Светлана Ледовская №2

Последний шанс на побег

Автор:
Павел Левченко
Последний шанс на побег
Работа №617
  • Опубликовано на Дзен

205Х год, Япония, Киото, подпольный бар

Белый парень в грязной кожанке – секьюрити, выступавший в качестве ведущего, отошёл от стола, направившись, судя по всему, в подсобное помещение за револьвером с закрытым барабаном – оружием настолько старым, что его практически нереально встретить в наши дни. Как только он придёт, будет проведена жеребьёвка, а по её результатам один из нас пятерых должен будет сделать первый ход.

Мне позарез нужны деньги. К сожалению, иного выхода не было – я наведался в подпольный бар в трущобах Киото. Настоящий притон, убежище для убийц, наркоманов и прочих отбросов общества.

Желающие быстро заработать всегда могли сыграть здесь в русскую рулетку. Чем не заработок? Зрители ставили на участников, а счастливчик выигрывал фиксированную сумму денег, иногда получая процент от ставок.

Играли здесь в два разных вида русской рулетки, которые были придуманы черт знает кем и когда. Первый вариант – «один», или «классика» – обычная русская рулетка, о которой каждый слышал хотя бы раз. Второй вариант – «половина» – в барабан револьвера в разброс помещалось три патрона, правила были такие же, как в «классике». За второй вариант, разумеется, полагалось больше денег, чем за «один».

В «половину» я играть не собирался, ибо там шансов остаться победителем было в разы меньше.

Риск просто огромен, не спорю. Однако сегодня я должен выиграть. У меня есть тактика, с помощью которой можно дойти до финала. И сегодня я либо уйду отсюда с деньгами, либо не уйду вообще.

– О, кого я вижу! Вадим!

От злости я сжал кулаки. Зря – не зажившие ожоги под бинтами тут же дали о себе знать.

Ко мне вальяжной походкой подошёл владелец этого места – Ульрих – высокий худой немец лет сорока. По сути, такой же гайдзин, как и я, но сумевший выбить себе неплохое место в преступном мире.

Присутствие этого человека тут было привычным делом. Обычно он выдавал победителям деньги. А ещё ему нравилось смотреть, как различные отбросы вышибают себе мозги, пытаясь эти деньги выиграть.

– Привет, Ульрих, – я недовольно покосился на него, а внутри меня будто натянулась струна, – вижу, ты без шлюх сегодня. Не скучно будет, а?

– Нет, что ты, что ты, – владелец казино гадко осклабился, пронзая меня ледяным взглядом, – уверен, скучно не будет. Кстати… Скажи-ка мне, парень, уж не за тем-ли ты здесь, чтобы вернуть Крису должок?

Я злобно вперился в неприятное лицо Ульриха взглядом. По его улыбке было совершенно понятно: его очень забавляет наблюдать, как кто-то пытается достать денег на погашение долга, участвуя в смертельной игре. Готов спорить, заговорил он со мной только ради того, чтобы задеть за живое.

Одного упоминания имени «Крис» хватило, чтобы моё настроение испортилось ещё сильнее – я вновь зло обругал себя за то, что несколько дней назад повёлся на сомнительную авантюру с наркотой.

В криминальном мире многие любили отдохнуть, уйти от реальности, или же испытать новых ощущений. И наркотики могли идеально этому поспособствовать. Так что, в наше время создается и, вероятно, будет создаваться различный ассортимент синтетических наркотиков – натуральные же постепенно вышли из оборота в связи со своей труднодоступностью и небезопасностью. Но люди из низших слоёв криминального мира, да и обычные наркоманы, не могли позволить себе дорогих синтетических препаратов, заменяя их дешёвыми веществами прошлых десятилетий. И на таких отбросах общества Ульрих сколотил часть своего гнилого состояния – он продавал опиаты, доставая их через какие-то каналы, о которых мне не было известно ровным счетом ничего. Постепенно его бар заполнился людьми, которые также занимались сбытом подобного дерьма. Они платили Ульриху, а тот мог помочь им с ведением бизнеса, дать защиту или же, если ему было выгодно, вести с ними торговлю лично.

Четыре дня назад я по дурости сунулся сюда и встретил человека по имени Крис, который предложил неплохо заработать на доставке веществ. Сама работа, по его словам, была довольно нехитрой – всего-то доставить в условную точку десять килограмм опиатов и передать её следующему курьеру.

И я согласился.

Да вот незадача, кто-то на линии доставки умудрился эти десять килограмм стащить, причем настолько грамотно заметая следы, что прихвостни Криса по этим самым следам вышли именно на меня. Стоит ли тут говорить, что не только обещанного вознаграждения мне не выдали, но и записали эти гребанные опиаты на мой счет в качестве долга?

Нет, конечно же, я пытался объяснить Крису, что себе я не оставил ни грамма этого дерьма, но он ничего не желал слушать. Мои слова не были услышаны даже тогда, когда мои руки немного подержали в кипятке – по локоть каждую. Этот чертов «наркобарон», видимо, убедил себя, что я уже успел сбыть опиаты и потратить деньги. А может быть он меня просто кинул, подстроив кражу, что было очень даже вероятно.

Так или иначе, вскоре я был выброшен на улицу с обваренными руками, получив срок в неделю на возмещение убытка. Этот ублюдок Крис полагает, будто у меня есть связи, чтобы за неделю скопить выставленную им сумму – около пятисот тысяч йен?

А Ульрих, будучи владельцем этого бара, и как «предоставляющий крышу» всей местной мрази, был в курсе происходящих событий. Мне кажется, он знает всю подноготную, возможно даже лично замешан в этой истории.

Как бы то ни было… Сейчас мне очень нужны деньги. И уж точно не для того, чтобы отдать их Крису – он может смело идти со своими требованиями к чёрту.

– А что, такую сумму долга можно отбить на этих аттракционах? – я старался сохранять спокойствие, но уступать «наркобарону» в словесной перепалке не желал.

– Это будет зависеть уже от игры, – Ульрих смерил меня взглядом, – хотя, если честно, мне кажется, что ты пришёл сюда, чтобы просто сдохнуть как можно скорее.

Ульрих презрительно усмехнулся, а я подавил желание ответить ему в ещё менее вежливой форме.

– Я слышал, как Крис расправляется с должниками. Поверь, ты ещё легко отделался. Твоё счастье, что его сегодня здесь нет.

Владелец заведения отвернулся и направился к столу, за которым сидела полупьяная компания из трех человек. Почему у меня такое предчувствие, что, если я и выиграю, то мне ничего не светит? Эх… Ну и черт с ним. Было бы глупо идти сюда, наивно полагая, что всё будет так просто. Я постарался продумать все возможные варианты развития событий и подготовиться.

Что мне сейчас могло помешать, так это обожжённые руки. Благо, накануне я смог достать обезболивающего, так что нестерпимой боль назвать было нельзя – про неё вообще можно забыть, если не делать резких движений. Однако не всё так радужно. Предыдущие пару ночей, перед тем как мне удалось найти обезболивающее, я совсем не спал – нестерпимая боль в обожжённых руках не позволяла мне забыться. Как бы сейчас недосыпание не загубило мой замысел.

***

Атмосфера в баре была не из приятных. Наличие здесь не самых добропорядочных людей играло в этом не последнюю роль. Здесь всюду раздавалась английская речь, реже немецкая, ещё реже можно было услышать испанский язык. Так как человек, открывший бар (и владеющий им) был гайдзином, уроженцем Германии, то и само это место стало этакой сборной точкой для людей в основном неяпонского происхождения. Японцев, как посетителей, здесь можно было встретить очень нечасто, да и сам персонал состоял из немцев и американцев, так что по-японски в этом заведении не говорил никто. Благо, английский я знал вполне сносно, так что более-менее мог здесь ориентироваться.

Само заведение было довольно просторным, но выглядело очень обшарпано: тут и там в интерьере использовались довольно старые вещи, а современной аппаратуры практически не наблюдалось. И этому было несколько объяснений. Во-первых, заведение было нелегальным, и хоть находилось оно в трущобах, всегда был риск, что придётся срочно бросить здание, если нагрянет полиция. Во-вторых, Ульрих любил всякое старьё, а также тратил основную часть дохода на оборот наркотических веществ.

Что до охраны, на неё явно не поскупились. Присутствие вооружённых людей заметить было несложно. У выхода располагался столик, у которого, беседуя, стояли три крепких человека. Тела этих троих настолько подвержены модернизации, что ещё немного, и они по законам Японии перестанут быть людьми. Около каждого по тяжелой винтовке, которые, судя по всему, кустарно модифицированы умельцами чёрного рынка. Наёмники.

И это было далеко не всё. Ещё несколько вооруженных человек, часть из них были японцами, находились в разных углах бара. Думаю, в служебных помещениях находятся и другие наёмники, ожидающие своего часа. Как никак, Ульрих не мог позволить себе остаться без защиты, ведя свои далеко не самые благородные дела. Тем более, как я слышал, в последнее время он на ножах со своими давними конкурентами.

Повернув голову в сторону выхода, я встретился взглядом с одним из наёмников. Его лицо едва-ли можно назвать человеческим – оно почти полностью было собрано из подвижных пластин, и вся правая часть лица наёмника будто жила своей жизнью. Он беседовал со своими товарищами, а его правый искусственный глаз смотрел в мою сторону, повернувшись на девяносто градусов. Неприятное зрелище.

***

Наконец, ведущий, вернувшийся к столу, несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание окружающих.

– Итак, meine Herren[1]! Русская рулетка, «классика», первая волна в этот вечер! Viel Glück[2]!

К нашему столу начали стягиваться люди, которых не отталкивало грядущее зрелище, гомон вокруг нас усилился, заглушая музыку, льющуюся из динамиков на потолке. Ведущий радостным тоном начал зачитывать правила «классики» – обычное дело, объявление правил перед первой волной русской рулетки. Начиналась волна с жеребьёвки, заканчивалась, когда оставался последний выживший. Иногда за вечер и ночь здесь проводили до десяти волн! Как ни странно, на численность отбросов общества это не влияло никак.

Пока ведущий объяснял правила, что уже являлось, скорее, традицией, я подвинул к себе ногой свободный стул, сел и оглядел остальных сидящих за столом. Не считая меня, четыре человека. Двое мужчин были японцами. Если они оказались здесь, в этом баре, что основал гайдзин, то они, вероятно, бывшие члены якудза. Скорее всего, этих парней за что-то выкинули из их организаций. Внешний вид этих двоих только подтверждал мою догадку: оба были забиты нетипичными для обычных людей татуировками. Один одет в спортивный костюм, другой в черную кожанку и джинсы. Третьим от меня сидел чернокожий парень – по виду ему едва ли за двадцать. Скорее всего, очередной гайдзин из трущоб – нелегально приехал в Японию искать лучшей жизни, но не выгорело, и вот он играет в русскую рулетку в самом богомерзком месте Киото. Четвёртой была, как ни странно, девушка, скорее всего, американка. И первым, что бросалось в глаза, была её шея. Она настолько опухла, что увеличилась раза в два. Вероятно, воспаление лимфоузлов. Как бы то ни было, выглядело это просто омерзительно. Вид у самой девушки потерянный, глаза провалились, кожа местами воспалённая, на руках гниющие рубцы. Наркоманка. Она явно оказалась тут, чтобы попытать удачи и достать денег на дозу. Готов спорить, сидит она на чём-то очень дешёвом и неочищенном.

Перед тем как мы сели за стол, нас весьма дотошно проверили на наличие аугментаций. По правилам, использование любых установок, которые могли дать преимущество в игре, было строго запрещено.

Проверяли при помощи небольшого детектора. Если у потенциального игрока в теле обнаруживались недопустимые для игры установки, то его не допускали к столу.

В моей голове была размещена аугментация, позволяющая подключать различные модули, влияющие на восприятие, мозговую активность и многое другое. Но самих модулей у меня не было, так что проверку я прошёл без особых проблем.

– Итак, первая волна пошла! – голос ведущего вернул меня к действительности.

На столе появился голографический дисплей с именами участников. Жеребьёвка началась. Компьютер случайным образом выбирал игрока, который должен был сделать ход первым. И хоть выбор случайного числа из пяти занимает лишь доли секунды, здесь на это требовалось секунд десять: всё для того, чтобы пощекотать нервы игрокам и поддержать напряжение зрителей – настоящих моральных уродов.

Я сверлил голограмму взглядом. Главное, чтобы я не был выбран первым. В таком случае мне придётся надеяться исключительно на удачу. Черт, мой план настолько не идеален, что мне приходится надеяться на удачу уже сейчас!

Раздался звон, монитор показал имя открывающего волну. Один из бывших якудза – японец в спортивном костюме. Про себя я облегченно выдохнул, стараясь внешне не выказывать никаких эмоций.

Тем временем началась вторая жеребьёвка, которая должна была определить, в какую сторону от первого игрока должен передаваться револьвер. Этот этап по каким-то причинам занимал меньше времени, так что пару секунд спустя звон раздался снова. Бывший якудза после своего хода должен будет передать револьвер игроку, сидящему справа. Значит, делать мне свой ход третьим.

Конечно, это не лучший вариант… Но отступать некуда, да и нельзя. Теперь нужно, чтобы ни первый, ни второй японец не снесли себе головы первым же ходом, иначе вся моя тактика коту под хвост.

Открывающий волну взял револьвер и прокрутил барабан, после чего поднёс дуло к подбородку, слегка приподняв голову. Все присутствующие напряглись. Японец зажмурился и с усилием нажал на спусковой крючок.

Щёлк.

Выстрела не последовало. Отлично. Теперь нужно слушать, и очень внимательно.

Я представил круг с шестью точками – барабан револьвера с ячейками, мысленно отметив ту, что обозначала положение барабана с пустой ячейкой. Круг этот повернулся на одну точку в право: в это положение барабан перешёл сразу после хода игрока.

Моя тактика была до ужаса проста, но в тоже время кошмарно сложна. Мне нужно смотреть и слушать. Смотреть, в какую сторону игроки прокручивают барабан, и слушать звук вращения барабана, запоминая его на ходу и воспроизводя в уме (пока другой игрок делает ход), а после подсчитывать количество щелчков – прокрутки барабана, мысленно замедляя звук этого прокручивания до отдельных щелчков.

Наконец мне пригодился этот чёртов нейростимулятор FAB–1 (“Field Accelerator of the Brain – First”), который я хранил у себя все эти два года. Препарат секретной военной разработки, разгоняющий мозг до ста пятидесяти процентов и выше, попал в мои руки, когда я ещё состоял в «Проекте Плаза». Небольшой чёрный флакон, под снимающимся колпачком игла. Эту дрянь я даже продать не мог, хоть и стоила одна инъекция баснословных денег. Сбыть препарат засекреченной военной разработки дело непростое – попытавшемуся продать его либо просто не поверят, либо убьют. Плюс ко всему этому, новой власти могло быть известно, что незадолго до уничтожения, «Проект Плаза» заимел партию этого нейростимулятора. Так что, вполне возможно, что меня найдут, и очень быстро, если я попытаюсь продать сие. Но просто выбросить… Этому я предпочёл хранить у себя столь опасную вещь.

Опасность FAB–1 заключалась не только в немалой вероятности идентификации моей личности (даже с учётом того, что все данные о моём существовании уничтожены). Разгон мозга свыше ста пятидесяти процентов, конечно, звучит красиво, однако этот нейростимулятор был забракован производителем по причине полного провала испытаний.

Создавался этот препарат в Америке. Военные пытались вывести формулу для усиления человеческого мозга, хоть и кратковременного. Попытка повторить особенность широко известных всему миру флюэн, созданных усилиями японских ученых при финансировании корпорацией «Криоген». Как известно, флюэн, которых часто называют «ангелами», помимо повышенных физических и умственных способностей, обладают модифицированным геном. Они имеют возможность в любой момент разогнать свой мозг до двухсот процентов. Наличие такой способности позволяет доминировать на поле боя и не только. Но на деле всё не так просто – за применение подобного навыка флюэн приходилось расплачиваться, в прямом смысле, кровью. Каждое такое ускорение понемногу убивает пользователя, разрушая его мозг, так что ангелы «ускоряются» только в случае крайней необходимости. Никакое генетическое превосходство не позволит безболезненно пережить насильственное усиление собственного организма.

Как итог, Американцам не удалось при создании своего нейростимулятора повторить боевую мощь флюэн – разгон всего до ста пятидесяти процентов, да и стабильность эффекта невысока, но вот наличием неприятных побочных эффектов FAB–1 обошёл способность ангелов. Попадая в тело живого организма, препарат заставлял живые клетки мутировать. Суть мутации заключалась в том, что способность клетки к делению быстро ухудшалась с каждым её поколением, в результате утрачиваясь вовсе. Также было возможно изменение её свойств – после деления пораженные клетки наносили вред организму, что в свою очередь приводило к отторжению органов и образованию раковых опухолей.

Иными словами, FAB–1 безжалостно уничтожал организм, в первую очередь разрушая костный мозг.

Без срочного медицинского вмешательства после приёма ускорителя в 60% случаев наступает фаза ходячего трупа, которая может длиться до полутора лет. В первые несколько месяцев состояние человека в этой фазе можно назвать стабильным – наличествуют приступы мигрени, бессонница, ослабление внимания, осложнение пользования нейромодулями и прочими модификациями, напрямую связанными с мозговой активностью; может иметь место ухудшение зрения; появляется рвота, ухудшается аппетит; ухудшается свёртываемость крови, возникают осложнения с приживлением имплантов всех типов. При этом, состояние не оценивается как фатальное. После примерно полугода состояние человека резко ухудшается: могут возникать раковые опухоли, а кожный покров покрываться гнойными струпьями, либо обширными очагами некроза; открываются незаживающие гнойные раны; наблюдается серьёзное нарушение психики; происходит отторжение организмом имплантов любых типов; возможен износ сосудов головного мозга с последующим кровоизлиянием; часто наблюдается отказ внутренних органов. Всё это связано с тем, что клетки организма полностью теряют способность к делению, а костный мозг погибает.

Не смотря на списание FAB–1, какие-то умельцы смогли раздобыть уцелевшую партию этого нейростимулятора. Насколько мне известно, в «Проекте Плаза» препарат хотели довести до ума. Но этому не суждено было случиться.

Инъекцию FAB–1 я случайно прихватил из хранилища организации сразу после её распада. Мне нужно было срочно убираться из Токио. По пути я заглянул в один из тайников, дабы взять хоть что-то для выживания на первых порах. И в спешке схватил чёрный флакон FAB–1, толком даже не посмотрев, что это. В моём мозгу на тот момент была лишь одна мысль – пригодиться может всё.

И вот настал тот момент, когда нейростимулятор и правда пригодился. Понимая, что моя жизнь и так, и так уже окончена, я сделал себе инъекцию перед игрой. Без понятия, сколько продержится действие, и сколько продержусь я. В статистике испытаний говорилось о сильных, здоровых и подготовленных людях. Я же последние два года едва выживал, часто недоедая и постоянно недосыпая. Иными словами, я ослаблен. Не знаю, как мной будет воспринят этот стимулятор.

Сейчас мой мозг «ускорен». Чем это поможет мне при игре в русскую рулетку? Например, при сильном сосредоточении я могу почти идентично воспроизвести в мыслях звук услышанный всего один раз. Эти действия стоят немалых ментальных усилий, даже при «ускорении». Вот представьте, стоит перед вами человек, вращая трещоткой. И мало того, что вам надо в точности этот звук воспроизвести в мыслях, так вам ещё необходимо сосчитать, сколько раз в нем раздается треск, как отдельный звук.

Риск просто огромен. Ошибка будет стоить мне жизни. Однако это лучше, чем ничего. Сейчас главное сосредоточиться и не выдать свою тактику.

Итак, после выстрела барабан смещается на одну позицию вправо. Игроки могут вращать барабан в любую сторону. Главное, не запутаться в щелчках.

Японец в кожанке взял пистолет и несколько раз ударил ладонью по барабану, провернув его влево, затем поднёс дуло к подбородку. Я же воспроизвел в памяти звук вращения, разбил его на отдельные щелчки, сосчитал их, после чего вычислил, в какой позиции должен сейчас быть барабан, и где находится позиция без патрона – безопасная зона. Перед мысленным взором вновь возник круг с точками – теперь безопасная зона была на две точки правее той, что находилась в самом верхнем положении – текущая позиция.

Щёлк. Снова пусто. Мысленно я помечаю и эту точку, смещая её вправо. Как минимум, две безопасные зоны мне известны.

Револьвер переходит в мои руки. Я осторожно сжимаю оружие в правой руке, а левой прокручиваю барабан до пустой ячейки. Приходится маскировать свои действия, чтобы не выдать стратегию. Тут здорово помогают мои травмированные руки – деревянные движения не выглядят неестественными, так что подозрения окружающих я не вызываю.

Итак, барабан прокручен. Я приставляю ледяное дуло к подбородку, кладя палец на спусковой крючок. И в этот же миг в мозгу проносится совершенно ненужная мысль – а вдруг я ошибся?

Чёрт! Это выбивает меня из колеи настолько, что я мысленно будто спотыкаюсь. На миг из головы вылетает схема барабана, напряжение резко возрастает. Я слышу, как стучит кровь в висках.

Попытки убедить себя, что я не мог ошибиться, едва ли помогают. Остаётся стиснуть зубы, с неимоверным усилием нажимая на спусковой крючок. Инстинкты самосохранения сходят с ума, хоть я и пытаюсь наступить им на горло. Единственное, что удерживает меня на месте, так это мысль о человеке, ради которого я это делаю.

Щёлк. Пусто.

– Б… – не сдержавшись, я негромко выругался на великорусском.

Конечно, за свою жизнь я успел побывать в различных ситуациях, но… Ещё никогда мне не приходилось стрелять себе в голову.

Передав пистолет наркоманке, я восстанавливаю в памяти схему барабана и подгоняю её под текущее положение оного. Мои руки подрагивают, по спине стекает холодный пот, но я упорно стараюсь казаться спокойным.

Движения наркоманки угловаты, а её лицо не выражает никаких эмоций. Взяв револьвер, она прокручивает барабан с таким будничным видом, словно собирается не в голову себе стрелять, а чистить зубы. Её потухшие глаза смотрят будто сквозь пространство, когда она подносит пистолет к голове и без промедлений жмет на спусковой крючок.

Раздается оглушительный выстрел, затылок девушки взрывается, разбрызгивая ошмётки мозгов по помещению. Под громкий свист и выкрики зрителей, тело наркоманки с грохотом заваливается на стол, обильно пачкая столешницу содержимым черепной коробки – явно, не самым ценным, раз его обладательница закончила жизнь вот так. Дежурящие у стола охранники тут же поднимают остывающую девушку под руки, попутно выдрав из её пальцев оружие, и уносят, предположительно, на свалку.

Под громкий гомон, ведущий берет револьвер и отходит в сторону, чтобы зарядить его. Это ещё одно неудобство для меня – после каждого выстрела нужно сбрасывать схему и всё высчитывать заново. Вот поэтому я и не стал играть в «половину» – там хоть и три патрона, но перезарядку выполняют после каждого выстрела, и всё это вкупе свело бы действенность моей тактики к минимуму.

Я ловлю на себе ехидный взгляд Ульриха. Этому ублюдку явно весело.

Закончив заряжать револьвер, ведущий возвращается к столу и вручает оружие чернокожему, который, судя по виду, только что осознал, во что ввязался, и явно расхотел во всём этом участвовать. Однако, согласно правилам, ни один игрок не имеет права покинуть волну до её окончания. Трясущимися руками парень прокручивает барабан, и прижимает дуло, с которого наспех стёрли кровь тряпкой, к подбородку. Скривившись, он непослушными пальцами пытается нажать на спусковой крючок. Да этот пацан сейчас сопли пустит!

Заприметив слабость игрока, толпа радостно загалдела. Бывший якудза в кожанке с презрением посмотрел на него, явно ощущая свое превосходство. Но о каком превосходстве может быть речь, когда ты играешь в русскую рулетку в трущобах?

Наконец чернокожему удается нажать на спусковой крючок. Сухой щелчок (новая безопасная зона в моей схеме) оповещает присутствующих о том, что сопляк проживёт как минимум ещё несколько минут. Последний же, передав – при этом едва не выронив – револьвер японцу, упал на стол лицом и разрыдался.

***

Целых пять напряжённых минут, которые казались вечностью, не происходило ровным счётом ничего. Каждый из нас принимал из рук предыдущего игрока оружие, прокручивал барабан и «стрелял» себе в голову. Толпа возбуждённо гудела – судя по всему, ставки поднимались. Шум отвлекал меня, сосредоточиться становилось всё сложнее.

На четвёртом круге чернокожий сломался. С громким воплем он сорвался с места и попытался бежать, однако сразу же был остановлен охраной – два рослых парня мигом убедили бедолагу вернуться за стол, хватило всего пары ударов. Размазывая слезы по лицу и бормоча что-то на немецком, чернокожий вернулся к игре, под громкий хохот зрителей.

Я мрачно наблюдал за происходящим, стараясь не сбиться с мыслей. Вскоре моя голова начала болеть – сказывались бессонные ночи. Я понимал, что процесс этой проклятой игры очень сильно выматывает меня. Чем дольше будет длиться эта волна, тем хуже мне. Боюсь, ещё около десяти минут – и я уже не смогу толком сосредоточиться ни на звуке, ни на числах, так как действие «ускорителя» судя по всему, на исходе. И это очень плохо. Однако на ход «игры» я повлиять не в силах. По крайней мере, сейчас.

Вновь осознавая, насколько же мой план неидеален, я принял из рук японца револьвер. И осознал, что отвлёкся на посторонние мысли, забыв о слежении за положением безопасных зон в барабане.

В груди омерзительно растёкся обжигающий ледяной ужас. Ситуация вышла из-под моего контроля. Мать твою, и как я умудрился в такой момент уйти в себя?!

Проклиная весь свет, я медленно прокрутил барабан. Попытка вспомнить, как его проворачивал предыдущий игрок ни к чему не привела – в тот момент я так сильно углубился в мысли, что ничего вокруг себя не замечал. Теперь остаётся уповать только на удачу.

Прижав дуло револьвера к подбородку, я положил палец на спусковой крючок. В висках оглушительно стучала кровь. Ну же!

Чувствуя, как проваливается сердце в груди, я через силу нажал на спусковой крючок.

Щёлк. Пусто. Повезло.

Я, выдохнув сквозь зубы, молча передал пистолет чернокожему, запомнив безопасную зону в барабане и вновь выстроив перед внутренним взором спасительную схему. Хотелось кричать, рвать, метать, но нельзя выдавать своих эмоций.

Следующие несколько минут прошли относительно спокойно, как бы по-идиотски в данной ситуации это не звучало. Мне вновь удалось сосредоточиться. В моей схеме было уже четыре безопасные зоны, как вдруг выбыл чернокожий.

Затылок парня взорвался кровавым фонтаном под грохот выстрела, перепачкав зрителей, находившихся в первых рядах собравшийся толпы. Пока охрана утилизировала тело под крики и аплодисменты, а ведущий перезаряжал пистолет, я выкинул из головы схему, позволив себе немного расслабиться. Кажется, я уже на пределе. Если один из моих противников не застрелится в ближайшие пять минут, мне снова придётся полагаться на удачу, а это чревато полным провалом.

Вновь вернувшийся ведущий вручил револьвер японцу в спортивном костюме. Судя по шуму зрителей, в толпе велась своя игра – ведение ставок. Ублюдки, насколько же нужно быть прогнившим, чтобы ставить деньги на жизни людей?

Я мотнул головой, стараясь избавиться от ненужных мыслей, и тут же пожалел об этом – пульсирующая головная боль, отдававшая в затылок и глаза, тут же резко усилилась.

В этот же момент японец прокрутил барабан револьвера – это первый после перезарядки ход, считать щелчки не нужно – и поднёс оружие к голове. Несколько секунд спустя раздался щелчок. Отметив на мысленной схеме безопасную зону, я вновь сосредоточился, игнорируя боль, приготовившись слушать и считать.

***

Время тянулось неимоверно медленно. Концентрироваться становилось всё сложнее. Вот вновь я подношу револьвер к подбородку, с усилием жму на курок, после чего передаю оружие следующему. Раз за разом. Щелчок за щелчком. Снова и снова. Моя мысленная схема постепенно заполнялась безопасными зонами. Выстрела всё не было – эти японцы оказались чертовски везучими ребятами.

На седьмом кругу я снова сбился, беря в руки револьвер. Голова просто раскалывалась. Стиснув зубы, я с усилием попытался восстановить схему, и через несколько секунд мне это удалось. Снова вращаю барабан, подгоняя его под нужное мне положение. Снова секунды борьбы с самим собой, нажатие на спусковой крючок и сухой щелчок курка. От усталости мои чувства притупились, и каждый ход я делал со всё меньшим страхом. Но глаза и слух уставали, концентрация падала. Скоро действие нейростимулятора возымеет резко обратный эффект. Сложность этой проклятой игры для меня росла с каждой секундой.

На девятом кругу следующий после меня игрок «отметил» пятую безопасную зону. Это подействовало на меня будто толчок. Думаю, пора рискнуть и прибегнуть к запасному плану, ибо первый – играть до конца – как мне кажется, обречен на провал: времени у меня оказалось гораздо меньше, чем я думал. Так что, либо пан, либо пропал. Главное не потерять шестую позицию барабана. Если игрок, идущий передо мной, не пробьет себе башку, то…

В неимоверном напряжении я наблюдал, как японец в кожанке прокручивал барабан. Десять щелчков, поворот вправо. Теперь пуля на две позиции правее от текущего положения барабана.

У японца подрагивали руки, выдавая его волнение с головой. Внезапно он отвел револьвер от своего лица и вновь принялся крутить барабан. Твою ж…!

Я едва не выругался в слух.

Японец прокрутил барабан ещё на четырнадцать позиций, но уже влево, после чего вновь прижал дуло к подбородку. Теперь ячейка с пулей находилась справа от текущей позиции. Вот же… Это было очень близко.

Зажмурившись, игрок с силой надавил на спусковой крючок, и, сообразив, что всё ещё жив, передал оружие мне.

Отлично. А теперь пора закругляться.

Деревянными движениями я прокручиваю барабан, подгоняя под курок ячейку, находящуюся справа от той, где находится пуля. Чувствуя на себе взгляды всех присутствующих, я подношу револьвер к подбородку. Такое ощущение, что внутри меня будто до предела сжалась пружина. Я глубоко вдохнул и…

Револьвер, который я тут же резко метнул вперёд, с хрустом врезался сидящему напротив меня японцу в спортивном костюме рукоятью точно в переносицу. Игнорируя боль в руках, я на максимально возможной для меня скорости, перемахнул через стол, вновь хватая брошенное мной оружие, после чего, рывком миновав растерявшуюся охрану, схватил Ульриха и прикрылся им как щитом.

– Стой ровно, сука! – рявкнул я ему в ухо, грубо ткнув дулом револьвера в затылок и провернув барабан на один щелчок вправо, подгоняя заряженную ячейку под курок.

Охранники наконец отмерли и схватились за оружие. Однако, осознавав сложившуюся ситуацию, замедлились.

– Урод, ты что творишь? Ох…!

Я врезал коленом Ульриху под рёбра. Адреналин приглушил боль в руках, так что я крепко удерживал хозяина заведения, не давая ему согнуться от боли.

– Внимание! Я сказал внимание, ублюдки! – говорил я максимально громко. – В этом револьвере пуля, и, о да, она сейчас заряжена! Я с радостью пущу её в голову этому барыге! Что скажешь, а?

Я с силой ткнул дулом револьвера Ульриха в висок. Тот, поняв, что я не шучу и могу сорваться в любой момент, зашипел:

– Оружие… Не стрелять…

– И два шага назад! Всем!

Растерянные секьюрити нехотя отступили назад, но оружие не опустили. Как только моя бдительность ослабнет, они незамедлительно нашпигуют меня «свинцом».

Удостоверившись, что все слушают меня, а Ульрих не пытается вырваться, я заговорил:

– Слушай, Ульрих, скажи своим людям, чтоб они вытряхнули кассу. Мне нужны только наличные.

– Ограбить пытаешься? Меня?! – казалось, Ульрих чуть не задохнулся от возмущения. – Ты хоть осознаёшь, в каком ты положении?

– Осознаю. А теперь завались.

Продолжая крепко держать Ульриха, я осторожно двинулся к барной стойке, под которой находился сейф с суточной выручкой.

Обычные посетители постепенно отползали в глубь помещения, надеясь не получить пулю в случае перестрелки, а совсем уж неадекватные наркоманы остались стоять как стояли, изумлённо наблюдая за развивающимися событиями. Секьюрити продолжали держать меня под прицелом, готовые в любой момент нажать на курок. Как ни странно, подкрепление всё ещё не подоспело – не уж-то их не предупредили?

Атмосфера в баре резко изменилась. Гомон быстро утих, а тишину нарушала лишь музыка, звучавшая из динамиков. Все взгляды были направлены на меня. В воздухе повисло напряжение.

Продолжая игнорировать боль, я старался не упускать из виду посетителей и охрану. Судя по ощущениям, бинты пропитались кровью. Нехорошо, но… какая теперь разница?

– В пакет, – коротко сказал я ответственному за сейф, пока тот выгребал деньги, которые бар заработал бы за этот день, – а пакет Ульриху. И вытаскивай оттуда всё, понял?

–Тв-варь…

Я проигнорировал владельца бара. Как ни странно, деньги мне отдали очень легко. Ну, логика Ульриха и его сотрудников мне понятна: как только я попытаюсь уйти, от меня и мокрого места не оставят – как никак, а в проигрышной ситуации тут именно я. То, что я всё ещё жив, говорит о том, что ни владелец бара, ни его наёмники не хотят рисковать и будут действовать наверняка лишь тогда, когда я ослаблю бдительность. Пока Ульрих мой живой щит, есть вероятность, что стрелять в меня не станут.

– Да уж, парень, ты смелый. Что дальше? – Ульрих сплюнул. – Мой тебе совет, мразь – начинай молиться. Далеко ты не уйдёшь.

Я молча взвел курок револьвера, затыкая владельца бара. Медлить нельзя.

Мой дальнейший план действий можно было назвать абсолютно безумным, даже абсурдным. Я это понимал ещё на стадии его продумывания, однако, иного выхода из сложившейся ситуации не было. Нужно, прикрываясь Ульрихом, пройти к выходу, после чего вырвать из его рук пакет с деньгами и попробовать скрыться. Замечательный план. А главное надёжный. Как швейцарские часы.

Внезапно к горлу подкатила тошнота, зрение поплыло. Усталость и обратный эффект ускорителя неумолимо брали своё. Следить за всем вокруг я больше не мог.

– Что дальше, говоришь? А дальше мы с тобой немного пройдемся. А твои ребята пусть постоят на месте. – Я старался говорить ровным голосом, чтобы не выдать своё истинное состояние.

– А не дохрена-ли ты хочешь, парень? – рыкнул в ответ Ульрих.

Осознавая своё преимущество, он начал борзеть. Плохо дело. Такими темпами мне либо стрелять в него придётся, либо стрелять начнут в меня.

Тут я краем глаза заметил резкое движение. Вот черт!

Помещение наполнилось грохотом выстрелов. Я бросился в сторону, утягивая за собой Ульриха. Вот и всё, полагаю.

Упав на пол, я больно приложился плечом, но хозяина бара не выпустил. Выстрелы не стихли, но в меня, как ни странно, никто не попадал. Напротив, стреляли как будто и не в меня вовсе!

Быстро окинув помещение взглядом, я удостоверился в том, что догадка моя верна. Часть наёмников, под шумок переместившаяся за спины людей, палила и в посетителей, и в других охранников. Да что тут вообще творится?

Я со всей силы пнул сопротивляющегося Ульриха, который что-то орал на немецком, выдрал из его рук деньги и откатился в сторону. К этому моменту, наёмники, которых обстреляли их же товарищи, пришли в себя и открыли ответный огонь, попадая и в противника, и в посетителей. Пули рвали незащищённые тела попавших под горячую руку людей в клочья. Несколько наёмников перевернули столы, пытаясь укрыться за ними. Зря, простое дерево не защитит от такого оружия.

Не поднимаясь на ноги, я пополз к выходу, сжимая в одной руке револьвер, в другой пакет. От моих бинтов по грязному полу тянулся багровый след, на который я старался не смотреть. Пару раз деревянные половицы рядом со мной взрывались фонтаном щепок.

Внезапно в глубине бара закричали, раздался громкий треск (видимо, выломали двери в подсобные помещения), после чего количество стреляющих увеличилось в разы.

И тут бар тряхнуло, а слух мгновенно пропал, сменившись мерзким писком. Я накрыл голову руками, чувствуя, как меня щедро осыпало щепками и бетонной крошкой. Вот чёрт!

Слух постепенно возвращался, я вновь услышал вопли, стоны, ругань и грохот яростной перестрелки. Вновь перекатившись, я увидел, что помещение усеяно мёртвыми телами и обломками, местами рухнул потолок. Ульриха нигде не было видно, а выжившие сотрудники бара и разделившиеся на две фракции наёмники продолжали яростно убивать друг друга.

– Это тебе подарок от Такасу, сука! – крикнули из глубин помещения на японском, после чего вновь раздался оглушительный грохот, а воздух ещё сильнее заполнился пылью.

Внимание на меня никто не обращал. Пользуясь случаем, я вскочил, с трудом удерживая равновесие. В мозгу болезненно пульсировала лишь одна мысль – нужно убираться отсюда.

В два рывка я добрался до двери и открыл её ударом плеча, спеша как можно скорее выйти наружу. За моей спиной вновь загрохотали выстрелы, кто-то пронзительно закричал. Не обращая внимание на творящийся внутри хаос, я захлопнул дверь и заковылял по тамбуру к выходу, который, к моему везению, пустовал.

Несколько напряжённых секунд, и мне удалось выбраться на улицу. Глубоко вдохнув прохладный воздух, я поспешил удалится прочь от злополучного здания, в котором не стихали грохот и вопли. Вокруг бара не было ни души – видимо звуки бойни распугали всех в округе. Где-то вдалеке звучали сирены.

Оставаться тут было попросту опасно. Скоро сюда нагрянет полиция, которая ни с кем церемонится не будет. Да и велика вероятность столкнуться с теми, кто напал на бар. Ульриха списывать со счетов тоже не стоит – если он выжил, то точно не забыл про меня.

Моих ушей достиг нарастающий гул мотора. Когда я был готов скрыться в тёмном переулке, из-за поворота показался довольно потрёпанный аэрокар, парящий над землёй. На корпусе автомобиля была закреплена стальная «рубашка» с торчащими во все стороны стальными прутьями арматуры и сваренными железными углами – такие часто изготавливали уличные банды в попытке превратить свои средства передвижения в смертоносный таран. Аэрокар был заполнен вооружёнными людьми, орущими во всё горло.

Развернувшись в сторону бара, аэрокар под безумные крики пассажиров быстро набрал скорость и влетел в стену здания. По улице разнёсся оглушительный грохот, а бар заволокло дымом.

Всё ещё не веря своей удаче, я скрылся в тёмных переулках трущоб, стремясь убраться как можно дальше, осознавая, что ещё ничего не закончено.



[1] Господа

[2] Удачи

+3
23:10
1532
12:48
Влияние «Нейромантика» Гибсона видно невооружённым глазом. Что ж, вдохновляться классикой не плохо.

Плохо выбирать сеттинг и никак его не использовать. Что бы изменилось, если бы этот трущобный бар был не в Киото, скажем, а в Берлине? Париже? Москве? Азиатская культура довольно сильно отличается от европейской, поэтому смотреть на приключения европейцев в Японии, Китае, Корее интересно, потому что они попадают в мир, непривычный среднестатистическому читателю.

Здесь же Вадим оказывается в баре немца, где из всех особенностей японской культуры только два бывших якудза, да «привет от Такаси». Всё. Зачем было переносить действие в Киото?

А ещё этот хитроумный план. Тактика. По факту, если главный герой был согласен на риск быть застреленным во время ограбления, то почему… он сразу не стал грабить бар?! Зачем игра в русскую рулетку (о которой ниже)? Про какой-то сверхдосмотр гостей не сказано ни разу, а значит, Вадим мог просто взять с собой небольшое оружие и в разгар очередной «волны» на сцене подойти и взять Ульриха в заложники. Результат был бы тот же.

А ещё возникает вопрос о цели главного героя. Он собирает деньги для какого-то человека, но для кого? Явно не для Криса, чтобы отдать долг. Более того, он, фактически, жертвует своей жизнью, чтобы спасти кого-то, чья личность так и остаётся «за кадром». Хочется спросить: «Какого чёрт?!» Почему я вообще должен сочувствовать Вадиму?

Кто он вообще такой? Участник секретной группы (запамятовал название), но по факту кто он? Учёный? Хакер? Менеджер? Пиарщик? О нём не известно ничего, кроме имени. Картинка в голове складывается, потому что мы знакомимся с ним во время игры в «рулетку» и такой ход, как вкалывание себе стимулятора, который гарантированно тебя убьёт ради того, чтобы заработать деньги для какого-то человека тоже характеризуют его определённым образом, но хочется цельного образа, а не обрывков, из которых складывается не пойми что.

А внезапный налёт? Слышали когда-нибудь про «рояль в кустах» или deus ex machina? Что это вообще за поворот, на который нет ни единого намёка по ходу пьесы? Внезапно? О, да. И как во-время, не так ли? Плохой ход, товарищ. Очень «дешёвый».

И концовка. Боже, это же рассказ! Или нет? На самом деле вот это «всё ещё не закончено» выдает этот отрывок с головой. Больше всего похоже на начало повести или даже целого романа. Но это-то конкурс рассказов, боже ты мой! Нельзя вытащить из большого текста его начало, оборвать его на псевдо клиффхэнгере и сказать: «Это рассказ!». Рассказ — это законченное произведение краткой формы.

Но, будет мне ругаться.

Автор, что у вас действительно получилось здорово, так это игра в русскую рулетку. Так и хочется матернуться под нос, наблюдая за этим в высшей степени тревожным мероприятием. Так закрутить: и тактика, и сам ход, когда ждёшь что вот-вот кто-то должен умереть. И колоритные противники у Вадима, что уж тут скрывать. Так что этот эпизод просто прекрасен.

Жаль, что вы закончили его таким «финтом».

А, и по технике. Много ошибок начписа, это нормально. Но есть одна просто чудовищная.

ПОЧЕМУ В ДИНАМИЧНЫЙ СЦЕНАХ ПРОШЕДШЕЕ ВРЕМЯ?!

Ну, вот даже сравните, вот ваш вариант:
Не поднимаясь на ноги, я пополз к выходу, сжимая в одной руке револьвер, в другой пакет. От моих бинтов по грязному полу тянулся багровый след, на который я старался не смотреть. Пару раз деревянные половицы рядом со мной взрывались фонтаном щепок".


А вот слегка отредактированный:
Не поднимаясь на ноги, ползу к выходу, сжимая в одной руке револьвер, в другой пакет. От моих бинтов по грязному полу тянется багровый след, на который стараюсь не смотреть. Деревянные половицы рядом со мной то и дело взрываются фонтаном щепок".


В принципе, можете списать на вкусовщину, но мне кажется, что в моём варианте динамики не в пример больше, а всего-то убрано пару слов и заменено время. А если ещё попытаться избавиться от вороха деепричастных оборотов (я их тоже люблю, но закон есть закон), то вообще может получится конфетка!

Резюмируя:
1. Экзотический сеттинг нужно использовать, а не просто заявлять.
2. Героя нужно показывать целиком, особенно если от первого лица повествование.
3. Думать о логичности действий своих героев.
4. Избегать роялей в кустах(!).
5. Передавать динамизм не только образами, но и пользуясь выразительными возможностями русского языка.

Со временем, если будете работать не покладая рук, то и техника подтянется, и логики прибавится. И тогда, возможно, русский киберпанк прогремит на весь мир!
21:42
«У меня есть план побега» © Л. Торпеда
Второй вариант – «половина» – в барабан револьвера в разброс помещалось три патрона, правила были такие же, как в «классике». За второй вариант, разумеется, полагалось больше денег, чем за «один». с какого перепуга? шансы вышибить мозги ниже — два патрона будут тянуть барабан вниз. для «нагана». а сколько вообще гнезд в барабане? вразброс — это как?
В «половину» я играть не собирался, ибо там шансов остаться победителем было в разы меньше. барабан -все зависит от барабана. при 6 и 3 патрона через один — шансов при свободном вращении нет вовсе
яизмы рискуют поразить автора в пятку, как змея Вещего Олега
Ко мне вальяжной походкой подошёл владелец этого места – Ульрих – высокий худой немец лет сорока. По сути, такой же гайдзин, как и я, но сумевший выбить себе неплохое место в преступном мире.
Присутствие этого человека тут
этого/этого да еще и тут devil
По его улыбке было совершенно понятно: его очень забавляет его/его
корявый текст, бедный словарный запас
лишние местоимения
или же испытать новыхЕ ощущенийЯ
атуральные же постепенно вышли из оборота в связи со своей труднодоступностью и небезопасностью. Но люди из низших слоёв криминального мира, да и обычные наркоманы, не могли позволить себе дорогих синтетических препаратов, заменяя их дешёвыми веществами прошлых десятилетий. автор тут сам себе не противоречит? если вышли из оборота в связи с труднодоступностью, то ка кони могут быть дешевыми?
эти десять килограмм стащить, причем настолько грамотно заметая следы, что прихвостни Криса по этим эти/этим
этого дерьма, но он ничего не желал слушать. Мои слова не были услышаны даже тогда, когда мои руки немного подержали в кипятке – по локоть каждую. Этот этого/этот
рассказ нужно было назвать «Этот мистер Этот»
Благо, накануне я смог достать обезболивающего, так что нестерпимой боль назвать было нельзя – про неё вообще можно забыть, если не делать резких движений. Однако не всё так радужно. Предыдущие пару ночей, перед тем как мне удалось найти обезболивающее тавтология
ак как человек, открывший бар (и владеющий им) был гайдзином, уроженцем Германии тавтология
да и сам персонал состоял из немцев и американцев, так что по-японски в этом заведении не говорил никто. а дальше Ещё несколько вооруженных человек, часть из них были японцами, находились в разных углах бара. никто противоречия не видит?
куча повторов и тавтологий
Скорее всего, этих парней за что-то выкинули из их организаций. Внешний вид этих двоих этих/этих
аугментация что такое?
нас весьма дотошно проверили на наличие аугментаций. а следом нас весьма дотошно проверили на наличие аугментаций. где логика?
навязчивые своизмы
в право не слитно?
разгоняющий мозг до ста пятидесяти процентов и выше в беге?
этот нейростимулятор был забракован производителем по причине полного провала испытаний.
Создавался этот препарат в Америке
этот/этот
Как итог, Американцам почему американцы с большой буквы?
дальше рубит сухой канцелярит
неидеален слитно?
а ведущий перезаряжал пистолет легким движением руки револьвер превратился в пистолет?
описание русской рулетки напоминает эпизод из книги про Французский легион в Алжире. там от скуки так развлекались
оторый я тут же резко метнул вперёд, с хрустом врезался сидящему напротив меня японцу в спортивном костюме рукоятью точно в переносицу. Игнорируя боль в руках, я на максимально возможной для меня скорости, перемахнул через стол, вновь хватая брошенное мной оружие он не упал на пол?
логики ноль
сюжета как такового тоже нет — непонятный отрывок
«Бой в Крыму: все в дыму и нихрена не видно» ©
центральный персонаж и сюжетные ходы — вторичны как отражение зеркала в зеркале
Гг нужно было брать ирландца, а так — так получился мистер Этот
и таки скучно, конфликт непрорисован как следует
нет ответов на извечные русские вопросы: «Кто виноват? » и «Что делать?»
Загрузка...

Достойные внимания