Ольга Силаева

Когда дома ждут

Когда дома ждут
Работа №309

Кажется, большую часть своей сознательной жизни я провел в дороге. И за всю эту самую относительно длинную жизнь перезнакомился с кучей попутчиков. Конечно, редко кого я помнил долго — некоторых забывал, как только прибывал на место. Но иногда, бывало, попадались такие люди, которых очень сложно забыть. Имена могут стереться из памяти, могут не вспомниться в точности лица, но не истории.

Однако обо всем по порядку, а то я начинаю скатываться в философские рассуждения, которые у меня получаются совершенно невразумительными.

Так уж вышло, что с самого юношества я одинок. Нет, у меня есть много знакомых, я люблю общаться с интересными людьми, люблю рассказывать о себе, как вы уже могли заметить. Но мне всегда было удобнее существовать обособленно. Видимо, потому что это наилучший выход для путешественника, которым я и являюсь. Легче отправиться куда-нибудь на другой край галактики, когда тебя дома никто не ждет, когда не к кому спешить и не по ком скучать.

Вот я и пользовался своим положением, методично исследуя все интересующие меня места в заселенном участке космоса, ни к кому и ни к чему не привязанный.

Это был длительный перелет на новенькой «Тортилле». Эти огромные космические корабли, предназначенные для перевозки людей, вошли в пользование недавно, и действительно походили чем-то на черепах. Может быть, это больше относилось к скорости, хотя летали они не очень-то и медленно. На мой же взгляд, что-то черепашье проглядывало в слегка сплющенной снизу вверх форме жилого комплекса, а кабина пилотов напоминала голову, потому что была в несколько раз меньше и слегка выдавалась. А если вам удалось застать момент, когда эта махина разворачивалась, медленно и непреклонно, то вы меня наверняка поймете.

Я летел на таком корабле впервые, и он поразил меня своей благоустроенностью. Иные виды космического транспорта — а мне кажется, что я испробовал, если не все, то практически все — конечно, учитывали большинство человеческих потребностей и нужд, но все же их производители больше заботились о технической составляющей. Оно и понятно: тебе явно будет все равно, есть ли в каюте душ и бесплатный интернет, если в окно постучит метеоритный дождь.

Но «Тортилле» удалось объединить в себе удобство и надежность. Так говорилось в рекламе, и я решил проверить это на собственном опыте, тем более, в этот раз выбрал целью своего путешествия довольно далекую планету, где меня ожидали самые высокие и холодные горы в галактике. Так, опять же, было сказано в рекламной брошюре.

Корабль был рассчитан на большое число пассажиров, тем не менее, со мной летело от силы чуть больше дюжины. Я познакомился только с несколькими, в основном — с соседями по каютам. В каждой каюте могло поместиться по два человека, но мне повезло, и я летел один. В соседнем купе летела престарелая супружеская пара, которую я впервые встретил в столовой. Насколько мне известно, они летели на какой-то курорт, билеты на который им подарила дочь. Они летели так далеко в первый раз, и оба волновались. Хоть я и не склонен к сантиментам, но то, как они подбадривали и поддерживали друг друга, выглядело умилительно. Может быть, любовь и умирает рано или поздно, но этим старичкам удивительным образом удалось сохранить нежность в отношениях друг с другом.

В первый день, когда мне наскучило читать книгу в уединение, я познакомился с одним человеком, который явно был старше меня, но я не дал бы ему больше пятидесяти. Я очень удивился, когда он сказал мне, что уже вышел на пенсию, но потом оказалось, что он работал разведчиком. Эти ребята являлись первопроходцами — они первыми высаживались на неизученную доселе планету и на практике проверяли ее пригодность. Работа сложная, местами очень опасная и требующая много сил, поэтому и пенсионерами разведчики становились рано. Он летел из своего последнего рабочего рейса и с добродушной усмешкой хвастался подарками от коллег. Обыкновенные безделушки, символичные подарки, но мне показалось, что Макар Юрьич — так звали бывшего разведчика — относился к ним с трепетом, хоть и старался это скрыть.

Дорогу с нами делили и несколько студенток Филологического института с Венеры, которые летели изучать особенности местного диалекта отдаленных планет. Я даже начал было ухаживать за одной, скорее в шутку, чем с серьезными намерениями, но девушкам было не до этого — они, все, как одна, с каким-то непонятным мне рвением пытались казаться взрослыми серьезными женщинами. Получалось у них не очень, особенно все портил заливистый смех, слышимый из-за двери каюты, в которой они собирались по вечерам.

Из оставшихся стоит упомянуть одного молодого паренька. Будучи младше меня всего на пару лет, он казался мне чуть ли не подростком. Возможно, из-за тщедушного телосложения, стоящей торчком растрепанной челки и вечно удивленного выражения лица. Он летел домой, к молодой жене, и сильно беспокоился. Он скучал, всюду таскал ее фотографию, распечатанную на старинный манер — такие фотокарточки тогда хранили только пожилые люди и романтично настроенная молодежь. Любая беседа сводилась им к восторженным рассказам о семейной жизни, которой он толком не успел испробовать, но винить его в этом было бы не правильно. Он очень нежно относился к своей возлюбленной, буквально сгорал от нетерпения увидеть ее, что вызывало у окружающих ухмылки и смех. Впрочем, смеялись над ним беззлобно, к тому же, как стало очень скоро известно, они с женой ожидали первенца, который должен был появиться со дня на день. Поэтому парень так и спешил, изнывая от беспокойства за здоровье любимой и страха перед неизвестностью.

Позволю себе остановиться в предыстории именно на этих людях, тем более, я даже немного увлекся. Ради чего же я в очередной раз исписываю бумагу?

Это был тихий вечер где-то в середине пути. Я познакомился уже со всеми, кто хотел познакомиться, успел привыкнуть к обстановке и черной пустоте за иллюминатором. Часы, если мне не изменяет память, показывали примерно половину восьмого по бортовому времени. В продолговатом помещении, оборудованном для проведения досуга, собралась небольшая компания. Я, как обычно, расположился в одном из кресел с книгой (дочитывал уже вторую), но чтение отчаянно не продвигалось дальше одного абзаца. Я постоянно отвлекался на других людей и свои мысли.

Напротив вдруг опустился Макар Юрьевич.

— Книга, что ли, неинтересная? — добродушно посмеиваясь, спросил он.

— Да нет, — удивился я, — Почему вы так решили?

— Что-то вы давно страницы не переворачивали, — заметил он, но не успел я ответить, как корабль слегка тряхнуло.

Я остановился на полуслове, и мы оба прислушались, тщетно пытаясь уловить в едва слышимом гуле двигателя какие-нибудь изменения. У меня ничего не получалось: я просто не помнил, как он звучал до толчка.

— Метеорит? — почему-то шепотом предположил я, стараясь изгнать из головы другие, более неприятные варианты.

Макар Юрьич пожал плечами — он не сильно встревожился. Он уже хотел что-то сказать, возможно, что-то ободряющее, но тут корабль тряхнуло ощутимее. Моргнул свет, раздался глухой стук — наверное, у кого что-то выпало из рук. Я не мог сказать точно, потому что стукнуло у меня за спиной. Едва ли кто успел опомниться, как из динамика послышался спокойный женский голос, призывающий не паниковать:

— Технические неполадки, — говорил голос, — ведутся восстановительные работы, беспокоиться не о чем. Возвращение на курс ожидается через пятнадцать минут, меры предосторожности необязательны. Но ради вашего спокойствия желательно занять…

И дальше известная инструкция, предписывающая занять места в каютах и прочие так называемые «меры безопасности». Так как в данном случае они были лишь «желательны», я остался сидеть на месте, да и Макар Юрьевич не двинулся с места. Зато остальные предпочли покинуть помещение: комната досуга быстро опустела. Свет стал приглушенным.

— Что, не боитесь? — спросил меня Макар Юрьич.

— Если уж нам суждено погибнуть, то уже без разницы, где меня застанет смерть: в каюте или здесь, — ответил я. Признаюсь, я отчасти храбрился. Не хотелось выдать волнение перед бывшим разведчиком — уж он-то наверняка и не в такие передряги попадал, а тут всего лишь небольшой сбой.

— Будь я более суеверен, я бы вас одернул, — усмехнулся мой собеседник, — но, пожалуй, я даже с вами соглашусь.

— Извините, вы не знаете, что случилось? — я обернулся, и встретился глазами с тем молодым пареньком. Кажется, его звали Иннокентий — такие имена обычно запоминаются.

Мы дружно покачали головами, мол, самим бы интересно было узнать. Парень вздохнул и, придвинув ближайшее кресло, сел рядом.

Некоторое время мы молчали, лишь Иннокентий беспокойно барабанил пальцами по подлокотнику. Он явно нервничал.

— Не волнуйтесь, Кеша, — заметив его состояние, сказал Макар Юрьич, — не думаю, что это что-то серьезное, все-таки корабль новый. Быстро починят, и мы вернемся на курс.

— За себя я не боюсь, — грустно улыбнулся парень. Он взглянул на собственные руки и прекратил выбивать дробь, — понимаете, если Маша узнает, с ней сделается плохо. Я связывался с ней на вокзале и обещал, что прибуду как можно скорее. Если я не вернусь…

Его голос задрожал, и он остановился. Это было бы смешно, если бы у меня мурашки не пошли от его взгляда, устремленного куда-то в стену. Внезапно мне захотелось куда-нибудь уйти, вырваться с корабля. Это ощущение уже не раз случалось у меня, но обычно от скуки, сейчас же — от какой-то внезапной тоски иного рода. Но взглянув на невозмутимого разведчика, я взял себя в руки и успокаивающе произнес:

— Вот увидите, мы еще наверстаем упущенное. Может быть, это плановая проверка, а нас просто забыли предупредить. Так бывает.

Так не бывает. Я это знал. Слишком уж опасно играть нервами пассажиров, когда вокруг бесконечные и равнодушные просторы космоса, а с корабля — этого замкнутого пространства, относительную крошечность которого осознаешь только в такие моменты — деться некуда. Женский голос из динамика так бы и сказал: «Плановая проверка».

— Бывает, — согласился Макар Юрьич, поймав мой взгляд и едва заметно кивнув, — главное — не паниковать понапрасну, а то нервов на семейную жизнь не хватит.

Кеша робко заулыбался, но тут же побледнел, когда над самым потолком замигала красная лампа.

— Просим вас не поддаваться панике, — эхом на слова разведчика откликнулся динамик, но теперь уже мужским голосом, — всем пассажирам просьба занять свои каюты и пристегнуть ремни безопасности. Ведутся восстановительные работы, возможна тряска. Возвращение на курс ожидается через пятнадцать минут.

Снова эти пятнадцать минут. Макар Юрьич встревожено приподнял бровь, но все так же остался на месте.

— Я здесь посижу, — каким-то тонким голосом произнес Иннокентий, — мне здесь спокойнее. В каюте я совсем себя накручу.

Это было странно с его стороны. В каютах не было мигающих ламп, да и тряску лучше и правда переждать в более безопасном месте, где есть за что в случае чего уцепиться — те же ремни, например. Наверное, его обманула иллюзия компании: он не сразу догадался, что нам тоже нужно уйти.

Макар Юрьич остался сидеть, и я, подумав, тоже, хотя и знал, что скоро стюардесса придет проверить, все ли разошлись по каютам. Но у нас оставалось еще несколько минут. Правда, не знаю, для чего.

— Лучше бы я не летел на это собрание, — посетовал Кеша, — и зачем мне нужны были эти чертовы геологи с чертовой Миранды? Если я вернусь, никуда больше не полечу.

— Не зарекайтесь, пожалеете потом, — Макар Юрьич, казалось, стал еще спокойнее, чем прежде, еще до «технических неполадок». Он откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. Лишь черты лица его стали немного тверже, но может быть, мне так лишь мерещилось в серо-красном свете, — ваша милая вас дождется, будьте уверены. Мы не можем не вернуться — нас дома ждут.

Мне особенно запомнилась эта его последняя фраза. Меня дома никто не ждал, но в то мгновение я даже был этому рад. Если я сгину где-нибудь в этой нескончаемой мгле космоса, то вряд ли кто-то будет сильно жалеть. Пара друзей, может быть, и огорчиться, узнав об этом из газет или решив позвонить и не дозвонившись. Но мне стало ужасно жаль ту далекую, незнакомую мне Машу, которая ждет, пока еще ни о чем не подозревая. Возможно, она предвкушает, как встретит его, как он впервые увидит ребенка, если тот родиться раньше, или как будет трогательно волноваться при родах — если позже.

Я не помню, как попал в каюту. Вроде бы, стюардесса все-таки пришла и вежливо, но решительно проводила нас из комнаты досуга. У самой двери до меня дошел смысл сказанных практически про себя слов Макара Юрьча, когда он выходил вслед за мной.

«А я ведь даже не позвонил Лиде из аэропорта», — сказал он себе под нос.

Я мог бы этого и не услышать, но по воле случая услышал. Опомнился я только тогда, когда в третий раз дернул дверь своей каюты, но она все равно не поддалась. Я совсем забыл, что запер ее перед уходом, а карточка-ключ лежит в кармане.

С тех пор прошло очень много лет. Как несложно догадаться, мы встали на курс и вернулись, опоздав всего на два часа. Смешно признаться, но все те полчаса, что мы сидели по каютам, пока все сбои не были устранены — все эти полчаса я думал о судьбах двух людей — молодого геолога, спешившего к своей жене и пожилого разведчика, вышедшего на пенсию. Я тогда вспомнил еще один занимательный факт — мельком я видел у Макара Юрьича фотографию, которая выпала из книги. Потешно сморщив личико, маленькая девочка, укутанная в одеяло, лежала на руках какой-то женщины. Никто не смотрел в кадр — вряд ли они вообще знали, что их фотографируют.

Кто это был? Жена с дочерью? Взрослая дочь с внучкой? Определить возраст фотографии я не смог, сколько не вызывал в памяти эту картинку.

А ведь старого разведчика кто-то ждал дома. Но он был так поразительно спокоен — только жалел, что не связался с женой перед отлетом.

Вместо того чтобы беспокоиться о себе, в те минуты я не мог отделаться от мысли, что все мы в один момент можем исчезнуть. А те, кто ждут нас дома, в это же время все еще будут ждать. Они будут заниматься рутиной, беседовать о привычных вещах, смеяться и вспоминать, нетерпеливо поглядывая в календарь — когда там дата прибытия? А когда они узнают…

Иногда я рад, что дома меня никто не ждет. Может быть, я мало людей сделал в своей жизни счастливыми, но и вряд ли огорчу кого-нибудь своей смертью.

-2
04:05
1583
Комментарий удален
09:25 (отредактировано)
Читать было скучно. Кажется, что фантастическую составляющую сюда силком запихали. «Я» слишком много.
13:51
Неплохая психологическая зарисовка, но это не фантастический рассказ.
22:31
Скучный неинтересный рассказ. Главный герой постоянно повторяет что ему все норм и его никто не ждет. Так смысл всего?
21:02
И за всю эту самую относительно длинную жизнь перезнакомился с кучей попутчиков.
Однако зпт
лишние местоимения
яизмы
канцеляризмы
корявизмы
этизмы
онозмы
ну и что это все было? зачем?
Загрузка...
Светлана Ледовская

Достойные внимания