Портрет на стене
К объяснению с женой Аркаша готовился давно. Но все не решался. А сегодня, неожиданно, начал разговор и понял, что его заготовки терпят полный крах. И все из-за Аллочки. Жена не произносит ни одну из тех фраз, которые планировал Аркаша. Ни один из тех вопросов, на которые у него готовы ответы. Аллочка сидит на диване, смотрит с видом побитой собаки, и молчит. Нижняя губа прикушена. Значит, собирается заплакать.
- Скажи что нибудь.
- А что тут скажешь? - Аллочке удалось не заплакать и она еще сильнее прикусила губу.
Аркаша не мог отвести взгляда от жены. “Синяк останется, - думал он. - А люди подумают… Да какая разница теперь, что люди подумают”.
- Скажи, хотя бы, что я козел.
- Ты козел, - повторила Аллочка бесцветным голосом.
Как только жена покинула комнату, так и не проронив ни слова, Аркаша улегся на диван. Он решил, что объявив о своем желании развестись, потерял право ночевать в супружеской спальне.
“Получается, что годы молчаливого присутствия Валюшки не лишали меня права жить обычной жизнью, а глупое признание выбросило волной за пределы супружеской спальни. А завтра может и из квартиры вынести. А столько в эту квартиру вложено.” Аркаша осмотрел хозяйским взглядом комнату. Подскочил с дивана, поправил покосившийся портрет Аллочки. Вспомнил, с какой любовью подбирал рамку для этой фотографии, сделанной во время путешествия. Жена была счастливой на протяжении всей поездки и не скрывала этого. Аркаша всегда считал редким умением - не скрывать счастья. Валюша чаще не скрывала раздражения. Но это его заводило.
Он бы ничего в своей жизни не менял. Но Валя настаивала: уходи от жены - и все тут. Била в самое больное - детей у них с Аллочкой не случилось. “Так и с Валюшей не случилось” - вдруг запоздало подумалось. У Аллочки хоть причина есть - больное сердце. А у Валюшки?
Аркашу вполне устраивала бездетная жизнь. Аллочка еще до свадьбы призналась, что не сможет выносить ребенка. Помнится, он тогда едва смог скрыть радость.
Утро принесло плохие новости. Встревоженный тем, что Аллочка не вышла к завтраку, Аркаша деликатно постучал в комнату жены. “Господи, дожил! За одну ночь совместная спальня превратилась в “комнату жены” и без стука войти уже кажется неудобным”.
Аллочка на стук не отозвалась. Аркаша подергал за ручку - заперто. “От меня закрылась?” - мысль больно ударила по измученным бессонницей нервам и он ответно ударил ногой по двери. Тишина.
Аркаша метнулся в кладовку и начал искать инструменты. Но, подойдя к запертой спальне, понял, что руки трясутся так, что нет никакой возможности удержать даже отвертку. Аркаша разбежался и выбил дверь плечом.
Аллочка лежала на спине. Глаза устремлены в потолок. На нижней губе, как он и предполагал, синяк.
Похороны прошли красиво. Цветы, строгие лица, классическая музыка. Аркашу жалели - такой молодой, а уже вдовец. Аллочку тоже жалели, называли “покойница”. Получается, что смерть жены их обоих поставила в положение, заслуживающее жалости.
И на кладбище, и на поминках в ресторане на заднем плане маячила Валя. Рыжие волосы тактично спрятаны под черную шляпку с вуалью. Хорошо, что не выпячивает своей личной заинтересованности в муже покойницы. “Тьфу ты, - чертыхнулся Аркаша. - Как ужасно звучит - муж покойницы.”
Ночь после похорон он провел на диване, уставившись на портрет жены, перетянутый черной креповой лентой. Кто и когда успел это сделать - не заметил.
Он поменял рингтон на телефоне с бравурной мелодии на траурную.
Телефон оживал раз в пятнадцать минут. Валюша проявляла нетерпение. “Нет, ну честное слово, - изумлялся про себя Аркаша. - Ну надо же иметь такт. Нельзя же так откровенно напирать.” Отключить телефон совсем - такая мысль не приходила в голову. Ему хотелось знать, что он не один, что Валюшка беспокоится, что стоит только отозваться… Но он не отзывался. Ему казалось, что его чувства к любовнице оказались похоронены вместе с женой.
Портрет на стене не оставлял его в покое. Хотелось поговорить с Аллочкой.
- Если бы я знал, что ты так близко к сердцу примешь этот дурацкий развод, - неуверенно начал Аркаша, - То ни за что не начал бы тот разговор, поверь мне.
Аллочка продолжала счастливо улыбаться. Аркаша кинулся к портрету, сорвал траурную ленту, которая, возможно, мешала ей ответить, и заметил небольшой синяк в самом углу нижней губы.
Друзья беспокоились - как не зайдешь - сидит на диване и смотрит на портрет. Похудел, глаза потухли.
Сестра, единственный родной человек, ходила по квартире на цыпочках. Готовила, убирала, заставляла Аркашу переодеваться в чистое. Потом съедала то, что приготовила, чтобы не пропало, и уходила.
Галка ворвалась в его жизнь неожиданно. Произошло это буквально на следующий день после того, как отметили год со дня смерти Аллочки.
- Надо же, - говорили друзья, - как быстро год пролетел.
Сестра, поджав губы, подавала к столу.
- Какие планы на будущее, Аркаша? - интересовались друзья между сменой блюд.
Аркаша молчал. За стол его посадили спиной к портрету и это беспокоило. Он чувствовал себя покинутым. Хотелось биться головой о стол, но он сдерживал чувства.
И вот - Галка. Черноволосая, востроносая, хрупкого телосложения. Имя очень ей подходило именно в таком исполнении - Галка. Галина - велико по размеру, Галя - не отражает сути.
- Познакомься, - пробубнила сестра.
Аркаша молча кивнул. Галка кивнула в ответ и протянула ладошку-лапку. Царапнула.
- Ремонт будем делать, - сообщила сестра. - Сейчас мы тут быстро все обновим и начнешь жить с чистого листа. А то - сколько можно?
Чего “сколько можно” сестра уточнять не стала. Она уже с головой нырнула в предстоящий ремонт. Ей казалось, что это именно то, что вернет брата к жизни. Ну, какой мужик останется сидеть, когда кто-то рушит его стены. Его устои. Аркаша остался сидеть. Первые два дня. Те два дня, когда отдирали обои в их с Аллочкой спальне и на кухне.
Когда Галка в рабочем комбинезоне залетела в комнату, Аркаше пришлось встать. Во-первых, диван надо от стены отодвинуть. Во-вторых, надо снять портрет Аллочки. А этого он постороннему доверить не мог.
Снимать портрет со стены оказалось гораздо тяжелее, чем вести тот злосчастный разговор о разводе. Создавалось ощущение, что предает во второй раз. Даже не предает, а убивает.
- Ты потерпи, Аллочка. Как только закончится ремонт, ты вернешься на свое законное место.
Аркаша провел по портрету рукой и тут обратил внимание, что синяк на нижней губе пропал. Он дернулся, вскрикнул, рамка выскользнула из рук. Звон разбитого стекла отозвался болью где-то в области солнечного сплетения, что-то внутри скрутило, затем ослабло и дышать стало легче.
Галка подскочила, обняла и горячо зашептала: “Ничего страшного! Подумаешь, стекло разбилось. Не зеркало же? Стекло - это хорошо, это к счастью.
- К какому счастью? - хотел было спросить Аркаша, но вдруг… Вдруг рассмотрел Галочку. Даже не рассмотрел, но почувствовал. Так почувствовал, что…
Ремонт затянулся. Ни Галку, ни Аркашу это не волновало. А куда торопиться, когда и так хорошо?
Закончив ремонт, Галка осталась жить в его квартире. Со временем, поверх новых обоев, на тот же гвоздь, но в новой рамке, повесили фотографию Галки. Аркаша сфотографировал ее в рабочем комбинезоне. Галка на фотографии счастливо улыбалась. Аркаше очень нравилась эта черта новой жены - не скрывать счастье.
Через год совместной жизни, неожиданно, сам собой, всплыл в голове номер телефона Валюшки...
По логике, так похоронены или хотелось знать?
Здесь крепкая композиция, автор уверенно проводит свою задумку, но именно автор, не герои сами живут. Аркаша забрал все знаки, а как герой не вырисовывается. Сначала, проводит линию любовницы, «убивает» жену, потом попадает под власть портрета, видимо, потому что ни одной естественной эмоции я не увидела, так же, как мне не понятен мотив уйти к любовнице, если и он детей не хотел… Вот такие детали, они сбивают с толку. Сестра вдруг к середине рассказа всплывает и пропадает в никуда. А чего бы ее с самого начала не подать. А вообще, зачем она? Галку привела, так для появления Галки мотивация не нужна.
Финал Мартин хорошо сформулировал.
Язык неплох, читабельно.
А по-моему, вполне логично для эгоистичной натуры: хочу быть нужным, но самому никто не нужен.
А хорошо бы они сами действовали.
«Мистика» с портретом, наоборот, показалась лишней. Она эмоционально не вписывается, да и в сюжет в общем-то ничего не добавляет.
Да, именно зацикленность и хотела показать. Мистики, скорее всего, никакой и нет. ГГ испытывая чувство вины, помнил про синяк. Поэтому ему нужен был как-бы какой-то знак, чтобы чувство вины сменилось чувством новой любви
Я как раз комментарием выше и писала о том, что синяк, как чувство вины
История цельно воспринимается, все на месте
Короче, ГОЛОС Здесь
А ещё, я даже маме его отослала, она прочитала и была в восторге))
У него тоже есть рассказ про вдовца в подобной манере) Поэтому Валюшки/Аллочки/Галочки вполне оправданы.
Неплохо.