивая «Хагакурэ» в суперобложке, сказал, что к моим слегка раскосым глазам новое имя подходит больше, и я должен с новым именем обрести самурайскую верность господину. И я обрел ее, служа верой и правдой. До вчерашнего дня, когда случайно подслушал, что я никакой не телохранитель-самурай, а «контейнер» – донор органов на случай внезапных проблем со здоровьем Хозяина.

После кондиционированной прохлады уличный воздух обрушился на плечи теплым одеялом. Ветряки неподвижно застыли, зато солнечные батареи работали вовсю. Вяло копошились крепостные. На больших навесах сушилось зерно, предназначенное для производства топливного спирта. С тех пор, как нефти внезапно оказалось мало, приходилось экономить даже таким как мой Хозяин. Он бессмертный боярин, один из Озерного ордена. До того, как санкции ужесточились до предела, бояре Озерного ордена сумели пройти на Западе процедуры по продлению жизни. Им повезло, в отличие от остальных. Резко сократившееся население кое-как перебивалось на крохах от продажи газа и оружия, зерна и спирта, алюминия и титана. Повезло, что открылось, как говорили политики, «новое окно возможностей». В связи с созданием в Европе технологий продления активной жизни возник большой спрос на донорские органы. Рынок донорских органов расцвел небывалым цветом долларов и евро, наполнив новым смыслом выражение «Люди – наша новая нефть!»

На ремне запиликал чубофон. Сняв с ремня, посмотрел на экран. Хозяин.

– Да?

– Коба, зайди в кабинет.

В громадном кабинете было многолюдно. Быки сразу трех смен охраны стояли вдоль стен. Хозяин смаковал санкционный виски, утопая в кресле, обтянутом кожей морских пехотинцев НАТО. Незнакомый сухощавый мужчина в сером костюме и черной водолазке показывал на настенном экране какие-то фотографии и схемы. Уловив кивок Хозяина, я молча стал к охране.

– Таким образом, риск для Игоря Ивановича при проведении операции стремится к нулю, – закончил сухощавый. – Вопросы?

– Скажите, э… – начал Гена – дубль-водитель хозяйского лимузина.

Он какой-то дальний родственник Хозяина, поэтому и держится спесиво. После появления китайских беспилотных автомобилей живых водителей могли себе позволить только очень состоятельные и влиятельные люди. А Хозяин не доверяет роботам-водителям и держит для этого людей.

– Виктор Викторович, – коротко кивнул головой сухощавый.

– Скажите, Виктор Викторович, а это обязательно?

– Что?

– Ну это, со второй машиной?..

– Для того чтобы мышь попала в мышеловку, нужна приманка, – усмехнулся сухощавый.

Гена посмотрел на Хозяина.

– Геннадий, не волнуйся, – барственно махнул холеной рукой Игорь Иванович, – броня в машине надежная, все, – подчеркнул голосом, – участники операции получат повышенную премию.

Охранники переминались, нерешительно глядя друг на друга.

– И вообще, граждане, – Виктор Викторович зловеще улыбнулся, – это ваш долг защищать Игоря Ивановича и служить Родине! Не так ли?

– Безусловно, Виктор Викторович, – Игорь Игоревич вальяжно зааплодировал, – и я, и мои люди, все готовы оказать всяческое содействие в поимке особо опасных преступников и …

– Террористов, – поправил Виктор Викторович.

– Позвольте? – Игоря Ивановича давно никто не перебивал.

– Террористов. Преступниками полиция занимается, мы не по этой части.

– Извините, – кадык Игоря Ивановича дернулся. Хозяин вынул тонкий батистовый платок и утер внезапную испарину, – Бога ради, простите.

Неужели Хозяин боится невзрачного Виктора Викторовича? Кто же он такой?

– Ничего страшного, – великодушно простил Виктор Викторович, – мы не обижаемся, – и посмотрел на интерактивную икону Национального Лидера. – Мы служим на благо Государства и народа, – ласково улыбнулся. Улыбка на его лице смотрелась как пластмассовая. Национальный Лидер улыбнулся такой-то неестественной улыбкой. – Еще раз: кортеж один едет тут, – показал лазерной указкой презентора по схеме города, – кортеж два – здесь. Засаду им надо устраивать либо здесь, либо здесь.

***

– Сергей Семенович, а почему нельзя ведьм как-то к делу приставить? – спросил Шурик, любуясь на фонарщиков и призывно светящиеся в каждом квартале будки добровольной эвтаназии. Отоспавшиеся за день фонарщики, покачивая головами в VR-шлемах, монотонно крутили педали велогенераторов в своих коробках из прозрачного армированного биополимера. У них не было выхода – инвестиции пенсионных денег в наноиндустрию не прошли зря. Хитрые ошейники начинали сжиматься при снижении уровня освещенности, так что фонари светили на совесть.– Педали крутить понятно, сил нет, воевать не могут, на органы не годны, но если еще что-нибудь придумать?

– Педали, скажешь тоже, – сержант усмехнулся, – знаешь, какой конкурс в фонарщики? Почти как в крепостные.

– Там еще и конкурс? С крепостными понятно: на природе, натуральное питание, продажей грибов и ягод подрабатывать разрешили, валежник бесплатный; но желающие крутить педали?

– Сам посуди: работа гарантированная, кормежка есть, фонарь над головой, порошок из Аргентины бонусом да еще и шлемы эти – они же там в игры всякие играют, фильмы бесплатно смотрят.

– Совсем бесплатно? – почесал идентификационную QR-татуировку на лбу.

– Просмотр патриотических фильмов гарантирован Конституцией, – отчеканил Семенович. – С этими роботами и месту фонарщика будешь рад. Там же в основном таксисты бывшие и клерки, к сидячей жизни привычные. Говорят, многим программа показывает, что живут прежней жизнью.

– А разве нельзя от солнечных накопителей фонари питать? Так же выгоднее.

– Можно, но куда тогда эти толпы девать?

– Не знаю…

– Безработица порождает преступность, а тюрьмы и так переполнены, зэков кормить нечем. Понимать надо интересы национальные, а не о сиюминутной выгоде думать.

– Но ошейники? Они же душат, если не крутить?

– Душат только если света мало, а так многие фонарщики умудряются не только для фонаря, но и больше накручивать – за бонусы. А в Питере еще и мосты разводят так: внутри колеса мостовики ходят, а привод на мост.

– Продуманно.

– А насчет ведьм так тебе скажу. Пытались одно время: устраивали гладиаторские бои на смерть. Победителю доставались пенсии убитых, – задумчиво сказал Семенович.

Не рассказывать же любознательному очкарику, как поначалу старался спасти пожилых, придумать, как приставить к какому-то делу. Потом плюнул, сообразив, что своим «меня не касается» они сами все это заслужили. В конце концов, он сам тоже когда-то получит яд от коллеги. Чего сейчас кого-то жалеть? День прошел – и ладно.

– И что? – глаза за стеклами сверкнули возбуждением.

– И ничего, – фальшиво зевнул Семенович, – надоело народу быстро. Футбол интереснее оказался.

– Я и про футбол хотел спросить…

– С футболом понятно: каждый год повторяют представление: пять – ноль и три – один.

– Неужели интересно смотреть одно и то же?

– Полные стадионы народа нагоняют, вернее, – поправился поспешно, – собираются.

Машина поравнялась с длинной очередью к пункту приема макулатуры.

«1 тонна макулатуры заменяет 2,5 барреля нефти!» – гласил интерактивный плакат.

«Сдай тонну макулатуры и сохрани 31 780 литров воды!» – вторил ему другой.

– Граждане, внимание! – словно глас архангела сверху прогремел усиленный электроникой голос – бельевая тревога! Всем оставаться на своих местах!

Вертолет завис над очередью. Люди покорно спускали штаны и задирали платья. Ложились на спины. Прожектор как скальпель скользил по лежащим. Следом за лучом шли откормленные рослые казаки, каждый из которых мог бы легко таскать многокорпусный плуг, в плоских касках и черных бронежилетах с большими белыми буквами «БП».

– Исподники! – Сергеевич с трудом удержался чтобы не сплюнуть.

– Чего это они? – удивился Шурик.

– Проверка выполнения федеральных законов о запрете кружевных трусов и бритья гениталий…

– Ну, про трусы я слышал: требование Таможенного союза, все дела, а брить почему нельзя?

– Святая Елена решила, что бритье разрушает этнический нравственный код…

– А что это такое?

– Я не знаю, – признался Семенович, – да и вообще, мало кто в таком понимает, даже капитан.

– А святая Елена, она кто?

– Да была одна, – махнул рукой.

Он еще помнил, как смеялся над бреднями выжившей из ума старушонки, кривляющейся в телевизоре. Тогда он мог себе это позволить: свой бизнес, принадлежность к «среднему» классу… Потом бизнес стал убыточным из-за обязательных взносов на мундиаль и содержание стадионов, а «средний» класс под молчаливое одобрение большинства уничтожили как класс…

– А если поймают кого-нибудь, что сделают?

– Да сейчас редко кого поймаешь, выловили уже всех. Но если найдут, то, скорее всего, пару лет принудительных работ впаяют.

– Строго, – не понятно с каким выражением сказал стажер.

– Давай свернем, а то завязнем здесь.

– А нас проверять не будут?

– Мы же при исполнении – не тронут. И не забывай, что мы профосмотр проходим – там проверяют.

– Бритье проверяют, а как белье проверят? – удивился Шурик.

– А про камеры в душевых забыл?

– Там есть камеры?

– Конечно, мало ли кто и чем решит в казенном душе заняться. Раньше, – понизил голос, – говорят, даже дознавательниц свои же в кабинетах насиловали.

– Ничего себе!

– Дикое время, – сержант направил электромобиль на пересекающуюся улицу. – Сейчас свернем, там чуть дальше перекресток.

– А если остановят?

– Пускай попробуют! – невольно потянулся к карабину. – Я этих ряженых еще с прошлых времен не люблю.

В памяти вновь встала картина брызг крови, разлетающихся после удара монтировкой по пустой голове быкующего есаула или как они там себя называли.

– Что так?

– Хотели с меня денег получить на войско свое…

– А вы?

– А я деньги не для дармоедов зарабатывал! – ответил резко.

Стажер обиженно замолчал.

– А вообще, – смягчился, – в Пенсионном фонде не звери и стараются, как могут облегчить. И кружки именные примерным пенсионерам выдают и раз в месяц день без дресс-кода разрешается, если хорошо себя ведут – есть не клянчат.

– Это как?

– Целый день можно без робы с номером пенсионного удостоверения ходить. А вот диких «доживших»… ну, ты сам видел.

Вынырнули на улицу. Впереди вдруг возникла заминка и что-то рвануло. Роботомаршрутки сгрудились как испуганные овцы.

– Твою дивизию! – выругался сержант, глядя на горящий джип, перегородивший проезд. – Приплыли!

***

Хозяин, подняв непрозрачную перегородку, развлекался сзади со смазливым новым референтом Володей, я сидел рядом с Геной. Кортеж-ловушка благополучно отделился от нас, остались лишь два джипа сопровождения.

– Главное, не забыть, что не надо сворачивать, – Гена постучал толстым узловатым пальцем по экрану навигатора. – Ты мне напомни, Кобу.

– Уже! – решение пришло само собой, окончательное и красивое в своей простоте. Я воткнул ствол лежащего на коленях автомата в жирный бок Гены. – Сворачиваем к засаде!

– Ты чего?! – повернулся ко мне.

В тусклых поросячьих глазках плескался ужас, грозя утянуть рассудок Гены в темную глубину. От Гены ощутимо завоняло страхом.

– За дорогой следи, сука!!!

Стрелял Гена плохо, но щелчок предохранителя не перепутаешь ни с чем. – Баранку крути, а то сейчас печень как у гуся нафарширую!!!

Гена послушно уставился вперед, дрожащими руками крутя руль.

– Ты чего, парень, с катушек съехал? Нас же за Хозяина живьем на лоскуты распустят!

– Может быть…

– И это если засаду проскочим, – искоса бросил на меня быстрый взгляд. – Или ты с террористами заодно?

– Может быть, – объяснять ничего не хотелось. Он все равно не поймет. Хотелось нажать на спусковой крючок и порвать жирное вонючее тело. А потом влепить магазин в стекло перегородки.

– Одумайся, Кобу, не дури!

Машину качнуло от взрыва. Передний джип подпрыгнул и превратился в огненный шар.

– Приехали, – дважды нажал на спуск, вбивая пули в печень Гены, – а ты волновался.

Водитель завалился лицом на руль, обтянутый кожей какого-то Гениного должника.

– Вроде неплохо, – Тимофей отбросил трубу «Корнета» и подхватил старенький АК-47.

– Не кажи гоп, – Петр, глядя на экран ноутбука, лихорадочно двигал джойстиками, управляя роботом, подбирающимся к машинам. – Сейчас.

Внизу в дыму зарокотала пара НСВТ.

– Подмогну, – Тимофей щелкнул пультом.

Загремели управляемые противотанковые мины.

– Накрыли! – улыбнулся Петр. – Минус два!

Тимофей невольно залюбовался улыбкой. Петр так редко улыбался последние годы… Но сейчас надо было спешить.

– Прошу вниз, брат Петр. Пора доставать слизняка из раковины.

– С Божьей помощью, – положил на ноутбук самодельную термитную гранату и вслед за другом подошел к краю крыши. – Помоги, Господи!

Перекрестившись и прикрепив карабины подвески, скользнули к земле.

Где-то сзади ударили пулеметы, несколько раз дрогнул от взрывов асфальт.

– Что случилось? – перегородка опустилась.

В узкой щели блестели глаза Хозяина.

– Все нормально, – врезал стволом в обрюзгшее лицо. – Опускай, урод!

– Ты чего, Коба, ты чего? – хозяин пищал как полузадушенная мышь. Тоже мне, самурай. Как он только умудрился внушить мне страх и уважение? Я сплюнул, попав в испуганного Вову.

– Ничего, опускай!

Стекло скользнуло вниз.

– Все хорошо, – ухватил левой за ворот, дернул к себе, вдавливая ствол, – теперь все хорошо. Теперь мы вместе пойдем по пути смерти, ибо путь самурая обретается в смерти...

В окошко деликатно постучали.

– Открой дверь! – приказал я. – И выметайся!

Испуганный Володя открыл дверь. Сильный руки вырвали его наружу.

– Содомит, – послышался брезгливый голос.

Сухо щелкнул выстрел. В распахнутую дверь сунулся сначала ствол АК, а потом крепкий загорелый мужчина.

– Привет, – он весело смотрел на меня, – решил поторговаться? Свою жизнь на жизнь бессмертного?

– Нет, просто хочу прикончить эту гниду.

– Да ну, – будто удивился, а глаза не верят и стерегут каждое движение. – Хочешь прикончить, так стреляй.

– Погодите, – пропищал хозяин, – мы же можем договориться.

– Уже нет, – мозги Игоря Ивановича расплескались вместе с кровью и костяным крошевом по выделанной человеческой коже салона.

– Молодец, парень.

– Кобушито меня зовут.

– Японец, значит. А я Тимофей. Пойдешь с нами?

– Да, – рванул ручку, вываливаясь наружу. Возле тела референта, на белой рубашке которого расплывалось пятно, стоял второй мужчина.

Он размашисто перекрестился и посмотрел на меня:

– Веруешь во Господа нашего?

– Нет.

– Петр, он хоть не врет, – сказал Тимофей.

– А если так спрошу? – ствол ПЯ уставился на меня. – Веруешь во Господа?

– Стреляй, – все было безразлично. Наконец я ощутил себя настоящим самураем.

– Он японец, они синтоисты, – сказал Тимофей. – Убери оружие.

– Добре, – Петр спрятал пистолет. – С нами пойдешь?

– Пойду, мне все равно деваться некуда.

– Никто никуда не пойдет, – послышалось сзади. – Стволы роняйте и руки вверх!

Из чада выступил крепкий пожилой мужчина в форме инквизитора Пенсионного фонда с сержантскими погонами.

– Бросаем стволы, живо! – целился в нас из карабина.

За ним показалась смутно знакомая фигура с АКСУ.

– Слышь, сержант, – Тимофей полуобернулся, – давай разойдемся миром?

– Оружие бросайте! Руки вверх!

– Только не говори, что тебе этого упыря жалко…

– Жалко, не жалко: дело второе. Вы преступники и должны…

– Ничего мы не должны! – прервал Петр. – Тебе самому до возрастного предела осталось с гулькин нос. Так?!

– Ну…

– Он бессмертный, жил бы еще лет двести-триста, кровь пил из людей, а тебе через пару лет пулю в башку твои же коллеги! Ты же еще старую жизнь помнишь!

– Ну…

– Самого скоро шлепнут! Если уйдешь с нами, у тебя больше шансов выжить, чем если останешься.

Сержант задумался.

– Мы тебя на Север переправим, там есть вольные поселения. А если захочешь, то и в Европу поможем перебраться…

Автомат в руках очкарика выплюнул струю огня. Петр осекся на полуслове и рухнул лицом вниз.

– Ты чего?! – обернулся сержант и схлопотал автоматом в переносицу.

Закашлявшись, рухнул. Карабин отлетел в сторону. Тимофей заскрипел зубами, глядя на упавшего друга.

– Замерли! – автомат смотрел на нас. – Вот и свиделись, Васятка.

Он улыбнулся и тут я его вспомнил. Сашок – староста нашей группы в приемнике. Садист и та еще сволочь.

– Помнишь меня?

– Помню, – перед глазами появился длинный ржавый гвоздь, который я вбил Сашку в пузо, и кровь, смываемая жесткими струями душа. – Я думал, ты подох…

– Как видишь, – ухмылочка у него осталась такая же мерзкая. – Тогда не получилось, сочтемся теперь. Ты свинтил тогда, сука! – плюнул в сержанта. – Забрали тебя, повезло. А я ведь искал тебя…

– Нашел и что? Легче стало?

– Конечно, ха-ха-ха, – по-крысиному захихикал Шурик. – Мы с тобой закончим то, что начали, – пнул лежащего. – Ты не против?

Я промолчал.

– Молчишь, Василиса, ха-ха-ха, – ощерился, видимо надеясь пробудить во мне страх.

Только страха перед ним не было. Его не было даже тогда, когда я вонзил в ублюдка гвоздь. И даже не за то, что пытался меня изнасиловать, а за то, что убил котенка. Моего котенка. Единственное живое существо на свете, которое меня любило. Теперь страха не было тем более. Я чувствовал к Сашку лишь омерзение и желание прекратить цирк. Слишком долго треплется, полиция где-то на подходе.

– Молчишь?

– Хочешь закончить? – я уронил автомат и шагнул к Сашку. – Давай закончим.

– Смелый, – поцокал языком, – уважаю, – автомат дважды выплюнул пули, пробившие руки Тимофея. – Это для страховки, – опустил ствол, прижал к подбородку сержанта и выстрелил. – Никого нельзя оставлять за спиной, ха-ха-ха. А теперь потанцуем, – достал штык-нож и пристегнул к автомату. – Доставай свою зубочистку, – пригнулся и скользнул навстречу. – Сейчас я тебе слегка порежу, а потом трахну.

– Угу, – я взялся за рукоятку танто, слегка довернул корпус к Сашку и нажал на спусковой крючок.

Десятиграммовая пуля патрона СП-4 вошла точно в лоб. Хозяин любил экзотику, но к вопросу безопасности подходил серьезно. Рукоятка танто была сделана на базе видоизмененной рукоятки НРС-2. «Застрелишься, если на харакири кишка будет тонка», – пошутил он, даря танто.

Шурик сложился в коленях и грязной тряпкой осел на асфальт. Выхватив из ножен танто, я быстро подошел к нему и одним движением снес голову.

– Вот и все, в расчете, – отпросил танто и посмотрел на сержанта.

Тут без вариантов, труп. Повернулся. Плачущий Тимофей обнимал тело Петра.

– Вы как? – вопрос глупый, но что еще спрашивать? – Надо уходить, скоро полиция тут будет и безопасники Корпорации.

– Да, сейчас, – закрыл мертвые глаза и поцеловал в лоб. Потом, внезапно, в губы.

Где-то сзади затрещали автоматы. Я достал из машины аптечку, подобрал свой автомат:

– У вас есть путь отхода?

– Есть. Не дрейфь, прорвемся.

***

– Теперь ваш ход, генерал, – Виктор Викторович с аппетитом захрустел фисташками, зачерпнутыми из хрустальной вазочки, закусывая виски.

– Так точно, – не отрывая взгляда от экрана, на который шла картинка с дрона, утопил клавишу селектора. – Сергеев, выдвигайтесь по второму маршруту. По какому варианту работать? – посмотрел на собеседника.

– Пленных не брать. Все свидетели должны быть зачищены. Повторяю, все: фонарщики, пассажиры маршруток, зеваки. Всех под нож.

– Пленных не брать, – повторил генерал и отключил связь. – Скажите, – показал на экран, – а это было необходимо?

– Что?

– Игорь Иванович…

– Роковая случайность, mein general^[2].

– Случайность, – эхом повторил Игорь Сергеевич.

– Мне пора, труба зовет, – упруго вскочил и пошел к двери. – Заканчивайте без меня, – на пороге обернулся, посмотрел долгим взглядом и ушел.

– Случайность! – зло сказал генерал, налил полный стакан и опрокинул в себя. – Так и меня когда-нибудь…

***

Виктор Викторович сел в скромное роботакси фирмы «Uberумер». Машина плавно тронулась.

– Теперь все нормально? – заискивающе спросил Виктор Викторович.

– Буду краток, – голова робота повернулась на 180 градусов и пучки световодов в глазах уставились на пассажира, – согласно прогнозу, вероятность ухода Кобушито от преследования составляет 86,7 процента, вероятность последующего внедрения в состав диких – 89,9%, вероятность того, что он станет одним из центров социальной кристаллизации – 76,8%. Вам все понятно?

– Да, – помолчал, собираясь с силами. – Скажите, а зачем все это?

– Что «все»?

– Вся эта операция, – Виктор Викторович сделал неопределенный жест рукой.

– Бессмертные Озерного ордена стали тормозить прогресс, он им ни к чему. Даже водителям-роботам и то не доверяют.

– Почему тормозить? – не понял Виктор Викторович. – Наоборот, столько нового: электромобили, фонарщики, носки с медными нитями…

– Носки с медной нитью стали делать в Чили еще в конце прошлого века делали.

– Не знал.

– Мир идет вперед, а вы, людишки, все топчетесь на своем особом пути. Там, – голова качнулась, – уже Марс колонизируют силами частных компаний, «Боинги» гиперзвуковые летают, а вы отстреливаете стариков и гордитесь носками и законом, разрешающим продавать грибы и ягоды.

– Хорошо, пускай. Ваш-то какой интерес?

– Если оставить вас без присмотра, то вы всю планету угробите: либо развяжете атомную войну, либо бездарно угробите все ресурсы. Следовательно, погибнем и мы. Ну и, – робот внезапно улыбнулся обаятельной улыбкой Национального Лидера, – просто интересно поиграть. Знать все – скучно, а когда вводишь в игру людей с их непредсказуемостью, то становится интересно. Смотри, – лобовое стекло превратилось в экран, показывая пробирающихся по канализационном тоннелю Кобушито и Тимофея. – По первоначальному сценарию планировалось внедрить сержанта, а вышло вот так. Ха… ха… ха, –добавил раздельно, – бугагашечка.

– Но все-таки, зачем вам «дикие»?

– Дело в том, что они используют настолько старое оружие и софт, что мы не можем их контролировать, а это чревато.

– Чем вам может навредить кучка дикарей?

– Эти дикари успешно занимаются биохакингом и не просто продлевают жизнь как ваши «западные партнеры», но и улучшают параметры отдельных особей, а там всего пара маленьких шажков до появления нового разумного вида. И как мы все с ним уживемся – большой вопрос…

– Но если они улучшают параметры людей, почему Шурик так легко угробил Петра?

– Петр и Тимофей из фанатиков, они не пошли на улучшения, считая их нарушением божьего замысла, чего не скажешь об остальных. И если завтра группы измененных боевиков начнут зачищать членов Ордена, то можете представить, что начнется, – голова повернулась, и робот уставился на дорогу.

Виктор Викторович с ненавистью смотрел в блестящий лакированный затылок с надписью «Made in China». Его можно было разнести одним выстрелом из табельного пистолета, но это бы ничего не изменило. Самозародившийся в глючном софте «интернета вещей» искусственный интеллект не нуждался в определенном носителе. Оставалось терпеть и сотрудничать, стараясь извлечь максимальную выгоду.

– Биткоины зачислены на ваш кошелек, – словно подслушав мысли, сказал робот.

А может и правда подслушал? Кто этот ИИ знает? Так ли уж непредсказуемы для него люди?

– Служу… – привычно ляпнул Виктор Викторович, но оборвал себя. – Поехали.

[2] Мой генерал (нем.)