Возвращение

Яркая вспышка на мгновение ослепила меня… Я стояла на верхней ступеньке мансардной лестницы, но, несомненно, уже в своей квартире на восьмом этаже. Тут ли вся моя привычная обстановка? Я двигаюсь по квартире медленно, словно впервые оглядывая такие привычные, знакомые мне вещи. Все то и не то. Сама квартира словно перестала быть жилой, а превратилась в склад декораций. Свет, не имея никакого источника, освещал только то место, где я стояла. Стоило только сделать шаг, как сумрак тотчас подкрадывался и наступал на это светлое пятно. Стало страшно от того, что он крадется ко мне. Что делать? Снова спуститься по лестнице в Дом? А вдруг тогда я потеряю этот спасительный свет и навсегда заблужусь в буром тумане времени? Вдруг снизу донеслись человеческие голоса. Я не раздумывая больше бегу по лестнице вниз…и вижу людей, которые смотрят куда-то мимо меня, в сторону злосчастной лестницы, я с ужасом понимаю, что они меня не видят.. Тогда я раздергиваю белые занавески на окнах, что бы впустить свет. Люди поспешно пятятся и второпях захлопывают входную дверь… Я остаюсь одна в своем светлом пятне и понимаю, что бесполезно подниматься и спускаться по лестнице…

Офис был залит сентябрьским солнцем. Илио, разглядывая на мониторе ломаную линию графика, легонько отстукивала ногой в такт приятной мелодии по радио, когда дверь открылась, и в офис зашел старший менеджер по персоналу. Подписав несколько документов по отработке часов, как бы невзначай остановился у нее за спиной и, постукивая пальцами по залитому сентябрьским солнцем стеклу, спросил: «Илио, вы у нас в этом месяце еще не работали с предписаниями?». Илио обернулась и вопросительно посмотрела на него. Работать с предписаниями не было желания ни у кого в отделе, и, тем не менее, отдел занимался непосредственно контролем соблюдения этих самых предписаний и довольно часто в порядке очередности каждый работник отдела выезжал в означенную местность проводить контрольные замеры, а затем составлял отчет о проделанной работе.

Уже несколько лет самым негативным фактором в жизни Илио являлась работа. Напряженная и неприятная. Ей часто приходилось разъезжать по северо-западу страны, и за это время можно было привыкнуть к убогим местным отелям, в которых от отелей было одно лишь название, а по сути это были номера с серым постельным бельем, с видом на автомобильную магистраль и к битком набитым поездам. Она не была готова к решительному шагу, слишком изменившему бы заведенный раз и навсегда, как часовой механизм уклад, поэтому, как только в ее голове появлялась крамольная мысль о своем большом предназначении, а возможно и наказании за его не воплощение, она прибегала к спасительной мысленной установке, в которой объясняла свою бездеятельность примером других людей. Подавляющее большинство из них работали не там, жили не с теми и не особенно переживали за свое главное предназначение. Такие рассуждения помогали ей обрести душевное равновесие, каждый день выходить на улицу, спускаться в метро и ехать на нелюбимую работу.

Как выяснилось, на этот раз дело обстояло хуже, чем обычно. Остановиться ей предстояло в частном доме, ключи от которого ей должен был передать староста селения, по совместительству глава местной администрации. Вечер накануне прошел за сборами дорожной сумки. Спасительные мысли о человеческом бытие на этот раз не помогали. Пришлось утешать себя тем, что поездка обещала быть короткой, не длиннее одного-двух дней. Поздним вечером следующего дня Илио сидела со своей дорожной сумкой в вагоне скоростного поезда. Ехать ей предстояло около пяти часов, и чтобы как-то скоротать это время она тайком рассматривала своих попутчиков. Вы никогда не замечали, что стоит только человеку отъехать от своего дома, как ему уже кажется, что все вокруг не похожи на тех людей, которых мы видим в своем городе? Именно так она объясняла себе странности пассажиров этого вагона. В общем, на первый взгляд в пассажирах не было ничего необычного. Прямо передо мной сидел спящий молодой парень. Он сидел прямо, с закрытыми глазами, не шевелясь, Сбоку от него сидел внушительных размеров фермер с ногами обутыми в сапоги невероятных размеров и немного наискосок, через проход сидела семья: муж и жена среднего возраста, видимо тоже фермеры. Фермеры, муж и жена о чем-то переговаривались изредка глядя в ее сторону. Поезд набрал приличную скорость и под мерное отстукивание колес она скоро задремала. Проснулась она от того, что поезд, сбавляя ход, начал останавливаться. Илио выглянула в окно. На станцию из вагона вышли несколько человек, среди них был и огромный фермер. На полустанке светился указатель с названием, но поезд тронулся, и она не успела его прочесть. Илио посмотрела на парня. Глаза его были уже открыты, он тупо смотрел прямо перед собой, время от времени он шевелил губами. Раздался механический голос автомата объявляющего станции. Следующая была ее. Некоторое время она смотрела в темное окно, потом встала и двинулась по проходу, стараясь никого не задеть своей сумкой. В это время со своих мест поднялись супруги фермеры и вслед за ней пошли на выход.

Илио сошла на полуночный перрон и огляделась. Встречающих нигде не было видно. Фермер несмело шагнул в ее сторону: «Вы, наверное, из Джаст энерджи? Мы с женой были в городе и нам поручили сопроводить Вас, – он как- то странно глянул на жену, – до места Вашего…э-э-э … пребывания». Речь у него была тягучая, как бывает у сельских людей, которые не привыкли никуда спешить. «Мой автомобиль стоит за станцией», – уже бодрее продолжал он. К слову сказать, на станции имелось, нечто подобное вокзалу, за которым собственно и располагался автомобиль ее провожатых. Уже сидя в машине, на нее вдруг навалилось чувство непонятной тоски. Это не было тревогой или страхом. Наверное, это называется предчувствием.

По дороге мистер Перкинс, именно так его звали, без умолку рассказывал о своих соседях и деревенских проблемах, ее собеседника как будто подменили, таким многословным он стал. Тем не менее, Илио не покидало ощущение какой-то недосказанности. Знаете, так бывает, когда человек много говорит о пустяках, стараясь обойти стороной что-то главное. Вдобавок ко всему чувство странной тоски не покидало ее всю дорогу. Жена фермера, миссис Перкинс все смотрела в окно, как будто могла кого-то увидеть на ночной равнине. На сельскую дорогу автомобиль въехал, когда ночная тьма стала уже отступать и в синей предрассветной мгле показались огоньки поселка. Дом, в котором Илио предстояло остановиться, был разделен на две половины, одна из них принадлежала м-ру и м-с Сименс, местным старожилам. По словам м-ра Перкинса это были уважаемые в поселке люди.

Уже рассветало, когда Илио и м-р Перкинс наконец сидели за столом гостеприимного, несмотря на ранний час м-ра Сименса. Не было только м-с Перкинс. Эта странная женщина исчезла сразу, как только автомобиль остановился возле крепкого свежевыкрашенного забора. М-р Сименс колдовал над огромными глиняными кружками, поочередно наливая в них из разных своих хозяйских емкостей. У Илио слипались глаза, а мужчины вели разговор о жизни в городе, в ходе которого выяснилось, что у Перкинсов в городе живет дочь, что она замужем за подходящим человеком, что есть внуки и что аренда жилья в городе очень дорогая и еще много чего в этом духе.

Пар от кружек поднимался к абажуру, висевшему низко над столом, часы на каминной полке показывали половину шестого утра. Илио, воспользовавшись короткой паузой в разговоре, спросила про ключи от второй половины дома:

– Ключа уже давно нет, – м-р Сименс подлил в свою кружку кипятку, откашлялся. – Приезжала проверяющая не от вас, остановилась во второй половине, а утром уехала, не попрощавшись и ключ с собой увезла, так и стоит не запертый.

– Да-да, – продолжил уже м-р Перкинс, – странная она была, как будто чем-то с толку сбита, здесь ни с кем не говорила, а утром м-с Сименс зашла пригласить на чай, а она уже уехала, а ключ видно забыла отдать.

– Ну тут наши местные женщины напридумывали всякое: и шторы шевелятся и шаги слышны, – м-р Сименс коротко хохотнул.

«Нервно хохотнул, – подумала Илио. – По-другому не скажешь. С чего бы ему смеяться?» История с пропавшим ключом не казалась ей смешной. М-р Перкинс, отхлебнув горячего чая, продолжил:

– Сельская жизнь не богата событиями, вот и выдумывают.… Все хочу спросить, из чего вы завариваете свой чай?

М-р Сименс, польщенный вниманием, принялся рассказывать свой рецепт. Пока мужчины разговаривали, Илио, сославшись на усталость, попрощалась с ними и, обдумывая странные обстоятельства своей командировки, пошла осматривать вторую половину дома. Она вышла на крыльцо и огляделась. От калитки бесшумно отделилась чья-то тень, у Илио замерло сердце.… Присмотревшись, она узнала в ней м-с Перкинс. Женщина шла быстрым шагом и вскоре исчезла в переулке. «Странная все-таки женщина» – опять подумала Илио. Солнце показалось уже полностью, туман рассеялся. Дом м-ра Сименса располагался на некотором возвышении, и Илио могла видеть отсюда весь поселок. Безмятежный, в лучах утреннего солнца и одновременно основательный своей правильной геометрией улиц и гигантскими многолетними тополями. Илио обошла автомобиль м-ра Перкинса и открыла калитку, ведущую во двор.

Дом заявлял о своей бесприютности уже со двора, заросшего в пояс высокой огородной травой. Залитые сентябрьским солнцем и двор, и дом были далеки от тревог и волнений. Илио медленно, шаг за шагом, но не от страха, а от странной трепетности смешанной с любопытством, как будто ей удалось ухватить чувство дежавю, сделать его шире и постичь его значение, продвигалась. Вот и крыльцо из растрескавшихся досок. Сквозь трещины к солнцу пробивались маленькие белые цветочки. При взгляде на дощатую дверь, выкрашенную синим, у Илио болезненно кольнуло в сердце. Появилось ощущение того, что Дом ждал только ее, что теперь ничто не заставит ее сойти с крыльца, пересечь двор и закрыть за собой калитку. Такое ясное и спокойное чувство того, что все годы до этого она жила для этой самой минуты – что бы встать на заросшее травой крыльцо и потянуть синюю дверь за железную ручку. Но Илио не торопилась. Она жадно всматривалась в каждую мелочь фасада: в маленькие решетчатые окошки веранды, местами разбитые, в каждую трещинку облупившейся на обналичниках краски, в филейный узор шторки, поднимающейся от ветра. Она взялась, наконец, за ручку, ощутив в своей руке такой привычный холодок железа, и потянула дверь на себя. То, что бросилось в глаза Илио нисколько не походило на мистические сцены. Все было привычно буднично. Стол на веранде, покрытый обшарпанной от времени клеенкой, посреди стола стоял стакан с многолетним засушенным букетом, в углу у окна холодильник, оклеенный картинками. Илио, постояв несколько минут, отодвинула занавеску и оказалась на кухне. Здесь, из признаков прошлой жизни, она заметила только голову пластмассовой куклы, лежащую в углу у печной дверцы. Сама печь облупилась до скелета. Илио взяла голову куклы и провела пальцем по пластмассовой щечке – на пальце остался темный след многолетней пыли. Синие глаза куклы смотрели, наверное, так же ярко, как в тот день, когда ее купили кому-то в магазине. Илио бережно положила кукольную голову на подоконник. Она снова испытала приступ мышечной памяти, когда взялась за перила старой деревянной лестницы, ведущей на мансарду. Они так привычно легли в руку, что она, не подавляя в себе желаний, погладила их, как свидетелей событий прошлой жизни.

Илио поднималась вверх, а утреннее солнце заливало ступеньки лестницы. Чем выше, тем сильнее слепило ее глаза. Вот и последняя ступенька. В это время внизу захлопнулась входная дверь, и ветер с воем погрузил и лестницу, и мансарду, и весь мир в необъятную тьму. Илио перестала дышать и почувствовала, как внутри нее остановилось время. Вдруг где-то далеко, на краю черной пустоты блеснул золотой свет и погас. Потом блеснул снова. Илио пошла на него сначала осторожно, потом все быстрее. Свет казалось, становился ярче, как вдруг где-то вдалеке она увидела человека, который повторял ее движения.… Пройдя еще не много, она поняла, что человек также как она шел на свет и поэтому, казалось, что он повторяет за ней. Человек сначала шел медленно, но чем ближе он становился к свету, тем быстрее стали его шаги. Вот он уже побежал, спотыкаясь, протягивая вперед руки. Повинуясь инстинкту, Илио сначала ускорила шаг, а потом тоже побежала во тьме, больше всего боясь оглянуться. Она уже ясно видела полоски солнечного света, но человек добежал до него раньше, дверь открылась и растворила его в себе, на мгновение ослепив Илио…

…Я открыла глаза. Солнце било прямо в лицо. От пережитых во сне потрясений почувствовала след соли, засохшей на щеке. Я потянулась за телефоном. Часы на экране показывали половину шестого. Встав с кровати, я преодолела секундное потемнение в глазах и медленно пошла к двери в коридор. Дверь я открывала очень осторожно, очевидно, опасаясь, что в моей вселенной что-то разладится, и я снова окажусь в плену Дома. К счастью, я снова была в своем мире, привычно наполненным утренним светом. В коридоре я остановилась перевести дыхание и победным шагом вошла на кухню. Все было на местах и здесь. В синем кафеле отражался металлический чайник, а в чайнике отражалась я. «Вот чайник, он железный, если я нажму рычажок, он зашумит» - я включила чайник, услышала нарастающий шум, повернулась к маленькому переносному телевизору. «Вот телевизор - я нажму кнопку, и он оживет» - мне доставляло удовольствие отмечать простую суть предметов быта. Я нажала кнопку включения и сразу попала на спортивный канал. Бодрый мужской голос комментировал действия игроков на футбольном поле. Я пощелкала переключателем каналов, попадая на развлекательные и музыкальные программы. На канале «My planet» шла научная передача. Молодая ведущая предлагала высказаться гостям студии за круглым столом о проблеме научности каких-то теорий. Все было вполне пристойно. Сначала слово взял немолодой мужчина, по всей видимости, ученый. Он представился гостям как доктор Кларк и долго говорил о возможности существования так называемых резервных копий одной реальности и последствий их соприкосновений. Я, задумавшись, смотрела в окно: с высоты восьмого этажа была видна значительная часть автомобильной трассы. Три новые высотки были залиты розовым светом. Кроны тополей ровным строем вытянулись вдоль трассы и вместе с ней терялись в прозрачной дали. Я всматривалась в какую-то медленно растущую точку на дороге. Издалека послышался шум моторов. Машины стремительно нагнали и обогнали точку, которая вскоре превратилась в велосипедиста. Я, отхлебывая чай, обернулась к экрану телевизора. В это время ведущая предложила высказаться другой гостье. Камера объехала стол и остановилась напротив полноватой женщины в очках. Ведущая представила гостью: профессор Института стратегических исследований Эли Лоуренс. «Представьте себе, – говорила дама, - коридор, существующий только при условии нахождения в нем жизни, – женщина значительно понизила голос. – Тогда, он становится ловушкой, и только новое человеческое проникновение может помочь жертве попасть в нужную реальность». Я машинально повторила имя гостьи, похожее на звук падающей капли, вызвав, тем самым, странные мысли и цепочку событий из не моей памяти. Камера приблизилась почти вплотную, и лицо женщины заглянуло на кухню: «Что чувствует сущность, продолжительно находясь в межпространственных коридорах-ловушках?!». Я, судорожно глотая воздух, тянулась к переключателю каналов, опрокидывая по дороге чашку с чаем. Наконец я дотянулась и щелкнула кнопку. На экране было пусто – профилактика канала! Я щелкала снова и снова с тем же результатом, чувствуя, как жизнь вылетает из моей реальности куда-то в область вытяжки над кухонным шкафом. Сознание уносило во тьму к деревянной лестнице, а я еще искала глазами признаки жизни. Но светофор горел красным, под ним замерли машины и велосипедист, ни один листик не шевелился. Тогда мне пришло в голову применить способ, который я часто использую во сне. Я закрыла глаза и решила открыть их, только если договорюсь с пространством. Стоя с закрытыми глазами, я думала, что если мы не спим, а наше сознание путешествует по реальностям и иногда не может вернуться в свою. И что, если это так, и я снова в Доме, а ему необходимо мое восприятие, то я больше не открою глаза, я погружусь во тьму и не дам ему шанса.… Сквозь сумбурный поток мыслей я вдруг слышу знакомый звук. Это мотор! Я открыла глаза – светофор мигал зеленым! Машины проехали, опять обогнав точку-велосипедиста на обочине трассы.