Атом

Вы бывали когда-нибудь в шахте? Спускаться в которую надо в клети, которая раскачивается на цепях, и чувствуешь себя моряком на плоту. По стенам ствола стекает вода, а снизу-вверх идёт сильный поток воздуха. Когда идёшь по горизонту, необходимо пользоваться фонарём, так как освещение не везде, а в стенах сделаны ниши, чтобы рабочие прятались там, когда проходит техника, потому что тоннели слишком узкие. Выхлопные газы от машин уходят неохотно. Сквозняк, сырость, темнота, недостаток кислорода и тяжёлая физическая работа. Не самый привлекательный букет.

А тут ещё экономический кризис, и администрация начинает экономить на всём подряд: на батареях для фонарей, на спасательных пакетах для шахтёров, ремонте техники, топливе, инструментах и, конечно, заработной плате. На Рассветной шахте ухудшение условий шло последних полгода уже семимильными шагами. Увеличение рабочего дня, снижение пенсионных и страховых выплат, сокращения. Инженеры и аппарат управления зверели и отрывались на рабочих. А после задержки выплат на два месяца озверели и рабочие.

Однажды утром понедельника начальство приехало, как и полагается, к восьми утра. Рабочие уже должны были сменяться. Над землёй висел холодный, влажный туман, порыкивали двигатели погрузчиков и самосвалов. Тихонько шуршали по гравию автостоянки дорогие легковушки и кроссоверы. Пиджаки втягивались в главный корпус к своим офисным креслам, рыскали оранжевые и белые каски. Директор немного задержался, но в 8:12 его БМВ проехало через проходную прямо к корпусу.

Откуда-то выскочил КАМАЗ, груженный коробками с оборудованием и какими-то материалами. Засуетилась охрана, проверяя документы, водитель и пара рабочих с ним почему-то не очень торопились проехать и всё делали нарочито медленно. Движение встало. Потянулся сигаретный дымок от стоящих в очереди машин. Один самосвал встал на выезде с автостоянки и почему-то заглох.

Возле проходной становилось всё больше рабочих. Охрана забеспокоилась, но поздно. Их связали, почти не помяв, отобрали дубинки и рации, а будку обесточили. Отключили вышку сотовой связи, отключили подстанцию с электричеством. В главном корпусе забеспокоились и только тут обнаружили, что рабочие из шахты поднялись, а смена к ним так и не спустилась. Также на автобусах и личных автомобилях приехали те, кто должен был отдыхать и готовиться к своей смене. Все дороги заблокированы самосвалами и погрузчиками. Начальство оказалось заперто в главном корпусе. Рабочие прихватили с собой инструменты потяжелее и термосы, впрочем, столовая осталась на их территории. А, так называемые, топ-менеджеры, таскать с собой обеды не приучены.

Требований было несколько, но для снятия осады было бы достаточно выплаты заработной платы и уменьшения рабочего дня. Никаким обещаниям и заверениям, что данный вопрос решается всеми средствами и в скором времени благополучно разрешится, народ не верил. Требовал действий здесь и сейчас. Многие уже не пользовались своими автомобилями, чтобы сэкономить на бензине.

Среди аппарата управления проявил себя один молодой, очень активный заместитель директора. Во время переговоров он постепенно всё сводил к тому, что, хотя бы часть требований рабочих можно удовлетворить сейчас. Но шахтёры давили на финансовую часть вопроса и решено было отправить зама в банк в город. Наступило время обеда, а гонец и не собирался возвращаться.

Стало понятно, что вернётся он только с отрядом полиции, а то и полицейского спецназа. Отдавать с таким трудомзахваченную производственную площадку не хотелось, и шахтёры начали готовиться к обороне. Технику выстроили полукругом, в том числе использовали и легковые машины, растаскивая их за фаркопы. Всё управление вздрагивало, когда взвизгивала очередная автомобильная сигнализация. Сварщики варили что-то вроде ежей из имеющейся арматуры. Попутно на складе отыскали старую наковальню, весом больше сотни килограмм. Какой-то шутник приварил к ней лом. Перемещать ее могли только с помощью манипулятора.

К вечеру стала подтягиваться полиция. Бойцы были в полном облачении с щитами и дубинками. Подкатили два спецавтомобиля, полностью зашитых металлом и сетками, на крыше стояли водомёты. Теперь уже они требовали освободить главный корпус, вернуть шахтную технику на место и проследовать на свои рабочие места. Шахтёры отступать не собирались.

Как только стемнело, полиция врубила мощные прожекторы, и вперёд полетели гранаты со слезоточивым газом. Шахтный самоспасатель оказался кстати. Ринувшихся вперёд бойцов шахтёры встретили в противогазах. Спецназ действовал грамотно, не шёл напролом, больше упирался щитами и толкал, и периодически выхватывал отдельных бунтарей. Их тут же связывали и отводили с заломленными руками в автобус.

Шахтёры, не имея боевой подготовки, заметались и поняли, что полицейский спецназ идёт по нескольким направлениям. Можно было завести технику и пойти на таран, но жертв никто не хотел. Тут полиции удалось отрезать сразу группу шахтёров, но что-то пошло не так. Цепь щитов рухнула, кто-то ударил сзади. В дыме от гранат и свете прожекторов метнулась фигура в грязной оранжевой спецовке. Бойцы разлетались с её пути, как кегли. Ударил водомёт. Попадали человеческие фигурки, но одна лишь откатилась назад, упёршись в землю. За несколько секунд всё вокруг превратилось в большую грязевую лужу. Стойкий шахтёр оглянулся в поисках оружия, сначала схватил помятый полицейский щит, а потом заметил блеснувшую ручку импровизированного молота из лома и наковальни. Полторы сотни килограмм металла он поднял, как будто молот был из пенопласта, только ноги по щиколотку ушли в грязь. Один взмах и цепь полицейских отступила, оттянув назад двух бойцов со сломанными руками и смятыми щитами. Водомёт ударил прицельно. Пользуясь тем, что внимание полиции на этом участке было сосредоточенно на одном шахтёре, остальные рабочие стали пробиваться за оцепление.

Мужчина перехватил поудобнее молот и шагнул в сторону прожекторов. Ослеплённый светом и водой, оглушённый, для него это был единственный ориентир. Ноги скользили по грязи, рядом мелькали какие-то тени с дубинками. Когда он почти добрался до автомобиля с прожектором, по нему ударили резиновые пули. То ли от избытка адреналина, то ли роба настолько затвердела от грязи, но он их почти не почувствовал.

Он взмахнул молотом и ударил сверху, повредив прожектор и промяв крышу. Водительскую дверь выгнуло наружу, жалобно звякнули вылетевшие стёкла. Внутри кто-то проворно перелез с водительского кресла назад и выскочил через пассажирскую дверь, попутно ударив шахтёра и сбив с него противогаз. Сверкнули яркие, неестественно синие глаза. Рабочий замахнулся на водителя молотом и остановился в последний момент, тот упал на землю и сжался, не успевая отползти. Свет глаз слегка притух. Шахтёр замешкался.

Один из спецназовцев подскочил и ударил дубинкой по незащищённому лысому затылку…

***

Новость о восстании шахтёров, именно так его назвали журналисты, быстро облетела все газеты. Фотография их грозной ударной силы, шахтёра с громадным молотом и в противогазе была известна всем. Каждое слово тщательно перемыто в офисных беседах, окурено и пропито дурманом в кабаках, пережёвано в клубах и благополучно забыто.

Спустя две недели, когда парень был освобождён из здания полиции, никто о шахтёрах не вспоминал. Он спокойно прошёл по улицам в рваных джинсах и потёртой футболке. Он прикрыл лысину кепкой и насвистывал себе что-то под нос.

Беспокоиться было не о чём, точнее, поздно. На шахту ему не вернуться, об этом полиция позаботилась, как и не попасть на любую другую официальную работу. Денег было на пару дней сносной жизни, все родственники далеко. Друзья? А друзьями он обзавестись ещё не успел.

Народу на улице было немного, в основном нянечки с детьми, разомлевшие на солнце попрошайки, подростки, зато машин хватало. Сквозь удушливые выхлопы пробился аромат свежей выпечки. Парень неосознанно повернул голову в поисках источника.

В глубине проулка разместилась маленькая пристроенная пекарня. Выбор у них был невелик, но аромат был непреодолим. Перед входом крутились школьники, в основном мальчики. Парень замер и приподнял козырёк кепки, думая, что почудилось. У школьников в руках были какие-то журналы, они их листали и читали.

Парень думал, что чтение – это отмирающий навык. Несколько взрослых тоже заинтересованно поглядывали в сторону прилавка, кто-то даже украдкой брал себе журнал и отходил в сторону почитать спокойно.

На обложке была яркая надпись – «Потомок Тора среди нас». Картинка пугала и восхищала одновременно. В блеске молний, окутанный дымом, попирающий ногой щит с надписью «Полиция», стоял человек в шахтёрской робе, на голове противогаз, в руках здоровенный молот с шипами, торс обмотан цепью. На ногах были берцы, отливающие сталью. В общем, достойный персонаж «Сайлент-Хилл» или любого другого ужастика.

Парень с лёгким шоком рассматривал изображение, перевернул страницу. Это был комикс, но с таким сюжетом, что автор вполне мог нажить себе проблемы. Издательство не было подписано, только короткая запись в конце «Мыслитель».

Комиксы разбирали не хуже свежих булочек. Яркий сюжет привлекал детей, а подоплёка взрослых. Парень надеялся, что это одноразовая шутка. К вечеру он снял себе комнату в общежитии и вышел за покупками. На площади началось выступление одного из депутатов Городского Совета. Он бы прошёл мимо, но из толпы зрителей кто-то начал отвечать. На каждую реплику депутата о работе, процветании, новых решениях и достижениях вылетала фраза о налогах, развале производства, ущемлении прав, уничтожении малого и среднего бизнеса.

Поначалу притихший от такой дерзости народ, теперь откровенно потешался, но от крикуна отступили, на всякий случай.

– У нас свобода слова и выражения воли! Почему же кроме тебя все молчат? – воскликнул депутат.

– Восстание шахтёров на Рассветной шахте, уже второе за полгода, забастовка на обувной фабрике. И это только на крупных предприятиях.

– Это предприятия, за которыми благосостояние города. Они работают в лучших возможных условиях, зачинщики этих беспорядков не имеют совести и хотят подорвать промышленность города. Я уверен, они будут пойманы и примерно наказаны.

В это время полиция уже шла через толпу, чтобы схватить его.

– Вы тут совесть упомянули, – прокричал он, стараясь заглушить микрофон депутата, – у вас она спит, но мы пробудим!

Вдоль площади стояло несколько микроавтобусов, на которых привезли оборудование для выступления и группу техников для настройки и установки. У самого дальнего из них одновременно открылись двери и пошёл дым. Из колонок вместо голоса «народного избранника» раздался жуткий скрежет металла, шаги и стук молотков.

Все замерли в недоумении. Из дымящейся машины вышли люди в шахтёрских робах, на ногах и руках у них были колодки, на ртах повязки, которые ещё и лицо скрывали, не давая опознать. Последним вышел самых высокий и здоровый из них. Он был без колодок, зато в противогазе, обмотан цепью и с огромным устрашающим молотом.

Шахтёры топали в ритм и потрясали цепями, очухавшиеся техники уже отключали колонки, полицейские обнаружили, что крикун под шумок скрылся в толпе. Они выстроились полукругом, положили руки на дубинки и пошли на шахтёров. Так называемый «потомок Тора» махнул молотом. Все, кто был слишком близко, прыснули в стороны, в том числе и сами шахтёры бросили бутафорские кандалы и рванули во дворы. Часть полицейских устремились за ними.

– Брось молот! – приказали «потомку Тора».

Тот наклонил голову набок, будто примериваясь, размахнулся и метнул оружие в полицейских. Трое успели упасть на землю, а четвёртый нет. Раздался женский визг и … молот отскочил, как пластиковая игрушка. Счастливчик, кажется, не дышал, лишь ощупывал бок, куда прилетел пугач. А «потомок Тора» проявил себя в высшей степени благоразумно. Пользуясь общим ошеломлением, дал старт с места, как заправский спринтер, только подошва зашуршала по асфальту.

Парень увидел полицейские дубинки, затылок засаднил, он вспомнил всплеск адреналина, ярость, пренебрежение к собственной боли. Конечно, он участвовал в мальчишеских драках, но в таком сражении, когда люди готовы были ломать и крушить друг друга, как на Рассветной шахте, впервые. Он с удивлением обнаружил, что хочется пережить это ещё раз, почувствовать себя чем-то сродни героям, бившимся под стенами древней Трои. С детства нормативы по физической подготовке не были для него проблемой, он бы мог перевыполнить их раза в два минимум, но не хотел выделяться из толпы. На шахте самодельный тяжеленный молот ничего не весил. Резиновые пули и дубины полицейского спецназа проходили мимо, не оставив даже синяков на теле, кроме последнего удара.

Поддавшись внутреннему желанию, он побежал через дворы, где скрылись шахтёры. Успел вовремя, двое полицейских тащили одного их нарушителей спокойствия, на лице того были следы крови. Видимо его сбили с ног, и он ударился носом об асфальт.

Полицейские были у другой арки между домами, и через несколько секунд должны были оказаться на площади. Времени на раздумья о правильности и последствиях своих действий не осталось. Парень схватил металлическую мусорку, одним движением вырвав её из креплений в асфальте, метнул её под ноги стражам порядка.

Одному попало точно в коленку, полицейский вскрикнул и упал, как подкошенный. Шахтёр вырвался из ослабевшей хватки и кинулся на второго. Они сцепились и покатились по земле. Парень подбежал к ним, по пути пнув упавшего полицейского, отбивая желание подняться, схватил за загривки и растащил дерущихся в стороны, как детей. Шахтёр воспользовался случаем и засадил стражу порядка ботинком между ног. Тот согнулся пополам и, на всякий случай, упал. Шахтёр и парень вместе побежали через квартал, пока не подоспела подмога.

Зачем он решил ввязаться в эти беспорядки, сказать было сложно, парень не радел за благосостояние народа, ему не было интереса до политики, только желание вновь ощутить себя воином.

Какой бы ни была причина, вместе с одним из возмутителей спокойствия они преодолели километра полтора. Сдаться на милость полиции теперь категорически нельзя, как рецидивиста его закроют надолго. В одном из дворов стоял старенький шевроле. Они с разгону запрыгнули в автомобиль. На удивленный возглас водителя человек в робе ответил:

– Этот лысый – нормальный чувак, погнали! – и принялся рукавом стирать кровь с лица.

Парень провел рукой по голове, точно он где-то обронил кепку.

Немного покружив по городу и проверив, не увязалась ли следом полиция, выехали на окраину. За все время водитель, с подозрением разглядывающий незнакомца в зеркало заднего вида, спросил:

– Парень, тебя как звать?

– Рон.

– Ты уверен, что ты правильно сел в машину?

– Не сдаваться же полиции, только от них вышел, – этот ответ только добавил подозрительности во взгляд водителя.

– Что там делал?

– Да после забастовки на шахте загребли.

Возмутитель спокойствия с разбитым лицом воскликнул:

- Я же тебе говорю, нормальный чувак, он меня от копов спас, а то сидел бы у них сейчас. Меня, кстати, Джим зовут, – он протянул ладонь Рону, тот её крепко пожал.

***

Второй номер «Потомка Тора» лёг на дорогой дубовый стол. Губернатор посмотрел на своего зама, тот с улыбкой кивнул. Губернатор перевернул первую страницу. Выпуск назывался «Пробуждение совести». По мнению автора, во время выступления депутата Городского Совета, тот так врал, что начал сгущаться сам воздух, небо затянуло тучами. Как живое воплощение совести явился потомок Тора, вместе с душами замученных шахтёров. Депутат потерял дар речи от ужаса, полицейский наряд, прибывший для поддержания порядка, был раскидан с помощью молота. Народ возликовал, и вся эта диковинная процессия растворилась, а погода сама собой наладилась.

– Души замученных шахтёров-то откуда взялись? – спросил губернатор.

– Теперь народ считает, что их замучила полиция после восстания на Рассветной.

Губернатор, грузный и неповоротливый человек, разорвал журнал пополам. Заместитель спокойно выкинул половинки в мусорку и положил на стол ещё один экземпляр, открыл последнюю страницу:

– Здесь есть подпись «Мыслитель». Возможно, это мозг забастовщиков. А, возможно, наш знакомый.

– Вряд ли, на него не похоже, но я проверю.

Когда зам покинул кабинет, губернатор порвал и второй журнал, немного посидел в тишине, собираясь с мыслями, и протянул руку к телефону. Но тот, неожиданно, зазвонил первым. Он взглянул на экран, хмыкнул и нажал кнопку «ответ».

– Здравствуй, уважаемый! Уже видел творчество местных писателей? – спросил чуть хрипловатый голос в телефоне.

– Пройти мимо было трудно, подумал, что это ты.

– Я, когда подпись увидел, сам так подумал, – рассмеялся голос в трубке. – Но стиль не мой.

– А ты разве не так начинал?

– Не надо поминать старое, я обладаю хорошей памятью. А эту божественную типографию пора прикрыть.

– Имя твоё. Если прикрывать по закону, то на тебя и выйдем.

– Хорошо, сделаем по-тихому. А ты не мешай людям читать, это полезно.

На другом конце трубки седой человек, с живыми подвижными глазами, положил телефон. Он встал, прошёлся по кабинету. Движения его были лёгкими и энергичными, осанке могли позавидовать военные. На стене, сразу за креслом, висели различные грамоты и благодарственные письма за благотворительность и проведённые мероприятия. На столе лежала карта города, календарь, ежедневник. Ноутбук был скрыт в столешнице и извлекался только по мере необходимости. Аромат свежей бумаги и тонкого мужского одеколона здесь витал всегда. В тумбочке, возле стола, можно было обнаружить несколько самых удачных выпусков городского еженедельника «Молотобойца». А за тумбочкой притаилась бейсбольная бита, так, на всякий случай, дань молодости. Иногда, в зависимости от настроения, на столе появлялась семейная фотография. Всё это было общеизвестной частью жизни директора основного городского еженедельника Питера Маккинли.

***

День молодёжи – замечательный праздник. Молодые коллективы демонстрируют своё творчество. На многочисленных площадках проводятся конкурсы, игры, вовсю идёт продажа мороженого, леденцов, сахарной ваты, прохладительных напитков и прочего. Играет музыка, на главной сцене выступают местные политические лидеры с лозунгами: «Молодёжь – наша надежда и опора», «Всё лучшее детям» и т.д. Награждают типовыми грамотами активистов и тех, кого надо как-то отметить. Пахнет попкорном и жаренным мясом – это стараются ближайшие шаурмачные и шашлычные.

Тема шахтёров всегда присутствовала в выступлениях, но сегодня на оранжевую робу и молоты реагировали как-то нервно. Да и полиции было не в пример больше обычного. Подозрение вызывал даже привычный молот на аттракционе «Кто сильнее ударит по наковальне».

Рон, со своим новым знакомым Джимом, тоже были здесь. Они прогуливались среди отдыхающих и ели мороженое. Джим увидел соревнования по поднятию гири:

– О, Рон, это для тебя!

– Ну, вряд ли я смогу победить.

– Ну-ну, видел я, как ты мусорку кинул, будто мяч в гандболе.

– Там на адреналине всё было. – отмахнулся с улыбкой Рон.

– Так сейчас мы его добавим, смотри на сцену, там как раз мои знакомые выступают.

– И что они такое танцуют?

– Не знаю, что за стиль, но номер назвали танцем шахтёров.

Молодые парни и девушки двигались в ритм в оранжевых облегающих костюмах с блёстками. Старые горняки плевались, но большинству горожан нравилось. Движения были несложными, кто-то из зрителей начал их повторять, то ли, правда понравилось, то ли человек подсадной. Кто-то подначивал других, танцующих становилось всё больше. Рон начал притоптывать, а Джим снял футболку. Под ней оказалась рубашка под стать танцорской оранжевого цвета, он расправил рукава и начал танцевать. С техникой всё было плохо, зато энергично и с улыбкой. Рон огляделся, Джим оказался не единственным. В толпе становилось всё больше оранжевого цвета.

Полицейские было дёрнулись, но остановились, кого тут хватать? Танцоров? Никто не обратил внимание, что молот с аттракциона с наковальней, исчез в суматохе. Из людского моря рядом со сценой вдруг вынырнул сначала шипастый молот, а потом рослый шахтёр в противогазе. Он выделялся среди людей, как фонарный столб, мирно потрясал устрашающим оружием в такт и никого не трогал.

Танец завершился, танцоры поклонились, зрители аплодировали, и никто не обращал внимания на полицейских, которые пытались протолкнуться к «Потомку Тора». А «потомок» тем временем погрузился обратно в толпу, как в воду, и растворился. Молот на наковальне появился вновь в своём первозданном виде. Рон смахнул пот со лба:

– Ничё так потанцевали?

– Вообще огонь! – ответил Джим, пряча оранжевые цвета под футболкой.

Полиция шерстила толпу, но без толку, никакого «Потомка Тора» не было. Разговоров было только о его чудесном появлении и исчезновении.

– Круто получилось, а прикинь, с нами был бы сам молотобоец, который на шахте спецназ полицейский раскидывал, вот делов бы натворили, – шептал неугомонный Джим, пока выбирались с площади.

Рон только с улыбкой кивал. Они прошли несколько кварталов, завернули в переулок и по ступенькам поднялись в маленький пыльный офис риэлтерского агентства. Пахло горелым пластиком.

– Уже третий выпуск печатают, пойдём, посмотрим.

– Что-то нас никто не встретил, да и пахнет слишком сильно! – засомневался Рон.

Действительно, запах становился всё сильнее, а под потолком явно висел дым. Они одновременно рванули к задней комнате. Рон с ходу вырвал ручку, а Джим толкнул дверь вовнутрь. Чёрный едкий дым дохнул в лицо. Они вбежали вовнутрь, об кого-то споткнулись, подхватили два неподвижных тела и сами еле выползли наружу.

На улице их ждали, но не полиция. Некто, без всякого предупреждения пнул им по рёбрам, приложил головой об асфальт, и в несколько крепких рук закинул в машину. Спасённых из удушливого дыма трогать не стали, оставили приходить в себя там же на асфальте.

Тихонько заурчал двигатель, машина тронулась. Джим и Рон только начали очухиваться от отравления и полученных ударов, как они куда-то приехали. Им накинули на головы мешки, вытащили из кабины, стянули локти за спиной и куда-то потащили. Щёлкнул замок, скрипнула дверь, их усадили на стулья. Джим дышал прерывисто и с каким-то хлюпаньем, похоже, ему разбили нос. Рона постепенно перестало тошнить и кружиться голова:

– Вот это мы попали! – думал он.

Сняли мешки. Перед ними стояли два качка с тупыми лицами, на которых были написаны приближающиеся физические муки. Третий стоял рядом, он был поменьше, быстрый и подтянутый, губу рассекал старый шрам, а обычный тёмно-синий джемпер выдавал ширину плеч и накаченную шею.

– Вечер добрый, уважаемые! – проговорил он. – Как вас зовут?

Джим с Роном переглянулись и промолчали. Человек в джемпере усмехнулся:

– Ваши товарищи из офиса тоже поначалу молчали, но пыток не выдерживает никто. Я даю вам две минуты.

Он вышел из комнаты. Рон только теперь понял, что последняя фраза была для качков. Били их аккуратно и от души. Сначала отсушили мышцы на ногах, потом плечах, сведённые руки отозвались рвущей изнутри болью. Потом ударили по рёбрам, выбили дыхание и нанесли несколько лёгких ударов в лицо, видимо, разгонялись. Ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни зарычать, ни попросить пощады. Секунд двадцать отдыха и пошла вторая серия. Каждый удар тупой иглой вонзался в тело. Джима сбили вместе со стулом. Рону было жарко от боли и гнева, он почти ничего не видел, с трудом проморгавшись, он понял, что всё вокруг окрашивается синими тонами. Даже лампа испускала лёгкий голубоватый свет. Один из качков поднял его голову за подбородок и заглянул в глаза.

Рон прямо перед собой увидел ненавистное лицо палача. Верёвки на руках вдруг показались жухлой травой, он с удовольствием их порвал. Схватил противника за горло, а второй рукой ударил под колени и бросил через себя, как мешок, не успев удивиться лёгкости тела. Второй качок успел отскочить, но получил летящим стулом в голову. Мебель оказалась сделанной на славу, стул даже не сломался, а вот человек рухнул, как подкошенный. Рон пнул их по разу, чтобы не думали вставать, разорвал верёвку у Джима и тут услышал звук открываемой двери. Метнул туда уже опробованный стул, подхватил друга и вскочил. Человек со шрамом проявил завидную реакцию, увернулся от стула и вытащил пистолет.

– Стоять, революционеры! – рявкнул он. – Положи своего товарища и на колени.

В синих тонах пистолет был почти фиолетовым, голос звучал как-то замедленно, гласные растягивались. Рон повернулся боком и обхватил пистолет кистью, прикрыв дуло. Грянул выстрел, ладонь кольнуло. Он вырвал пистолет и ударил врага в живот, тот отлетел в коридор и свернулся калачиком у стены. Цвета стали возвращаться минут через пятнадцать, когда Джим уже шёл сам через частный сектор. Сразу заболела рука, на ладони был синяк размером с пятидесятицентовую монету, но не более.

– Фто это было? А глафное хто? – с трудом проговорил Джим, разминая опухшую челюсть.

– Судя по всему бандиты.

– А как ты их?

Рон ещё раз взглянул на ладонь с синяком:

– Как-то случайно получилось.

***

Рабочий день начался как обычно и пошёл своим чередом. Из утра быстро перевалив в обед, а потом, не торопясь, побрёл к вечеру. На шахте было спокойно, бастовать было некогда, надо руду добывать. На поверхности вялилось на жаре несколько полицейских, а грузовые машины подвозили к территории шахтного участка ларьки, фейерверки, аппаратуру.

Уже вовсю собирали сцену. На выходных должен был быть юбилей шахты, и администрация города решила его отпраздновать. Рабочие в курилке передавали из рук в руки третий выпуск «Потомка Тора». Назывался он «танец в кандалах».

В нём описывалось несколько рискованных моментов из жизни шахтёров, все они были изображены в кандалах, но народ начал роптать против несправедливости и беззакония, и на их зов явился «потомок Тора». Он являлся, как призрак, ломал оковы и исчезал, а помогал ему молодой и активный парень из управления шахты. Тот хоть и ходил в пиджаке, но рук замарать не боялся. А к финалу начинало казаться, что парень и «потомок Тора» – это одно лицо.

Один из работяг подметил:

– А выпуск-то лучше пропечатан, то ли бумага другая, то ли краска качественнее.

Сравнили со вторым выпуском, уже зачитанным и замусоленным, и согласились с говорившим. Цвета были гораздо ярче.

– А слыхали, на празднике будет бой на звание молотобойца?

– Так бои же каждый год проводят.

– Только теперь там эмблема новая. Чувак с молотом и в противогазе.

– Что-то я не пойму, ещё вчера мы прятали эти комиксы, а сегодня «Потомок Тора» на рекламе боя?!

– Ага!

***

В ячейке сопротивления, как прозвали между собой компанию танцоров, писателей, с костяком из молодых шахтёров, а в целом безудержно активных и безрассудно смелых людей, Джима и Рона встретили с тревогой. Расспросы начались, не дав выдохнуть.

Новостей было много. Офис, где печатали журналы, сгорел. Обошлось без жертв, но всё оборудование уничтожено. Как ни странно, третий номер всё равно вышел, вот только сюжет в нём был совсем иной. Да и, так называемый «Потомок Тора», появлялся теперь везде, на каждом мероприятии. Его образ в противогазе и с молотом появился на рекламе празднования юбилея шахты, и даже в стриптиз-клубах он пользовался популярностью.

История Джима и Рона переполошила всех ещё больше. Кто-то сильный и могущественный, с отличной организацией и финансированием быстро перехватил инициативу. Рождённый ими символ сопротивления – молотобоец – становился просто неординарным рекламным ходом.

– Нам нужно прекращать нашу деятельность!

– Только столкнулись с трудностями и сразу в кусты?!

– Эти трудности уже угрожают здоровью и жизни, чудо, что все до сих пор живы.

– Близится юбилей шахты. Нам нужно там выступить.

– Да ни за что! Всех посадят!

В дверь позвонили. Все замолчали, кто-то осторожно выглянул в окно, у двери стояли трое полицейских. Открывать никому не хотелось.

– До праздника не дойдём, нас прям сейчас всех повяжут! – пошутил кто-то и нервно хихикнул.

Одна из девушек – Элен – первой пришла в себя и со спокойным видом пошла в прихожую открывать дверь.

– Добрый день! Проверка личности в связи с участившимися беспорядками, обходим все клубы. Вы нас пропустите? – раздался мужской глухой голос.

– О, у нас никаких беспорядков. А я уж подумала, что соседи на шум жалуются. Такую историю вам придумала, – весёлым голосом проговорила девушка.

У кого-то, наконец, начала работать голова. Джима с Роном срочно начали прятать, потому что с их разбитыми губами и расцветающими на лицах синяками расспросов не избежать. Прятали без хитростей, одного в ящик дивана, второго в шкаф. Элен тормозила служителей закона, как могла. Убеждала снять обувь, зацепилась за тумбочку и упала так, что полицейские ловили её все вместе.

– Мы не отнимем много времени, прошу всех приготовить удостоверения личности. – сказал один из полицейских, войдя в зал.

Народ зашуршал по сумкам и карманам, доставая то паспорт, то права, то студенческий билет. Полицейские быстро смотрели документы, а старший из них продолжил:

– Кому-то из вас знаком некий Рональд Хевенсон? Невысокого роста, лысый.

Рон замер в шкафу, даже запах обуви перестал бить по обонянию. Народ пожимал плечами.

– Это преступник? А что он сделал? – спросил кто-то.

– Скорее подозреваемый. Надеюсь, что ничего. Ладно, отдыхайте. Хорошего вам дня.

Полицейские ушли. Элен проводила их. Рон вырвался из шкафа, стоило только двери захлопнуться:

– Да чтобы я ещё раз прятался в шкафу танцоров, да ни за что! Этот запах обуви убивает не хуже радиации!

– Это чтобы конкурентные пары отпугивать!

– Хочу заметить, там только женская обувь!

Народ засмеялся и немного расслабился.

– Рон, тебе нельзя участвовать в празднике, полиции там будет полно! – сказала Элен.

Парень вздохнул, соглашаясь.

***

Последние три дня до юбилея открытия шахты были спокойными. «Потомок Тора» нигде не появлялся. Да и смысла особого не было. На шахте провели пару проверок, поменяли людей на постах, немного улучшили условия труда.

Волнения утихали, да и на подготовку к празднику задействовали максимальное количество людей. Нелегко из промышленной серой площадки сделать праздничную площадь. Часть шахтной техники отмыли, покрасили, установили сцену, ринг, освещение.

Городской еженедельник «Молотобоец» вывесил программу мероприятий, а также объявил, что наградой за победу в боях станет золотая булава и автомобиль. А Питер Маккинли наставлял, тем временем, одного из лучших бойцов по MixFightв городе:

– Нам нужно шоу, так что первые два раунда противника проверяешь, а потом уже реальный бой – это общая договорённость!

– А что с противогазом? В нём невозможно дышать, и вести бой? – спросил Рэд.

– Один техник делает некое подобие шлема из кендо. Хороший обзор, смахивает на противогаз, но дыхание свободное.

– Надо попробовать в нём.

– Успеешь. Там серьёзных бойцов и не будет, – Питер подумал и добавил, – наверное. Настоящего «потомка Тора» так и не нашли. Может он губернаторский, тогда его выпустят на бой. Ты видел его на видеозаписи восстания.

– Да! Силы у него на занимать, а техники нет. Справлюсь.

– Молодец! Станешь официальным «Потомком Тора»! Каждый житель района будет тебя в лицо знать.

В это же время в разных частях города около двадцати бойцов готовились к бою, автомобиль и известность притягивали многих. Заместитель губернатора тоже наставлял своего фаворита. «Ячейка сопротивления» отыскала где-то бывшего регионального чемпиона по рукопашному бою тридцати лет, который отсидел за членовредительство и нрав имел весьма неугомонный. Сейчас Майкл был тренером в секции для подростков и от подработки в виде любимого дела не отказался.

Все члены ячейки, в том числе и Джим с Роном, готовили ему костюм. Все старались представить своего бойца как истинного «Потомка Тора», но в противогазе двигаться по рингу тяжело, да и шахтёрская роба не лучшая спортивная форма.

В углу лежала кувалда в резиновом, лёгком чехле, который придавал ей вид жуткого боевого молота с шипами. Рон, проходя мимо, поднял его и с улыбкой положил обратно. Ему, Джиму и ещё нескольким примелькавшимся сказали не светиться на празднике, где будет уйма полиции, а переждать дома.

Утром микроавтобус с танцорами и Майклом уехал к шахте. Джим смотрел вслед транспорту, дождался, как тот скроется за поворотом и вернулся в студию. Вместо ожидаемого покоя, там вовсю кипела работа. Из остатков материала делали ещё один костюм.

***

На шахту приехали многие жители города. Сами шахтёры здесь были в обязательном порядке. Во-первых, такую установку дали на работе, а во-вторых, если уж на их деньги делают праздник, то грех в нём не поучаствовать.

Аромат сахарной ваты, попкорна и пива висел над праздником плотным облаком, как обязательный атрибут. Из нескольких точек звучала различная музыка, от торжественно бальной, где какой-то клуб танцев давал мастер-класс, до убойного рока с площадки воркаута. На главной сцене пела девушка с модельной внешностью, весь смысл песни для большинства слушателей заключался в её декольте и ножках.

Полицейских было много, помимо обычного комплекта машин скорой помощи и пожарных был ещё микроавтобус с затонированными стёклами, без опознавательных знаков. Иногда дверь открывалась и было видно, что внутри люди в городском камуфляже – полицейский спецназ.

На сцене танцевальный коллектив исполнял танец шахтёров. Майкл встал на ходули, чтобы стать выше, и выступал вместе с ними. Никто их теперь не ловил, ни один полицейский не дёрнулся. А вот толпа отреагировала, затопали, засвистели и в разных частях площади появилось сразу около десяти «потомков Тора». Это собирались бойцы, которые будут сражаться за «золотой молот».

Пока шли последние приготовления на ринге, началось шоу шахтной техники. Лучшие водители-механики показывали свои навыки. Закрывали коробки и зажигали спички с помощью ковшей экскаваторов, танцевали вальс на погрузчиках, вчетвером поднимали пятую единицу техники и кружили её. В общем, все инженеры по технике безопасности стояли в стороне и крестились.

Бойцы проходили регистрацию, потом вставали в ковш погрузчика, где на этот случай сделали специальный поручень, и их везли по кругу перед зрителями. Объявляли бойца и говорили, кого он представляет. Шестнадцать человек собирались померяться силами. У каждого был молот и некое подобие противогаза на голове. Было ощущение, что бойцы соревновались, у кого молот больше, что для мужчин вполне логичное поведение.

Зрители рукоплескали, запах дизеля не отталкивал их. А ринг? Хотя какой ринг – это была полноценная гладиаторская арена. Каменные глыбы окружали серый, вытоптанный пятачок земли. Вокруг установили трибуны для зрителей. Вместо судейского гонга был большой барабан с колотушкой, и рядом стоял невзрачный молот из лома и приваренной наковальни.

Строительная техника выстроилась стеной, зрители занимали места, и, конечно, мест всем не хватило. Люди залазили на экскаваторы и погрузчики, они бы и на глыбы залезли, но полицейские не давали.

Вышел рефери:

– Дорогие друзья! Дорогие земляки и гости города! Мы собрались, чтобы отметить юбилей открытия шахты. Три недели назад здесь по недоразумению произошли беспорядки. Один из шахтёров отличился и запомнился всем своей смелостью и огромной силой, мы прозвали его «Потомком Тора». К сожалению, он пропал, никто не знает, кто скрывался под противогазом. Он стал символом вольного и крепкого духа рабочего человека. Остался лишь его молот – рефери махнул в сторону судей. – Шахтёры, рабочие и инженеры, вы всегда были опорой нашего города и этот праздник, эти бои устроены в вашу честь. С Победителем мы получим живого «потомка Тора» и его молот, вместе с призовым золотым, достанется лучшему! – рефери ударил в барабан.

Раздался низкий, тяжёлый гул. Люди зааплодировали, кто-то от нетерпения засвистел и на арену вышли первые бойцы.

Первый и второй круг прошли быстро. Бились по турнирной системе, на выбывание. Многим мешал самодельный шлем и его снимали прямо во время боя. Молодые бойцы старались показать свою силу и запомниться, опытные экономили энергию и всё равно побеждали. После каждого круга бойцы уходили в вагончик с комнатами для отдыха.

Каким бы опытным и прославленным не был миксфайтер Майкл, но ничто не уберегло его от травмы ноги. Отдыхать он уходил победителем, но хромая. Третий круг должен был выявить финалистов, и разгорячённая толпа потеряла всякое терпение, криками призывая бойцов. Вышли трое, судьи уже хотели идти проверять миксфайтера, но он вышел сам, почти не хромая. Следующий его бой был с бойцом губернатора Бобом.

Удар в барабан, и они сошлись на ринге. После короткого обмена ударами Боб сделал борцовский захват, но бросить не смог, Майкл резво отреагировал и переместил центр тяжести.

– Давно откинулся? – просипел Боб.

– Давно. Успел потренироваться! – ответил миксфайтер.

Майкл вывернулся из захвата и, не разрывая дистанции, ударил в челюсть. Боб на мгновение потерял контроль и отпрыгнул назад, уйдя в блок. Быстро пришёл в себя и мощной серией ударов сбил противника на землю. Под защитным стеклом Майкла сверкнули ярко-синие глаза. Оставалось только сделать болевой или удушающий.

Что произошло дальше, никто толком не понял. Миксфайтер вскочил, как мячик попрыгунчик, будто не пропустил несколько тяжёлых ударов в голову, и ударил прямым в маску противника. Та треснула, а Боб рухнул на землю. Зрители заохали, зааплодировали – это была победа нокаутом.

– Итак, победителем в этом бою стал представитель школы искусства Майкл. Видимо, в школе учат не только танцам, – вещал рефери. – Окончен третий круг, давайте дадим отдохнуть нашим финалистам. Ведь впереди нас ждёт самый яркий поединок года, а пока для вас шоу танца и огня. Также позади вас прилавки с ароматной выпечкой, мясом и прохладительными напитками.

Строительная техника опять нарезала круги, на ринге гибкие девушки устроили фаершоу. Аромат кофе боролся с запахом пива, а шашлыка с попкорном.

Прозвучал первый гонг, и зрители начали стягиваться обратно. В финал вышли представители от школы искусств и школы рукопашного боя «Талисман». Весь город знал, где готовят лучших бойцов, самых сильных и отчаянных, и это была отнюдь не школа искусств. Ставки на бой делали только самые рисковые, так как против рукопашника мало кто ставил, в принципе.

Элен была среди зрителей и во все глаза смотрела на бойцов, что-то было не так. Одежда на Майкле была немного мешковатая, да и эмблему школы она сама пришивала и гораздо аккуратнее, неужели так истрепалась?! К финальному бою она пробилась в первые ряды и только сейчас заметила, что, стоя рядом с противником и рефери, Майкл ниже всех ростом.

Судья уже занёс молоток, чтобы ударить в барабан и объявить начало боя, как дверь вагончика для бойцов распахнулась и оттуда к рингу захромала фигура, что-то крича:

– Стойте, это самозванец, у него такой же костюм, как у меня!

Молоток замер, рефери в замешательстве смотрел то на одного, то на другого. Зрители ещё ничего не поняли, полицейские навострились. Боец на ринге понял, что сейчас его просто уведут отсюда, он забрал микрофон у замешкавшегося рефери:

– Я пришёл за своим молотом.

Кто-то в толпе закричал:

– Он потомок Тора!

Толпа резко уплотнилась, это была естественная реакция, когда полицейские пытаются кого-то схватить. Каждый человек старался, хоть и не возмутиться открыто, но оказаться немного на их пути и помешать. Представитель школы искусств поднёс микрофон ко рту:

– Я не потомок Тора – это всё выдумка журналистов. Я, – Рон на мгновение замялся, – я Атом.

Он направился за молотом, который лежал возле сигнального барабана. Некоторые полицейские уже прошли сквозь толпу и спешили к нему, но первым успел боец из «Талисмана». Рон даже не пошатнулся от ударов, резко сблизился с противником, обхватил его за талию и кинул под ноги полиции. Микрофон отлетел под ноги, в колонках завизжало, затрещало. Люди стали тесниться подальше от ринга. Рон схватил молот одной рукой и бросился бежать. Настоящий Майкл бросился ему наперерез, чем неожиданно помог. Костюмы у них были одинаковы и в суматохе полицейские разделились. Самые активные вообще вязали всех, кто был в масках. А учитывая популярность «потомка Тора», таких было много.

Кто-то решил отсечь толпу шахтной техникой, дрогнули массивные ковши погрузчиков. Майкл отбился от полицейских и настиг самозванца, ударил в плечо, тот охнул от боли и упал на землю. Взбешённый миксфайтер сорвал с него маску. Лицо улыбалось ему во все зубы.

– Майкл, не бей. Я всего лишь примерил, думал буду крутым, как ты. – сказал Джим.

– Ты что тут делаешь? Это ты меня вырубил?!

Неподалеку раздался скрежет металла, над головами людей было видно, как вздрогнула кабина погрузчика, а потом чудовищная сила оттолкнула его в сторону на несколько метров.

– Он там, ну честно! Куда мне на ринге с рукопашниками тягаться.

Майкл бросился в сторону погрузчика. Что-то вспыхнуло и задымило. Потом говорили, что загорелись запасы файерщиков, те с честными глазами всё отрицали. От дыма слезились глаза и першило горло, народ потянулся обратно к рингу, где было посвежее. Майкл всё пытался восстановить своё имя и рыскал в дыму, натыкаясь то на технику, то на брошенные лавки.

Под подозрением оказались все, особенно выступавшие бойцы. Когда дым рассеялся, обнаружили около десятка брошенных молотов, настоящий бесследно пропал. Майкла, злого и побитого привели в наручниках, а потом ещё долго сверяли его показания с видеозаписями боёв.

К утру подозреваемых начали отпускать. Джим помог затащить несколько ящиков с атрибутикой в грузовик и сам запрыгнул в кузов. Ехать с танцорами было не вариант. Элис была злая, как настоящая фурия, за историю с Майклом. Также были злы губернатор, его зам и Питер Маккинли. «Потомок Тора» – этот прирученный символ вышел из-под контроля и окончательно стал вне закона, утащив за собой свой молот, единственное вещественное доказательство.

Джим трясся в кузове и умудрялся дремать. Когда шахта осталась позади, он добрался до одного из самых больших ящиков, куда складывали все костюмы, обувь, передвижные кулисы и постучал:

– Рон, а почему Атом-то?

– Ну, богатырь с короткими руками, так меня в школе называли, – раздался приглушённый голос.

А в городе, у некоторых жителей, уже появился четвёртый номер «Потомка Тора». Принтер, на котором его печатали, явно страдал психическим заболеванием. Цветные картинки были с полосками, то слишком яркими, то слишком тусклыми. И назывался этот номер «Прощание».