Тайны Венона

Венон - пожалуй, самый мрачный город Конгломерата. Построенный на болотах, словно спрятавшись от всего остального мира, Венон походит на одну из тех уродливых горгулий, что смотрят с его крыш и балюстрад вниз, на широкие, но пустые и плохо освещенные улицы. Нет в Веноне ни уютных маленьких ресторанчиков, ни садов, ни дворов, ни узких переулков. Только серые стены вздымающихся к небу зданий, разделенные каньонами ровных прямых дорог, но тянущие друг к другу десятки мостиков и крытых переходов. Знающие горожане могут перемещаться по Венону через эти здания и вовсе никогда не выходить на свет. Хотя какой там свет. Даже в ясную погоду солнечные лучи с трудом пробиваются сквозь все эти конструкции и потому на глубоко утопленных улицах пахнущих сыростью и плесенью, никогда не гаснут газовые фонари.

Стоя под одним из таких фонарей, Тревор нервно оглядывался по сторонам. Дорога скрывалась в белесой туманной дымке, от чего казалось, что она шла из ниоткуда в никуда. Холодно не было, на дворе стояло лето, и все же Тревор продрог. Ни то от сырости, ни то от тревоги, которую наводили на него этот город. Прежде он никогда в Веноне не бывал, и надеялся, что после сегодняшнего вечера никогда больше и не побывает.

Он достал из кармана брюк свои старенькие потертые часы на серебряной цепочке, и снова взглянул на время. Оказалось, что прошло всего три минуты с тех пор, как он сверился с ними в прошлый раз. Стрелки показывали двенадцать минут седьмого - значит он простоял на этой пугающей улице уже на двенадцать минут дольше положенного.

«Чтоб тебя!» - выругался про себя Тревор, убирая часы обратно в карман.

По улице покатился глухой рычащий звук, и стал довольно быстро нарастать.

«Чертов город! Это еще что?!»

В тумане стало появляться голубоватое свечение, и сквозь белесую дымку Тревору показалось, что он увидел глаз. Один единственный глаз, размером с его голову, не меньше, надвигающийся из мглы, излучая это мистическое свечение. За глазом через секунду стали различимые очертания чего-то массивного, темного, и Тревор ощутил животный страх. Страх неизвестности, опасности, страх живого существа, желающие таковым оставаться как можно дольше. Правда, уже пару секунд спустя этот страх угас, оставив после себя лишь легкое послевкусие стыда за собственную неоправданность.

На Тревора надвигалось отнюдь не неведомое одноглазое чудище, хоть здесь, в Веноне, такого, пожалуй, он мог бы ожидать. Но из тумана выплыло вовсе не живое существо, а паровой механизм – мифрид. Два массивных колеса спереди, шесть более маленьких сзади. Гладкий хромированный корпус напоминал по форме крытую лодку, с торчащей наверху кабиной водителя. В передней его части сиял холодным электрическим светом фонарь, который Тревор и принял в тумане за глаз. В задней части машины, из-под корпуса торчали трубы, выдыхающие в воздух клубы пара.

Мифрид стал плавно сбрасывать скорость, пока совсем не остановился точно возле места, где стоял Тревор. Тогда-то он и сумел разглядеть на его боку герб клана Годвин – двуглавого крылатого змея.

Дверь мифрида распахнулась. Изнутри повеяло ароматом женским духов и табака. Голубоватое сияние из салона осветило Тревора, отбросив его вытянутую тень на фасад здания за спиной. Из машины вышел человек преклонных лет, облаченный в черный костюм, разложил небольшую лесенку у двери и, отступив чуть в сторону, указал жестом Тревору забираться в мифрид. Но тот так растерялся при виде автомобиля, что замешкался.

- Поднимайтесь на борт, мистер Ларсон – послышался изнутри женский голос – Что же вы стоите? Не заставляйте меня ждать.

«Это я-то заставляю ждать?» - с негодованием подумал Тревор и, согнувшись, полез в мифрид – «Разве не мне пришлось простоять на этой чертовой улице на пятнадцать минут дольше положенного?». И все же ему стало легче на душе от того, что наконец-то удалось убраться оттуда.

В мифридах Тревор прежде не сидел – слишком дорогое это удовольствие для его скудных доходов. Салон оказался довольно вместительным. По центру располагался небольшой круглый столик, а вокруг удобные мягкие диваны с красной обивкой. Люк в потолке, ведущий в тесную кабину водителя, был закрыт. Рядом с ним располагались круглые плафоны, из-под которых и лилось это мистическое голубоватое свечение.

Мужчина забрался следом, закрыл за собой дверь и, дважды стукнув кулаком в потолок, сел справа от входа. Тревор примостился слева, и тут же машина дрогнула и покатилась, снова набирая скорость.

- Хотите что-нибудь выпить, мистер Ларсон? – обратилась к нему Тина Годвин.

Она была юна, всего девятнадцати лет от роду, и все же выглядела куда старше своего возраста. Ее изумрудные волосы, в которые тонкими серебристыми нитями были вплетены цветы лилий, спускались до самого пояса единым блестящим потоком. Тонкую линию губ выделяла темно-бордовая помада, а выразительные серо-зеленые с золотыми прожилками глаза были лишь слегка подведены черной тушью. На Тине было надето пышное черно платье открывающее плечи, с вшитыми в него лентами из глянцевой темно-зеленой ткани имитирующими змеиную чешую, от чего казалось, что девушку обвивают десятки маленьких змеек.

Тина сидела на диване, напротив входа, куря длинную черную сигарету в белом мундштуке и, положив ногу на ногу, болтала обтянутой черным чулком изящной ножкой в воздухе, что придавало ее образу то ли инфантильности то ли пошлости, с этим Тревор разобраться никак не мог. Одно было ясно точно: облик юной Тины Годвин, внучатой племянницы нынешнего главы клана Альберта Годвина, смущал Тревора, заставлял его сердце биться чаще, кровь приливать к щекам, а порочным мыслям зарождаться в голове. От того он старался не смотреть на нее, и уж точно не встречаться с Тиной взглядом, боясь выдать свои желания. Правда, по лукавой улыбке на ее лице можно было предположить, что девушке они уже известны, а поведение Тревора ее забавляет.

- Не откажусь от бренди – проговорил Тревор.

Тина не сдвинулась с места. Засуетился ее слуга. Он быстро вынул бутылку, Тревор даже не успел заметить откуда, и через несколько секунд на столе перед ним уже стоял стакан, наполненный бурой жидкостью.

- Закурите? – снова спросила Тина и, чуть подавшись вперед, подтолкнула к нему по столу коробку, в которой лежали длинные черные сигареты.

- Нет, благодарю.

Тревор взял со стола стакан и сделал глоток.

- Как добрались, мистер Ларсон? Надеюсь без происшествий?

Тревор вспомнил вагон третьего класса, с жесткими деревянными лавками, в котором трясся почти двенадцать часов, и ответил:

- Без происшествий, благодарю. Но поездка была долгой. Надеюсь, она себя оправдает.

- Не сомневайтесь в этом.

Только сейчас Тревор заметил, что кроме него, Тины и ее слуги, в машине едет и еще одно существо. Неведомый зверь, очертаниями напоминающий не то собаку, не то большого кота, таился в тени у ног Тины. Все что смог разглядеть Тревор, это лишь белый кончик хвоста, покрытого, словно мехом, маленькими острыми иголками, легкое шевеление которого и привлекло его внимание.

- Это мой телохранитель, мистер Ларсон – сказала Тина, проследив за его взглядом – Его зовут Тихий. Хотите познакомиться?

- Воздержусь – Тревор нервно ухмыльнулся – Вы сами его создали?

- А как же иначе? Годвины пользуются только произведениями сотворенными собственноручно.

- Не доверяете остальным мастерам?

- Некоторые мастера действительно не заслуживают доверия, но тут дело в другом. Видите ли, мистер Ларсон, создавая произведение с нуля, мастер остается властен над его плотью и далее.

- На сколько властен?

- Абсолютно.

- Значит, что вы и убить его можете, когда вздумается?

- Естественно. Достаточно лишь определенной фразы, или жеста, чтобы Тихий разложился на биомассу в считанные секунды.

- Какая ужасающая власть.

- Вам нечего бояться мистер Ларсон, над людьми у нас такой власти нет - Тина лукаво подмигнула ему и тут же перевела тему - Как вы находите наш город? Успели прогуляться по Венону?

Времени на прогулку у него было предостаточно. Поезд из Меркаты прибыл на вокзал в девять утра, а встреча с Тиной Годвин была назначена лишь на шесть вечера. И все же он предпочел все это время провести в гостинице, глядя на Венон из окна своего номера.

- Здесь… мммм… - Тревор задумался, как бы так правильно выразиться, чтобы ни в коем случае не задеть чувства Тины, чьи предки построили этот город.

- Мрачновато – наконец произнес он и снова сделал глоток бренди.

- Что есть, то есть – согласилась Тина – Не многим удается прочувствовать и оценить истинную красоту Венона. Так что если город вам не пришелся по душе, не бойтесь признаться в этом.

«Не пришелся по душе?» - ухмыльнулся про себя Тревор – «Да он пугает меня до мурашек!».

- Вы нервничаете, мистер Ларсон? – вдруг сменила тему Тина.

- Немного – признался он.

- Почему же?

Тревор наконец позволил себе снова взглянуть на Тину, но обнаружив, что та все так же пристально изучает его, тут же опустил глаза в свой стакан.

- Прежде на такие встречи не пускали посторонних – сказал он сбивчиво.

- Я же просила вас не волноваться об этом. Времена меняются. Да и к тому же сегодня случай особый.

- Из-за вашего проекта?

- Именно из-за него. Я войду в совет клана, вот увидите. И стану самым молодым его членом за всю историю нашей семьи. Вам же нужно лишь наблюдать за моим триумфом, дабы затем осветить этот момент в прессе. Вам оказана большая честь.

- И я благодарю вас за это.

- Право, не стоит, ведь в том я имею свои, корыстные интересы.

Тревор снова сделал глоток и неуверенно продолжил:

- Ваша убежденность в собственном успехе достойна уважения, вне всяких сомнений. И я верю, что ваш проект произведет на всех впечатлений и сделает вас членом совета, но пока вы им не являетесь, я прав? А значит, правила менять пока еще не в вашей власти.

Тина молчала, сверля его пытливым взглядом, достаточно долго для того, чтобы Тревору стало стыдно за выказанное им недоверие и страх.

«Соберись, чертов трус!» - обругал себя Тревор – «Извинись перед ней и еще раз поблагодари за предоставленную редкую возможность!».

Но прежде чем он успел это сделать, Тина сказала, без тени обиды в голосе:

- Я искренне советую вам расслабиться и наслаждаться всем происходящим, мистер Ларсон. А тревоги оставьте мне.

Она улыбнулась Тревору, когда тот снова позволил себе взглянуть на нее. Облик юной красавицы Годвин был столь притягателен, что он не мог отказаться себе в подобном удовольствии.

- Почти приехали. Выше голову, господин журналист. Сегодня вы станете участником поистине исторического события. И не только для нашего клана, смею заверить.

Тревор кивнул, пытаясь взять себя в руки. Такой шанс действительно выпадает лишь раз в жизни и он, как человек, который хочет добиться высот на поприще журналистики, просто не мог себе позволить упустить его, сколь бы опасным и даже безумным не казалось дело.

«Храни меня, Властитель» - обратился Тревор к богу мысленно и, в надежде на то, что это придаст ему смелости, одним глотком осушил свой бокал.

***

Мифрид остановился возле высотного здания в самом центре города. Оно заметно отличалось от остальных, в первую очередь тем, что было полностью овито мощными зелеными стеблями гигантского плюща, которые сплетались в различные витиеватые узоры, распускались огромными красными цветами и свешивались крупными плодами, излучающими мягкое голубое свечение. По этим стеблям бегали маленькие ящерки, полосатые спинки которых переливались всеми цветами радуги, а у самой крыши меж ветвей свили себе гнезда диковинные маленькие птички с таким же, переливающемся на свету оперением, которые с удивительной точностью и слаженностью день и ночь насвистывали мелодии самых известных композиторов Адверса. От этого здания не тянулись к другим строениям мостики и переходы, оно стояло особняком в центре площади с фонтанами, из которых поднимались все те же стебли, принимая форму статуй мужчин и женщин – самых видных и влиятельных представителей клана Годвин, за всю его историю.

- Вот и наша остановка, мистер Ларсон – провозгласила Тина – Приехали.

Слуга открыл дверь и разложил лесенку у выхода из мифрида.

- После вас – проговорил Тревор.

- Как любезно с вашей стороны.

Тина поднялась, подошла к выходу и, взявшись за протянутую ей руку слуги, спустилась по ступеням. Но только Тревор собрался последовать за девушкой, как в салоне раздалось глухое рычание.

- Тихий, ко мне! – позвала Тина.

Громадная тень метнулась ко входу, промчавшись со скоростью молнии всего в каких-то паре сантиметров от Тревора, и перед Тиной предстал огромный полосатый зверь с медвежьей мордой и телом больше похожем по своему строению на кошачье. Его кожу вместо шерсти покрывали тонкие иглы.

- Спускайтесь же, мистер Ларсон – позвала Тина – Что же вы медлите?

«Что я медлю?!» - негодовал Тревор – «Да я тут, чуть не обделался, мать вашу!».

Он спустился по ступеням, стараясь не смотреть ни на Тихого, ни на его хозяйку, лишь усердно пытаясь унять свое бешено колотящееся сердце. Затем он поднял глаза на здание и обомлел от увиденного. Он слышал прежде описание поместья Годвинов, видел даже его фотографии, но ни то ни другое, не шло ни в какое сравнение с увиденным своими глазами чудом.

- Вижу, вы впечатлены нашим родовым гнездышком – улыбнулась Тина.

- Впечатлен – не совсем верное слово, госпожа Годвин. Восхищен!

- Приятно слышать. Пройдемте внутрь?

Они двинулись к зданию, а слуга забрался обратно в мифрид, машина тронулась и поехала прочь.

Они подошли к массивным дверям из черного лакированного дерева, и тут же, прямо из лозы растущей справа от входа, вышла антропоморфная фигура, отделившись прямо от растения, словно являлась его частью. Она была подобна статуям на площади, только в отличие от них не имела проработанных черт лица и напоминала скорее манекены из ателье и швейных мастерских. Живой, двигающийся, созданный из древесной коры и стеблей плюща манекен.

Завидев его, Тревор тут же замер, как вкопанный. Ничего подобного прежде ему встречать не приходилось, и он просто не знал, как на такое существо реагировать.

- Не беспокойтесь, мистер Ларсон – ухмыльнулась Тина, обернувшись к журналисту – Это всего лишь привратник. Пойдемте.

Слова Тины не вселили в него ни капли уверенности, но он все же пошел вперед, буквально заставляя свои ватные ноги делать каждый шаг сближающий его с этим противоестественным созданием.

- Тина Абигейл Годвин – четко произнесла Тина привратнику и добавила – С компаньоном.

Древесное создание тут же обернулось, взялось за ручку двери и распахнуло ее, после чего замерло, учтиво склонив голову.

Тина с Тихим прошли внутрь, и Тревор поспешил следом, стараясь больше не смотреть на привратника, который закрыл за ними дверь.

Они оказались в колоссальных размеров холле с мягкими диванами, огромными зеркалами на стенах и удивительной красоты растениями, поднимающимися прямо из пола, покрытого белой гранитной плиткой. Над всем этим великолепием сияла люстра, так же оплетенная тонкими зелеными лозами, но вроде бы все же искусственная, не живая, дарящая теплый электрический свет. Рядом с ней, под потолком, порхало несколько птичек, тихо насвистывающих лиричную мелодию, Тревору незнакомую, но приятную слуху.

Они прошли через зал и остановились у лифтовых дверей. Тина сняла одну из лилий со своих волос и та вдруг сложилась в бутон странной, конической формы, застыв и словно покрывшись сталью. Получившийся предмет уже никак нельзя была назвать цветком. Его Тина вставила в разъем у двери, и повернула дважды. Изнутри послышался металлический гул и скрежет. Когда над дверьми зажглась электрическая лампочка. Тина достала ключ и повернулась к Тревору.

- Прошу вас, мистер Ларсон.

На лифтах Тревор прежде ездил лишь пару раз. В Мистрейде не так много высотных зданий оснащенных этими новомодными агрегатами. Во всех предыдущих случаях его сопровождал специальный лифтер. Здесь такового, по-видимому, не было, но Тревор не растерялся. Взявшись за золотые ручки, он распахнул обе створки двери, а затем отодвинул решетку в сторону и пропустил Тину вперед. Затем зашел в просторную кабину, рассчитанную человек на десять, и проделал все то же самое в обратном порядке.

Как только он закрыл решетку, Тина вставила свой ключ в точно такой же разъем в кабине, и повернула влево. Кабина дернулась и поехала, но не вверх, как Тревор мог бы предположить, а вниз.

- Куда мы направляемся? – спросил он, обернувшись к Тине.

- В мою мастерскую.

- В мастерскую? – поразился он.

- Именно. Вижу, как загорелись у вас глаза, мистер Ларсон.

- И я смогу написать обо всем, что там увижу?

- Несомненно.

Невероятная удача! Тревор просто не мог поверить в происходящее. Его допустят не только на закрытое мероприятие Годвинов, но и в мастерскую, где он станет первым человеком, который увидит, как же создаются произведения. Все то, что прежде хранилось в строжайшем секрете, за шанс раскрыть который многие кланы и даже сам Университет, готовы были отдать баснословные деньги, ему откроется бесплатно. Станет Тина членом совета или же нет - Тревору теперь было совершенно не важно, ведь для него это определенно победа. Вернувшись с подобным материалом в редакцию, он станет даже не героем дня – года! Первая полоса обеспечена. И это только начало. Мозг захлебнулся восторгом, и страх от этого города, этого места и этого клана, был погашен, исчез, уступив место ликованию, которое он старался не выдавать на своем лице.

- Так, когда же начнется мероприятие?– обратился к Тине Тревор с теперь уже не столь актуальным для него вопросом.

- Скоро, мистер Ларсон. Я оставила себе некоторое время на то, чтобы потренироваться. И решила, что вам это тоже будет интересно увидеть. Я ведь не ошиблась?

- Ни в коем случае – заверил ее Тревор.

- Прекрасно. Уверяю, что время для вас пролетит незаметно.

Лифт остановился. Тревор распахнул двери и, пропустив Тину с Тихим вперед, вышел в длинный темный коридор. Здесь было сыро и пусто. Никакого вычурного декора, лишь серые каменные стены и одинаковые глухие стальные двери по обеим сторонам. Даже электрическое освещение здесь сменилось висящими на стенах факелами, что придавало этому месту сходство с подземельем древней крепости или казематами какой-то тюрьмы прошлого века, где пытали и держали в карцерах людей. Тревору снова стало не по себе. Такого резкого перехода от яркого холла с цветущими растениями и певчими птичками к суровым катакомбам он не ожидал.

Тина уверенно зашагала вперед, мимо одинаковых дверей, и остановилась у одной, седьмой или восьмой – Тревор сбился со счета и не понимал, чем конкретно эта дверь отличалась от прочих. Однако выбрав именно ее, Тина сняла со стены факел, распахнула дверь, которая оказалась не заперта, и прошла внутрь.

Проследовав за девушкой, Тревор был удивлен весьма скудной обстановкой. На полу стояло шесть ламп, которые, одну за другой, зажгла от факела Тина. В центре комнаты располагался письменный стол, на котором лежала стопка бумаг, перо и чернильница, а рядом стояло кресло, и больше ничего.

- Так это и есть мастерская? – спросил растерянно Тревор.

- Не совсем, мистер Ларсон. Присядьте, и, прошу вас, наберитесь терпения – Тина отодвинула кресло от стола и указала на него.

Тревор послушно опустился в кресло и стал ждать развития событий.

- И так, слушайте внимательно, мистер Ларсон – сказала Тина, вернув факел на место и заперев дверь на мощный стальной засов – Вы много чего увидите здесь, как только я открою врата.

- А как именно это происходит? - не смог сдержать своего вопроса Тревор, дух истинного журналиста в котором победил не только страх, но похоже, что и здравый смысл.

- Не думаю, что смогу вам это объяснить, мистер Ларсон – снисходительно, но несколько раздраженно ответила Тина – Установление связи с иным пространством дело очень кропотливое. Мы учимся этому с детства, и далеко не у всех членов нашей семьи получается установить контакт. На данный момент для меня это подобно еще одной конечности, или дополнительному органу чувств. Я просто владею им и все, постоянно ощущаю это связь, но человеку, у которого ее нет, мне будет так же сложно объяснить свои действия, как вам объяснить слепому, на что похож голубой цвет. Надеюсь, я понятно все пояснила?

- Вполне понятно, спасибо вам, мисс Годвин, простите мою любознательность – виновато склонил голову Тревор, чувствуя холодок в ее словах, который снова напомнил забывшемуся журналисту, кто здесь гость, а кто хозяин.

- И так, - продолжила Тина – Когда я открою врата, вы многое увидите, но прошу вас, не стоит пугаться. В моей мастерской я все держу под контролем, будьте уверены.

- Целиком и полностью полагаюсь на ваше мастерство, мисс Годвин.

- Прекрасно.

***

Некоторое время ничего не происходило. Тихий лег возле двери, а Тина встала по среди комнаты, закрыла глаза, опустила голову и замерла, словно заснула. Тревор старался даже не шевелиться, боясь сбить настрой юного мастера или что-то испортить.

Изменения с комнатой начали происходить неожиданно. Стены, до того прочные, каменные, подернулись, словно были лишь гобеленом с изображением каменной кладки, а затем вдруг стали истончаться на глазах, становясь прозрачными. За ними проглядывалась темнота. Скоро стены исчезли вовсе, и остался только этот густой мрак, в свете пламени ламп приобретающий зеленоватый оттенок. Более всего стены теперь стали похожи на водную гладь, ровную, но все же не спокойную, колышущуюся. Точно таким же стал и потолок, и только пол остался прежним.

Температура в комнате заметно и быстро повысилась, стало очень влажно и душно. Лоб Тревора покрылся испариной, а на коже под рубашкой выступил пот. Наконец переведя взгляд на Тину, Тревор вдруг обнаружил, что ни девушки, ни ее телохранителя в комнате нет, и он остался один.

Страх тут же заставил его сердце забиться быстрее, внутри все сжалось, и Тревор резко поднялся со своего кресла.

- Мисс Годвин? – позвал он, но эти странные стены не отражали звуков, и комната подавила его голос.

- Мисс Годвин, где вы?! – снова позвал он, уже громче, однако эффект был прежним.

Меж тем Тревор начал понимать, что там, в глубине этих стен, что-то происходит. До него стали долетать глухие звуки, некое бурление, далекий рокот и…

«Что это, Властитель всемогущий?».

Последний звук вызывал в Треворе настоящий ужас, ведь он определенно был животного происхождения. То был далекий заунывный зов, не то пение, не то вой, а может даже крик, заглушаемый водной толщей. И от этого звука по телу Тревора побежали мурашки.

Продолжая вглядываться в одну из стен, он вдруг заметил тень, огромную, неясной формы, быстро промелькнувшую в свете ламп.

- Мисс Годвин! – снова позвал Тревор – Тина, прошу вас, покажитесь. Заберите меня отсюда.

Тень промелькнула снова, как будто кто-то огромный проплыл мимо стены. А затем у самой кромки той вязкой темной жидкости, которая заменила собой камень, появился глаз. Громадный, в половину роста Тревора, желтый, с вертикальным, узким зрачком, этот глаз уставился на Тревора. Журналист вскрикнул и стал пятиться назад, наткнулся на кресло и, опрокинув его, рухнул на спину сам, не удержавшись на ногах.

Он сильно ударился копчиком и затылком, но боль его мало заботила в данную минуту. Быстро возвратив взгляд к стене, Тревор снова обнаружил только черно-зеленую гладь. Однако эта чернота больше не могла обмануть его. Глаз был реален, Тревор мог поклясться в том, что видел его. Гигантское чудовище кружило поблизости.

Тревор быстро поднялся и бросился к той стене, в которой находилась дверь. Ее, конечно же, на месте не было и, быстро подавив в себе этот панический порыв, Тревор остановился посреди комнаты, примерно там же, где стояла прежде Тина Годвин. Опустив голову, он уперся руками в колени, зажмурился и стал пытаться, поборов бушующий в нем дикий ужас, мыслить логически и здраво.

«Вы многое увидите, когда я открою врата» - вспомнил он слова Тины – «Не стоит пугаться. В моей мастерской, я все держу под контролем».

Тревору с трудом верилось в слова Тины, однако только на них теперь он и мог положиться, довериться этой девушке и ждать.

«Соберись, трус, соберись!» - твердил он себе – «Давай же, не будь тряпкой! Хоть раз, в своей жизни, найди в себе силы и храбрость!».

Что-то скользкое и липкое коснулось его правой ноги. Тревор открыл глаза и с ужасом, который парализовал все его тело ледяными путами, стал наблюдать за тем, как его голень обвивает серое, скользкое щупальце. Оно действовало медленно и методично, не сжимая хватку, просто ползло все выше и выше, закручиваясь вокруг его ноги, и Тревор ощущал, как в месте прикосновения этой твари его брюки пропитываются теплой липкой слизью.

Когда Тревор, наконец, смог пошевелиться, он завопил так, как никогда не кричал прежде, срывая голос на хрип. А затем, подавшись назад, попытался сбросить с себя щупальце, но тварь тут же стиснула его ногу в мощный захват и, в следующую секунду, рванула с такой силой, что Тревор упал на пол, подобно тряпичной кукле. Нечто потянуло его в сторону стены, из которой и тянулось щупальце.

- Нет! Пожалуйста! Нет!! Не надо! – орал Тревор, вцепившись обеими руками в скользкую теплую плоть, схватившей его твари, и раздирая ее ногтями.

- Нет! Оставь меня! Умоляю! Тина! Пожалуйста! Тина!

Тревора затянуло в стену, и густая теплая жидкость обволокла его тело. Глаза и кожу защипало. Он пытался задерживать дыхание как можно дольше, но в итоге поддался желанию вдохнуть, и соленая жижа проникла в его легкие.

Все заволокло мраком.

***

- Мистер Ларсон! Мистер Ларсон! – звала Тина – Вы слышите меня, мистер Ларсон?!

Тревор открыл глаза и тут же закричал. В следующую секунду он вскочил с кресла, опрокинув его, и отшатнулся от склонившейся над ним Тины.

- Где я?!

Он стал оглядываться по сторонам, но его снова окружали каменные стены, так называемой мастерской.

- Вы находитесь в главном поместье Годвинов, в Веноне – спокойно пояснила Тина.

- Какого черта тут произошло? Куда вы пропали?!

Он стал ощупывать себя и обнаружил, что одежда сухая, словно его и не затягивало в мерзкую соленую жижу щупальце неизвестного чудища. Боли в ушибленных местах не ощущалось. Но все произошло только что, он четко это помнил.

- Я все время была здесь, с вами, мистер Ларсон.

- Нет, это не так. Вас не было. Я остался один. И там… там была… какая-то… тварь.

- Неужели?

- Что вы сделали со мной?!

- Мистер Ларсон, я настоятельно прошу вас успокоиться и взять себя в руки – проговорила Тина.

Глядя в зеленые глаза Тины, он действительно начал понемногу остывать и осознавать, что снова здесь, в своем привычном мире, что он жив и цел. Но что же тогда с ним произошло?

- Что случилось? – спросил Тревор уже спокойнее, но все равно с надрывом в голосе.

- Ничего такого – пожала плечами Тина – Пока я открывала врата, вы, кажется, уснули, мистер Ларсон.

- Уснул? Нет, нет. О нет, этого не может быть. Я же все видел.

- Что вы видели?

- Стены стали… жидкими. И там, в них, было какое-то существо. А вы пропали.

Тина подошла к Тревору и взяла его за руку.

- Боюсь, что вам это приснилось, мистер Ларсон.

- Нет, это невозможно – неуверенно запротестовал он – Таких снов не бывает.

- Очень даже бывают. На всех по-разному действует переход в иное пространство, могут быть и подобные эффекты. Я же неспроста попросила вас сесть.

- Вы говорите, что я все проспал?

- Сожалею, но это так.

- И не было никакой твари, которая затянула меня в стену?

- Насколько мне известно, нет.

- О, Властитель! Все было так реально! – он схватился за голову и осел на одно колено – Даже не верится, что это был сон.

- Не стоит переживать на сей счет, мистер Ларсон, но я прошу вас взять себя в руки, собраться, церемония вот-вот начнется. Вы же не хотите, чтобы я на нее опоздала?

- Конечно же нет!

- Тогда, пойдемте скорее, мистер Ларсон.

***

К моменту, когда они добрались до концертного зала, занимающего более половины сразу трех этажей поместья, Тревор почти полностью уверился в том, что ему действительно приснилось все произошедшее. Иных объяснений просто не находилось. Да, сон был чрезвычайно реалистичным, подобных Тревору видеть еще не доводилось, но ведь и бывать в ином пространстве ему не доводилось тоже. А вот слышать про различные эффекты метафизической составляющей перемещения между пространствами ему приходилось, и не раз. И теперь, похоже, ему представилось на собственном опыте познать нечто подобное.

Скоро Тревор стал испытывать лишь неловкость за свое недавнее поведение перед Тиной, стыд за свой страх, которым, без сомнения, и было вызвано столь реалистичное сновидение, а так же обиду на несправедливость вселенной, ведь когда ему представился шанс увидеть работу мастера в ином пространстве, он все проспал. Ужасно! Но о последнем, позорном факте Тревор старался не думать вовсе, и уж точно решил, что не станет о нем никому рассказывать.

Они прошли вдоль длинных рядов красных кресел, спустившись к самой сцене, и нашли места прямо перед ней. Тихий лег у ног Тины.

- Мы будем сидеть так близко? - спросил Тревор неуверенно.

- Это места для кандидатов. А вон оттуда, - Тина указала на ложу у них над головами, где в данный момент царил кромешный мрак - за нами будут наблюдать члены совета. Остальные рассядутся по залу в зависимости от своего положения и статуса в клане.

- Не сочтите за грубость, миссс Годвин, но позвольте спросить, где бы сидели вы, не будь вы кандидатом?

Тина ухмыльнулась.

- Пять лет назад мы с отцом сидели вон там - она указала рукой на галерку - Но, уверяю вас, что больше никогда там не окажусь.

- Уверен, что это так - соврал Тревор, от чего-то не верящий в то, что за бравадой Тины скрывается действительно нечто такое, что позволит ей сегодня стать первой. Слишком горделива она была, слишком заносчива, и то и другое он счел лишь проявлениями юношеской инфантильности и максимализма и, видя, какие серьезные и внушающие уверенность люди их окружают в зале, стал полагать, что Тину ждет провал, который, впрочем, может оказаться даже полезным опытом в дальнейшем формировании ее личности.

Зал постепенно заполнялся людьми. Проходящие перед ними, статные господа и дамы, в ярких, преимущественно вычурных и торжественных нарядах, которые занимали места по соседству, приветствовали Тину, при том не обращая никакого внимания на Тревора, словно его стул и вовсе был пуст. Ему, впрочем, и не хотелось внимания. Роль незримого наблюдателя вполне устраивала журналиста. Он разглядывал этих высоких господ, совершенно различного возраста и наружности, дивясь сопровождающим их произведениям, и уже составлял в голове текст для будущей статьи, подбирая подходящие слова и сожалея лишь о том, что не может тут же записать их в блокнот - подобное явно не будет одобрено хозяевами поместья.

Спустя еще минут тридцать, когда все пришедшие уже восседали на своих местах, свет в зале погас, двери закрылись, и только ложа совета, до того темная, вдруг озарилась электрическим светом. Тина тут же поднялась со своего места, и Тревор последовал ее примеру. Поднялись и все остальные, кто был в зале, устремив свои взгляды наверх.

На балкон вышел высокий человек, облаченный в абсолютно черный костюм. Его седые волосы волнами спускались на плечи. На покрытом морщинами лице отчетливо выделялись широкие скулы и длинный, орлиный нос. В руках он держал трость, венчала которую серебряная фигурка двуглавого змея с крыльями.

В зале повисла густая тишина, словно все присутствующие перестали даже дышать. Никаких шепотков, покашливаний, скрипов обуви, шуршания одежд - только тишина.

Мужчина оглядел зал, а затем сделал неопределенный жест рукой, и к нему на плечо забралась черная змея, которая обвила его шею и выставила морду вперед, широко распахнув пасть.

- Приветствую всех вас - разнесся по залу громкий голос, усиленный произведением на шее человека - Сегодня знаменательный день, важность которого невозможно преувеличить. Подобные дни определяют дальнейшую жизнь всего клана. Ведь каждый новый член совета привносит в наше общество нечто особенное: иной взгляд, уникальное мастерство и радикальные идеи, которые способны поменять все к чему мы привыкли. Но перемены это как раз то, к чему мы должны стремиться. Перемены важны, они необходимы для того, чтобы мы продолжали развиваться и идти в ногу со временем, а зачастую и опережать его. Только так наш клан сможет сохранять свое величие.

На человека, ставшего сегодня новым членом совета, ляжет громадная ответственность по заботе о нашем клане, по его улучшению. И потому для этой высокой цели будет избран лучший из вас, кандидаты. Однако, не зависимо от итога, я приветствую вас всех с глубочайшим уважением и любовью, и желаю показать себя достойными нашей великой фамилии, доказать, что каждый из Годвинов невероятно талантлив, что все мы проживаем грандиозные жизни и достойны стоять у власти. Пусть наш сегодняшний выбор будет не легким.

Начнем же!

Зал захлестнули овации, а мужчина опустился в кресло, и рядом с ним опустились остальные семь членов совета клана Годвин.

- Это он, да? - спросил Тревор то, что и без того было ясно - Это Альберт Годвин?

- Именно он - кивнула Тина, опускаясь в свое кресло - Нынешний глава совета. Невероятный человек.

С этим Тревор, пожалуй, был согласен. Этот пожилой мужчина действительно всем своим видом внушал уважение, и даже некоторый трепет перед своей персоной.

Свет в ложе погас, но спустя минуту осветилась сцена. Неясно откуда заиграла оркестровая музыка, хотя никаких музыкантов Тревор не заметил. Впрочем, он уже устал всему удивляться.

С потолка, откуда-то из темноты, на сцену стала капать бесцветная вязкая жидкость, постепенно собирающаяся в плотный комок. И по мере того как нарастала сама музыка, становясь громче, тревожнее и величественнее, этот ком начинал шевелиться и обретать форму.

Тревор заворожено наблюдал за тем, как на сцене, всего в каких-то пяти метрах от него, из густой массы появляется человеческая фигура. Она чем-то напоминала привратника, у дверей в поместье, однако была куда более изящностей и имела выраженные женские половые признаки, что несколько смутило Тревора, ведь ее тело не скрывала никакая одежда.

Обретая форму, обрастая плотью, формируя черты лица и изгибы тела, фигура принялась танцевать под музыку, все более и более становясь похожей на человека, пока окончательно не преобразилась в прекрасную юную женщину, с длинными белыми волосами, высокую и стройную. Она застыла, расправив в сторону руки и ноги, словно демонстрируя всю себя зрителям, во всей красе, которым только может обладать человеческое тело. Тут же музыка оборвалась, и наступила тишина.

Две птицы опустили из той же темноты потолка длинную шелковую накидку, в которую девушка обернулась и, наконец, открыла свои глаза, столь же белоснежные, как и ее волосы.

- Приветствуйте, - проговорила она своим приятным, бархатным голосом - Первого кандидата на вступление в совет клана, Генриха Арчибальда Годвина, из Фейриса.

Все в зале захлопали, а сидящий через два сидения справа от Тревора полный мужчина поднялся и отправился на сцену. Уступая ему место, беловолосая девушка отступила назад и, как-то совершенно незаметно для Тревора, вдруг исчезла из поля его зрения.

- Как выбираются кандидаты для выступления? - шепотом спросил он у Тины.

- По возрасту. От старших к младшим.

- Так, значит, вы...

- Пойду последней - кивнула Тина - На мне завершится представление. А теперь, мистер Ларсон, прошу вас, смотрите на сцену и оставьте свои вопросы на потом. Скоро вы увидите много всего интересного.

Тина Годвин не соврала. За последующие полтора часа Тревор только и успевал удивляться. В этом году на место в совете претендовали тринадцать человек, и каждый из них представил нечто невероятное, поражающее воображение, во что Тревору было бы даже сложно поверить, не стань он сам свидетелем этих чудес.

И вот, наконец, наступило время выступления последнего кандидата.

- Тина Абигейл Годвин, из Лафирского поместья - представила ее девушка со сцены.

Тина поднялась и к невероятному удивлению Тревора, обернулась к нему и сказала:

- Пойдемте со мной, мистер Ларсон.

- Куда? - поразился он.

- На сцену, конечно же. Пойдемте. Не заставляйте людей ждать.

- Но... я... не понимаю. Зачем...

- Поднимайтесь - сказала вдруг Тина грубо и холодно, и Тревор сам от себя того не ожидая подчинился ее приказному тону.

- Вот так - снова улыбнулась Тина - Не смейте мне перечить.

Она пошла вперед, а Тревор, ничего не понимая, последовал за ней.

Они поднялись на сцену и, узрев все то огромное количество людей сидящих в зале, журналист вдруг ощутил страх и дрожь в конечностях.

- Зачем вы меня сюда вытащили? - прошептал он дрогнувшим голосом ощущая, что не смотря на этот шепот, его услышал каждый присутствующий.

- Замолчите, мистер Ларсон - ответила Тина - Стойте спокойно и ждите.

Тревор подчинился.

«Властитель всемогущий, что происходит?» - спрашивал он себя и не мог найти ответа. Ему страшно хотелось сбежать, бросится прочь со сцены, скрыться от этих внимательных взглядов. Но он продолжал стоять. Трясясь как лист на ветру, он все равно не мог сдвинуться с места, словно слова Тины приковали его к полу.

- Господа и дамы, позвольте мне вас поприветствовать - провозгласила девушка.

Тина взмахнула волосами и все лилии, которые в них присутствовали, вдруг обратились в белоснежных бабочек, вспорхнули над залом, а затем вспыхнули ярким пламенем над головами сидящих, вмиг сгорев дотла. Красивый жест, однако, не такой уж впечатляющий, после всего, что было показано ранее. Зал не разродился даже слабыми аплодисментами. Люди устали от представлений и хотели, чтобы все это уже поскорее закончилось. Но Тина, словно и не обратила на такой холодный прием внимания.

- Сегодня мы видели множество удивительных творений, достойных самых высоких похвал. Однако, спросите себя, было ли среди всего увиденного вами нечто такое, что действительно способно изменить мир? Поменять не просто жизнь людей в определенной части света, облегчить чью-то работу или стать более совершенным оружием, а по-настоящему изменить мир? Было ли что-то такое, что вы могли бы назвать взглядом в будущее? Мне кажется, что нет. Именно по этой причине, со всем своим уважение к моим соперникам, я утверждаю, что обойду их сегодня и стану членом совета. Потому что, пока они совершенствовали то, что было создано до них, я сотворила нечто принципиально новое.

Тина обернулась к Тревору и улыбнулась. Улыбнулась не так, как улыбалась ему прежде. Нет, теперь ее улыбка была полна торжества, а в глазах плясали огоньки холодного азарта.

- Представьтесь же нам - обратилась она к Тревору.

- Что?

- Представьтесь - приказала она.

- Меня зовут Тревор Ларсон - выпалил Тревор, не способный отказать Тине.

- Расскажите о себе, мистер Ларсон.

- Мне тридцать шесть лет. Я журналист. Я представляю газету «Око Туманного Города».

«Я хочу уйти! Властитель, спаси меня. Я хочу уйти, прямо сейчас»

Но Тревор продолжал описывать свою биографию, пока Тина не сказала властно:

- Хватит.

И он тут же стал нем.

- Как видите, господа и дамы, это произведение считает себя человеком.

«Что? Что она сказала?! Произведение?! Какое, к черту, произведение?!»

- Оно убеждено, - продолжала Тина - что является журналистом, Тревором Ларсоном, который прибыло сюда по моей просьбе, дабы осветить сегодняшнее событие.

«Это что, шутка? Умоляю, прекратите! Я хочу домой!».

Один из членов совета поднялся с кресла. То была пожилая женщина в строгом красном платье. Черная змея скользнула на ее шею, чтобы усилить голос.

- Имитация человека - не новшество, мисс Годвин. Подобное делали и до вас.

- Мне это известно - кивнула Тина - Однако, госпожа Рима, я представляю вам отнюдь не одну из тех кукол, которых мастера делают похожими на людей и заставляют, подобно попугаям повторять некоторые фразы и бездумно выполнять различные действия. Перед вами не имитация, а существо мыслящее, всерьез считающее себя человеком.

Тревор не мог пошевелиться, не мог убежать, не мог даже закричать. Он стоял, словно статуя, и по его щекам катились крупные слезы.

«Скоро это закончится» - твердил он себе - «Это все сон. Просто сон. Безумный сон. Кошмар. Это все не реально».

- Настоящий Тревор Ларсон посетил этот дом вчера, на что я получила разрешение от главы совета, позволив себе представить ему суть моей работы чуть ранее.

Многие в изумлении глянули вверх, на Альберта Годвина, который лишь коротко кивнул в знак согласия.

- Будучи бесконечно благодарной ему за представленную возможность, я привела в мастерскую человека, и создала на его основе это существо. Весь процесс происходил здесь, в стенах поместья, в специально подготовленной для меня комнате, под наблюдение главы совета и нескольких опытных мастеров, что исключает любые возможности обмана или фальсификации с моей стороны. Все мои труды, не зависимо от результата сегодняшних выборов, уже являются достоянием клана и каждый, кто имеет доступ в архив, может ознакомиться с ними в любое время.

По залу поползли шепотки. Тина снова обернулась на Тревора, который взирал на нее с ужасом и непониманием.

- Вот что я называю будущим, господа и дамы. Вот, что я называю инновацией. Только представьте, какие двери перед нашим кланом отворяет моя работа, ведь любого человека, и вас и меня, можно будет скопировать и заменить произведением.

Тревор просто не верил своим ушам. Слова Тины внушали бы ему ужас, даже не будь он сам участником данных событий, а просто услышав нечто подобное. Достаточно ему было просто представить, что кто-то из окружающих его людей, любой из друзей, соседей, коллег, может оказаться не человеком вовсе, а биологической машиной, произведением, и Тревор мог бы стать до конца своих дней параноиком. В данном же случае его ужас усиливался тысячекратно, ведь речь шла о нем самом.

- Перед вами не просто имитация человека - продолжала Тина - Я пошла дальше. Я скопировала саму личность, перенесла память, я расшифровала человеческий мозг и создала совершенную копию того человека, которым был Тревор Ларсон.

«Был? Что значит был? Что значит был?!!»

- Он знает все, что знал мистер Ларсон, умеет все то же что и он, и будет вести себя точно так же. Его, хоть прямо сейчас, можно отправить на работу в редакцию газеты, где работал Ларсон, и никто не заметит подмены. Любому, кто хочет убедиться в этом лично, я предлагаю подняться и осмотреть нашего гостя.

Желающих оказалось не мало. Народ хлынул на сцену, к глубочайшему ужасу Тревора, который так и продолжал стоять, подобно статуе, не способный пошевелиться, пока десятки, а может и сотни людей, разглядывали его, словно какой-то экспонат в музее, трогали, щипали, снимали с него одежду, задавали вопросы, на которые он отвечал, не в силах воспротивиться. И все что он мог, это плакать и мысленно молиться Властителю циклов, чтобы все происходящее оказалось сном. Но не бывает таких реалистичных сновидений.

Тина стояла посреди всего этого действа, отвечая на многочисленный вопросы, объясняя суть своей работы, пока вдруг с ложи не раздался голос главы совета.

- Выступление Тины Абигейл Годвин окончено. Прошу всех возвратиться на свои места и дождаться решения. Члены совета удаляются на совещание.

Свет в ложе снова погас, и народ стал нехотя отходить от Тревора, бросая на него удивленные и внимательные взгляды.

- Пойдемте же, мистер Ларсон, вернемся на наши места - промурлыкала Тина, беря его под руку.

Вместе они спустились со сцены и сели.

Обнаружив, что он снова может говорить, Тревор прошептал:

- Отпустите меня, мисс Годвин.

- Еще не время, друг мой. Сегодня вы наш гвоздь программы.

- Я хочу вернуться домой. Пожалуйста. Я больше не хочу здесь оставаться. Просто позвольте мне вернуться домой. Пожалуйста.

- А вы еще не поняли, мистер Ларсон? Ваш дом здесь.

- Нет, это не так. Я живу в Мистрейде.

- Вы никогда не бывали в Мистрейде. Тревор Ларсон там жил. А вы никогда не покидали этих стен с тех пор как родились, около двенадцати часов назад.

- Я прошу вас... - губы Тревора дрожали, глаза опухли от слез, пальцы вцепились в подлокотники кресла и отказывались разжиматься - Прошу. Отпустите меня домой. Почему вы меня мучаете? Отпустите.

- Хватит слез, право. Вы меня позорите. Прекратите.

И Тревор прекратил. Все что ему оставалось, это беззвучно кричать, биться в собственном недвижимом теле и сходить с ума от осознания своей беспомощности. Его заманили в ловушку, использовали в каких-то садистских целях, лишили воли. Но это он. Тревор отказывался верить во что либо иное. Это был он. Тина Годвин сумела обмануть всех, но его она обмануть не может. Он-то знает, кем является. Что-то случилось там, в мастерской, и должно быть именно тогда она и подчинила его себе, превратила в куклу, подсадила какого-нибудь червя, который заставляет Тревора исполнять ее приказы - о подобных разработках Годвинов уже давно ходили слухи. В них он был готов поверить, но в то, что является произведением нет. Такого не бывает, Тина лжет, и скоро будет разоблачена, а затем сурово наказана. Нельзя же просто так взять и похитить человека. Нет. Его найдут, обязательно. Обман Тины раскроется, его освободят и позволят уйти. И он даже готов подписать любые бумаги о том, что не скажет ни слова про увиденное здесь, никогда и никому. Он готов был притвориться, что ничего этого не происходило, лишь бы ему только дали уйти, вернуться в родной Мистрейд и забыть весь этот кошмар. Все что он теперь хочет - просто забыть сегодняшний день.

Сцена снова озарилась светом, и на нее вышел сам Альберт Годвин.

- Пришло время подвести итоги, - провозгласил он - и назвать имя человека, который станет девятым членом совета. Мы тщательно рассмотрели все кандидатуры, и нашли сегодняшних участников выборов очень сильными соперниками. Однако, мы с вами стали свидетелями одного из тех редких случаев, когда все члены совета пришли к единогласному решению. И так, позвольте же мне представить вам нового члена совета, мисс Тину Абигейл Годвин.

Зал взорвался аплодисментами, а Альберт взглянул на девушку со сцены.

- Поднимайся же сюда, девочка моя, и прими заслуженные почести.

Тина поднялась со своего места и отправилась на сцену. Тихий пошел следом и Тревор тоже, против своей воли.

«Нет! Нет! Вы что не видите, что она всех обманула?!» - кричал он мысленно - «Дураки! Кретины! Чопорные волочи! Вы что не видите, что я настоящий?! Она врет вам всем! Неужели вы этого не понимаете?!»

Альберт Годвин протянул Тине маленькую, зеленую ящерку, которая развернулась на его ладони. Как только Тина к ней прикоснулась, ящерка пробежала по ее руке и, обернувшись вокруг среднего пальца, застыла, вдруг обратившись в перстень, символизирующий о том, что Тина Годвин теперь является членом совета.

Все присутствующие, поднявшись со своих мест, хлопали, награждая Тину, совершенно незаслуженными, по мнению Тревора, овациями.

Затем Альберт обернулся на Тревора и внимательно разглядывал его несколько секунд, пока Тина принимала поздравления других членов совета.

«Сейчас он поймет, что я человек!» - решил Тревор - «Сейчас обман раскроется! А потом мне вернут мою жизнь, и все это закончится!».

Наконец Альберт Годвин обернулся к Тине и сказал:

- Пожалуйста, девочка моя, позволь этому существу вернуться туда, откуда оно явилось. Мне больно смотреть на его страдания, и думаю, нам больше ни к чему его мучить, не правда ли?

«Меня отпустят! Вернут домой!» - возликовал Тревор.

- Конечно, сэр.

Тина обернулась к Тревору.

- Прощайте, мистер Ларсон. Спасибо вам за все и приятно было познакомиться.

И Тревор ощутил, как все его тело начинает терять свою форму и целостность, как оно превращается в единую жидкую субстанцию и вытекает из костюма, мешком упавшего на пол.

«Нет! Нет! Нет! Я хочу жить! Умоляю! Неееет!»

Его разум кричал и выл, пока не пропали все чувства а затем и мысли не растворились, оставив после себя лишь лужу липкой слизи, на которую никто больше не обращал внимания.