Дочь земли

…Из земли взошедши, в

землю и уйдем.

И снова ненастный вечер. Гудит на крышах ветер и клонит деревья к самой земле. Голые ветки бьются о стекло. Мне кажется, что это кто-то стучится в окно. Я смотрю в ночь из-за занавески. Никого. Я один в этом огромном мире. Один, среди стольких людей, спешащих куда-то. Я отхожу от окна, но снова стук: стук в стекло. Может кто-нибудь придет? А разве я кого-то жду? Нет! Только ночь и я…

В этот час я ежусь, и перед моим взором встает лицо рыжеволосой женщины с пугающими выразительными глазами.

- Не дадите ли закурить?

Мои мысли прервала красивая женщина, подсевшая за мой столик в ресторане «Оберон». С минуту я смотрел на нее в недоумении, но потом щелкнул зажигалкой. Я не помнил, как она вошла и села рядом. Я вообще первый раз ее видел, но она поразила меня… своими глазами.

Подошел официант, и она заказала виски – слишком суровый напиток для женщины. Вероятно я слишком пристально смотрел на нее. И перехватив мой взгляд, она улыбнулась.

- Что-то не так? – Спросила она.

- Нет, нет простите…

Незнакомка, сидящая напротив, была обыкновенная женщина, которые сейчас работают в системе космоперевозок. Длинноногая, с осиной талией и гривой огненно-рыжих волос, она была одета в элегантное платье, и, ее ноги красовались в алых туфлях на высоком каблуке. Все в ней было обыкновенно. Все, но не глаза.

Они приковывали к себе. Я почувствовал нервную дрожь. Прежде голубые, что вряд ли было привычным сочетанием с рыжими волосами, теперь они поражали бесцветностью. Эти глаза, казалось выгорели под солнцем, и были пустыми, будто бы высохший колодец.

«Странная женщина», - подумал я.- «Интересно было бы узнать ее имя».

И будто прочитав мои мысли, она сказала:

- Давайте познакомимся… Эдай Браун.

Я представился тоже, и пожал протянутую мне руку. Она была суха, а кожа на пальцах походила на пергамент бумаги, но выглядела, как у молодой. Ее имя эхом отдалось в моем мозгу и запало в подсознании.

Эдай…

- Вас что-то смутило? – Спросила она, - наверняка мое имя, - женщина улыбнулась. – Можно просто Эд.

Она пустила кольцами дым из ярко накрашенных губ. Да это имя было странно. И тут я вспомнил, как слышал от друзей истории о красивой женщине со странным именем. Они называли ее сумасшедшей и говорили, что она плетет забавные росказни.

- Такое редкое имя. – Начал я. – Почему именно Эдай?

Официант принес заказанное ей виски, и , глотнув, она ответила.

- Так звали богиню моего рода…

Я не понял того, что она хотела сказать и переспросил, но вместо ответа, женщина улыбнулась:

- Мне никто не верит, но я не обижаюсь. То, что случилось со мной и правда нелепость. Но если вы не спешите, я могу вам рассказать мою историю.

Я был свободен этим вечером и решил его провести, просидев в ресторане космопорта. Поэтому я принял предложение этой женщины, которая пожелала украсить мое одиночество. Мужчины интересны будущим, а женщины прошлым – решил я, и приготовился слушать.

Мгновение она молчала, выпуская кольца дыма, а затем начала так:

- Сегодня мне очень одиноко. Не судите меня строго, но столько накопилось за эту долгую жизнь. – Усевшись поудобнее в кресле, она продолжала. – Память людей не совершенна. Она способна забывать мелкие радости и обиды, и помнит до деталей горечь оскорбления и безбрежное счастье. Только бедным и одиноким дана роскошь помнить все. Я расскажу вам о себе, а именно о двух счастливейших и ужасных моментах моей жизни, произошедших в разное время.

Я запасся терпением. И, перебирая пальцами складки салфетки, взглянул в пустые глаза незнакомки, сидевшей напротив меня.

- На заре человечества, когда обезьяноподобные люди скитались по лесам в поисках убогой пищи, ими правил инстинкт. Серое вещество мозга этих существ было не развитым и скрывалось под плоским лбом. Вам вероятно трудно представить человека не разумного в наш космозвездный век, но поверьте мне: их облик был ужасен, так же как туп их ум. Иногда они погибали племенами от голода и холода, не зная, как справиться с бедствием. Их покрытые шерстью сутулые тела были не пропорциональны. Длинные руки свисали до колен, которые сгинались под тяжестью собственного веса. Они грелись в холодных каменных пещерах теплом собственного тела, прислоняясь к мокрым стенам, от которых тянуло гнилью. Эти люди, как дети шли за вожаком. В то время еще не было огня и после удачной охоты, эти зверо-люди раздирали убитую добычу руками и зубами, утоляя голод.

Лишь изредка в глазах этих существ загоралась искорка сознания…

Так было и в этот раз, когда полуразумные увидели огонь.

Рыжеволосая женщина остановилась и, извинившись попросила закурить, вновь раскуривая потухшую сигарету.

- Может быть вам не интересно? – Спросила она. – Поверьте, я не собираюсь давать вам урок, о прошедших веках. Это вы вероятно помните из начальных классов.

Я покачал головой и попросил продолжать, на что она, улыбнувшись, ответила:

- Так слушайте… В ту ночь был сильный ливень. Молнии метались по небосклону, представляясь гигантскими птицами. Племя долго бежало от ужаса перед ними, спасая свои жалкие жизни. И вот, ночное небо осветилось, как днем, и огромное дерево загорелось, разделившись на двое. Стало светло от бушующего пламени. Люди в страхе бежали, но тепло огня влекло их озябшие тела к себе, поборов страх животного. Кто-то протянул руку, кто-то обжегся, но сила пламени переборола искушение бегства.

Именно в ту ночь, под бесновавшимися небесами, в мрачном и сыром подземелье молодая самка рожала свое дитя. Ее вопли походили на рычание, а глаза слезились от боли. Вспышки молний пугали эту доисторическую женщину. Она все дальше отползала к стенам подземелья, обхватив свой большой живот волосатыми руками. Ее испуг был столь сильным, что она не понимала, что происходило с ней. Каменный мешок переходов, образовавшийся в скале, приглушал ее стоны. На мгновение ей показалось, что она умирает, и в следующий момент пришло облегчение. Громкий рев родившегося существа, оборвал ее болезненный стон. Еще некоторое время она лежала неподвижно, стараясь не шевелиться, что бы не чувствовать боль. Она чувствовала, как где-то рядом хныкало родившееся создание. Рука матери пошарила в темноте и подтащила к себе теплый маленький комочек.

Женщина не видела свое творение во мраке каменного лабиринта. Она вдыхала его запах, ощущала тепло, сжимая в своих руках.

Эдай прервала рассказ, и ее холодный взгляд бесцветных глаз уперся мне в лицо. Но смотрела она не на меня. Точно проникая внутрь времени, ее взгляд скользил через меня. Мне стало не по себе, и я заерзал на стуле, ожидая продолжения.

- Вы вероятно хотите знать, что означает мой рассказ? Это просто! В ту ужасную ночь люди обрели огонь, а Земля дочь. Тем маленьким существом была я…

На мгновение я остолбенел, пораженный услышанным. Я пристально взглянул ей в глаза, решив, что она пошутила. Но лицо этой странной женщины было серьезно; более того – сурово.

Подумав, что не стоит перебивать рассказчицу, я залпом выпил содержимое своего стакана, которое принес официант.

- Не знаю, можно ли запомнить те ощущения, полученные в первые минуты жизни? Но я отчетливо помню, что захотела есть. Я с жадностью зверя накинулась на молоко той, что родила меня, когда она подтянула меня к груди. Я помню вкус того молока, - Эдай закрыла глаза. Казалось, она вспоминала. – Оно было горьковатым, что-то вроде сока полыни, смешанного с родниковой водой. Оно пахло землей, освеженной потоками дождя. Я помню, как жадно пила его и громко заревела, когда мать оторвала меня от груди. При вспышках молний, она увидела свое дитя и вздрогнула, оттолкнув. Ее ребенок был голый и розовый. Он не походил на малышей первобытных. Прижавшись спиной к стене, она долго смотрела, как я ревела и копошилась возле ее ног - первый человеческий детеныш среди ужасных человекообразных обезьян. Где-то послышались шаги по каменному коридору, и в испуге мать схватила меня. Шаги затихли, а она все сидела на камне, прижимая меня к себе. Материнское чувство взяло верх, и она тихо заскулила, втягивая ноздрями запах своего ребенка…

Женщина помолчала, сделав глоток из стакана. Ее холодные глаза увидели кого-то в толпе гуляк, и она кивнула в знак приветствия.

- Вы знаете, что такое призрение? – Спросила она внезапно.

- Призрение… гм, - я подумал, что ей ответить, но ничего не шло мне на ум, лишь только слова из «Памятки участника звездной экспедиции». Они выделялись жирным шрифтом: «Тот, кто избегает законы единства с другими цивилизациями – заслуживает презрения». Я поспешил сказать ей, но в следующий момент пожалел об этом, поняв, как глупо это звучало. Холодная улыбка скользнула по накрашенным губам.

- Законы, да что вы знаете о них? Я говорю о презрении вас людьми, не из-за кражи или распутства; а из-за вашей кожи, ваших повадок… Нет вы не испытывали этого. Счастливчик! – Она затянулась, и белый дымок на мгновение скрыл ее лицо, - Вы не видели сердитый взгляд, который приказывает вам выйти из круга, где играли малыши. Вас не сторонились, злобно рыча. И уж вас конечно не выставляли под проливной дождь из-за того, что вожаку не нравится цвет ваших волос. Я часто убегала к матери, делясь с ней обидой, но мои глаза были сухими. Я не могла плакать. Из не членораздельных выкриков людей нашего племени, я понимала лишь слова «Эдай», если это можно было назвать словом. Оно преследовало меня повсюду, словно клеймо выжженное на лбу. И даже первым словом, которое я произнесла, было «Эдай».

Мою мать выгнали из племени. Я помню, как она, взволив меня на плечи, уходила прочь от пещер, где внутри трепетно дрожал огонь. А вслед нам грозно неслось точно эхо: Эдай, Эдай, Эдай… Мы одни остались в хищном мире джунглей. Мы спали на деревьях, что бы спастись от хищников. Иногда мать склонялась ко мне, когда я спала и нежно выдыхала: «Эдай».

Одиноких ждала смерть, но мы спаслись благодаря случаю, - женщина вздохнула и в бездну времени полетела ее милая улыбка. – Вскоре в племени стали рождаться человеческие дети, вытесняя собою тех других, которые перерождались. Вожак умер, и нас вновь приняли в племя, где меня так и называли Эдай.

Где-то в глубине бара заиграла музыка, и рыжеволосая женщина замолчала, прислушиваясь. Мысли бежали по ее белому лицу, и я не успевал за их течением. Посидев еще одно мгновение, она побарабанила пальцами по столу в такт музыке и продолжила.

- Проходили года и новые люди доказывали свое превосходство над человекоподобными. Естественный отбор был беспощаден. И вскоре в племени остались лишь кучка обезьян. Просто невероятно, но за короткий период все было изменено, - она пристально посмотрела мне в глаза. – Вы хотите спросить: почему я сижу перед вами, когда мои кости должны были давно сгнить в земле? Я отвечу на ваш вопрос, если вы еще немного потерпите…

Мне было не больше 25-ти весен, когда случилась катастрофа. Наш размеренный уклад жизни был нарушен. Много дней стояла засуха. Крики птиц были редкостью; растения, деревья, кусты – все вымерло, оставив на много километров равнину смерти. Многие умерли от голода, и жажды, а те кто остался жить, прятались в пещерах, где было прохладно. Все ждали дождя, но когда на горизонте показались тучи, они принесли с собой смерч, который ничего не оставил на своем пути. Ночь сменила день. Земля двигалась под ногами, разламываясь на куски. Люди, выгнанные стихией из пещер, погибали от камней, сыпавшихся с рушившихся скал. И вот когда землетрясение кончилось, пошел дождь. Воды было много. Она лилась потоками, питая высохшую землю. Она пожирала ее, но не успевала впитать всю. Реки были переполнены, и выйдя из берегов, понеслись на беззащитных людей, смотрящих в черные небеса.

На темном небе пылали ослепительные точки. Они росли с каждой минутой, приближаясь к земле. Все случилось в считанные доли секунд. Огромные ледяные камни, проходили через атмосферу, и, загораясь, с невероятной скоростью летели на землю. Их было мириады. От них не было спасения. Огненные факелы бились о землю, оставляя след в ночном небе, и долго шипели, остывая в потоках воды…

Люди бежали, не разбирая дороги. Я помню, как рядом со мной пролетел метеорит, и, разметав грязь, взорвался в земле. Воронка быстро наполнялась водой. Пар от раскаленного гостя вселенной закрыл меня. Я бросилась прочь, но упала. Оползающая земля утянула меня в воронку. Я пыталась сопротивляться природе, но силы оставили мое тело. Горячая вода накрыла меня, и я опустилась на дно воронки, где шипел, остывая, метеорит. Глядя сквозь воду, я увидела черное небо и мириады горящих точек, сыпавшихся на землю. Где-то рядом упал еще один огненный камень, и меня накрыло слоем земли. Я почувствовала, что мне не чем дышать и потеряла сознание… - Она посмотрела на меня. – Вы мне не верите? Я вижу! Вы правы – это не вероятно. И я бы тоже никогда не поверила, услышав это из чужих уст, но увы, - это испытала я.

Она легким движением пальца стряхнула пепел с кончика сигареты.

- Продолжайте, - заторопил я. В эту минуту, я был полностью увлечен рассказом незнакомки. Я перенесся вслед за ней в ту далекую эпоху.

- Что было потом, я не помню. – Продолжала она. – Очнувшись, я мгновение лежала без движения. В моем мозгу билась мысль, что я жива, жива, благодаря этой земле, которая вскормила меня молоком и воскресила. Я встала и не отдавая себе отчета в своих действиях, побрела. Время перестало существовать, оно стерлось, и превратилось в одно единое мгновение, которым мне предстояло жить. Я жила, не помня день это или ночь, этот год или следующий.

Остатки нескольких племен собрались воедино, и я стала жрицей нового племени. Я возвеличила свое имя, и назвала богиню Земли Эдай…

Годы летели. Все мои ровесники, окружавшие меня, постарели, а я была молода и крепка, как и в мою 25-тую весну…

Рыжеволосая женщина замолчала, погрузившись в воспоминания. А я, точно на иголках, ждал ее слов, которыми она могла продолжить свой рассказ. Сделав несколько глотков из стакана, она посмотрела на меня и сказала:

- Вы считаете меня сумасшедшей? Ну что ж. – Она пожала плечами, - это ваше право. Я рассказала вам, как появилась на свет, и, как время прекратило свой отсчет для меня. Вы не верите, но слушаете. И за это я благодарна вам.

Она собиралась переменить тему разговора, но я остановил ее:

- Постойте, вы рассказали лишь об одном периоде жизни. А второй…

Она перебила меня:

- Что ж, я согласна рассказать вам о втором событии в моей биографии. О том, что вот уже много веков хранит мое сердце.

Эдай закинула ногу на ногу и продолжила.

- Это было давно. В то время вас, молодой человек, еще не было на свете. Это время с нетерпением ждали люди Земли. Из века в век к нему готовились. Рабовладельцев сменили феодалы; средневековье – неограниченная монархия королей. Наконец настала эра прогрессивных умов и идей. Сначала мосты, дороги, первые паровозы и планеры. И вот первые самолеты и простейшее оружие, сменилось свехновым ядерным, которое потрясло мир… Вы удивленно смотрите на меня? Вы лишь бегло читали об этом в школьной литературе. Я могла бы рассказать поподробнее, но время не ждет, и я иду дальше… Человечество шаг за шагом шло к своей главной цели – освоению космоса. Вы не представляете, как встречали первого человека увидевшего его. О, это было сенсацией века. Первый полет на Луну, освоение Марса и Венеры, а затем других планет солнечной системы. Да Земля не стояла на месте. Метрополитены уступили место метрострайтерам, простейшие машины были вытеснены глайдерами. Люди старели, сменяя друг друга. Одни умирали и им на смену приходили молодые, продолжая начатое дело. Они вел и прогресс к совершенству. Для меня все прошло, точно в один день. Бластеры, гравитаторы, парализаторы, плазморастворители – все эти понятия вам близки; это часть вашей настоящей жизни. – Она посмотрела на меня. – Вы вероятно справитесь быстрее с бластером, чем с пищалью 17 века.

Женщина засмеялась, странным, сухим смехом, и мне стало не по себе. Она задумалась на мгновение, и откинув прядь рыжих волос, продолжала.

- Первая звездная экспедиция. Как это было давно. Вы мало знаете о ней, по тем статьям и сухим фразам в учебниках с элементарной программой для студентов. Именно об этом я хочу рассказать.

О, первый звездолет был чудесен. Он носил название «Флагман». Он был рассчитан на длинный полет от Земли до планеты Ригель, в системе звезды Вермойн. Подготовления шли в строжайшей тайне. И пока одни снаряжали корабль, другие подбирали экипаж. В то время я работала в космозоме, где проводились опыты по облучению биологических клеток. Мы создавали инферноандроидов из псевдозародышей в питательной среде и программировали их. Наш коллектив добился больших результатов, когда пришел запрос из Центра. Просили прислать специалиста, который был бы на звездолете врачом, психологом и исследователем. Все это входило в мои обязанности. За свою долгую жизнь я многому научилась, и поэтому смогла бы быть чудесным специалистом на борту «Флагмана». Это было престижное предложение, которое давало большие возможности, и посовещавшись в кругу коллег биозомов, меня послали в Центр…

Команда подбиралась тщательно. Мы писали тысячи тестов, разбирали миллионы ситуаций, которые могли возникнуть на звездолете или на планете, слушали увлекательные рассказы о дальних мирах, учились стрелять из бластеров и показывали на что мы способны. По мере того, как проходили месяцы, нас оставалось все меньше и меньше. Выбирали лучших, учитывая возраст, здоровье, психику и знания претендентов. В конце концов осталось 20 человек, знающих свое дело в совершенстве. Их объединяла общая цель и не преодолимая тяга к непознанному.

Моя рассказчица остановилась, что бы сбить серый пепел с сигареты. Немного помолчав, она продолжила загадочным голосом:

- Знаете, я никогда не испытывала такого чувства, как любовь. – Она странно улыбнулась. Ее улыбка, спорхнув с губ, растаяла в сигаретном дыму. – Вам покажется странным мое признание, так как не смотря на вашу молодость, я могу прочитать в ваших глазах это чувство, пылкое и неутомимое, которое вы испытывали не один раз.

От ее слов я смутился, и покраснев до кончиков ушей, вжался в кресло. Рыжеволосая женщина продолжала:

- Вы счастливец. Этого чувства не нужно стыдиться. Оно является высшим даром, который надо хранить, точно бесценное сокровище. Я знала многих мужчин, с которыми меня сводила судьба. Эти связи не оставляли в моем сердце тепла. Это было лишь минутной слабостью, стремлением отдаться под власть сильных мужских рук, почувствовать, что его сила передается тебе, а слабость собственного тела тает. Это поддерживало меня в трудный момент, но не более. Мужчины приходили и уходили, а я оставалась одна. – Помолчав, она добавила. – Да, я никогда не любила… Эта планета не дала мне любви. Жаркое чувство пришло ко мне значительно позже, на планете Ригель, куда отправлялась наша экспедиция… Но я уклонилась от своего рассказа.

Голос Эдай заполнял мое сознание, точно вода источника наполняет чашу. Я упивался ее рассказом, слушая жадно, желая дойти до конца. Она видела мое волнение и это подстегивало ее. Женщина из-под-лобья смотрела на меня холодными глазами, словно зверь, выслеживая свою добычу. Она подвергала меня гипнозу, любуясь своей силой. Но тогда я не понимал этого, и с восторгом слушал, как только она продолжила рассказ снова.

- Утром, 19 числа, нас подняли рано. Когда мы оделись и построились, как это всегда бывало, глава «Центра Звездного Космоса» дал нам последние наставления. Мы все нервничали. Это был единственный последний час, который мы должны были провести на Земле. Кто-то прощался с родственниками, другие писали письма, иные просто сидели в зале ожидания с нетерпением взирая на часы. А я… я была в саду. В маленьком раю звездного городка, который выделялся чистым пятнышком свежей земли сквозь постройки. Я помню, что припала к земле всем телом, стараясь получить благословение, а может быть сил на дальнюю дорогу. На корабле тоже был сад, но то была не настоящая земля. Под ней не билось, точно гигантское сердце, испепеляющее пламя магмы. Там в саду звездного городка, я просила прощения у земли, как у матери, которую должна покинуть.

Раздался сигнал сбора, и все закопошились вокруг, собираясь у центра управления и на взлетной площадке. Тогда, схватив горсть земли, частичку

моей плоти, я побежала в пункт сбора.

То, что я рассказываю вам, вы не найдете нигде. Этого нет даже в архивах. Вы не представляете, что испытала я, когда увидела «Флагман». Звездолет был великолепен. Он поражал своим величием. Острый нос корабля смотрел в небо, а стальной корпус блестел на солнце. Чувство гордости за землян наполнило меня и моих друзей, но к моим ощущениям примешивалось и другое чувство. Что-то холодное защемило сердце. Муки расставания сдавливали горло. Земля не отпускала меня. Я вросла в нее корнями, я была преданной дочерью до этого момента, но сейчас я предавала мою мать. Она звала, а я ощущала всем своим существом, что она держит меня. Мое сердце заныло, тяжело перенося минуты расставания. Я должна была лететь. Далекие звезды звали меня, и смахнув слезу, я пошла за экипажем звездного корабля «Флагман». – Ее голова опустилась на руку, и рыжие пряди коснулись стола.

- Простите, - прошептала Эдай, - мне тяжело это вспоминать.

Я промолчал. У меня тоже были в жизни подобные минуты, которые разрывали сердце. Она молчала, будто собирая силы, а когда подняла бесцветные глаза, ее лицо было спокойно. Отпив из стакана крепкий напиток, она продолжала.

- Ремни были пристегнуты, приборы настроены… Я закрыла глаза, слушая, как металлический голос отсчитывает обратное время. На мгновение боль моего сердца достигла своего предела, но в следующий момент, она сменилась болью перегрузки. Веки налились свинцом, и сила гравитации вдавила меня в кресло…

Корабль вздрогнул. Внутри него зашумели машины, и алое пламя вырвалось из дюз, обжигая площадку. «Флагман» оторвался от земли и полетел, преодолевая силу тяжести, к звездам…

Я не видела, как звездолет покинул Землю. Перенапряжение сделало свое дело, и, я потеряла сознание. Когда я открыла глаза было темно, как в аду. Кто-то копошился у пульта, принимая распоряжение с Земли. Я не верила, что мы в космосе, где огромные светила испускали далекий свет сквозь вечную тьму. Подсев к пульту, я увидела в иллюминаторе небесные тела. Они были размером с яблоко, которое могло уместиться на ладони, потом вишню, пока не исчезли совсем, превращаясь в звездную пыль. Это были планеты солнечной системы. Мои коллеги приходили в себя постепенно, и свет разгорался в кабине управления, разгоняя космический мрак. Вскоре все разошлись по своим каютам, а после обеда каждый знал время дежурства и своего напарника…

Мы были в пути всего год. Но таких скучных и однообразных дней я ни когда не испытывала на Земле. Не зная чем убить время, члены экипажа перечитали всю огромную библиотеку корабля, которая удовлетворяла самые разные вкусы. Свой досуг я проводила в саду, но ни на минуту я не забывала, что нахожусь в космосе.

Мы совершили 52 прыжка в пространстве, несясь в космической мгле со скоростью света, на много превышающий земной предел. То рассчитывая график полета «Флагмана», мы прокладывали курс; то исправляя неполадки в системе корабля; то ведя журнал полета; то занимаясь картографией планет, которые мы пролетали – мы метр за метром приближались к цели, преодолевая пространство и время космического холода, разделяющего Землю и Ригель. И вот, когда на экране замаячила алая точка, все приникли к иллюминаторам.

В лоб нашему кораблю светила гигантская звезда Вермойн, заменяющая планетам этой системы Солнце. Она приближалась. И весь корабль пришел в оживление, когда, сделав еще один скачек в пространстве, звезда застыла огромным пятном. Нас ждала встреча с разумными существами, которые должны были жить на одной из планет.

Мы знали, что теоретически Ригель ничем не отличается от нашей планеты, только сила гравитации здесь меньше. И в следствии этого, мы полагали, что нас встретят такие же человекообразные существа. Мы обогнули звезду, и развернув «Флагман», прошли под ветрами космоса и

остановились у третьей планеты. Она светилась зеленым светом.

Зависнув над ней, мы сделали необходимые измерения, и компьютер дал ответ, что мы не ошиблись в своих расчетах. Это была планета Ригель. Ее суша омывалась океанами, растительность орошалась реками. Ригель был точной копией Земли. На ее орбите вращались 3 спутника, играющие роль Луны, но они были значительно меньше. Подождав наступления утра, на этой планете, мы сели в космолеты и направились на Ригель, что бы установить контакт.

Эдай провела пальцем по изогнутой брови:

- Вы наверное читали, что мы встретили людей. Обыкновенных людей, немного высоких от гравитации, которая была меньше Земной; с 4-мя пальцами на руках, так как они не нуждались в пятом и с гривами черных волос на головах, которые оттеняли их тела ничем не отличавшихся от наших. Мы включили гравитаторы по их режиму, повесили бласторы на пояс и настроили лейдоскопы на их разговор, что бы понимать их, - женщина задумалась, глядя на меня.

Слушая ее, я рисовал ту далекую планету, где ни разу не был, и мне казалось, что я знаю ее. Эдай рассказывала, что у них были города, была техника. Они лишь не многим уступали нам. Вслушиваясь в ее нежный голос, я думал, когда же эта рыжеволосая женщина расскажет главное, то что хранит в себе, то что не говорила никому до меня, то что случилось на Ригеле. Она, казалось, нарочно оттягивает суть своего рассказа, желая отделаться общими фразами. Подняв глаза от стакана, она прочла в моем взгляде нетерпение и, слабо улыбнувшись, продолжала.

- Мы планировали пробыть на Ригеле пол года. И оставив на борту «Флагмана» часть группы, спустились на планету. Введя в программу глайдера курс, мы попрощались и разлетелись в пункты исследования экспедиции. В нашу группу, которой предстояло работать в джунглях реки Ренхоу, входили двое: я и мой напарник. На Ренхоу уже была группа местных ученых, с которыми мы должны были соединиться, для совместного

исследования. Глайдер спланировал мягко над лугом, поросшим сочной, зеленой травой, и опустился. Ригляне встретили нас. Их было 10 человек. Добродушные люди расселили нас в наскоро построенных домиках, и, обсудив за ужином наши планы, мы разошлись по домам…

Эдай перевела дыхание. Мне показалось, что ее голос был взволнован. Я понял, что она подходила к главному.

- Но этой ночью я не могла уснуть. Свист, треск и шуршание наполняли джунгли, издаваемые насекомыми, от которых невозможно было спрятаться. Накинув куртку, я вышла прочь из душного дома. На небе, в наступивших сумерках, светило 2 луны. Одна голубая, а другая желтая. Потоки света сливались воедино, окрашивая тьму зеленым свечением. Задумавшись, я не услышала шороха, за своей спиной, а когда обернулась, то увидела высокого мужчину, севшего со мной рядом.

По прибытии на реку Ренхоу, я не видела его. Он и еще 5 человек ходили на разведку в джунгли. Я не помню, что он мне сказал, может быть это было приветствие. Его чистый голос говорил слова, которые перевел мой лейдоскоп, но его взгляда я не забуду никогда, - женщина вздохнула и втянула в себя дым сигареты. Ее пальцы дрожали.

- Его карие глаза говорили больше, чем слова. Мы – представители разных цивилизаций, поняли друг друга. Глаза мужчины блестели и, это беспокойство передавалось и моему взгляду. Здесь, на далекой планете Ригель, мое сердце тревожно забилось в такт стуку мужского сердца. На меня нахлынули неведомые ранее чувства, и зов сердца сражался с логикой разума. Этот мужчина был таким же, как и я. Он жил вечно. Это говорили его глаза. Я читала в них, как в открытой книге. И они рассказывали мне свою историю. Мы были созданы друг для друга. А когда над лесом поднялась Вермойн и залила планету теплом, мы уже знали все друг о друге. Эта планета подарила мне счастье и любовь…

Она замолчала, и чувство блаженства отразилось на ее лице. Эдай закрыла глаза.

- Боже мой! Я полюбила. Будто бы проснувшись от глубокого сна, который исчислялся столетиями, я увидела природу совсем другой. Ее раскрасила любовь яркими красками, наполняя мое суровое сердце жизнью и нежностью. Мне хотелось жить и дарить радость ему, этому мужчине, которого я называла земным именем – Сэм. Забыв обо всем, я покорилась единственному чувству, переполнявшему меня: ЛЮБВИ. Со страстью я отдавалась тому, который испытывал те же чувства, что и я. Он тоже всем сердцем любил меня, я знала это. Счастье было написано в наших глазах.

Первые дни я старалась подавлять внезапное чувство пришедшее ко мне, занимаясь изучением языка, флоры и фауны Ригеля. Но чем сильнее я старалась погасить в себе желание, тем больше я любила Сэма. Я понимала, что только он может вызвать во мне такие чувства, потому что походил на меня. И забыв все условности, я отдалась покорившему меня чувству, которое обессиливало мое тело, делая беспомощной в его руках. Сердце победило разум. И в один из вечеров, я не могла устоять от искушения, завладевшей каждой клеточкой моего существа. Весь мир, окружавший меня, - был он. Его прикосновения вынимали мою душу, делая меня слабой, но мне нравилось это состояние. Я таяла, точно воск в его сильных руках. Мы были голодны, и этот голод, который столько веков преследовал нас, рождал не преодолимую страсть, влекущую нас друг к другу… Ах, молодой человек, вы не испытывали такой любви!

Эдай откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

- Он приходил каждый вечер. Я встречала его, раскрывая объятия, и отпускала, когда первые лучи Вермойна освещали Ригель. О, какое это было счастливое лето. Единственное счастливое за всю мою долгую жизнь.

Женщина замолчала, и ее лицо, на котором было написано блаженство, стало мрачным. На бесцветные глаза набежала тень.

- Мы блаженствовали, не подозревая, что наше счастье рассыплется, как призрачный воздушный замок. Рядом со счастьем всегда ходит горе. И мы вскоре убедились в правоте этих слов… На Ригеле все было спокойно. И ничего не омрачало жизни, но то, что происходило в глубоком космосе, ужасало.

В районе звезды Бетельгейзе зарождалась сверхновая крабовидная туманность, называемая Огненной Цистой. Она концентрировалась в космическом пространстве, и набрав сил за короткий срок, поползла к Ригелю, пожирая все на своем пути. Странная язва алого цвета излучала поле сильной энергии, убийственной для всего живого. Ее лучи непоправимо влияли на биологические клетки, производя их мутацию. Именно источник этой радиации уловили приборы нашего звездалета. Оставшиеся на «Флагмане», не могли понять причину столь активного распространения в космосе враждебной энергии. Но через несколько дней, на экранах появилось красноватое свечение. А вслед за этим выплыла из мрака крабовидная туманность.

Защитные экраны скрыли корабль от излучения, но как можно было спрятать планету? Огненная Циста приближалась медленно, но неизбежно, словно злой рок, тяготеющий над Ригелем. С корабля сообщили на планету, но правительство не видело причин для беспокойства. Землян, работавших на Ригеле, предупредили. А на звездолете днем и ночью следили за приближением красной туманности.

Командир корабля лично наблюдал за ней и вносил все изменения в бортовой журнал. Позже он представил рапорт в «Центр Звездного Космоса», в котором говорил, что Огненная Циста, является не сверхновой звездой, а поглощающим пространство, образованием. Она не приближалась к Ригелю, а засасывала его в предпространство, перебрасывая планету в свою зону, с целью энергетического поглощения. Космический паразит поставил своей целью – поглотить планету.

Эдай замолчала. Ее лицо было белым, а глаза затуманенными. Музыка все еще играла в глубине бара, но она была лишь фоном невероятного рассказа. Женщина закрыла лицо руками.

- Прошел еще месяц, и наша экспедиция была завершена. Сигналом нас

вызвали на корабль. Как я не хотела уезжать! Ведь покинуть Ригель означало проститься с Сэмом навсегда. Один скачек звездолета в пространстве, равнялся бы столетию на планете. И этот неумолимый закон тяготел надо мной. Когда я в последний раз смотрела в глаза Сэму, я чувствовала, что вижу его последний раз. Карий взгляд был полон грусти. О том, что бы ему лететь с нами не могло быть и речи. Я хотела остаться, но на мой рапорт капитан дал отрицательный ответ. Я теряла Сэма…

Мой напарник ждал меня у глайдера. Была чудесная погода, которая не могла сопутствовать расставанию. Поцеловав Сэма последний раз, я почувствовала, как дрожат его губы. Я думала, что мое сердце разорвется, но долг заставлял меня лететь. Я покидала единственного человека, к которому привязалась…

Спустя 3 часа весь экипаж сидел в каюткомпании, составляя последние отчеты перед стартом. Минуты летели с пугающей быстротой. И вот машины заработали, затянув заунывную песню. Дюзы выплюнули пламя огня, и «Флагман» сорвался с орбиты Ригеля. Мы покидали систему звезды Вермойн, возвращаясь домой. Вся команда смотрела в иллюминатор и прощалась с зеленой планетой, столь цветущей и солнечной. Все оставляли там частичку своего сердца. Все без исключения, но не я. Я оставила там всю себя: и помыслы, и сердце, и мою любовь. Я помню, как запершись в своей каюте, предавалась отчаянию, которое не покидало меня. Мы удалялись все дальше, и, на Ригеле проходили годы. Командир пытался успокоить меня, но все было напрасно.

Экипаж готовился совершить первый скачек в пространстве, когда раздался сигнал. Еще несколько минут и мы бы не услышали его. Он был настойчив и резок. Мы давно не слышали его от начала нашего полета. Нас звали на помощь. Полный отчаяния сигнал «SOS» летел над вселенной. На мгновение я застыла, но в следующий момент уже бежала к пульту управления, где склонившись над экраном, люди расшифровывали сигнал бедствия…

Ригель просил о помощи. Я помню, как заледенело мое сердце. «SOS» был принят, и, развернув корабль, мы решили вернуться. Пока звездолет справлялся с космическими ветрами, продвигаясь к цели, мы теснились у иллюминаторов. Прошло не более 6 лет, как мы покинули планету. Бесконечно малый и неизмеримо огромный срок. Что могло произойти?

Вглядываясь в черноту космоса, мы видели только планету грязного цвета. Ее обнимали алые пульсирующие жилки, похожие на щупальца спрута. Где тот зеленый свет, мерно лившийся во вселенную? Где реки и моря? Где растительность, поражавшая своим изобилием? Ничего не было, будто гигантская волна, неведомого происхождения, смыла все живое. Я почувствовала, что мне дурно, и упала без чувств.

Я не помню, когда очнулась, но «Флагман» был уже подле планеты. Собравшись с силами, я решила взглянуть в иллюминатор и ужаснулась.

Из груди Эдай вырвался стон, и она оперлась на стол. Перед ее бесцветными глазами возникали картины прошлого, и уносились вдаль.

- Что же вы увидели? – Тихо и нерешительно спросил я, с нетерпением ожидая продолжения рассказа.

- Что я увидела? Я не хотела, что бы вы это когда-нибудь видели, молодой человек. Ригель была полностью сожженной планетой. На миллионы километров, на сколько могли видеть глаза, не было ни единого деревца, ни единого озера и речки. Все высохло, превращаясь в пустыню, в которой царила сушь. Черная язва расползалась по материку, над которым, пульсируя алым светом, трепетала Огненная Циста, точно поразит пожирая планету. Она медленно съедала атмосферу, заглатывая все больше неба над Ригелем. А в наполненном жаром воздухе неслась смертоносная радиация, пронизывая планету губительным излучением. Там, под «Флагманом», скрытые пеленой мрака и неведомого, в багровом свете Огненной Цисты, умирали последние представители цветущей цивилизации.

Степень обреченности достигла наивысшего предела…

Звездолет не решился встать на орбиту Ригеля, и члены экипажа в страхе

смотрели на планету, с которой в огромную вселенную несся сигнал «SOS».

«Для этой планеты, - сказал капитан, - настоящее время сводится к нулю. Образуется эра нового существования в другом мире. Огненная Циста сделала свое дело. – Говоря это, он смотрел на меня. Капитан видел мою бледность и продолжил. – Но мы попробуем что-нибудь сделать…»

И мы приступили к работе. Все компьютеры были подключены к центральному пульту управления, выдавая данные об обреченной планете. Наши мощные лучи прощупывали землю, передавая новые сведения в банк данных звездолета. Кто занимался пробами земли; кто изучал состав воздуха; кто измерял потоки радиации. Работа нашлась всем. Я обрабатывала данные о людях, тех кто еще остался на Ригеле. Их было мало. И это ничтожное число быстро сокращалось. Люди столь похожие на нас, мутировали. Теперь они скорее походили на человеко-мутантов, чем на людей.

Я направила частоты моего передатчика на Ригель и начала медленно сканировать метр за метром, покрытую язвами, землю. Вскоре я определила, что на планете осталось всего несколько сильных и выносливых хомо-мутантов. Повинуясь первобытному инстинкту, они выслеживали друг друга на огромных пространствах планеты. Настигали, рвали кожу, мясо и кости жертвы когтями и зубами, точно звери. Бывшие люди напивались кровью ближних, утоляя голод. – Эдай задрожала. – Меня ужаснуло это открытие. Эти мутанты были простыми каннибалами, забывшими все моральные устои общества. Черное излучение атрофировало мозг, поражая ткани. Радиоактивные лучи превратили их в зверей, жаждущих крови.

Один раз я оказалась свидетельницей борьбы двух мутантов. Их схватка была чудовищной. С горящими от бешенства глазами, они ревели и крушили противника. Они обрушивали друг на друга удары, ломая кости и черепа. Но каково было мое удивление, когда в одном из человеко-мутантов я узнала Сэма, победившего своего противника. Я не могла ошибиться. Мне подсказывало мое сердце.

Милые карие глаза, которые дарили мне нежные взгляды полные любви,

были страшны и сверкали от ненависти. Но это были его глаза…

Рыжеволосая женщина сжала накрашенные губы, и в этом жесте отразилась вся грусть и отчаяние. Они не покидали ее с тех пор, как она потеряла надежду вернуть свою единственную любовь. Эдай посмотрела в потолок, собираясь с мыслями и подавляя проснувшееся в ней ощущение горя. Она бросила взгляд на стакан, который сжимала в ладонях.

- Молодой человек, вы когда-нибудь теряли единственного человека, который был надеждой в вашей жизни? – Обратилась она ко мне. – Я испытала это чувство сполна. Увидев Сэма на этой планете, ощутив, что он еще жив, я загорелась желанием встретиться с ним, пусть всего на несколько минут, а после расстаться навсегда…

Эдай оперлась о стол локтем и пригубила стакан с обжигающим напитком.

- Я решила во что бы то ни стало оказаться на Ригеле, где не осталось ни одной живой материи, выдержавшей мутацию от смертоносной радиации Огненной Цисты, кроме людей… Я включила устройство, следящее за Сэмом, шатаясь от усталости и потрясений, как пьяная, и пошла к командиру. «Я должна быть там». – Сказала я ему. Я не помню, что говорила дальше, как убеждала, но он уступил, дав мне на размышление час. Он приказал вывести протонные блоки и лазерные установки на широты Ригеля, и отдал приказание стрелять по крабовидной туманности, которая раз за разом все больше вгрызалась в атмосферу планеты. После получасовой атаки Огненная Циста отступила. И капитан вызвал меня к себе. Он долго отговаривал меня, говоря, что мое безумие бессмысленно, но я стояла на своем. И тогда он сдался.

«Хорошо, - согласился он, - если ты решила, то иди. Я командир, но даже это не дает мне право приказывать чувствам. Глайдер в твоем распоряжении. Но помни: ты должна вернуться не позже, чем через пол часа, иначе алая язва погребет тебя под своей пульсирующей массой. Помни, лишь пол часа, дальше протонные блоки не удержат ее. Не снимай шлем – излучение погубит тебя. – Он помолчал. – И еще, Эдай, его уже не вернуть… Он не человек и может разорвать тебя».

С минуту капитан молчал, а потом отпустил меня. Я спустилась по винтовой лестнице к стартовой площадке на звездолете. После увиденного, я не могла сидеть на корабле. Все понимали, что меня не остановить и с жалостью смотрели мне в след. Выведя управление глайдера и подключив компьютер, я увидела Сэма. Он спал в расселине мертвых гор. Я залезла в капсулу, и одев шлем, закрыла за собой дверцу. Я готова была стартовать, но еще мгновение сидела молча. В микрофоне шлема раздался металлический голос помощника капитана, но его слова растворились в рокоте мотора.

Глайдер ринулся в темноту космоса, из раскрытых дверей «Флагмана», туда, где под кораблем лежало темное пятно Ригеля…

Сухой ветер блуждал, как пьяный, образовывая воронки и маленькие смерчи. Он нес черную пыль и кружил ею в пустом пространстве. Я открыла дверцу, и она плавно отъехала в сторону, выпуская струйку белого пара. Казалось, она была слишком белой на фоне черного, унылого пейзажа. Сверху, из космоса, вид планеты был не так страшен. Совсем иное чувство родилось в моем сознании, и оно называлось отчаянная безнадежность. Я вылезла из капсулы и с минуту стояла, прислоняясь к ней. Я не узнавала этого мира, этой земли. Она растрескалась, и осыпалась под моими ногами черной пылью. Ветер выл в пустоте, и от этого звука, мороз пробегал по коже. Яркое багровое пятно разрасталось в вышине, застилая небо. Оно хотело поглотить когда-то живую планету. Я осознавала, что произошла катастрофа, но отказывалась в это поверить. Я знала, что Сэм жив и где-то рядом. Радиация струилась везде и ее невидимые нити ложились на мертвую и пустынную землю Ригеля, опоясывая ее. Ком застрял в моем горле, и я чуть было не задохнулась. Тогда я сорвала шлем, подставляя лицо огненному сиянию, не думая о словах командира. А в микрофон неслись предупреждения.

Пролетевший ветер растрепал мои волосы и унесся прочь. Звук пустоты

звенел в моей голове.

Незнакомка то молчала, то начинала говорить снова. И я слушал, слушал эту странную и страшную историю любви, герои которой давно нашли приют в землях разных планет.

- Я пошла, - продолжила Эдай, - по направлению к мертвой скале, сдерживая дрожь своего тела. Черная пыль шуршала под подошвами защитных сапог. Обогнув скалу, я увидела спящего, и сердце мое сжалось сильнее, от нестерпимой боли…

Под скалой, сжавшись в уродливый комок, лежало подобие человека. Огромное тело с непропорциональными частями, морщинистые руки с мускулами, словно железо. Эта особь мутанта представляла собой полную противоположность человеку. Лицо было закрыто длинной гривой, и, я не могла разглядеть его. Это был зверь, или как называют их сейчас – хомозавр – поражающей своей злобой. Я опустилась перед ним на колени, забыв осторожность, и откинула свалявшуюся прядь черных волос. Существо поежилось и проснулось. На мгновение я застыла в ужасе. Передо мной был монстр, потерявший все человеческие чувства. Его губы покрывала короста, точно та язва, что расползалась по земле; щеки ввалились от постоянного голода, и глаза округлились, вылезая наружу. Под действием излучения, человеческое тело приобрело ужасающий вид, но не глаза…

Глаза Сэма, которым раньше был этот человек, остались прежними. Я всегда узнала бы в любом обличии карий взгляд своего любовника. Они были мутными, и в них не теплился огонь рассудка, - женщина вздохнула и продолжала. – Увидев меня существо выдало удивление, страх и интерес. Эти эмоции пронеслись так быстро, сменяя друг друга, что я не уловила во взгляде смысла, но поняла, что рассудок, хотя и слабый, но еще тлеет под безобразным обликом монстра. Я помню, как слабо улыбнулась, глядя на ужасное чудовище. Мне показалось, что я должна что-то сказать. Я заговорила и, голос был сух и грустен: «Не бойся меня, - произнесла я шепотом и взяла его нескладную ладонь. – Ты помнишь меня, Сэм?»

Я понимала, что он слышит меня, но не может говорить.

«Ты не можешь забыть меня. Вспомни то великолепное лето на реке Ренхоу, вспомни зеленый лес… Ты не можешь забыть это. – Я все сильнее сжимала волосатую, четырехпалую руку, черную от грязи, с большими острыми когтями. – Вспомни наше лето… Ты сказал, что любишь меня».

Я гладила длинные, корявые пальцы, как в то призрачное лето, которое нельзя было вернуть. Но память хранила его.

«Вспомни, Сэм!» - взмолилась я. Мой охрипший голос сорвался, и я увидела мерцание в его глазах… Да, он помнил. Я была в этом уверена. Его рука с невероятной силой сжала мою ладонь. Мне стало больно, но он не понимал этого. Он не осознавал той силы, которая ему была дана. Теперь карим глазам вернулся блеск. Под ужасной оболочкой жил прежний Сэм. Он что-то хотел сказать, но из груди вырвался дикий рев. Я помню, что зажмурилась от испуга, а когда вновь взглянула на него, то увидела слезы в глазах монстра. Они заполняли их, как чаши, и вот пролились быстрыми, косыми струйками по впалым щекам, поросшим щетиной.

Эдай замолчала. И взглянув на нее, я увидел, что она плачет. В ее глазах заблестели слезы, но она справилась со своими чувствами.

- Да, это были слезы. Человеческие слезы, которые еще связывали его с родом людей. Но я знала, что они не соленые, а горькие, как яд, после воздействия радиации. На мгновение я хотела остаться с ним на Ригеле, но будто читая мои мысли, в шлеме раздался сигнал, приказывающий мне возвращаться на корабль. Тогда я решила взять его с собой, но Сэм отрицательно покачал головой. Сигнал повторился еще и еще раз. Время бежало прочь. Я должна была вернуться, выполняя приказ.

Оставив Сэма, я пошла прочь, вытирая щеки, мокрые от слез. А когда глайдер поднялся с земли, я видела, что монстр долго смотрел мне в след. Огонь разума в глазах тускнел, возвращая его в мир зверей. Я слышала прощальный стон, обращенный к небесам, где скрылся глайдер, превращаясь в точку… - Эдай вздохнула и раскурила погасшую сигарету. – Я была уже на

«Флагмане» у экрана, когда Огненная Циста поглотила Ригель. Планета провалилась в предпространство, и исчезла, точно вспышка. На ее месте не осталось ни материи, ни мрака, ни пустоты, ни времени. На экране зияла чернота космоса, - женщина помолчала, - Правы люди говоря, что память без надежды встречи – это мука…

Эдай уронила голову на руки и умолкла, отдаваясь чувствам, разрывающим ее сердце.

- Простите меня. – Прошептала она наконец. – Слишком сильно было мое потрясение… Весь обратный перелет я провела в своей каюте. Но еще долго мои сердечные раны не могли затянуться и на Земле. Я поклялась, что больше никогда не покину моей планеты… Никогда, - она замолчала. – Я дочь Земли и она сурово отомстила мне за то, что я покинула ее, но только она не помогла мне исцелить больную душу. Да, как это давно было и все-таки совсем недавно. Интересная штука память.

Сказав это, она потушила в пепельнице почти погасшую сигарету.

- Вот и вся моя история, - медленно проговорила она после паузы и тряхнула рыжими кудрями. – Вы тоже не поверили. Но это ваше дело…

Бесцельно она взяла нож и покрутила его в пальцах. Отточенное лезвие блестело. Я не мог еще опомниться от безумного рассказа, как вдруг, женщина поднесла лезвие ножа к руке. Она положила левую руку на стол передо мной и провела ножом по синим венам запястья. Из раны брызнула алая кровь. Я вздрогнул и тут же вскрикнул от удивления – кровь медленно сворачивалась прямо на глазах и застывала.

- Возрождение. – Прошептала женщина с пустыми глазами, намочив салфетку. Она вытерла сгусток крови с запястья. Я взглянул на ее руку – на ней не было и следа от пореза.

Вдыхая запах крови, ее ноздри затрепетали:

- Я рождена этой планетой и обречена умереть вместе с ней, как и Сэм, - прибавила она, и, залпом допив виски, поднялась из-за стола.

А я все сидел и смотрел ей в след, как она, тихо ступая, вышла из

ресторана, будто охотилась в первобытных джунглях. Переведя взгляд на нож, я увидел на острие лезвия след от алой крови.

Я и сейчас не знаю поверил ей или нет, но снова и снова вспоминаю эти бесцветные глаза, которые, казалось, смотрели в вечность и многое повидали в жизни. Они не могли лгать. Меня обдает холодом каждый раз, когда я думаю о ее нервном трепетании ноздрей, при вдыхании запаха крови. И я содрогаюсь при мысли, что этот звериный инстинкт остался с ней с той древней эры, где человек боролся за право существования на земле. И этот инстинкт она пронесла сквозь время, из века в век. Тот вечер в ресторане «Оберон» и встреча с женщиной, рассказавшей странную историю жизни, поразили меня. Я больше никогда ее не видел. Но когда ненастье запирает меня дома, я всегда вспоминаю странную рыжеволосую женщину с бесцветными глазами и невероятной жизнью.

К О Н Е Ц.