Зеркало

«Там где я родился, основной цвет был серый,

Солнце было не отличить от луны.
Куда бы я ни шёл, я всегда шёл на север,
Потому что там нет, и не было

придумано другой стороны»

Б. Гребенщиков

Галина вздрогнула, приоткрыла глаза и сквозь ресницы глянула в сторону дверного проема, что вёл в комнату, которую они с мужем называли «маленькой». Там, у стены, уже не первый год, стояло большое старое зеркало, которое муж притащил с площадки для сбора мусора. Тогда ещё Галина спросила его, зачем ему понадобился этот хлам, но вразумительного ответа так и не получила. Он что-то промямлил вроде того, что оно, мол, может пригодиться в хозяйстве. Однако время шло, а надобности в зеркале так и не появилось. В общем, стояло оно себе и стояло без дела в простенке между маленькой комнатой и прихожкой, никому не мешая, потому что днем было прикрыто дверью. И тут вдруг посреди ночи Галину разбудил звук, похожий на тот, что издаёт музыкальная гармоника со стеклянными трубочками, когда по ним водят такой же стеклянной палочкой. Звук повторился один и второй, и третий раз… Галина подняла голову с теплой подушки, поморгала заспанными глазами, глянула на часы, которые показывали четверть четвертого, перевела взгляд в сторону маленькой комнаты и тут же зажмурилась оттого, что в глаза ударил яркий луч света, брызнувший из старого зеркала.

- Господи, что это, черт побери? – собрав в словесную кучу и святое, и грешное, пробормотала Галина.

Приподнявшись на кровати и поёжившись от ночной прохлады, она с изумлением смотрела на светящуюся струю. Непонятное свето-музыкальное явление её удивило и несколько испугало. Не отводя глаз от зеркала, Галина тихонько толкнула мужа локтем в спину. Тот от неожиданности всхрапнул, но тут же мирно засопел дальше.

- Коля, слышь, Николай! Да проснись ты! Тут что-то светится и звенит, - шептала Галина.

- Ну что тебе не спится опять? Вечно ты насмотришься на ночь ужасов, а потом сама не спишь и мне не даешь нормально выспаться, - заворчал муж.

- Да нет же, Коль, я тебе серьёзно говорю, тут что-то светится, посмотри, - настаивала Галина, теребя мужа.

Николай недовольно вздохнул, повернулся к жене и, открыв глаза, на секунду замер.

- О черт, что это такое? – чертыхнувшись, выдавил он.

Они оба сели на кровати. Галина осторожно придвинулась ближе к мужу. Тот спустил ноги на пол, отыскал тапочки, взял, стоящую в углу, у окна, палку с металлическим крючком на конце, предназначенную для штор и, обойдя койку, медленно двинулся в сторону луча, исходящего из зеркала.

- Коленька, умоляю, не подходи к нему, - просипела Галина, - слышишь, не подходи!

- Тихо ты! Я осторожно, - цыкнул Николай на жену и протянул палку в сторону светящейся струи. Железный наконечник попал в луч и засветился так, будто в комнате включили люстру. Николай тут же отдернул руку с палкой, и комната снова погрузилась в сумерки. Но луч никуда не делся, и монотонные звенящие звуки по-прежнему раздавались со стороны зеркала.

- Галя, ну-ка, подай мне покрывало с кресла, - тихо, но членораздельно попросил Николай, держа наготове палку.

- Ой, я боюсь, - засипела Галина, сидя на кровати и укрывшись с головой одеялом, из которого торчал лишь её нос и выглядывали испуганные глаза.

- Да не трясись ты, - рассердился муж, - встань и подай покрывало.

Галина, не оставляя одеяла, неловко сползла с кровати, на цыпочках прокралась к креслу и, высунув наружу одну руку, стащила с него покрывало. Затем также, на цыпочках, подошла к мужу и подала его ему. Николай прислонил палку к стене. Галина её тут же схватила и направила в сторону зеркала. Они оба замерли на несколько мгновений, глядя друг на друга. Николай тихонько выдохнул и, собрав всё своё мужество и самообладание, сделав два широких шага к зеркалу, быстро накрыл его покрывалом. Звон стекляшек тут же прекратился. Свет луча сквозь тонкую ткань покрывала тоже больше не пробивался. Комната наполнилась тишиной. Только слышно было, как тикают часы, которые теперь уже показывали ровно половину четвертого, да сдержанное тяжелое дыхание обоих супругов. Николай взял из рук жены палку и протянул её к покрывалу.

- Коленька, Коленька, Коленька, не надо, не трогай, - запричитала Галина, схватив мужа за футболку.

- Да не хватай ты меня! – рассердился Николай. - Иди на кровать! Надо же проверить и понять, что там и что делать дальше.

Галина быстро засеменила к кровати, забралась на неё, но не уселась, а встала во весь рост, приготовившись к неизвестности. Николай осторожно приподнял палкой край покрывала, наклонился и заглянул под него. Ни музыки, ни света не появилось. Николай сдёрнул с зеркала покрывало, отпрянув назад. Оно было прежним, таким, каким стояло здесь уже несколько лет.

- Фу, всё нормально, - сказал спокойно Николай. – Это, наверное, фонарь с улицы сквозь шторы сверкнул, и свет отразился в зеркале. Всё, успокойся, ложись и спи. Завтра же унесу зеркало на помойку.

Галина уселась, сложив ноги по-турецки и не отводя взгляда от зеркала. Николай бросил покрывало на кресло, поставил палку на место, сходил на кухню, попил воды, вернулся в комнату и улегся на кровать.

- Чего уселась-то? Ложись, - похлопал он жену по плечу.

Галина прижалась к мужу, накрыв его и себя одеялом. Странно, но уснули они моментально, лишь только их головы коснулись подушек.

Утром, как всегда, в семь часов, в квартире Укроповых зазвенел будильник. Галина с Николаем, понежившись еще минут пять в теплой постели, встали и занялись своими обычными делами. Ни тот, ни другой о ночном происшествии не промолвил ни словечка. Они вели себя так, будто и не было ничего. Про зеркало Укроповы даже и не вспомнили. Спешить им было некуда да и не зачем: они оба уже лет пятнадцать как были на пенсии, однако привычка рано подниматься по утрам осталась у них с прошлых времен, а для чего, никто из них не знал. Была пятница. На улице ещё до конца не рассвело – начало марта на Севере далеко не весеннее время года. Радовало лишь одно – завтра праздник – 8 марта, а значит, нужно к нему подготовиться, ведь в гости обещали зайти дочь с внуком. И Галина затеяла стряпню. Ещё с вечера она поставила тесто для пирогов, и оно поднялось, готовое выползти из большой кастрюли. День прошел в хлопотах. Так было и на завтра, и через день, и все последующие дни… до ночи следующей пятницы.

В пятницу, в три пятнадцать, как и в прошлый раз, снова зазвенели «стекляшки» и засветилось зеркало. Только теперь оно светилось иначе: луч в комнату не падал, просто сама зеркальная поверхность переливалась разными цветами - не яркими, приятными пастельными тонами. И вновь Галина проснулась раньше мужа, и опять была преизрядно напугана. На этот раз Николай вел себя увереннее. Он сразу же взял покрывало и накинул его на зеркало. Однако свет всё равно пробивался сквозь покрывало. Мало того, его будто кто-то втягивал внутрь зеркала, как занавеску на открытом окне во время сквозняка. Тут же послышались голоса и шум проезжающей машины. Николай отодвинул покрывало в сторону. За ним открылась картина незнакомой улицы: очень ухоженной, благоустроенной, с опрятными одноэтажными домами, дорожками, посыпанными мелким гравием, цветущими кустами и деревьями… Зеркало превратилось в дверь с крылечком наружу. По тротуару мимо шла женщина. Заметив Николая, она приветливо с ним поздоровалась и помахала рукой, поинтересовавшись его здоровьем и самочувствием Галины. Николай в ответ ей неестественно улыбнулся и тоже помахал рукой. Галина сидела на кровати и оторопело наблюдала за мужем.

- Коля, ты чего? Что там такое? – спросила тихо Галина.

Но Николай не ответил, а как был в трусах и футболке, так и шагнул в зеркальный проем.

- Куда ты, Коленька? – закричала Галина.

Она вскочила с кровати, накинула на себя старенький халатик и, прижавшись спиной к холодной комнатной стене, бочком стала продвигаться к зеркалу. Подойдя ближе, она вдруг обнаружила, что это и не зеркало вовсе, а дверь на улицу. Только улица эта была совсем ей неизвестной. Мало того, она не была похожа на все другие улицы её родного города, знакомого ей с детства. Там, за этой загадочной дверью-зеркалом, было теплое, цветущее лето, слышалось пение птиц, шелест листьев, смех ребёнка… На крыльце, где стоял её муж, вдоль поручней висели кашпо с яркими бутонами цветов. Решившись, Галина шагнула за порог двери, ведущей из их комнаты и остановилась рядом с мужем. Её с головой накрыл чистейший ионизированный воздух, такой будто она вошла в хвойный лес. Укроповы молча стояли, с удивлением поворачивая головы то в одну, то в другую сторону. Мимо, на скутере, проехал какой-то незнакомый им мальчишка. Широко улыбнувшись, он весело поздоровался с ними. Из дома напротив вышла немолодая уже женщина с большой лейкой в руках и направилась к цветочной клумбе. Увидев Галину и Николая, сделала несколько шагов в их сторону и громко и приветливо прокричала:

- Доброе утро! Денек сегодня ожидается очень хороший. Николай Андреевич, а мой ещё сопит в две дырки. Вы же только в десять собирались за новыми рыболовными снастями. Я сейчас цветы полью и подниму его. Галина Александровна, заходите ко мне, почаёвничаем. Я приобрела новую заготовку для вышивки. Приходите, похвастаюсь.

И она пошла к клумбе. Николай взял жену за руку и, не оглядываясь, поспешно потащил её обратно в квартиру. Какое-то время они стояли спиной к зеркалу. Наконец, Галина очухалась и почему-то начала зевать. В комнате было тихо и темно. Часы показывали три тридцать. Николай оглянулся. Никакой двери сзади не было и в помине.

- Бред какой-то. Завтра же унесу зеркало на помойку, - сказал он и пошел спать.

Уснули они, как и в предыдущую пятницу очень быстро, а утром, ни он, ни она опять не вспомнили о ночных приключениях.

Супруги Укроповы даже и не подозревали, что начали вести двойной образ жизни. Практически всю неделю они занимались привычными будничными делами – убирали квартиру, ходили по магазинам и за водой на родник за речку, регулярно принимали таблетки, прописанные им врачами от давления и от суставной боли, что-то готовили для себя, разговаривали по телефону с дочкой и внуком, смотрели сериалы по старенькому телевизору, в общем, жили для пенсионеров жизнью обычной и давно устоявшейся, но как только в пятницу ночью стрелки их часов показывали четверть четвертого, раздавался, теперь уже приятный для их слуха, звон «стекляшек» и зеркало загоралось солнечным светом, Галина с Николаем быстро поднимались с кровати, одевались и выходили из своей старенькой квартиры в проем зеркала в другое измерение.

Так шли дни и недели за неделями. Жизнь по ту сторону зеркала Укроповым давно пришлась по душе. Они всё больше привыкали к ней. Там, в этой новой действительности, всё было совсем не так, как в их скучной настоящей жизни. Там были доброжелательные люди, с которыми Галине и Николаю было приятно общаться, воспитанные дети и подростки, правда, их почему-то было совсем-совсем мало, там была всегда солнечная и теплая погода, голубое небо, с легкими облаками, похожими на перья каких-то загадочных птиц, вокруг много зелени и цветов, чистейший воздух, от которого у Укроповых поначалу, с непривычки, было легкое головокружение, там, в округе, всегда было чисто и даже было как-то странно и непонятно, кто же и когда успевает убирать улицы. Одним словом, в зазеркалье была такая жизнь, о которой холодными зимними вечерами изредка мечтали Укроповы, сидя у себя дома, попивая чай с морошковым вареньем. В этом новом мире они много гуляли по незнакомому им городку, любили посидеть в кафе, на столиках которого стояли маленькие вазочки с какими-то скромными душистыми цветочками и в котором подавали всегда свежую выпечку и необычайно ароматный чай. Несколько раз они даже ходили на открытую танцплощадку, где небольшой инструментальный ансамбль играл приятные, негромкие мелодии, и кто-то из присутствующих их слушал, а кто-то танцевал под них… Побывали они и в местном музее, в котором были собраны предметы старины. Галину очень удивил манекен, одетый точно в такое же платье, какое в далекой молодости носила она сама и ей оно тогда очень нравилось. А Николай увидел за стеклом витрины наручные часы, похожие, как две капли воды на его первые, купленные на первую же зарплату. В этом музее было много экспонатов, которые люди старшего поколения использовали когда-то в быту. Они вызвали у Укроповых ностальгические чувства, заронив в их сердца нотку грусти. Каждый раз, нагулявшись вдоволь по улицам, или, побывав у кого-то в гостях, а знакомых за время, проведенное в городе за зеркалом, теперь у них было немало, они возвращались на своё крылечко, переступали порог дверного проема и оказывались в своей старенькой квартирке. Сколько бы они не находись в зазеркалье, возвращаясь, видели, что их часы всегда показывают три тридцать. В ту же самую секунду зеркало вновь становилось обычным, Николай с Галиной раздевались, укладывались на кровать и тут же забывали о своем удивительном путешествии, засыпая крепким сном до самого утра.

Наступило время, когда ночная пятничная жизнь для Галины Александровны и Николая Андреевича стала привычной. Галина любила бывать у соседки Надежды Васильевны, той самой, что жила через дорогу от них. Вместе они вышивали на пяльцах, и вышивки эти получались раз от раза всё лучше и лучше. Каждую готовую вышивку Галина кому-нибудь дарила и ей было приятно это делать, получая в благодарность добрые слова. Николай сдружился с мужем Надежды Васильевны – Александром Петровичем. У них тоже было общее увлечение – рыбалка. Мужчины ходили на озеро, расположенное на окраине городка и там проводили часа два, а то и три за тихими задушевными разговорами, глядя на лазурную гладь воды. Обратно всегда возвращались с несколькими, довольно крупными рыбёшками, из которых Надежда Васильевна варила удивительно вкусную уху или пекла рыбный пирог. Так проходили их дни в еженедельном пятничном зазеркалье. Здесь ни у Галины, ни у Николая не болели головы, не беспокоили их суставы, поскольку деньки были всегда солнечные, не было перепадов настроения, не одолевало их и чувство усталости. И как-то однажды, поднявшись на крылечко, и уже ступив одной ногой в проем их старенькой квартиры, Николай вдруг остановился, развернулся в сторону зазеркального города и запел: «Время перейти эту реку вброд, самое время перейти эту реку вброд. Пока ты на этой стороне, ты сам знаешь, что тебя ждёт. Вставай! Переходим эту реку вброд»… Откуда взялась эта песня в его голове, он не знал. Просто всплыла и всё тут. Наверное, когда-то слышал, как по радио пел её Гребенщиков, но тогда не разобрал смысла стихов. А вот сейчас эти слова ему были понятны и близки. Николай стоял в дверном проеме, держал теплую шершавую руку жены в своей ладони и слегка фальшиво, но с воодушевлением пел: «…Переходим эту реку вброд». Галина заулыбалась и прижалась к мужу…

В пятницу утром в квартире Укроповых надоедливо и долго звенел будильник, но его уже так никто не отключил. А большое старое зеркало вдруг помутнело и покрылось мелкими, едва заметными, трещинками.