Туман

Сколько я пробыл здесь? День или год? А был ли я здесь? Нет, не так, а был ли Я?

Тишину комнаты разбавляло мое шумное и частое дыхание. В те краткие мгновения, когда разум овладевал телом, выгоняя страх и безумие,по комнате разносился шум падающих капель, откуда-то из под потолка, точно в углу – по одному шагу от стен, поднять голову и ловить влагу, ощущая свежесть…

Безумие… как его распознать? Как понять, что ты безумен, когда сравнить не с чем и не с кем. Когда прошедшие дни или годы(я не решил окончательно) ты совершенно одинок?

Для себя я вывел простую формулу – когда слыша капли воды, проведя по своей коже пальцами, я ощущаю свежие порезы… это означает, что безумие настигло меня, значит, что испытываемый ужас - не сон, я кричал, катался по полу, раздирал свою кожу ногтями, звал…. Кого? Не важно, любое живое существо.

Одиночество гложет, может это и есть безумие? Отделиться от социума, выдрать все свои социальные нити и страдать после, от своих же ран.

А еще я вижу космос. Очень редко, одна из стен, та, что напротив угла с водой превращается в огромный иллюминатор. Далекие, мигающие сотней оттенков звезды неподвижно плавают в черном бархатистом пространстве. Оно трехмерно, оно убегает вдаль, и ты, мысленно, бежишь вслед, а затем иллюминатор закрывается. Снова тьма.

Я запомнил расположение всех мигающих огоньков, что я привык называть звездами. Координаты в пространстве каждый раз одинаковые. Ни одного знакомого созвездия…. хотя, я не настолько силен в астрономии, поэтому названия: Пес, осьминог, Деревянный Джек и Рыбак.

В комнате не было шершавых стен, выбоин на полу или особенно выделяющихся деталей, что помогут ориентироваться в кромешной тьме, но я научился. Мне помог звук капающей воды. Моя система измерений времени и расстояния строилась на каплях воды. Сколько я пробыл здесь? День или год?

Я перепробовал стены и пол на вкус, я перепробовал себя на вкус. Солёный – это про себя. Остальное без вкуса и запаха. Это выводит из концентрации, у всего есть вкус, вернее, был вкус.

Я слышу капли воды. Дыхание выравнивается, пытка отступает. Прошлое, оно непременно случилось, и не в проклятой комнате. Далекие вспышки воспоминаний бродят около моего сознания, всё не решаясь остаться, лишь изредка глянут одним глазком, оставят расплывчатую раздробленную картинку и вновь умчатся в подкорку.

Ярким пятном всегда проходит дорога посреди высокого хвойного леса, я практически ощущаю его терпкий аромат, как он заполняет мои лёгкие. Затем поселение, вновь деревья и белесый плотный туман… голова раскалывается, подступает очередная порция моего безумия.

Цветные здесь лишь звезды и редкие воспоминания. С каждым разом представляя произвольные картины, всё меньше обращаю внимание на палитру. Зеленый луг давно уже превратился в свою затемненную, выцветшую копию. Цвета меня всё меньше интересуют.

Был ли я женат? А дети? Ничего не вспомнить.Боязно возвращаться к воспоминаниям. Обратный рефлекс собачек Павлова – воспоминание означает быстрый приход кошмара, а с ним новых ран.

Довольно часто я предпринимал попытки разговаривать с самим собой, вслух. Не заметил совершенно никакой разницы, если бы эту речь я произнес мысленно. Скучное занятие разговаривать с самим собой. Слишком мало фактов. Мое второе я видит те же звезды и пьет ту же воду. А может просто мнение у нас с ним совпадает? Но и он не знает ответа на вопрос: Реально ли?

Отчего я жив? Я не ел уже день… или год. Я делал попытки не ловить ртом капли. Особой разницы ощутить не удалось, капли придавали определенный смысл моему существованию, а так… я не пил и не ел.

С сегодняшнего… с теперешнего момента, ввел новую систему подсчета времени - по открыванию иллюминатора. Насчитал девять тысяч тридцать два просмотра космического пейзажа. Это много или мало? Сейчас просто собираю факты. Теперь стало понятно истинное значение этого слова. Факт. Без колебаний в сторону, когда факт становится точкой зрения или мнением.

Еще одна особенность, иллюминатор всегда оказывается напротив меня. Да, я прекрасно помню, где он находится по отношению к капающей воде, отчего только Я всегда становлюсь напротив него. Попытался отвернуться и все равно оказывался напротив. Снова головная боль…

Решение давно подбиралось ко мне. Ненавязчиво в самом начале и настойчиво стуча по мозговым окнам сейчас. Оставалось решить только один вопрос, реальность или это все галлюцинации?

Иллюминатор – выход из злокозненной комнаты и освобождение от кошмара, но, как вариант, и освобождение от своего бренного тела. Не помню ни одного человека выжившего в космосе. Реальность или галлюцинация?

Иллюминаторный счёт давно перевалил за семнадцать тысяч. Жить или шагнуть в космос? Разница становилась едва заметна, грани срастались и вели к единственному сейчас решению.

Так просто… Шаг и ты паришь в пространстве, летишь навстречу созвездию Пса. Там есть Свет, там есть Цвет, наверняка там есть и живые люди. Хотя бы их изображения.

Космос сворачивается в бесконечную трубу. Я парю внутри, не касаясь бархатных стен, просто не могу дотянуться. В груди возникает кратковременная эйфория, а затем…

Не обернуться, теперь уже и не вздохнуть. Звезды блекнут, мерцание угасает или это мои глаза вот-вот закроются. Неужели космос настоящий, тогда почему иллюминатор без стекла? Уже ничего не имеет значение, боль и страх отступили. Голову заполняет легкий шум.

Чудо. Может, Рай? Может, долетел до созвездия? Угасающее сознание ловит запахи хвойного леса, мокрая трава под спиной, в уголке глаза мелькнул густой туман и Нечто уползающее вместе с ним. Перед взором не космос – ночное небо в облачной поволоке, скрывает диск луны.

Сознание захлопывается… я пытаюсь ползти вслед за туманом, вслед за бочкоподобными существами, что испаряются прямо на глазах, превращаясь в густой пар и сливаясь в единое целое с серой хмарью. Холодно.

- Брюс, это мерзко и жестоко! – Лили, демонстративно, с силой бросила вязание обратно в корзину, и, громко скрипя половицами, удалилась в кухню.

«Да – мерзко. Да - жестоко, а мы, взамен, проживем еще пару недель» - Брюс отошел от окна. Незнакомец у самой кромки леса перестал трепыхаться. Существа ушли вместе с туманом и не появятся, пока не проголодаются или им не станет слишком скучно. Брюс искренне надеялся, что существа наигрались с бедолагой. Хотя следующая охота не за ним.

Брюс стер испарину со лба припоминая, как ему посчастливилось вырваться живым из их лап,как он тогда пошел на сделку. Сколько они игрались? В реальности прошло не более тридцати секунд… а в навязанной галлюцинации? Брюс бежал, бежал без остановки десять лет. Спасался от черной бури, что едва не нагоняла его. Подошвы стерлись до дыр, ноги стерлись до кости. А в конце его отпустили, он понял, что надо делать для Них. Ноги теперь всегда реагируют на дождь.

- К утру перестанет дергаться, тогда и приберусь. – тихо буркнул себе под нос Брюс и зашторил окно. Еще и такой замечательный пикап придется снова сжигать. По устной договоренности жители решили не прибирать имущество незнакомцев к рукам, ведь все считают себя добропорядочными гражданами, ни в коем случае не мародерами. Брюс ухмыльнулся, пустая трата бесхозного имущества, на ферме всё пригодится.

Еще раз, глянув наружу, он припомнил сегодняшнюю охоту. Незнакомец, кажется, его звали Бобби, оказался, хоть и смышленым малым, но простаком. Проколоть сразу два колеса! Какая досада, ну ничего, малым ходом к ним в поселение, тут от поворота не больше мили. Брюс снова ухмыльнулся. Его система ловли была лучшая среди соседей: практически невидимые колючки. Рассыпаешь горсть… мужчина нахмурился, а убрал ли он остатки с дороги? Убрал…Эх, Бобби, что-то больно проблемный ты попался…

На часах «натикало» половину первого ночи. Деревня мирно отходила ко сну. Брюс видел, как Добсоны зашторили окна и погасили свет. Фергюссоны еще толпились у окна(следующая охота как раз выпадала на их очередь). Каждый убедился в еще одной отсрочке на жизнь.

Существа появились недавно, но успели прочно войти в жизнь поселка. Отчего бы не съехать? А где лучше? Ближе к городу – эти надоедливые налоговые сборщики. Брюс всегда говорил, что человек привыкает ко всему. Своя земля, семья, что еще нужно?

Брюс пожелал приятной ночи Лили и отправился на боковую, завтра много работы. Всё надо успеть до вечернего матча, уж больно много он поставил на победу Никсов.

Сон не желал приходить. Вместо него, надоедливо прилипли слова Лили: Мерзко, Жестоко. Облака разошлись, лунное свечение залило двор и проникло сквозь незанавешенную щель.

Брюс помнил, как появлялись крамольные мысли скинуть бремя Существ, уничтожить их. Всё впустую. Вон, сын Брода, как же его звали? Волли, точно, Волли. Перепил, взял отцовский огнемёт. Брюс не мог отвести взгляд, как сразу четверо существ учуяв опасность, стремглав подскочили к нему. Волли успел нажать на курок, одно из существ завизжало, объятое пламенем, трое же других утащили выкрикивающего ругательства Волли в лес, в туман. Вскоре всё затихло. После пришло возмездие, четверо из поселения стали жертвами существ…

Жестоко и Мерзко… Лили улеглась в гостиной. Она ничего не понимает! Третий час ночи. Брюс, проклиная всё на свете, особенно себя, накинув комбинезон, взяв лопату, вышел во двор.

Ночная прохлада и аромат хвои очищал разум, вернулся стрекот кузнечиков и мерное поскрипывание деревьев, туман отступил вглубь леса. Брюс подошел к телу. Билли так и застыл, пытавшись уползти в лес. Из кармана его куртки выпал бумажник, валясь теперь неподалёку. И зачем Брюс заглянул внутрь? На него глядела семейная фотография: счастливые папа, мама и совсем юная девочка с ясными голубыми глазами и золотистыми локонами, она мило улыбалась, крепко вцепившись в отца. Жестоко и Мерзко.

К пяти утра следов не осталось, только лишь пикап, но сегодня он пригодится. Брюс пошатываясь вошел в дом. Лили крепко спала. Ему необходим алкоголь, много алкоголя.

Золотым правилом жителей выходящих на охоту было решение не трогать коммерческих водителей, водителей фур, бензовозов. С ними будет больше мороки, их будут искать. К семи утра из поселения выезжал пикап погибшего Билли, а из чулана Брюса пропала его винтовка.

По трассе, волосы развевал приятный ветерок, из колонок шептало радио, а на небе солнце вступало в свои полноценные права. Мерный шум шин по дороге. Брюс не слышали не видел ничего перед собой, и дело было совсем не в алкоголе. Жестоко и Мерзко. Да, Лили, ты права это жестоко и мерзко.

Вот и удобное место, глушь почище, чем в их краях. К трассе по обе стороны вплотную подходил лес, нависая своими огромными лапищами, превращая дорогу в мрачный еловый туннель. По пути, Брюс обогнал бензовоз и теперь едва успел перегородить пикапом дорогу.

- Выметайся! Два заряженных ствола смотрели в лицо перепуганному водителю. – Выметайся! Третий раз будет говорить моя дробь!

Водитель, дрожа всем телом, выпрыгнул из кабины и начал причитать, вымаливая свою жизнь.

- Забирай пикап и вали отсюда, куда ехал! Понял меня!? – Алкоголь в крови Брюса прекрасно справлялся с ролью гангстера – мародёра.

Спустя несколько минуту, как простыл след визжащего шинами пикапа, Брюс сел в кабину бензовоза и покатил до ближайшей развязки, затем развернулся и направился обратно,домой.

Вечерело.Солнце прощалось, уже касаясь верхушек самых высоких деревьев. Брюс ввалился в дом, чем перепугал зарёванную Лили.

- Собирайся, через час мы уезжаем! Ничего лишнего не бери, только необходимое! – и не дав открыть рта супруге выбежал из дома, прыгнул в бензовоз и направил его в лес. За столько лет мужчина умело научился сжигать автомобили, проблем не возникнет.

Ломая мелкие деревья и тяжело переваливаясь, бензовоз прокладывал себе путь. Брюс загонял машину глубже и глубже, ближе к старому болоту, родоначальнику всего тумана, так он считал, так подсказывало разгоряченное сердце. Жестоко и Мерзко. Нет, больше не будет так, Лили.

Туман обступил машину в мгновение ока, но Брюс уже выпрыгнул, предварительно открыв сброс горючего. В его руках теплился огонёк зажигалки, а в глазах метался безумный огонь. Вот и существа, они мчатся к нему,протягивая свои хоботки, намереваясь дотронуться до него и выкачать всю энергию, без остатка. Нет уж, горите…

Позади раздался визг, из ушей мужчины потекла кровь. Не останавливаясь ине оборачиваясь, пошатываясь, Брюс бежал, а вот и его дом и Лили, перепуганная стоит у их фургона.

- Уезжаем, милая. – фургон сердито зарычал унося их прочь. Долго молчали. Брюс не знал, что сказать, Лили боялась спрашивать.

- Вот и кончилось всё, Лили. – отважился на на разговор мужчина.- Теперь не будет Жестоко и Мерзко, ничего такого не будет, Лили, ты понимаешь?

Лили не ответила. Брюс взглянул на нее и волосы на затылке медленно стали подниматься. Его супруга стремительно потеряла цвета, став бледно серой тенью. Он нажал по тормозам и, конечно же, они не послушались. Брюс взревел раненным зверем, осознавая в какую ловушку он угодил, снова. Или же ничего не прекращалась? Реальность или галлюцинация?Сколько времени прошло, как он перестал бежать? Как название его поселения?

Сердце отстукивало преотличнейший степ. Руки переставали слушаться, из глаз лились слезы.

-Лили, прости меня. Слышишь, кажется, мне кажется, я должен… - руки сделали нужное, крутанув руль вправо, прямо в старую гигантскую сосну.

Брюс лежал на опушке леса, из глаз катились слезы, сил встать не осталось, краешком глаза он заметил движение в белесом тумане. Значит, он не переставал бежать? Тридцать лет, без остановки. А на деле, как он попал сюда? Реальность? Да, реальность. В груди холодеет, огонь свечи сознания подёрнулся на ветру, затрепетал, затух.