Последнее путешествие

Роберт посмотрел в окно. Торговый центр угрюмо поблескивал ночными огнями. По широкому проспекту в одиночестве проехала машина. Кольцо троллейбусов демонстрировало безысходность жизни. Гидропарк пугал чернотой деревьев.

- Тоска, – заключил Роберт и добавил: – Серость.

Он закрыл глаза и изо всех сил вообразил, что внизу – морской берег. Вода пенится, бушует, и, кажется, из ее толщи исходят золотые лучи. Роберт блаженно улыбнулся, а потом открыл глаза и направился в кухню.

Недавно Роберт поставил перед собой цель стать тревел-блогером. Он поработал и тут и там: замазолил руки физическим трудом, замазолил мозг трудом офисным, и пришел к выводу, что нужно с этим кончать – такая жизнь для дураков. Вот, кто не дураки, так это блогеры. Этот народ не снимает убогую однушку на конечной троллейбусов, не жмет деньги на походы в кафе и рестораны. Роберт тщательно проанализировал свои желания, и понял, что больше всего он хочет путешествовать по миру, поэтому если и пробовать себя в блогерстве, то в формате «тревел».

Теперь Роберт тренировался говорить четко, даже все свои мысли старался внятно формулировать, ведь когда он окажется в самой гуще блогерских приключений, времени на «э-э-э» и «ну-у-у» точно не будет.

Он заварил черный чай, взял из шкафчика пару хлебцов для похудения и снова выглянул в окно. На часах почти полночь.

- Интересно, ждет ли кто троллейбус? – задумчиво произнес Роберт с хлебцом во рту.

Месяц назад он обнаружил странную штуку – каждый день ровно в полночь к остановке под его домом приезжал троллейбус. Неизменно в него кто-то садился. Явления полуночного троллейбуса выглядели весьма загадочно с учетом того, что весь электротранспорт в городе Роберта уже в девять вечера разъезжался по депо с чувством выполненного долга.

- Стои-и-ит па-ассажир, – протянул Роберт, заметив на остановке мужичка, кутающегося в черное пальто. – Куда ж он намылился?

Внезапно его осенило: а почему бы не пойти и не спросить у этого мужика, куда он намылился. Тут же такое дело: блогер – он ведь еще в определенной степени журналист, раскрыватель тайн. Там, где обычный человек постеснялся бы подойти и задать вопрос, блогер вцепится мертвой хваткой, да как разузнает всё – мало не покажется!

Роберт накинул куртку, обул ботинки и вышел из квартиры. Спустился вниз. Кривясь и щурясь от пронизывающего ветра, дошел до остановки.

- Доброй ночи! – окликнул он мужичка в пальто.

Тот обернулся, глянул удивленно:

- Доброй…

- Извините, что беспокою. Вы ждете троллейбус?

- Да, – мужичок нахмурился. – А что?

- Да ничего такого, – Роберт заулыбался, – просто не пойму, что за троллейбус такой – ночной. Я вон в том доме живу, из окна вижу, как он приезжает, вот и стало интересно. Посмотрел инфу в интернете – нет полуночных маршрутов в городе.

- Информации в интернете вы точно не найдете, – покачал головой мужичок. – Это непростой троллейбус. Вот, – достал из портфеля пестрый буклет и протянул Роберту, - я отсюда узнал о нём.

- Спасибо! – Роберт тут же развернул буклет и прочитал: – Сквот «Атлантида». Так-с, интересненько.

Мужичок выставил вперед ладони:

- Молодой человек, пожалуйста, идите домой… Я хочу спокойно насладиться всем этим. – Говоря «всем этим», он обвел рукой удручающий торговый центр, пугающий гидропарк и окутанные зловещим туманом панельные девятиэтажки.

- Хм, ладно. Не буду мешать. Спасибо еще раз, – Роберт растерянно махнул буклетом и побрел домой.

«Возможно, мужику приелись лоск и красота? – размышлял Роберт, поднимаясь по лестнице на девятый этаж. – Живет где-нибудь в Европе на берегу моря, и уже в печенках у него это море. Ему брутальную эстетику славянских спальных районов подавай. Он ею наслаждается, видите ли…»

На следующий день

Под опавшими листьями не было видно кирпичей, кусков бетона и прочего мусора. Роберт спотыкался и чертыхался: вот нелегкая занесла!

- Это что, развод такой? – бубнил он себе под нос. – Где в этом чертовом заброшенном военгородке сквот?

Быть может, он ошибся адресом? Но нет, точно где-то здесь должна была гореть неоновая вывеска «Сквот «Атлантида»», как на картинке в буклете. А буклет тот, подаренный мужичком с остановки, произвел неизгладимое впечатление на Роберта. Там говорилось, что есть в его городе секретное, таинственное до предела место, о котором знают только избранные. «Избранные» – не в смысле: секта какая, нет. «Избранные» – в том смысле, что сквот с приключенческим названием «Атлантида» сам выбирает тех, кого хочет в себя впустить. А уж там, внутри, происходит волшебство, и никто не выходит из сквота прежним.

Надо ли говорить, что Роберт заинтриговался не на шутку? Вычитав, что сквот находится на городских задворках, посреди развалин военгородка, парень вооружился штативом для телефона и направился на поиски чудо-места.

- Эй! Молодой человек! – окликнул хриплый голос. – Ищете «Атлантиду»?

Роберт обернулся, и мог бы поклясться, что не было секунду назад на том месте престарелого мужика в коричневом костюме. В округе вообще никого не было, кроме стай одичалых собак.

- Да, ищу, – с надеждой кивнул Роберт.

- Так пойдемте, сколько можно вас ждать? Я замерз уже, чай не лето.

Мужик в костюме поманил за собой, скользнул за угол дома с выбитыми окнами. Под ногами захрустело стекло. Мгновение – и вечерний сумрак отступил: над покосившейся дверью ярким аквамариновым неоном заиграла вывеска «Сквот «Атлантида»».

- Вот и пришли, – объявил мужик. Взялся за хлипкую деревянную дверь и ловко откинул ее в листья.

- Это притон какой-то? – смущенно спросил Роберт, вглядываясь в дверной проем – чернее, чем гидропарк на его районе.

- Притон?! – возмутился мужик. – Да как вы смеете?! Следуйте за мной.

Что поделать, пришлось идти – Роберт же не трусишка. Включив фонарик на телефоне, он огляделся. Стены с облупленной синей краской, на полу бутылки в груде мусора. Пахло так, точно все бездомные собаки и бомжи сговорились ходить сюда по нужде. Мужик шагал уверенно и безо всякого фонарика. Роберт посветил на него: на рукавах и на боках пиджака – пыль, глянцевая лысина на затылке переходила в темно-рыжие крашенные сосульки-пряди.

«Маньячелло. Точно маньячелло», – заключил про себя Роберт.

- И на кой вы мне сдались? – спросил мужик, не оборачиваясь. – Прямо заняться мне больше нечем, кроме как расчленять вас или насиловать.

Роберт чуть не поперхнулся:

- Вы прочли мои мысли?

- Хо! Не нужно быть телепатом, чтобы знать ваши мысли. Осторожно, тут ступенька.

Роберт наклонился, чтобы не пропустить ступеньку, а когда поднял глаза, обомлел и шумно сглотнул. Перед ним мистическим образом возник длинный коридор, освещенный свечами и обставленный стильной антикварной мебелью. Не было больше мусора на полу – подошвы кроссовок тонули в мягком пурпурном ковре. Приятный аромат накатывал волнами. «Запах морской пены», – определил Роберт и отметил, что вконец помешался на море.

- Нам сюда, – мужик указал на первую дверь справа. – Все уже ждут.

Комната напоминала школьный класс: три ряда деревянных парт упирались в учительский стол, а тот – в большую доску. На подоконниках и кое-где на стенах горели свечи в кованых подсвечниках. Человек пятнадцать набралось, подсчитал Роберт. Разброс по возрасту – от нахохлившегося, как цыпленок, подростка до сухого старика. Разброс по одежке – от дамы в черно-белой шубе и в массивных золотых серьгах до бородатого дядьки в дырявом свитере. Впрочем, поспешные выводы о дырявых свитерах лучше не делать – подобные вещи могут стоить дороже, чем натуральные шубы.

- Дамы и господа, наконец, можем начинать, – мужик подошел к «учительскому» столу и перевернул песочные часы. – У нас есть полчаса. Молодой человек, присаживайтесь. Чего вы стоите, как бедный родственник?

Роберт послушно заюлил между партами, выбирая место. Сел рядом с подростком-цыпленком, возле окна. Подросток обжег его хмурым взглядом.

- Для начала я спрошу: вы знаете, что это за место? – глаза мужика сузились. Лицо его при свечах казалось насыщенно-желтым.

Роберт открыл было рот, чтобы выпалить ответ, да передумал: любопытно, что другие скажут.

- Сквот «А-а-атлинтида», – высоким тоном протянула дама в шубе. – На вывеске же написано.

- Ага, на вывеске, - закивал мужик. – А в каком городе висит эта вывеска?

- В Иваново, где ж еще? – пожала плечами дама и обернулась на сидящих гостей.

- Так. Кто возразит? – с иронией спросил мужик, остановил взгляд на цыпленке: – Из какого ты города, мальчик?

- Из Сочи, - буркнул тот растеряно.

Роберт чиркнул по нему взглядом: загар и легкая толстовка – что ж, похоже на правду.

- А я из Риги, – оповестил бородач в дырявом свитере и поправил сам себя: – То есть в Риге.

- Именно. Давайте проясним, – мужик поднял вверх указательный палец. – Вы не приехали из Риги, из Сочи и из Иваново. Вы прямо сейчас в Риге, в Сочи и в Иваново.

«А я прямо сейчас в Харькове», – отметил Роберт, ощутив легкое головокружение. – «Нужно включить запись: кажется, что-то необычное начинается». С этими мыслями он достал телефон и поставил его на мини-штатив, направив камеру на коричневокостюмного.

- Гонишь? – сердито шепнул цыпленок и ударил рукой по выстроенной конструкции. – Нас выгонят, придурок. Я не упущу свой шанс из-за твоего кретинизма.

- У вас какие-то вопросы? – мужик нахмурился – точно, как учитель.

- Да! – дерзко выпалил Роберт, пряча телефон под рукавом куртки. – Вы-то сами откуда?

- Откуда, где, в чем? – потрусил тот лысиной. – Сложно объяснить. Если начну отвечать, время потратим. Итак, это, – он раскинул руки, – сквот «Атлантида», уникальное место на перекрестке миров. Я – представитель сквота, один из двенадцати. А это моя комната, в которой я консультирую людей из моего мира на предмет аномалии «Последнее путешествие». Да, и встреча наша с вами – первая и последняя. Два раза посетить одну и ту же комнату в «Атлантиде» нельзя. Ну…разве что в наш ресторан этажом ниже можно заходить столько раз, сколько душа пожелает.

- Я правильно понял: вы расскажете нам про троллейбус? – уточнил бородач-рижанин.

Мужик усмехнулся:

- Еще не было случая, чтобы кто-нибудь из публики ошибся комнатой. Так и есть: «Последнее путешествие» – это про троллейбус.

Скрипя и стуча мелом, он написал на доске «Последнее путешествие».

- Итак, троллейбус приезжает ровно в полночь. Вам интересно, куда он вас увезет? Мой ответ: неизвестно. Никто еще не возвращался. Могу только заверить, что иным путем вам туда никогда не добраться. Троллейбус не повезет вас абы куда – он доставит вас в тот мир, который подходит вам больше всего. Ведь все вы, - мужик поочередно ткнул пальцем в каждого из сидящих, - все вы чувствуете себя неуютно в своих Сочи, Иваново, Ригах и Харьковах. Да что там неуютно – чудовищно скверно, вечно не в своей тарелке. Я прав? Вы постоянно хотите уехать, но не знаете куда, не понимаете, по какому такому месту вы постоянно горюете. И верно, что не понимаете: ваше место может быть за тысячи световых лет от Земли.

Мужик, приподняв бровь, сделал паузу. Все молчали.

- Оттуда прямо вообще-вообще нельзя вернуться? – наконец спросил подросток-цыпленок.

- Дорога в один конец, – улыбнулся ему мужик.

- Туда можно брать одежду, косметику, украшения? – дама в шубе дотронулась до своей сережки, жарко поблескивающей при свете свечей.

- Ну… если вы жить не можете без косметики, то лучше возьмите с собой. Это ж такое дело, сугубо личное.

- А если я совершу ошибку, сев в троллейбус? – произнес бородач. – Уеду черти куда. Прямо в ад, например. А вернуться будет невозможно. Как быть уверенным, что мне это нужно?

- Никак, – пожал плечами мужик. – Просто слушайте свое сердце, когда троллейбус распахнет перед вами двери. Вы всё почувствуете.

- Вот вы говорите, что неизвестно, куда он увозит людей, - раздраженно сказал Роберт. – Никто, мол, еще не возвращался. А водитель?

Мужик посмотрел на Роберта с удивлением, а потом резко и очень громко захохотал. В одно мгновение все свечи погасли.

- Как?! Полчаса еще не прошло! – испуганно вскричал Роберт, заелозил руками по парте. Ладони выпачкались в чем-то липком и гадком, прежде чем нащупали телефон.

Роберт включил фонарик. Ни души и свечей нет – только грязные, старые парты стояли вокруг, да разбитые окна содрогались от порывов ветра.

На следующий день. Полночь.

Роберт шел на остановку. Холодный ливень беспощадно хлестал по лицу. Синяя ветровка промокла и с виду стала напоминать кожу дельфина. Кроссовки вязли в грязи.

«Фу! Ну и погодка!» – выругался Роберт, добравшись до остановки. Спрятался под фанерным навесом, о который с силой тарабанили капли. Обернулся и посмотрел на свой дом. «Родная» девятиэтажка почему-то показалась такой светлой, воздушной. Окна горели уютным светом, из них слышался добрый смех. Роберту вдруг пришло в голову, что всё вокруг меняется, улучшается, прямо на глазах. Почему? Потому что вот-вот он уедет в троллейбусе «Последнее путешествие» – исчезнет, если верить лысому мужику из сквота «Атлантида». Выдернется из этого мира, как инородная колючка-заноза. И тогда первым делом его соседи, жители девятиэтажки, станут счастливее. Им резко улыбнется удача: одинокие найдут родственные души, бездетные нарожают детей. А потом скорее всего преобразится гидропарк – зацветет, забуянит цветом. И речка там, грязнючая и вонючая, очистится до мальдивной кристальной прозрачности. И, может быть, даже местные бездомные собаки почувствуют перемены: их раны и язвы затянутся, на нарывах вырастет новая шерсть. Ливень неспроста так лупит – это мир плачет от радости.

«Тьфу, что за бредовые мысли?! – осек себя Роберт. – Конечно, я не исчезну. Максимум до депо доеду, а там меня огорошат, что, мол, розыгрыш, чувак, приехали – конечная».

Если начистоту, Роберт не мог определиться, верить или не верить. Такое бывает, когда ты считаешь себя атеистом, с одной стороны, а с другой, каждый раз открываешь шкаф и надеешься, что за старыми куртками и протертыми пуховиками тебя ждет с распростертыми объятиями сказочная Нарния.

Троллейбус появился бесшумно, словно призрак. Роберт засмотрелся на мигающий торговый центр, а когда отвел глаза, троллейбус уже стоял перед ним, раскрыв двери. Через всю боковую часть корпуса тянулась надпись «П о с л е д н е е п у т е ш е с т в и е». Темно-красный цвет букв, вычурный шрифт и потертости навеивали ассоциации с бродячим цирком. Из окон с интересом смотрели пассажиры – подросток-цыпленок и дама в шубе.

Роберт и сам не понял, как всё произошло. Его потянуло в жерло троллейбуса, как магнитом. Он бодро поднялся по хлипким ступенькам, обернулся назад и выкрикнул своей девятиэтажке: «Пошла к черту!», а потом еще смачно плюнул в ее сторону. После этого двери за ним с грохотом захлопнулись.

Внутри все скрипело, гудело. Роберт сел на обитое дерматином сидение. Сразу же уставился на место водителя. Оно было закрыто металлической перегородкой, как это часто бывает в электротранспорте. Виднелась лишь чья-то рука – вся в бурых кудрявых волосинах, – крутившая руль.

Роберт спохватился: нащупал в кармане ветровки телефон, вытянул, направил на себя камеру. «Я должен зализать пидео», – напомнил сам себе. Слова, буквы в голове начали путаться. Да и записывать видео совсем не хотелось. Хотелось просто смотреть в окно. А в окне – калейдоскоп из улиц и зданий, городов и стран, планет и миров. Роберт глянул на телефон и с трудом вспомнил, что это за штука. Не узнал свое лицо на экране.

Роберт подсел к разодетой даме. На коленях у нее лежал аккуратный кожаный кейс.

- Вы все-таки захватили с собой косметику? – чуть нахально обратился Роберт. – Думаете, пригодится?

- Скоро узнаю, – ответила дама, сосредоточенно глядя в окно. Лицо ее было напряжено, губы сжались. Массивная сережка из мятого золота покачивалась.

- Скажите, пожалуйста, – Роберт спросил уже не блогерским тоном, а человеческим, – почему вы решили уехать?

Дама качнула головой:

- Потому что.

- Но все же. Чего уже стесняться?

- Жизнь проходит. Очень быстро и очень бестолково.

- Ха-х! – усмехнулся Роберт. – И всего-то?

Дама резко повернулась к нему:

- Ос-тавь-те меня в покое!

Роберт отшатнулся, увидев ее глаза: вместо зрачков – розовые спящие грудные младенцы, вместо радужки – обмотанная вокруг младенцев пуповина.

Роберт зажмурил глаза и потрусил головой. Вот уж, где уместна поговорка – всё в глазах написано. Или нет такой поговорки? Или там про душу и про лоб? «Лоб – зеркало души».

Подросток-цыпленок расположился на первом сидении, сразу же за водительской перегородкой. Накинув капюшон, он полусидел – полулежал на сидушке. Роберт решил пойти поговорить с ним, однако переход дался сложно – пластины на полу между сиденьями раздвигались и сдвигались.

- Как же раскачивает, – чуть возмущенно сказал Роберт, которого шатало и бросало в разные стороны, как последнего харьковского пьяницу.

Цыпленок глянул на него тяжелым, хмурым взглядом, а потом, вдруг растаяв, согласился:

- Да, как будто нас несут в переноске.

Роберту показалось, что голос подростка изменился: стал высоким, почти писклявым.

- Я думал, что это розыгрыш, но все по-настоящему. – Роберт, крепко ухватившись за поручни, сел рядом с подростком. Достал телефон и вытянул перед собой. – Давай запишем пидео. Расскажи мне о своих ощущениях. Тебе страшно?

- Да на кой оно тебе надо, это «пидео»? – раздраженно ухмыльнулся подросток. – Там точно не будет ютуба.

Роберт опустил телефон: и правда.

- Я что-то так туплю, – признался он.

- У меня тоже в голове какая-то дичь… Но мне вообще не страшно… Ты представляешь, что там будет?

- Я хочу, что-абы там было моу-ре, – еле произнес Роберт, язык словно не помещался во рту.

- Ну и дебил! – нереалистично звонко пропищал подросток. – Проехался бы ко мне в Сочи на крайняк.

Троллейбус резко затормозил. Роберт и подросток едва успели выставить руки вперед, уперлись в перегородку.

Двери открылись. По обе стороны от выхода собрались люди, радостные, пританцовывающие, поющие. В ярких, переливающихся одеждах и сверкающих ожерельях. На лицах – кричащий макияж.

- Это точно не моя остановка, – качнул головой ошалевший Роберт.

- И не моя! – с силой замахал руками подросток. – Мужики размалёванные. Еще чего!

Разодетая дама поднялась, вышла в проход. Узкие губы расслабились, растянулись в счастливой улыбке. Она скинула шубу, сорвала серьги, стянула с ног и швырнула аж до последних сидений сапоги. Выпорхнула похорошевшая из троллейбуса с одним только кейсом.

Она жадно заглатывала воздух, кружилась, подняв руки к небу. А люди что-то говорили ей громко, обнимали и целовали в щеки, в лоб.

Люди взяли из ее рук кейс – трепетно и бережно, как сундук с сокровищами. Раскрыли его, достали косметику, принялись красить ее лицо, прямо пальцами. Пестро, как павлиниху. Трое занялись прической – вплетали что-то мерцающее в длинные локоны. Когда ее волосы успели так вырасти? И насытиться таким магнетическим рыжим? Вот уже двое подносят изумительной красоты платье. Такое чувство, что вышивали и украшали его лет десять.

- Она выходит заму-эж? – предположил Роберт.

Прикол: из троллейбуса – и сразу замуж.

Но одевшись в шедевральное платье, с высоким рыжим начесом на макушке и с сине-зеленой расцветкой на личике – став похожей на инопланетную аристократку – дама улеглась на землю и расставила ноги. Люди хором закричали какое-то короткое слово – еще раз и еще раз. Дама зажмурилась, покраснела от напряжения. Тогда только Роберт заметил, что величественное платье обтягивает круглый живот.

- Да она рожает, – прошептал он.

- Офигеть! – пискнул подросток, постучал в перегородку: – Водитель, может мы поедем дальше?! Или будем ждать, когда родится ребенок?!

Двери с грохотом захлопнулись. Троллейбус плавно тронулся.

- Я следующий, – сказал подросток. – Я второй залез. Тетка вышла, значит следующая остановка моя. Я знаешь, почему так рвался в этот троллейбус? Думал он отвезет меня к родителям. Думал, что иначе быть не может: мое место там, где они. А оно нет, чувствую, что не будет их там. Это какое-то место лично для меня.

- По-любому это будет хо-а-рошее место, – Роберт положил руку ему на плечо. – Сам-а-ое идеальное для теб-и-я. Видел, как те-о-тка радовалась?

- Я все забуду там. Сам себя забуду. – подросток заелозил на сиденье.

- Не факт…

- Ты видишь это? Бараки или теплицы, не пойму, – подросток с тревогой забил пальцем в окно.

Роберт всмотрелся, но ничего не увидел. Троллейбус замедлил ход. Остановился.

- Бог меня ненавидит, – с пронзительной обидой в голосе констатировал подросток и пошагал к выходу.

Двери открылись. Действительно – не то бараки, не то теплицы. Подросток вышел, стал оглядываться. «Разве он был таким жирдяем?» – подумалось Роберту. Серая толстовка натянулась на распухшем туловище подростка. Да это же и не толстовка вовсе. Это шерстка – коротенькая и густая, как у норки.

Подросток обернулся, посмотрел на Роберта жалостливо. Тот помахал ему и постарался выдавить воодушевляющую улыбку, как вдруг огромные механические щипцы схватили подростка за пушистые бока и утащили в барак. Странно, но Роберт видел, что происходит за шершавой коричневой стеной барака. Их там много сидело – таких зверьков, пушистых, сереньких, с красными клювиками. Они звонко пищали, подняв головы. С периодичностью в пару секунд в их клювы откуда-то сверху падали зернышки. Они проглатывали зерна и требовали еще. Рядом с каждым зверьком стоял дисплей. «Тискабельность», прочитал Роберт, а внизу – столбчатая диаграмма. Он попытался найти глазами подростка, но без толку: все пушистики были абсолютно одинаковыми, разве что уровень «тискабельности» разнился. Перед тем, как закрылись двери троллейбуса, Роберт заметил, что на бараке небрежно выведено краской: «Магазин самых мягких детей».

- Ну и чертовщи-э-на! – пролепетал он, вздрогнув. - Чур ме-э-ня.

Вспомнилось, как бородач в дырявом свитере спросил тогда в сквоте: «А что если троллейбус отвезет меня прямо в ад?». Осмотрительный мужик и умный. А что до рискового подростка, для него всё так и закончилось – адской фермой. Впрочем, кто ж знает, может быть, он обрел счастье там, на жердочке. И скоро, когда тискабельность достигнет приемлемой отметки, за ним прибудут родители. Скажут: продайте нам самого мягонького. Мы его хорошенько потискаем, а потом зажарим на вертеле, из шкурки же сделаем модную шапочку.

Мир не обязательно добрый ко всем. Бог имеет право ненавидеть.

Роберт прислушался к своим ощущениям. Страшно ли ему? Вроде бы нет. Радостно? Тоже не особо. Абсолютно ровно. Пока что.

Пока не показалось голубое-преголубое море в окне.

Роберт засмеялся, как сумасшедший, и захлопал в ладоши.

- Спасибо-о-о! Спасибо-о-о! – закричал он во всю глотку.

Вот уже показался дворец царя Элла. Сердце Роберта едва не выпрыгнуло из груди.

- Остановите! – попросил он водителя и вместо своего голоса услышал громкий стрекот.

Водитель послушал, открыл дверь, и Роберт тотчас выпрыгнул в манящие волны. Синяя ветровка вытянулась во весь рост хозяина, сомкнулась на его теле, как пеленка, и превратилась в толстую, гладкую шкуру. Капюшон ее переполз к лопаткам и заострился в упругий плавник. Ботинки склеились между собой пятками и враз сделались мощным хвостом.

Роберт плыл ко дворцу на всей скорости. Потом всё. Потом он понежится в знакомых морских течениях, потом напрыгается вдоволь. Сначала – самый любимый в мире друг.

Царь Элл завидел его издалека. Он прыгнул в воду прямо в своем золотом убранстве и короне, наплевав на удивленных вельмож, столпившихся у его трона с длинными свитками. Царь Элл плакал и протягивал руки к Роберту. Он ухватился за его плавник и обнял, зарыдав в полный голос.

- Милый! Мой милый мальчик! Я думал, что ты давно умер! – проговорил царь Элл, всхлипывая и захлебываясь водой. – Как такое возможно? Лет сто уже прошло.

Да, мой друг – уже не ребенок, – пронеслось в голове у Роберта.

- Прости меня, – царь Элл прижался к гладкому, скользкому носу щекой. – Я был юн и глуп. Я в шутку послал тебя в Варварское море. Зачем ты послушал меня?

И Роберт вспомнил, что действительно не уловил тогда в просьбе друга иронии и поплыл в Варварское море, чтобы найти подводную пещеру с сокровищами. Он плыл очень долго, и в итоге выбросился однажды на берег – изможденный и раненый. Местные дети – варвары – окружили его и принялись добивать большими камнями. Но не добили. Пришли взрослые, отнесли в поселение, и там, вспоров ему живот, вытянули душу. А потом он родился на том же месте – через много лет – с именем Роберт.

- Теперь все будет хорошо, – погладил его царь Элл. – Если ты будешь голоден, я накормлю тебя самой вкусной рыбой. Если ты заболеешь, я вылечу тебя самым редким лекарством. Если ты захочешь жить вечно, я поделюсь с тобой бессмертием. Только прости меня.

И Роберт, жмурясь от счастья, стрекотал: «Бог меня любит».