Десятая минута
Время есть не что иное, как форма внутреннего чувства, т.е. созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния.
Иммануил Кант «Критика чистого разума»
- Большое спасибо, господин Адвокат, за вашу великолепную речь, - устало говорит сухонький мужчина в сером пиджаке.
- Господин Подсудимый, обе стороны высказались, Вам есть что добавить? – Серый Пиджак внимательно смотрит на моего подопечного. Этот вечно страдающий от излишнего сочувствия Прокурор никогда мне не надоест. Каждый раз одно и то же. Это умиляет.
- Да, господин Прокурор, - раздается тихий голос.
У Пиджака по скупому лицу пробегает легкая тень улыбки.
- В таком случае в Вашем распоряжении десять минут, после чего Суд удалится для решения о Вашем приговоре, - констатирует Серый Пиджак и переворачивает огромные песочные Часы.
Первая минута…
- Ваша Честь, я виновен. И боюсь, что и десяти минут не хватит, чтобы вспомнить всё… - измождено говорит мой подзащитный. Отличное начало, мой друг, отличное! Теперь говори «Но…» и начни перечислять, как ты сожалеешь и как тебе стыдно. Это будет идеально.
- …но, так как Вы даете мне лишь десять, я хочу, чтобы Вы понимали, какой я человек, - тихо, но твердо говорит этот хитрец. – У меня много грехов. И, наверное, самый нахальный и дерзкий из моих поступков – это сегодняшний суд. Я не имел права принимать помощь моего Адвоката, я её не заслужил. Он сейчас долго меня нахваливал, говорил, какой я замечательный и как я много сделал хорошего в жизни… но я не такой. И я не хочу, чтобы меня оправдали без представления о том, какой мразью я был, - решительно заканчивает этот идиот и смотрит прямо в глаза Прокурору.
Вторая минута…
Я держусь за голову. Что делает этот идиот? Зачем? Неужели он хочет, чтобы мы проиграли дело? Ведь всё было так замечательно…
- Я никогда не был хорошим, - говорит он. – Или добрым, или честным. Я не могу вспомнить, когда бы я не трусил или врал. И так было с детства! Каким же ужасным я был ребенком! Вы знаете, я ведь однажды из кота шашлык сделал, - усмехается Подсудимый. – Мне тогда лет пять было – в деревне считай уже взрослый пацан… Лазал, где хотел, всюду лез. Интересно было. А ещё я огонь любил. Помню, как всегда заворожено смотрел на то, как трещат угли в костре…
Я закатываю глаза. Боже, какую же хрень несет этот мудак…
- А у нашей соседки был огромный рыжий кот… Знаете, мне кажется , у каждого есть такая вечно хлопочущая о своем котике соседка... – он невесело ухмыляется и сглатывает. – И вот как-то раз я залез на крышу нашего сарая, а там – он! Валяется, как дохлый… Когда я приблизился, он даже не шевельнулся… Настолько ленивая тварь это была… Он вскочил только тогда, когда его хвост уже был полностью в огне, - сухо заканчивает он. Я тяжело смотрю на него: зачем он это делает?
- Его потом нашли в кустах на другом конце деревни… Говорили – в печь залез, да и поджарился… А я не признавался. Боялся, что в тюрьму посадят… Наивный я был, что уж скажешь. А тетя Лида – это та, которая хозяйка котовья, умерла потом. Врачи говорили – желудок порвался, а я правду знал! Это из-за кота она с ума сошла – грустно ей было. Вот и спилась, - вздыхает он.
Третья минута…
- Господин Прокурор, может, хватит? Это же какой-то цирк! – восклицаю я без особой надежды. – Подсудимый явно переоценивает важность жизнь какого-то кота в жизни человека! Мы же не смеем думать о том, что смерть кота стала определяющим фактором...
- Я ещё не закончил, - перебивает меня мой подопечный. Прокурор снисходительно смотрит в мою сторону. А золотая нить песка всё течет…
- Возможно, господин Адвокат прав и это не был настолько страшный поступок, каким я его себе представляю. Но я ещё не всё рассказал, - усмехается Подсудимый. – Мне кажется, меня ещё в детстве надо было утопить – я нес только вред. Взять хотя бы мою мать. Когда я был уже в классе третьем, нам пришлось переехать в город – ей предложили хорошую работу. Мы взяли немного вещей – лишь самое необходимое. И ещё маленькую фарфоровую чашечку – семейное сокровище.
Я вздыхаю. Он меня раздражает. Кто ж знал, что он будет таким проблемным клиентом? Всё казалось просто – раз-два и всё. Хотя если он продолжит вспоминать мелочевку вроде котиков и чашечек, мы всё равно выиграем дело. Лишь бы он не решился говорить про свои юношеские подвиги…
- В итоге всё свалил на своего нового друга – Мишку, с которым мы познакомились, когда только-только заселились в комнату. Он жил по соседству и часто приходил ко мне. Не знаю, поверила ли мне мама, но больше она никогда об этом не вспоминала. И я так и не признался, - вздыхает он. – Хотя в последнее время всё чаще думал об этом. Не для того, чтобы облегчить душу, нет. Просто мать должна была знать.
- Что знать? – ласково, как с ребенком, спрашивает Прокурор. Я сверлю его взглядом.
- Что я сожалею об этом, что я не хотел, что я люблю её, - произносит мой подопечный.
Четвертая минута…
- Мишка дулся на меня недолго, может пару недель, может месяц, но, в конце концов, мы всё равно помирились, - продолжает он. – Играли, бесились и творили, что хотели. Но пришла пора идти в школу, и я очень радовался, что в моем классе будет Мишка. Мы сидели за одной партой, кидались козявками в одноклассниц и были как братья.
Да…
- Прошел год, и мы с классом решили все вместе выбраться на пляж… Собираясь, я захватил с собой резиновую змею, которую нашел пару дней назад на улице – думал попугать девчонок на пляже. А испугался Мишка. На пляже он зачем-то полез в мой рюкзак, и оттуда случайно вывалилась змея. От испуга он упал и перестал шевелиться. Когда мы его растормошили и я взял змею в руки, он, наконец, успокоился и поднялся. И только тогда мы заметили коричневое пятно у него на жопе…
- Подсудимый, выражайтесь корректнее - на ягодицах, - терпеливо поправил его Серый Зануда.
- Да, верно, - покорно соглашается с ним мой подопечный. – С того дня Мишку называли не иначе как Параша, а я… Ну не мог я дружить с Парашей! Понимаете!? Не мог! Я был совсем чужой в городе!
- Конечно, мы понимаем, - услужливо отвечает ему Прокурор. – Продолжайте. Почему Вы не хотели больше дружить с ним?
- Я хотел… - поправляет его Подсудимый. - Просто я боялся…
Пятая минута…
Я смотрю, как всё меняется. Золота в верхней чаше становится всё меньше, а в нижней – всё больше. Если он не остановится, то…
- Господин Прокурор, я ходатайствую о том, что бы всё вышесказанное моим подзащитным было онулировано в протоколе заседания! Это покаяние о детских ошибках как минимум растрачивает наше время, а как максимум – не имеет веса в деле!
- Господин Адвокат, ваше мнение очень важно для нас, - спокойно говорит Прокурор. – Однако, Подсудимый имеет право на своё слово, также как и Вы имели право на своё. А ещё я попрошу Вас больше не прерывать слушание, тем более что Часы с Вами не согласны. Продолжайте, Подсудимый.
Шестая минута…
- Да, конечно, господин Прокурор. Спасибо. Как я уже говорил, я перестал общаться с Мишкой. Он пытался ко мне подойти, поговорить, но я каждый раз убегал от него, крича на всю округу, что здесь слишком сильно воняет. Ребятам нравились мои шутки, я был на коне, а вот Мишка… Не знаю, наверное, после школы у него появились друзья, но пока я был рядом, вокруг всегда воняло дерьмом, - невесело усмехается Подсудимый. – Вскоре у меня появились и другие друзья. Постарше. И покруче. По слухам, они даже занимались сексом с девушками и пили водку за гаражами. Для меня это было очень круто. Не знаю уж, почему они взяли меня к себе в компанию, но я довольно быстро прижился. Мне, наверное, было лет тринадцать, когда они впервые взяли меня на «дело», - говорит он.
Блять. Только не это. Перестань. Остановись. Я издаю нечленораздельный стон.
- Вы что-то хотели бы добавить, господин Адвокат? – Прокурор также ласково обращается ко мне, как несколько минут назад обращался к Подсудимому.
- Нет, - скрежещу зубами я.
- Продолжайте, господин Подсудимый, - услужливо говорит Прокурор.
- Да, да, конечно, - испуганно говорит мой подопечный, косясь то на меня, то на Прокурора. – Так вот, тогда мы ограбили пивной ларек. Я впервые попробовал пиво, у меня появились деньги, я стал «своим» – счастье для подростка. А пацаны поняли, что мне можно доверять, и стали брать меня всё чаще с собой. Всё шло как по маслу. Но как-то раз мы решили, что нужно сыграть по-крупному, и рванули в соседний город, который был побольше. Тогда мы ограбили ювелирку. А потом пошли отмечать. Мы бродили по ночным улицам города, где нас никто не знал, горланили песни, пили водку… А потом мы встретили парочку. Парень был щуплый и не вызывал уважения, а девчонка… Она была… очень красива, - стыдливо говорит Подсудимый.
Я поправляю костюм и стряхиваю налипшие на него пылинки, стараясь не обращать внимания ни на Часы, ни на Пиджака.
- Она уже не была девственницей, но я ещё был. Поцаны начали избивать парня, а наш Старшой схватил её за волосы и кивнул мне – мол, давай. Я не мог опозориться перед ними, я не мог отказаться… А потом в неё вошел Старшой, пока я держал её. Потом и остальные… Когда уже всё закончилось, мы все вместе смотрели, как девушка, ковыляя и покрывая нас последними словами, удаляется в тень парка, - нервно сжимая кулаки, говорит Подсудимый. Он ведь ненавидит себя. Может на этом выехать?
Седьмая минута…
- Но, господин Подсудимый, теперь-то Вы осознаете, что поступили плохо, да? – говорю я, довольно улыбаюсь я, смотря на Прокурора.
- Я давно это осознал. Сразу же. И корил себя за это. Но я ничего не сделал.
Слышно только, как песок льется, кажется, ещё сильнее…
Восьмая минута…
- От нашей братвы вскоре остались только я, да Вася, наш Старшой, - вздохнув, говорит он. – Остальных разбросало. Но пока мы были вместе, мы часто напивались. Иногда ходили грабить маленькие магазинчики. Всё изменилось тогда, когда мы подсели на гашиш. Я начал часто забываться, впадать в истерики и тому подобное. Я был капризен. А дома меня всегда ждала мать. Она всё знала. И терпела. Всё терпела.
Девятая минута…
- А потом я встретил её. Я не знаю, как, но Валя вытащила меня. Она была медсестрой, я был очередным пациентом с наркотическим отравлением. Но ради неё я поплыл через море дерьма, которое меня окружало. Она маячила где-то на горизонте, и я знал, что мне туда. Я долго выбирался. И я бы ничего не смог без её поддержки. Когда же всё закончилось, то началась настоящая сказка… Без всех этих интриг, расследований и скандалов. Простая мирная жизнь. Я нашел нормальную работу, мы жили вместе, я даже начал помогать матери деньгами. Вскоре Валя пришла со смены с самым счастливым лицом на свете. Я прыгал и скакал вокруг неё, она же шутливо отбивалась от моих осторожных объятий, - нежно говорит Подсудимый.
- Через семь месяцев и пятнадцать дней родился Миша. Когда я увидел его, то мне казалось, что я сам рожу от счастья, - усмехается он. – Только я не знал, что моё счастье продлится недолго. Я не знал ничего о родах, поэтому не удивлялся, что мне не дают зайти к жене. Думал, что ей нужно отдохнуть после родов. Когда врач вышел из операционной и сказал мне, что Вали больше нет, я не поверил. Рвался к ней. Увидел её. А потом я сел в машину. Надо было отвлечься.
Бляяяя, какой же ты тюфяк. Ради рая струсил соврать….
Десятая минута…
- Подсудимый, у Вас последняя минута, - предупреждает его Прокурор, смотря на маленькую горстку песка, оставшуюся в верхней чаше Часов.
- А у меня осталось-то немного, - усмехается мой подопечный. – Я умер. И это, наверное, мой самый страшный и последний грех при жизни.
- Почему? – спрашивает его Прокурор. Он всё знает, он просто хочет, чтобы …
- Почему? – невесело усмехаясь, переспрашивает его Подсудимый. – Да потому что у меня есть сын, старый ты козел! Ты что, не понимаешь, что я его кинул? Мой маленький сын теперь остался без отца! Он теперь будет жить без отца! И всё по моей вине! Я дал ему эту жизнь! Противную, мерзкую, грязную! С глупыми правилами, со всей несправедливостью и болью! Я подарил ему самый, сука блять, ужасный в мире подарок! Не спрашивая его, хочет он этого или нет, - поступил эгоистично, не думая о нем, а только о себе! И, единственное, чем я мог искупить эту вину – это быть всегда рядом, близко, в шаговой доступности! Быть для него другом, братом, да всем, чем угодно! А теперь… Теперь я не смогу отплатить ему за то, что он есть, за всю ту радость, что он приносит мне своим существованием! И, боже, прошу! Пусть он ненавидит меня, пусть он презирает меня, пусть никогда не думает, как сильно я его люблю! Пусть он думает, что я был лицемером, трусом, неблагодарным сыном, дерьмовым другом, насильником, похуистом, пьянью и эгоистом! Но пусть он не знает, как сильно я его люблю! Потому что хуже этого отца может быть только тот отец, что любил тебя до беспамятства, но был слишком слаб, чтобы жить… Потому что умерев, он оставляет тебя без куска души, который невозможно заполнить ни бессмысленными играми, ни популярностью, ни женщинами, ничем… Умерев, ты не даешь ему шанса быть тобой любимым… - он вздыхает и поднимает глаза на Прокурора. – Поэтому прошу – не оправдывайте меня. Я не заслужил рая.
Последние крупинки песка падают вниз с его словами. Я сплевываю на зеленую плитку, которая покрывает пол здания, называемого Чистилищем. Я встаю и, прихрамывая, иду к выходу. У него ещё есть возможность сбежать со мной. Но он покорно сидит перед Прокурором, думая, что решает он.
В целом, понравилось.
Мне очень понравилось))
Явный плюс в рассказе: настроение выдержано, напряжение нарастает и концовку автор не «слил».
— В таком случае в Вашем распоряжении десять минут, после чего Суд удалится для решения о Вашем приговоре, (в таком, в вашем и о вашем, лучше: Тогда в вашем распоряжении… суд удалится для вынесения решения)
самый нахальный и дерзкий из моих поступков (дерзкий – пожалуй, но нахальный не вяжется с ситуацией преступления и суда, нахальный – это мелкое хулиганство)
я не хочу, чтобы меня оправдали без представления о том, какой мразью я был, (без представления – неудачно, лучше, не ведая, какой мразью и т.п.)
Я держусь за голову. (сложно представить, что адвокат в суде буквально держится за свою голову, это же не телешоу!)
Я не могу вспомнить (случая), когда бы я не трусил или врал. Вы знаете, я ведь однажды из кота шашлык сделал, (трусил, врал, а как пример – шашлык! Да ещё в пять лет? Разве малышу под силу такое? )
Он вскочил только тогда, когда его хвост уже был полностью в огне, (мальчик взял с собой на крышу горящую головешку? облил кота бензином? Или что, непонятно.)
– я нес только вред. (несут чушь, а вред приносят)
коричневое пятно у него на жопе… (он был голым? Если нет, то на штанах)
услужливо отвечает ему Прокурор. (услужливым бывает официант, прокурор просто вежлив, в крайнем случае, предупредителен)
Почему Вы не хотели больше дружить с ним?
— Я хотел… (выше сказано, что он НЕ МОГ с ним дружить, а тут вдруг – хотел)
онулировано в протоколе заседания! (аннулировано, кроме того, аннулировать можно договор, но никак не показания)
тем более что Часы с Вами не согласны. (намек на течение песка? Тогда не очень удачный)
Бляяяя, какой же ты тюфяк. Ради рая струсил соврать….(хм, рай – это нечто потустороннее, управляемое высшими существами. Такие наверняка должны уметь читать мысли. Как же можно соврать в такой ситуации?)