Тренинг для писателей №60
Привет вам!
Дамы и господа, знакомые физиономии и новые аватарки лица, зелёные новички и матёрые слоны местных джунглей - приветствуем всех и открываем новый сезон писательских тренингов на «Бумажном Слоне»!
Будут разные интересности и полезности (с нашей стороны), будет преодоление трудностей и писательский драйв (а это по вашей части 
). Повторим некоторые старые темы и придумаем новые, раздадим подарки и оглоушим бурными и продолжительными аплодисментами.
Кстати, о преодолении трудностей. Говорят, Бальзака до конца жизни преследовали кредиторы, Достоевский в пух и прах проигрывался в игорных домах, а Стивен Кинг с большим трудом избавился от алкогольной и наркотической зависимости. Многим писателям хорошо знакомы и тёмные стороны их личности, и способы выбраться из глубокой ямы, в которую их заводят «родные» демоны.
Впрочем, неприятности могут упасть на вашего героя прямо с неба и без всякого повода.
Итак, тема этого тренинга: неунывающий герой.
Придумайте и опишите ситуацию, когда с вашим героем (или героиней) случаются жуткие неприятности (драгоценные планы летят ко всем чертям, невеста сбегает из-под венца, в единственные ботинки нассал кот, а утренний кофе благополучно пролит на костюм президента компании 
), но герой не унывает и находит в происходящем кошмаре что-то позитивное, то, что позволяет ему дальше радоваться жизни.
Срок на выполнение тренинга – две недели, до 02.02.2019. После этой даты вы также можете выполнить задание, но комментарии и оценки уже не обещаем.
Размер текста - строго до 7000 символов.
Ваши истории публикуйте в комментариях к этой теме.
И помните, что никто, кроме вас самих, не напишет вашего самого лучшего текста, никто не сделает за вас этих маленьких шажков на долгом пути писательства. Я не ментор, и вы не школьник, и все мы здесь только учимся. Вместе пробуем и ошибаемся, вместе радуемся хорошим историям и успехам друзей.
Ключ на старт... Поехали!
Я вот второй день думаю над сюжетом, непростое дело оказалось )))
Сегодняшнее утро Вадим встретил с улыбкой. А как иначе, если твёрдо решил радоваться любому проявлению жизни? Сам построил — сам и радуйся. Если не доволен — строй лучше. Вот как раз сегодня прекрасный повод начать.
Машину Вадим оставил дома, но ключи взял. Вышел раньше обычного — начальство, как известно, опозданий не терпит. Сам Вадим считал, что время от времени может позволить себе опоздать: огромная махина IT-подразделения прекрасно справлялась без его чуткого руководства.
По пути на работу его окатила машина из лужи: несильно, но серые брюки вскоре покроются коричневыми крапинками. Самое прекрасное, что Вадим в таком виде пойдёт к директору. Николай Иванович не терпит грязи и требует от всех начальников отделов безукоризненного внешнего вида. Пусть даже это начальник отдела снабжения, которого все видят максимум на корпоративах.
Вадим поздоровался с охранником, юркнул в свой кабинет. Кто-то работал, кто-то тихо беседовал за чашечкой кофе, кто-то дремал, откинувшись в кресле.
— Доброе утро, Вадим Николаевич! — отвлёкся от монитора стажёр.
Вадим замахал руками, достал из принтера листок и быстро написал вызубренный за ночь текст. Не переобувшись, не сняв пальто, направился к кабинету директора. Дважды постучался и, не дожидаясь разрешения, вошёл.
— Доброе утро, Николай Иванович, это вам.
Начальник хмуро окинул подчинённого внимательным взглядом, долго смотрел на заляпанные грязью ботинки и брюки, потом перевёл взгляд на бумагу. Чем больше недовольства проступало на лице Николая Ивановича, тем счастливее становился Вадим.
— Что это, Вадим Николаевич?
— Заявление об увольнении, Николай Иванович. И ещё, — он выложил перед начальником ключи от машины. — От квартиры занесу вечером тебе домой.
— Охренел что ли?! Да я тебя… да ты как жить-то, балбес, думаешь…
— Попроще. И полегче, — улыбнулся Вадим. — Работу нашёл. Не начальник, да и компания поменьше твоей, зато карьерный рост…
— Какой, Вадя, карьерный рост??? Выше коммерческого директора? — Николай Иванович помассировал виски и отодвинул ключ вместе с заявлением. — Вадя, не шути. Нужна машина новая — не вопрос.
— А я не шучу, пап. Всё. Никаких зависимостей, никаких костюмов и «как штык к девяти чтобы был». Не моё это. Не люблю я.
— Люблю — не люблю… Ну и дурак.
Вадим довольно улыбался, глядя, как под заявлением появляется заветная многоярусная завитушка.
— Дурак может и дурак, зато счастливый.
Замечательная миниатюра! Начал догадываться на совпадении имени директора и отчества героя, ну а потом всё разъяснилось. Пару опечаток отловил — От квартиры занесу веЧером тебе домой и ПуСть даже это начальник отдела.
Я бы ещё подправил Вадим замахал руками, на помахал рукой, но это дело ваше.
И вот тем счастливее становился юноша… Ну, честно говоря, юношу не поставят руководить огромной махиной IT-подразделения. Не то слово. Может Чем больше недовольствА проступало на его лице, тем счастливее становился подчиненный.?
А в целом — мне нра! Интрига есть, сюжетный поворот, оптимистичное настроение… Задание выполнено!
Спасибо!
Здравствуй, утро! М-м-м! Сладко потянуться, жмурясь от шкодливого солнечного лучика, пробившегося сквозь плотные шторы. Вчера в руки попалась новая книга, решила проглядеть …. Зачиталась! Очнулась – на часах четыре часа, робкий рассвет за окном и подъём на работу в семь. Вырубила свет, вырубилась сама…. И вот уже трель будильника. Не выспалась, зато удовольствие получила.
Ладно, хватит валяться, пора вставать. Таак, соль, сахар и зубная паста – это то, что всегда забываешь купить, даже если идёшь именно за ними. Пасту я опять не купила, придётся препарировать тюбик. Причём, забывчивость моя продолжается уже пару дней – выходит, экономия на лицо!
Итак, к выходу почти готова. Сейчас только утренний кофе…. Чёрт, дёрнулась рука, и кофе оказался на юбке. Не обожглась и замечательно. А юбка с новой блузкой совсем не сочетается, так что и надевать её не следовало. Рефлексировать будем потом, быстренько переодеваюсь и бегом на остановку.
Возня с гардеробом не прошла даром – мой автобус отчалил от остановки без меня. Да, время полвосьмого утра, а солнце уже печёт. В автобусе наверняка давка и духота, зачем портить себе такое замечательное утро? Пробежка (вместо утреннего кофе – для бодрости) мне не повредит, полторы остановки и я скрываюсь в прохладном чреве метро. Здесь нет солнцепёка, вечная, чуть зябкая атмосфера. Деловые толпы людей, куда-то спешащих, торопливо бегущих в только им известных направлениях. Вливаюсь в их ряды, сходу забиваясь в подошедший поезд. Сидячих мест, конечно же нет, но передо мной втиснулся в вагон солидный плотный мужик, чья спина железной стеной отгородила мой «уголок стояния» от прочих толкающихся сограждан. А вот и моя станция. Бросив на бегу взгляд на часы понимаю, что на пятиминутку всё же опоздала. Ну и к лучшему – полчаса каждодневной нудятины вполне стоят нескольких минут начальственного гнева.
Вот и вход в офисное здание. Кивнув на ходу охране, помахав перед экранчиком турникета пропуском, взлетаю на свой третий этаж и устремляюсь к дверям кабинета. В кабинете тишина, недопитый коллегами чаёк-кофеёк, оставленные впопыхах косметички на столах.
Моё рабочее место. Включить комп, достать из шкафа отложенные вечером бумаги. Теперь быстренько заглянем в почту – там уже должно прийти одно письмо…. Да, вот и оно! Распечатать – теперь будет, чем отвлечь начальника от лекции по трудовой дисциплине.
Топот и шарканье десятка пар ног, бубнящие голоса. Пятиминутка окончена, соратники по труду просачиваются в офис. «Привет, привет! Как дела? О, ты всё же явилась?!». Торопливо раскланиваясь, устремляюсь к вплывающему начальству: «Петр Ефимович, здравствуйте! Получено письмо, посмотрите, пожалуйста! Нужна ваша виза». Всё, начальство нейтрализовано, я даже получаю одобрительное бурчание за оперативность. Можно выдохнуть и работать в обычном режиме.
В обеденный перерыв наблюдаю прелестную картину – Димчик, что буквально на днях приглашал меня в кино, старательно обхаживает новенькую сотрудницу. Та, мило отсвечивая порозовевшим ушком, кокетливо опускает ресницы. Замечательно, необходимость придумывать отговорку от субботнего (очередного) похода «куда-то там» отпала сама собой! У меня будет время, которое я смогу провести более плодотворно и приятно.
Рабочий день окончен, толпа «офисных крысок» и я в их числе, вываливаемся на улицу. Свобода!
Однако, у свободы действительно «не детское лицо». В смысле – ливень хлещет не по-детски! Зонтик я, по причине жары и спешки, естественно не взяла. Что ж, когда ещё будет возможность вспомнить детство! Разуваюсь, прячу туфли в пакет, второй пакет – на голову ( волосы всё же жалко) и босиком, под тёплыми упругими струями топаю на остановку. Подкативший автобус, по случаю погоды оказавшийся полупустым – большинство народа прячется под козырьками зданий, в надежде переждать ливень – уносит меня домой. Подъезжая к своей остановке, выглядываю в окно – прекрасно, дождевые тучи унеслись дальше, робкое вечернее солнце поднимает пар над влажными газонами. По асфальту ещё катят реки и ручейки дождевой воды, так что у меня есть ещё шанс прогуляться до дома босиком. В магазин мне не нужно – в обед прикупила всё необходимое и, о чудо, не забыла даже зубную пасту!
Вот и мой подъезд, на скамейке – шеренга «бабушек вечернего контроля». «Здравствуйте, воздухом подышать выбрались? – я демонстративно-шумно втягиваю влажный воздух – Свежесть то после дождя какая, а?!». Бабульки, не выдержав, поддаются моему обаянию, улыбаются, кивая вразнобой. Шмыгаю в подъезд, радуясь своей удаче – на босые ноги внимания никто не обратил.
Дома бросаю сумки и бегу под душ. Отмывшись и закутавшись в мягкий халат, открываю окна, впуская вечерний воздух с запахом дождя и мокрых листьев. Только собралась заняться нехитрым ужином, как заверещал забытый в сумочке телефон. Взгляд на экран – о, к этому разговору нужен хотя бы кофе. Скидываю вызов, направляясь к кофеварке. Впрочем, манёвр помогает не очень – абонент отличается повышенной настырностью и нахальством. Моя дражайшая подружка Лиза. Остановить прорывающуюся к цели Лизоньку может разве что лавина и то – не факт. Обречённо вздыхаю, щёлкаю по экрану телефона и, прижимая его плечом к уху, продолжаю колдовать над кофе.
— Ты почему звонок сбрасываешь? Я тебе звоню, а ты сбрасываешь! У тебя что-то случилось и ты не хочешь разговаривать? — звонкий голосок тарахтит не переставая. Вклиниться в монолог можно только когда Лиза набирает воздух для следующей очереди, что я и делаю.
-Привет, Лиза. Ничего у меня не случилось, просто только пришла с работы, делаю себе кофе.
— Аааа, извини-извини! Я помешала, да?! Просто ты не любишь звонков в рабочее время, а тут такое произошло, такое! – выпалив всё это на одном дыхании, моя шебутная подружка задохнулась от избытка чувств.
Закончив готовить кофе, я с кружкой и вазочкой печенья плюхнулась в кресло.
— Ну, рассказывай! – поощрила я болтушку.
— Приезжает Лёха! – тут наступает пауза, видимо, в ожидании моей реакции.
— Что за Лёха?
— Ну, как же! У вас такой красивый роман на последнем курсе был! Ты же не могла забыть!
— Пономаренко что ли? Так мы с ним тогда же и расстались. А он куда-то уезжал?
-Так, понятно. Кончай изображать из себя отшельницу! Завтра суббота, я уже обзвонила наших – едем на большой пикник. Ничего больше слышать не хочу, за тобой завтра утром заедут ребята. Всё – пока-пока! – трубка замолчала, наступившая тишина оглушала до звона в ушах.
Мда! Лиза в своём репертуаре – она всё уже придумала и решила. Но это она так думает. Моим планам это не помешает.
Кофе допит, проверена загодя подготовленная сумка. Я набираю заветный номер.
— Привет! Я вас жду, во сколько будете? Через час? Отлично!
Через час в полной боевой готовности встречаю у подъезда огромный потрёпанный джип, ныряю в его недра и, после недолгого обмена приветствиями, как и остальные замираю. Это предвкушающее затишье. Все знают, что будет дальше: стремительно минуется серая шоссейная лента, поворот на лесную ухабистую дорожку, затем опушка леса, серебристая река под обрывом, небольшая суета возведения лагеря, костёр и опускающаяся вечерняя тишина. Огненный закат, тонущий в порозовевших водах реки и, наконец, проступающие в темнеющем небе огромные, яркие звёзды. Все молчат, дружеская, тёплая атмосфера окутывает и поглощает, унося каждого в мир его и только его грёз.
А в понедельник — суета большого города заберёт их себе, останется только вера в то, что всё – к лучшему.
У вас огромное количество «сложных» ситуаций, я даже не думал, что можно придумать столько! :))) И получилась прекрасная неунывающая героиня, прямо подумалось, а ведь действительно такие люди могут жить, на зависть многим. С этой стороны задание выполнено на 100%!
Если заморочиться, то можно, наверное, заняться вычитыванием, исправлением пунктуационных ошибок и прочих помарок, но не будем. У меня глаз зацепился за по-детски, которое через дефис, и вразнобой, которое вместе. ;)
По сюжету — у вас очень хороший финал. После такого суетного дня, тишина и звезды — это очень к месту. И всё к лучшему — прекрасная завершающая мысль. Но вот мне подумалось — там ведь ещё на заднем плане какой-то мужчина маячит, нет? Или только друзья? Вот если бы эту тему как-то в начале продвинуть в мыслях героини, сделать форму рассказа ближе к классической — завязка, развитие, кульминация, развязка — вот в этом направлении если решите доработать, то получится очень годная вещь,
хотя и больше по размеру. Понятно, что сейчас авторская мысль зажата рамками тренинга, а на будущее — почему бы и нет?Спасибо за участие!
PS: я бы ещё переставил унося каждого в его и только его мир грёз. на унося каждого в мир его и только его грёз. Не?
Понравилось очень вот это:
Браво!
И только-только прекрасный влюбленный в нее принц решился предложить место на троне рядом с собой, раздались до боли знакомые рулады домофона.
– Мам, ты что на телефон не отвечаешь?! – дочка и две внучки окружили полусонную бабушку вниманием и заботой. Получив два милых рисунка и войлочные «очень полезные для твоего артрита» тапочки в подарок, она закрыла дверь за девчонками, которые весело поскакали дальше по своим делам.
Отныне во всех анкетах ей придется писать еще бОльшую цифру. Об этом сегодня все будут напоминать, желая уже не любви и богатства, а только здоровья.
Именинница выключает домофон и упрямо шаркает новыми тапочками обратно в спальню. Она плотно занавешивает шторы, укутывается одеялом с головой и закрывает глаза. Где-то здесь в складках наволочки притаился сон про принца: «Давай, вылезай, любимый, я твоя».
А уж про стиль/язык и сказать нечего, кроме как отлично!
— Как хорошо, что я не стала выщипывать вчера брови, — пришла в голову к Светлане мысль, пока она боролась со стихией, пытаясь завернуть за угол офисного здания. – Хоть немного теплее лицу!
Размышления девушки прервали какие-то странные огоньки, озарявшие главный вход в контору.
— Пожарная сигнализация что ли? – удивилась Светлана.
Однако присмотревшись внимательнее, обнаружила, что это ее непосредственный руководитель, яростно сверкая глазами поджидал кого-то на крыльце. В руках мужчина держал подозрительного вида бумаги.
— Черт, это, наверное, мой отчет! Ну ладно, главное, что я сдала все вовремя. А там разберемся, — выдохнула девушка и ускорила шаг, попутно напоминая себе, что понедельник день тяжелый, тем более если он вторник.
Стоить отметить, что Света, как и большинство ее коллег, искренне ненавидела вторники. Потому, что именно в тот день недели директор предпочитал устраивать планерки, проверяя уже сделанное и раздавая поручения. А дальше задачи, как беспощадная снежная лавина, скатывались ниже и ниже по должностной лестнице, одаривая каждого на своем пути мощным трудоснежком в лицо. А иногда и совсем не в лицо… ну если вы понимаете…. В общем, когда в конце дня Светлана с широкой улыбкой на лице вышла из офиса, пожелав всем прекрасного вечера, коллеги сочувственно переглянулись.
— Это у нее нервное, — безапелляционно заявила Тамара Петровна и принялась искать в сумке скидочную карту на одни очень хорошие успокоительные. Не бросать же человека в беде!
А Света ни на кого не обращая внимания, все так же широко улыбаясь, добралась до дома и не раздеваясь торжественно вошла на кухню. Шурша пакетами, девушка водрузила на стол гигантский торт Наполеон. Несколько секунд она просто стояла, рассматривая свое сокровище. А затем отрезала большой кусок и тут же принялась за него.
— Прощай диета! – блаженно прошептала девушка и, прикрыв глаза, в изнеможении прижалась спиной к стене.
каторгуработу к начальнику, сверкающему в ночи глазами, аки зверь рыкающий — это что-то!Словом, не забывайте выделять запятыми деепричастные обороты и держите под рукой что-то вкусненькое — таково моё резюме! :)
***
«Следующая Лосиноостровская!» — прохрипел невидимый голос машиниста. – «Закрываются двери!» Электричка дернулась и покатилась, набирая ход.
Антон расслабленно откинулся на спинку деревянного сиденья и вытянул из рюкзака старый поцарапанный термос. Привычно скрипнув клапаном, вылил в крышку остатки чуть теплого чая. За окном пробегали скучные дома, дороги и тропинки, заборы, разукрашенные непонятными граффити, бесконечной линией вились рельсы, отражавшие солнечные блики. Черная нитка электропровода ныряла, плавно перебираясь со столба на столб, то вверх, то вниз. Погорелов усмехнулся и качнул головой: «Забавный день получился… Да…»
***
Летнее утро недолго оставалось обычным. Первым показал свое коварство шнурок на правом ботинке. Левый его коллега вел себя тихо и спокойно, затаившись до времени, а вот правый нагло разорвался на две неравные части.
— Так, значит! — укоризненно сказал ему Антон. – Как мне опаздывать, так ты вредничаешь! Саботажник несчастный!
Выглянувший из кухни полосатый хозяйский кот уселся на пороге и облизнулся, поглядывая на постояльца полными бесконечного презрения глазами. Антон проигнорировал зверюгу, кое-как связал потертые концы шнурка и выскочил за дверь. Шустро сбежал по ступенькам, вылетел из подъезда и в сердцах чертыхнулся, увидев проезжающий мимо автобус.
«Следующий через полчаса, а до метро – всего полтора километра! Плюс зарядка, минус пробки – дело нехитрое, знай себе шагай!» Антон прижмурился от яркого солнца и, поправив на плече рюкзак, бодро двинулся навстречу новому дню.
Добравшись до работы, Погорелов добродушно кивнул секретарше Катеньке, красившей с утра ногти. Осторожно пробрался в свой закуток. Вокруг шумели голоса коллег, трезвонили телефоны, рабочий день накатывался привычными волнами. Антон покрутился в кресле, разглядывая разноцветные стикеры с напоминаниями. Телефон коротко звякнул внутренним вызовом.
— Тошка, зайди к Арарат Левонычу, — промурлыкала трубка Катенькиным голосом. Погорелов пригладил шевелюру и двинулся к начальству.
Пухленький, небольшого роста, Арарат Левонович напоминал голливудского актера Денни де Вито, неизвестно как попавшего в интерьеры крошечного филиала международного страхового бренда. Антон всё никак не мог решить – то ли шеф успешно вживается в очередную роль, то ли взаправду имеет в солнечной Калифорнии брата-близнеца, потерянного в далеком детдомовском детстве.
— Вызывали? – скромно сунулся в дверь.
— Заходи, — приглашающе кивнул Арарат Левонович, прохаживаясь по ковру. Антон осторожно прикрыл дверь и присел к столу.
— Нет, я всё понимаю! Но я не понимаю, зачем? – Шеф воздел к потолку пухленькие ручки. – Ну как так?
Погорелов последовательно изобразил на лице непонимание, готовность помочь, и, на всякий случай, глубокое раскаяние.
— Слушай, вот ты Баграмяну считал страхование дома… – шеф выложил на стол договор, обильно исчерканный красными чернилами. — Хороший человек, хороший дом, жена, дети…
Антон молча кивнул.
— Тогда объясни!
Погорелов тревожно вгляделся в знакомый бланк и недоуменно пожал плечами.
— Не понимаешь, да? – закатил глаза шеф. – Вот он тоже не понял, почему за свой скромный коттеджик должен платить, как за виллу на Багамах! Вот откуда ты взял эти коэффициенты, Антон? И главное, сколько ещё это будет продолжаться?
Погорелов молча разглядывал узор на ковре. Шеф оперся о стол двумя руками и, доверительно склонившись, спросил:
— Скажи, дорогой, у тебя есть хобби?
— Угу. Я стихи пишу.
— Правда? – Оживился шеф. – А какая будет рифма к слову «увольнение»?
Антон ненадолго задумался. – Заявление?
— Точно! – Просиял Арарат Левонович и, положив на стол чистый лист, припечатал его шариковой ручкой. – Пиши!
Выйдя из кабинета, Антон от души расхохотался. «Ну ведь есть ещё награждение, повышение, треволнение в конце концов! Угораздило ж меня ляпнуть… Может и правда в поэты пойти? Надо бы узнать, сколь много нынче платят рифмоплетам…»
Дорога домой показалась короткой и легкой. Антон шел, наслаждаясь свалившейся на голову свободой. Казалось, только ему пели незаметные птички, только для него прихорашивались немудрящие городские пейзажи.
Открыв дверь квартиры, Погорелов услышал шум воды и громыхание посуды.
— Здрасте, Марфа Михална!
Из кухни выглянула деловитая тетка — хозяйка квартиры. Вытирая фартуком мокрые руки, она подозрительно покосилась на квартиранта.
— Здравствуй-здравствуй, друг прекрасный! А чего это ты такой веселый?
— Так, уволили меня… — глуповато улыбнулся Антон.
— Ага. – Прищурилась хозяйка. – Значит, оплаты за месяц можно не ждать?
Погорелов спал с лица и промычал что-то невнятное.
— Тады собирай манатки, — хозяйка мотнула головой на выход. – У меня тут, может, другие жильцы в очередь стоят. Не взыщи, студент. Ты себе угол найдешь, а мне кота кормить. Он знаешь сколько жрёт?
«… и выселение ещё. Не везет мне с этой рифмой…» Антон перевел взгляд на шнурки и те, казалось, сочувственно вздохнули. И левый, целый, и правый, перевязанный.
Сборы были недолгими. Большого имущества Погорелов не нажил; смена белья, житейские мелочи, книжки – всё улеглось в потрепанную дорожную сумку с непонятной китайской надписью на боку. Присев на лавочку у подъезда, изгнанный квартирант набрал знакомый номер.
— Алё… — после десятка гудков отозвался знакомый заспанный голос.
— Здорово, братуха! – жизнерадостно рявкнул Антон.
— Что ты… прям, как это … с утра… — пробурчала трубка.
— Слушай, Миш, мне жить негде…
— Шо, опять???
Антон утвердительно и шумно вздохнул.
— Ну чо, приезжай… Дача помнишь где?
— А то ж! Спасибище!
Друг оглушительно зевнул и отключился.
***
«Валентиновка! Следующая Загорянская!» Выбравшись в толпе дачников на платформу, Антон остановился, привыкая к загородной тишине. Электричка буднично закрыла двери и покатила дальше. Пассажиры, как муравьи, сосредоточенно тащили свои сумки, тюки, тележки, расползаясь по одним им известным маршрутам. Антон закинул на плечо рюкзак, подхватил сумку и неторопливо пошел вдоль больших и маленьких дач, вдыхая аромат вечерних садов. В голове теснились рифмы, разбуженные железнодорожным ритмом. Погорелов брел неспешным, легким шагом, и яблони улыбались ему, протягивая над заборами мягкие зеленые лапы.
Но рассказ красивый.
Раздается стук в дверь, и появляется новый претендент на вакансию.
— Фамилия! — рявкую я.
— Хвостогривов, — соискатель бодро направляется к столу и берется за спинку стула. — Можно сесть?
— Вопросы здесь задаю я! — Раздраженно роюсь в лежащих передо мной бумагах. — Анкеты вашей и то нет!.. Впрочем, вот она. Заполнена, как курица лапой!
Углубляюсь в чтение досье. Через минуту поднимаю глаза.
— Садитесь же наконец! Сколько можно стоять как истукан! Только свет загораживаете!
Он садится и дружелюбно мне улыбается.
— Так-с, — говорю я. — Условия наши вам известны? Зарплата у нас низкая.
— Зато премии большие, — жизнерадостно возражает он.
— Премии нужно еще заслужить! — наставительно замечаю я.
— Я заслужу!
Его беззаботная уверенность действует мне на нервы.
— Хм, — говорю я с сомнением в голосе. – Ой-ли!
Снова углубляюсь в чтение анкеты.
— Какова причина увольнения с прежней работы? Здесь написано: должностной проступок. Что это значит?
— Ну, прямо уж и проступок! — беспечно говорит он. — Всего лишь дал взятку. Фу-ты, ну-ты! Для пользы ж дела!
— Та- ак! – мрачным тоном начинаю я. — Вас должны были ознакомить с нашим корпоративным этическим кодексом. Вы его прочитали?
— Ну, мельком, в общих чертах, — неопределенно улыбается он.
— Ах в общих чертах! — Я достаю из ящика стола должностную инструкцию. – Извольте ознакомиться более основательно! Зачитываю вам пункт пять. «Получение и дача взяток, а также откаты и распилы идут вразрез с этическими принципами компании». Вам все понятно?
— Да мало ли чего там написано! — фыркает он и лукаво мне подмигивает. – Фу-ты, ну-ты! Для пользы ж дела!
Я ставлю галку в соответствующей графе. Интервью можно не продолжать. Но формы ради задаю еще пару вопросов.
— В характеристике с прежнего места работы упоминается о харассменте… Это еще что такое! — насупливаю я брови.
Посетитель закатывает глаза к потолку и весело смеется.
— Ну, прямо уж и харассмент! Слово-то какое придумали! А я всего лишь трем сотрудницам обещал жениться. Делов-то!
— Сразу трем?
— Ну да, — заразительно хохочет посетитель. — Вообще-то пяти, но две не стали жаловаться.
— И совесть не мучает? — с некоторой брезгливостью осведомляюсь я.
— А при чем тут совесть! — широко улыбается он. — Фу-ты ну-ты! Сами виноваты. Нечего такими легковерными дурочками быть!
Ну, теперь все становится окончательно ясно.
— Интервью окончено. Я вас больше не задерживаю, — ледяным тоном говорю я.
Посетитель продолжает сидеть и лучезарно улыбаться.
— Вы русский язык понимаете? Уходите! Чего вы ждете?
— Жду вашего решения, — благодушно поясняет он. – Подхожу я вам или нет?
— О принятом решении, сударь вы мой, мы обычно сообщаем на следующий день по телефону отдела кадров, — говорю я. И добавляю с сарказом: — Но в вашем случае, думаю, это излишне.
— А я все-таки позвоню! – с беспечной настойчивостью заявляет он.
Когда за ним наконец закрывается дверь, я беру трубку и звоню в отдел кадров.
— Марфа Ивановна, — говорю я нашей кадровичке. — Завтра вам позвонит некий Хвостогривов. Оформляйте его на работу. В отдел рекламы, в секцию обзвона клиентов. Такие кадры нам нужны!
Над чем стоит подумать с точки зрения техники — над обилием местоимений. Я понимаю, что таков стиль миниатюры (своеобразный разговорный «пинг-понг», я-он, я-он, ...), но не всегда они оправданы. Хотя не уверен, что можно безболезненно выкинуть, но многовато повторов.
Да, вы правы, слишком много местоимений.
И спасибо за тему и возможность потренироваться!
Я, наверно, опоздала на тренинг, но с такой работой никак не могло выйти раньше.
И я, как всегда, в своем репертуаре. Написала явно больше 7000 знаков и не на тему, а вокруг нее. И не рассказ, а сказку.
Но уж, что выросло, то выросло.
«ТРИ ЖИЗНИ»
Говорят, у кошки девять жизней.
У таких, как я, их три. Но и этого иногда бывает достаточно.
Подтаявший грязный снег. Невыносимый холод, заполнивший, наверное, каждую клеточку моего тела. Отвратительный запах ржавого железа, мутнеющее с каждой секундой сознание…
— Подожди, ты слышишь? Кто-то пищит так жалобно между гаражами. Господи, котенок! Совсем еще кроха. Да кто же бросил тебя здесь, маленький? Ой, у него, кажется, лапка перебита…
Теплая, мягкая рука, нежное прикосновение пальцев, ласковый голос, совсем не похожий на визг уличных мальчишек или грубый лай дворовых псов.
Светловолосая девушка выпрямляется, бережно держа в ладонях лохматый, когда-то белый, а теперь замызганно-серый комочек.
Ее подруга поправляет очки и недовольно хмурится.
— Ты что – собираешься тащить его домой? Зачем тебе нужен этот трущобник? Да у него, похоже, и блох полно!
Моя спасительница сердито качает головой.
— Вовсе он не трущобник! Посмотри, какой хорошенький! А вымыть – так и совсем красавцем будет. Пушистеньким, будто снежок. Ой, смотри, как интересно!
Девушка в очках неохотно наклоняется над котенком.
— Что ты там разглядываешь? – бурчит она.
— У него на спинке три полоски. Яркие, словно золотой кисточкой проведены! Никогда не видела такого окраса.
Тонкие пальцы держат меня бережно и уверенно. Жалобный стон, помимо воли вырывавшийся из моего горла, постепенно смолкает.
— Вот так. Не плачь…Снежок! Сейчас мы пойдем домой, я перевяжу твою лапку, дам тебе молока. Все будет хорошо…
ЖИЗНЬ ПЕРВАЯ
У тебя светлые, легкие, словно пух, волосы, а глаза серые и глубокие, как небо над северной столицей. У тебя звонкий смех и быстрая походка. Бегаешь ты больше, чем сидишь или стоишь, а улыбаешься и щебечешь чаще, чем молчишь и думаешь.
Мне нравится наблюдать за тобой. Особенно, когда ты, напевая, поливаешь цветы на широком подоконнике или, оживленная и веселая, быстро достаешь из шкафа одно яркое платье за другим, выбирая наряд на вечеринку, или, разрумянившаяся от мороза, возвращаешься с лыжной прогулки, наполняя дом вкусным запахом снега.
Иногда я жалею, что никогда не смогу поговорить с тобой. Люди разучились слышать тайное и проникать взглядом в суть вещей. А таких, как я, в этом мире становится все меньше. Может быть даже, я последний из своего рода.
Однако, я не чувствую одиночества и не думаю о печальных вещах, когда ты рядом. От тебя струится свет, мне хорошо и тепло. Наверное, это счастье.
Но сегодня твой заметный только мне внутренний свет тревожно мечется, как пламя свечи на ветру. Ясные серые глаза потемнели от скрытого волнения, а по тому, как дрожат пальцы, когда ты нервно выдергиваешь из сумочки то пудреницу, то расческу, я понимаю, что где-то в глубине твоего сознания таится тщательно скрываемый страх.
Ты подходишь ко мне, привычным жестом гладишь между ушами, прерывисто вздыхаешь.
— Понимаешь, Снежок, — шепчешь ты, – такая работа! Я всю жизнь о ней мечтала. Член-корреспондент одного из главных питерских изданий! А вдруг директор редакции даже разговаривать со мной не захочет? Зачем ему вчерашняя выпускница журфака! Я вот послала свое портфолио, а на собеседование сегодня до дрожи в коленках идти боюсь! Глупо, правда? Ладно, бежать пора. До встречи, Снежок! Пожелай мне удачи.
Хлопает входная дверь, закрываясь за твоей спиной. Я остаюсь на подоконнике и вглядываюсь во что-то видимое только мне, задумчиво щуря глаза.
Такие, как я, умеют немного предвидеть будущее.
Если ты не успокоишься, то провалишь собеседование. И директор, и главред не терпят робких, неуверенных в себе людей. Тебя ждут долгие и нудные поиски нового места, опостылевшая подработка в Макдональдсе, ехидно-сочувственные подначки «лучшей» подруги.
Если бы нашелся кто-то, кто успокоил бы тебя, сказал в этот миг такие нужные слова поддержки…
И я решаюсь.
Над фигурой подросшего котенка начинает кружиться белесый туман, медленно закручиваясь в дымную спираль. Воздух звенит от напряжения.
Еще мгновение – и подоконник пустеет.
Ты сидишь в коридоре шумной редакции, растерянно сжавшись в комочек на краешке стула, и бросаешь осторожные взгляды в сторону большой двери с позолоченной табличкой. Неожиданно на соседний стул плюхается рыжеволосая кудрявая девица и приветливо улыбается, как старой знакомой.
— Привет! Ты – новенькая?
— Да вот, на собеседование пришла, — смущенно бормочешь ты. – Не знаю, примут ли?
— А-а, не беспокойся! – беспечно машет рукой собеседница, — Наш шеф – мировой мужик! Добрый – что твой родной дядюшка. И творческую молодежь просто обожает.
— Правда? – в твоем голосе звучит робкая надежда.
— Еще бы! Да вся наша редакция – одна большая семья. Спасибо шефу! Слушай, а тебя Лена зовут?
Ты удивленно киваешь. Рыженькая девушка всплескивает руками.
— Так это твое портфолио мне секретарша показывала? Ну, считай, что ты уже – наш член-корр! Директор тобой сильно заинтересовался, так мне сказали по секрету. И добавил, что нам нужны юные креативные кадры.
Ты вспыхиваешь от радости и хочешь спросить что-то еще. Но тут распахивается заветная дверь, и тебя приглашают в кабинет.
— До скорой встречи! – машет рукой рыжеволосая. – Поболтаем еще во время перерыва.
Через пять минут директор журнала приятно изумится, слушая, как легко и остроумно отвечает на все его каверзные вопросы молоденькая выпускница журфака.
Через двадцать минут ты распишешься в приказе о приеме на работу.
Через полчаса ты будешь искать по всем коридорам рыжую незнакомку, чтобы поблагодарить ее за раскрытый «секрет» и за поддержку. И очень удивишься, когда тебе скажут, что такая здесь никогда не работала.
Через несколько часов ты ворвешься в дом, хохочущая, счастливая, с бутылкой шампанского в руке и кучей друзей за спиной.
И в шуме веселого праздника в честь исполнения мечты, так и не заметишь, что со спины белого котенка пропала одна золотая полоска.
ЖИЗНЬ ВТОРАЯ
Конечно, я лукавил, говоря, что никогда не смогу побеседовать с тобой. Мне ничего не стоит ОБРАТИТЬСЯ твоим коллегой по работе, соседкой по лестничной площадке. Да хотя бы приятным незнакомцем, встреченным случайно на улице. Но что в этом толку, если мой ОБЛИК держится от силы пару часов, а потом бесследно тает, как дым, как туман над водой. А плата за ОБРАЩЕНИЕ слишком велика. Один ОБЛИК – одна жизнь.
И все же, как бы мне хотелось идти рядом с тобой по осеннему парку, вдыхая горький запах опавших листьев! Идти близко-близко под одним зонтом, соприкасаясь плечами. Задерживать твою руку в своей, греть дыханием озябшие пальцы, говорить что-то простое и ласковое, любоваться твоей улыбкой и блеском глаз…
Всевидящее Небо, откуда такие желания?! Неужели, живя рядом с людьми, я и сам становлюсь похожим на человека?
Ты изменилась за эти месяцы. Стала еще красивее, изящнее, утонченнее и…задумчивее, мечтательнее. В твоем голосе теперь звучат новые интонации: то нежно-печальные, то лукаво-манящие.
Я слышал, как беседуя с подругой, ты несколько раз произнесла слово «он» именно таким тоном.
Каюсь, я осмелился заглянуть один раз в твои мысли. Увидел «его» — парня из соседнего отдела. У того, о ком ты думаешь, голубые глаза, открытая мальчишеская улыбка и веселый голос. Он никогда не унывает, умеет придумывать нестандартные вопросы к любому интервью и всегда вовремя сдает материал. На него заглядывается половина девушек редакции, но он слишком увлечен работой, чтобы заметить это.
И ты не знаешь, как привлечь его внимание.
Я умею немного предвидеть будущее. А будущее – это дорога с десятками развилок.
Вы будете счастливы вместе, если познакомитесь именно сейчас.
Иначе через месяц юношу пошлют на стажировку в столицу, и сюда он уже не вернется, найдя еще более солидное издательство.
А через два месяца на одном из корпоративов тебя заметит сын главного редактора. Дутая знаменитость в мире журналистики, прожигатель жизни, всю жизнь проведший под папочкиным крылом. Рядом с ним ты встретишь только горе.
Я не хочу для тебя такого будущего!
И я решаюсь.
Над фигурой молодого кота, замершего в напряженной позе у двери, начинает кружиться белесый туман, медленно закручиваясь в дымную спираль. Воздух снова звенит, как тучи комарья в жаркий день. Еще мгновение – и кот бесследно исчезает.
Молодой журналист спешит куда-то по заданию редакции. Утренний заморозок покрыл асфальт тонким ледком. Из-за поворота выкатывается низенькая старушка с большим пакетом в руке и, налетев на юношу, едва не сбивает его с ног. Тот галантно подхватывает бабулю под руку, не давая ей упасть. Она охает, у пакета прорывается дно, и десяток отборных помидоров сыплется на дорогу, взрываясь алыми кляксами.
Молодой человек замирает, уставившись на заляпанные брюки, и явно глотает какие-то непечатные слова. Старушка виновато улыбается.
— Ой, милок, испортила я тебе костюмчик-то. Ну, прости меня, родной! Да не злись, не печалься, ладно? Пока мы живы, все еще можно исправить.
Тут бабуля еще крепче цепляется за его локоть и начинает куда-то подталкивать юношу, не переставая весело сыпать словами:
— Зайдем-ка вон в ту кафешечку уютную. Оченно она мне нравится! Люблю грешным делом пироженку с кофеем там скушать, опосля, как пенсию получу. Со сладким-то оно и жить легче кажется, и мысли черные прочь разлетаются. Вот и ты, милок, выдохнешь, чайку глотнешь, штаны свои драгоценные почистишь…
Журналист во все глаза глядит на странную бабку. Но ее беспечный задор каким-то чудом передается ему, и юноша, махнув рукой, идет вслед за старушкой, поднимаясь по узенькой лестнице в маленькое кафе.
Через две минуты ты тоже войдешь туда. И, увидев несчастный костюм своего избранника, смущаясь и запинаясь, протянешь ему пачку влажных салфеток.
Через пять минут между вами завяжется разговор.
Через десять минут юноша решит отложить задание редакции на завтра.
Через полчаса он будет сидеть на твоем диване, застенчиво прикрывшись большим махровым полотенцем. А ты, пока гудит стиральная машина, заваришь ему чай и присядешь рядом.
И очень скоро вам покажется, что вы знали друг друга сто лет. И каждый мысленно поблагодарит неуклюжую старушку, без которой не состоялась бы ваша встреча. И, прощаясь, он задержит в своей ладони твою руку дольше, чем это требует простое дружеское участие, а потом прижмет ее к губам.
Такие, как я, умеют немного предвидеть будущее.
Я вижу белые лепестки роз на серых ступенях храма и кружево фаты, взметнувшееся от порыва ветра.
А ты и не заметишь, что на моей спине осталась всего одна золотая полоса.
ЖИЗНЬ ТРЕТЬЯ
Над Балтикой второй день гремит шторм. Ветер гонит по небу свинцовые тучи, такие низкие, что золотые шпили храмов и витые флюгера на коньках крыш тонут в их мокрой, косматой хляби.
Ты отправилась с молодым супругом в свадебное путешествие, поручив меня заботам соседки. Добрая женщина искренне огорчается, что «котик» которые сутки ничего не ест, а лишь неподвижно лежит на подоконнике и всматривается в бегущие по стеклу холодные струи.
Мне кажется, я слышу стоны железных переборок и гулкие удары волн в борта круизного лайнера.
Такие, как я, способны пронзить взглядом даль пространства и времени.
Стихия забавляется с огромным белым кораблем, как с игрушкой. Лайнер то вздымается на гребень волны, то словно проваливается в пропасть, вновь поднимается и резко кренится набок.
Судорожно мигают огни на мониторах ходового мостика. Капитан и штурман, стоят над штурвалом, широко расставив ноги. Я ничего не понимаю в человеческой технике, но обрывки слов, долетающие до меня, заставляют сердце болезненно сжаться.
— Генератор сдох…
— Главный компьютер виснет, сука, хрен пойми, когда перегрузится…
— И поворотную насадку заклинило…
Капитан пытается повернуть рулевое колесо, но оно сдвигается на пару сантиметров и застывает, как приклеенное.
На белом закаменевшем лице штурмана медленно шевелятся губы:
— Я связался с берегом, послал SOS. Спасательное судно в пути. Но до его прихода…
В ударе грома за стенками рубки тонут остальные слова. Я различаю только:
— Пассажиры…Паника…Успокоить…
Никто не знает, как быстро спасательный катер пробьется через шторм. А паника на корабле – это гибель. Огонь в соломе. Звериный рев обезумевших от страха пассажиров. Толпа, мечущаяся по палубе. Мужчины, отшвыривающие женщин и детей от шлюпок. Но никакая шлюпка не спасет в такую бурю…
Я не задумываюсь ни на мгновенье.
Над фигурой зависшего в прыжке белого кота яростным винтом кружится белесый туман, закручиваясь в дымную спираль. Воздух взрывается оглушительным звоном разбитого стекла. Соседка, вскрикнув, выбегает из кухни и видит совершенно пустую комнату.
Капитан и штурман вздрагивают, когда за их спинами встает низенький, немолодой человек с большим носом и странными яркими глазами.
— Я – артист! – коротко бросает он. – Клоун. Я дам представление!
Моряки переглядываются, и на лицах у обоих возникает недоумение пополам с желанием выкинуть из рубки спятившего пассажира.
Штурман делает шаг вперед. Капитан успевает ухватить его за локоть.
— А вдруг ему удастся отвлечь людей?
В салоне горят все лампы, и пассажиры заняли места, кто на стульях, привинченных к полу, кто прямо на ковре, прислонившись спиной к стене. На лицах – вежливые улыбки. Что поделаешь – пока так штормит, придется потерпеть. Спасибо, кэп велел устроить представление: можно отвлечься и развлечься.
Я – размалеванный, как петух, в развевающемся цветастом балахоне, мечусь по салону, кувыркаюсь, катаюсь кубарем, прыгаю, шатаюсь и шлепаюсь. Я хохочу писклявым голосом и на ходу показываю фокусы, вытаскивая из носов и ушей пассажиров то длинные цветные ленты, то бумажные цветы. Я вовлекаю в свою игру всех, сыплю остротами, кружусь на одной ноге, бренчу на вытащенной из штанины крошечной гитарке.
Лишь одного я не делаю. Не ищу тебя глазами среди хохочущей публики. Иначе сердце разорвется от боли и тревоги! Один раз я поймал твой взгляд, мучительно вздрогнул и чуть не рухнул посреди трюка.
Не знаю, сколько времени уже прошло, и сколько еще продержится мой облик. Грудь словно пронзают кинжальные удары, дышать становится все тяжелее.
— Давайте, продолжайте! — шепчет мне в спину кто-то из команды, — Помощь уже близко.
Я знаю это, ведь я умею предвидеть будущее.
Как знаю и то, что спасательного катера мне не увидеть.
На маленькой гитаре одна за другой рвутся струны. Я корчу гримасы и пытаюсь играть дальше, напевая дурным голосом глупейший шлягер. Публика заливается от смеха.
В разгар номера капитан распахивает дверь салона.
— Наш корабль, уважаемые дамы и господа, не может при таком сильном волнении войти в гавань. Поэтому из Стокгольма прибыл большой спасательный катер, который всех вас переправит на берег. Прошу пассажиров приготовиться к рейсу.
Вот и все.
Через полчаса все пассажиры, а затем и команда будут доставлены на берег.
Через час потрясенный капитан поймет, что никакого клоуна в списках путешественников не значилось.
Через три дня ты вернешься домой и до слез огорчишься, когда соседка виновато объяснит, что твой Снежок бесследно исчез из запертой квартиры.
Черные волны с грохотом прокатываются по палубе, иллюминаторы заливает мутная вода. А я уже почти ничего не вижу и не слышу. Третья жизнь потрачена, сожжена мгновенно, как и первые две. Но краем угасающего сознания я пытаюсь вызвать в памяти взгляд твоих ясных глаз, твою улыбку. И сам улыбаюсь в ответ.
Я ни о чем не жалею. И рад, что все так получилось. Спасти того, кого ты любишь, смехом или добрым словом – что может быть лучше?
В недрах гибнущего корабля темно, и я не знаю, суждено ли мне будет уйти в человеческом ОБЛИКЕ или в виде кота с лишенной волшебных полосок белой спиной?
Впрочем, такие, как я, не умирают, подобно людям. Наши тела тают, словно туман, а нашим душам суждено, не зная ни ада, ни рая, вечно кружить над этим миром. И, быть может, мне удастся вселиться, хотя бы на мгновение, в пролетающий мимо твоего окна осенний листок. Или в тополиную пушинку, или в бабочку. Лишь для того, чтобы бросить на тебя через стекло один-единственный взгляд! И успокоиться, увидев, что ты счастлива.
А там — пусть меня снова загребет в свои ледяные объятия старуха Вечность!
Я только посмеюсь над ней. Ведь я тоже был счастлив. Я любил.
……………………………………………………………………………………
— Мама, мама, смотри!
Девочка в голубой куртке бежит из дальнего края двора, прижимая что-то к груди.
Мать всплескивает руками.
— Настенька, милая, нельзя же играть возле мусорки! Ну что ты там нашла? Пойдем лучше на детскую площадку, на карусели покатаемся…
Молодая женщина укоризненно качает головой и вдруг замолкает, вздрогнув от неожиданности. Потрясенными, не верящими глазами всматривается в то, что протягивает ей дочка.
— Мама, смотри, какой хорошенький! Можно, он будет теперь жить с нами?
Детские ладони бережно держат крошечного дымчато-серого котенка. С тремя золотыми полосками на пушистой спинке.
Во-первых, нисколько не опоздали — наше заведение работает до последнего клиента.
А во-вторых, с такой волшебной сказкой можете приходить в любое время!
Такая нежная, трогательная, романтичная история… Спасибо, спасибо!
У меня только одна просьба — опубликуйте эту сказку, как публикацию. Хочется, чтобы вас засыпали
плюсами, комментариями, подарками, смайликамилюбовью, радостью и восхищением!!! Криками браво!!!А по тексту у меня только одна ремарка — насчет катера. Понятно, что они могут быть разного размера, но чтобы пассажиры «от первой до двадцатой каюты» туда поместились — ну… не знаю. Ещё и в шторм — может на лайнере все-таки безопаснее? С одной стороны, неуправляемое судно волнами разобьет, в этом проблема вашего лайнера, это верно, с другой стороны — маленькому кораблю в шторм тоже трудно. Может не катер, а буксир? Два буксира?
И финал. Девочка — это дочка главной героини? Ведь она же «Потрясенными, не верящими глазами всматривается в то, что протягивает ей дочка.» Или просто девочка? Что вы хотели сказать этой сценой? Что котенок все-таки не последний в роду? Это та же душа, та же сущность или другая?
Сцена очень нужная, она добавляет оптимизма, надежды, светлых чувств. Можно оставить и так, наверно, просто пользуясь случаем, уточняю у автора. ;)
Автору аплодисменты!
1. Конечно, опубликую! Я пока разослала ее друзьям, соберу отзывы, посмотрю, над чем надо еще поработать и выложу у себя в публикациях.
2. Вчера я чуть мозг себе не сломала))), читая о крушениях лайнеров и путях спасения пассажиров. В общем, выходит так, что катера все-таки надежнее буксиров, потому что современные катера обладают стопроцентной остойчивостью и под ударами волн кренятся, но выпрямляются, как ваньки-встаньки. Размеры их бывают разные. В катер «Tamar», к примеру, помещается до 130 человек.
Но чтобы не было вопросов, напишу-ка я, что к борту было доставлено НЕСКОЛЬКО катеров. Чтобы уж точно все пассажиры поместились.
3. Да, девочка в финале — дочка героини.))) Что касается, котенка, лично я думаю, что в него вселилась душа героя. А вообще — пусть читатели сами решают)))
Тогда да, но все-таки, если обывателю сказать катер — он скорее представит себе небольшую посудину человек на 6-8. У вас очень важное слово промелькнуло — спасательный. Пусть будет большой спасательный, чтобы создать нужную ассоциацию.
Тогда относительно слов — Настя, ну сколько раз я тебе говорила?! Не подходи к этим гадким мусорным бакам! Что ты там откопала? Фу, брось немедленно…
Героиня вся-такая нежная, воздушная и пушистая, что такие резкие слова ей немного не идут. Я понимаю, что тяжек хлеб родительства
Так и переформулируем!
— Там повтор, сям повтор… Ну что вы, батенька!
— Позвольте, это не повтор, это усиление. Так-с!
Ладно, еще раз двести вычитаю и тогда выложу)))