31

Автор:
Александр Пронин
31
Работа №146
  • Опубликовано на Дзен

I

-Э-эй, Сорок-седьмой! - тихо позвал А-147/31, не особо надеясь на ответ.

Он стоял в дверях комнаты Z-058/47. Даже при очень поверхностном взгляде было понятно, что помещение нежилое. Воздух так давно стоял без движения, что вся пыль осела, и покрывала пол ровным слоем без единого следа, а там, где она должна была плясать в луче света, который бил через дверной глазок из-за спины Тридцать-первого, было пусто. Иссохшие побуревшие суккуленты печалились на подоконнике перед матовым стеклом, дополнительно замазанным снаружи до половины белой краской, и сама комната казалась какой-то черно-белой и расфокусированной. В нее уже несколько месяцев точно никто не заходил. Но ведь он видел Z-058/47 в офисе всего неделю назад, и сам отвез его домой!

-Э-эй, сорок седьмой? - еще раз позвал А-147/31 и, не дожидаясь, пока ответная тишина окончательно убедит его в том, что помещение пустует, прошел вглубь, мимо дивана, заглянул на сиденье, чтобы убедиться, что сорок-седьмого там нет — спящего, или... Про «или» думать не хотелось, но на самом деле и не было оснований ожидать, что Z-058/47 мертв: запах в комнате стоял нормальный, никакой.

А-147/31 сел на единственный стул у хлипкого письменного стола и машинально дернул ручку ящика. Ящик не открылся, но стол от рывка зашатался, и внутри покатились какие-то стекляшки. Бутылка? Нет, слишком легкие, и их много. А-147/31 дернул сильнее, прислушиваясь к звуку множества легких стеклянных предметов, перекатывающихся внутри. Что-то с очень тонкими стенками... Ампулы? Очень похоже, но зачем? Сорок-седьмой ничем не болел, лекарства ему были не нужны. Что в ампулах, и может ли это объяснить его исчезновение?

Тридцать-первый осмотрелся в поисках чего-нибудь, чем открыть ящик: отвертка, нож, ножницы. Ничего. Тогда А-147/31 просто дернул сильнее, потом еще сильнее: открывайся же ты! Под конец А-147/31 стал трясти весь стол за эту ручку, пока передняя панель ящика не отлетела вместе с крепежом, а из его глубины не посыпались ампулы, и не вывалились несколько тонких плоских прямоугольных предметов из какого-то гибкого материала, одна сторона которых была белой, а другая — покрыта группами разноцветных геометрических фигур.

Ампулы были пусты, без надписей, наклеек или маркировок, даже без запаха. Они определенно не могли помочь. Тогда, может быть, прямоугольники дадут ответ, что случилось с сорок-седьмым? А-147/31 не сразу узнал материал, из которого они сделаны — тонкий, гибкий, едва шершавый на ощупь. Наконец он вспомнил: бумага! В прошлом году его группа работала по делу о контейнере с бумагой, обнаруженном при крушении частного самолета. Это был единственный груз, ни накладных, ни сертификатов не было. Тогда он узнал из сети, что в далеком прошлом, а в некоторых вселенных и сейчас, бумагу использовали для записи информации в виде абстрактного кода или в аналоговом виде — это называлось «текст» и «изображение», но их цивилизация бумагу не использовала, и официально не производила. Однако в найденной бумаге не было ни намека на инопланетное или ино-цивилизационное происхождение. Она очевидно была местная, но расследование срочно передали под прямой контроль иерархов, и результатов он не так и не узнал.

«Интересно», - подумал Тридцать-первый. - «это «текст» или «рисунок»? Если это «текст», то есть код, то должны быть повторяющиеся фрагменты, а их нет, следовательно, это рисунок, но что он значит?»

Он выбрал один из выпавших листков: более светлая область с ярким пятном в углу, видимо, небо, а пятно — ближайшая звезда. На этом сходство изображения с известным Тридцать-первому миром заканчивалось.

Остальное представлялось мешаниной из серых и зеленых прямоугольников, розовато-серых дисков, точек, пятен и отрезков разной длины и толщины. И на первый, и на второй взгляд — полная бессмыслица. Из сети он знал, что изображения содержали информацию, то есть так или иначе они должны поддаваться расшифровке.

Он продолжал рассматривать бумагу и фигуры на ней, пытаясь понять связь между группами фигур. Сосредоточившись на пятнах, он выключился из течения своей реальности, растворился в изображении, и из окружающей тишины со всех сторон на него стали надвигаться, наступать обрывки разговоров на разных языках, завертелись голоса и шумы: «сопутствующие потери», «геноцид», «массовые убийства», «мирное население», «возмездие», «казус белли», «зачистка», и другие, пока еще непонятные, и вдруг, с жаром в теле, и с дрожью и потом на ладонях случилось прозрение картинки: солдат в форме вот-вот выстрелит в голову своему пленнику. Это живые существа, в своей вселенной они называют себя людьми, и сейчас один из них причинит другому боль, страдания и смерть.

Он выгреб на пол остальные бумаги. Некоторые так и оставались нагромождением геометрических фигур, а другие обрели смысл и содержание. Вот обнаженные люди подвешены за шею на веревках под перекладиной; вот, откинув руку с винтовкой, запрокинув голову, рушится наземь сраженный пулей человек; вот один человек с узкими глазами приставляет револьвер к голове другого человека с узкими глазами; вот бульдозер надвигает массу земли на яму, полную тел; вот высокий человек со светлыми волосами закрывает на засов массивную дверь газовой камеры, куда только что зашли дети и их воспитатель в строгом костюме и круглых очках; вот огонь до неба пожирает деревья, хижины и людей.

Невиданные раньше образы вдруг стали такими явными, жгучими и болезненными, такими сильными и оглушающими, что куда-то пропали и комната, и стол, и мертвые сукуленты, а в сознании поднялся вихрь искаженных болью и яростью лиц, налитых ненавистью и отчаянием взглядов, а пустоту комнаты наполнил грохот взрывов, лязг металла, крики и стоны; тело пронизала боль и наслаждение. Он чувствовал себя безнаказанным и бессильным в потоке жестокости, которую творили все — по собственной прихоти и по приказу, и по его приказу, в том числе. Эти ощущения и воспоминания были везде, и когда, казалось, достигли порога переносимости, сквозь мешанину звуков и картин, до него донеслись слова, как ему почудилось, бога:

-Захват. Капсулирование. Фиксация. Отключить питание. Спящий режим. Группа на выезд.

II

Тридать первый очнулся под лязг железных колес по бетонному полу. Боги продолжали перекликаться металлическими голосами где-то в вышине между столбов мироздания в центре вселенной. Их голоса теперь долетали до него сквозь серебристую пелену, которая заволокла все поле зрения. Если бы он был человеком, он мог бы подумать, что ослеп, но он не был человеком.

-Да, еще один, по военной части, срезонировал на пятую расу: геноцид, напалм, стрельба и поножовщина, все такое. Из серии А-147. Взяли дома у 57, в отключке. Видимо, хороший контакт.

-Даже так, пришлось отключить? Это что надо. Хороший контакт — всегда хорошо. А то половина этих лежат как не при делах, хоть сам за них подключайся. А хороший контакт это как раз...

-Прямо сейчас загрузим, или как? В принципе, он готов.

-Нет, подожди, такой контактер не каждый день случается. Введу его в курс дела, попугаю чуть-чуть страшной правдой. Чем сильнее боится, тем выше отдача, сам знаешь...

Тридцать первый почувствовал укол сбоку шеи и сквозь серебристую пелену стал проступать узор потолочных плит, к нему стало возвращаться зрение, и восстанавливались двигательные функции. Он хотел повернуть голову осмотреться, но на это сил еще не хватало. Пришлось смотреть в потолок и надеяться, что кроме звуков голосов можно будет увидеть и самих богов.

В поле зрения показалась совсем не божественная голова, плечи и рука, в пальцах которой был зажат продолговатый прозрачный цидиндр, с блестящей тонкой иглой на одном конце.

«Видимо, этот хотел подождать... а с богом, правда, я поторопился», - подумал А-147/31.

-Ну вот мы и вместе, - почти приветливо сказала голова. - Как ты себя чувствуешь? Как настроение?

-Кто такие «мы» и какое это «вместе»? Что вам нужно? И какое вам дело, как я себя чувствую? Да какая разница?! Мне надо идти — меня искать будут. Семья, друзья, на работе. Отпустите меня, а то когда найдут, вам хуже будет, - не своим голосом понес околесицу Тридцать-первый.

Голова рассмеялась:

-Ничего себе, как тебя проняло! Попался, так уже лежи смирно. - оборвала его голова. - Какая семья? Ты хоть знаешь что это? Или ты думаешь, что реально существуешь? Ты вообще весь на сервере. Имя-то у тебя есть, а, Тридцать-первый? - голова с ударением, и растягивая гласные, смачно издевательски произнесла цифры.

Имя - тоже новое слово. В сознании Тридцать-первого роились тысячи чужих слов, и прибывали еще слова, и каждое из них могло быть именем, но были ли это его имена, он не знал. Кажется, все подходили, но ни одно не совпадало полностью.

-Можешь не стараться. Своего не найдешь. Все твои, и все чужие. У ловушек всегда так, а ты — ловушка, и ты сработал.

-Какая ловушка?! Для чего? Я А-147/31, и у меня есть... - А-147/31 осекся: «Что же у меня есть? Ничего не помню. Такая каша в башке! Что ж вы все разом-то орете там?!»

-Да, орут все разом, как раз потому, что ты сработал, - прочитала его мысли голова. - Ты ловушка для души. А-147/31, Пятьдесят-седьмой и прочие — вы всего лишь субстрат, кусок бракованного кода, на котором может прижиться осколок живой души, например, с Гайи.

-Откуда? - новое слово показалось знакомым, но раньше он его точно не слышал.

-С Гайи, планета такая. Интересная, кстати, планетка. В чем-то даже уникальная. К ним присылают души, которые ранее проявлялись в других мирах, чтобы они там обучались. А так как при рождениях душа оставляет в разных мирах кусочки себя, получается, что существует распределенная во времени и пространстве структура души, которая максимально плотно проявляется именно на Гайе, но сохранаяет квантовую связь с остальными фрагментами. Некоторые из них остаются привязанными к местам, где впервые проявились, а другие, особенно если место их первого проявления уничтожено, свободно перемещаются в пространстве и времени, и могут осесть, сконденсироваться на отклонениях от канонического идеального кода, флуктуациях, или ловушках. Ты, А-147/31, Z-058/47 и другие подобные вам — ловушки, отклонения, субстрат, на котором они конденсируются, кусок кода с флуктуациями, минимально имитирующими так называемую эмоциональную и ментальную жизнь воплощенной души. Вы притягиваете незафиксированные фрагменты души, и они используют субстрат как энергетическую основу и материальный носитель для проживания и фиксации своего опыта, а так как квантовая связь между вами сохраняется, то и опыт у вас один на всех, так что ты сейчас можешь прожить все, что помнят или проживают остальные фрагменты. Поэтому имя тебе не вспомнить. Их тысячи. Кто ты — Адольф, Чарли, Зигфрид, Харальд, Освальд, Мвамба, Пол Пот, Пиночет, Горан, Иван — никто уже не разберет, да и какая разница? Нам важно только, что ты срезонировал на насилие, чинимое пятой расой. Причем именно военное насилие, и так сильно срезонировал, что ячейка на сервере не выдержала, и твой субстрат, А-147/31, сохранил резервную копию, записал идентификатор прилетевшей души, и перешел в режим пониженного энергопотребления, а твой материальный носитель перевезли сюда. Ты чуть весь сервер не сжег, а это значит, что в твою ловушку попался очень большой и достаточно целостный кусок души.

-Что за бред вы несете?! Это же полная дичь. Я А-147/31, и я... я не знаю, что я или что, но и что вы говорите — тоже бред. Бред! Бред! Бред! С чего вы все это взяли?! И что еще за отклонение — я какой-то ненормальный? Больной? Я всегда работал хорошо!

-А что ты, если не отклонение? Зачем ты отправился к Сорок-седьмому? Что он тебе, сват-брат? Куски канонического кода не ищут другие куски кода, если те пару недель не появляются в поле их досягаемости. Для выполнения базовых функций это не нужно. Само то, что ты пошел искать Сорок-седьмого, говорит о том, что у вас возникла связь, и его отсутствие породило у тебя ощущение пустоты, которую ты постарался заполнить. Или заволновался, что с ним что-то случилось? Куски кода так не делают — так делают люди. С точки зрения канонического кода, это отклонение, сбой, а для нас это значит, что на субстрате начала конденсироваться душа. Так что с чего мы все это взяли, собственно, очевидно. Вспомни сам, на чем тебя отключили: бумаги, картинки. Сначала это только пятна, а потом приходит понимание и мощный выброс энергии, причем только с некоторыми изображениями. Другие так и остались для тебя немыми пятнами. Болезни, бытовые убийства, сексуальное насилие тебя не взволновали, ты их даже не расшифровал, а вот война хорошо тебя взбодрила.

-Это вы нарисовали картинки?! Это провокация? Зачем?

-Нет, мы не рисуем. Это другие конденсаты нарисовали. Ну, как нарисовали — мы считываем волновую функцию их сознания, преобразуем в изображение, а потом уже печатаем его на бумаге.

-Почему на бумаге?

-Вот видишь, ты уже смирился с тем, что это правда, и хочешь знать подробности, - улыбнулась голова. - Для достоверности и аутентичности. Чтобы получить лучший резонанс. Там на Гайе было принято наносить изображение на бумагу, во всяком случае в тот период, резонанс с которым нам наиболее интересен. Мы не особо афишируем ее производство — у нас нет для нее применения кроме этого, а наблюдателей с Гайи и других так называемых прогрессивных планет у нас многовато, и утечка информации через них будет крайне нежелательной.

-Что теперь со мной будет?

-С тобой - ничего. С тобой и так ничего нет. Тебя нет, пойми же... Сейчас есть кусок кода и фрагмент конденсата. Я обращаюсь к А-147/31, потому что он может меня понимать буквально, но информация, которую я сообщаю, доступна вам обоим. Вы странные, вы уверены, что если вы фиксируете ощущения и воспоминания, то вы существуете.. Это не так. Это не твои воспоминания, и спрашиваешь меня об этом не ты, А-147/31, а Горан, или Ахмад, или Герхард или Кемаль, или Чингиз, кто там у тебя сконденсировался — я не знаю, и все, что будет происходить дальше, будет происходить с ним, а не с тобой. Поэтому не трать энергию зазря. Пока твой визитер не сконденсировался полностью, мы тратили энергию на поддержание видимости жизни, а теперь он здесь, и всю эту декорацию, которая А-147/31, можно отключать, а энергию направить на поддержание других субстратов. Ловушки должны все время работать. Так что с тобой мы скоро закончим.

-А...

-Ампулы? Да, ампулы! Это самый сок. Смотри. Хотя это будет инереснее твоему конденсату, чем тебе.

В поле зрения тридцать первого появилась рука с двумя такими же ампулами, которые он видел в столе сорок-седьмого, только эти были полные. Внутри одной был черный опалесцирующий клубящийся бездонный провал, вместе с тем производивший впечатление плотного монолитного предмета. Содержимое второй ампулы напоминало мелкую серую пыль.

-Это бинарный энергетичекий элемент. Комплект из души палача и его жертв. Все с Гайи. Когда душа воплощается на Гайе, она подписывает контракт на обучение, но что-то они там, не без нашей помощи, правда, совсем голову потеряли. Называют это обучением, а со стороны посмотреть — так мучают друг друга почем зря, убивают, страдают, завидуют, богов себе придумали. Главное, что обучаться может быть и очень приятным, но они вбили себе, что только страдание приводит к совершенству, и давай страдать! Но нам-то что, нам даже лучше, потому что выброс энергии огромный, знай собирай. Тем более, что многим из них действително нравится страдать. Сорок-седьмой, кстати, применял эти элементы в рекреационных целях, так сказать, для развлечения, чужое страдание действительно может быть очень приятным. Потом возникла зависимость — сперва он просто хотел испытывать эти ощущения снова и снова, а дальше уже физически не мог обходиться без них: своей энергии он больше не производил, и приходилось питаться от боли. Один, без оборудования и лаборатории, он не мог использовать весь их энергетический потенциал, но какие-то крохи подбирал. Искал эти ампулы везде, покупал, крал, так мы на него и вышли, а потом уже на тебя. Короче говоря, пара палач и жертва это идеальный источник энергии, дешевый и надежный. Сначала мы пробовали любовь и благодарность, но они то работают, то нет. Перебои с поставками энергии разозлили наших иерархов, и мы нашли страдание. Оно работает всегда. Поначалу пошел такой поток, что мы даже не знали куда эту энергию девать. Заложили строительство новых планет, депозитории для душ, вложились в подкуп Совета Иерархий, чтобы десятину душ они отправляли нам. Наше могущество росло, все шло к тому, что мы должны были стать самой мощной цивилизацией во всех мирах, вся энергия и власть были бы у нас, но было ограничение: жертва могла порвать со своим истязателем, и тогда выброс энергии в этой паре прекращался. Совсем плохо стало, когда на Гайе завелась эта ересь, что надо прощать, любить, не судить и прочий пацифизм и осознанчество. Они стали отказываться от страдания, рвать связь с палачами, и наша схема начала рушиться. Пришлось сделать еще занос в Совет Иерархий и через них вбросить принцип, что все жертвы должны без суда навечно соединяться с мучителями, потому что, как у них там говорят, «сами виноваты». Так что теперь у нас есть постоянные поставки таких бинарных энергетических элементов. Души — оптом, энергия — в розницу.

-А зачем вся эта канитель с субстратом и конденсатом душ?

-Хорошо, что тебя не сразу воткнули в генератор. Впервые вижу такой целостный и последовательный конденсат, или субстрат... А, неважно. Чтобы элементы давали энергию, компоненты нужно соединить, но если смешать их просто так, они разнесут здесь все одним взрывом. Нужна постепенная контролируемая реакция, а для этого нужен ты, сорок седьмой и другие. Сейчас я введу в тебя отдельно палача, и отдельно — его жертв, и ох, ты погрузишься в мир невиданных снов! Если мы правильно подобрали сочетание твоего конденсата и душ, ты сейчас начнешь проживать такую боль, про которую, наверно, и не слышал никогда. Ты будешь, так сказать, жить за всех — и за тех, кто умирал, и за того, кто убивал. Думаю, ты станешь нашей звездой, сделаешь нам план на пару лет вперед, вытянешь KPI, будешь королевой нашей бензоколонки, так сказать, - голова улыбнулась каким-то своим мыслям и ассоциациям.

-А рисунки, изображения? Это тоже продукт?

-Побочный. Нашим иерархам нравится смотреть. Индивидуальная энергетическая подпитка. Да и новые конденсаты как-то надо идентифицировать. Сам же через них проявился, а еще спрашиваешь. Ну, пора заканчивать, теперь ты знаешь достаточно, чтобы с головой погрузиться в работу. Короче, пиночет, готовься отдать родине должок.

Голова сделала движение, чтобы уйти, но тридцать-первый остановил ее:

-Почему вы так спокойно об этом говорите? Как вы можете причинять столько страданий только ради собственного могущества?

-О, да ты раскаявшийся что-ли? Не вали с больной головы на здоровую. Тем более, поздно уже. Страдания вы причиняете себе сами, а мы этим просто пользуемся. Потому что можем.

Голова окончательно пропала из поля зрения, и последнее, что услышал Тридцать-первый, были краткие распоряжения: отключить функции субстрата, ввести компоненты, подключить энергоприемник, запустить считывание волновой функции.

III

Реакция должна запуститься через семнадцать миллисекунд. Только не в этот раз. Пока этот, с головой, поймет, что происходит, надо успеть сделать все, чему Герхарда учили на Гайе: призвать все свои инкарнации, выставить гербовый щит ордена, закапсулировать палача — с ним будет работать Магистр, успокоить души жертв, четко заявить о своем праве, объяснить, что сейчас будет. Эти души такие скандалисты — пока не втолкуешь, кто ты, что ты, и куда их ведут, они так и будут стоять на месте и волноваться, пока их не засечет новый палач и не отправит в новую мясорубку.

Вообще-то Герхард прекрасно понимал, почему так приятно и легко было их мучить — когда они собирались вместе, это было управляемое и предсказуемое стадо, которое подчинялось любым приказам, было подвержено малейшим колебаниям настроения любого из них, и казалось, что они видели свою цель только в беспорядочном движении по лабиринту эмоций, которые принимали за жизнь, и инстинктов, которые достались им на Гайе от приматов — биологического субстрата, на котором они там конденсировались. Скандал, паника, бахвальство, конкуренция, забывчивость, иллюзии, разочарования, мстительность к другим и попустительство к себе — вот что характеризовало их в массе. Надо быть полным идиотом, чтобы не доить такое стадо. Идиотом он не был, и в предыдущих воплощениях занимался этим со вкусом и размахом: работорговля, религиозные войны и бунты, культы с человеческими жертвоприношениями, а для релаксации подходил и непритязательный, но изящный геноцид в забытой всеми африканской стране. О, Руанда, как же это было вкусно! Миллион за полгода! Одни приматы своими руками резали других за просто так. Вот это было веселье! И никто ни слова против не сказал! Но сейчас это в прошлом.

Пусть, собравшись вместе, они всего лишь стадо приматов, каждому из них в отдельности по Закону не положено бессмысленно страдать. Когда их отправляли на Гайю, в договоре было прописано обучение, а не страдание. Этот гондон с головой и энергоприемниками, конечно, мозг, но, сука, не надо было второй раз заносить в Совет Иерархий. Вечная сцепка с палачом это уже перебор. Из-за нее Герхарда отправили в камеру распыла, его душа должна была быть уничтожена, испытав все мучения его жертв. Видимо, где-то когда-то он переборщил, а из-за вечной сцепки мучителя и жертв накопление плохой кармы ускорилось экспоненциально, и очень быстро он достиг своего предела.

Но мучения — не самое страшное. Хуже всего, что в камере распыла нет времени. Такого понятия там просто не существует, и любое твое состояние воспринимается как вечное и неизменное, а Герхарду совсем не нравилось, когда ничего не происходит, и ничего нельзя изменить. Поэтому, когда Магистр подошла к нему с предложением выкупить его из распыла в обмен на выполнение задания, он сразу согласился: ничего хуже того, что он уже делал, ему не предложат, а за выход из камеры распыла ничего не жалко.

Теперь он должен выполнить задание, ради которого здесь сконденсировался. Не Тридцать-первый, а Гюнтер, Бокасса, Роланд, Харальд, Освальд, и все остальное, что перечислял тот, с головой, в текущем рождении на Гайе — Петр Мурашников, врач травматолог, но сейчас лучше быть Герхардом.

«Потому что можем...» - вспомнил он слова того, который с головой. - «Вот урод! Может он! Посмотри, мудила, что мы можем! Крыса лабораторная, что ты знаешь о страдании? Сколько крови я на завтрак проливал, ты за всю жизнь и пол-столько не видел, сопляк». - подумал Герхард, и вслух произнес: Я призываю всех представителей моего рода — все мои предыдущие инкарнации на Гайе и в других мирах...

Герхард почувствовал, как за его спиной расходящимся веером, крыльями, флангами танкового клина встают мрачные темные фигуры — все, кем он был когда-то в рождениях, суровые варвары и утонченные садисты, звероподобные кочевники-степняки, властители, ради трона льющие кровь как воду, и мелкие князьки, продающие соплеменников в рабство целыми деревнями. Все разные, но все — он, идентичные и тождественные ему. Сейчас они выглядели как его клоны — решительные и непоколебимые. Стоя на самом острие этого клина, Герхард сжал в руке меч — символ права, данного ему Магистром, и он же — ключ, который открывал этим правом любые переходы между мирами. Громко и четко, тысячами голосов, звучащими в унисон, так, чтобы его слова точно были услышаны в Совете Иерархий, он продолжил:

-Я забираю души тех, кто был продан сюда в обход Закона. Я и все, кто стоит за мной, отдаем свой голос против продажи душ и их рабства в любом виде. Я требую, чтобы мой голос и голоса тех, кто стоит за мной, учитывались в количестве всех присутствующих здесь инкарнаций. Я заявляю свое намерение здесь и сейчас реализовать право Магистра освободить присутствующие души от страданий и гарантирую, что их дела будут пересмотрены в соответствии с Законом. Я объявляю вечную связь палача и жертвы противозаконной и готов свидетельствовать, что она была установлена в результате тайного сговора. С этого момента я беру присутствующие души под защиту, и правом Магистра, которое удостоверяется этим щитом и мечом, я гарантирую неприкосновенность всем присутствующим душам, которые отправятся со мной в новый гауф для пересмотра своих дел и справедливого законного суда. Все, кто стоит за мной так же обязуются защищать и охранять души, доверившиеся нам.

Из темноты стали появляться робкие души, кто по одному, кто группками, быстро слились в сплошной поток и стали заполнять безопасное пространство в центре боевого построения инкарнаций Герхарда. И сразу же начались претензии:

-Почему только сейчас? Где вы были раньше? Вы разве не знали, что тут с нами делают? - полилась обида из одного.

-Нам вернут наши вклады? Неужели они сгорели? Вот копия договора: «Предмет договора — талант, депозит — душа». Я однозначно переплатил. Фактический объем оказанных услуг очевидно не соответсвует заявленной стоимости. И без акта приема-передачи все недействительно. Вы уполномочены принять решение по этому вопросу? - суетливо и непонятно запричитал другой.

-Не бзди. Я уполномочен тебя здесь оставить или по пути потерять, чтобы тебя подъели кому не лень, - соврал Герхард.

«Хорошо, что я выбрал Герхарда. - подумал он. - Петр бы не справился — что с травматолога возьмешь. Все-таки добро должно быть с кулаками и зверской рожей, а лучше с гранатометом и на танке, а то раздергают и заклюют со своими депозитами и процентами. Хорошо, хоть меч дали. Знали бы вы, кто я, так сразу были бы ниже травы, тише воды, и уже бежали бы за мной в гауф, но нет, надо вам дать гарантии и время для решения. Приматы... Но Закон есть Закон, и в распыл тоже не хочется. Еще три миллисекунды ждем».

-Повторяю: я забираю души тех, кто был продан сюда в обход Закона. Я и все, кто стоит за мной, отдаем свой голос против продажи душ и их рабства в любом виде... - пока он

договаривал слова своей декларации, мощный поток начал потихоньку иссякать. Никто больше не шел под его защиту, хоть он и чувствовал, что в темноте еще скрывается много душ.

-Ну, все собрались? Вроде в ампуле больше было! - крикнул Герхард в темноту. - Все несобранные души останутся здесь навечно. Реакция не пойдет. Ваш палач уже уничтожен Магистром. Я ухожу. Субстрат Тридцать-первого отключен и скоро деятельное и воплощенное сознание покинет это пространство. Сами вы не выберетесь. Теперь вы бесхозные и неучтенные, и вами сможет питаться любая пришедшая сюда сущность. Все предыдущие договоры здесь недействительны. У вас пятьсот микросекунд на решение.

Из темноты, стараясь быть незамеченными, под прикрытие боевых порядков метнулись еще несколько сотен душ тугодумов.

-Ну, я всех предупредил. Мы уходим. Кто остался — сами виноваты.

Взмахом меча Герхард рассек стену темноты перед ним и ступил на открывшуюся дорогу в гауф. За ним двинулся караван душ и молчаливое войско его прошлых инкарнаций.

«Потому что можем...» - снова вспомнил он слова того, который с головой. - «И мы много чего можем, но мы еще и право имеем. А пиночет твой... вертел я его, пиночета твоего. Смотри, яйцеголовый, я, может, еще вернусь, только тогда уже и сервер ваш спалю, и всю лавочку вашу энергетическую разнесу. Теперь у меня и силы есть, и право, потому что Закон таков: обучение не значит страдание, и никакая ошибка не требует вечной расплаты».

+3
12:48
892
17:25
О, сложный текст попался, многослойный. Этакий лукавый и чёрный юмор даже присутствует. И не сказать, что мысли прям уж очень свежие и оригинальные, но композиция рассказа точно не лишена своеобразия. Но читать тяжеловато. Беда не в том, что заумно, а вот довольно скучно — есть такое дело. Внезапная проницательность запросто расшифровавшего вроде бы никак не стыкующиеся с его жизненным опытом изображения ГГ в начале рассказа, намекающая на то, что он не так прост, каким может показаться, не интригует, а вызывает недоверие и к персонажу, и ко всему с ним происходящему. А почти вся раскрутка истории сводится к объяснялкам для читателя в тяжеловесном диалоге «Герхарда» с «беззаконниками». Это очень неудачное решение, на мой взгляд.
За содержание плюсую, но вот как сделано — мне не понравилось.
22:55 (отредактировано)
Много интересных мыслей о человеческой душе, истории, религии. Само чувство ломающейся картины мира, которую выстраивал главный герой в течение своей жизни, очень впечатляет. Это мне понравилось больше всего.

Соглашусь с предыдущим комментатором: композиция неудачная. Читала долго, и не бросить на полпути помогало только обилие интересных мыслей. Но это вовсе не значит, что работа плохая. Она очень даже достойная, особенно на фоне некоторых других. Заслуженный плюс.
Загрузка...
@ndron-©

Достойные внимания