Взмах крыла бабочки

Взмах крыла бабочки на одном конце земного шара

может вызвать ураган на другом.

Теория хаоса

Россия, г. Лесной, Калужская обл., 2098 г.

Николай Зароков, открыв дверь своей лаборатории в Институте экспериментальных наук, сокращенно ИЭН, перешагнул порог. Профессор был весьма молод, однако благодаря недавнему открытию ему уже выделили собственную лабораторию с прилегающим помещением и штат лаборантов с главным помощником. Точнее, ребят он подбирал себе сам.

Зарокову действительно удалось совершить прорыв в науке. Разработанные им основы телепортации неживой материи уже применялись по всему миру и даже работали в ближнем космосе. Теперь вместо того чтобы отправлять целый корабль с грузом, всего – то требовалось запустить две установки – в месте отправления, и месте приема. Энергии на такое перемещение уходило много, но способ себя вполне окупал, и соответственно приносил колоссальную прибыль стране и институту.

Сам же профессор... Он обращал мало внимания на вопрос денег. На сегодняшний день его больше заботил второй этап опытов – перемещение живой материи.

Николаю Зарокову недавно исполнилось двадцать девять лет. Будучи невысокого роста, он был обладателем темно-русой шевелюры, которая вечно норовит создать «воронье гнездо». Его голубые глаза смотрели на мир с детской простотой, скрывая ум и цепкую реакцию своего носителя на окружающий мир. В процессе работы в них витало такое мечтательное выражение, что сотрудники института, прозвали его «Мечтатель». Он мог так погружаться в разработку очередной идеи, что забывал о еде и сне. Нередко его помощнику, Олегу Ивкину, приходилось бегать в столовую или перевозить свое начальство к ближайшему дивану, используя стул на колесиках в качестве тележки, и, столкнув на диван упёртое тело, намертво вцепившееся в чертежи, накрывать его пледом. При проведении опытов оба этих человека просто жили на работе. Поначалу ночной сторож еще пытался бороться с этим нашествием, потом лишь махнул рукой. Коли директор института не против...

Олег Ивкин, перекрещенный родным коллективом в «Иву», был всего на год старше своего начальника. В противовес Николаю, Олег достигал двух метров роста, подвижный, шебутной с пшеничного цвета шевелюрой. Иногда возникало ощущение, что этого человека слишком много. Но, по сути, этот худющий верзила являлся таким же добряком, как и его шеф. Правда в отличие от Зарокова, Ива успел жениться и «обзавестись» лапочкой дочкой, в которой просто души не чаял. В начале их сотрудничества, помощник научного руководителя, честно пытался отправить начальство домой хотя бы на ночь, в районе девяти вечера. Самому же ему повезло: из института вышел, дорогу перешел, на десятый этаж заехал и переступил порог своей квартиры. А вот Николаю «пилить» – аж в центр города. Одним словом, Олег начал забегать домой за поздним ужином, да «сказкой для дочи», а потом возвращаться в институт с домашними пирожками и пельмешками. Там еще и ночной вахте перепадало вкусного.

Появившихся позже четырех лаборантов и одного испытателя, Ива отказался подкармливать напрочь. Во-первых, они отправлялись по домам в положенное время, то есть пять часов дня. А во-вторых, кормить такую ораву – никакой зарплаты не хватит, даже повышенной.

Достав из портфеля бумаги, Зароков уронил их на стол. У Олега вчера случился День Рождение жены, так что профессора все же вытянули из института, но он сумел прихватить пачку расчетов с собой. Правда, добравшись сегодня в два ночи до дома, мужчина умудрился заснуть в обнимку с портфелем. Судя по всему, ему вчера точно не шампанское наливали.

Автоматически ответив на приветствия, Николай осмотрелся. Нина, Зина, Василий, Инар – на месте. Все лаборанты уже заняты делом. Или делают вид, что заняты. Зиночка, наверняка, на компьютере карты таро раскладывает. Кого-то не хватает, однако.

– А где Роман?

Мозг вычислил недостающее лицо.

– Ой, он звонил. У него жена рожает. Роман с ней в роддоме с четырех утра. – Мечтательная Ниночка уже нарисовала в воображении счастливую семью.

А вот в воображении Зарокова рисовалась совсем другая картина. Рождение положено отметить. А это... Одним словом, испытатель сгинул дня на три, а то и на всю неделю.

Хорошо, что Николай предвидел нечто подобное, так что исчезновение испытателя не критично.

Однако не хватает еще кого-то.

– А Олег?

Это уже был парадокс. Это все равно, что убрать из трёх мушкетеров видного Арамиса, или удалить Алешу Поповича из трех богатырей. Чтобы Олег и опоздал!

– Николай Евгеньевич... – Зиночка с сомнением смотрела на начальника. Над остальными нависла полная тишина, все застыли, явно чего-то ожидая. – Олег Петрович уже здесь.

Четыре взгляда перекрестились на Зарокове.

– И где он?

В ответ раздался скрип дверцы платяного шкафа. Так как на видном пространстве Ивкин не наблюдался и экспериментальный зал, просматриваемый с профессорского места тоже пуст, то помощник мог находиться сейчас только в этом шкафу, каким бы бредом это не звучало.

– Ива! Ты зачем в шкаф залез? Тебе места в лаборатории мало?

Дверца открылась пошире. Под ней появились мужские туфли сорок шестого размера. Догадка главы лаборатории подтвердилась, в шкафу находился его личный помощник.

– Слушай, Мечтатель, может я тебе тут расчеты проведу? – При худой комплекции голос у зама был низким и звучным.

– Ага. Аппаратуру ты мне тоже оттуда запускать будешь?

– Какую аппаратуру? Ромки ж нет!

– Зато есть второй костюм моего размера. Так что я побуду испытателем.

– Чего? – Над дверцей шкафа возникла голова. – Даже не вздумай!

В полнейшей тишине Зароков пристально изучал открывшуюся картину. Прикоснувшись рукой ко лбу, профессор закрыл на секунду глаза. Однако при новом взгляде – «дивное» видение никуда не исчезло. За те несколько часов что друзья не виделись, прическа Ивкина кардинально изменилась. На качественно выбритой голове научного сотрудника торчал самый настоящий ирокез. Причем это сооружение двадцати сантиметров в высоту отливало тремя ядовитыми цветами: желтым, сиреневым и пурпурным. Взбесившийся художник, сотворивший сей шедевр, явно находился в состоянии алкогольного опьянения, так как цвета в стоящей дыбом картине переплетались в таких позициях, которые трезвая рука не изобразит.

Налюбовавшись ультрамодным «Чингачгуком», Николай сел. К счастью в кресло. Девочки сразу кинулись к нему с водой и валерианой, но профессор отмахнулся от их заботы. Он честно попытался озвучить какой-то вопрос, но шок не дал ему говорить.

– Ник... Ник... Все нормально. Это я! – Выбравшееся из шкафа тело подтвердило, что это действительно Ивкин.

– Понимаешь, когда ты уехал, ребята решили пошутить... – Олег попытался уложить ирокез рукой, не тут-то было. «Последний писк моды» и не подумал укладываться. – В общем, шутка удалась. Особенно утром, когда я разглядел в зеркале новомодную прическу. Кажется, мой вопль не только гостей разбудил, но и всех соседей. Но понимаешь, ближайшая к нам парикмахерская работает только с десяти. Я не успел убрать это и вырастить нормальные волосы.

По мере его рассказа комнату начал наполнять смех: сначала девушки, потом парни, а за ними и Зароков разразились хохотом.

Ива смущенно почесал шею.

– Одним словом, мне сегодня высокому начальству на глаза попадаться не стоит.

Лабораторию накрыл новый взрыв хохота.

На проведении опытов Зароков настоял. Перемещения мышей, котов, собак и даже одной коровы уже состоялись и прошли успешно. Осталась очередь за человеком. Все расчеты выверены не раз. Так что как не возмущался и не противился его разноцветный ныне помощник, а пришлось ему одевать друга в запасной костюм. По мнению разработчиков, он давал испытателю больше безопасности. С животными этот материал точно сработал: на стадии опытов, у научной группы одна из кошек прогулялась несколько секунд двумя половинками. Одна в начале пути, другая в конце, то есть в другом конце испытательного зала. Животное потом благополучно соединилось и совершенно не пострадало. А вот весь научный состав в тот день «нализался» валерианки – хуже мартовских котов! Соседи, подкинувшие Зарокову свою разработку в виде защитных комбинезонов, уверовали, что именно их ткань спасла жизнь пушистому испытателю. На что Ива буркнул себе под нос, что «полосатая наглость, проживающая в клетке рядом с их лабораторией, всего лишь разменяла одну из девяти жизней, и не зачем всем лаборантам кормить эту рыже-белую морду колбасой, растолстеет – в «спасательный» комбинезон не войдет!»

Под экспериментальный зал им выделили большую комнату: в длину метров пятнадцать, ширину – шесть, есть где развернуться. «Старт» и «Финиш» располагались в разных концах зала, единственная его дверь которого вела в расчетную лабораторию. Эти две комнаты и являлись самой лабораторией по изучению перемещений.

«Старт» и «Финиш» имели свое оборудование. Электроэнергии вся эта установка съедала просто уйму. Еще при первых опытах с неживой материей именно их оборудование оставило без света весь город. После того случая для нужд института построили новый блок электростанции.

Сами приборы по перемещению непосвященному могли показаться полной ерундой: рядом с новейшими сенсорами, лазерами, вычислительной техникой и генераторами различных полей, красовались нарисованная на полу пентаграмма и огарки свечей, которые какой-то шутник из лаборантов расставил прямо на меловые линии. На самом деле эти линии всего лишь обозначали границу, которую не стоит пересекать во время эксперимента. Что поделаешь, если по подсчетам вышла столь не однозначная фигура. А свечи стояли на случай отключения электроэнергии – в институте ее вырубало периодически, а уличных окон в экспериментальном помещении не было. Еще на стене висела тряпичная куколка, сильно напоминающая домовенка Кузю. Кто-то из девушек сотворил «охранный талисман». По мнению Зарокова это было смешно, но, видя улыбки остальных, он махнул на этот не нужный элемент рукой.

Последние приготовления были закончены. Программы просчитаны и готовы к запуску. С легким замиранием души, Николай приготовился шагнуть в зал, как вдруг в открывшуюся дверь просунулась лохматая голова.

– Ребят, вы Ваську не видели?

Любимый экспонат лаборатории биоинженерии снова удрал. Ничего страшного в этом не было. Ну, подумаешь, возрожденный велоцераптор в генах которого немного покопались. В результате проведенного эксперимента особь питалась кровью, была черного цвета с изумрудными пятнами, ростом с петуха, и гораздо меньшим количеством зубов, чем у древнего оригинала. Зароков лично не проверял, но ему казалось, что там вообще только два клыка и присутствовали. Последние два пункта изменения генетического кода, честно говоря, радовали, так как Василиса удирала от своих создателей с регулярностью два раза в неделю. Это создание отличалось умом и сообразительностью. Кусать работников сквозь брюки и получать обязательный пинок – не слишком вдохновляющий номер. Есть еще дамы... Но капрон в зубах и визг, которому любая баньши позавидует, так же не добавляли оптимизма. Поэтому мелкий хищник быстро переключился на мышей и крыс. В связи с чем ночной вахтер поутру стал периодически находить рядок серых обескровленных тушек. Правда институтский кот-сторож, патрулировавший этажи института, предпочел целостность своей шкуры нервной работе и исчез в неизвестном направлении. Одним словом, Ваську знал весь институт.

Девушки тут же поджали ноги, а парни принялись заглядывать под шкафы.

– Нет, нету ее тут.

– А Лучезарную не видали?

Лучезарная – это бабочка с радужными зеркальными крыльями, она являлась еще одним результатом работы биологов. Создание безобидное и нереально красивое, вот только абсолютно бестолковое. Сами посудите, какой толк от бабочки?

– Нет, не видели мы вашей красавицы. – Бабочку в отличие от Васьки институтский народ любил.

На костюме биолога что-то ярко блеснуло, прежде чем он закрыл дверь.

– Все. Приступаем к работе.

Лаборанты заняли пульт управления, а Олег последовал за Николаем. Зароков расположился в центре нарисованной пентаграммы – самая выгодная точка для работы. Ивкин еще раз проверил наведение приборов. Инар махнул рукой из-за стеклянной перегородки разделяющей расчетную и экспериментальную – программа запущена. У Ивкина есть пол минуты, чтобы отойти подальше от периметра эксперимента.

Неожиданно по глазам ученых ударил отраженный луч света. На самой границы периметра порхала Лучезарная.

– Вот же...

Ива попытался поймать нарушительницу. Но, споткнувшись, головой вперед влетел в очерченный контур. Николаю показалось, что вместе с Олегом туда же впрыгнуло что-то мелкое и темное, но тут раньше времени вспыхнули лучи лазеров. У Зарокова перехватило дыхание. Один из лучей ударился о сияющее крыло, и расщепился на три части... А дальше – ярко вспыхнул свет. Последнее за что ухватился взгляд Николая, ужас на лице Инара, но эта картина быстро исчезла в белизне вспышки.

СССР, Калужская обл., дер. Вятки, 1950 г.

Петр Савельевич Плужников с интересом наблюдал разворачивающееся перед ним действо. Мужчина прекрасно понимал, что для бабки Матрены тощая коровенка – кормилица семьи. Но вот беда! Скотина заболела. И ведь ни ветеринара, ни даже обычного человеческого доктора на деревне нет. А до районного центра животина не дойдет, околеет по дороге. Местная травница постаралась помочь, только результата это не дало. И взбрело Матрене в голову прибегнуть к потусторонним силам. Благо, что в соседней деревне один такой не то ведун, не то колдун имелся. За ним и послали. И вот теперь в пустом сарае, (сенокос еще не начался, а прошлогоднее сено уже закончилось, так что просторное и двухэтажное помещение пустовало), сгорбленный дедок годков на тридцать старше самого Петра чертил на полу какие-то знаки и зажигал свечи. Из всех знаков Савельич узнал только пятиконечную звезду. Подопытное животное уже стояла по центру, флегматично опустив голову. Бабка Матрена забилась в угол около входа и тихонько крестилась.

Сам Плужников – нормальный советский атеист. Местный батюшка, чья церквушка находилась за две деревни от Вяток, всячески старался убедить мужчину в существовании высших сил, но прошедший закалку науки и партии не сдавал своих позиций. Именно поэтому Петр Савельевич взирал на происходящее с большим скептицизмом, но вмешиваться не спешил. Вдруг несчастное животное все же передумает помирать, поглядев на этот спектакль. Впрочем, не смотря на его неверие, некое предчувствие не давало покоя. Как результат рядом с мужчиной лежало старое охотничье ружьё, прикрытое прошлогодним пучком сена. Не то чтобы мужчина жаждал чей-то крови, но вдруг для острастки пригодиться. Сам Плужников удобно устроился на старом чурбане. И сидеть удобно и ружье под рукой.

Местный ведун закончил чертить свои «иероглифы» и принялся бормотать какую-то лабуду. Петр Савельевич усмехнулся в свою пышную бороду. И верят же во все это люди!

Яркий луч света неожиданно ударил по глазам и заставил Плужникова моргнуть несколько раз. Как только цветные пятна перед его глазами растаяли, мужчина разглядел невиданной красоты бабочку, порхающую прямо над костлявой спиной пестрой коровы. Плужников не являлся знатоком фауны, но то, что в этих местах такие не водятся, знал точно.

– Ты откуда взялась такая яркая, барыня?

Естественно на вопрос никто не ответил, но тут сверкнула новая вспышка. А стоило мужчине проморгаться, как от открывшейся картины, он съехал с покатого чурбана на землю.

Несчастная буренка висела под потолком двухэтажного сарая, от звезды на полу поднималось разноцветное зарево. Колдун – во всю крестился стоя на коленях, Матрена – охнув, съехала по стенке вниз.

Осознать собственные мысли Плужников не успел, еще одна вспышка ударила по глазам.

Пока непонятно где

Стоило Зарокову проморгаться, как от увиденного у профессора перехватило дыхание. Он висел в воздухе, где-то на высоте метров двух. Учитывая, что пол под ним был земляной, находился Николай не в институте.

– Му-у-у!

Повернув голову на звук, профессор мысленно пожелал проснуться. Рядом с ним висела корова – худющая, все ребра пересчитать можно. Если сравнивать с экспериментальной Муркой, эта особь коровьего племени тянула только на живой скелет.

– Мама!

Если неизвестная корова находилась слева, то справа в виде морской звезды висел Ива.

Неожиданно ощущение невесомости пропало, и тела рванулись вниз. Кстати, местная «Мурка» опускалась медленно и плавно, в отличие от научного состава.

– Уф! – Удар о землю вышел приличный.

– Уй-й-й! – Судя по звуку, Олег еще и приложился обо что-то – Да чтоб...

Привстав на четвереньки, Зароков вслушался в тираду, звучавшую на трех языках, причем исключительно в народном диапазоне.

– Не знал, что у тебя предки из Белоруссии и Украины.

– У меня бабушка из Брянской области! А там, в ее молодости, столько диалектов речи существовало… – Ивкин собрался извлечь из-под себя столь прославленный им булыжник.

– Руки вверх!

Недвусмысленная фраза, сказанная хриплым голосом, заставила две головы повернуться на звук постороннего голоса.

Сначала взгляд наткнулся на лежащее тело какого-то дедка. Человек явно пребывал в состоянии обморока. Это даже хорошо, так как то, что находилось далее совсем не устраивало профессора с помощником. А находился там бородатый мужик, целящийся в ученых из ружья, причем ствол старенькой охотничьей винтовки сильно подрагивал. А дальше в углу какая-то старушка прилегла… Но ввиду отсутствия угрозы с ее стороны, факт ее существования пока был не существенен.

– Отец, ты это...

– Стоять!

– Да мы ж еще даже не встали!

– Руки вверх! Ни с места!

Подрагивающее ружье металось между двумя фигурами. Молодые люди, не споря с мужчиной, подняли руки вверх, стоя на коленях. Кто его знает, еще пальнет с перепугу.

– Вы кто такие?

– Николай Евгеньевич Зароков, профессор института экспериментальных наук, заведующий лабораторией пространственных перемещений.

Представляясь, Николай понял, что опыт по перемещению полностью удался. Осталось только выяснить, а куда собственно их перекинуло. Учитывая самобытность окружающей обстановки и лес за дверью, они вероятно оказались где-то в таежном районе. Хорошо хоть на территории России, а не где-нибудь в Бразильских джунглях.

– Олег Петрович Ивкин, старший помощник профессора Зарокова в том же институте и лаборатории.

По каким-то причинам разноцветный ирокез Ивы решил экстренно прикорнуть и плавной волной улегся на правую сторону головы.

Стоило Ивкину замолчать, как установившуюся тишину нарушило знакомое курлыканье. Научный состав института уставился вниз с нехорошим подозрением. Тем булыжником, на который прилег Ива оказалась... Василиса!

– Васька!

– Бл...

Бородатый незнакомец завернул столь заковыристую фразу, что у Зарокова заалели уши, а Олег явно заслушался, стараясь запомнить местные перлы.

А вот научному эксперименту биологической лаборатории все эти эпитеты совсем не понравились. Стремительно вскочив на задние лапы, черно-зеленая мелочь рванула к двери.

– Васька!

Вопли ученых совпали с первым залпом ружья, второй последовал тут же следом. Однако, на счастье научного эксперимента, Петр Савельевич Плужников хоть и являлся охотником, но снайперским стрелком не был. Так что мелкая невидаль удачно пересекла порог и нырнула в ближайшие кусты.

– Вась! Вась! Васька! – Вскочив на ноги, Олег ринулся к двери. – Василиса, вернись, негодница мелкая!

Ответа не последовало.

– Олег, стой! – Вопль профессора заставил Ивкина остановиться перед порогом. – Не смей бежать за ней!

Эксперимент привязан к площади зала, на программе стоит таймер времени, а значит – нельзя покидать данное место, ведь когда программа пройдет свой цикл, тела двух горе испытателей должны вернуться в заданную точку опыта, то есть на «Финиш» в лаборатории, а окажись они за пределами этой площади, может произойти невесть что. Все это за секунду пронеслось в голове Зарокова.

Ива с горя запустил пальцы в разноцветную шевелюру и сильно дернул, но не рванулся наружу, видимо и сам вспомнил об условиях опыта. В памяти Николая всплыла одна забавная архивная статейка. Якобы в шестидесятых годах двадцатого века в некоторых деревнях Калужской области местные жители видели мелкого ящера питающегося кровью, которого называли «Чупакаброй». Васька! Но тогда...

Догадка молнией пронеслась в мозгу.

– Простите, что это за место?

Вопрос Зарокова привел в чувство мужчину, впавшего было в некоторое состояние транса.

– Деревня Вятки, Калужской области.

Ива застыл, не смея шелохнуться, а Николай вперил взгляд в Плужникова.

– А год сейчас какой? – Голос профессора стал вкрадчивым.

– Одна тысяча девятьсот пятидесятый.

– Мама, моя дорогая! – Ивкин пораженно огляделся вокруг. – Это мы что ж в прошлое попали? Это ведь та самая деревня, что до строительства института была, да? Помнишь, мы про нее в архиве читали!

Николай задумчиво огляделся вокруг.

– Полностью не уверен, но думаю, что – да.

– Ко-оль! Опусти ты уже руки! У деда ружье – двух зарядная двустволка, и оба заряда он уже израсходовал. Теперь ему только если из пальца палить. – Усмешка держалась на лице помощника не долго. – А вот Васька ушла. Коль! Нас с тобой Вась Васич загрызет за свою любимую зверушку!

Зароков встал, отряхивая колени. Учитывая, что главную проблему с возвращением они пока решить не могут, мозг его ассистента явно предпочел решение второстепенной задачи – как избежать членовредительства за потерю ценного имущества института, а точнее отдела инженерной биологии.

– А ты не говори, что она с нами была.

– Да как-то неловко...

– Ловко, неловко. Хочешь, чтобы глава биоинженерной лаборатории Василий Васильевич Бережко из нас с тобой Васек да Василис наделал?

Ива старательно замотал головой в отрицании. Ему о таком факте даже думать не хотелось.

– Дед, ружье опусти.

– Какой я вам на фиг дед! Я лет на десять старше вас. – Плужников, наконец, опустил бесполезное ружье. – Вы то сами откуда будете?

– Мы? Мы из пригорода научного городка под названием Лесной, из научного института. – Друзья помогли бородачу подняться. – Из две тысячи девяносто восьмого года.

От их последней фразы Петр Савельевич чуть не сел обратно.

– А ну врете, молодые люди?!

– Не, не врем. А вы, кстати, сами откуда?

Плужников, прищурившись, посмотрел на ученых.

– С чего это я, по-вашему, не местный?

– Да говорите вы больно чисто. У меня родня по матери вся местная, я говор знаю. Не местный вы.

Петр Савельевич усмехнулся в ответ на улыбку профессора.

– Был не местный. В Москве в институте преподавал. Да вот пришлось уехать. Теперь стал местным.

– А звать то как? – Ива не мог стоять в стороне от разговора.

– Петр Савельевич Плужников.

– Приятно познакомиться.

Однако пожатие рук оборвалось. Сзади ученых рухнула корова. Животное лежало на боку, тяжело дыша. В момент падения с коровы вспорхнула Лучезарная. Оказывается при сложенных крыльях, она и не столь уж заметна.

– Вот беда. Сдохнет Мурушка, всё Матренино семейство по миру пойдет. – Плужников с жалостью смотрел на скотину.

– Ив! Ты мед ручку захватил? – Зная друга, Зароков был уверен, что необходимый ему инструмент был в кармане друга.

– Держи.

Шагнув к корове, Николай включил маленький, но мощный аппарат. Тонкий луч света коснулся тела животного. В следующий миг, он расширился, теперь больше напоминая пирамиду.

– Диагностика закончена. Начинаю лечение. – Приятным женским голосом отрапортовала мед техника. Свет, испускаемы аппаратом, заиграл всеми цветами радуги. Прошло всего минуты три, и все погасло.

Корова вздохнула, встала на ноги и принялась подбирать с пола остатки сена.

Петр Савельевич аж глаза протер. Мурушка совсем не походила на давешний скелет. Перед ним стояла вполне здоровая корова.

– Да это ж... Как же?

– Наука, и никакой магии! – Друзья с улыбкой смотрели на Плужникова. – Только она сейчас зверски голодная. Вы ее на лужок выведите.

Через пять минут корова паслась на лужайке, а Петр Савельевич с бутылью самогона и тремя стаканами вернулся в сарай. Как друзья не отнекивались, а каждый получил по пол стакана кристально-чистого напитка и краюху хлеба.

Зароков предложил оказать помощь лежащим без сознания, на что Петр Савельевич лишь махнул рукой.

Впрочем, выпить с учеными ему не удалось. Вспышка света резанула по глазам – и удалых путешественников во времени уже нет рядом.

– Вот дела! – Чуть сдвинувшись в сторону, Плужников нашел взглядом пасущуюся невдалеке здоровую корову, потом взглянул на два отдыхающих тела. Оглядевшись, не видит ли кто, – перекрестился, и залпом выпил самогон.

– Чудны твои дела, господи! Съезжу-ка я к батюшке Андрею на выходных.

Россия, г. Лесной, Калужская обл., 2098 г.

(через час после отбытия)

Проморгавшись, Николай тщательно вгляделся в стены такой родной лаборатории. Вон и домовенок на стене болтается. Часы показывают, что отсутствовали они ровно час. Теперь надо будет еще часы с датой повесить, так, на всякий случай.

За стеклом повскакали с мест лаборанты.

Улыбнувшись, Зароков отсалютовал им стаканом.

– Вздрогнем что ли?

– Давай.

Под крики вбегающих людей обжигающая жидкость провалилась в желудок.

– Повторить-то такой прорыв сможем?

– Конечно. Первоначальные данные есть. Внесем поправки и сделаем перерасчет. – Николай даже не сомневался в получение результата.

Ученые посмотрели друг на друга с бесшабашными улыбками.

– Интересно, как там Петр Савельевич?

– А вот завтра в архиве и посмотрим.

Дальше поговорить им не дала толпа людей. Оказывается, их часовое исчезновение наделало в институте переполоху.

А над всей этой суетой тихо порхала очень красивая бабочка с зеркальными крыльями.