Взрыв

Тихая летняя ночь. Не больше получаса до рассвета. Мы лежали на постели, задевая друг друга кончиками пальцев, вглядываясь и пересчитывая родинки, крохотные трещинки на губах. Тусклый свет заоконного неба оставил на его лице слабую лиловую тень. Он заговорил о своей семье почти шёпотом. Иногда наши родители делают вещи после которых странно продолжать любить их. Что-то страшное и большое было за его словами, что-то сидело внутри и ворочалось при каждом его вздохе. Я приподнялась на локтях и потянулась вперед, чтобы обнять. Мы лежали на постели, крепко прижавшись друг к другу, я держала его со спины, опустив ладонь на грудную клетку, слушая глухие удары сердца. В груди защемило от накатившей нежности. Вдруг появилась потребность огородить его от всего, что случается плохого. Подушка безопасности никогда не знает кто виноват в аварии, она просто защищает своего человека. Когда первый солнечный луч коснулся глиняного горшка на подоконнике, мы спали.

Стоя у плиты и переворачивая на сковороде уже успевшие покрыться золотистой корочкой хлебцы, я вдруг услышала страшный грохот, будто кто-то выстрелил прямо над самым ухом. Звук замер где-то в отдалении. Загудели десятки потревоженных автомобилей, что-то глухо ударило о землю. Несколько секунд я не могла двинуться с места, не вдохнуть, не выдохнуть. Пузырь от подсолнечного масла на сковороде слился с другим побольше. Дернув головой в сторону, резко выкрикнула:

- Что это было? Ты в порядке?

Он ответил не сразу, послышались шаги в коридоре. Приоткрытый в напряжении рот, нахмуренные брови.

- Черт его знает, кажется, пожар в соседнем доме… С балкона должно быть получше видно.

Мышцы будто стали пластмассовыми, было сложным двигаться вдоль шкафов и двери в ванную комнату, мимо кровати, ступать по деревянному полу, давить ладонью о стекло, чтобы отворить окна. Но сложнее всего было углядеть посреди налитых солнцем бледных стен пятиэтажек крохотное мутное облако, вырывающееся из окна дома напротив. Я замерла, щурясь, вытягиваясь вперед, чтобы получше разглядеть происходящее. Теперь из окон валил настоящий дым, густой и темный. И все-таки почти невозможно было поверить, что эти плавно поднимающиеся к небу клубы и оглушительный хлопок были как-то связаны.

- Наверно, газ… - пробубнил он, опершись на подоконник рядом. Опустив свою широкую ладонь мне на плечо, спросил, - не сильно напугалась?

Я мотнула головой.

- Нет, в норме, - понадобилось сделать большое усилие, чтобы отвести глаза от разгорающегося пожара. На тротуаре перед домом людей стало прибавляться с каждой минутой. Кто-то кричал и громко переговаривался, кто-то уже достал смартфон. – Поверить не могу, что это происходит. Надеюсь, никто не пострадал.

Я поглядела на него с непонятной даже для самой себя надеждой. Будто достаточно было его: «Все будет хорошо», чтобы успокоиться и не переживать больше. Сжав губы и нахмурив брови, он кивнул с неуверенностью:

- Все-таки сейчас утро воскресенья… Я тоже надеюсь, что все обошлось, но сама понимаешь…

Конечно, я понимала. Но как же это так? Вот ты лежишь и видишь сон и вдруг сквозь сон чувствуешь жар и слышишь страшный грохот и только открываешь глаза, вырываясь из путаницы дремы, как вдруг оказываешь в жерле вулкана, стертый ударной волной в крупицы. Вот ты есть, а вот тебя уже нет. И как такое возможно… И что бы еще десятки людей смотрели, как сгорает твой дом и гадали: жив ли ты?

-Гренки!

Вспомнив, что оставила не выключенной плиту, бросилась на кухню. Но было уже поздно: золотая корочка превратилась черный уголь. Я стояла у потерянного завтрака отмахиваясь от дыма. Услышала, как кто-то открывает форточку. Теплые руки легли на плечи.

- Извини… - прошептала я, стряхивая сгоревший хлеб в мусорный бак.

Обернувшись, заметила спокойную улыбку.

- С кем не бывает, – чмокнув в лоб, развернулся на носках, чтобы открыть холодильник, - кажется, у нас оставались макароны с сыром…

Когда, позавтракав, мы вернулись на балкон, пожар почти потушили. Солнечный свет пробивался сквозь рваные дыры в облаках, падая на землю желтыми столбами. Сосед этажом ниже заскочил отдать одолженный когда-то блендер, рассказал, что в тех квартирах делали ремонт и, видимо взорвался газовый баллон, сказал, что погибших нету, сильно обрадовав этой новостью.

Мы стояли, глядя на постепенно рассасывающие толпы людей перед домом, переплетя пальцы рук. Возле маленького магазинчика, не обращая ни на что внимания, танцевала маленькая девочка. Рядом стояли двое мужчин. Должно быть ее отец говорил с кем-то. Девочка кружилась и приплясывала. От этого странного и радостного образа на душе вдруг стало очень спокойно. Казалось, что в мире все происходит само собой, происходит без тайного смысла, но события и явления находятся в идеальной гармонии друг с другом. Взрыв и танцующая девочка. Сгоревшие гренки и поцелуй. Лиловая июльская ночь и облачно-солнечный день. Все в совершенстве уравновешивало друг друга. Да и сама жизнь, видимо, хождение по канату, попытка удержаться между этими пропастями. Так думала я в то странное летнее утро.