Добро пожаловать на Землю

— То есть как запрещено?!

— Извините, ничего не можем сделать, — сожаления в голосе инопланетника не слышалось, хотя он старательно его изображал, но Марк слишком давно имел с ними дело, чтобы купиться. — Пребывание за пределами портов запрещено.

— Да почему?!

— Опасные хищники, — собеседник повел узкими плечами, выдавая свое раздражение.

Марк озадаченно глянул на сотрудника информационной службы. Тот выглядел в аккурат так, как во времена прапрадеда Марка представляли пришельцев: большие фасеточные глаза, зеленоватая кожа, четырехпалые конечности, несоразмерно длинные пальцы с лишней фалангой. Мундир на нем был земного образца, исключительно для спокойствия людей: тех приводила в замешательство анатомия бесполых существ и бесстыдное отсутствие обычая носить одежду. От них пахло болотной тиной и чуть резко — хлором, но в справочном бюро вентиляция функционировала на совесть. Вообще никаких запахов.

— Ну, документы мои посмотрите! Я ксенозоолог! Я с разными зверями работаю!

— Не положено. Это очень опасные хищники.

— У меня охотничья лицензия есть! И разрешение на оружие!

— Отстрел запрещен. Ношение оружия запрещено.

Проглотив ругательства, Марк толкнул стойку и отошел от конторки с весело подмигивающей надписью «Добро пожаловать на Землю!»

— Благодарим за обращение. Надеемся, мы смогли решить Вашу проблему, — донесся вслед невыразительный голос.

Несколько минут Марк задумчиво кружил по залу прилета, а потом вышел из здания космодрома и поймал такси, велев лишенному всякой растительности, даже бровей и ресниц, водителю найти местечко позлачнее. Марк покинул Землю очень давно: двадцать лет назад по его субъективному счету и, благодаря релятивистским искривлениям, почти сотню по земному. За это время он многое повидал, обрел множество убеждений, в еще большем количестве разочаровался, но в одной непреложной истине был по-прежнему уверен. Где есть порт, там есть бар. А где есть бар — там найдется информация и неофициальные возможности.

Таксист постарался на совесть: в более обшарпанном притоне Марку бывать, пожалуй, не приходилось. Окна отсутствовали, темноту заполняли желтоватые островки света, вырванные старинными лампами накаливания, и мертвенное фосфоресцирование синеватых гирлянд инопланетного мха, разросшегося по стенам и потолку. Ножки разномастных стульев и столов покрывали прожилки плесени, а грязь на полу ложилась причудливым узором — следами недавней уборки. Появление Марка ранние посетители заметили, подобрались, любопытно заблестели глазами. Разговоры моментально стихли, напряженную тишину нарушал лишь забористый храп откуда-то из угла да бряканье расставляемого барменом стекла. Берцы Марка мерно скрипели, пока он шел к стойке, стараясь дышать редко и неглубоко: на языке оседал кислый привкус дешевой наливки и табачной трухи.

— А, господин ботаник пожаловал, — просипел хозяин, заросший до самых глаз бородой, и стукнул протертым стаканом.

— Ксенозоолог, — автоматически поправил Марк, отмечая, что инопланетники, должно быть, не часто сюда захаживают: те, кто с ними работал, предпочитали бриться наголо, как сам Марк, или делать полную эпиляцию, как недавний водитель. — Откуда?..

— Один хрен, — старик шлепнул по столешнице несвежим полотенцем. — Птичка на хвосте принесла. “М-м-мне нн-нужно попасть в г-г-город”, — передразнил он. Завсегдатаи расслабились и снова зашушукались.

— Хорошие у вас птички, — процедил сквозь зубы Марк. — Тогда, может, и предложите что-нибудь?

— Есть только самогон, наливка и эта… инопланетная бурда.

— Вы прекрасно меня поняли, — Марк облокотился на стойку, всем своим видом показывая, что с места не сойдет.

Смутное движение справа, и бармен предупреждающе дернул подбородком, неотрывно глядя на Марка. Тому потребовалось все самообладание, чтобы не отвести глаза и не обернуться.

— Тогда скажи мне, господин биолог, каким ветром сюда занесло зеленомордского прихвостня?! — голос хозяина набирал силу, последние слова он уже выкрикнул. Все стихло, даже храп прекратился. — Что тебе нужно в старом городе?

— Семья у меня там, — со вздохом ответил Марк.

— Врешь! — старик ударил кулаком по стойке и вытянулся на носочках, чтобы заглянуть посетителю в глаза, а может и дальше — в самую душу. — Никто не знает, что сейчас там творится.

— Это долгая история.

— Если кто здесь и спешит, то это ты.

— Эх, ну дай тогда наливки, что ли, — Марк сел на высокий барный стул и все-таки глянул за правое плечо. Как он и предполагал, там обнаружилась скрытая в тенях фигура весьма солидной комплекции, от нее ощутимо веяло опасностью, прям матерый хищник в засаде.

Ксенозоолог вздрогнул, когда хозяин стукнул перед ним граненым стаканом, полным темной жидкости, лишь по краю отсвечивавшей рубином. Марк отсалютовал посудиной и сделал глоток. От наливки оставался отчетливый привкус сивухи и ягод, память шептала — черной смородины. — Неплохо. Самодел?

Бармен кивнул и выжидающе зыркнул.

Рассказывать было особо нечего, да и сам Марк чувствовал, что звучит все это более чем глупо. Другого определения своей ссоре с отцом он тоже подобрать не мог: юношеский максимализм гнал его навстречу звездам, дорогу к которым десять лет как проложили инопланетники, отец же утверждал, что нет ничего важнее Земли, и требовал, чтобы сын бросил маяться дурью и закончил аграрное училище. Будущий ксенобиолог сбежал с ближайшим кораблем зеленомордых, мыкался по ночлежкам, подрабатывал проводником богатых туристов и регулярно отправлял домой пространное письмо. Отец переписку поддерживал, хотя и в самом длинном послании была всего лишь одна строчка “Хорошо. 23 апреля. Дочь назвали Софией”. Но настал месяц, когда ответа не пришло, потом минул еще один и еще... Марк встревожился: даже если с отцом что и случилось, ему бы сообщили. Мать, сестра, знакомые с которыми обменивался поздравлениями, мачеха, в конце концов. Но замолчали одновременно все.

Тогда-то и оказалось, что покинуть Землю легче, чем вернуться. То долгосрочная экспедиция, то нужен обязательно он, то отменены пассажирские рейсы, то санитарный контроль задержит… Так возвращение и заняло несколько лет — а на Земле прошло в разы больше.

— Хорошо поешь, птичка, — ответил на краткий пересказ бармен. — Но теперь-то зачем? Времени утекло…

— Я должен знать, что случилось, — отозвался Марк, краем глаза отмечая, что местная публика подтянулась ближе, почти обступила плотным кольцом. — Расскажите мне.

— Да не о чем рассказывать, — буркнул собеседник. — Лет сорок как хищники появились, зеленомордые сначала боролись, а потом кто хотел — переехал сюда, и порты закрыли. По всей Земле.

— Но ведь связь с городами осталась?

— Нет, никакой.

— А я слышал, что глушилку поставили, — предупреждающее шипение бармена потонуло в рокочущем басу из-за спины.

— А мне говорили, что там вирус какой-то...

— Ничего нет.

— Врете! — Марк залпом допил наливку и грохнул стаканом о столешницу. — Вы как-то торгуете! Сомневаюсь, что черную смородину инопланетники привозят.

— Умный, значит, — прицокнул языком старик.

— Я должен знать! Пожалуйста…

— Не могу — сам не знаю, — вздохнул бармен, ссутулившись, взял тряпку и принялся старательно протирать столешницу, не поднимая на Марка глаз. — Какое-то время торговали, встречались, передавали новости… а потом наши люди перестали возвращаться. Я ездил туда в одной из поисковых партий: разгромленные ящики, попорченный товар и переломанные трупы… именно переломанные — ради забавы.

— Возьмите меня в следующий раз! Я заплачу!

— Взять-то могем, — прохрипели из темноты. — Опасно токма. И дальше отметки не поедем. Ни за какие деньги. Если хочешь соваться — то без нас.

Марк только согласно кивнул. Конечно, он пойдет.

Здоровяк назвался Серым и велел ждать на рассвете у складов. Утром выдался туман, густой и тяжелый — штабеля грузовых контейнеров расплывались блеклыми пятнами и растворялись уже в паре метров. Марк изо всех сил старался не ежиться и не вздрагивать от каждого шороха, напоминал себе, как пробирался через студенистые испарения одной из планет в рукаве Лебедя, но помогало слабо: тогда не существовало никакого ориентира, даже собственных ботинок не разглядеть, но у него была винтовка. Сейчас же ее пришлось сдать в порту, и ксенозоолог чувствовал себя голым, внимательно вслушиваясь в стук капель и вглядываясь в облачные клубы.

Серый соткался из пространства внезапно: его движения выдавала лишь пляска смутной тени да зыбкая рябь неподвижного воздуха. Он оглядел Марка с легким удивлением, одобрительно кивнул и знаком позвал за собой. Говорить не хотелось, казалось, что любой звук бесповоротно разрушит призрачное равновесие мира.

Они остановились только раз, чтобы извлечь из-под полувросшего в землю контейнера пару внушительных рюкзаков. Марк покорно закинул один из них на спину, притулив сбоку собственный тощий вещмешок. Серый шел зигзагами пока не кончились склады, а когда началась поросль будущего леса — то и вовсе кругами. Кого он морочил — возможных наблюдателей или навязавшегося спутника, — Марк не знал, но примечал. Странно находиться в роли ведомого: несмотря на гордое звание ксенозоолога, он всегда был то ли егерем, то ли следопытом, а никак не кабинетным ученым.

Постепенно это хаотичное блуждание привело их к периметру, очищенную полосу которого Марк заметил лишь краем глаза. Случайно или намеренно, но его слегка подзапустили, и под деревом, поваленным на небольшой засыпанный камнями овражек, образовался надежный и скрытный переход.

На той стороне их уже ждали:еще трое мрачноватых мужчин и заботливо ободранный от ржавчины микроавтобус, с которого срезали кусок крыши и взгромоздили в дыру почтенного возраста — Марк такие разве что на старых фотографиях видел — пулемет.

Ксенозоолог вопросительно вздернул брови, но Серый только пожал плечами. Слаженность его команды ощущалась: они молча расселись, запустили необычно тихий двигатель и тронулись в путь.

Ехали медленно, то и дело останавливаясь, чтобы расчистить заваленную дорогу и снова ее забросать ветками или кучей мусора, замаскированной под скалу. Внешне они не отличались от настоящих, высившихся среди леса то тут, то там. Благодаря последним Марк и узнал вдруг трассу, по которой подростком гонял с друзьями на гравибайках, чтобы посмотреть хотя бы одним глазком, как инопланетники строят свой порт. Покрытие дороги потрескалось, сквозь него пробились корни растений, и все оплел мох. Деревья, бывшие тогда мелкой порослью, высоко выкинули кроны, превращая в довольно густой лесок поля, на которых когда-то работал дед Марка. С тех пор, как прилетели зеленомордые и наладили поставки с синтезаторов пищи, потребность в выращивании еды сильно упала и полям позволили зарасти. Отцу это страсть как не нравилось: он без устали повторял, что настоящий человек должен трудиться на земле.

Машина остановилась внезапно около приметной скалы: ломаные очертания истончались к вершине, а потом снова раздавались в стороны, превращаясь в каменную черепаху. В одном из углублений притаился большой деревянный сундук, окованный железом и запертый на огромный амбарный замок.

— Вот, дальше никто не поедет, — сообщил Серый выбравшемуся из кабины Марку. — Туточки мы оставляем шмотье, а потом их забирають. Подсоби.

Серый с Марком стали выгружать из микроавтобуса ящики с патронами и коробки с красными крестами на боку, а их спутники, то и дело оглядываясь по сторонам да оглаживая поясные кобуры, споро вынимали из сундука корзины фруктов, отрезки грубых тканей, пластиковые мешки, шуршащие легкие и тяжелые неопределенной формы. Когда товары поменялись местами, Серый хлопнул рукой по закрывшейся грузовой двери и неуверенно глянул на Марка.

— Ты точно хошь остаться?

— Да.

— Ну… как знаешь. Вернемся через три дня.

— Может, из оружия мне чего одолжите?

— Извини, но нет — ты пропадешь, а мы новое потом не добудем.

И Марк остался в одиночестве. Лес сразу показался неприветливым, хмурым, его продували ветра, деревья стонали и трещали. Почти тут же возникло ощущение, что за ним наблюдают. Ксенозоолог принял ничего не подозревающий вид и не спеша двинулся дальше по истертой временем дороге. Они крались следом. Марк отчетливо слышал легкое шуршание листьев и иногда ловил на периферии зрения смазанные силуэты. Слишком мелкие для медведя, слишком крупные для волка. Они передвигались то на двух ногах, то на четырех, порой на трех, или перепрыгивали с ветки на ветку, но никак не давали разглядеть себя. Их было несколько — четверо, по подсчетам Марка, — и они сжимали кольцо. Он прибавил шагу изо всех сил стараясь не сорваться на бег. Пахнуло тухлым мясом, и слева мелькнуло что-то белое. Марк остановился — шорохи затихли, — и, вернувшись, сошел с дороги. Развесистые корни выбирались из-под земли, между ними — изломанные кости и относительно свежая растерзанная туша с вывернутыми суставами и торчащими под странными углами конечностями. Космозоолог зажал нос и наклонился, изучая плотно утоптанную землю. На влажной глине остались следы — широкая полукруглая подушечка и пять овальных пальцев, довольно глубокие, недаром зверь крупный.

Марк поднял голову достаточно быстро, чтобы рассмотреть миндалевидные глаза с огромным зрачком без радужки, глянувшие на него с заросшей рыжеватым мехом морды. Их обладатель тут же скрылся в густой листве. Человек замер, надеясь, что зверь покажется снова: он был уверен, что таких животных в этих краях никогда не водилось. Его толкнули в плечо, мужчина крутанулся на месте, но никого не обнаружил. Ущипнули за бедро — и опять никого. Схватили за ухо, Марк дернулся. С силой потянули — и вот уже защелкали шейные позвонки. В голень вцепились зубы. Ксенозоолог рванулся, раздирая плоть. Лес ожил радостными криками и визгом предвкушения — хищник погнал жертву. В спину полетели шишки — одна содрала кожу на виске. Тряслись вокруг деревья. Марк споткнулся, и кубарем покатился на землю, взметая вверх сосновые иголки и какие-то черепки. Вскочил снова, перемахнув через каменную стену, и бросился дальше. Деревья пропали, он оказался на поляне, поросшей кустарником, пробившимся через старое дорожное полотно. Плохо! До ужаса плохо: на открытой местности его догонят быстрее.

Что-то громыхнуло, и сзади послышался рык. Еще — жалобное поскуливание. Выстрелы! — понял Марк и ринулся им навстречу. Зелень расступалась, проявились очертания чего-то квадратного, затянутого ветками. Дом! Неожиданный спаситель засел в доме! Туда, скорее!

Стрелок был меток: на каждый ружейный раскат приходился взвизг и гневное ворчание. Иногда пули свистели прямо над головой ксенозоолога. Он понял, что добежал, когда повалился на дощатый пол, а следом хлопнула тяжелая дверь. В нее тут же забарабанили, застучали, но после очередного выстрела все стихло. Марк отдышался и огляделся.

Над ним, подпирая спиной дверь, возвышался хмурый подросток лет пятнадцати, жилистый, еще непропорционально длинный, но уже крепко сбитый. Одежда из грубой холстины, совсем как мешки, что загружали люди Серого, была явно с чужого плеча.

У окна замерла женщина. Спина неестественно выпрямлена, седые волосы собраны в слегка растрепавшийся пучок, руки, не по-старчески сильные, бугрящиеся мышцами, уверенно сжимали двустволку старого образца, только палец на спусковом крючке чуть подрагивал, пока сама она рассматривала местность сквозь новый термопульсационный прицел.

Сзади раздался шорох. Марк резко обернулся. Чумазая девчушка лет шести всплеснула руками и уронила скукоженное зеленое яблоко. Оно с глухим стуком подкатилось к Марку, а малышка нырнула за широкий подол материнской юбки. Женщина, сидевшая на лавке, была еще молода, однако щеки запали и покрылись преждевременными морщинами. На коленях у нее сидел пухлый, розовощекий мальчишка и весело сучил ножками. Мать внимательно оглядела Марка, что-то знакомое промелькнуло в ее лице. Она посадила ребенка в кроватку, а сама бросилась к массивному буфету — точь в точь как в доме родителей Марка, — и застучала пластиковыми пузырьками. Девчушка блестела глазами из-под скамейки.

— Ну, и что ты за недоразумение такое? — раздался резкий, чуть хрипловатый голос. Пожилая женщина отвернулась от окна и теперь смотрела на Марка. Ружье небрежно закинуто на плечо.

— Я прилетел…

— Да уж вижу, что не местный. К делу давай.

Марк замялся. Сейчас вся эта история звучала еще глупее, чем когда он кратенько пересказывал ее бармену. Молодая мать опустилась подле него на колени и протянула к нему руку — Марк шарахнулся, но увидев у нее в пальцах пропитанный чем-то резко пахнущим бинт, а рядом баллончик заживляющего спрея — успокоился. Ухо защипало.

— Чего язык проглотил? — поинтересовалась седая.

— А я знаю, кто это, — вдруг ответила вторая женщина. Ее руки споро обрабатывали рану, а сама она не сводила с космозоолога взгляд и даже не моргала, глаза у нее были серые, смутно родные. — Это дядя Марк! Хмурится так же, как на фотографиях в альбоме! И шрам на подбородке.

— Марк?! — старушка побледнела и стала оседать на пол. Подросток резво подскочил, аккуратно подхватил двустволку и помог ей добраться до скамейки. — Сколько лет-то прошло… — парень метнулся за стаканом воды.

Марк вглядывался в нее, ловил выгнувшиеся на лбу знакомые морщинки, но не узнавал, хотя что-то брезжило, казалось вот-вот прояснится — и он поймет.

— Еще где-то есть? — спросила молодая женщина, беспокойно всматриваясь в его глаза, и наваждение пропало.

Марк задрал штанину полевого комбеза, на икре кровоточил отчетливый след зубов. Она смешно сморщила вздернутый носик в едва заметных веснушках…

— Тоня?

Она рассмеялась, разом став лет на двадцать моложе.

— Кася я, а Антонина — моя мама. Помните значит…

Марк хотел было сказать, что таких женщин не забывают, даже если они еще только надоедливые тринадцатилетние девчонки.

— Так что тебе нужно здесь, братец? — холодный голос старушки выдернул Марка из воспоминаний. Подросток стоял рядом, дрожащий, напряженный, готовый в любой момент сорваться.

— Получается, вы моя сестра — София?

Женщина царственно кивнула, а Кася чуть втянула голову в плечи с стала обрабатывать укус.

— Новости от отца перестали приходить, вот я и…

— Чушь! Папа ждал тебя! Ждал до последнего, а ты все не приезжал!

— Я приехал, как смог.

— Вот и оставался бы там!

Марк осторожно высвободился из рук Каси, неуверенно поднялся на ноги и подхромал к сестре.

— Я понимаю, что вам пришлось нелегко…

— Да ни черта ты не понимаешь! Папа умирал долго, медленно! Тебя звал! А эти порты закрыли! Врачей нет! Елька, старшая моя, родами умерла! Одна вон Мышка осталась! — ее тонкие плечи затряслись от рыданий, парень снова кинулся на кухню. Марк нерешительно обнял ее, прижал к себе. София забрыкалась, забилась в его руках и еще горше разрыдалась. Мышка выскочила из-под лавки и обхватила бабушку за колени, уткнулась лбом, мальчишка в люльке завопил, раскатисто, подвывающе. Кася бросилась его утешать, парень крутился вокруг, капая в воду пахнущую спиртом и травами настойку.

— Теперь все будет хорошо, — сказал Марк, гладя сестру по волосам, пока она трясущимися руками подносила стакан ко рту. — Обещаю. Я увезу вас отсюда.

На секунду семья разом затихла, даже малыш споткнулся и икнул, а потом заревел с новой силой. У Каси на глаза набежали слезы, София сделалась вообще серой, стакан выпал из ослабевших пальцев, но парень успел его перехватить.

— Думаешь, мы не пробовали?! — он грохнул посудиной об стол, Мышка вздрогнула и вжалась в бабушкины колени, тоже зарыдав. — Думаешь, не пытались уйти из этого проклятого места! — Ты не знаешь, что за бойня была здесь! — в его голосе появились рычащие нотки.

— Лёк! — перебила София. — На генератор, с тебя второй сонет. Мышка, — произнесла она чуть мягче, — иди помоги маме накрыть на стол. Кася, Вольку мне оставь и повторите сказку про Капризку и ничевоков.

Они слушались ее беспрекословно. Лёк послушно взял с полки старый, рассыпающийся томик Шекспира — Марк узнал очередной раритет отца, — и откинул штору, закрывавшую бесформенную кучу в углу. Ей оказался древний заржавленный велосипед, ремнями соединенный с какими-то железными ящиками. Парень привычно пристроил книгу на пюпитр, покоящийся на руле, вскочил на сидение и закрутил педали, беззвучно повторяя губами слова. Кася, передав карапуза бабушке, взяла за руку девочку и увела на кухню, монотонным голосом начиная рассказывать сказку. София покачала Вольку, еще раз оглядела Марка и вздохнула:

— Извини его, родители Лёка погибли, когда мы в последний раз пытались отсюда уехать… это всем нам далось тяжко, мой сын тогда тоже… Мы дошли до самого порта, стучали в ворота, просили забрать хотя бы детей, но зеленомордые не стали ничего и слушать — выпустили слезоточивый газ. А на обратном пути... Они загнали нас, как животных.

— У нас обязательно получится, — уверенно ответил Марк, производя в уме нехитрые подсчеты. — Доберемся до места торговли, я знаю, когда ждать ребят из города. Они нас вывезут, а там — сделаем вам документы, у меня есть деньги, достаточно, чтобы купить дом где-нибудь на окраинных планетах... Эти хищники, откуда они?

София неопределенно повела плечами.

— Боюсь, они всегда здесь жили.

— Насколько я успел заметить, они что-то вроде обезьян, но в этих местах никогда...

— Марк, мы выжить пытались. Меньше всего нас интересовало кто это и откуда они появились.

Два дня до отправления провели в суете: София с Касей и детьми собирали вещи, Лёк, конечно, рычал на всех, за что не раз был сослан на генератор крутить педали и разучивать наизусть очередной учебник. Марк же старался убедить соседей присоединиться к ним. В округе, в таких же полуразрушенных домах, ютились еще несколько семей — но никто и слушать не хотел об отъезде, слишком остра память о предыдущей попытке. Про хищников говорить и вовсе боялись. Разве что один древний старик, даже старше Софии, посоветовал ночью, когда твари спали, сходить к выгребной яме на севере поселка. Марк выпросил у сестры ружье, но вылазка удалась на удивление спокойно. Ничего интересного он там не обнаружил: всего лишь груда человеческих костей, братская могила, видимо.

Так и уходили — впотьмах, вшестером, держась середины заброшенной дороги. София шла налегке впереди, вооруженная излюбленной двустволкой. Следом Лёк с увесистым ранцем за плечами, в одной руке — пистолет, в другой — маленькая ладошка Мышки. У Каси — тоже пистолет и Волька. Нагруженный поклажей Марк со вторым охотничьим ружьем, древним и подклинивавшим, замыкал строй, бдительно вглядываясь в чащу.

Двигались медленно, но спокойно — время было. Волька, раскапризничавшийся поначалу, быстро уснул. Мышка, молчаливая с той самой неудачной попытки выбраться, испуганно блестела глазами, но послушно шагала за названным братом, даже не слишком его замедляя. Лес затаился в предрассветном тумане, изредка похрустывая ветками и шелестя листьями, отчего Кася и Лёк то и дело вскидывали оружие. Ксенозоолог каждый раз предупреждающе шипел. Он вел их точно также, как любую исследовательскую группу или богатеньких туристов, решивших пощекотать себе нервы экзотическим путешествием. Не спеша, без резких движений, не провоцировать, демонстрация силы, а не слабости. Марк заставил своих спутников заучить нехитрые правила поведения в обществе хищников, но инстинкты оказывались сильнее.

До скалы с черепахой и сундуком осталось совсем немного, когда Марк вдруг снова ощутил взгляд, жадный и изучающий. “Они здесь”, — шепнул он. Пальцы плотнее сомкнулись на рукоятках пистолетов и прикладах ружей. Прямые спины дрожали, а колени подсекались. Кася крепче прижала к себе Вольку, Мышка — беспокойно крутила головой. “Жертвы”, — запоздало подумал Марк, но тут же отряхнулся: иначе не выбраться.

Они предупредили о себе, бросив камень. Он ударился о спину Лёка, тот вскинулся. Выстрел — дуло ходуном заходило в поисках мишени. Им показалось смешно, разразились громкими криками. Лес затрясся будто в эпилептическом припадке. Испугавшись, проснулся и заорал Волька.

Началось.

Сбились в кучу, детей — в центр, чтобы заслонить своими телами. Лёк с Касей палили куда придется, руки тряслись и рассыпали запасные патроны. Марк и София пытались выцеливать, но твари скакали под прикрытием деревьев и скал, кидаясь камнями и палками. То и дело до слуха доносились болезненные вскрики и негодующие вопли: даже пущенные вслепую пули находили себе цель.

— Идем, идем, идем! — напоминал Марк, и их клубок двигался. Медленно, но они шли.

Град ударов не оставлял на них живого места. Левая рука Лёка беспомощно повисла. Болезненно вскрикнула Кася. Мелких царапин — не счесть. Пот вперемешку с кровью из глубокого пореза на лбу заливал Марку глаза.

Откуда-то издали донеслось урчание мотора. Они не сговариваясь ринулись в ту сторону. Стая поняла, что добыча вот-вот уйдет и взбеленилась. Они налетали из утреннего тумана, хватали за одежду, дергали за волосы, оставляли длинные рваные раны.

— Быстрее, ну же! — крикнул ксенозоолог и, бросив давшее в очередной раз осечку ружье, подхватил Вольку с Мышкой на руки. — Бежим!

— Марк! Маааарккх, — голос Софии ломался и дрожал, но самой ее видно нигде не было. Лишь месиво из копошащихся тел. — Только не позволяй им без!...

На дорогу вылетел микроавтобус с пулеметом на крыше. Он застрекотал, разрывая толпу зверей выгрызая всплески красных капель и пучки разноцветной шерсти. Задние дверцы распахнулись, и пассажиры поддержали стрелка огнем винтовок, пока беглецы рвались навстречу зиявшему проему. Заталкивая в кузов Касю и Лёка, Марк оглянулся еще раз в поисках Софии. Она была там. В гуще искромсанных обезъяноподобных тел. Убили ли ее пули или хищники, ксенозоолог так и не узнал: машина уже поскакала обратно под вой поредевшей стаи.

Дороги до города Марк не запомнил, стоило опуститься на лавку между кем-то из бойцов и дрожащей Касей, как сознание куда-то уплыло. Кажется, Серый о чем-то спрашивал, но ксенозоолог мог лишь неразборчиво бормотать в ответ. Их подталкивали, они куда-то шли, спотыкались, а чьи-то безжалостные руки снова вздергивали на ноги, но потом, наконец, дали отдохнуть.

Проснувшись, Марк почувствовал знакомый сивушный запах, едва слышно кто-то разговаривал и стучал стеклянной посудой. Из окошка под потолком просачивался солнечный свет, а в нем танцевали пылинки. Сев, он обнаружил сбоку Касю и Лёка с детьми. Они прижались друг к другу и вздрагивали во сне. Марк поднялся с брошенного на пол брезента и, протиснувшись между ящиками и тюками, вышел из комнаты.

— Ааа, явился, — проскрипел уже знакомый бармен. — Ну-ну, герой. Первый столик, — он мотнул бородой в дальний темный угол.

Серый сидел на излюбленном месте и пил крепкий чай, даже на расстоянии отдававший дубовой корой. Марк подсел.

— Нашел семью, значится, — прогудел мужчина.

— Да, спаси...

— А ты думал, как они здесь будут? Ни бумаг, ни хаты...

— Я заберу их с собой. С документами, надеюсь, вы поможете...

— Сделаешь для меня кой-чего... но с меня — только бумаги, как выезжать — разбирайся сам.

Серый не подвел: за солидную, но вполне приемлемую сумму собрал пакет от метрик и медицинских выписок до свидетельств о смерти и постановления об усыновлении Лёка. И как-то все быстро, легко, а вот Марку пришлось побегать по инстанциям, получая подтверждения, анализы и разрешения. Со своей семьей он и не виделся почти, возвращаясь, когда дети уже спали, да и с Касей удалось нормально поговорить только раз, когда она, глотая слезы, рассказывала их истории болезни. Времени на скорбь по Софии, как и на сон, у Марка не было: он хотел успеть к прибытию следующего рейса, но остальным дал попечалиться вволю, потревожив их, лишь чтобы отвести на медицинский осмотр.

Они улетели с Земли с ближайшим кораблем.

С каждым днем Волька и Мышка все больше успокаивались, начали играть, и с интересом вглядывались в лица взрослых, будто ища какие-то ответы. Кася с Лёком, наоборот, замыкались и мрачнели. Марк же просыпался от ужаса, вспоминая окровавленные морды, стеснялся показываться им на глаза, не зная, ни как справиться со своей болью, ни как утешить их. Как с ними заговорить? О чем? Попросить прощения, что все так вышло? Пытаясь отвлечься, он разбирал захваченные из родного дома вещи: Кася к ним так и не притронулась.

Письмо сестры космозоолог нашел неожиданно, оно торчало между страниц томика Шекспира, который Лёк легкомысленно забросил, едва ему перестали об этом напоминать. Она писала путано и бестолково, но одно Марк понял точно: «Не позволяй им бездельничать», — вот, что хотела сказать София.

Марк взял книгу и постучал в соседнюю каюту. Никто не ответил. Он разблокировал дверь - и увидел четыре безумных лица.

На него смотрели опасные земные хищники.