Силы природы

«Столетнюю годовщину последней естественной смерти на Земле отмечают во Всемирном университете антропологии и проблем вечной жизни. С тех пор, как был выделен и побеждён ген старения…»

Пёстрые строчки новостной ленты взвились в воздух и исчезли – я тряхнула рукой, свернув экран обратно в браслет. Заголовок лишний раз заставил меня подумать о том, сколько этих самых проблем у вечной жизни. Интересно, наши воодушевлённые открытием предки догадывались об их неизбежности?..

Мне сто лет, но выгляжу я «на 30 с хвостиком», как сказали бы в прошлом. Организм работает как часы, кислородное питание не сбоит, выработка качественных стволовых клеток не падает. Я практически не болею, не знаю, что такое «старческая немощь», а самих стариков видела только в инфосфере и старинных фильмах. Мой отец, несмотря на столетнюю разницу между нами, выглядит на тот же возраст, что и я, как, впрочем, и большая часть населения. Он, кстати, был одним из первых… Раз в два года он проделывает одну неприятную вещь, за которую его однажды даже ненадолго упекли в неврологическую клинику… В общем, он вкалывает обезболивающее и отрезает кончик мизинца. А потом неделями наблюдает за своей регенерацией… Боится, что выработка стволовых клеток внезапно остановится. Да, это отвратительно, но за сто лет я почти привыкла.

А мама умерла, ага. Когда мне было 10. Я так мечтаю, чтобы она была сейчас со мной, мы точно стали бы лучшими подругами! Но маму сбил пьяный водитель, она получила «травмы, несовместимые с жизнью». Смертельные, проще говоря. «Годовщина последней естественной смерти»… Эти слова отнюдь не значат, что люди перестали умирать. На Земле всё также около 7 миллиардов жителей, как и 300 лет назад.

Сначала людей косили войны, расовая, этническая, политическая и религиозная вражда, на памяти отца даже случилась пара-тройка геноцидов… Но потом человеческий фактор уступил пальму лидерства природному, отойдя на второй план, – планета сама стала активно себя очищать. Ежегодно то тут, то там происходят какие-то небывалые ранее катаклизмы: людские жизни уносят разрушительные торнадо, землетрясения, цунами, наводнения… И метеоритов в последнее время стало что-то особенно много.

– Здравствуйте, – сказала я, проходя через сканер. Обращённые охраннику слова затерялись эхом между колоннами – в подземном корпусе второго здания Всемирного правительства как всегда малолюдно.

– И вам не хворать, – запоздало улыбнулся «30-летний» грузный толстяк.

«А я напоминаю, что сегодня в связи со столетием последней естественной смерти мы в прямом эфире чествуем самого старого человека на Земле! Это Марта Круз!»

Краем глаза я смотрела телевизор в столовой, пока забирала свои утренние БАДы к еде. На экране мельтешила ярко-красная фигура молодой даже по современным меркам журналистки, её алые губы старательно артикулировали каждый звук.

«– Марта, расскажите нам о своём детстве, пожалуйста, каково это было – видеть, как стареют, болеют и умирают родные?

Необычайно старая женщина (может, это называется «лет на сорок с гаком»?) пробормотала что-то нечленораздельное.

– Говорите на Всемирном, пожалуйста, к сожалению, вы последний носитель языка, у нас нет переводчиков…»

– Привет, Джи. Что на этот раз? – от просмотра телепередачи меня отвлёк коллега из соседнего отдела. Он по-свойски устроился напротив меня. Сергей, 120 лет, красивый мужчина, хорошо сложенный, сильный, уверенный в себе, метит в мои женихи. Я его, честно сказать, побаиваюсь, несмотря на то, что за пять лет работы здесь он совсем не изменился, всё так же приятен в общении, и в офисе я ничего странного за ним не замечала… Может, не зря мы платим такие бабки нашим психологам?

– Африканская объединённая республика. Правительство планирует открыть там новые разработки. Будут добывать «Дары Недр» открытым способом, поэтому им требуется подготовленное место для масштабной стройки. Но при этом и тамошнюю «ценную инфраструктуру» на первое время надо сохранить. Вот и просчитай такой проектик, да?

– Да уж… И сколько?

– Тысячи три по предварительным данным, – я размешивала сахар в кофе.

– Ясно. А у меня всего пять единиц, – хмыкнул он.

– Зато каких! Количество не значит качество, у тебя задачи посерьёзнее… – попыталась приободрить я.

– Что верно, то верно, это вам не у «забракованных» потеть. У них на нос штук по пятнадцать за день – вообще света белого не видят с таким госзаказом. Ладно, пойду, увидимся, – он подхватил поднос с эко-посудой и ловко запихнул в пресс-машину, которая тут же бесшумно выплюнула пустой поднос на стойку сзади. Позже, когда в ней наберётся побольше плотных минибрикетиков очищенного от остатков еды пластика, она «напечёт» новые тарелки, вилки да стаканы.

В отражении машины я наблюдала за удаляющейся фигурой Сергея. Действует чётко, выверено, никаких лишних движений. Этим опасным красавчиком я почти готова любоваться вечно. Возможно, всё-таки стоит сблизиться? Детишки у нас наверняка получатся, что надо. Рожу себе дочку, будем с ней лучшими подругами… Жаль, если получится мальчик, – уже не переиграешь: второго ребёнка даже чиновникам при Правительстве не разрешат завести… Может, заказать пол? Хм... дороговато…

Динь – краткий ненавязчивый сигнал возвестил об окончании ланча.

Стоп! Что-то я размечталась. У нас ещё ни одного полноценного свидания с Сергеем не было, а я уже о детях думаю! Пора сосредоточиться на работе!

К полудню от схем и расчётов уже глаза болели, не помогло даже новёхонькие биолапмы, смонтированные позавчера в моём кабинете. После обеда я решила немного развеяться и заодно прогуляться до Медстанции – может, у них капли какие есть...

Сотрудникам Стратегического отдела Департамента особых поручений по сложности полагается дополнительный отдых в течение рабочего дня, так что моим «свободным часом» я решила разбавить промежуток между обедом и еженедельным визитом к психологу, в котором, к слову, я не очень-то нуждаюсь.

Надо сказать, скромное название «Медстанция» совершенно не отражает масштабов заведения. Это гордость подземного корпуса здания №2 – огромный высокотехнологичный здравоохранительный комплекс, к услугам которого есть бесплатный доступ у всех правительственных служащих. Диагностическое, лечебное и травматологическое отделение укомплектованы всем необходимым, здесь есть даже родзалы, реанимация и операционные. Я пользуюсь, в основном услугами врачей-корректоров, чтобы улучшить цвет кожи, сделать волосы блестящими и ногти укрепить. Именно они прописывают БАДы, которые потом каждому выдаются ботом в столовой по индивидуальной схеме коррекции.

Мне нравится Медстанция – здесь очень светло и красиво – дизайнеры постарались на славу, придав этому месту футуристичности, при этом сохранив ощущение уюта и комфорта. После краткого осмотра врач действительно выдал талон на получение восстанавливающих глазных капель. Закапав в глаза, я уютно устроилась в мягком кресле Центрального холла Медстанции и принялась рассматривать сюрреалистичные потолочные конструкции. Тут так хорошо и спокойно, даже идти никуда не хочется. Проведу-ка я остаток часа здесь. Из дрёмы меня вытянул вибрирующий браслет. Индикатор мигал синим – сообщение Внутренней системы. Я тряхнула рукой, развернув перед собой экран.

«Джерри Миллер, вас ждут на Центральной стойке регистрации Медстанции», – говорилось в сообщении.

Странно. Сюда меня никогда не вызывали, неужели я что-то забыла в кабинете у офтальмолога?

Пройдя метров 10, я упёрлась в упомянутую в мессендже стойку.

– Чем могу помочь? – улыбчивая администраторша изобразила учтивое внимание.

– Я Джерри Миллер.

– Ох, как быстро! – она подскочила со своего места, как ужаленная, – Я только что отправила сообщение!

– По счастливой случайности я была недалеко.

– Да, по счастливой... – она на секунду замялась, а потом протянула мне электронную форму, которая слегка подрагивала в её руках, – Приложите браслет для подтверждения личности. Отлично, спасибо!

Она куда-то ушла, но вскоре вернулась, невооружённым взглядом было видно, как она нервничает.

– Послушайте, я могу воспользоваться роботом-секретарём, вам не стоит беспокоиться, – я решила избавить излишне взволнованного сотрудника Медстанции от общения со мной.

– Простите, согласно регламенту, вы должны сейчас общаться с живым человеком. Согласно доверительному гхм… соглашению, простите за тавтологию, личные вещи в случае несчастного… случая… да что же это со мной… – голос администратора дрожал, и мне это совсем не нравилось… Я почувствовала холодок между лопатками: что она пытается мне сказать?

– При несчастном случае личные вещи Сергея Анатольевича Климова передаются для хранения и дальнейшего распоряжения вам, – она протянула мне прозрачный пакет, в котором лежал тёмно-фиолетовый смарт-браслет, серебряная цепь с крестом и ключ от кабинета, – это всё, что у него было при себе…

Стиснув зубы, я взяла пакет, и, сделав глубокий вдох, спросила:

– А что с хозяином? Он погиб?

– Что вы, нет пока! – неуклюже успокоила меня она, – То есть, не пока, а вообще! То есть, он в тяжёлом состоянии, но врачи борются за его жизнь, он в операционной! – выпучив глаза, администратор прошептала: – Как я поняла, на него напал какой-то псих с ножом!.. Гхм.. – она осеклась, поняв, что раскрывает мне информацию, которую, возможно, не должна сообщать, заикаясь, она попыталась договорить в соответствии с протоколом, – Код пациента – 12. Так как вы, судя по документам, – единственное его доверенное лицо, мы сообщим вам об исходе операции по Внутренней линии, и вы сможете принять дальнейшие решения касательно тела. То есть! О, Господи! Навестить его!

– Успокойтесь, всё хорошо, выпейте воды что ли! – я разозлилась на эту безмозглую дуру, неспособную держать эмоции в узде, хотелось уйти немедленно. – Я буду ждать сообщения!

– Конечно! Мы непременно известим вас! Простите! Это впервые происходит на моей практике! – пропищала она мне в спину.

Я обернулась. В этот момент меня мучил один вопрос: сколько же тебе лет, женщина «30-ти с хвостиком»?

– Как долго вы работаете здесь администратором?

– Лет двадцать… – замялась она.

– Хорошего дня, – бросила я, выходя в Общий коридор.

Почему мне отдали вещи… Разве по протоколу это должно произойти не после гибели хозяина? Ошибка какая-то… Или совсем нет надежды, на то, что он выживет… Что же произошло на выезде?..

–Кого ты сделала доверенным лицом? – вспомнился мне наш с Сергеем разговор годовалой давности – мы возвращались в наши отделы после совещания и заполнения документов: тогда в нашем департаменте ввели новые, казавшиеся уже излишними, правила безопасности, и мы должны были определить доверенного, с которым свяжется Правительство, если с нами вдруг что-то произойдёт. Мне беспокоиться было не о чем, я из офиса-то не выходила, да и Сергею, и его «забракованным» можно было за свои жизни не бояться – вся их работа проходила при соблюдении серьёзных мер безопасности, я была в этом уверена.

– Доверенным? Отца, конечно. А ты?

– Тебя, конечно, – он хитро подмигнул мне.

– Шутишь, да? Мы знакомы всего пару лет. Неужели тебе больше некого назначить на такую удручающую роль – быть доверенным лицом «в случае чего»?

– Я вполне серьёзно. У меня нет никого ближе тебя… – заискивающе прошептал он мне на ухо и скрылся за дверью своего отдела.

– Ну-ну. Врёт, как пить дать…

Я зажмурилась – как же хотелось оказаться рядом, поехать с ним на задание и, возможно, предотвратить беду, а если не предотвратить, то точно смогла бы сразу что-то предпринять, помочь, мгновенно спасти его, и не нужны были бы эти уведомления и доверенные лица! Просто нужно было быть рядом! Стоп! Это невозможно, моё место здесь, а его там, у каждого из нас своя задача, а фантазировать о том, что бы сделала, будь я рядом – абсолютно бессмысленно!

…Я сжимала в руках пакет, будто кто-то мог его у меня отнять. Двойной вибросигнал в браслете дал понять, что мой «свободный час» истекает…

Психолог встретила меня не сказать, чтобы тёплой, скорее, чуть подогретой улыбкой. И чего она меня сейчас так бесит? Раньше она казалась мне приятной женщиной.

– Добрый день, Джерри. Мне сообщили о вашей ситуации. Вы в порядке?

– Вы серьёзно? – этот вежливый вопрос стал катализатором в и без того бурной, но тщательно сдерживаемой реакции моего организма на гормоны стресса, – Нет, не в порядке! Там человек, возможно, умирает!

– ВАМ ли не знать, что ТАК случается – люди порой умирают, – психолог была спокойна, как удав.

– Тогда на черта нам бессмертие, если люди продолжают дохнуть в тех же количествах, что и двести лет назад?!

– Давайте успокоимся и проанализируем ваше состояние, – она показала рукой на свободное кресло.

Я собрала волю в кулак, чтобы не хлопнуть дверью – это чревато отстранением или, чего доброго, забраковкой, – положила измятый пакет на журнальный столик и села.

– Давайте подумаем: нужна ли вам дополнительная терапия? Вы сможете работать? Как вы оцениваете своё состояние? – психолог держала в руках блокнот и карандаш, готовая записать что-то важное на её взгляд. Сейчас придумано столько способов сохранять информацию, что бумажный носитель кажется чем-то супер-архаичным. «Сентиментальная ретрофилия» – поставила я ей диагноз.

– Давайте начистоту: в данный конкретный момент оцениваю своё психическое состояние как нестабильное. Поймите, я только что узнала, что коллега… нет, мой друг – при смерти, и пока не получу исчерпывающую информацию о его состоянии, вряд ли смогу сохранять полное спокойствие. Но я способна держать себя в руках, на качество моей работы личные переживания не повлияют. Я даю себе отчёт в том, что возложенные на меня обязательства требуют крайней степени ответственности.

– Вижу, что это действительно так. Хорошо, я не буду отстранять вас от работы. И да, пока у вас нет сведений о вашем Знакомом, мы вряд ли сможем плодотворно поработать, так что на сегодня всё. Но вам придётся ещё раз прийти ко мне на этой неделе на контрольную встречу, договорились?

– Да, назначьте, пожалуйста, дату и время.

– Непременно. Прошу вас, – она поднялась и открыла передо мной дверь. Проходя мимо, я отметила, что её парфюм совсем не в моём вкусе…

До запуска проекта оставалось два с лишним часа. Я проверила расчёты, сверила с реальными «задверными» показаниями, исключила возможные отклонения, связалась с инженерами по эксплуатации. Всё было готово. Час. Ещё раз пробежалась по основным данным. Сорок минут. Снова открыла лист расчётов, и тут же закрыла. Хватит. Проверять и перепроверять уже было попросту нечего.

Откинувшись в кресле, я глубоким вдохом постаралась побороть непродуктивное состояние тревоги, потом достала из пакета браслет и надела на руку – он гораздо больше моего, может запросто слететь… Нажав на кнопку принудительного запуска, я убедилась в том, что гаджет заблокирован биоанализатором. Конечно, как иначе – держать всё в строжайшем секрете, даже от доверенного лица, – в нашем департаменте это «производственная необходимость». Отложив бесполезный гаджет в сторону, я посмотрела в фальшокно – за ним мирно покачивали белоснежными ветками цветущие сливовые деревья...

Почему у нас до сих пор не было ни одного свидания? Мы нравимся друг другу и прекрасно знаем об этом, что ясно как день… Если он выкарабкается, надо куда-нибудь сходить вместе… Господи, пожалуйста, пускай он выкарабкается! Он же такой сильный!..

Пора. Надев тяжёлую цепочку с крестом, я спрятала её под одеждой, сглотнула комок неуместной слабости и отправилась в Центр. Директор Систем управления встретил меня отчётом о готовности. Мы ещё раз пробежались по голографической схеме и запустили трансляцию с веб-камер города на северо-западе Африканской объединённой республики.

– Что-то вы сегодня бледны, – коллега внимательно разглядывал моё лицо. В этот момент браслет завибрировал. Извинившись, я открыла сообщение: «Операция прошла успешно. Жизни Пациента 12 ничто не угрожает. Состояние стабильное. Вы сможете навестить его в постоперационной минимум через 3 часа. Визит необходимо согласовать заблаговременно с администрацией Медстанции».

– Всё хорошо, Роман Петрович, – улыбнулась я с облегчением.

Директор дал обратный отсчёт и наш проект был запущен. Как только минуло 2 минуты, трансляция почти со всех веб-камер прервалась, за исключением тех, что были подсвечены на голограмме зелёным. Всё прошло гладко, как всегда. Мы пожали друг другу руки и вслух поблагодарили нашу невидимую команду из двух десятков техников, программистов и инженеров, которых мы даже по именам не знали, – услышат по громкой связи, кивнут и разойдутся каждый по своим делам.

Роман Петрович свернул голограмму и отправил отчёт руководству.

– И не жалко им денег на эти околоорбитные булыжники… Фетиш у них что ли такой… Тоже мне, господа Господа! По мне так торнадо куда гуманнее – у кого-то всё же есть шанс выжить, ближе к естественному отбору… – директор Систем управления любил поворчать после реализации очередного проекта, такой был у него защитный рефлекс. Роман Петрович пару раз кашлянул, отхаркивая досаду, и, не попрощавшись, вышел из кабинета, при этом громко стукнув браслетом по валидатору.

Да, метеоритов в последнее время стало что-то особенно много…

***

Я планировала пробыть в Центре ещё минут двадцать – нужно отправить подготовленные заранее корректные релизы в новостные агентства. Я бросила взгляд на проекцию: среди сотни серых прямоугольников выделялось 5 ярких, с цветными сочными картинками, которые подтверждали, что мне удалось соблюсти требование техзадания – сохранить необходимую на первое время инфраструктуру. «Ну вот, и трансляцию директор забыл отключить. А ведь это серьёзное нарушение. Оштрафуют, как пить дать… Стареет что ли?» – хмыкнула я и потянулась к тачпаду медиакомплекса. Но на полпути затормозила – внимание привлекло движение, пойманное объективом веб-камеры уцелевшего магазина в полукилометре от эпицентра. Темнокожая женщина на пределе возможностей волокла за руки мужчину по пыльной дороге. В середине кадра она остановилась, видимо, чтобы собраться с силами. Она аккуратно положила его наземь и в изнеможении опёрлась руками на колени. Вдруг она встрепенулась, припала на колени, облизала язык, подставила к носу мужчины и застыла. 5 секунд, но время для меня остановилось. Женщина осторожно потрогала мужчину за плечо, затем вдруг всплеснула руками и осела, вскинув лицо к небу. Её беззвучный крик пронзил мою реальность.

Делай же что-нибудь! Искусственное дыхание! Беги за помощью! Моё сердце колотилось в горле, мешая вдохнуть.

Женщина, поднялась и покачиваясь вышла из кадра. А я осталась наедине с незнакомцем не в силах оторвать взгляд от светящейся ячейки: вот-вот он пошевелится, вот сейчас замечу движение! Вдруг в районе руки пиксели поменяли свечение – он пошевелил кистью! Не всё ещё потеряно! В этот момент двое людей в тёмной униформе вошли в угол обзора камеры, они склонились над мужчиной и быстро просканировали ID-чип в ключице. Неужели помощь подоспела? Я с усилием вгляделась в изображение: на руках у военных были экзо-наручи – наша разработка. Нет. Нет-нет! НЕТ!

Бойцы Отряда зачистки забракованных кивнули друг другу, подтверждая задачу, приложили к лицу пострадавшего чёрный маленький предмет. Тот слабым движением попытался убрать его от лица, но пальцы вдруг разжались, и рука безвольно упала на землю. «Забракованный» убрал предмет в свой наруч, достал из подсумка автозип и накинул на бездыханное тело – чёрный пластик мгновенно окутал труп в тугой кокон… Боец махнул кому-та за кадром: мол, готов к транспортировке…

Аварийным пультом на выходе из командного блока я отключила всё питание разом и стремглав вылетела из Центра.

Я сидела в холле Медстанции, рассматривала красные борозды от ногтей на ладонях и пыталась унять не проходивший уже третий час тремор. Где я была два часа? Не могла вспомнить. Через 15 минут я увижу Сергея.

– Ах, вы, наверное, так устали, – подала голос наблюдавшая за мной пухленькая ночная администратор, – Могли бы не приходить сегодня, состояние-то стабильно улучшающееся, навестили бы завтра с утра…

– Я много чего могла бы НЕ делать, – огрызнулась я.

– Простите, – со смущением и обидой промямлила покрасневшая пышка.

– Джи, ты пришла! Уже ночь, не надо было из-за меня торчать на работе столько времени! – охрипший голос Сергея на мгновение отодвинул на задний план тяжёлую реальность. Лучшее, что я слышала за целое столетие. Он был слаб и очень бледен. Кроветворитель, видимо, ещё не вступил в активную фазу. Он внимательно смотрел мне в лицо, – Что случилось? Ты так переживала? Ну прости, засранца!

– Ты не представляешь, как я рада тебя видеть, – я сняла крестик, аккуратно надела ему на шею и села на стул у кровати, упёршись лбом о её край. Сергей ласково потрепал мои волосы, как будто мне было лет семь.

– Джи? – прервал он затянувшееся молчание.

Я подняла голову:

– Прежде чем… – я осеклась.

– Прежде чем… что? – он приподнял бровь.

– Прежде чем… ты смотришь им в глаза?

Сергей тяжело выдохнул, поняв, о чём я.

– Каждый раз. Я забираю слишком дорогое и должен платить по счетам… хотя бы ценой своего спокойствия. Никогда не нападу со спины.

– Поэтому до сих пор твои пять были гораздо сложнее моих трёх тысяч…

– Джи, что стряслось? – он нежно взял меня за руку. Пальцы его были ледяными. Он с минуту молчал, а потом предположил: – Неужели ты видела смерть впервые?

– Нет, но сегодня она обратилась ко мне по имени... Меня забракуют.

– Да брось ты, попроси доптерапию и допаминовую стимуляцию, со временем всё наладится, тебя не отстранят. Ты же знаешь, чем это чревато? Ни ты, ни я – никто из Департамента не может просто уйти! Так что ты вернёшь самоконтроль и продолжишь работу, слышишь? Джи…

Я посмотрела Сергею в глаза… Как такой чуткий, такой понимающий человек с таким нежным, любящим взглядом может из года в год хладнокровно исполнять свою работу? Да что лукавить… у меня самой за плечами двадцать лет безупречной службы – двадцать лет я блестяще реализую все «проекты» Департамента… реализовывала до сих пор.

Мои расчёты никогда больше не смогут быть точными...