Хранитель утерянных мечтаний

Утро выдалось на редкость суетным: не было еще девяти часов, а ото всюду сновали служащие с кипами бумаг в руках, из бухгалтерии раздавался непрерывный шум от уничтожителя бумаг, в который эти самые кипы, как предположил Афанасий, и отправлялись. Он быстрыми шагами преодолевал коридоры офиса до переговорной, где была намечена срочная встреча с его непосредственным начальником, Томасом Швиндлером.

«Что-то неспокойно сегодня», – заключил Афанасий, стоя перед дверью заветного кабинета и поправляя небольшого изумрудного дракона на левом лацкане пиджака. Отдышавшись, он осторожно открыл дверь и вошел в переговорную.

За круглым офисным столом уже сидели трое человек. Они разом обернулись на вошедшего Афанасия, их лица выражали сильное беспокойство. После беглого осмотра своих компаньонов Афанасий выпрямил спину и с уже более спокойным видом прошел к свободному стулу. Ни у кого из присутствующих не было изумрудного дракона, лишь сапфировый у дамы в строгом черном костюме и по рубиновому у парней в серых пиджаках.

Комнату обволокло томное молчание. Афанасий спокойно размышлял, видел ли он кого-нибудь из сидящих за столом раньше, аккуратно выпячивая свой изумрудный значок, давая тем самым понять, у кого в комнате самое высокое звание. Продолжалось, однако, это недолго: через несколько минут в комнату вошел Томас Швиндлер и привнес в помещение столь необходимую оживленность.

Он молча поприветствовал всех четверых сотрудников и, словно размышляя о чем-то высоком, некоторое время выхаживал вдоль доски для записей и презентаций. Афанасий же, отметив отсутствие алмазного дракона на клетчатом пиджаке Томаса, обрел беспокойное лицо своих соседей по столу и с нетерпением ожидал, о чем же таком срочном пойдет речь.

­– Наша мечта, – внезапно и громко начал Томас Швиндлер, – подвергается испытанию. Наша мечта о благосостоянии каждого, наших родных, наших клиентов сейчас находится под угрозой. Я прошу вспомнить вас, ­– он обратился к каждому из присутствующих, – Натали, Ффанасий, Кирилл, Серже, – невозможность с первого раза правильно произнести его имя всегда раздражала Афанасия, однако Томас не придавал этому значения, – зачем вы приходили в нашу компанию. Не надо произносить вслух, подумайте об этом. Я уверен, что среди множества целей на первые места выйдут помощь и забота. И сейчас, когда наше дело, дело «Сказочного Дракона» терпит нападки со стороны непонимающих людей, компания чувствует обязанность позаботиться и о своих сотрудниках.

В комнате снова повисла тишина. Афанасий успел отметить, как жадно впитывают трое за столом каждое произнесенное Томасом слово, и невольно поежился.

– Сегодня я попрошу вас о последнем задании, – Томас оперся двумя руками о стол и направил свою голову к потолку. – Я надеюсь, что вы с пониманием отнесетесь к нему и сделаете все правильно. Как руководители собственных отделов, я прошу все документы, все счета, всю контактную информацию на подчиненных, клиентов, на себя, каждую бумажку из своего кабинета передать в отдел бухгалтерии. Там уже все готово к тому, чтобы защитить каждого из вас перед возможными нападками со стороны общества. Как только все будет сделано, можете отправляться на заслуженный отдых. Наша компания, и я говорю об этом с великим сожалением, ничего более не может сделать для нашей общей мечты. Дополнительную информацию мы пришлем вам по электронной почте.

Томас выпрямился, победоносно потряс сложенными вместе руками над головой и быстрым шагом вышел из кабинета.

Молчание в переговорной комнате не нарушалось, однако все четверо переглянулись – в глазах у каждого промелькнуло одно и то же: «Пирамида рухнула!» И чем быстрее получится убежать от фундамента «Сказочного Дракона», тем меньше вероятность быть погребенным под его обломками.

Когда Афанасий вернулся к себе в кабинет, рабочего ноутбука на столе уже не было.

«Оперативно работают», – подумал он, собирая в аккуратную стопку все попадающиеся ему на глаза документы.

Сборы оказались дольше, чем думал Афанасий. За два года работы накопилась уйма бумаг, и теперь он в чем-то завидовал своим утренним коллегам, которые, судя по цвету стекляшки на офисной одежде, проработали здесь куда меньше, а, следовательно, и убирать за собой им не так много.

Афанасий совершил около десяти походов в бухгалтерию, которая на сегодняшний день напоминала больше цех по переработке бумаги. В каждую розетку были воткнуты прожорливые шредеры. В комнатах и примыкающих к ним коридорах стоял неприятный резкий шум. Через каждые пятнадцать минут из комнат с уничтожителями бумаг выносили несколько плотно набитых бумажными полосочками больших черных мешков.

Афанасий управился со всеми делами к четырем часам дня и, перепроверив все дважды, убедившись, что бумажные следы его деятельности унесли в очередном черном бауле, собрался домой.

Офис к вечеру стал просторнее, появилось даже эхо от шагов и шелеста расстилающейся по полу бумаги. Да и паркинг в бизнес-центре, где располагался центральный офис «Сказочного Дракона», довольно неплохо разгрузился.

Очередным и, как надеялся Афанасий, последним на тот день негативным моментом стала встреча с машиной следственного комитета при выезде из подземного гаража. Афанасий весьма точно мог предположить цель их визита, но не стал гадать, а лишь снял со своего пиджака изумрудную стекляшку и небрежно забросил ее в бардачок машины.

Молодой человек не собирался долго размышлять над своим будущим и ожидать каких-то таинственных инструкций, о которых говорил его бывший начальник – действовать было решено быстро. На следующий день Афанасий связался с владельцем квартиры, которую снимал более года, и уведомил о своем скором отъезде.

Уезжать Афанасию было куда. Благодаря то ли какому-то подсознательному желанию подстраховаться и сберечь заработанные на службе у «Сказочного Дракона» деньги, то ли планируя будущую безбедную старость, Афанасий в конце прошлого года купил дом в небольшом городке Сомнинске, что располагался в трехстах километрах от его нынешнего места пребывания. Афанасий оформил все документы, включая прописку, успел поменять аварийную проводку и наладить электрическое отопление, но, погрузившись в работу, более не появлялся там до настоящего момента.

Его новое место жительства представляло собой небольшой двухэтажный деревянный дом неподалеку от исторического центра Сомнинска. Строение хоть и принадлежало постройке первой половины двадцатого века, но выглядело ухоженным: лишь потускневшая, облупившаяся от погодных условий желтая краска выдавала внушительный возраст здания. На втором этаже располагалась мансарда, а перед самим домом зарастал крошечный сад из двух фруктовых деревьев. Афанасий долго не мог поверить в свою удачу при покупке этого места: владелец дома пропал без вести, его дочь, вступив в наследство, не углубляясь в детали, продала участок по минимальной цене и даже вещи своего родственника оставила, чем еще больше озадачила нового владельца.

«Эх, сколько здесь всего нужно сделать…» – задумался Афанасий, бегло осмотрев свои запущенные владения после парковки автомобиля у покосившихся небольших ворот.

Несмотря на прохладную середину сентября, в доме было уютно. Мало мебели, из которой все больше места занимали книжные шкафы вдоль стен, еще меньше личных вещей, напоминавших о бывшем владельце. В шкафах по корешкам можно было легко отметить совершенно разные книги: от старых, почти развалившихся в труху, до относительно новых, но уже потертых и потерявших былой лоск.

Пару дней Афанасий потратил на налаживание своего быта: ненужную мебель отдал многочисленным соседям, чем вызвал радушие с их стороны, совершил ряд поездок по магазинам и накупил всего необходимого: от продуктов до нового матраца и постельного белья. Единственное, к чему не подступал новый хозяин – это книги в шкафах. Афанасий никак не мог решить, что с ними делать, а мысли о том, сколько потребуется времени, чтобы все их разобрать, и вовсе отбивали желание заниматься этой рутиной. Ему гораздо интереснее было гулять по округе: именно из-за красоты здешних мест, если не считать невысокой стоимости, и купил этот участок Афанасий. Озеро, подступающее прямо к городу и небольшие клочки лесов, покрывающие многочисленные холмы вокруг Сомнинска – вот во что влюбился Афанасий, приехав впервые на это место. И то ли непосредственная живописность природы и уединенность, то ли нечто, обращающееся к воспоминаниям о детстве, проведенном у бабушки в деревне, позволило Афанасию не сомневаться в сделке ни минуты.

Начало октября выдалось более теплым. Ускользающее осеннее солнце радушно предоставило жителям Сомнинска и его окрестностей возможность окунуться в почти летнее тепло. Афанасий продолжал заниматься бытом и готовился к зиме: дом необходимо было утеплить. Но иногда, отдыхая от рутины ремонта, он подходил к окну и наслаждался необычной для октября погодой.

У соседского дома на противоположной стороне улицы Афанасий то и дело подмечал сидящего на лавке соседа-старика. Не было ни дня с момента переезда Афанасия, когда с десяти часов утра и до четырех или пяти вечера этот старик не сидел бы на лавочке у аккуратного деревянного забора. К нему никто не приезжал, не составляли ему компанию и местные. Старик просто сидел.

Спустя несколько дней, Афанасий все же не совладал со своим интересом и вышел проведать своего соседа. Робкой походкой он перешел улицу и подошел к пожилому человеку.

­– Добрый день, – браво начал Афанасий, протягивая руку своему собеседнику, – я ваш новый сосед, переехал вот недавно.

Старик повернул к нему свою седовласую голову, нервно улыбнулся и, не вставая с лавки, поприветствовал Афанасия в ответ:

– Вторин. Егор.

Повисло неловкое молчание. Судя по осторожному поведению своего нового знакомого, Афанасий не заметил, чтобы тот как-то негативно отнесся к знакомству, однако и быть уверенным в том, что он не отвлек Егора от чего-то важного, Афанасий перестал. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку неловкости, молодой человек поинтересовался:

– Я недавно раздавал соседям мебель от предыдущего хозяина, вам не надо чего?

– Мне-то? – Егор слегка усмехнулся. – Благодарю, но на мой век, наверное, должно хватить.

Взгляд собеседника Афанасия снова ускользнул куда-то в сторону, но Афанасий продолжил:

– А вы знали прошлого хозяина дома?

– Знал, конечно, – непринужденно ответил Егор. Афанасий был уверен, что нашел тему для общего разговора, но уперся в очередную стену молчания со стороны старика Егора. Тот, в свою очередь, все же пошел навстречу Афанасию и, чуть подвинувшись, предложил ему сесть рядом. Воодушевленный Афанасий от такого предложения не отказался, но надежды на нормальный разговор все же не оправдались: на лавочке перед домом Егора они вдвоем молча просидели не меньше полутора часов.

Шел уже пятый час, когда Афанасий, немного раздраженный поведением своего соседа, решил откланяться и вернуться к себе домой.

– Ладно, Егор, я, пожалуй, пойду. Спасибо за компанию, неплохо посидели, – сарказм Афанасия был как никогда уместен. Он протянул руку Егору на прощание, тот, с усилием оттолкнувшись от скамейки, встал и пожал руку в ответ:

– Афанасий, если что – заходи, не стесняйся. Я тут днем иногда посиживаю.

– Спасибо, учту, – Афанасий все же обрадовался, поняв, что не надоедал своим присутствием, и на волне осторожной радости спросил: – А вы просто сидите и все? Ничем больше не занимаетесь?

– Ну… – Егор пожал плечами и неуверенно продолжил: – Пенсия, что тут еще делать…

Он махнул рукой Афанасию на прощание и скрылся за скрипучей калиткой. Афанасий поежился то ли от вечерней прохлады, то ли от странности своего нового знакомого, и отправился в дом.

***

В течение следующих дней Афанасий все же приступил к разбору доставшейся ему библиотеки. Каково было его удивление, когда вместо книг классиков, которых он ожидал увидеть, все полки на шкафах были заставлены исключительно научной литературой: справочники по геологии и минералогии, краеведческие издания, тома по истории и мифологии, подшивки старых научных журналов и заметки из газет. Встречались, но редко, и спекулятивные, на взгляд Афанасия, книги. Например, описания аномальных зон в разных частях мира, кое-какие из них касались непосредственно города Сомнинска и близлежащих окрестностей. Но самой интригующей оказалась полуразрушенная тумба, две продольные полки которой были под завязку набиты рукописными дневниками предыдущего хозяина – Андрея Христофоровича Граалицкого.

Афанасия, как ни странно, серьезно увлекли эти рукописи. Неспешно он начал продвигаться от самого раннего из найденных дневников и не заметил, как погрузился в изучение полного собрания сочинений Граалицкого. День ото дня нарастало удивление исследовательскими открытиями автора, который за тридцать с небольшим лет успел объездить не только местные, как о них писал сам автор, аномальные зоны, но и посетить несколько иностранных: в Аргентине и Перу, Австралии и Новой Зеландии, Индии, в нескольких странах центральной Африки. Однако наибольший интерес Граалицкий все же отдавал изучению местности непосредственно рядом с Сомнинском.

Время от времени, после прочтения очередного отрезка жизни Граалицкого, Афанасий выходил на улицу к своему соседу и, как это у них повелось, без лишних слов размышлял о прочитанном, сидя на лавочке под все еще согревающими лучами нетипично теплого октябрьского солнца. Мысли о прочитанных исследованиях Андрея Граалицкого таинственных, скрытых от большинства глаз феноменах окружающего мира перемежались с размышлениями о собственном положении дел Афанасия. Молодой человек все больше ощущал никчемность, какую-то вселенскую незначимость своего существования. Строительство карьеры в денежной пирамиде, стремление обрести материальное счастье и, в итоге, возвести собственную цитадель, куда он стремился убежать от всего мира, закрыться от внешних раздражителей, оказались для него теперь не такими уж и привлекательными. Афанасий начинал подозревать, что жизнь его и не жизнь вовсе, а лишь существование, но решительно не мог понять, как это исправить.

Глубокая задумчивость прерывалась моментом, когда Егор вставал с лавки и, прощаясь, тихонько брел мимо Афанасия. Тогда и он отправлялся домой, оставляя себе каждый раз приятную надежду на разрешение своих нетривиальных дум на следующий день.

Так продолжалось около двух недель, пока Афанасий не дошел до последнего дневника Андрея Граалицкого. Записи были двенадцатилетней давности, и речь в них шла о таинственном источнике, который располагался на самом большом из местных холмов – холме Сомня. Граалицкий писал, что в силу своих геологических особенностей холм этот уже имел к тому моменту весьма условное отношение к возвышенности. И лишь по преданиям и легендам, что сохранились у местных старожилов, ему удалось составить примерное местоположение этого таинственного места. Однако он отмечал, что как только речь заходила о каком-либо источнике на Сомне, почти все из и без того немногих его собеседников – стариков, разменявших восьмой или девятый десяток лет, говорить отказывались и ссылались, что ничего об этом не знают. Лишь один человек вскользь упомянул что-то о необычных свойствах источника: как будто и не вода там течет, и охраняют ее будто древние лесные духи.

Афанасий читал записи словно сказку, однако стал воспринимать эту историю серьезнее, когда столкнулся с вырванными последними страницами. Из-за их отсутствия составить цельную картину становилось сложнее, да и оставалось совершенно непонятным, чем же закончилось путешествие Граалицкого на Сомню. У Афанасия пробудился еще более живой интерес, когда на одной частично сохранившейся странице он смог различить имя «Егор».

С этого момента Афанасий стал все более настойчиво интересоваться у своего престарелого соседа судьбой Граалицкого. Несколько дней Афанасий проверял свою нехитрую догадку, тот ли это Егор сидит рядом с ним, что был упомянут автором дневника. Однако Егор оставался непреклонен. Каждый раз, когда молодой человек начинал разговор о холме Сомне, тот резко менялся в лице, но полезной информации не выдавал никакой.

Афанасия раздражало такое поведение собеседника, которого он уже успел окрестить вредным и несносным стариком, пребывающем в маразме. Однако интерес Афанасия к записям Граалицкого лишь усиливался, а неизвестность добавляла интриги. Эти факторы, а еще и проявившаяся со времени приезда Афанасия в Сомнинск тяга к чему-то необычному, лишенному бытовой обыденности вкупе с исследовательской романтикой подтолкнули его сесть за самостоятельные поиски.

Вскоре молодому человеку улыбнулась удача, и при разборе очередного стеллажа библиотеки Граалицкого, Афанасий обнаружил целый ворох карт окрестностей города Сомнинска. Многие из них были весьма подробными и сплошь все имели подписи, комментарии, какие-то знаки. На одной из таких карт Афанасий и нашел заветную подпись «х. Сомня».

На следующий же день начинающий исследователь спешил поделиться находкой со своим постоянным собеседником. Выйдя на крыльцо дома, Афанасий застыл в изумлении: Егор уже стоял около входной калитки у дома Афанасия.

– Доброго утра, Егор, – радостно начал парень, выходя навстречу своему гостю. Однако казалось, тот был угрюм более чем обычно.

– Хотел бы и тебе такого пожелать, да едва ли смогу, – ответил Егор, когда молодой человек подошел к нему вплотную. – Ты, стало быть, решился?

– На что это я мог решиться? – нарочито удивленно парировал Афанасий.

– Ты шутки-то брось. Тут не до шуток, – голос Егора стал тише и от этого мрачнее. – Не советую тебе отправляться в эту дрянную чащу. Пропадешь, как и Андрей пропал. Чуть меня с собой не уволок.

Афанасий от такого развития событий потерял дар речи.

– Ты, это, пойдем, посидим, я тебе расскажу, как дело-то было. А уж, если решишься, то и поступай как знаешь. – Егор развернулся и направился к своей лавочке.

В тот день, чувствовал Афанасий, Егор предстанет перед ним в новом амплуа, и не ошибся: рассказ старика оказался столь же длинным, сколь и таинственным.

Егор рассказал, как чуть больше десяти лет назад Андрей Граалицкий, приятель его еще с молодости, предложил отправиться на поиски какого-то источника, Сомни – в честь которого и был назван холм в далекой древности. Много он поездил по местным селам и деревням, набрал бедной, но важной информации и вычислил приблизительное местоположение холма Сомни. О нем сейчас знать никто не знает, однако раньше он имел дурную славу: то ли люди там пропадали, то ли возвращались оттуда до неузнаваемости измененные, то ли есть там, среди густой чащи, какое-то священное место.

– В чертовщину я тогда не особо верил, а вот отыскать на склоне лет нечто интересное рядом с городом, где всю жизнь безвылазно провел, хотелось, – прокомментировал Егор. – Уговаривать меня долго не пришлось. К тому же Андрей уже имел репутацию опытного краеведа. Добрались до места быстро, но когда в лес вошли, сразу все стало мрачным, страх накатил какой-то первобытный. А уж как стали подходить, как говорил Андрей, к источнику, так и вовсе сумасшествие началось: тени какие-то, галлюцинации, сердце сжималось от напавших сожалений по прошлому, тоска беспросветная. Андрея так занесло, что вступил он с кем-то в нешуточные разговоры, а потом и мне рассудок стал отказывать.

На этих словах Егор ненадолго замолчал, но после передышки продолжил:

– Последнее, что помню – нечленораздельный вопль черного как смоль существа, обращенный ко мне. Андрей тоже что-то кричал, что-то все о желаниях, мечтах. Я ничего не мог понять, страх овладел мной, встал я на колени, и молился лишь о том, чтобы скорее сбежать оттуда. – После очередной паузы Егор поинтересовался у Афанасия: – Бредни полные, думаешь?

Тот слушал его насколько мог внимательно и даже на вопрос отвечать не решился.

Егор тяжело вздохнул и продолжил:

– Очнулся я уже на дороге, при входе в лес. Андрея нигде не было. Кое-как добрался до дома, ужасы того дня окликивают меня до сих пор. Вот и ухожу из дому, чтобы наедине с самим собой не оставаться. А тут еще ты вот приехал, память бередишь… Сон мне приснился сегодня странный: опять это чертово место, все манит меня. Странно, что теперь, вроде-ка, и тебя подзывает… Слышал я имя твое во сне.

Афанасий постепенно приходил в себя:

– А… А Андрей? – произнес он растерянно. – Что с ним стало?

– Не знает никто. С того дня его не видели боле. Все он стремился познать этот мир. Узреть его, как он выражался, корневую сущность. Он что-то такое орал еще перед моим помешательством. Я залез потом к нему в дом и вырвал, как полагал, все упоминания об этом месте. Сжег. Остальное, думаю, пусть будет – все же работал человек, исследовал наш край. Вдруг он вернется еще. Но решил я, что вот об этом месте знать никому не следует. Кто же мог разуметь, что тетрадки его к такому дотошному в руки попадут…

Афанасий серьезно задумался. Верить ли Егору или все это были бредни одинокого старика. Егор же словно прочитал мысли молодого человека по глазам, усмехнулся и встал.

– Верить – можешь и не верить, но идти туда тебе не советую. Разом пропадешь. – Егор, пошаркивая, направился к дому. Дойдя до калитки, он повернулся и добавил все еще сидевшему на скамейке парню: – Ты, Афанасий, подумай хорошенько.

Не дождавшись ответа, Егор ушел к себе в дом, оставив Афанасия наедине с собственными размышлениями. Он все пытался распознать, шутка ли это была от странного старика Егора или и впрямь серьезное предостережение.

Несколько дней Афанасий потратил на перечитывание последнего дневника Граалицкого. После, взвесив все факты «за» и «против», решил отправиться на холм Сомня.

Егора он после того разговора не видел. Да и не хотел Афанасий с ним разговаривать: он все же склонялся к тому, что Егор на старости лет решил подшутить над молодым парнем, запугав его небылицами про сны, лесных духов и убивающее уныние.

Посетив несколько магазинов в Сомнинске, Афанасий подготовился и приобрел все необходимые припасы и экипировку, чтобы в первых числах ноября отправиться в свое путешествие.

***

Афанасий не имел возможности даже приблизительно рассчитать, сколько ему потребуется времени, чтобы отыскать место под названием Сомня и что-либо необычное в нем. Он даже не верил до конца в то, что там будет что искать. Для себя он твердо решил, что отправляется в поход, не более.

Ноябрьское утро выдалось прохладным, но солнечным, от этого поездка на местном автобусе из Сомнинска казалась довольно приятной. На конечной остановке в отдаленной от города деревне Афанасий сверился с картой, найденной в архивах Граалицкого – предстояло пройти по грунтовой дороге не меньше пяти километров.

«Затем, – размышлял Афанасий, – должен быть какой-то поворот… Сверюсь ближе к делу».

Покинув деревню, молодой человек довольно быстро продвигался по лесной дороге, расчищенной от завалов и, по всей видимости, активно используемой местными.

Лучи солнца изредка проскальзывали сквозь макушки высотных сосен и на короткие мгновения ослепляли путника. Дойдя до условного изгиба дороги, схожего с тем, что был отмечен на карте, Афанасий остановился и серьезно задумался: нарисованная ручкой на бумаге тропа ныне не существовала.

«Придется сойти с дороги и дальше продвигаться через чащу», – решение далось с некоторым сожалением.

Продвижение Афанасия серьезно замедлилось – весь следующий отрезок пути он преодолел с трудом: бесчисленное множество поваленных деревьев, хлыстающие по лицу ветки и путающиеся под ногами копны кустарников – все это заметно осложняло дорогу.

Примерно через пару часов утомительных скитаний Афанасий стал задаваться вопросом, а хорошо ли он подумал, прежде, чем отправляться в путь?

«Может, Егор был в чем-то прав?» – столь неприятная мысль раздавалась в голове молодого человека все настойчивее.

Спустя еще некоторое время, путник решил сделать привал и подкрепиться нехитрым провиантом, который предусмотрительно взял с собой. Забравшись на частично вросший в землю огромный ствол поваленной с корнем сосны, Афанасий проверял свой маршрут, который решил отслеживать по ходу движения через gps-трекер. Осматриваясь на небольшой возвышенности, путник заметил впереди некое подобие тропы. Он еще раз сверился с картой Граалицкого, прикинул, сколько еще идти и решил двинуться по едва уловимой тропинке.

«Похоже на звериную тропу», – размышлял Афанасий, осторожно ступая через мелкий, чуть примятый кустарник.

Однако, чем дальше, тем отчетливее становилась канва, ведущая вглубь леса. Афанасий увлекся своим продвижением, уверенный, что столь натоптанная дорожка выведет его к чему-то вполне конкретному. Он воодушевился и ускорил свой путь. Преодолев небольшой овраг и поднявшись на пологий, но весьма протяженный склон, Афанасий предвкушал скорое приятное разочарование оттого, что холм Сомня покорился ему без особых сложностей.

Несмотря на былое воодушевление, с вершины этой небольшой лесной возвышенности, молодой человек увидел мрачный пейзаж. Перед ним открылся совершенно заросший, темный еловый бор. Вековые ели, потерявшие свою пышность многие годы назад, стояли чуть ли не вплотную друг к другу, обнажая покрытые серо-зеленым мхом остовы. Свою темно-зеленую, почти черную хвою они устремили ввысь к солнцу на десятки метров, словно спасая ее от чего-то у поверхности земли. Те деревья, что были более устойчивыми, служили опорой для своих падших болезненных собратьев, отчего то тут, то там постоянно раздавался скрип трущейся древесины, походящий на скулеж раненого животного.

Афанасий продвигался дальше уже не так бодро. Он ощущал нутром ужасную неприязнь к этому угрожающему своим видом месту. Через сотню метров путник принял факт того, что такая мрачная местность сменится не скоро.

«Похоже, этот бор широко раскинулся», – с неохотой признал для себя Афанасий.

Несмотря на время чуть больше полудня, в лесу стоял полумрак, словно было не меньше пяти-шести часов вечера.

Афанасий вспомнил слова Егора о первобытном страхе и не мог не признаться себе в том, что чувствует нечто похожее. Он шел в неизвестность, постоянно озираясь то ли от чувства, что за ним кто-то следит, то ли от страха попасть в неизведанную ловушку.

Вскоре молодой человек попытался переключиться и на другие мысли, и в голове почему-то возникали образы с его недавнего места работы. Извилистая тропа, покрытая сухой серой землей и серыми опавшими еловыми иглами, напоминала ему теперь лабиринты коридоров офиса «Сказочного Дракона» с его серыми стенами и бесконечным мерзким до тошноты серым ковролином.

«Все серо, как и жизни тех обитателей. Чего я хотел? О чем я думал тогда? Надо было больше заработать… Жмот! Чем больше людей я обведу вокруг пальца, тем выше будет моя премия! Вор! Чертов серый костюм, пропахший потом и запахом дыма от сигарет в курилках и туалетах… Чертово место, забирающее у наивных простаков их деньги и надежды на светлое будущее…» – неожиданно возникающие мысли Афанасия разжигали в нем невиданную злость к себе. Он ускорял свой шаг, пока не споткнулся о массивный корень и не упал ничком на землю, придавленный тяжестью своего рюкзака.

«Чертово место…» – переворачиваясь на спину, подумал он еще раз одновременно и об офисе «Сказочного Дракона», и о лесе.

Еще больше Афанасий раздосадовался, когда осознал, что при падении повредил свой телефон с отслеживанием координат. Тот теперь никак не хотел включаться.

«Что ж, дальше придется обходиться без современных средств», – заключил он, продолжая свой путь.

Чувства страха и беспокойства не покидали Афанасия. Наоборот, они нарастали волнообразно так, что пару раз он намеревался повернуть назад, но брал себя в руки и шел дальше.

К четырем часам дня продвигаться по извилистой тропе стало сложнее. Пошел дождь, видимость ухудшалась с каждой минутой. К тому же, одежда на нем начинала постепенно промокать.

Из елового бора Афанасий вышел к небольшой заросшей опушке, которая переходила в болото – мрачный остаток от возможно существовавших здесь некогда озера или реки. Молодой человек осмотрелся и заметил, что тропа, по которой он держал свой путь, уходит чуть в сторону, где у берега виднелись торчащие из воды обломки бывшего бревенчатого моста.

«Может, бросить все и вернуться обратно?» – в очередной раз пронеслось в голове путника, когда тот подошел ближе.

Афанасий достал из рюкзака фонарь и попробовал разглядеть что-нибудь перед собой. Мост, как и ожидалось, совершенно прогнил. Удивление вызывало уже то, что от него хоть что-то осталось. Афанасий смог рассмотреть совершенно гнилой каркас моста, перекрытый кое-где мшистыми поперечинами. Древняя конструкция уходила куда-то вперед, теряясь в безликой флоре болота.

Афанасий вспомнил, как после окончания школы твердо решил, что когда-нибудь станет путешественником, будет изучать мир лично, а не через передачи по телевидению или ролики в Интернете. Сейчас он чувствовал на себе чистейшую иронию, оказавшись в столь глухом месте, вымокший от пота и дождя, уставший от утомительного перехода по зловещему лесу. Но чувства, столь внезапно воспарившие из небытия, которые он когда-то вкладывал в слово «путешествие», это теплое воспоминание, дающее надежду на то, что он все еще успеет, придавали сил.

«В конце концов, что я делаю тут, если не путешествую? – с усмешкой спросил себя Афанасий. – Эта тропа обязательно выведет меня куда-нибудь».

Вооружившись крепкой длинной палкой в одной руке и фонарем – в другой, он шагнул вперед, на призрак моста, решив, что будет передвигаться по оставшимся более или менее крепким частям.

Придерживаясь такой тактики, Афанасий, к своему удивлению, проковылял не менее полутора десятков метров и решил осмотреться. Луч фонаря, спасавший от опустившихся сумерек, уже добивал до противоположного берега. Афанасий воодушевился, но чуть не выронил фонарь из рук, когда заметил на берегу, в том месте, где по логике должен кончаться мост, силуэт человека. Парень оцепенел от страха. Фигуру сложно было различить четко, и по началу Афанасий пытался внушить себе, что это причудливый пень, или небольшое дерево, похожее на человеческое существо. Он непрерывно светил на силуэт, и, когда заметил движение – фигура побрела прочь от берега, невольно сделал шаг назад и оступился. Непрочная поперечина моста разломилась на части под тяжестью Афанасия, и тот упал спиной в топь.

Жуткий тяжелый запах окутал пространство вокруг Афанасия. Такой, что, не будь уже темного времени суток, у него точно потемнело бы в глазах. Афанасий ужасно испугался, что его затянет трясина. Он быстро перевернулся, нащупал небольшой островок в черной пучине болота, забрался на него и, совершенно не думая, прыгнул вперед в надежде попасть на следующую кочку.

До противоположного берега оставалось немного и через несколько неуклюжих прыжков, один из которых оказался неудачным, и Афанасий снова оказался по пояс в черной воде, он вылез на сушу.

Он лежал на земле, отхаркиваясь, в попытках отдышаться. Рюкзак и шест остались где-то в болоте, фонарь же, который Афанасий все это время сжимал с огромной силой, стал моргать.

Непереносимый запах, казалось, заполнил всю низину, не оставляя возможности перевести дух. Афанасий бегло осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, хлюпая водой в сапогах, побрел в новую чащу леса, куда вела в мерцающих лучах фонаря натоптанная тропа.

Несколько шагов, и путешественник снова замер.

– Эй, ну что ты там?! Застрял в своем болоте что ли? – тишину разрезал громкий неприятный и в то же время чем-то знакомый голос. Он посмотрел в сторону, откуда доносился голос и увидел бешено мелькающий сквозь стволы деревьев красно-белый огонек.

«Господи, это что еще такое? Может, здесь живут какие-нибудь отшельники?» – мысли хаотично роились в голове Афанасия. Сердце его бешено колотилось, а ноги стали столь тяжелыми, что он не мог сдвинуться с места.

Афанасий почувствовал себя беспомощным. Он уже смирился с тем, что этот лес таит в себе нечто загадочное, но теперь он был готов рухнуть на землю и больше никуда не идти. Ему ужасно сильно захотелось вернуться домой, в Сомнинск, разбирать книги своего предшественника и ничего не бояться. Пребывать в своей скорлупе, крепости, защищавшей от агрессивного внешнего мира, крепости, к которой он так стремился последние годы.

«Как там, наверное, сейчас спокойно... Ну что я тут забыл? А? Зачем надо было тешить свое любопытство? Мерзкий, недоделанный, чертов натуралист! Придурок!» – Афанасий лег спиной на землю и закрыл глаза. Он старался успокоиться и решить, что ему делать теперь, если эта тропа не выведет его ни к чему хорошему.

«Сколько их там? Почему забрались так далеко?»

Афанасий посмотрел на небо. Как ни странно, над ним не было ни крон деревьев, ни облаков. В темно-синей глубине ночного неба светились звезды. Их блеск, одновременно такой близкий и далекий, столь живой и вместе с тем безучастный ко всему, что сейчас происходило здесь, в лесной глуши, служил единственным успокоением для путника. Как тогда в детстве, когда он мечтал стать астрономом, изучать тайны далеких миров, сталкиваться с неизведанным и прекрасным.

– Афанасий наш астрономом хочет стать… – улыбнувшись, произнес он еле слышно начало стихотворения из открытки на двадцать третье февраля, которые девочки дарили всем мальчикам в средней школе. Об этой своей давней мечте он позабыл уже так давно, что сейчас был готов расплакаться от счастья, что в нем было когда-то такое возвышенное чувство к окружающему миру.

Афанасий признал несложный выбор, который стоял перед ним: либо замерзнуть здесь на тропе, либо дойти до конца и узнать, что ждет его под этими звездами.

– Афанасий, – заманчиво протянулось со стороны мерцающего уже чуть спокойнее огонька. – Что же там можно так долго делать?

Афанасий решил не идти по тропе, а срезать – расстояние казалось совсем небольшим. Под ногами терялись небольшие кустарники, да редкие ветки ударяли путника в лицо, пока он, наконец, не вышел на маленькую поляну. В центре ее светился небольшой, высотой не больше полуметра, столп пламени, переливающийся разными цветами: розовым, оранжевым, золотым. Каким-то своим ритмичным биением освещал он центр поляны, отбрасывая к ее окраинам лишь тусклый свет. Напротив Афанасия стояла, как ему казалось, та самая фигура, которую он видел на болоте.

– Добрался все-таки. Я никак не мог понять, решишься дойти или нет. Трусоват ты, Афанасий, – таинственный собеседник, чьи черты скрывались в сумраке, начал разговор первым. – Но это ничего. Я вот тоже трусоват. Такое бывает.

Голос, доносящийся до Афанасия, был невыносимо знакомым.

«Где же я мог его слышать? На работе? Где-то в Сомнинске?» – мучительно пытался припомнить Афанасий.

– Да ты его постоянно слышишь, – спокойно прервал размышления Афанасия собеседник. – Просто чуть-чуть по-другому. И, знаешь, ты иногда даже к правильным выводам приходишь в своей голове, когда посмотришь на мир по-другому.

Афанасию казалось, что он начинал понимать, что происходит.

«Но возможно ли это? – от волнения сердце Афанасия забилось сильнее. Поляну озарил пульсирующий яркий свет от столпа. – Возможно ли, чтобы передо мной стоял я сам?»

– А почему и нет? Ты так долго шел, весь промок, чуть не утонул. Неужели ты хотел увидеть здесь каких-нибудь дровосеков или шаманов?

Афанасий усмехнулся. Его собеседник подошел чуть ближе к свету, из-за чего стали видны его черты. Черная, словно состоящая из какого-то пара или едкого дыма фигура предстала перед Афанасием. Он на удивление легко различил свои собственные черты лица даже в таком странном представлении.

– Как?.. Зачем?.. – лишь мог вымолвить пораженный Афанасий.

– Мир, Афанасий, полон загадок. Ты это знаешь. Я, как ты, наверное, и сам догадываешься, всего на всего твоя часть. Твоя проекция, если хочешь. Забытая. Похороненная под грудой ложных стремлений и фальшивых ценностей.

– А… А кто решает, что верно и что не фальшиво? – через небольшую паузу удивленно спросил Афанасий.

– Ты сам и решаешь. И конкретно ты чуть не похоронил себя в своем же бастионе гордого одиночества. Ты забыл элементарные вещи, которые со временем перестал ощущать нутром. Возможно, для этого мы и встретились.

Внезапно у Афанасия усилилось сердцебиение. Поляну в очередной раз озарил калейдоскоп разноцветного света, который теперь становился ярче.

– Вспомни, Афанасий, когда в прошлый раз ты не избегал тишины, не боялся остаться с самим собой наедине? Когда ты в прошлый раз чувствовал пресловутое чувство счастья? Вся эта дорога – то, что тебе было нужно…

Афанасий пребывал в растерянности: вопросы, на которые он не мог сразу ответить, внезапно нахлынувшие воспоминания заполнили его разум.

Голос, доносящийся до Афанасия звучал громче:

– Пришло время напомнить тебе, что настоящая жизнь не заключается в изоляции от всего, что тебя окружает. Хотя иногда так выглядит проще. Открытость миру рождает возможность найти действительно свое. – Свет ускорял пульсацию в ритм нарастающему сердцебиению Афанасия. – Иногда источник утерянных мечтаний способен подарить своему хранителю больше, чем можно пожелать. Загляни внутрь него, что ты там увидишь? Что услышишь? Наверное, Афанасий, не стоит забывать об этом, не стоит отказываться и от чего-то далекого, но рождающего в тебе жажду жить, смотреть на этот мир открытыми глазами и сердцем.

Голос стал оглушительно громким. Афанасий схватился за голову. От ослепительной вспышки он потерял равновесие и свалился навзничь, к тому самому месту, где мгновением раньше стоял его двойник.

***

– Эй, парень, живой – нет?

– Дышит вроде.

– Дай ты ему в бок сапогом, мигом очнется. Пьяный черт. Эко же отрубился…

Афанасий очнулся от встревоженных разговоров двух мужиков. Кто-то теребил его за шиворот. Через две пощечины он все же открыл глаза.

Был солнечный день. Над ним с любопытством на лицах нависали двое мужчин.

– Живой! – радостно начал тот, что держал Афанасия за воротник куртки.

После непродолжительного объяснения Афанасия, как он сюда попал, – а ограничился он лишь банальным «заблудился», – двое оживителей согласились подвезти путника до Сомнинска. Афанасий узнал место, в котором пришел в себя – это был поворот проселочной дороги, того самого места, откуда началось его путешествие.

Дома Афанасий обнаружил на себе несчетное количество ссадин, синяков, сбитых мозолей. Удивлялся он и тому, как не получил переохлаждения.

Приведя себя кое-как в порядок, Афанасий, на всякий случай, аккуратно записал по памяти все, что он запомнил с предыдущего дня: от самого начала пути до ослепительной вспышки в конце.

Не забыл он и о Егоре. С некоторым чувством вины из-за того, что не верил его рассказу, подходил он к дому напротив. Однако хозяина не было на месте. Один из соседей, заметивший настоятельный интерес Афанасия к дому Егора, вышел к нему и рассказал, что старик вчера, ближе к вечеру, куда-то ушел.

– То с лавки своей не слазил днями, а вот вчера уже сумерки спускались, дождь пошел, а он куда-то направился. Я ему навстречу иду, спрашиваю, может, случилось чего, а он лишь отмахнулся и дальше ковыляет, встревоженный и растерянный одновременно. До сих пор, не вернулся. Не иначе, как случилось с ним чего…

Афанасия эта новость озадачила. Весь день он провел у себя дома у окна в ожидании возвращения Егора, но тщетно. Лишь одни и те же мысли проносились в голове Афанасия, оставаясь без ответа:

«Не мог ли Егор отправиться за мной в лес? Кто-то же меня вытащил с той опушки? Или все-таки сам дошел? Если бы Егор и вытащил меня, то чего ему скрываться? Да и как бы он добрался до Сомни, когда он еле ноги волочил от крыльца до лавочки?»

Не появился Егор и на следующий день, и в течение всей недели дом напротив оставался пустым.

Афанасий предпринял попытки отыскать пропавшего старика, написал заявление в полицию, обзвонил местные больницы, но ни к каким результатам эти действия не привели.

Молодой человек даже съездил к тому самому повороту дороги, откуда начинал свой путь к холму Сомне, но никаких следов прохождения человека через плотные заросли, даже своих, он найти не смог.

К концу ноября Афанасий смирился с таинственным исчезновением Егора, несомненно связав его со своим посещением древнего леса. Тому было косвенное подтверждение: вскоре после возвращения Афанасия и получения новости о пропаже Егора, ему приснился сон, в котором старик бредет по залитой солнечным светом улице мимо своего дома. Егор улыбался и выглядел довольным, словно случилось нечто, что разом упразднило его тревоги и переживания. Прошел он и мимо Афанасия, однако остановился, обернулся и, помахав ему рукой, за что-то поблагодарил и напомнил ему не останавливаться, после чего, растворился в ослепительном свете улицы. Проснувшись утром, Афанасий не ощущал более переживаний за судьбу Егора, словно теплый солнечный свет из сновидения разлился спокойствием по его душе.

Молодой человек ежедневно перечитывал свои записи, уточняя что-то, добавляя новые, упущенные ранее, детали, но больше всего он погружался в свои чувства и воспоминания событий того странного вечера. Вспоминал он разговор, который зажег в нем интерес к жизни, к неизведанному, к чему-то таинственному и мотивирующему к движению.

В середине зимы, основательно подготовившись, Афанасий покинул свой дом в Сомнинске и отправился в путь. С собой он взял тетради из ранних путешествий Граалицкого, в которых тот описывал свои поездки по Южной Америке. Столько необъяснимого и оттого незавершенного, сколько было представлено в этих записях, Афанасий еще не видел. Ведомый одним из своих старых, пылившихся долгое время на полке забвения мечтаний о путешествиях, Афанасий двинулся вперед, к своим новым открытиям, к желанной жизни.