Три сестры

— Отличный исследователь, просто на пять с плюсом! — хвастался профессиональной удачей Константин перед старым приятелем. К его приятелю и одновременно самому ярому оппоненту стоило приглядеться внимательнее. Тщедушный и немолодой уже, с синими от перманентной непробритости щеками и начинающей седеть неряшливой шевелюрой, Зиновий не выглядел авторитетным и всеми признанным учёным, но он им был, и энергичному Константину никак не удавалось перестать об этом думать.

Едва он решал, что наконец-то обставил приятеля, как Зиновий буквально парой фраз возвращал его на землю. И то ли волею случая, то ли во славу безжалостного провидения, работать над полётом по маршруту искателя им предложили одновременно.

Разумеется, они и здесь оказались в оппозиции, так что сейчас Константин праздновал победу, отчего и расслабился достаточно, чтобы пригласить Зиновия отметить свой триумф. Ему и впрямь было что отмечать.

Маршрут «Искатель» был рассчитан почти сотню лет назад, когда даже мечтать не могли, что он станет реальностью. Расстояния от звезды до звезды на этом маршруте были таковы, что звездолёту предстояло лететь десятилетиями, чтобы достигнуть первых точек. А ведь были ещё те, что лишь предполагались на пути звездолёта — таких мощных телескопов тогда просто не существовало.

Однако, как ни удивлялись потом учёные, изучая наследие безымянного гения или целой группы оных, рассчитан маршрут был отлично, и предположение о том, что на этом маршруте людям обязательно встретятся разумные соседи по Вселенной, должно было подтвердиться.

Камнем преткновения стали именно они. Люди.

Пусть новейшие звездолёты научились преодолевать немыслимые пространства, ныряя в кротовины, перегрузки при этом были такие, что пройти весь путь человеческому организму было сложно. И это «сложно» на шкале самочувствия стояло куда ближе к верной гибели, чем к «можно и потерпеть».

К счастью для планируемой экспедиции, за последние десятилетия далеко вперёд продвинулась не только обычная техника, вроде тех же звездолётов, но и искусственный интеллект. Иск-ин.

Давно канули в лету искины, неспособные обыграть человека в шахматы, го и даже в шашки. Современный искусственный разум рисовал, сочинял мелодии, писал книги, играл в теннис и пел басом или альтом на выбор. И уж в космосе он точно смотрелся бы куда естественнее человеческого слабого существа, что и доказывал раз за разом на маршрутах Солнечной системы.

Но что касалось маршрута «Искатель», тут воспротивился Зиновий. Он был уверен, что логичнее дать больше времени для отдыха, лучше подготовить людей, но отправить их, а не искусственный интеллект, и с этим Константин не собирался мириться. Так что сейчас он не зря был так воодушевлён, многомесячная работа над новым прототипом была успешно завершена, и теперь можно было показать результат. Пусть не официально и не всем, но — и Константин давно смирился с этим, мнение Зиновия ему было ничуть не менее важно, чем всей группе учёных, работающей над проектом.

А посмотреть было на что. Искин был установлен в оболочку, полностью повторяющую человеческое тело, за исключением того, что использовались только качественные материалы повышенной прочности. Это не жалкая тушка, которую во время перегрузок практически нельзя было контролировать самому человеку. Бывали случаи непреднамеренного мочеиспускания, потери сознания, а уж тошнило практически всех, кто пытался поучаствовать в программе. И это если не упоминать о том, что не было достаточно материала для прогнозирования реакции человеческого организма на длительное воздействие перегрузок! Но всё это было неважно, ведь оболочка оставалась лишь фантиком для изумительной начинки.

Искин нового поколения обладал зеркальной системой, каковую описал когда-то Ризолатти, говоря о человеческом мозге. Если говорить просто, новенький искусственный разум умел учиться. Не просто использовать заложенные в него программы и развиваться в тех направлениях, что были в нём выделены, но и повторять за человеком или любым другим существом что угодно. Любые движения, слова, действия.

Пока безымянный исследователь был готов к встрече с любым разумным существом и любым развитием событий. Эра космических геройств и опасностей для человека закончилась на этом искине. Пора было уступить дорогу прогрессу.

Всё это Константин вывалил на Зиновия, жмурясь от удовольствия. Он никогда не был женат и не имел детей, но сейчас был уверен, что чувствует себя точь-в-точь как молодой папаша сына-вундеркинда. И оттого слова Зиновия заставили его оторопеть.

— Отличный искин, — согласился приятель, несколько раз обойдя исследователя и даже погладив его по плечу. — А теперь отруби ему ногу.

— Что? — Константин ненавидел переспрашивать, считая это признаком недалёкого ума, но сейчас ему было не до его обычных мыслей. — Как это, ногу?

— Можешь руку, — согласился Зиновий так, будто делал большое одолжение.

— Что он будет делать без руки? — Константин начал злиться. Если приятель хотел оспорить его победу, ему стоило говорить понятнее и уж точно не молоть чепуху.

— Вот именно, — миролюбиво закивал Зиновий, делая вид, что не замечает злости Константина. — Человек, если ему вдруг пришлось лишиться руки или ноги, обычно даже в походных условиях разберётся, что делать. Не каждый, конечно, но мы и не сравниваем искина с каждым, верно? И начнёт писать левой рукой, закручивать гайки... Да что там говорить, даже совсем без рук ногами некоторые картины рисуют, пишут... если искин лучше человека, такое упражнение ему точно должно быть нипочём.

Считать упражнением отрубание несчастному искину ноги или руки Константин бы не стал, но спорить не решился. Зиновий был прав. В полёте могло случиться всякое, а сигналы в отдельные части оболочки уходили специфические. Конечно, если бы какой-то человек показал искину, как писать ногами, он бы смог, но всё упиралось в человека. Снова. А додуматься до такого неспецифического использования рук-ног, рта, наконец, сам искусственный разум не сумел бы. Недоработка вышла.

С другой стороны, может, он и зря решил сделать искателя похожим на человека внешне? Точно. Это и была его ошибка. Он показал свою слабость, сведя всё к несовершенному человеческому организму, а Зиновий этим воспользовался. Ведь и правда, никто не обещал им, что разумная жизнь за пределами их планеты окажется похожей на людей, так чего он уцепился за эту антропоморфность?

— Я исправлю, — пообещал он, чувствуя, как против его воли сжимаются кулаки, и короткие ногти больно врезаются в мясистую часть ладони. Нет, с Зиновием можно было разговаривать только накачавшись успокоительным.

— Исправь, — усмехнулся коллега и похлопал его по сжатому кулаку. — Я в тебя верю.

И ушёл. Ушёл к своим космонавтам, которых он готовил к перегрузкам и заставлял решать задачки, с которыми любой современный искин справился за секунды бы.

Константин работал долго. Если говорить начистоту, работал даже не совсем он. Десятки учёных под его руководством полностью пересмотрели оболочку искина и пришли к выводу, что Зиновий прав. Нет, они понятия не имели о Зиновии и его сложных взаимоотношениях с Константином, но неутешительный вывод о несовершенности связей искусственного разума с функциональными элементами оболочки больше не подвергались сомнению.

То, чего человек добивался своим обширным опытом, большая часть которого скрыта в памяти из-за своей избыточности, просто не давалась искусственному разуму в полном объёме. Для этого требовалось вливать в искусственный разум книги, которые читали люди с детства, включая бессмысленные и порой вредные, пришлось бы научить его различать по интонации, когда одно и то же слово, даже имя или фамилия, произнесённое другим тоном, означает похвалу или ругательство. Разумеется, всё это делали. В конце концов, под руководством Константина собрались лучшие умы мира. Но даже они не могли придумать, как сделать так, чтобы искусственный разум не только включал в себя всю это безграничную информацию, но и мог ею воспользоваться каждый раз, когда это станет необходимым. Штатные ситуации искин проходил на отлично, ведь псевдо-нейронные связи искателя были мощнее и крепче тех, что служили прототипом, но безошибочно реагировать на неоднозначные задания удавалось искину не каждый раз.

Впрочем, у Константина был свой повод для гордости — восстанавливал утраченные связи в мозгу искин не в пример быстрее человека. И если повредить участок мозга, то новые связи прорывались прямо через него, паутиной псевдо-нейронов соединяя участки. Человек не всегда был способен восстановить утраченное, терял на этом время. Не говоря уж о том, что чаще всего ему предстояло нарастить совершенное новые связи, лишь заменяющие потерянные. Нет, за искинами будущее, и Зиновий напрасно сопротивляется.

И команда Константина, без всяких сомнений, считала также. Потому как меньше чем через полгода они создали новую оболочку. Эта оболочка имела множество конечностей и была снабжена зрительными псевдо-нервами в самых разных местах. Константин предпочитал быть на шаг впереди — а что если Зиновий предложит выбить искину глаза? Человек и впрямь, ослепнув, мог адаптироваться к новому состоянию и хорошо ли плохо ли продолжить работу. Искателю это делать не придётся. Благодаря множеству дополнительных соединений по всей оболочке, он может нарастить недостающие глаза или уши на любой конечности. Да что там глаза, даже сам мозг был распределён так, как у некоторых насекомых, отчего даже потеря главного когнитивного центра не мешала искателю продолжать функционировать, пусть и с меньшей эффективностью. Только люди без головы и на такое способны не были. Медицина вслед за технической революцией скакнула вперёд, но поддерживать жизнь в человеке без головы она не научилась. И вряд ли научится.

Константин собирался словно между делом зайти к приятелю и пригласить посмотреть на его искателя. Дважды он попадаться в ловушку своего тщеславия не собирался, и теперь это будет просто рабочий момент, и Константин даже сумеет удержать лицо, когда Зиновий обалдеет от увиденного. А он непременно от восторга и зависти не найдётся, что сказать или сделать, потому как учёные отлично справились. Искатель готов был к любому испытанию, даже такому, о котором и представить не мог человеческий мозг.

На месте Зиновия не оказалось. Константин без особого любопытства оглядел команду приятеля. Мальчишки и девчонки, едва-едва получившие свои метрики, они ползали, прыгали и просто лежали на полу, а один даже висел на канате с таким сонным лицом, словно его забыли разбудить. Цирк какой-то, а не космонавты.

И Константин отправился обратно в свою лабораторию. Дойдя до помещения с искателем, он оторопел. Зиновий оказался там. И ладно, что его пропустили — пропуска у них обоих были того уровня, когда никто не спрашивает, а открывает двери. Но что творил Зиновий — этого Константин никак не мог понять. Потому как пожилой учёный... танцевал. И пусть бы что-то медленное и классическое, вроде старомодного вальса или твиста. Нет, это был какой-то странный танец, при котором степенный учёный бодро закидывал ноги почти до уровня своего носа и скакал точно горный козлёнок.

Константин так поразился выходке Зиновия, что не сразу увидел искателя. А искин меж тем вовсю пытался успеть за Зиновием, не иначе как включилась программа зеркального подражания. Только вот количество равнозначных конечностей никак не давала искателю повторить дикий танец. Он то пытался задрать все конечности слева, а потом справа, то через одну, то ограничиться всего двумя, а остальные оставить висеть... Лишние конечности мешались и путались. Искин не справлялся.

— Дружище, — с трудом растянув губы в улыбку, проговорил Константин. Вышло не очень, он словно прошипел, едва ли не плюнул сквозь зубы. К тому же очень хотелось. — Что за эксперименты без согласования?

— А согласование было, — Зиновий остановился и вытер пот со лба. Искин немедленно потянулся конечностью к своей «голове», ладно хоть сейчас одной. Не иначе как для сравнительно стандартных действий, у него были выработаны ведущие руки и ноги. Константин пообещал себе проверить это. — Вспомни, мы все подписывали бумаги. Ты тоже можешь сходить к моим потестировать.

— Да, было такое, — нехотя признался тот. — Но к чему была эта странная демонстрация? Или ты полагаешь, что нам встретятся инопланетяне к страстью к таким вот хаотичным движениям?

— Движения не были хаотичными, — возразил Зиновий. — И твой искатель, между прочим, довольно быстро раскусил их периодичность. Но вот повторить не мог. Слишком много ног и рук, он в них запутался.

— А человек не повторит танец разумного осьминога или сороконожки, — не остался в долгу Константин.

— Повторит, — усмехнулся Зиновий. — В том-то и весь курьёз, что повторит. Поймает ритм или поймёт, что это выражает, и повторит. Людям отсутствие чего-то не помеха, ещё древние предки догадывались взять палку. А искин догадается?

— Разумеется, это же не робот, — обиделся за своё создание Константин. — Он ничуть не хуже человека, только быстрее и не ошибается. Он выбирает единственный верный путь практически всегда, если его вообще можно просчитать. А вот если нельзя... там и человек не справится.

— Ты не прав, Костя, — Зиновий покачал головой. — Есть категории, которые ты не сумеешь вставить в своего искателя, и этим он всегда будет отличаться от человека.

— Например? — Константин ненавидел, когда его звали уменьшительным именем. Просто не переносил, и Зиновию это наверняка было известно. Хотя, он мог и вовсе не думать об этом.

— Вера или надежда. Любовь, — Константин оглядел лицо приятеля, надеясь найти в нём искорку насмешки. Но Зиновий говорил серьёзно. — Ты можешь пересчитать их в числа, вложить в искина?

— Не вижу смысла, — Константин равнодушно на первый взгляд пожал плечами, но мозг его уже работал над новой задачей. — Импульсы, похожие на работу гормонов серотонина и эндорфина, которые посылаются в центральную систему при взгляде на какой-то объект. Со временем этот объект будет восприниматься как достойный привязанности...

— Это ты пытаешься сгенерировать счастье, — ухмыльнулся Зиновий. — Любовь не всегда сочетается с этим ощущением, поверь мне.

— "Счастье ненаучно", — фыркнул Константин, и Зиновий пару раз вяло хлопнул в ладоши, признавая право приятеля на использование цитаты из старого детского мультфильма.

— Вроде того. Но любовь — она вопреки. Ты можешь любить работу, человека или планету не за что-то, а просто потому что оно так есть. Понимаешь?

Константин понимал. А ещё он понимал, что ему придётся подумать над задачей. И вовсе не потому, что эти человеческие чувства нужны будут его искину на чужих планетах, ну уж нет, он и без того достаточно поработал над ним и вполне доволен. А решить задачку он хотел для себя. На будущее.

Думать долго не пришлось, всё-таки Зиновий напрасно недооценивал своего более молодого коллегу. Константин меньше чем через неделю понял, на чём строятся эти набившие оскомину своей «человечностью» чувства, и от чего никто не сумел, а может, и не пытался, втиснуть их в искин. Все эти чувства строились на ошибке. На том, что искин никак не мог совершить.
Для искусственного разума не было надежды, у него было процент на благоприятный исход и на неблагоприятный. И граница, после которой решение считалось невыполнимым из-за слишком низкого процента. У искина не могло быть веры, ведь всё, что он знал или хотел узнать, он просчитывал наперёд и проверял экспериментально. И любовь. Это и вовсе было глупо добавлять искусственному разуму, особенно тому, который отправлялся по опасному и неизведанному маршруту. Дестабилизирующие чувства добавлялись путём внесения в псевдо-нейронные сети вируса, способного отключить ряд связей вроде чувства самосохранения или оценки действительности. Позволить такое сделать с искателем Константин не мог и не хотел. И потому предпочёл проиграть бой, но выиграть войну, так ничем и не ответив на выпад Зиновия. Впрочем, тот тоже не вспоминал об этом разговоре. Не иначе как сообразил, что погорячился.

Время полёта приближалось.

По результатам тестов выходило, что результаты искинов и людей пусть и отличались, но не настолько, чтобы игнорировать одну группу за счёт другой. Поэтому готовили два звездолёта. Конечно, параметры их отличались — людям требовались совсем другие условия, и Константин не раз и не два задумывался о том, чтобы вскользь заметить в разговоре, насколько дороже команда Зиновия выходит проекту. Но удержался. Он собирался быть выше этого. Или позлорадствовать позже, когда будет виден окончательный победитель. После их разговоров о искине и его непохожести на людей он теперь остерегался праздновать раньше времени.

Маршрут проходить тоже требовалось по-разному. Искин не нуждался в отдыхе между переходами, его оболочка легко выдерживала эти перегрузки. Однако коллегией было решено, что искин будет присылать все отчёты на землю и дожидаться ответа. На всякий случай, чтобы не пропустить важного. От команды Зиновия этого не требовалось, что было несправедливо, с точки зрения Константина, но он спорить не стал. В конце концов, маршрут у звездолётов был один и тот же. Просто график экипажа Зиновия отставал от графика искинов на несколько суток.

Зато тут Константин порадовался, что не успел зацепить приятеля по поводу дорогого звездолёта. Присылать сообщения по маршруту тоже требовало значительных вложений. Зато благодаря его «Победителю» на Земле будут знать обо всём, что происходит на другом краю Вселенной.

Да, тут Константин не удержался. Когда требовалось назвать звездолёт, спросили и его мнения, и он предложил это. Претенциозно и самоуверенно, но кто не верит в себя, тот зря идёт в учёные, разве не об этом толковал Зиновий? Что до его экипажа, те назвали свой корабль «Смирный» и никак это не объясняли. Ну да и ладно, лишь бы обратно добрались все живыми. Рассчитывать на их победу не приходилось.

На лётное поле прощаться со своим экипажем Константин не пошёл, предпочитая наблюдать через камеры. Искинам не требовалась его поддержка, добрые слова на дорогу и прочие глупости. У них была цель и задачи. Так что за них Константин был спокоен.

Другое дело Зиновий — того еле удалось забрать с площадки, чтобы позволить взлететь звездолётам. И выглядел он бледным, с испариной на лбу и трясущимися кончиками пальцев. Смеяться над ним Константину не хотелось, он и сам беспокоился за экипаж «Смирного» — перегрузки далёкого космоса — это не игрушки. Там многие теряли сознание в первые же секунды ускорения. Поэтому первые пару переходов искины отставали на шаг, чтобы при необходимости помочь более несовершенным соперникам.

Отпустило Зиновия лишь через несколько часов, когда экипаж доложил об удачном проходе первых двух точек. Они были уже исследованы и выступали в роли учебного этапа.

Теперь и искины могли перестроиться и идти впереди. Часы, потерянные для страховки «Смирного» им предстояло нагнать уже через пару-тройку точек маршрута. А вот дальше начинались неизведанные чужие звёзды. И добытую там информацию, любые крохи ждали на Земле, считая минуты и часы. Конечно, главной целью было встретить разумных существ, но и найти планету, на которой просто могла бы существовать органическая жизнь по типу людей, стало бы большой удачей. Эти две цели шли параллельно, и если разумную жизнь земляне готовы были видеть в любом существе, хоть из кристаллов соли, хоть из пара, то планеты для людей нужны были не меньше. И, разумеется, первыми их обнаружить должны были искины. Они шли с большим опережением, и Константин ничуть не сомневался в «Победителе».

Так и вышло. По окончанию первого месяца, если быть точнее, через двадцать девять дней, пять часов и тридцать минут на Землю пришло сообщение, из которого учёные впервые получили полные и подробные параметры Земли-2, как назвали эту пока неизвестную планету. Отличалась она немногим, кроме разве что того, что на ней не было жизни. Впрочем, учёные по тем кадрам и данным, что передали с «Победителя», решили, что Земля-2 ещё просто была очень молода.

Константин сиял. Он и впрямь был победителем, как и вся группа учёных, трудящихся над искусственным разумом, отправленным по маршруту. Заслуженно принимая поздравления, он лишь изредка поглядывал в сторону Зиновия, злясь на себя за эти косые взгляды. Мечтать о признании приятеля ему казалось слишком жалким. И пусть Зиновий поздравил его в числе первых, Константину этого было мало, но что он хотел, он не мог понять. Безоговорочное признания его правоты, быть может? Но Зиновий не выглядел сломленным или растерянным. Он не без удовольствия принял короткую шифровку от «Смирного», подтверждающего собранную «Победителем» несколько недель назад информацию, и всё.

Правда, пусть Земля-2 и была невероятной удачей, на ней вся эта удача и закончилась. Маршрут исследователи-искины с «Победителя», а за ними и экипаж «Смирного» проходили точно по графику, но ни новых подходящих для жизни планет, ни разумной жизни они не встретили.

Тянулись недели, за ними месяцы. Распланированный десятилетия назад маршрут уже почти полностью был пройден, но ожидаемый результатов не достиг. Центром полётов овладело уныние. Достигнувший конечной точки «Победитель» остался ждать «Смирного», чтобы отправиться назад лишь после того, как физическое состояние членов человеческого экипажа будет зафиксировано и передано на Землю.

И тут случилось то, чего на Земле никак не ожидали. «Смирный» не стал задерживаться рядом с ожидающим его на орбите неизвестной экзопланеты «Победителем», а сразу перешёл дальше. За пределы маршрута.

— Что происходит?! — Константин набросился на Зиновия с вопросом, едва тот вырвался из центра, где, без всяких сомнений, отвечал на этот же вопрос.

— Мы предполагали такое развитие событий, — Зиновий выглядел уставшим. Без сомнения, это «мы» не включало в себя непосредственных руководителей программы, и старику пришлось нелегко. — Маршрут был создан здесь, на Земле. Там же, в далёком космосе, всё вполне могло оказаться иначе. Находящиеся там исследователи должны сами оценивать свои риски и шансы.

— О чем ты вообще говоришь! «Победитель» прошел там раньше, искин находится в тех же условиях и, позволь, есть же отчёты, по ним выходит, что шанс встретить инопланетных разум на расстоянии десяти-пятнадцати переходов ничтожно мал. Сейчас, я скажу тебе точнее, сколько там нолей после запятой, — и Константин зашуршал распечатками отчётов, стараясь не думать о том, что далеко в космосе, горстка людей шла на самоубийственный эксперимент и ради чего?.. И это не говоря о самом «Смирном». Нет, «Победитель» сможет просчитать их маршрут и вернуть дорогостоящий звездолёт на Землю, но люди...

— Я видел этот отчёт, — остановил его Зиновий. — И мои ребята на «Смирном» видели. Им он приходит раньше, чем нам. Однако они попросили ещё время.

— Но время вышло! — Константин покачал головой. Вот ещё один минус работы с людьми. Пресловутый человеческий фактор. Кто знает, может, у капитана «Смирного» во время очередного перехода вскипели мозги, и он сам не знает, что творит? А Зиновий отсюда, с Земли, потакает своему экипажу. — Почему ты их просто не вернёшь?

— Я человек, и я в них верю, — Зиновий пожал плечами, словно открещивался от своего решения, брал невмешательством и попустительствовал своим людям. Но лукаво поблёскивающие глаза старика давали понять, что он ничуть не жалеет.

— А они почему не возвращаются сами? — Константин уже знал ответ, но не мог не спросить.

— Они тоже люди, — Зиновий пожевал губами. — Они надеются.

Константин махнул рукой и вышел. Ему нужно было тщательнее проанализировать отчеты «Победителя». Может, какие-то их находки продвинут науку вперед. И следующий полет будет успешнее.

До встречи экипажа "Смирный" с инопланетной разумной жизнью оставалось 23 часа 14 минут, 9...8...7 секунд.