Бессонница

Я с интересом наблюдала за тем, кто сидел на моем подоконнике. Он нагло уставился на меня зелеными глазами и сидел, как ни в чем не бывало, притянув колени к подбородку.

А я старалась также нагло рассматривать его, потому что не могла придумать ничего лучше. Я лежала в своей кровати напротив окна, плотно завернувшись в одеяло. На улице стояла весна, было даже жарко. Я долго боролась с бессонницей, прежде чем открыла глаза и собиралась подойти к окну. Но когда я заметила, что на подоконнике в моей комнате расселся незнакомый мне парень, одеяло я скинуть не решилась. Я понятия не имею, как он там оказался: сама я его точно не звала и не впускала, а с улицы он забраться не мог, потому что живу я на четвертом этаже.

Не то чтобы мне было страшно, нет. Даже, наоборот, как-то любопытно. Но в три с половиной часа ночи голова соображала плохо. Наверное, поэтому я не закричала.

Каштановые волосы, чуть длиннее, чем нынче принято у современных молодых людей, бледная кожа и большие, красивые зеленые глаза. Пожалуй, даже слишком красивые для такого спокойного выражения лица.

На госте были черные узкие джинсы, черная футболка и легкий черный плащ. И он просто сидел и следил за мной, как будто чего-то ждал. Возможно, он стал свидетелем того, как я ворочалась с одного бока на другой, пытаясь наконец-то уснуть. А он сидит себе спокойно и смотрит, нет, честное слово, как будто никуда не торопится и как будто это вполне нормально.

- Почему не спишь? – спросил он. Тут уж мне стало что-то совсем не по себе.

- Как раз собираюсь заснуть, - постаралась ответить я также спокойно, как это выходило у него. Но мой ответ не произвел на него ровным счетом никакого впечатления – он все также внимательно меня разглядывал.

Мне это надоело, и я закрыла глаза. Я знала, что ОНО все еще сидит на подоконнике. Я уже начала раздумывать над тем, не схожу ли я с ума, ведь если вдруг окажется, что на самом деле я вижу то, чего нет, - дело плохо. Наверное, от бессонницы люди вполне могут сойти с ума. Без сна человек не может, мозг не успевает отдохнуть и не может восстановиться, и…

Причудливая мелодия разбудила меня. Я пошарила рукой в поисках мобильного, чтобы отключить будильник. Я всего лишь проснулась и оказалась в обычном «утро», где никто в черных плащах не может сидеть на твоем подоконнике, проникнув в квартиру неизвестным способом.

- Ну что, во сколько сегодня уснула? – спросила меня мама за завтраком.

Надо сказать о том, что в моей семье все давно привыкли к тому, что я страдаю бессонницей. Время от времени с этим пытаются бороться, но мне никогда ничего не помогает. Я могу промучиться всю ночь, могу уснуть под утро, но никогда не засыпаю раньше двух ночи. И это только в лучшем случае, что случается не так уж и часто. Поэтому если вдруг среди ночи я шла на кухню за чаем, сидела со включенным светом и читала, лазила в интернете – никто среди ночи уже не просыпался. Можно сказать, я выработала у моих домочадцев безусловный рефлекс.

-Если честно, то сама не поняла. Мне казалось, что я не могу заснуть, и мне мерещится всякая чепуха. Но, оказалось, мне приснилось даже то, как я пыталась заснуть.

Мамино лицо просияло. Не стоит и говорить о том, что ее мое ночное безделье не радует. Собственно, оно и меня не радует. Сколько раз мне доводилось разглядывать потолок часами, прибегать к старому способу и мысленно считать овечек, закрывать глаза и вспоминать все, что произошло за день! Как-то раз я взглядом пыталась просверлить дыру в стене соседей, начитавшись историй про телекинез. Вот до чего доводит бессонница.

- Это хорошо, - ответила мама и поцеловала меня в макушку. – Может, у тебя скоро пройдет это недоразумение. Говорят, что с возрастом сон восстанавливается. Это хороший знак, что ты уже не замечаешь, как реальность перетекает в сон – это вполне нормально для нормального сна.

Я лишь пожала плечами. Уж очень странно сегодня моя реальность сменилась сном...

Дни для меня пролетали быстро, но несколько мучительно, потому что все время хотелось спать. Зато ночь становилась своеобразной пыткой: спать хотелось еще больше, но заснуть не получалось. Как обычно в такие моменты, я лежала в своей кровати, и у меня было такое ощущение, будто я одна осталась во всем мире. Только мир этот исказился, стал темным и почти безмолвным.

И я уже в который раз с разочарованием заметила, что мои попытки создать дыру в стене соседей не увенчались успехом. Правда, я пока еще не объяснила себе, зачем именно мне нужна эта дыра.

На мгновение я закрыла глаза и попыталась представить себя в какой-нибудь другой стране. Пусть сегодня это будет Бразилия... Хотя нет, я «была» там прошлый раз. Тогда Ирландия. Что я знаю об Ирландии?

- Ну и чего ты мучаешься? – насмешливый голос прервал мое трудолюбивое воображение.

Я аккуратно приоткрыла один глаз. Лучше бы я этого не делала. О, Боже! Он, оно, не знаю, как его звать, - опять здесь! Спокойно сидит на моем подоконнике и выстукивает пальцами по стене какой-то незамысловатый ритм!

Так, стоп! Значит, я уже сплю? Напрашивается вопрос, почему у меня все сны какие-то скучные и однообразные? Почему кому-то снятся балы, вручение Нобелевской премии, танцующие фламенко тараканчики и кролики-мутанты, а мне снится моя собственная комната, в которой я пытаюсь уснуть? Причем ко всему в придачу у меня еще какой-то ненормальный парень забирается в окно!

- Уйди из моего сна! – попросила я, хотя все это напоминало абсурд.

Он лишь нагловато улыбнулся, встал на ноги и принялся расхаживать по моему подоконнику туда-сюда, благо подоконник в моей комнате был узким и длинным.

- Тебе самой-то не скучно? – как ни в чем не бывало, вел он беседу. – Бессонница, вещь, конечно, противная, но если уж тебе никуда от нее не деться, то хотя бы придумала б что-нибудь интересное. А то лежишь тут, потолок разглядываешь, и не знаешь, что только ночью можешь узнать то, чего никто не знает.

- Ты это о чем? – спросила я, приподнявшись на локтях. Если уж видеть дурацкие сны, то хотя бы принимать в них самое активное участие. Хотя… видеть сон, в котором с тобой говорят о бессоннице?

- Да о том, что время, которое тебе дано, ты используешь неграмотно. Когда я был в твоем возрасте, то тоже не особо его ценил. Зато сейчас все по-другому. Между прочим, многие великие люди проклинали эту необходимость, жалели, что сон отнимает так много времени. А тебе, можно сказать, повезло, но сама ты этого не понимаешь. Тебе…

- Повезло?! – перебила я его. – Как можно называть везением то, что не можешь сделать то, чего хочешь? Более того – необходимо сделать, как все нормальные люди. И вообще, исчезни куда-нибудь, а то в кои-то веки я заснула рано, а ты все портишь!

Он вновь уселся на подоконник, да к тому же принялся еще и болтать ногами! И интересом смотрел на меня, будто я – особо интересный экспонат в музее.

- Так ты все думаешь, что это сон?

- А что, разве нет? – осторожно, но, в то же время с сарказмом, спросила я. И, вспомнив, как все обычно советуют для распознания сна, ущипнула себя за щеку. Боли я не почувствовала, но почему-то в моей голове все перевернулось, и мне стало казаться, что так и должно быть именно в жизни, а не в грезах.

- Думай, как хочешь, мне все равно. Человеку нельзя запретить верить во что-либо, даже если эта вера противоречит всем правилам.

- Полностью с тобой согласна. Может, скажешь, как тебя зовут? – я уже села на кровати, полная намерений получше узнать моего ночного гостя. Да и желание заснуть куда-то исчезло.

- А какая разница, если все это для тебя лишь сон. Зови, как хочешь. Как тебе нравится? – он теперь уже ходил по всей моей комнате, но постоянно подходил к окну, будто ему не терпелось оказаться на улице – уж как-то странно он все туда смотрел. – Может, я буду Цезарем? Или Вовчик?

Я скорчила рожу. Ни Цезарь, ни Вовчик меня не устраивали. Я вообще не хотела его как-либо звать. Так в нем была какая-то загадка, и, казалось, что если дать ему имя, то странное ощущение, трепетавшее во мне сейчас, растает.

- Не хочешь говорить – не надо. Мне это знать необязательно. И давно ты за мной следишь через окно?

Вопрос его ничуть не смутил, хотя я рассчитывала на обратное.

- Около недели.

- И зачем тебе это? Так долго следить, а позволить обнаружить себя только сейчас? Все равно же не сплю, только мучаюсь. А так хоть веселее.

- Я стеснялся.

О, да. Стеснительные люди так обычно и делают – сначала следят за тобой, потом в одну прекрасную ночь ты обнаруживаешь, что они сидят на твоем окне, свесив ножки, и рассуждают о твоей болезни, о которой говорить не очень-то приятно. Да-да, они обычно так и поступают. Именно так. Но вслух я ничего не сказала.

- Важно то, что ты не извлекаешь из своей бессонницы пользу. Это все равно, что тебе будет дана гора золотых монет, а ты, вместо того, чтобы использовать их по назначению и купить то, о чем давно мечтала, будешь этими монетами закрывать щели в стенах.

Не поймите меня неправильно, но как из бессонницы можно извлекать пользу? Может, кто-то бы сел стихи писать, уроки учить, рисовать или читать, но ведь это невозможно! Глаза слипаются – то есть делать в принципе что-либо невозможно! А спать не получается – вот такая противная штука!

- Ты не о том сейчас подумала. Ты же можешь путешествовать, у тебя неограниченные возможности! А вместо этого ты сидишь тут в четырех стенах, а если еще точнее – то лежишь.

- А я и путешествую! Я уже где только ни была – от Австралии до Уругвая! И откуда ты можешь знать, что именно я подумала?

Он лишь потряс головой. Наверное, он считал меня непроходимой тупицей, потому что было впечатление, будто мы говорим на разных языках. Но, согласитесь, трудно было понять, о чем идет речь.

- Я всегда знаю, что ты думаешь. Знаю – и все. Но я говорю о других путешествиях. То, что ты имеешь в виду – лишь жалкая иллюзия. Это все ненастоящее. А ты выгляни в окно и увидишь мир. Мир, который только и ждет, чтобы ты вырвалась из плена своей бессонницы. Ты меня сейчас не понимаешь, но, возможно, когда-нибудь сама поймешь и догадаешься. Подымайся. Ты пойдешь со мной.

Я была заинтригована, поэтому поднялась без возражений и подошла к окну. Меня даже не смущал тот факт, что я в ночнушке. В конце концов, это всего лишь сон...

Мы подошли к окну, и что-то произошло. Это было неописуемо... Но при этом у меня не было полного понимания – сон это или реальность... Хотя это и неважно, потому что мне вдруг открылся загадочный и прекрасный мир... Мир бессонницы, о котором говорил мне мой ночной гость. Только в ЭТОЙ бессоннице уже не было мучительных попыток заснуть, а ощущение, что весь город вымер, и вовсе исчезло. Как будто за окном бурлила незнакомая мне до сих пор энергия, словно с улицы лилась музыка, которую я чувствовала, но не в силах была расслышать.

Он просто взял меня за руку и залез на подоконник. А потом – я даже точно не помню момент, как я оказалась вместе с ним по ту сторону окна, - я просто смотрела на ночные улицы сверху вниз.

Странно, но мне совсем не было страшно. Подо мной расстилался город, а от высоты у меня чуть кружилась голова, но страха не было. Если ко мне в окно мог прийти незнакомец в черном плаще, то почему я не могу летать под звездами на темно-синем небе, вместо того, чтобы сидеть в своей комнате, и безрезультатно стараясь провалиться в сон?

Только потом я медленно стала понимать, что происходит. Я висела высоко над землей, застыв над крышами многочисленных домов, а подол моей длинной ночнушки развевался на ветру. Руки моего ночного гостя крепко обхватили мой живот, а сам он завис надо мной. Я как будто лежала на животе на невидимой доске, имея возможность рассмотреть весь город с высоты птичьего полета. А незнакомец… хм… скажем так: если бы я была кусочком хлеба, то он бы был колбасой… и вместе мы становились бутербродом. Если бы ситуация не была столь необычна, и если бы он не удерживал меня на вытянутых руках, я подумала бы над эротизмом подобной картины, если бы видела ее со стороны. Но он удерживал меня, крепко и в то же время осторожно. Потом он медленно начал подтягивать меня к себе, и вот уже оказалось, что мы в том положении, в котором обычно находятся пловцы, что-то среднее между горизонтальным и вертикальным. И он крепко ухватил меня за руку. Мы просто летели вперед. Иногда я замечала его взгляд на себе. Так присматриваются родители к первым шагам своего ребенка. Наверное, сейчас я и была маленьким ребенком, который открыл для себя что-то новое.

Я теперь не могла понять, почему он не пришел раньше, почему не мог рассказать мне о том, что на самом деле ночью можно летать, можно разглядеть каждый переулок своего города. Можно делать что угодно, но при этом оставаться незамеченным.

- Ты был прав, - сказала я, крепче сжимая его руку. – Бессонница не может быть бестолковой...

Мы облетели большую часть города. И, пожалуй, в этот момент я была очень счастливой. Но, несмотря на все мои впечатления, я чувствовала себя очень уставшей. Казалось, еще несколько минут – и ему придется силой меня удерживать, потому что мое тело просто ослабнет и перестанет держаться в воздухе.

- Нам пора возвращаться, - сказал он, каким-то образом накинув на меня свой плащ. Но возвращаться мне не хотелось. – Мы должны вернуться, иначе ты совсем ослабнешь. Важно то, что теперь ты знаешь. Все гораздо интереснее, чем тебе могло показаться на первый взгляд. Но дано это знать не всем.

Мы остановились около распахнутого окна моей комнаты. Теперь было ощущение, будто оно разделяет для меня два мира: один – с земной бессонницей, вечными попытками уснуть, а второй – бессонница, которая освобождает тебя от всех земных законов, где сон переплетается с реальностью, и единственное, что имеет значение – ночной город, такой загадочный и манящий.

Как только я оказалась в своей комнате, то просто плюхнулась на кровать и, кажется, сразу же уснула. Но я еще слышала и чувствовала, как он сидит на подоконнике и наблюдает за мной.

- Спасибо тебе, - чуть слышно прошептала я, а потом весь мир куда-то провалился, и я потеряла с ним какую-либо связь.

На следующую ночь я даже не жалела, что у меня не получается быстро заснуть. Я ждала его, как в раннем детстве ждут новогодней ночи. Когда в силу возраста ты не успел еще разобраться, где реальность, а где выдумка, и ждешь чего-то необыкновенного, и веришь в то, что должно произойти нечто грандиозное.

Я лежала на кровати, укутавшись в одеяло, и с каким-то трепетом смотрела на окно. Я все ждала, что именно сейчас он вновь заберется на мой подоконник. При этом я никак не могла понять, был ли он моим сном, или же жизнь устроена именно так, как когда-то мечталось.

Прошлая ночь казалась сном, но когда я сегодня проснулась утром, на белом подоконнике остались чуть заметные следы мужских ботинок. Книга с верхней полки моего шкафа, которую он вертел до этого в руках, лежала на столе, хотя перед сном я ее не доставала. Наверное, еще несколько дней назад меня бы все это испугало, ведь никому, пожалуй, не захотелось бы, чтобы по ночам кто-то подозрительный, пускай столь обаятельный и загадочный, влезал в окно и... И заставлял тебя вылезать вместе с ним из этого самого окна. Окна четвертого этажа. Но ощущение полета над ночным городом, над фонарями и крышами зданий… Все это настолько впечатлило меня, что мне бы не хотелось, было бы теперь смерти подобно, если бы все это было лишь сном... Даже если ты страдаешь бессонницей и не можешь похвастаться красочными видениями.

В окне никто не появлялся, спать я не могла, поэтому поднялась и принялась шагать по комнате. Почему-то мне вспомнилась песня, которую я так любила несколько лет назад.

«Он страдал, если за окном темно... Но она улетала все равно...» - напевала я, и, вспоминая истинное значение этой песни, чувствовала, как по спине бегут мурашки.

- «А потом по утру она клялась, что вчера это был последний раз...» - раздался неожиданно рядом со мной голос.

Это было так неожиданно, что я передернулась. А он, как всегда, спокойно уселся на подоконник и склонил голову на бок.

- Я вижу, ты уже не пытаешься бороться с бессонницей, - как-то ехидно заметил он.

- Ты прав, не пытаюсь. И не хочу. Я слишком очарована ей.

- Возможно, когда-нибудь я возьму тебя с собой, и ты узнаешь тайну.

- А почему не сегодня? – мне было все равно, куда мы отправимся, лишь бы он еще раз взял меня за руку, вытянул за собой на улицу, и я снова могла бы пролететь над ночным городом.

- Еще не время. К тому же, я не уверен, что это безопасно.

Вот так всегда! Скажут всего несколько фраз, в надежде, что человек утратит интерес, а на самом деле этот человек не может потом не думать о том, что от него скрыли.

Он шагнул к окну.

- Пойдешь со мной?

- Да.

Сегодня мы летели достаточно низко, иногда даже на уровне четвертого-пятого этажа безразличных домов. Свет уже нигде не горел, даже у самых отъявленных полуночников. Подо мной скользили дороги, скверы, парки. Одна картина сменялась другой, не похожей на предыдущую. И я впитывала это очарование, жила и дышала этими мгновениями. Мы летели молча, но я решила озвучить вопрос, терзавший меня.

- Кто ты? – спросила я. Может, это было глупо. Может, я даже была почему-то уверена в том, что не получу ответа, которого хочу. Может, я действительно верила, что это сон, поэтому позволяла себе любые разговоры и мысли.

Он резко дернул меня за руку, у меня даже заболело плечо, и мы упали на крышу какого-то небольшого серого дома. Точнее, упала только я, стукнувшись коленями о холодный бетон. А он помог мне подняться и развернул к себе. Внимательно посмотрел в глаза и, наконец, сказал:

- Когда-то я тоже страдал бессонницей. И ненавидел ночи, потому что они становились невыносимыми: все словно вымирает, не остается ни звука. Белые ночи – еще куда ни шло, там можно вообще даже не пытаться заснуть... Но все остальное время... И в одну ночь я просто взял и... вышел в окно.

Я слушала его с тенью улыбки и недоверия. Сон, который рассказывает о том, как он страдает бессонницей? Очень интересно! А он стоял передо мной, держа меня за плечи, и продолжал серьезным тоном.

- Пожалуй, мой мозг был слишком измучен нехваткой отдыха, потому что это было простое решение – выглянуть из окна, а потом просто оказаться на улице. Мне было интересно, что же со мной будет. Глупо, да? Ну не суди меня строго, от этих ночей я просто с ума сходил! Так вот, оказался за пределами своей комнаты, испугался, приготовился к падению, но вместо этого осознал, что просто завис в воздухе. Причем удобно так себя чувствую, лучше не бывает. Сделал несколько шагов по полосе неба на уровне своего этажа и понял, что больше никогда не буду мучаться. Это было что-то вроде новой жизни.

Я ничего не ответила, но мне как-то сделалось жутко. Одно из двух: либо нам вместе надо к хорошему доктору, либо я просто сплю... Что тут сказать, второе меня прельщало больше...

- Я уже давно гуляю по ночам... И мне уже известна каждая пылинка, каждый закоулок и тайна ночного города. Единственное, что меня печалило – так это то, что я ни с кем не мог поделиться этим миром. А тут как-то случайно я завис над твоим окном и впервые тебя увидел. Было поздно, но ты не спала. И ты была так красива… (Я покраснела, а он тихонько прикоснулся к моим волосам) Ты ворочалась, время от времени вставала и бродила, а потом снова ложилась. Я В ТЕБЕ УВИДЕЛ СЕБЯ В ТВОЕМ ВОЗРАСТЕ. Ты не представляешь, какое это странное и приятное ощущение!

- Стоп! – замахала я на него руками. – Стоп, стоп, стоп! Ты увидел во мне себя и начал следить за мной?

- Да, - его губы расплылись в улыбке. – Я прилетал каждую ночь, все больше к тебе приглядывался. И, наконец, понял, что ты – тот человек, которому можно доверить тайну. Тот, с кем можно разделить этот ночной город и... бессонницу.

- Бессонницу, - эхом отозвалась я, задумавшись над смыслом этого слова.

Мы еще немного постояли на крыше. Он ходил из стороны в сторону, спрятав руки в карманы своего длинного черного плаща. Казалось, он сейчас решает для себя что-то важное, словно сомневается, стоит ли что-то сделать, или же нет. Наконец он остановился и поднял голову.

- Знаешь, пожалуй, я именно сегодня хочу показать тебе то место. Пойдем.

«Пойдем» - это несколько странно, потому что ходили мы до края крыши, а потом, взявшись за руки, рухнули вниз. Мы долетели почти до самого асфальта, я даже уже подумала, что сейчас мы разобьемся, но в самый последний момент мы вышли из пике и начали подыматься в темное туманное небо.

Не знаю, чего именно я ожидала, но только не этого. Я знала, что в ночном городе есть множество интересных мест, но я никак не могла предположить, что, то самое место, о котором он говорил, - моя собственная школа!!! Школа, в которой на уроках я обычно боролась со сном, потому что там признаки моей бессонницы особенно ощутимо давали о себе знать.

Но было и то, что меня насторожило. Мне еще не доводилось быть рядом со своей школой посреди ночи. Но я была уверена, что ночью там должно быть темно, ни одного блика света, абсолютно пусто и скучно. Но что-то было не так.

Мы еще скользили в небе, когда я обратила внимание на бледно-зеленую дверь школьного подвала. Каждый день я прохожу мимо этой двери, и меня раздирает огромное желание узнать, что же за ней находится. Она обладала для меня той таинственно-притягательной силой, которой могут обладать только закрытые двери. Когда ты не в силах противиться желанию дернуть за ручку, в надежде, что вдруг именно сегодня ее забыли запереть, и наконец-то ты узнаешь, что же там… Я обожаю закрытые двери, но в то же время ненавижу их, потому что желание заглянуть за них никогда не осуществляется. В реальном мире подобное любопытство принято осуждать как нечто неприличное.

Сердце мое словно отсоединилось от всей системы органов и плавно начало соскальзывать куда-то на уровень почек. Такое сильное меня вдруг охватило волнение. Эта самая подвальная дверь, которая всегда меня так тянула и, которая, сколько ее помню, всегда была закрыта, сейчас была свободна от железного замка и была приоткрыта на несколько сантиметров. И что самое странное, - из глубины подвального помещения наружу вырывалось бледное свечение сиренево-розоватого цвета. И честное слово, это был самый притягательный, самый обволакивающий, самый прекрасный свет из всех, что я видела, если, конечно, можно говорить о красоте света...

- Что это? – спросила я, как только мы оказались на земле около этой самой двери с розовым свечением. Я чувствовала мелкую дрожь в коленях, потому что во мне вновь ожило ужасающе сильное желание посмотреть, что именно находится за этой дверью. Тем более теперь, когда это возможно, когда рядом все окутано розоватым свечением.

- Послушай, сейчас мы окажемся внутри, – казалось, он был сильно взволнован и действительно считал, что это может быть небезопасным, о чем он мне говорил еще до того, как я вылезла из окна своей комнаты вслед за ним. – Главное, ничего не бойся, держись рядом со мной и не делай никаких глупостей, даже если очень сильно захочется. И если захочешь что-то сказать, а это нежелательно, то постарайся шептать как можно тише, потому что нас не должны заметить.

Я лишь кивнула в ответ, тщательно запоминая все наставления, но сама не могла оторвать глаз от бледно-зеленой двери школьного подвала, на которой кто-то белой краской из баллончика криво написал набор английских букв, не имеющих смысла в связи друг с другом.

Он снова взял меня за руку и осторожно, слишком медленно, как мне показалось от охватившего меня напряжения, проскользнул за дверь, а я быстро шагнула за ним.

В подвале было мало места, и среди рассеянных лучей таинственного розового сияния выделялись толстые серые трубы, которые при желании нельзя было бы обхватить руками. Эти трубы странным образом переплетались в замысловатый лабиринт.

Он начал карабкаться по этим трубам, знаком показывая мне, чтоб и я не стояла, а нам с ним надо перебраться куда-то на ту сторону этой железной серой бесконечности. Лететь бы мы с ним здесь просто не смогли - так мало пространства было между трубами, поэтому перебираться можно было лишь так.

Честно говоря, лазить по трубам у меня не получалось также быстро, как это выходило у него. И даже длинный плащ ему не мешал. А я то соскальзывала с них, то резко дергалась, потому что иногда труба, куда я ставила руку или ногу, становилась горячей, и мне приходилось искать другую трубу, по которой можно было бы перебираться дальше. И если бы надо было вдруг изобразить траекторию нашего пути, то получилось бы что-то вроде лестницы: я старалась не отставать от моего спутника, а он двигался все время вперед и вверх.

Наконец-то эти трубы закончились, и мы с ним оказались на какой-то узенькой платформе белого цвета. По ширине она напоминала полку плацкартного вагона.

Я уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но он прижал палец к губам, давая понять, что любой мой вопрос сейчас будет лишним. Он внимательно и серьезно посмотрел на меня и показал, что нам надо идти до конца платформы. Я лишь пожала плечами и сделала то, что велено было сделать. Мы быстро, но осторожно прошли по платформе, а я, вспоминая помещение своей школы, никак не могла понять, где же мы сейчас с ним находимся.

Но тут платформа закончилась, и, еще не смотря вниз с нее, я услышала какой-то звук, напоминавший не то жужжание, не то шорох, не то продолжительный звон. Мы присели на краю платформы, и я молча начала следить за тем, что происходило внизу.

Я узнала этот коридор. Там редко проходили занятия, поэтому обычно он был пуст. Я никогда не любила его, потому что все в этом коридоре, - стены, двери, скамейки, непонятно для чего здесь находившиеся, - все было выкрашено в белый цвет. Как в больнице. Школа у нас очень старая, и по-хорошему ей необходим бы ремонт. И этот коридор производил особо тягостное впечатление.

Но сейчас коридор словно ожил, и наблюдать за его жизнью было интересно, страшно и любопытно. Тут было много народу. На скамейках сидели люди, чем-то отличающиеся от обычных людей, которых всегда можно встретить на улицах. У всех у них был какой-то однообразный заумный вид, они были странно одеты, и все они были уже не молоды.

Почему-то мое внимание особенно привлек один мужчина. Наверное, потому что именно он находился прямо передо мной. Это был странный человек маленького роста, с копной темно-серых чуть волнистых волос и с бородкой. Я видела, как его холодные серые глаза двигаются за стеклами круглых очков по мере того, как он читал книгу, которую сильно сжимал в руках. На голове у этого чудаковатого субъекта была шапочка черного цвета, какие обычно рисуют в мультипликации для сказочных гномов. Рядом с ним сидели люди, и на некоторых из них были такие же колпаки.

Казалось, все эти люди что-то заучивают, будто второпях повторяют материал к экзаменам. И это ощущение подчеркивалось тем, что все они с каким-то напряжением время от времени поглядывали на белую дверь в конце коридора. На двери была табличка, но с той высоты, с которой мы наблюдали всю эту картину, я не могла разглядеть, что именно там написано. А вспомнить я не могла, потому что не любила этот коридор и старалась бывать здесь как можно реже.

- Кто они? – шепотом спросила я у своего сопровождающего, который также внимательно следил за ними, присев на корточки.

- Колдуны, - спокойно ответил он, не переводя на меня взгляда.

Ответ меня не удивил. Похоже, бессонница отобрала у меня способность удивляться чему-либо.

- А почему они здесь?

- У них здесь всегда проходят тайные сборы. И попасть сюда можно только через подвальную дверь, как мы с тобой только что. Кажется, у них сегодня что-то вроде экзамена.

- И часто ты сюда прилетаешь? – спросила я, тщательнее присматриваясь все к тому же колдуну. Почему-то он внушал мне смутное чувство страха.

- Иногда. Потому что страшно представить, что будет, если они меня заметят. Поэтому постарайся молчать. И говорить потише.

Но любопытство отняло у меня какое-либо ощущение безопасности. Я начала сильнее свешиваться с платформы, потому что хотела разглядеть рисунок в книге того самого колдуна. Обложка была сиренево-розовой, такой, каким был свет из глубины подвального помещения, а на этой обложке был круг из маленьких серебряных звездочек. Страницы были из крафтовой бумаги кофейного цвета. Последнее, что я смогла рассмотреть – это кусочек текста на непонятном языке рядом с замысловатым рисунком, состоящих из узких черных линий и всевозможных завитушек. В этот момент тот самый колдун поднял голову в черном колпаке, и наши взгляды встретились.

Это мгновение длилось для меня целую вечность, потому что меня сковал пронзительный страх. Я никогда не забуду этот жуткий блеск серых глаз за чистейшими стеклами его очков.

В этот момент мой ночной друг дернул меня резко за руку.

- Уходим! – быстро сказал он и побежал по платформе, увлекая меня за собой. Но я видела и запомнила, как тот самый колдун вскочил на ноги, и, показывая пальцем на нас, что-то закричал остальным. Я также видела то, как исказились лица всех колдунов в страшную гневную гримасу, как все они побросали свои книги и бросились в погоню. Мне показалось, что лица их вмиг утратили что-либо человеческое…

Я не стала больше медлить и побежала вперед, где мелькал длинный черный плащ.

- Быстрее! – закричал незнакомец, останавливаясь на миг у конца платформы и дожидаясь меня. Господи, только сейчас я поняла, что он по-прежнему для меня незнакомец. Я же не знаю ничего о нем, кроме того, что он, как и я, страдает бессонницей и умеет летать по ночам. И от этого мне сделалось еще страшнее, потому что он меня притащил сюда, хотя и предупреждал, что это может быть опасным!

- Прыгай вниз, постарайся теперь перебраться по трубам как можно быстрее! Если что, - я рядом! – крикнул он и спрыгнул с платформы, зацепившись руками за толстую трубу.

Я последовала за ним, и быстро, как только могла, сцарапывая кожу на руках, принялась лезть по этому проклятому лабиринту серых труб. Я уже не обращала внимания на то, что некоторые из них были очень горячими. Единственное, чего мне хотелось, так это поскорее выбраться из этого места. Я слышала, как где-то сзади нарастает этот непонятный звук жужжания с мелким звоном, какой был в белом коридоре, когда колдуны шепотом читали свои книги. И этот звук, который теперь, как и все вокруг, вызывал во мне одну лишь панику, все приближался. Я знала, что они гонятся за нами, знала, что они очень злы. Но я не знала, что будет, если они вдруг догонят нас, но я и не желала знать. Быстрее, быстрее, только бы выбраться из этого кошмара! Я уже не видела ничего вокруг, ни черного плаща, ни розового света, ни пара, исходившего от горячих труб. Я просто карабкалась вперед, постоянно соскальзывая, чувствуя, как быстро уходят силы, как руки покрываются ожогами. Как бешено колотится сердце, как этот противный звук все приближается и приближается.

Вдруг прямо передо мной оказалось какое-то огромное отвратительное насекомое, которое издавало этот самый невыносимый звук. Насекомое размером с птицу. Я остановилась на мгновение, повиснув на трубе, и не смогла удержаться от крика. У этого существа были длинные и мощные чуть мохнатые лапы насекомого, кожистые толстые крылья, мохнатая шея, а голова того самого колдуна, к которому я заглянула в книгу, свесившись с платформы, позабыв о всякой безопасности.

- Нет! – закричала я, отмахиваясь от него одной рукой, но, не прикасаясь к нему, и с удвоенной энергией принялась продвигаться по трубам.

Лицо колдуна с телом насекомого неприятно оскалилось, и это существо продолжило кружить надо мной.

- Что вам от меня нужно? – кричала я, чувствуя, как глаза вот-вот нальются слезами. Мне было очень страшно, хотя я и считала себя смелой. Никогда не думала, что испытаю такой панический, всепоглощающий страх.

Колдун все кружился надо мной, и мне казалось, что он сейчас, как самое настоящее насекомое, сядет на меня. Помимо него вокруг меня с оглушительным жужжанием закружились сотни каких-то других насекомых, привычного размера и без человеческих лиц, но оттого не менее страшных. Гул нарастал, кровь моя бешено стучала в висках. Я готова была уже сдаться, потому что сил совсем не осталось, но тут кто-то резко дернул меня за ноги, и я соскользнула вниз.

Я закричала, но рот мне закрыла чья-то большая сильная рука. Я успокоилась, потому что увидела знакомые зеленые глаза и черный плащ.

Мой спаситель, не отнимая руки от моего рта и не выпуская меня, толкнул железную дверь, и мы с ним оказались на улице. Он быстро захлопнул за нами эту зеленую дверь, ведущую в подвал, крепко прижал меня к себе, и мы взмыли в небо.

Мы летели медленно, все выше и выше в черноту ночи. Меня била мелкая дрожь. Я молчала, а он, кажется, думал о чем-то своем, не желая озвучивать эти мысли.

Я смотрела вниз, на плывущие крыши домов, на темные макушки деревьев. Я была благодарна ему за то, что он меня не бросил, и за то, что не сказал ни слова упрека. Ведь это из-за меня мы еле ноги унесли. Ведь из-за моего дурацкого любопытства мы выдали себя с головой и оказались в опасности.

- Я же говорил, что надо быть аккуратнее, чтобы нас никто не заметил, - сказал он очень мягко, как будто совсем не злился. Хотя после пережитого нами мне казалось, что я заслуживала самой страшной кары. А может, он и правда не злился. Для него это было всего лишь еще одно приключение, еще одна ночь из бесконечной бессонницы.

- И что теперь? – спросила я, повернув к нему лицо и заглядывая ему в глаза. Честное слово, ни у кого никогда не видела таких красивых глаз.

- А ничего, - ответил он. – Больше ничего. Можно спать спокойно.

Мы залезли через окно в мою комнату. Я села на пол, а он так и остался сидеть на подоконнике.

- Ложись спать. Хватит бессонницы, - сказал он и подождал, пока я лягу в кровать и укроюсь одеялом. – Спокойной ночи.

Я закрыла глаза и вскоре уснула. Но, засыпая, я знала, что, как и тогда, он все еще сидит перед моим окном.

С тех пор я его больше не видела. И после этого я действительно стала спать спокойно. С цветными снами, каждый из которых не был похож на другой. Иногда я вижу белый коридор своей школы, а иногда карабкаюсь и карабкаюсь по бесконечному лабиринту толстых серых труб.

Бледно-зеленая дверь с белой надписью в школьный подвал, как и раньше, всегда закрыта. И каждый раз, проходя мимо нее, я вспоминаю ту бессонницу.

Иногда, когда я специально борюсь со сном (подумать только, - еще совсем недавно все было наоборот!), я сажусь на подоконник своей комнаты и долго смотрю в черное небо.

А однажды я стояла на улице в дождливую погоду, кажется, я кого-то ждала. И тут над ухом у меня кто-то прошептал:

- А небо теперь не такое, нет... И летать теперь уже не получается...

Я обернулась, но никого рядом не было. Лишь в десяти шагах от меня мелькал силуэт уходящего человека с каштановыми волосами в легком черном плаще...