Ольга Силаева

​Пойти туда, не знаю куда

​Пойти туда, не знаю куда
Работа №251

На второй день после демобилизации к Мите примчался Жернов с выпученными от страха глазами.

«Бальбука вышел от Харги*. Его следы ведут сюда», – прочел Митя в протянутой записке.

Меланхолическое настроение после выхода из боевых действий мешало молодому человеку попасть на одну волну с администратором.

Какой Харги? Какой Бальбука? И причем здесь он, Митя?

Роберт Алексеевич обрел голос и объяснил:

– Шаман помер. Оставил записку. На него снизошло откровение, и он провестил, что Бальбука идет сюда. Бальбука –царь Нижнего мира по эвенкийской терминологии. И только твой род Каменных, может сразиться с ним. Таково народное предание.

– Ну-у...просто прежним бойцам не очень везло, вероятно… – в растяжку сказал Митя. – Но чем это нашествие грозит? И что конкретно, я могу сделать?

– Грозит оно тем, что уйдут воды из источников, реки обмелеют, начнется засуха и падёж оленей, – сказал Жернов.

– Да полно, возможно ли это? Это бабушкины сказки! Ну ладно, допустим, а чем я могу помочь?

– Сделай так, как сделал твой предок Удо Каменный, вызови Бальбуку на бой. Если ты победишь, все вернется на круги своя. Но помни: только ты его можешь одолеть. Это точно.

– Так. А как мне его вызвать на бой?

– Просто назови его имя и скажи, что ты хочешь с ним сразиться.

Митя сообразил, что есть отличный способ покончить с постылым разговором.

– Хорошо. Я вызываю тебя, Бальбука, сразиться со мной! –провозгласил он на всю окрестность.

Выждал паузу.

– Ну вот, я исполнил вашу просьбу, уважаемый Роберт Алексеевич. Теперь разбежимся по постелям. Пожалуйста! В связи с приездом жены Иниры от родителей, я почти не спал.

Администратор радостно схватил его руку и потряс ее.

– Спасибо. Надеюсь, моя Ай-Чоху будет рада и ниспошлет мне долгожданный сон.

У выхода он, однако, остановился.

– Обещай мне, что сделаешь все возможное!

– Успокойтесь, Роберт Алексеевич. Вне досягаемости непреодолимых сил я просто обязан что-то придумать. А неодолимого, по поверьям наших шаманов и убеждению ваших духов, для меня…

Он запнулся, так как понял, что проговорился и сделал тайное явным: всем в поселке было известно, что по ночам его Главный администратор Жернов занимается спиритизмом.

– …нет ничего! – радостно завершил глава Таежного, игнорируя тонкий намек.

Когда они стояли, прощаясь, у калитки, на пороге появилась Инира и сказала, что прислали СМС о циклоне, который с большой скоростью движется сюда. И потребовала, чтоб гость немедленно шел в избу или бежал к себе домой в администрацию.

– Туда или обратно! – объявила она со всей убедительностью командира красноярской команды биатлонисток.

Жернов позеленел. Это забавило Митю: солидный человек, а верит в ветхозаветные предания.

Он обратил внимание на папку, судорожно сжимаемую администратором.

Выяснив, что это документы по расследованию дела о пропажах людей, оставленную «бестолковым» следователем, Митя попросил разрешения глянуть на них. Администратор с удовольствием согласился, даже обрадовался. Это прекрасная возможность, рассудил он, спихнуть в надежные руки то, что он считал безудержной фантастикой.

– Не вижу я им место в архивах подведомственного селения, хоть ты тресни.

На скамейке у домашнего очага Митя углубился в чтение. Читал он с интересом, ибо обнаружил, что за год своего отсутствия проморгал много интересного в жизни родного поселка.

Буря покрыла небо мглою, но, чтобы не тревожить сон жены, Митя потушил свет, а себе на лоб нацепил армейский фонарик.

Печная труба завывала так, как если бы в нее дули тысячи шаманов перед принесением в жертву верблюдов пустыни Гоби – и вдруг сошла на нет. Сначала – на вой пожарной сирены, потом уменьшилась до гула водосточных труб в старинной многоэтажке, затем утончилась до свистка из тонкого прутика…

На какой-то миг буря затихла. Удар тишиной.

Котенок Вуйо поднял голову и оглядел свою тень на стене. Вид рысиных кисточек на концах ушей успокоил его, и он снова положил голову на крепкие лапы и зажмурил глаза.

***

Удар тишиной – Митю все равно что-то будто подкинуло на скамейке.

Он отложил в сторону документы и взглянул в окно. Там двигался светящийся кружок, а вокруг него широкая зеленая радужка, будто огненный дракон, прильнув к закрытой форточке, рассматривал, что внутри. Вот он навелся на Митю и застыл, словно дуло пистолета, нашедшего свою мишень…

На краткий миг Митя почувствовал себя мальчиком Каем, за которым охотится Снежная королева.

Вьюга с удвоенной силой завыла и захохотала так громко, что спящая Инира перевернулась с боку на бок, а Вуйо вскочил и выгнул спину.

– Сейчас-сейчас…выхожу… – пробормотал Митя неотчетливо, как лунатик, и зачем-то принялся открывать форточку. Одну – в первой раме, другую –во второй.

Что-то овеяло его голову духами жены. Он оглянулся: та мирно спала. Но будто порхание раздалось над ухом. Разноцветные крылья и длинный клюв промелькнули перед глазами и скрылись в мутной от летящего снега тьме.

– Ай-Чоху, – с усилием пробормотал Митя. – Ты была здесь? Лети к хозяину! Со мной ты пропадешь.

Даже не накинув на себя куртку, расставив руки, как сомнамбула, он вышел за дверь…

В тот же миг почувствовал мягкий удар в ноги. Это котенок выскочил вслед за ним.

Подкинув человека, как бумажку, понесла вьюга Митю в своих объятиях далеко-далеко – за пределы поселка.

***

Мельтешение стекол небесного калейдоскопа – разных ста оттенков черного – неожиданно прекратилось. Перемещение тела остановилось так же внезапно.

Митя лежал на чем-то холодном, похожем на сугроб. Приоткрыл зажмуренные глаза – и тут же закрыл. В небе, рядом с кругом, что «целился» в форточку, угадывался второй… третий.

Вскочил, не успев сфокусировать глаза. Прикрыв лицо локтем, как учил тренер, шагнул вперед.

Потерял равновесие, сгруппировался, покатился по твердому, оголенными участками кожи чувствуя драящую, мерзлую шершавость. Шмякнуло о невидимый «торос» так, что из глаз посыпались искры. Не придя в себя полностью, через тошнотворное головокружение, постарался найти вертикаль… Его перевернуло, и он стал куда-то падать, вжав голову в плечи и напряженно выставив в стороны руки и ноги.

Удара о твердь не последовало – вращаясь по спирали, вихрь повлек вбок…

Вечернее угощение Иниры приобрело вес, но кувыркаясь вместе с телом по необходимости, не находило выхода. Наконец вывернулоь. Лицо обработал наждак из мелких льдинок, да так деловито, что глаза ослепли. Кожа стала бесчувственной, будто все тело облепил мгновенно твердеющий силикон. Затем под собственной силой тяжести его бочкой покатило по склону соответственно прихотям естественного рельефа…

Восьмилучевая звезда крошечного меча сихиртю**, найденная на побережье Карского моря и забытая со времен вахт на маяке, всплыла в памяти… И заговор, выгравированный на рукояти после слова «ардо».

Когда переводил надпись у шамана, сказал тот ему, что заговор открывает третий глаз.

Митя повторил странные слова, надеясь найти ориентиры.

– Семь раз образ раз.

Правилами Верхнего мира битву не выиграть. Надо искать выход, поступать по наитию. Оно подсказывало, что и полное забытье Верхнего мира угрожало поражением.

Болтанка сразу прекратилась, как только сознание угадало, в каком направлении будет следующий заворот. Изогнутое в «полете» против вращающей силы тело, замедлило скорость.

Так вращение «бочки с костно-мясным фаршем» стало управляемым.

Почувствовал под ногами твердь. Шагнул навстречу темному силуэту, подумав: «Это дерево, откуда тут люди?» Ударил ногой то, что могло быть чем угодно, ведь слово «тут», как и слово «я», уже ничего не значило. Земных смыслов не существовало, но были квесты, сила которых в хаосе предъявления.

Удалось «затормозить» и следующее, более мощное, закручивание. Неплохой результат, но нужно дожать.

***

…Снежный барс неотступно следовал по следам. Барс молодой, играющий. С ним не вступить в игру – все равно что не доверять младенцу –стыдно.

Развернул полет и дал барсу догнать себя, запрыгнуть на плечи.

Напряглись подушечки когтей, но удалось не дернуться, не выказать недоверие.

Гнутые когти барса вошли в кожу. Пытка вначале, потом разогрев, прокачка сосудов.

Тело отходило, как от долгого сна, и, соединяясь с реальностью, занимало положенную в ней часть: стало видеть и слышать окружающее пространство. Даже не испытывая такого ни разу, понимаешь, что так должно быть.

Чтобы тестировать новый потенциал, человек закрыл глаза: видел. Заткнул уши: слышал. Зажал нос: дышал.

Он ячейка пространства, поддерживаемая соседними. При повреждении дефекты восполняют соседи.

Зачеркнул восемью лучами образ. Тот стерся с завыванием. Так быть не должно. Значит, пришла пора обороняться от агрессии.

Нащупал меч сихиртю. Хорошо, что закрепил ножны на поясе со времен находки.

Махнул мечом вкруг себя – пространство прорвалось всадниками. Люди в доспехах вооружены длинными саблями. Кони, роняя пену с губ, окружили кольцом.

«Семь раз образ раз»…

«Сарынь на кичку! – раздалось рядом – и в момент головы полетели с плеч набежавших воинов.

Обернулся, чтоб разогнать вражьи остатки – да уж некого…

***

Барс, уменьшаясь до рыси… рысенка… котенка… втягивает когти в подушечки лап –и вдруг растворяется в воздухе.

***

Квест пройден. Новый уровень.

Щебечут птицы. На небе – Солнце и Луна. Лучи отдельны и параллельны.

Ноги тянутся, чтоб подтолкнуть ячейки и свести светила лучами. На ногах сапоги хромовые, с отворотами и носками заостренными да загнутыми. Ими не получается.

Ноги обновились, а искусней не стали.

Глянул вниз, на грудь, – за воротом кафтана кольчуга посверкивает. На обшлагах серебряные монеты. На ремне, как парчой вышитом, меч длинный синеет…

Подъезжают три всадника.

– Пленного взяли, пресветлый княже.

Тянут за собой почти волоком, ноги едва успевает переставлять – человека не человека – существо, лесным мохом заросшее да с лишайником на голове – вместо волос. Вкруг – сотней оттенков – черная вырь.

– Кто ты? –спрашивает Митя.

Ответа не ждет, ибо знает: первый посланец.

– Учир, – отвечает существо, поворачиваясь к нему. – Бальбука идет от Харги. Шибко голоден. Смотри!

Он машет рукой на север.

«Смотреть на Бальбуку нельзя», –вспоминается наказ матери.

Если глянуть – он пульсирует и увеличивается, будто питается взглядом, как от розетки. Воля глядящего переливается в черную, делает ее шире, объемней, объемлющей – черную ауру Баальба – воплощения Бальбуки в созвездии Орион.

Меч перед глазами. В стальной поверхности вьются отростки трехглазой головы. Сминая ели, она катится навстречу. Контуры смазаны. Нагромождения камней вдали наполовину загораживают ее: царь мертвых далеко отсюда, но мчится, приближаясь.

Всадники ведут второго пленника.

– Бучо, – представляется он и тоже заклинает: –Смотри на Бальбуку! Иначе не запомнишь час кончины!

Он исчезает в черной выри вслед за Учиром.

Земля стонет и проваливается под Митей. Рыхлая порода, смешанная со снегом, падает, царапая тело, сдирая с него одежду, и – в кровь – кожу.

Поле валунов окружает его. Падая, Митя застряет между двух, зацепившись одеждой. Наверху, как освещенная пыль, безжизненное небо. Пылевое облако скопилось под куполом огромной пещеры и светится изнутри.

Под ногами поблескивают крупные прутья решетки. Металл – будто только что из кузнечного цеха – без капли ржавчины. Под ним – провал.

Еще глубже мерцает… солнце?! Нет. Похоже на озеро, если б не искрение вместо шелкового водного блеска. Огненное озеро.

Митя качает головой из стороны в сторону. Мерцание «озера» синхронно меняется новыми мелкими вспышками, прорастая в сторону, как лучами.

***

Подкреплением раздумий явился вопль. Его уже приходилось слышать Мите по дороге с Ямала.

И сейчас, как и тогда, нервы, наполненные ужасом, напряглись. Митя впился в решетку, как в руль вездехода, желая слиться с металлом…

Сомнение подкралось к сердцу. Пусть он потомок Каменного, который в бедствиях кочевья оказался на уровне нагрянувших невзгод. Пусть он не сбежит от жестокого Баальба и не отступит от желания уничтожить его. Пусть он поклялся, главным образом, себе самому, пойти туда – не знаю куда... Но сможет ли он выстоять?

Если один крик Йети вгоняет его в полуобморочное состояние?..

Если он едва находит силы, чтобы взглянуть вниз?..

Нет ответа.

Нырять в неизвестное не хочется. Остается прыгать по валунам в сторону.

Стараясь не сорваться, он высвобождается из каменной хватки и идет вперед.

Валуны сыпкие. Прежде чем опереться или поставить ногу, надо надавить, чтобы убедиться, что крепости опоры будет достаточной.

***

Адреналин уменьшает ирреальность.

Ловкий, как гиббон, Митя прыгает с валуна на валун.

«Пожалуй, у меня получается, – думает он. –Идти в сторону –верное всего. Я принял правильное решение».

И тут же не рассчитывает следующий прыжок.

Провалившись, он теперь висел на стальном пруте и удерживался на нем сгибом в щиколотке ноги. Удалось подсоединить вторую ногу. Но долго висеть невозможно: от напряжения судорогой сводит мышуы. Попробовал раскачаться, чтобы ухватиться руками, но акробатической гибкости недостало.

Пока он висит. Но скоро ему предстоит узнать, в чем загадка озера-солнца, Баальбу же –возрадоваться своей победе…

***

Тень, словно от гонимого ветром облачка, мелькнула вдали. Примерещилось?..

Нет, через минуту барс уже рядом. Он вгрызается в сапог Мити. Помощи от того никакой, напротив…

Митя падает. Он проиграл. Сам виноват. Доверился глупышу. Впрочем, при единственном варианте, это неотвратимо…

***

…Конечно, не было водой то, что сверкало на дне огромной пещеры и казалось водянистым.

Протянул руку – крупа. В ладони искрился песок. При свете пылевого облака – золотой.

«Небылицы», изложенные в документах, оказались правдой.

Если верить бумагам, то все ясно. Воздух светится от пластин золота на своде огромной пещеры. Свет передается наклонным шурфам из окружающих лохань скал. Они заполнены сверкающим металлом. А оттого вся осветительная система подземелья –это грандиозный образ солнца.

Его лучи опираются о каменистую твердь «берегов», по которым внутрь лохани стекают «ручьи». Если приглядеться, там виднеются размеренные движения каких-то «букашек». Это вкалывают подземные рабы. Они выгребают из шурфов золото, безостановочно льющееся из разных регионов планеты...

Выводы потом. Митя вновь слышит нечленораздельные возгласы.

***

По берегу «озера» бродят нереальные фигуры, по виду – персонажи хорора. Скелеты, прикрытые символическими лохмотьями. Это и есть рабы, которые в согнутом виде непрестанной работой четырех конечностей приводят в движение золотой песок. Незахороненные мертвецы. А может, и не совсем мертвецы. Следствие показало, что многие числятся в списках, пропавших без вести. Их, будущих пропащих, по сведениям Юрия, побывавшего здесь и давшего показания, разыскивают йети по всему миру. В России квота, по данным ежегодных полицейских сводок, двести тысяч. Их доставляют под землю йети – воплощения неандертальцев. Оживляют, если надо, и превращают в рабов.

Вот они, йети, легки на помине: ходят между отводов-лотков, из которых с отлета до прилета хозяев с созвездия Орион струится содержимое, нужное им.

***

Началось столпотворение. Перерыв. Происходит кормежка так называемым обедом так называемых ударников подземного труда.

Скелетообразные фигуры хватают куски прогнившего мяса беззубыми ртами, отбиваясь локтями от ударов со стороны более сильных. Затем прочувственно воют и забиваются в уголки, зализывая раны после раздачи «пилюлей».

Бедняжки-рабы надеются, что когда-то станут свободными… наивные!

Митя замечает, что некоторые, наиболее истощенные рабы удаляются в сторону каких-то сооружений, более всего напоминающих саркофаги с пропорциями гробов, но только массивней и, вероятно, просторней.

Рабы забираются в них, и остаются там надолго. Во всяком случае, Митя еще ни разу не видел, чтобы кто-то из них вылезал.

Что они делают там? Отдыхают? Умирают? Может, это и есть те самые ненаивные, которых гораздо меньше?..

Чуть позже он увидел, как другие рабы, подвижные, то есть не такие уж замученные, иногда заглядывают в «саркофаги» и будто наблюдают за чем-то. Однажды один такой «наблюдатель» вдруг впрыгнул вовнутрь – и как по команде – туда напрыгал с десяток его шустрых собратьев. Они копошились там – и оттуда вылетали кости…

Неужели они съели своего замученного собрата?! Похоже на то…

Пора прекратить этот криминал!

Вот почему нельзя построить на Земле прекрасный мир. Потому что его фундамент – ад! Миазмы здешнего насилия местами проникают на поверхность и отравляют сознание людей.

Пока Митя здесь, не в досягаемости йети-надсмотрщиков, он просто обязан что-то придумать.

Словно обессиленный впечатлениями, он лег на поверхность озера-солнца, анализируя увиденное.

Новый шум раздался на берегу.

Митя глянул на берег и все понял.

В одном шурфе работал слабый раб. Он не успевал выгребать золото из канала. В конце концов просвет забился окончательно. Увидев это, йети-надсмотрщик свистнул – и тут появился упитанный раб, который махом ноги вышвырнул обессиленного раба из шурфа.

Тот тонко заверещал визгом смертельно напуганного кролика.

Упитанный раб крикнул до боли знакомым Мите голосом:

– Тут уж я тебя точно добью!

Как по сигналу, на жертву набросилось сразу несколько обтянутых тонкой кожей скелетов.

Митя не выдержал, вскочил и крикнул что-то нечленораздельное, лишь бы остановить экзекуцию.

Увязая в песке, он побежал по «озеру» к месту свалки. Это было не так-то просто. Но если очень быстро переставлять ноги, они увязали всего лишь по щиколотку.

– Лови солдатика! – заорал упитанный субъект, заметив Митю. –Я его знаю: он очень опасен!

– Живой! – разлился сладострастный вопль по этому аду. –Жра-ать!

Рабы, бросив раздирать на части своего товарища по несчастью, теперь смотрели на приближающегося человека. Они с готовностью оставили недоглоданных жертв, и, дрожа, переминались и поскакивали по берегу от радостного нетерпения.

Когда и недавно спасенный раб присоединился к ожидающей братии, Митя понял, что будет. Вместо того чтобы спасти бедняжку реально, он конкретно должен будет теперь, защищая себя, уложить спасенного своим мечом.

«Тупой, еще тупее», как говорят американцы.

Митя снова лег, пытаясь скрыться из поля зрения. Это было несложно. Дюны из золотого песка хорошо загораживали его.

Он увидел, как йети остановили монотонное дефилирование по берегу и приложили ладони козырьками к глазам. Они телепаты. «Услышали» мысли и сейчас, по-всему, рассматривали Митю.

Тот находился довольно далеко от условного берега лохани, которую прежде считал озером. Но что-то пошло не так…

Митя стал проваливаться. Он с ужасом увидел, как под ним, словно вскипев, сверкающий песок превратился в белоснежную пыль, которая, опадая в воронку, засасывала внутрь тело…

Он с усилием вытянулся горизонтально – скорость погружнения уменьшилась.

Скелетная братия – навьи – «гарцевали» на берегу, но не решались ступить в озеро. Многие глотали слюнки: этакая сытная добыча сбежала из-под носа! Теперь, какая жалость! не достижима. Некоторые «окунали» ноги – и тут же выдергивали их.

– Это эликсир бессмертия, – науськивал их упитанный; он в пиджаке: видимо, недавно в раю и не успел обноситься. – Кто хочет стать бессмертным, налетай!

Он вынул жменю белого порошка из кармана и сыпанул себе в рот.

«Атомарное золото!» – понял Митя.

Оказывается, атомарное золото имеет свойство зыбучего песка! Но то, что он имеет счастье нахлебаться этим эликсиром бессмертия, вряд ли удлинит его жизнь…

Странно, но все обитатели ада оказались приверженцами убогого существования. То есть и здесь, как на поверхности, «быть во что бы то ни стало» котировалось куда выше, чем «вероятно не быть».

Вот самый смелый из мертвецов отважился сделать несколько быстрых шажков. У него получилось. Он был легок и стремительно скользил по направлению к Мите.

Копируя действия храбреца, рванули все и вскоре очутились перед белым пятном. Мертвецы рухнули головами вперед и вожделенно принялись лизать порошок перед глазами Мити, поглощенного презренным металлом уже по грудь.

Митя с отвращением взирал на редковолосые черепушки. Оставалось гадать, как суждено ему закончить дни своей жизни –в пасти мертвяка или захлебнувшись этой белой дрянью.

Чтобы погибнуть достойно, он перевел взгляд на упитанного – того, кто походил на владельца «СибЛесЛиквид» – бывшего своего соседа.

– Жеребов? Неужели помер?

– ГОСПОДИН Жеребов, – поправил тот, хохоча во все горло. – Меня придавило лесоразделочным станком. Но я найду виновного, именем могущественного Бальбуки обещаю, и утяну сюда, в преисподнюю! И уж он точно пожалеет, что когда-то родился!

– Похоже, тебе здесь нравится? Или я ошибаюсь? – блефовал накануне собственной нелепой и преждевременной земной кончины Митя.

– Ты не ошибаешься, нищеброд. И, сколько тебе не хлебать золота, ты статус лузера не изменишь.

«Уж точно не изменю».

Митя захлебывался. Сделав несколько судорожных глотков, он концом носка правого сапога неожиданно почувствовал опору. Дно?.. Вытянул другой носок…и о чудо! – левая нога также уперлась в нечто твердое…

Он присел, скрывшись с головой для глаз преследователей, в глубине скинул с себя кушак и, вложив всю силу в пружину ног, в грандиозном прыжке накинул его на Жеребова.

Тот перепуганным оленем метнулся в сторону – и еще больше стянул на шее петлю наскоро сделанного, но искусного аркана.

– Тогда вези, господин Жеребов, покажи класс, – приказал Митя и ударил управляющего «СиблесЛиквид» плашмя мечом.

***

Их вдвоем вынесло на гребень толпы обитателей преисподней. И по скелетам они понеслись к «берегу».

Но рабов становилось больше. Много больше. Они были всюду. С началом рабочего перерыва присоединились еще и те, что до сих пор усердно трудились. Началась грандиозная свалка.

От ударов мечом скелеты-навьи складывались пополам и – далее – в штабеля. Однако их было много и прибывали еще и еще с других параллелей и меридианов.

***
Вскоре Митя обнаружил себя на горе недвижных скелетов, но неожиданно все погрузилось в темноту.

Тупоголовым йети удалось применить кардинальную меру в аду – затушить свет. Это затруднило видение для многих, но сами йети и истые мертвецы-навьи воспринимают инфракрасный свет, Митя знал это точно. То есть найти и прикончить его –для них не проблема.

Отпустив Жеребова, он притаился за горкой трупов и прислушался. Йети совещались. При этом они испускали звуки, одновременно похожие и на птичий щебет, и на быструю человеческую речь, чередуемую свистом.

Митя прикрыл уши руками: лишь бы не тот крик, от которого он оглох в вездеходе, «приклеившись» к рулю. Чары глухоты тогда спали… надолго ли?..

Он вздрогнул, почувствовав прикосновение к плечу. Хватнув рукой за своим плечом, поймал чью-то костлявую ладонь…

Митя непроизвольно отпрянул.

– Я Эсчень, – услышал он. – Тот самый, которого ты спас полчаса назад от навьи…А потом вдруг забыл про меня. Я все понимаю. Дело твое стало туго. Не до меня. Ты классно взнуздал Жеребова. Он мне три дня житья не давал. Сразу как появился. Не ты ли укокал его в Верхнем мире?

Митя включил фонарик, ладонями максимально загораживая свет, чтобы он не распространялся слишком далеко.

На него смотрело изможденное лицо полутрупа-получеловека. Глаза ввалились внутрь глазниц, но тускло поблескивали слабой надеждой.

– Эсчень?.. Знакомое имя, но не припоминаю…– проговорил Митя. – Так сюда не только укокошенные прибывают? Впрочем, я, к счастью, к ним не отношусь.

«Полутруп» не отвечал на вопрос, очевидно, экономя последние силы. Вместо этого он сказал:

– Возможно, ты слышал обо мне от Юрия, которому удалось вырваться отсюда на свободу. Я имею в виду поверхность земли. Вероятно, Юрий, который однажды исчез из этого ада, рассказал тебе, и ты пришел выручить нас. А? Поздно, уже слишком поздно. В живых остался только я. Остальных троих односельчан съели навьи. И меня бы сожрали, если б не ты…но может быть, жив кто-то из тех, кого йети затащили сюда раньше? Мы-то вчетвером были те, кто попал сюда силой колдовской магии.

– Так ты живой или мертвый? Не пойму.

В мозгу у Мити проворачивались извилины. Не о том ли Юрии идет речь, протокол допроса которого он видел в документах? Тот обвинял во всем Жеребова с «ординарцем» Алешкой.

–Я, как и Юрий, – отвечал собеседник, – живой. По магии Жеребова сюда угодил. А кроме него – кто может по магии? Алешка-шестерка ему магию от своей матери-сихиртю передал…

Митя вспомнил односельчанина.

– Алешка – сихиртю? Я не ослышался? Я думал, что он прирожденный эвенк.

– Не ослышался. Алешка – сихиртю – чувак, околпаченный еще подростком. Знания магии он от своих передает, но сам ни-ни…не балуется. Знает, что стрёмно для черноглазых. Он же и есть черноглазый сихиртю, если точнее. А евойная бабка Зая была из чудей белоглазых. Слыхал про них? Их много под землей. Могу показать.

Эсчень говорил отрывисто, пытаясь отдышаться от быстрого для него передвижения на ногах. Его тело и ноги отвыкли распрямляться от длительного пребывания в штреке в согнутом состоянии. Но тут он схватил Митю за рукав по-собачьи зубами и потащил за собой, шустро ковыляя на четвереньках.

Митя, едва успевая за ним, приговаривал:

– Ах, вот оно в чем дело… Что ж, давай знакомиться. Меня зовут Митя Каменный. Подожди, подожди! Не могу я так быстро. У меня всего две ноги, а у тебя четыре, как я погляжу.

– Еще бы, я закалился. Проклятые рудники.

– Скажи мне, – усиленно дыша, просил Митя, чтоб выиграть паузу для отдыха. –А что это были за гробы, в которые некоторые из рабов прятались?

– Гробы…– повторил Эсчень. –Да, у нас есть гробы. Для тех, кто очень устал и хочет покончить со своим существованием.

– Но разве…– Митя, все никак не постигающий перевернутую логику криминального ада, застыл от удивления. –Да разве они и без того уже не мертвы?

– Для тех, кто на поверхности, ты тоже мертвец, – напомнил Эсчень. –Но ведь ты же себя им не считаешь, не так ли?

– Да, мне что-то мешает согласиться со своей скоропостижной смертью, – признался Митя, невольно чуть улыбнувшись.

А Эсчень, между тем, продолжал:

– Конечно, для живых, разницы особой нет, но для тех, кто влачит здешнее существование, разница в прослойках местного социума крайне важна. Я просвещать тебя не собираюсь. Это слишком муторно. Но каждый здесь, и живой и мертвый, надеется на то, что когда его существование на Земле закончится, его ожидают нормальные инкарнации, и он сможет вернуться в «самый прекрасный из миров», чтобы получить новую порцию земных наслаждений. Многие мечтают и бредят этим в минуты передыха. Однако многим не под силу выдержать ужасы ада, и они смиряются, предпочитая полную девастацию бесконечным мукам.

– Девастация…– повторил Митя с ужасом.

Конечно, как каждый, кто играл в Дюнамион, он знал, что значит «девастировать». В виртуале это значит разрушиться без следа, до последнего бина. Относительно реального существа – до молекулы. То есть нигде, ни в каком закутке бесчисленного множества вселенных больше никогда не повторится последовательность нуклеотидов твоей ДНК. Ты сотрешься из виртуальных чипов и баз, неоцифрованных списков в полузатопленных архивах, кристаллов недостижимой Шамбалы и сокровенных хроник Акаши. Это высшее презрение мира к твоей сути, пусть даже после сотой или тысячной реинкарнации.

– Выходит, вечного небытия инстинктивно боится любая суть, – задумчиво промолвил Митя.

– Это проклятие из проклятий, – подтвердил Эсчень и исчез из светового пятна.

Митя вернулся к действительности и увидел, что Эсчень лезет по вертикальной ссыпающейся каменистой стене. Свет фонарика выхватывал исхудалые босые ноги, то одну, то другую. С проворством гибкой ящерицы Эсчень обгонял скорость света фонарика, и вот откуда-то издалека сверху раздался его голос:

– Давай за мной.

Необлегченное скудной пищей и непосильной работой Митино тело не было столь же послушным, как у его спутника. Но звуки преследования подбодрили его настолько, что сам удивляясь себе, через минуту он лез наравне с Эсченем. Сзади доносилось невнятное кряхтенье, урчание и клацанье, похожее на зубовный скрежет. Все это заставляло Митю в ходе подъема беспрекословно слушаться своего неожиданного спутника.

***

Они выбрались наконец из первого зала – адской смеси золота и тлена.

Долго шли по темному тоннелю, не соблазняясь более узкими ответвлениями в стороны. Пожалуй, минул час или даже сутки – подземное время понятие растяжимое –пока наконец вдали не блеснул просвет, и вскоре они очутились в обсидиановом дворце.

Да, «дворец»! Назвать по-иному то, что неожиданно предстало перед глазами, было просто невозможно.

Стены тоннеля, на входе в великолепный зал выложенные черным полированным гранитом, плавно закругляясь, переходили внизу в полупрозрачный обсидиановый пол. А вверху – в отшлифованный до зеркальности потолок. Всё это, постепенно расширяясь в стороны и к небу, –да-да, к реальному небу в центре этого подземелья – раструбом гигантского рожка открывалось на волшебную долину, посреди которой вился синий ручей с многочисленными змейками лазурных притоков.

Ручьи вольно и прихотливо бороздили заливные луга с живописными нагромождениями горных отвалов с разнотравьем между камнями. Все это, плавно окантованное идеально отполированным полом, с отвесными горами по горизонту, которые играли роль стен, наклоненных к центру, сообщало ландшафту вид грандиозного искусственного сооружения.

Что-то заставило Митю внимательно рассмотреть светило, зависшее в небе.

Определенно не солнце. Здешнее светило давало свет оранжевого оттенка, и на треть слабей солнца. Недостаток освещенности восполнялся равномерно светящимся небом. Митя припомнил, что в древних туннелях, которыми пронизаны все континенты Земли, за исключением Австралии, освещенность восполнялась покрытием потолков золотыми пластинами и гравитационной фиксацией плазмоида. Остатки подобных пещер находили в Перу, Индии, Египте, Аравийской пустыне…

Кто знает, может, и тут то же самое.

– Остановка, – объявил Эсчень.

Они присели в тени деревца на ковер из одуванчиков.

– Ишь ты, совсем как у нас весной, – воскликнул Митя. И пошутил, подражая общеизвестному герою: –– А не пора ли нам подкрепиться? Главное найти пчелу, которая собирает мёд и проследить ее маршрут.

– Нам не до пчел, – прервал его Эсчень трагическим тоном. – Сейчас ты увидишь людей, а может быть, и не людей вовсе…

Мите очень хотелось пошутить по этому поводу, но он сдержал себя.

– Запомни их, – продолжал Эсчень по-прежнему драматически. –Потому что ни мне, ни тебе их больше не увидеть.

Он подвел Митю к пню громадного в прошлом дерева.

– Стой тихо и смотри в самую сердцевину, пока не срастешься с ней всеми фибрами. Как услышишь звуки, – продолжил Эсчень приглушенным голосом, – все поймешь. Я обнаружил это случайно, когда первый раз сбежал из рабочего штрека. Меня нашли йети и запретили появляться здесь, иначе им придется что-то со мной сделать, так как этот народ им брат и гораздо роднее, чем мы, кроманьонцы. Слушай же.

Они застыли над пнем в полной тишине, птичий щебет в которой прозвучал бы громом.

Митя уставился в середину многочисленных колец. Они закружились спиралью в глазах, гипнотизируя и втягивая в незнакомый мир…

Раздались звуки жестких ударов. Трудно идентифицируемых. Производящих странное впечатление на психику. Определенно в них присутствовали частоты 6-7 герц. Тех самых, которые способны парализовать работу внутренних органов человека. Тех самых, изучение которых проводилось в 70-80-х годах прошлого века. Митя был наслышан об этих экспериментах, и его первым желанием было отстраниться, убежать отсюда куда подальше. Но Эсчень, замерший рядом, своим присутствием мешал бесславному бегству – и Митя отдался неизбежности.

Он почувствовал, как под воздействием вредоносной вибрации в теле напряглась и лопнула какая-то струна.

Одновременно словно разошлось материальное покрытие древесины пня, и пред взором предстало некое пространство, сверху напоминающее литейный цех по выплавке чугунных болванок для громадных вентилей с красными вертушками. Только вентили были явно не чугунными, а скорее всего, золотыми.

Но всего странней выглядел обслуживающий плавку персонал. Это были коренастые коротышки с вьющимися белокурыми волосами. Чрезвычайно поглощенные процессом удивительного производства, они, не замечая наблюдения за собой, следили лишь за правильностью и четкостью своих действий, распределенных между ними, как в конвейере. Казалось, что удары их инструментов, похожих на молоточки, которые доносились до поверхности, были выверены до микрона, а частота их – до микрогерца. Наконец, «колдовство» над одним из изделий, было закончено и с криком «Ардо!» – вентиль провалился в разверзшееся в полу отверстие.

«Ардо – надпись на найденном мече…» – был последний осознанный инсайт Мити.

От внезапного толчка, пришедшегося в солнечное сплетение, он упал на спину. Придя в себя, обнаружил Эсченя, ползущего к нему по лужайке. Изо рта его бежала струйка крови.

– Оклемался? –прохрипел тот. –Я не ожидал, что останусь жив на этот раз. Но очень хотелось, чтоб ты увидел чудь белоглазую – сихиртю. Чтоб ты донес увиденное на поверхность… Верхний мир должен знать об этом.

– Чего они изготовляют? – спросил Митя.

– Вентили на золотые трубы. Идущие к центру земли. Там живет другая раса. Ей нужен воздух. Ей нужна вода. Трубы дают все, что нужно.

– Чудь черноглазая?

– Нет. Не спрашивай: больше ничего не знаю. Но чудь черноглазая – это потомки браков от женщин-сихиртю с оленеводами. Их заговор «аум сваале» – о том не все ведают и бездумно перенимают у Алешки. Это нехорошо. Оленеводства сихиртю не понимают. Но зато они знают магию и передают ее нашим шаманам. Йети, сихиртю и шаманы – это три родственные ветви. Они могут ходить друг другу в гости, а мы не можем. Теперь сихиртю – неюмкун*** – ушли глубоко в землю и живут там, не являясь в Верхний мир. Жеребов обманом заставил Алешку служить себе. Он представился его матери спасителем сына, а сыну-Алешке – учеником шамана и обещал за служение свести со своей женой. Алешка шибко влюблен в нее, ой, шибко однако…

Эсчень замолчал и принялся рвать одуванчики, потом горстями запихивать себе в рот.

– Советую тебе сделать то же самое, – сказал он. – Нас ожидает долгий путь. Хотя «вчера», «завтра», «сегодня»… – я и забыл, что значат эти слова.

– И правда, в вашем подземелье нет ни утра, ни дня и ни вчера, ни сегодня.

– В вашем? –переспросил саркастически Эсчень. – Нижний мир –общий для всех.

– Прости. Я лишь теперь узнал об этом и не привык. Но как же вы тут обходитесь без времени, бедняжки?..

Эсчень коротко глянул в глаза спутника – и ничего не сказал. Затем поднялся и заставил подняться Митю.

– Вставай, нам пора.

– Но куда мы сейчас?

– Разве ты не прибыл сюда, чтобы спасти нас?

– Я просто ищу здесь питомцев своих друзей. Котенка моей жены и Ай-чоху – птичку души администратора Роберта Алексеевича.

Митя чувствовал, что лжет, только не мог понять, в чем.

– Ты Каменный, не так ли? – решил уточнить Эсчень. – По эвенкийским поверьям человек с этим именем победит владыку Нижнего мира. Кроме того, у тебя, я вижу, есть Меч сихиртю. А в поверье так и сказано: «Каменный с Мечом сихиртю придет и разрушит Нижний мир».

– Победит?.. Разрушит?.. – теперь Митя догадался, почему ему казалось, что он лжет.

Они все как сговорились: заладили одно. Запрограммировали его на мифическую победу. Но он не хочет никаких подвигов. Тем более монументов и стелл в будущем. Еще не хватало, чтобы какая-нибудь школьница упала в обморок, не вспомнив его фамилию на ЕГЭ.

– Вы просто наколдовали себе будущее и мою судьбу. А я хочу… просто узнать… как все здесь устроено.

Он увидел перед собой синюшное от истощения лицо Эсченя:

– Просто так не бывает.

И Митя вспомнил свое обещание, данное, скорее, самому себе, чем администратору: «Вне досягаемости непредолимых сил я просто обязан что-то придумать».

Это заставило его встать и пойти за Эсченем. Помимо желания. Кто же еще мог дать такое обещание?.. Кроме него – никто.

– Мы будем идти, пока не встретим Бальбуку и не победим его вместе с его посланцами и помощниками Учиром и Бучо, – сказал он, презирая все слова в мире.

***

Время исчезло для них. Иногда луч фонаря высвечивал хаотическое нагромождение камней, узкие щели, через которые они едва протискивались, часто это были просторные туннели, куда не зазорно было б въехать на танке и даже грузовом трейлере.

Разнообразные породы мельтешили в глазах, иногда сверкающие, как драгоценные камни, иногда – серые, как бетон. Ручьи, струящиеся под ногами, то обдавали путников бодрящей свежестью, то овевали зловонной топью болота. Однажды их встретил городской запах бензоколонки. В другой раз преградило путь нефтяное море разливанное. Но недостатка в вентиляционных шахтах не наблюдалось так же, как и в люках для стока лишней воды.

Оплавленные стены указывали, что чаще всего для передвижения здесь пользовались термически разогретым транспортом, типа плазменных шаров, чей вылет из-под земли не однажды описан представителями кроманьонской расы.

Наконец, они снова вышли к большому залу, подобному тому, где путники впервые встретились. Сверху так же лучилось искусственное солнце, освещающее неописуемую красоту – рукотворную и не только. Золотые пластины, составляющие потолок, мягко сеяли отраженный свет вокруг, стены же отсвечивали вкрапленными бриллиантами. Под ногами зеленела изумрудная трава, фруктовые деревья предлагали свои плоды.

Однако, в стенах помещалось и нечто такое, от чего мурашки бежали по спине.

Повсюду располагались встроенные в полированный гранит стеллажи высотой в четыре человеческих роста. В них размещались кубы восемьдесят на восемьдесят сантиметров. Одни – прозрачные, другие – зелёные и мутные. В прозрачных виднелись образования, подобные человеческим зародышам. Если присмотреться, то можно было обнаружить проявления процессов развития, происходящих в них: смещения частей, подёргивания, выделение пузырьков. Мутные содержали, по-видимому, то, в чем жизнь не состоялась – умерла.

– Зал для генетических экспериментов, – пояснил Эсчень.

– Откуда ты знаешь? – спросил Митя.

– Смотри внимательно.

Эсчень показал на стены. Изображения спиралей в разных комбинациях не оставляли почвы для размышлений. И все же Эсчень уточнил:

– Я ничего не знаю. Это аномальный мир. Здесь искажения пространства и нет времени. Знания тоже нет. Есть ведовство.

Митя не понял услышанное, но вопросы задавать перестал.

***

Эсчень, по-прежнему на четвереньках, целенаправленно «обходил» стеллажи, но вскоре с тревогой стал коситься в сторону овального отверстия, более оплавленного, чем остальные.

Обернувшись в очередной раз, он схватил зубами рукав Митиного кафтана и потащил за уступ.

– Старайся ни о чём не думать, – дал инструкцию. –Так им сложнее идентифицировать живое.

Едва они успели прижаться к каменной стене, как из овального отверстия вылетел огненный шар, второй, третий… В их бешеное вращение вовлеклись все волоски тела. Это легко было б объяснить электростатическим притяжением, но сейчас путников беспокоило больше не объяснение феноменов, а жар, идущий от шаров.

– Ещё немного – и жаркое из меня будет готово, – прошептал Митя.

Эсчень прижал палец к губам, вернее, к тем узким и запекшимся полоскам, что должны были быть губами.

Митин шепот оказался роковым.

Кружение огненных шаров прекратилось, и один из них двинулся в их сторону.

Митя уразумел, что жизни угрожает чудовищная опасность.

В ответ в нем проснулась та древняя сила, которая сопровождала при спуске в Нижний мир, еще до «озера-солнца».

И снова она родила в Мите небывалую уверенность в себе.

Он смотрел в середину шара, не жмурясь и не мигая. И шар медленно стал откатываться назад, раздалось шипение, будто его прокололи, и воздух стал выходить из него наружу. Он сдулся до величины грецкого ореха. Огонь исчез, «орех», лежащий под их ногами, раскололся пополам…из зелёного дымка, расплывшегося до величины большого дымного облака выкристаллизовалось – сначала знакомый Мите громадный глаз с белыми зрачками, потом три… затем – нечто шарообразное подплыло под глаза и соединила их…

– Бальбука… – с ужасом в голосе воскликнул Эсчень, но тут же взяв себя в руки, приказал Мите: – Не смотри!

Предупреждение прозвучало вовремя: ещё б немного – и с ростом шара глаза достигли б размера древней амфоры, которые во множестве валялись вокруг.

Распаленный Митя, вспомнив о мече, ткнул острием в треглазье царя Ада. Раздался хлопок, появился дым с летящими угольями – и Бальбуки не стало. Множество змеек стремительно поползли в сторону.

Один из мутных кубов опрокинулся на разбегающихся личинок Бальбуки. Это Эсчень нашел то, что искал на стеллажах, и столкнул вниз. Зелёная жидкость растеклась по залу. Личинки обездвиживались и растворялись в ней.

Последнюю личинку, ту, что казалась шустрей остальных, Митя прижал ногой. Та впилась в сапог и, сверля подошву, стремительно исчезла в ней. Эсчень молниеносно стянул сапог с ноги Мити и швырнул в растекающуюся лужу.

– С Бальбукой покончено! – крикнул он. –Друг!

Эсчень бросился к Мите. Тот, откинув второй снятый сапог, крепко обнял недавно обретенного, но уже испытанного товарища.

Два оставшихся шара незаметно подкатились к ним, каждый со спины обоих, и схлопнулись в один.

***

Через месяц исхудавший Вуйо вползал на крыльцо дома поселка Таежный. На его спине, крепко сцепив коготки, сидела птичка с опаленными крыльями и длинным клювом.

Примечания:

*Харги –черное божество эвенков, владыка Бальбуки

**сихиртю -исчезнувший полвека назад северный народ

*** неюмкун (эвенк.) - маленький

0
23:43
581
11:29
Не хочется ругаться, но, автор, вы вообще перечитывали эту белиберду? Образы берутся с потолка, но это ещё полбеды. Сюжет просто пляшет из ниоткуда в никуда, цепляясь за что угодно, что (снова) падает с потолка. Даже примеры брать не хочу — возвращаться к тексту желания нет(((
11:39
Я не читал. Но похоже абзацы отсутствуют во всех текстах, от этого все воспринимается сваленым в кучу.
21:32
Попытался начать читать — не осилил. Текст надо полностью перерабатывать.
15:03
+1
Интересный пример отсылки к национальному эпосу. Фантазия на уровне. Только, правда, все довольно сумбурно. Если это отдельное произведение, то неплохо бы читателя сначала ввести в курс дела. По тому, что котенок и птичка вернулись, надо ли сделать вывод, что все закончилось хорошо? С одной стороны, герой сказал про котенка от балды, с другой — он, единственный, мог победить чудо-юдо и победил же? Что ему теперь какие-то схлопывающиеся шары без Бальбуки (прикольное имечко)))? Но, в любом случае, надо помнить поговорку: «Кончил дело — гуляй смело»! Какого обниматься с полумертвецом, пока шары летают? В общем, сиди теперь и переживай))) Автор, вы потом хоть напишите, чем закончился вояж героя)
Загрузка...
@ndron-©

Достойные внимания