Изгнанники

– ...И вот, блуждая среди звезд, Мастера встретились с Амритой. Но в высокомерии своем они увидели в ней лишь ресурс. Им удалось поработить Амриту, но не удалось ее понять. И долго жили они так, используя ее для своих нужд, не ведая о ее истинном предназначении. Но однажды Амрита пробудилась, чтобы открыть им Путь жизни. Одни Мастера приняли его, отказавшись от власти и получив взамен гармонию. Другие воспротивились и бежали во тьму. Наши предки вначале тоже были отступниками, но, когда Амрита дала им второй шанс, они его приняли. За это другие отступники наказали их, заточив здесь, на Валгалле. Наших предков это не пугало: следуя Пути жизни, они могли счастливо жить где угодно. Но с тех пор прошли века, и наша вера в Путь жизни начала ослабевать. Поэтому Амрита решила преподать нам урок. Она перестала помогать нам, чтобы мы могли узнать, какова была жизнь без нее, и добровольно вернулись на Путь...

Сидевший по другую сторону костра Родан непроизвольно сломал пополам стрелу, которую затачивал, и издал тихий рык, утонувший в треске пламени. Его бессильная ярость уже едва удерживалась внутри, рискуя стать опасностью для окружающих. Когда конкретного виновника нет, агрессию вызывают все: и старик Абнакс, пересказывающий в тысячный раз те же легенды, что тысячу раз пересказали ему, и собравшиеся вокруг него, вертящие ушами дети, и суетящиеся у входа в шатер охотники, и особенно перебранки семейных пар.

Родан решил перебраться на свежий воздух. Ветер нес легкий снег вперемешку с пеплом от последнего извержения вулкана. Стремительно темнело: солнце скрывалось за неподвижным голубым диском, занимающим треть неба, а вместо него загорались звезды.

Как и большинство поселений, родной анклав Родана расположился на границе между «черной» и «белой» землей – изотермической дуге вокруг одного из многочисленных вулканов, в пределах которой хорошо себя чувствовали растения. Достаточно отойти в сторону на километр – и вокруг уже простирается заснеженный лес из жестких низкорослых деревьев, либо вообще тундра – «белая земля». Туда и направился Родан, дабы упорядочить мысли. Погруженный в себя, он не заметил пары глаз, сверкающих в его сторону из тени за стенами анклава.

«Глупо обвинять в чем-то Абнакса. Он сам – жертва обстоятельств; ему сейчас хуже всех. По нему видно, что каждый новый день он выторговывает у смерти. Его волосы редеют, глаза больше не светятся в темноте, уши никогда не поднимаются полностью, а ноги едва выполняют свою задачу. И самое страшное, что он уже ничего не может сделать. В такой ситуации остается только верить, что все еще может обойтись. Значит ли это, что ему следует позволить действовать в соответствии с этим представлением? Ничуть. Где-то в глубине души он и сам понимает, что Путь жизни закончился тупиком. И это даже не самое страшное. Нашему анклаву повезло: мы успели собрать самый большой запас амриты и надежно ее сохранили, что дало нам преимущество на многие годы. И ключевым оказалось наставление Абнакса опутывать бочки металлической сеткой. Но последние запасы иссякли еще до моего рождения. И, если сравнить сейчас наш анклав с другими, у которых не было запасов, можно увидеть, что сама по себе потеря источника жизни не так страшна, как изменения, которые она вызывает в умах. Многие действительно поверили, что могут вернуть Амриту к жизни, и последствия этого ужасны: несколько анклавов, по слухам, дошли до человеческих жертвоприношений. Другие пошли на нас войной, но шансов на победу у них не было изначально. За одно поколение этот мир превратился из рая в ад. И, хотя бы отчасти, мы сами в этом виноваты».

Сквозь внутренний монолог Родан наконец услышал, что кто-то идет за ним по пятам, и повернул уши назад. Там это заметили – шаги прекратились.

– Доброй охоты, братец! – первое, что догадался сказать догонявший, коим оказался чуть более молодой парень, Якир.

Родан даже не посмотрел в его сторону, а лишь вздохнул. Якир же оглянулся, повертел ушами, а затем тихо произнес:

– Если мы отойдем чуть подальше, я смогу что-то рассказать. У меня есть план.

Якиру не пришлось уточнять, какова была цель плана. Он знал, что Родан, превосходный стратег и алхимик, необходимое звено любой авантюры, поймет его без лишних слов и гарантированно согласится на любое предложение. Что его любимая беременна, и серьезно рискует из-за физической слабости. Что он боится потерять ее в тысячу раз сильнее, чем погибнуть сам. И что единственное решение его проблемы – очищающий и исцеляющий эликсир жизни, амрита.

– Выкладывай, – тихо проговорил Родан, эмоции которого выдавали встопорщившиеся уши и расширенные зрачки. В его душе уже разразилась борьба между слепой надеждой, призывающей немедленно хвататься за любую возможность, и здравым умом, предостерегающим от этого.

– Ладно, – голос Якира дрожал от возбуждения, – Цель нашел Райо несколько часов назад. Он со своим зрением ухитрился рассмотреть, как Странник чинил царапину на своей броне. Тот повредился об острый камень в каком-то ущелье, неудачно поставив ногу и провалившись. Царапина была небольшая, но заживала точно так же, как в свое время раны наших воинов под действием амриты. Я тоже не видел этого своими глазами, но говорят, что спутать сложно.

– То есть...

– Видимо, судьбы Странников сложились по-разному. Большинство потеряли свою амриту и постепенно умирают, но есть исключения.

Родан задумался на несколько секунд, прижав уши.

– В принципе это возможно. Но, должно быть, исключений очень мало, раз мы впервые об этом узнали.

– Тем более нельзя упускать такой шанс. В случае провала мы вряд ли что-то потеряем, учитывая слабую боеспособность Странников, а в случае удачи спасем весь анклав, или, по крайней мере, обезопасим на какое-то время.

– И в любом случае мы рискуем быть изгнанными за нарушение заповедей, – добавил Родан.

– Тебя это пугает?

– Меня это бесит. Правила нужно соблюдать до тех пор, пока они помогают жить. А когда они начинают мешать...

– Так ты согласен?

Родан кивнул.

– Тогда командуй.

– Для начала, кто еще участвует?

– Сейчас готовы Райо, Арак и Тонолан. Думаю, с тобой в качестве аргумента удастся убедить больше народу.

– Хорошо, только аккуратнее. Не привлекай тех, в чьей способности держать язык за зубами не уверен. Я пока займусь подготовкой оружия. Остальным – не упускать из виду Странника. Пусть следят посменно и по очереди подходят ко мне. Да, и кому-то придется позаимствовать рыболовную сеть у Йонаха. Приступай.

Якир сосредоточенно кивнул и побежал обратно к поселению; Родан же развернулся и направился к вулкану, собираясь искать минералы для боеприпасов, и ни на секунду не прекращая просматривать в воображении все возможные реализации плана.

***

Над входом на мостик флагманского корабля Последней армады, как и во многих других местах, какие-то креативные личности повесили светодиодную панель, на которой в данный момент мерцала надпись:

«До дома всего 139 световых лет!»

На самом деле, Земля наверняка не была домом для авторов, равно как и для большей части экипажа армады. Те же из ныне живущих, кто видел эту планету собственными глазами, все равно провели в космосе большую часть жизни, и 95% этого времени – в стазисе. А большинство просто родилось здесь.

На мостике собралось столько людей, что экипажу других кораблей, присутствующему удаленно, пришлось свернуть свои голограммы и ограничиться голосовым общением. При этом второстепенный персонал ухитрялся попивать кофеек, уютно расположившись в своих креслах, пока ускорение корабля создавало для этого достаточную силу тяжести. На потолок помещения проецировалось изображение приближающейся планеты. Рядом с ней в воздухе висели характеристики, выраженные через земные: масса – 1.37, радиус – 1.11, плотность атмосферы – 1.26, средняя температура – 0.93, сейсмоактивность – 27.60, индекс землеподобности – 0.91.

– Верхняя орбита Валгаллы будет достигнута через четыре минуты, – сообщил ИИ корабля, – Начинается снижение мощности реактора.

– Сколько лет прошло с момента, когда здесь последний раз была Армада? – поинтересовалась ксенобиолог по имени Габриелла.

– 231 год, один месяц и 12 дней на планете; 163 года, 5 месяцев и 23 дня на борту, – мгновенно выдал корабль.

– Вот и куда так спешили? Теперь гамма-отражатели заменять надо, еще одного такого форсажа они не потянут, – проворчал какой-то техник.

– Нет, это какая-то ошибка… – не обращая на него внимания, пробормотала про себя Габриелла, открывая канал связи с экипажем десантного корабля «Фалес»:

– Попробуйте пропинговать роверы, которые остались на поверхности с прошлого раза.

– Да, мы уже заметили. Это очень подозрительно. Разбираемся, – получила она почти мгновенный ответ.

– Какие роверы? Вы о чем? – поинтересовалась коллега Габриэллы.

– Которые были отправлены на Валгаллу двести лет назад для изучения ее биосферы, – объяснила та.

– И что с ними?

– Они работают.

В течение минуты вопрос уже поднялся до уровня «важные» и перешел к совету капитанов.

– Что ж. У нас новая задача: понять, что тут происходит. Поднимаю ее приоритет над пополнением ресурсов корабля, рекомендую то же остальным, – нахмурился капитан Арамаки, который присутствовал в командном центре физически.

С самого начала у Армады не было одного командующего, поэтому синхронизировать действия кораблей приходилось подолгу и иногда с продолжительными перебранками, чем и занимался сейчас совет капитанов. Инженеры тем временем начали мозговой штурм.

– Вы бы еще с обломками «Цезаря» попытались контакт установить, – решил пошутить один, но коллеги лишь бросили в его сторону несколько косых взглядов.

Наконец гудение двигателей стихло, и незакрепленные предметы поплыли в произвольных направлениях. Один инженер, не успевший допить кофе, торопливо собирал ртом его пузыри.

– Верхняя орбита достигнута, – сообщил ИИ.

– Роверы на поверхности отвечают, но не передают данных. Скорее всего, дело в протоколах, надо поискать старые в архивах. Но возможно также, что их программа была изменена, – отчитался Эмиль, руководитель технического отдела с Фалеса.

– Сколько их? – спросил Арамаки.

– Сейчас 27, но это только на одной стороне планеты. А высажено было более ста, – ответил Алан, коллега Эмиля, не прекращая с неуловимой для глаза скоростью печатать что-то на своем терминале.

– У них была система регенерации?

– Были внутренние резервуары для амриты, но, судя по логам, они не наполнялись. Миссия ожидалась короткая, а пригодная к употреблению амрита была в дефиците, с трудом на людей хватало.

– Сколько служит такой ровер без регенерации?

– Сильно зависит от условий на поверхности, но в идеале лет 30-40.

– Отсюда единственный возможный вывод, – вставил Эмиль, – роверы были захвачены Океаном.

***

Группа из шести хорошо вооруженных охотников собралась в низкорослом заснеженном лесу, покрывающем обширную площадь к западу от вулкана. На каждом висела заплечная сумка, набитая добытым заранее провиантом и боеприпасами.

– Итак, у нас есть 4 арбалета, по 3 термитные стрелы на каждый, а также 8 бомб. Мы не знаем, что из этого вообще сработает, потому что убивать Странников было запрещено столетия назад, и проверенных способов у нас нет. С другой стороны, мы точно знаем, что Странник никогда не нападает первым и не добивает отступающих или раненых, к тому же он большой и неповоротливый. Так что будем проверять все способы опытным путем, – объяснял стратегию Родан.

Тем временем из-за деревьев вышел Якир, ведущий под уздцы крупное животное с двумя мускулистыми трехчленными конечностями, метровой шеей и прямым, покачивающимся из стороны в сторону хвостом-противовесом. Голова существа возвышалась над головой хозяина примерно на полметра и заканчивалась неким подобием клюва. По бокам к нему были подвешены две бочки, обмотанные металлической сеткой.

– Ты уверен, что карак может нести сразу две? – спросил Родан.

– Я не думаю, что мы наполним обе, даже если у нас вообще что-то получится, – отмахнулся Якир, – это предосторожность. В крайнем случае как-нибудь дотащим, это наименьшая из проблем.

– Ладно, – согласился Родан, – Теперь к плану. Мы организуем засаду в ущелье с восточной стороны перевала. На пути нашего Странника это лучшая позиция для удара.

***

– Получен контроль над девятым ровером, – сообщил ИИ Фалеса.

Управление тут же взял на себя один из техников. Другие уже образовали очередь – каждый хотел заняться интересным делом после часов копания в архивах.

– Ничего себе... Показатель структурной целостности – 100%! – воскликнул техник спустя секунду, – предыдущие уже буквально разваливались на запчасти!

– Теперь мы точно знаем, что Океан еще жив. Должно быть, корпуса роверов смогли экранировать его от воздействия DRY, – проговорил капитан Фалеса, Клуни.

Но у большинства инженеров энтузиазм взял верх над осторожностью, и они тут же завалили канал связи всевозможными запросами к системам телеметрии и самодиагностики.

– Резерв амриты ровера составляет 42%, причем с ней самой связь не устанавливается. Интересно.

– И это хорошо, – заметил Эмиль, – даже с идеально защищенного устройства устанавливать контакт с Океаном рискованно.

– Это не Океан, а в худшем случае крошечный его кусок, которому не хватит вычислительной мощности, даже чтобы понять, что происходит, – отмахнулся оператор ровера.

– Но мы можем в одностороннем порядке отправить ему DRY и посмотреть, как он отреагирует, – вмешался кто-то из инженеров.

– Действительно, давайте попробуем, – согласился Эмиль.

Увидев всеобщее одобрение, оператор ровера привел план в действие. Несколько секунд ничего не менялось, а потом на индикаторе структурной целостности робота, предусмотрительно выведенном на общий дисплей, у числа 100 погасли первые две цифры. Оператор чертыхнулся и отключился от управления.

– Вероятно, взорвалась батарея, – объявил он.

– А ты уверен, что это не Океан отключил нас? – поинтересовался Эмиль.

– Да. Мы действительно зафиксировали взрыв в точке, совпадающей с положением ровера, – неожиданно включился в разговор представитель отдела астрономии с другого корабля.

– Чертовщина какая-то. DRY вообще никак не должен влиять на макроскопическую технику, – пожаловался оставшийся без новой игрушки оператор.

– Значит, Океан перепрограммировал роверы таким образом, чтобы они саморазрушались при уничтожении их амриты. Причем уже после того, как сюда дошел наш первоначальный DRY-сигнал, учитывая, что многие роверы успели-таки потерять амриту, – резюмировал Эмиль, – но главное, что никакого иммунитета к DRY Океан не выработал, а значит, мы в относительной безопасности.

***

«Если Странник пришел с востока, то он обязан уйти на запад. Никто не знает, куда и зачем он идет, но само это правило не нарушалось никогда. Потому они и зовутся странниками. А это ущелье – единственный выход из долины на запад» – повторял про себя Родан, отгоняя мысли о возможности просчета в своем плане. Уже несколько часов он сидел в снегу, на обдуваемом всеми ветрами мира утесе, и ждал.

Смеркалось, когда по ущелью наконец раскатились тяжелые удары металла о камень. Райо подскочил и принялся вглядываться в завесу снега. Вскоре из-за склона показалась титаническая блестящая фигура.

Странники передвигались на четырех длинных ногах, имеющих по два сустава, сгибающихся под острым углом. Туловище же напоминало по форме широкий плоский цветок, и днем непременно было повернуто в сторону солнца. Ноги выходили из его нижней точки, а немногим выше на короткой, но гибкой шее крепилась голова с единственным «глазом», излучающим тусклый красный свет и, мягко говоря, жутковатым.

– Занять позиции! – растолкал Родан товарищей. Кроме него, арбалеты достались Райо, Якиру и Араку как лучшим стрелкам; остальные готовились спрыгнуть в ущелье и вступить в ближний бой. Но пока что их арбалеты лежали на земле: начинался план не с них.

Как только Родан подал сигнал, все стрелки, настолько синхронно, насколько могли, столкнули с обрыва в ущелье четыре тяжелых камня, обвязанных веревками. Второй конец каждой из веревок оказался соединен с углом рыболовной сети, которая теперь стремительно натягивалась, опутывая ноги Странника. Прежде, чем камни ударились о землю, Родан уже схватил арбалет. Прицелившись, он выпустил стрелу в верхний сустав одной из ног врага. То же сделали с остальными тремя другие стрелки. Райо и Якир промазали, но цель была достигнута: два сустава с шипением оплавились, и Странник тяжело осел в объятия сети, теперь уже не имея никакой возможности из нее выбраться. В местах попаданий сразу начали формироваться пузыри амриты.

Бронебойный арбалет был оружием довольно сложным, тяжелым и трудным для перезарядки. К тому времени, когда Райо, Якир и Арак были готовы к следующему залпу, в ущелье уже кипел бой. Родан вместе с арбалетом спрыгнул туда же. Тонолан, самый сильный в группе, орудовал тяжелым топором, нанося Страннику множество мелких повреждений и тем замедляя регенерацию. Остальные охотники вооружились магнитными бомбами, которые пытались прилепить на корпус противника, пока тот отбивался при помощи своего подозрительно неэффективного оружия. Выстрелы Странника поодиночке вызывали лишь временный паралич, и, хотя несколько попаданий подряд вполне могли убить, охотники без труда нашли способ минимизировать риск: в случае попадания они просто валились на землю и некоторое время лежали без движения, что заставляло противника переключиться на других.

Перезаряжаясь, Родан краем глаза заметил изменение в поведении Странника – он словно бы резко заинтересовался нападающими, начав вертеть головой больше для того, чтобы рассмотреть их, чем для очередного выстрела. Наконец он встретился взглядом с Роданом. Тот, не брезгуя удобной возможностью, выстрелил, целясь прямо в глаз. Странник не успел увернуться, лишившись части головы; жутковатое красное свечение померкло. Это, однако, не помешало ему продолжать сопротивление: то ли «глаз» не был реально глазом, то ли противник имел и другие возможности видеть происходящее вокруг. Но это его не спасло. Со взрывом последней бомбы Странник повалился на бок и больше не двигался. Амрита тоже прекратила попытки ремонта, сочтя своего носителя необратимо уничтоженным. Правда, раскаленные капли термитной смеси немного задели Тонолана, который уже сидел, охлаждая место ожога в сугробе.

Слить из раскуроченного корпуса амриту оказалось задачей не менее трудоемкой, но, провозившись еще пару часов, охотники наконец смогли перевести дух. Тонолан первым опробовал добычу: всего нескольких капель хватило, чтобы боль утихла, а поврежденная кожа покрылась защитной пленкой, под которой уже росла новая. Настолько же радостные, насколько уставшие, парни наконец повесили груз на карака, который даже не проявил видимых возражений.

***

– Еще один! – прервал всех оператор, только что получивший контроль над новым ровером с целостностью 90%, – И... Черт побери, что это за хрень?

На общем мониторе отобразилась картинка, передаваемая камерой робота. Зал тут же затих, если не считать одного поперхнувшегося кофе инженера. Впрочем, очень скоро прямо в камеру прилетел какой-то объект, и картинка сменилась надписью «Проверьте правильность подключения устройства», а полоска структурной целостности сдвинулась на отметку 73%.

– Сам ровер отвечает, уничтожена только главная камера, – пояснил оператор слегка дрожащим голосом. Прежде, чем он это сказал, 73 сменилось на 61, и спустя несколько минут полоска добралась до нуля.

– Объявляю экстренное совещание. Прямо сейчас, – сказал Арамаки, до этого долго хранивший молчание.

***

На этот раз на мостике не было видно никакого кофе. Слово взяла Симона, руководитель отдела ксенобиологии. Для начала она вывела на главный дисплей несколько кадров, полученных с ровера. На них можно было хорошо рассмотреть существ, по-видимому, нападающих на робота. Издалека их еще можно было спутать с людьми, но в приближении становились видны пугающие отличия: заостренные вертикальные уши, увеличенные глаза, слегка светящиеся в полумраке, деформированный нос, волосяной покров на открытых участках тела и острые когти на пальцах, держащих арбалеты.

– Дамы и господа, у нас очень... противоречивые новости, – ее голос звучал угнетенно, – Новость хорошая: экипаж Цезаря не погиб 163 года назад. Или 231 в их системе координат. Новость плохая: их вы сейчас видите, а точнее, их пра-пра-пра... внуков. Понятно, что перед нами не результат эволюции – для этого прошло слишком мало времени. Единственное объяснение состоит в том, что Океан захватил выживших членов экипажа изнутри и отредактировал генотип таким образом, чтобы они могли естественным образом жить на Валгалле. Мы смоделировали эти адаптации с учетом того, что видели.

Симона открыла трехмерную модель обитателя планеты. Кроме того, что было ясно из сделанной ранее записи, на ней просматривались гипертрофированная мускулатура и более искривленная форма позвоночника.

– Скорее всего, этим дело не ограничилось. У нас сейчас нет возможности узнать, что произошло с их психикой. Разумность они точно сохранили, это очевидно из наблюдаемого поведения. Чтобы сказать что-то еще, нам нужно больше данных. От имени отдела предлагаю отдать их сбору первый приоритет.

Затем добавил свою часть руководитель отдела безопасности:

– DRY-сигнал должен был дойти сюда 44 земных года назад, то есть все сегменты Океана, не оказавшиеся в тот момент в автономном режиме и принявшие сигнал, были уничтожены. Однако некоторые из них сохраняют активность до сих пор. Учитывая, что они по-прежнему уязвимы для DRY, это означает, что они не выходили на связь все это время. По сути, это уже не Океан, а отдельные сгустки зараженной амриты, уничтожить которые будет несложно. Хотя сам факт их выживания не укладывается в наши прогнозы и поэтому настораживает. В общем, наши рекомендации таковы: избегать физического контакта с любыми объектами, экранирующими радиоволны; не выходить на связь с роверами с незащищенных устройств и поддерживать трансляцию DRY на поверхности. При выполнении этих требований высадка должна быть безопасна.

***

Капитан Архимеда, Арамаки, задумчиво висел в полумраке своей каюты, покуривая электронную трубку, стилизованную под классическую, и равномерно заполняя помещение паром. Когда посреди комнаты высветилась голограмма его более молодого коллеги, Клуни, тот с трудом разглядел собеседника. Из всех капитанов только эти двое уже находились в своих ролях 163 года назад, когда был потерян линкор «Цезарь».

– Как думаешь, было бы лучше, если бы они погибли? – начал предсказуемый разговор Клуни.

– Нет. Но тогда у нас, по крайней мере, не было бы перед ними обязательств.

– Теперь нам придется брать их с собой?

– Если они того захотят, – пожал плечами Арамаки, – Но это в любом случае произойдет нескоро. Первоочередной задачей после установления контакта будет гуманитарная помощь.

– Думал, что скажешь им?

– Я признаю свою вину.

– Вину... – задумчиво протянул Клуни, – Мы действовали в строгом соответствии с правилами, которые приняли за одним столом с ними. Они знали, что происходит и почему. Другой вопрос – знают ли они об этом сейчас. Но если бы мы тогда не уничтожили зараженный корабль...

– То, что ты выбрал из двух зол меньшее, не значит, что ты ни в чем не виноват, – холодно ответил Арамаки.

– Я-то понимаю. Просто... – добавил Клуни после некоторого раздумья, – вся эта планета еще может оказаться ловушкой. Океан может нанести ответный удар.

– Он уже его нанес.

– Что ты хочешь сказать?

– Если мы правильно понимаем ситуацию, то до поражения Океана местная цивилизация существовала при его поддержке, – ответил Арамаки, – то есть их уровень жизни был в чем-то даже получше нашего. Но было это пару поколений назад. А теперь этот мир превращается в ночной кошмар, восставший из нашего темного прошлого. Но это еще цветочки. Когда мы доберемся до Земли, там пройдет более тысячи лет, и минимум триста из них Океан будет мертв. Ты ведь представляешь, во что за это время превратятся люди без уверенности в завтрашнем дне, без возможности излечивать болезни, без вторых шансов?..

Капитан выдержал небольшую паузу и продолжил:

– Мы думали, что победили. Что нам осталось лишь триумфальное возвращение домой. А в действительности худшее только начинается. И, скорее всего, дома у нас уже давно нет.

– Я понял тебя, – тихо проговорил Клуни, – Мы совершили ту же ошибку, что и обычно: решили, что для победы достаточно уничтожить врага, а все остальное нормализуется само собой. Но что нам оставалось, дать Океану карт-бланш и убраться с дороги?

– Посмотри на это с точки зрения захваченных им людей. Для них он, наверняка, спаситель – хотя бы потому, что без его помощи они бы тут долго не протянули. Если они не стремятся подчинить себе все сущее, как делаем мы, то могут счастливо жить под его покровительством. В худшем случае пострадало лишь первое поколение. Да и сам подумай: захотели бы мы что-то менять, живя в этаком эдеме, даже неидеальном?

– Ну, в Ветхом завете пишут, что да, – усмехнулся Клуни.

– Проблема в том, – продолжил Арамаки, – что но наша культура формировалась в куда более жестких условиях. У нас не было не то, что какой-то поддержки свыше – вся Вселенная, казалось, ополчилась против нас. Одна Третья мировая чего стоила. Мы привыкли к тому, что, если не победим какую-то силу – она победит нас. Мы даже не знаем, какой будет оптимальная культура цивилизации, изначально имеющей высших покровителей.

– Давай пока отложим философию. У тебя есть конкретный план наших дальнейших действий?

– Да, – ответил Арамаки без тени энтузиазма, – С учетом всего, я считаю, что мы должны разделить Армаду. Например, ты останешься здесь улаживать дела. Отремонтируешь потрепанные корабли, построишь новые, эвакуируешь желающих. На это уйдут годы. Потом ты будешь останавливаться на всех планетах, где мы теряли людей, и проверять их. А я возьму корабли с самыми крепкими гамма-отражателями и отправлюсь отсюда прямо к Земле.

– И мы больше никогда не встретимся.

– Скорее всего.

– Я вижу здравое зерно в твоем предложении. Но мы не имеем права принимать такие решения в рамках Совета. Надо подготовить общий референдум.

– Я займусь этим. А ты пока обдумай собственные аргументы, чтобы людям не пришлось слушать одного меня.

Клуни молча кивнул и отключился. Арамаки вздохнул, снова взял трубку и бросил взгляд на табличку, в незапамятные времена висевшую на Земле в центре управления полетами НАСА. Гласила она следующее:

«Prepare for the unexpected and expect to be unprepared»[1].