Жили они долго и счастливо

«Самое страшное в рутине это то, что к ней рано или поздно привыкаешь. Уже скоро ты перестаешь замечать, что живешь в узких рамках, которые сам же себе и задал. Ты встаешь с кровати строго с писком будильника, хотя проснулся за полчаса до того, как он начал вопить. Просто потому что так надо, просто потому, что встать раньше или позже значит рискнуть, сломать систему, которую строил годами.

Ты встаешь, шлепаешь босыми ногами в ванную, чистишь зубы механическими движениями – вверх-вниз, как мама учила в детстве. Тогда она почти не прикладывалась к бутылке. Позволяла себе только пару глотков шампанского по праздникам.

Праздники. Рутина их не предусматривает. Цветастая мишура, огоньки, посиделки с друзьями – это абсолютно недопустимо. Из-за них в твоей страдающей от мигрени голове может родиться мысль, что ты способен на большее, что жизнь не обязана быть скучной и серой»

- Бред, а не мысли, - проворчал Артем вслух, выругался и сплюнул в рукомойник.

Чистить зубы он старался, не смотря в зеркало. А что хорошего он там увидит? Лицезреть усталое неровное лицо, нос-картошку с громадным прыщом рядом с правой ноздрей и сутулое тело, лишенное даже намека на мускулатуру – это удовольствие сомнительное. А сомнения давят, мешают, делают и так нелегкую жизнь совсем уж невыносимой.

Жить Артему и правда было тяжело. Благо, себя он всегда успокаивал тем, что не живет, а всего-навсего существует, а значит переживать не из-за чего.

Пальцем придавив любопытного таракана к грязному кафелю, Артем целую минуту смотрел на получившееся мутное пятно. Из забытья его вывело громкое и нечленораздельное мычание с кухни.

Здесь было душно и грязно. Воздух почти не поступал через забитую пылью вентиляционную решетку - окно мать открывать запрещала.

Сама она лежала на полу - Артем едва не наступил на спутавшиеся, грязные волосы. Будить ее он и не пытался, знал, что бесполезно, однако и оставить в доску пьяную маму просто так на прогнившем ламинате не мог. Сперва Артем решил поднять ее, но спустя несколько попыток понял, что затея бесполезная. Поэтому вцепившись в рукав выцветшей блузки, он потащил маму в зал. Стрелки часов на стене стучали предательски быстро. "Сегодня точно опоздаю, - пронеслось в голове у Артема, - Сегодня точно уволят".

***

- А вы счастливы?

Вопрос, как показалось Антону Антоновичу, прозвучал не к месту. Действительно, разве есть смысл спрашивать что-то подобное у владельца крупной корпорации "Морфей", без пяти минут самого богатого человека на земле.

Однако из вежливости миллиардер все-таки решил ответить. Любезно улыбнувшись миловидной журналистке, Антон Антонович откинулся на спинку мягкого кресла и тихо проговорил:

- Мне нравится ваша профессиональная стойкость. Умеете давить, так сказать. Знаете, я в некотором замешательстве от того, что наше интервью вы начали именно с этого вопроса. Хотя, учитывая специализацию моей деятельности, он прозвучал вполне в тему.

Антон Антонович снова улыбнулся, давая понять, что вопрос исчерпан. Журналистка сделала несколько пометок карандашом, закинула ногу на ногу и, стараясь придать голосу уверенность и жесткость, произнесла:

- Признаться, спрашивать вас о деньгах, считаю пошлым и безвкусным занятием. Очевидно, что у вас их много. Но раз уж мы затронули тему вашей деятельности так или иначе, давайте поговорим о ней. Что именно производит ваша компания?

Миллиардер незаметно усмехнулся - девчонка волнуется. Обычная реакция на его общество, которая поначалу забавляла, в итоге стала утомлять и действовать на нервы. Но тут уж ничего не поделаешь - издержки больших денег.

- Морфей - бог сна, как известно, - поправив очки на переносице, начал Антон Антонович. - Такое название не случайно. Моя компания производит именно его - сладкое забытье, грезы, фантазии. Но это ни в коем случае не сон - слишком банально звучит. Это гораздо лучше сна, потому что "Морфей" - реальность, ее можно увидеть, услышать, пощупать и ощутить в полной мере. Она так же реальна, как наш разговор. Мы позволяем нашим потребителям получить то, что они хотят, вот и весь секрет успеха.

- На словах непонятно

- А так и должно быть. Ведь счастье - наш основной товар, как говорится, у каждого свое. И мы, наша компания, даем им, нашим клиентам, возможность побыть счастливыми. В "Морфее" человек обретает ту жизнь, которую захочет. Учитываются малейшие детали, самые незначительнейшие штрихи. И наш успех - показатель, что мои слова правдивы.

- То есть вы создали виртуальную реальность...

- Просто реальность, - мягко поправил миллиардер. - Будем говорить честно. Та среда, куда попадает пользователь "Морфея" реальна. Все ваши органы чувств, ваше восприятие, ваше сознание работают там, как часы, - Антон Антонович щелкнул по циферблату наручных часов с застывшими на двенадцати стрелками. - Разница с обычной жизнью лишь в том, что программа "Морфей" действует лишь в интересах пользователя. "Морфей" лучше той унылости, что мы видим на улицах, в квартирах, в подъездах. То есть ситуации, когда этот самый пользователь чувствует себя в программе несчастным просто невозможны.

- Кажется, я начинаю понимать...

- Это прекрасно. Понимание - вот основной критерий нашего успеха. Мы понимаем, что нужно людям. И они это ценят. Я приехал сюда на очень дорогой машине - в "Морфее" любой человек сможет приобрести такую же - нужно просто поставить галочку в нужной графе и сделать пару пояснений для разработчиков. К чему это я? Если бы вы задали мне ваш первый вопрос в "Морфее", мой ответ был бы очевиден.

***

Само собой, Артем опоздал и теперь был вынужден выслушивать нудную тираду работодателя о своей профессиональной непригодности. Стоять в крохотной каморке, большую площадь которой занимали коробки и тюки с пыльной одеждой - идея дрянь, с какой стороны на нее не посмотри. Особенно, если у тебя аллергия на пыль, особенно, если перед этим ты бежал семь автобусных остановок, не обращая внимания на залетающий за ворот ветер. Бежал, потому что мелочи на трамвай у тебя нет.

- У тебя что отдышка? Ты совсем ущербный что ли? - спросила Виолетта Ивановна, не отрывая взгляда от газеты.

Дама в летах и хозяйка магазина одежды, в котором работал Артем, она считала себя человеком старой закалки, представителем советской интеллигенции, как она любила говорить. Артем считал ее выжившей из ума дурой, разумеется про себя.

- Ты думаешь, это нормально опаздывать на полчаса? Ты думаешь, если бы я опаздывала на полчаса в свои годы у меня был бы сейчас этот магазин, шла бы торговля у меня здесь, будь я навроде тебя размазней и лодырем, а?

Артем стоял и, не моргая, смотрел на большой железный таз, стоящий на покрытом газетами полу, в который с потолка с характерным бульканьем капала вода. Из транса его вывел неприятный запах - Виолетта Ивановна курила дешевую сигарету.

- Ты больной что ли? - ухмыльнусь она, скривив лицо так, что Артем вздрогнул. - Правда, сходи к доктору. К мозгоправу, а то задрал, честно. Мелькаешь постоянно, молчишь, ходишь со смурной кислой рожей, теперь еще и опаздываешь. Бесишь, одним словом, паразит, - договорив, Виолетта бросила тлеющий окурок в таз.

Артему казалось, что его однажды тоже так бросили. На произвол судьбы, одного, никому не нужного и ни на что негодного. Отправной точкой всех неудач, наверное, стала смерть отца. После нее мать запила, а квартира осиротела без зычного голоса, бородатых анекдотов и рваной тельняшки на стуле.

Как окурок плавал в тазу, так и Артем, он в это верил, тонул в житейском море, накрывающим его своими волнами с головой. "Надо было учиться плавать, как отец говорил", - ухмыльнулся Артем про себя.

- Ты чего скалишься, лось сохатый? - голос у Виолетты Ивановны по приятности напоминал звук отбойного молотка. - Я бы с такой мордой вообще не улыбалась. Урод уродом, дебил дебилом, а ишь ты скалится. Вот ведь пригрела на груди змееныша.

Последнюю фразу Артем пропустил мимо ушей - его внимание привлек неожиданно броский газетный заголовок "Морфей. У счастья теперь есть цена".

***

- Знаете, а интервью с вами - приятная штука. Хочется, отметить ваш несомненный журналистский талант и великолепную профессиональную хватку. Признаться, диалог с вами - сплошное удовольствием.

Девушка после этих слов попыталась было сохранять невозмутимое, полное отрешенности выражение лица, но уголки губ предательски дрогнули, изобразив довольную улыбку.

- То есть можно сказать, что вы, строго говоря, торговец счастьем?

- Но не воздухом, прошу заметить. Мой продукт вполне измерим. Я ведь с низов, поэтому могу быть объективным. Могу утверждать, что знаю, в чем нуждается человек, что ему нужно, чтобы чувствовать себя удовлетворенным.

- Счастье в деньгах?

Антон Антонович ждал этот вопрос, поэтому не медлил ни минуты.

- Ни в коем случае!

Ответ прозвучал строго и уверенно. Миллиардер сказал это так четко и громко, что поддерживающий штатив с камерой оператор невольно вздрогнул.

- Ну, знаете вам легко говорить... - начала было журналистка, но Антон Антонович не дал ей ни шанса. Щеки миллиардера вспыхнули алым, горло пересохло, в висках застучало от негодования.

- А давайте мы обойдемся без навешивания ярлыков. Лично я считаю, что имею право рассуждать на эту тему, как любой другой человек. Деньги меня не испортили, - Антон Антонович погрозил журналистке пальцем. - Послушайте я самый богатый человек на земле, это верно, но свое состояние я заработал честно. Более того, мой успех - это результат счастья других людей. Ведь... Поймите, "Морфей" - это лампа Аладдина, это волшебное кольцо, это проклятая золотая рыбка. Только лучше. Намного лучше.

- Вы могли бы пояснить? - журналистка отложила блокнот.

"Она такая красивая. Как это я сразу не обратил внимания", - пронеслось в голове миллиардера. Взгляд невольно скользнул сначала по ее лицу, во всех смыслах симпатичному, с правильными, как он любил говорить, аристократическими чертами, и хотел было опуститься чуть ниже. Но Антон Антонович вовремя вспомнил, что ведет себя неприлично.

- Конечно, представьте вы приходите в любой наш офис, заполняете пару бумаг, несколько формальностей и будто по мановению волшебной палочки пробный режим - разовое пользование “Морфеем” - у вас в кармане...

***

Найти офис "Морфея" оказалось легче простого - его вывеска пестрела прямо напротив метро, куда Артем, со скомканной газетной полосой за пазухой, шел после работы. Виолетта Ивановна - старая ведьма - само собой, его уволила. По другому и быть не могло. Работа - это деньги, а деньги и вместе с ними возможность хоть какого-то существования для Артема были роскошью. Единственное, что его удивляла, что он, в принципе, задержался здесь так долго.

Стоя под дождем у двери офиса, Артем никак не решался схватится за пластиковую ручку двери.

Вокруг кипела столичная жизнь. Пешеходы, всех полов и возрастов, укутавшись от холодного ветра в куртки и пуховики, сновали туда-сюда. Им не было дела до Артема, Артему было плевать на них.

Да и не только на них. Но и на потерю работы(те копейки все равно погоды не сделали бы), на полусгнившую квартирку в спальном районе, где его, уснув на рваном матрасе, ждала мать, на диабет, порядком раззадорившийся и грозивший обернуться чем-нибудь нехорошим. Единственное, что его сейчас волновало - всегда ли врут газетные заголовки?

На мгновение закрыв глаза, Артем схватился за ручку - а что терять! - вздохнул и распахнул дверь.

В офисе было чисто и пахло лавандой. Артем забыл когда к нему относились с такой заботой и вниманием. Он с некоторым интересом и любопытством наблюдал, как вынырнувшая из письменного стола секретарша подбегает к нему, помогает снять мокрую куртку, усаживает на мягкий(вставать с него Артему не хотелось) диванчик и протягивает планшет.

- Приветствую вас в офисе "Морфея", секретарша поправила бейджик. - Если вы ищете счастья, вы сделали правильный выбор, зайдя сюда.

- Если честно, я понятия не имею о чем речь, - от такого внимания Артему даже стало неловко, потому он говорил тихо и сбивчиво. - Я увидел статью в газете. Прочел мельком - не врубился. Насколько я въехал, вы продаете что-то типа прибора для погружения в другую реальность. Такую как наша, но лучше. То есть я выбираю, какой она будет. Я видел рекламу по телеку. Давно. Но тогда мне было не надо, да и телек пришлось продать на барахолке потом. Но и вообще слышал об этой фигне. Не верил, правда, думал развод и вообще выдумка. Но статья вроде складно написана - типа отзывы хорошие.

- Хорошо, - секретарша улыбнулась. - Я вам все объясню - планшет в ваших руках - это девайс, с помощью которого вы выбираете условия вашей реальности. Вход в нее осуществляется с помощью другого прибора, доступ к которому вы получите после заключения договора. У реальности, в которой вы будете существовать в "Морфее" не будет недостатков, если только вы сами этого не захотите.

- Это типа виртуальный мир? Как в "Матрице" что ли?

- Не совсем. Ваша реальность будет создана исключительно на ваших условиях. Вы добавляете в свой мир - мы называем это анклавом - все, что только захотите. Любая деталь будет учтена.

- Это типа, если у меня мамка пьет, а я у вас на этой фигне, - Артем покрутил в руках планшет, - чиркну, что она пить не должна, то в вашем анклаве или как там она пить не будет?

- Вы все правильно поняли, - секретарша улыбнулась. - Будем задавать параметры вашего анклава? У вас есть бесплатный первый раз!

"Разводиловом воняет" - подумал Артем, но и перечить такой милой, красивой и заботливой девушке не захотел.

***

Открыв глаза, Артем понял, что стоит на улице, у входа в офис и держится за дверную ручку. И тут к нему пришло осознание, что он совсем спятил. Это получается не было ни милой секретарши, ни теплого офиса, ни вкусных леденцов, ни, и это главное, договора с "Морфеем", а ведь в нем было столько приятных деталей.

"Я кажется совсем башкой еду, - подумал Артем и присел на покрытую ледяной коркой ступеньку. - А ведь действительно показалось".

Он всхлипнул, громко и обиженно, как в детстве, когда чего-нибудь не получал. Но в этот раз обида была куда глубже, в этот раз он не стал, например, сдерживать слез, градом посыпавшихся из глаз, не стал прятать от прохожих ладонями красное лицо. Он просто сидел, рвал на маленькие кусочки промокшую газетную страницу и плакал.

Встать он решил только тогда, когда понял, что начинает подмерзать. Хлипкая куртка от февральского мороза не спасала. Как в бреду, он брел домой, медленно передвигая ногами, и выл от жалости к самому себе.

Пелена слез застелила глаза, потому Артем практически не заметил, как прошел долгий путь домой. Правда, в этот раз он дался ему удивительно легко

Ноги не болели и даже ставшая привычкой из-за сколиоза тягость в спине не давала о себе знать. Даже отдышки не было. Поднявшись по лестнице на третий этаж, Артем вытер лицо рукавом куртки и удивленно замер. Старой и ветхая деревянная дверь, обшитая самым дрянным дерматином, стала вдруг крепкой железной и что главное очень дорогой.

Но на этом сюрпризы не закончились. Из квартиры явно доносились вкусные, съедобные запахи. Удивленный Артем даже примкнул носом к замочной скважине - пахло жареной курицей.

- Кто это там у двери шурудит? - раздался вдруг бархатистый бас.

Артем едва устоял на ногах - необычную картавость и странное ёканье он не мог не узнать, слишком дороги они ему были в свое время. Дрожащими пальцами он повернул ключ в замочной скважине и вошел в квартиру. Первое, что ему бросилось в глаза - это свет. Мать не так давно взяла привычку заклеивать окна газетами - солнце ее раздражало, поэтому в квартире всегда царил полумрак, полному господству которого мешала только единственная живая лампочка на кухне. Сейчас об этом не могло идти и речи.

Но это было не главным. Артем отметил это лишь мельком, как и преобразившуюся прихожую с симпатичными обоями и новой мебелью. В центре его внимания было не это

- Папа! - хныкнул Артем и бросился к высокому крепкому мужчине, пахнувшему табаком и бензином.

- Ну, что за телячьи нежности, - отец ухмыльнулся в густую бороду, для вида само собой иначе бы он не стал обнимать сына так крепко.

- Я не понимаю, - Артем уткнулся носом в пахнущую потом тельняшку и содрагаясь от переполнявших его эмоций проговорил. - Ты живой

- Люда, ты смотри-ка. Он меня уже похоронить успел, хотя вот виделись только утром. Это чего мне умирать-то, дружище. Я еще крепкий, рано меня со счетов списывать. Люда, иди-ка сюда. Он что-то сам не свой.

С кухни в цветастом фартуке вышла мама. Она была в точности такой, какой Артем запомнил ее в детстве - трезвой, опрятной, с добрыми, веселыми искорками в глазах и милой улыбкой.

- Сынок, ты чего? - взволнованно спросила мама. - У тебя все хорошо? На тебе лица нет.

Артем сел на пол, на мягкий ворсовый ковер, обхватил голову руками и, захлебываясь рыданиями, спросил:

- Вы наст... Вы настоя...Настоящие?

- Сынок, - голос отца серьезным. - Ты себя очень странно ведешь. Ты хорошо себя чувствуешь? Порядок?

- Меня с работы уволили. Я ничего не понимаю.

- Как уволили? - всплеснула руками мать. - Мы только, что говорили с твоим начальником о твоем повышении.

- С начальником? - Артем шмыгнул носом.

- Да, с Евгением Александровичем. Что с тобой? Ты как будто в первый раз слышишь это имя.

Имя Артем действительно слышал в первый раз, но это его почему-то мало волновало. Он вдруг почувствовал внутри себя разгорающееся умиротворение. Дрожь унялась, и ей на смену пришел полный покой вперемешку с какой-никакой удовлетворенностью. Он встал с пола и крепко обнял родителей, уткнувшись щекой в мамино плечо.

- Мне сейчас так хорошо, - признался он, крепче прижался к ним . - Правда, хорошо.

- И так будет всегда, сынок, - от мамы пахло корицей - давно забытый запах приятно кружил голову. - Ты с нами. Все хорошо.

***

- Знаете единственный недостаток "Морфея? Необходимость возвращаться, - Антон Антонович вновь блеснул белоснежной улыбкой.- Первый раз, честно сказать, сбивает пользователя с толку. Он поначалу вообще не понимает разницы, не понимает, что он в "Морфее", что он покинул ту серую действительность, вырвался из сетей скуки и рутину, и попал в то место, в котором ему будет хорошо.

- Я слышала, что многие жалуются на цены, - заметила журналистка.

- У счастья есть своя цена, - возразил миллиардер. - Глупо думать, что оно бесплатно. Однако хочу заметить, что в Морфее ты платишь за изменения всего - вплоть до погоды, внешности, абсолютно всего. Прыщей на спине у тебя не будет, если ты захотел этого и указал на это в договоре.

- Звучит красиво!

- Не спорю - но это не рекламный лозунг. Я всего-навсего перечислил самые банальную техническую, так сказать, основу "Морфея". Знаете, заключай я такой договор, отметил бы ваше нахождение в моем анклаве, как необходимое условие.

Девушка к удовольствию Антон Антоновича после этих слов замялась и густо покраснела.

***

Очнувшись, Артем понял, что лежит на полу у себя в квартире. Той самой квартире, из которой он уходил утром - с блеклыми пожухлыми обоями, гнилым полом и пыльной, доставшейся еще от бабушки мебели. Мама так и не проснулась и храпела там, где Артем ее оставил - на матрасе в зале.

Сперва он расстроился, вдруг осознав, что проблемы никуда не исчезли, что его жизнь пойдет по прежнему руслу - без друзей, перспектив и надежд. Он вдруг понял, что жизнь решила просто над ним посмеяться, показать, что все могло быть по-другому.

Неожиданно к нему пришло осознанию. "Морфей" - вот он ключ к успеху. Штуковина из офиса действительно работала. Артем бросил взгляд на правую руку, где на запястье красовалось электронное устройство. Прибор в виде металлического браслета мигал всеми свои лампочками, давая понять, что заряд закончился.

"Деньги нужны", - Артем вспомнил слова девушки из офиса о необходимости пополнения баланса для работы устройства. "И где их взять теперь" - пришло осознание, что работы больше нет и денег, тем более быстрых ждать неоткуда.

Первым делом, Артем обшарил всю мебель в доме в поисках чего-нибудь ценного. Единственное, что он нашел, открыв ящик письменного стола с отколупывающийся черной краской - золотые серьги матери. Последняя хранила их как память об отце - то последнее, что она отказывалась пропивать и вряд ли бы пропила, слишком дороги они для нее были.

Артем подбросил серьги в воздух и поймал их в ладонь. Где-то внутри пробежал холодок - мать бы вряд ли заметила пропажу, но Артема волновало не это. Где-то внутри него росло беспокойство, будто бы он делает что-то неправильное.

"В ломбард, потом в "Морфей", потом точно выкуплю. Обещаю", - эти мысли успокаивали только наполовину.

Сжав серьги в ладони так, что закололо в кончиках пальцев, Артем наклонился к матери, поцеловал ее в щеку, уронил несколько слез на матрас и бросился в коридор.

***

Артем забыл, когда в последний раз ел досыта. Разумеется, это не могло не сказываться на его самочувствии. Он быстро утомлялся, был вял, обладал слабо выраженным телосложением. А потому неудивительно, что жареную курицу, только с плиты, он уминал за обе щеки, облизывая жирные пальцы.

- Отлично приготовлено, - хлебнув газировки, улыбнулся отец и потянулся за сигаретой.

- Вить, - мама строго посмотрела на него. - Не за столом. Марш на балкон. А ты, сынок, не стесняйся. Еще ешь. Бери добавку.

Артема долго уговаривать не пришлось. Вывалив себе на тарелку еще жареной картошки, он проводил вышедшего из-за стола отца взглядом и неожиданно для самого себя начал реветь.

Мама тут же бросилась к нему, выронив из рук медный поднос с фруктами, и крепко обняла.

- Что происходит, сынок, ты сам не свой в последнее время. Все ведь хорошо?

Артему было даже немного стыдно, что он в свои девятнадцать стал таким нюней. Ему казалось, что висящие на стенах картины тут же укоризненно мрачнеют, ветер за окном зло свистит, будто насмехается. Но ведь иногда так приятно побыть беспомощным, особенно если знаешь, что это не останется незамеченным.

- Я не знаю, мам, - Артем всхлипнул. - Просто мне снится сон, часто снится. И в нем папа умер, ты пьешь, у меня нет работы и я нигде не учусь, я там, в принципе, ничтожество, мамочка. Я никому не нужен. Даже тебе. Ты там только пьешь. Всегда пьяная.

- Тихо, малыш. Ты ведь уже большой. Чего тебе на сны внимание обращать. У тебя есть мы с папой, учишься ты хорошо, работа есть. Все у тебя замечательно, сынок.

- А вдруг я сейчас сплю, мама, - у Артема никак не получалось перестать рыдать. - Вдруг?

- Это не сон. Потрогай мои руки, теплые. Ты ведь все чувствуешь, во сне так не бывает. Тихо-тихо, все хорошо. Разве тебе сейчас с нами плохо?

- Нет, - Артем отчаянно замотал головой, упал на колени и руками вцепился в мамин фартук. - Мне, мне очень хорошо. Если это сон, то я не хочу просыпаться. Вы такие настоящие. Такие особенные. Такие, как я хотел. Я и не знал, что так можно жить.

- Как, малыш? - мама улыбнулась и взъерошила Артему волосы.

Последний замялся, всхлипнул и, наконец, очень тихо произнес:

- Не знал, что можно быть счастливым.

***

- Человеку ведь, на самом деле, для счастья нужно немного. Но границы у этого слова у всех разные, - Антон Антонович встал со стула и размял спину. - Знаете, как рождался "Морфей"? В муках. Мы с другом создавали его в гараже моего дяди. Тогда вся эта компьютерная тема только зарождалась, а мы уже тогда умели писать программные коды. Представляете. И вот мы однажды подумали, а почему бы не соединить такой код и простое человеческое счастье. Да, звучит бредово, но именно из этой идеи родился "Морфей"

- Это правда интересно, - заметила журналистка. - Но я бы хотела вернуться в настоящее время. И поговорить о критике вашего детища.

Антон Антонович нахмурил густые брови - видимо угадал русло дальнейшего диалога.

- Без сомнений, "Морфей" очень популярен. Его офисы и филиалы есть в сотне стран по всему миру. У него огромное количество пользователей. Людей, которые, подключившись к "Морфею" вылетают из нашей действительности. Разве это хорошо?

- А разве плохо? - рассмеялся миллиардер. - Правительства всех стран годами хотели решить проблему с перенаселением, просто они стеснялись в этом признаться и никогда не признаются. И тут появляюсь я и предлагаю им вариант, абсолютно безболезненного отключения от потребления ресурсов огромного количества народа. Ведь в "Морфее" человек не нуждается в еде, воде, все его физиологические потребности переходят в спящий режим.

- И вы не боитесь признаваться в этом?

- В чем? В том, что помогаю людям перенестись из нашей скучной реальности в мир, о котором они мечтали, в мир, который живет по их правилам? Увольте, если я злодей, то я даже не знаю, что сказать.

- То есть это система безопасна?

- Абсолютно. Сбои исключены. Наша цель вырвать нашего пользователя из серой реальности. Несколько минут в "Морфее" - это часы, а то и дни скучной действительности. И единственный минус в этом - забавный баг. Наши разработчики никак не могут создать модель часов в "Морфее". Вот сейчас, например, ровно 12.00. В программе стрелки не сдвинулись бы ни на секунду. Вечно было двенадцать часов. Ну, длительность бы зависела от баланса клиента. С другой стороны - это помогает. Пользователь не считает минуты до выхода в свой обрюзглый мир, а получает искреннее удовольствие от пребывания в раю. Лично я, считаю себя величайшим благодетелем в истории.

***

Теперь Артем находился в постоянном поиске денег. Это и раньше было нелегким занятием. Их всегда не хватало. Даже на самое необходимое. Но теперь потребность в них стала страшной. Ведь она была обусловлена пребыванием Артема в сером, неприветливом мире, где его банально ничего не держала. Он хотел туда, к родителям, где его ценили, любили, где он чувствовал себя по-настоящему нужным, не лишним. В одном он был уверен наверняка его жизнь должна протекать в "Морфее" и точка.

Возможности заработать деньги легально у Артема не было, он это прекрасно осознал, после того как обегал полгорода в поисках свободной вакансии. Поэтому он решил действовать по-другому. В "Морфее" его ждала Ира. Он твердо верил в это.

Они познакомились случайно. Артему нужно было развеяться - так решил отец, отправив юношу прогуляться. В парке он и встретил ее. Она сидела на уютной скамейке под тенью ветвей могучего дуба - февральское солнце в этом году радовало.

Сперва он, само собой, замешкался и подойти решился не сразу. Но, поборов себя и собрав всю волю в кулак, сел рядом. Он сам не заметил, как завел разговор, как они уже шли по парку вдвоем, приобнявшись, со сладкой ватой в руках.

Артем еще никогда не был таким счастливым, как в тот день. Чувство, что симпатия взаимна, пьянило, кружило голову. В последний раз такое было, когда он нанюхался клея. Тогда Артем тоже не понимал кто он и где находится.

Но в реальности, скучной и убогой, Иры не было, как не существовало и малейшего шанса на счастливую жизнь

Поэтому Артем решился - все равно хуже уже не будет.

Квартирой ниже жил старик инженер Кокляев А.А. - по крайней мере, это можно было понять по письмам, разбросанным у двери. Эти же письма заставляли верить, что сосед давно не жилец, а значит его добром можно поживиться.

На удивление Артема квартира оказалось открытой. Держа на всякий случай лом на готове, он миновал прихожую, переступив накиданные друг на друга старые туфли.

Кухня была крохотной. Большую ее часть занимала здоровенная плита, замызганная жиром. Рядом стоял неструганный чурбан, заваленный грязной посудой. "Вообще ничего на продажу", - проворчал про себя Артем.

Следующая комната - достаточно просторный зал - его порадовала. В шкатулке, стоящей на пыльном трюмо, он нашел десять тысяч рублей и серебряное колечко. Неожиданно к ужасу Артема позади него раздался женский голос:

- Ты кто?

Обернувшись, он понял, что голос принадлежал лежащей на софе девушке в выцветшей розовой футболке. Вглядевшись лучше в ее болезненно бледное лицо , он понял, что

квартира старика превратилась в притон.

- Торчишь? - спросил он, успокоившись и продолжив поиски.

- А ты что мне мораль будешь читать? - откинув голову на подушку, прохрипела девушка. - Ты кто такой вообще?

Артем не ответил и положил лом на пол. Девушка была худощавой, спрашивая она даже не поднимала на него взгляд. "Не догонит все равно".

Заметив лом, девушка хрипло захохотала и принялась опутывать правую руку жгутом.

- Ты грабитель?

Ничего нового Артем не нашел. Единственное, он никак не мог открыть дверь в одну из комнат. Он уже было взялся за лом, но девушка вдруг вышла из транса и, уставившись в стену, проговорила:

- Там старик. Туда нельзя. Не бойся, он оттуда не выходит. Тоже своего рода под кайфом.

Артем сплюнул от досады и присел на софу рядом с девушкой. Нахождение здесь хозяина его ни сколько не испугало, происходящее и так походило на фарс.

- Карина, - девушка загоготала и протянула руку.

Артем машинально пожал ее, пересчитал найденные деньги.

- Слушай, у тебя смартфон есть? Я свой продал. Давай я тебе десятку наличными. А ты мне столько же на баланс "Морфея" переведешь.

- Откуда у меня десять штук на счету? - пальцем постучав по игле, возмутилась девушка.

"Плевать, у меня немного осталось после продажи телефона. Должно хватить",- подумал Артем и надел на запястье девайс.

- Крутая фигня. Слышала про нее, - девушка глупо улыбнулась и приставила иглу к коже. - Но я по старинке предпочитаю.

***

- Что вы цените в людях?

Антон Антонович медлил с ответом. Они успели обсудить многое - его становление, секреты бизнеса, он даже рассказал пару параграфов из старого учебника по программированию - решил блеснуть память. Не сказать, чтобы беседа его утомляла, напротив общество красивой журналистки было ему приятно. Единственное, чего он боялся - потерять счет времени.

- Больше всего я ценю честность, - голос миллиардера дрожал. - Люблю, когда человек остается верен до конца. Презираю фальшь, неискренность, ложь.

Журналистка хитро прищурилась и постучала по блокноту карандашом.

- Вас бросила жена, если верить новостной сводке, предал лучший друг, согласно ей же.

- Но я все равно счастлив, - улыбнувшись, прервал ее Антон Антонович. - Да, в моей жизни были неудачи, но и что. Я искренне счастлив, благодаря деньгам, "Морфею" и вашему обществу. Я ценю каждое мгновение своей жизни - секрет моего здоровья, кстати.

- Кстати, о здоровье. Помню, читала одну статью. Не нашего издания. Там "Морфей" сравнивался, между прочим, с наркотиком. Дескать, действие во многом схоже на организм.

Антон Антонович громко хрустнул пальцами.

- Я слышал об этом. Знаете, авторам подобных пасквилей хочется плюнуть прямиком в их грязные морды, вы уж простите меня за откровенность. Но как я уже отмечал, я презираю ложь. А сравнение моего детища с наркотой - это по меньшей мере подлость.

- Докажите

- Я презираю наркотики. Они заставляют человека совершать бездумный вещи. Они могут толкнуть на преступление. Они отупляют. Так что сравнивать их с "Морфеем" как минимум глупо.

***

- А ты меня любишь? - Ира крепко держала руку Артема. - Правда любишь? Или так? Поиграться решил?

Вместо ответа он крепко, но вместе с тем очень нежно обнял ее. Девушка губками коснулась его щеки и улыбнулась.

- Верю

Артем тоже улыбнулся. Они облюбовали этот парк и ходили в него каждый день. Благо, погода радовала и позволяла. Неделей ранее, например, именно здесь он признался в любви. Этот момент Артем помнил в малейших деталях. Он преклонил колено, прям как в дурацких рыцарских романах, что читал в детстве, протянул ей букет гвоздик, который всю дорогу прятал за спиной, и выпалил заветных три слова.

Больше всего на свете тогда он боялся, что Ира откажет. Боялся, что даже она, идеальное совершенство, посчитает его чем-то лишним и глупым и поспешит свести его со своей жизни, как досадное пятно со скатерти.

- Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю, - Артем еще никогда и ни с кем не был так честен.

И по лицу Иры, по ее едва заметной полуулыбки, по игривым искоркам в глазах он понимал, он верил, что чувства взаимны. Поэтому он знал, что в этом мире нет более счастливого человека, чем он.

- Смотри, милый, твои родители, - улыбнулась Ира и ручкой в красной перчатке показала на покрытую хрустящим под ногами снежком аллею.

Присмотревшись, Артем и правда увидел разглядел маму с папой, подхватил Иру за руку и бросился им навстречу.

Он знал - их ждут крепкие объятия, взаимная радость, прогулка под солнечным небом. Может быть, отец решит вспомнить детство и закидать их снежками. Артем любил папины шутки - они были нестандартными, ненавязчивыми, всегда в тему.

Проводив взглядом, угрюмую дворничиху, в которой к своему удовольствию он признал Виолетту Ивановну, Артем зажмурился от переполнявшей его радости.

День обещал быть замечательным.

***

- Воробьев! Просыпаемся!

Артем спросонья взмахнул руками, но тут же сморщил лицо от боли в запястье. Окончательно придя в себя, он к своему удивлению обнаружил, что лежит прикованный наручниками к решетке кровати.

- Предвижу твой вопросы - ты в больнице.

Рядом с кроватью сидел усатый, чуть полный мужчина в полицейской форме. Судя по погонам - капитан, по пристальному взгляду - следователь.

- Отвечаю на второй немой вопрос. Наручники на тебе, потому что тебя подозревают в убийстве некой Кристины Костровой. Представляешь, сегодня гражданин Кокляев выходит из комнаты и видит, как ты сидишь на полу, в его квартире, в бессознательном состоянии. А рядом с тобой лежит девушка с проломанной головой. Орудие убийства - лом. На нем, дружок, твои отпечатки.

Артем откинул голову на подушку и закрыл глаза - он точно не в анклаве. Дверь была открыта, и голову наркоманке мог проломить кто угодно - ревнивый парень, случайный прохожий, тот же Кокляев. Однако значение это сейчас не имело. Он должен быть с Ирой и родителями, а не лежать в пропахшей спиртом и бинтами больничной палате.

- У тебя, кстати, мать сегодня умерла. Чтоб ты знал, - заметил капитан. Голос его при этом заметно дрогнул.

"Не может быть. Я ведь только что с ней гулял", - Артем мгновенно открыл глаза и уставился в потолок. Губы задрожали, в висках закололо, даже подушечки пальцев побелели от внутреннего напряжения.

- Пьяная угорела. Включила конфорку, а спичкой не чиркнула. И спать улеглась.

Артем облегченно вздохнул и улыбнулся. "Он про эту".

- Начальник, меня не должно здесь быть. Мне нужно в "Морфей". Где моя...

- Ты про ту штуковину, что у тебя на руке была? - перебил его капитан. - Изъяли, вместе с ворованными деньгами и краденным кольцом. Нет, не вернут. Забудь об этом.

До Артема не сразу дошло, что его просят забыть о родителях, об Ире, о том комфорте и безопасности, которых он ощущал рядом с ними. Но когда Артем понял, что у него из-за какой-то мертвой наркоманки хотят все это забрать, он взревел, как раненый зверь. Но тут же, получив сильный удар, в челюсть затих. Капитан размял пальцы, ударил юношу еще раз, скривил лицо в злой гримасе и произнес:

- Я ведь не назвался. Костров Николай Иванович. Отец убитой тобой девочки, тварь. Хотел напоследок в глаза твои взглянуть. Теперь все.

Громко щелкнул затвор. Последнее что видел в своей Артем - это загорающееся дуло пистолета.

***

Антон Антонович Кокляев, придя в себя, откинулся на спинку стула, не удержал равновесия и свалился на пол. Выругавшись и помянув черта, он встал и поправил на руке морфеевский девайс. Давать интервью красивой журналистке было гораздо интереснее, чем влачить жалкое существование в увядшем старческом теле. Без жены, которая давно ушла, друга, который предал тебя, украл твою разработку и теперь грелся в лучах славы и могущества, детей и внуков, которым ты просто не нужен.

Единственная отрада теперь - это "Морфей". "Действительно, крутая вещица, - как любил говорить старик. Только и только там он ощущал себя человеком. Одна из функций программы, как никак.

Девайс на руке между тем предательски пищал, свидетельствуя о нехватке баланса. Старик укутал немощное тело в халат, щелкнул засовом и вышел из комнаты.

К своему ужасу там он обнаружил лежащего без сознания юношу, некрасивого и рябого, в мятых джинсах и старой куртке нараспашку, и девушку. Последняя слабо улыбнулась старику, попыталась подняться, но не удержалась на ногах и рухнула на пол, головой задев тумбу.

Антон Антонович немигающим взглядом смотрел на расплывающуюся по полу алую лужу. Он пятился до тех пор пока спиной не уперся в стену.

- На меня ведь все повесят, - проскулил старик.

Ноги стали ватными, язык присох к небу. Решение в свою очередь пришло неожиданно, когда взгляд старика упал сначала на валяющийся на полу лом, а после на юношу.

Виновник преступления был найден - оставалось только подойти к телефону и набрать "02".

Вздохнув, Кокляев на цыпочках поплелся в комнату, ватной рукой схватился за телефонную трубку. "Не сдам паренька - сам на нары уеду, - стуча по кнопкам, думал он. - Уеду на нары - больше в Морфей не войду.

Последняя мысль окончательно убедила старика, что он все делает правильно. За свое счастье нужно бороться, в конце концов.