Последнее прикосновение

Рука. Я вижу, как с моей руки капают капли крови. Все остальное словно в тумане. Наверное, я умираю. Неужели это возможно? Почему моя рана не затягивается? Хотя какая разница почему, главное, что теперь все будет хорошо. Все вокруг постепенно темнеет и становится легко и спокойно. Наконец-то.

Шорох и я просыпаюсь. Я быстро окидываю взглядом все вокруг. На улице все еще темно и это был всего лишь сон. К сожалению. Что это был за шорох? Кто-то зашел в это заброшенное здание? Наверное, опять какой-нибудь бродяга. Или может животное. Надо быть осторожнее. Жаль, что здесь нет дверей. Я убираю одеяло и замечаю возле себя пару сдохших крыс и несколько десятков тараканов. Бедняги. Простите.

Я быстро надеваю перчатки, обуваюсь, беру рюкзак и выхожу. Нельзя допустить, чтобы меня поймала полиция. Никто не знает, повезет ли мне сегодня или нет. Я могу полагаться только на себя. Надо торопиться. Надо сменить место. Я слишком долго была в этом доме. Накинув капюшон, я выхожу на улицу, где уже есть прохожие, но еще очень мало. Это к лучшему. Сейчас можно спокойно идти не, думая об их безопасности.

В этом городе я так и не нашла то, что может быть мне нужно. Надо идти дальше. Я не знаю куда. В этот раз нет никаких зацепок, придется снова идти в неизвестность. Многих людей пугает неизвестность, но только не меня. Я с удовольствием иду вперед, я жажду того, чего большинство людей страшится. Я мечтаю о смерти. Мне неважно, какая она будет, мучительная или быстрая. Главное, чтобы она появилась в моей жизни.

Я иду пешком, уже выхожу за пределы города. Впереди меня дальняя дорога, позади один из многих городов, в которых я побывала, и ничего нового в моей жизни.

У меня часто бывают депрессии, от которых совсем никакого толка. Пора уж смириться, но я не могу.

Я иду по дороге, потому что не хочу, чтобы пострадали невинный животные. Вдруг мне дорогу преграждает резко остановившаяся машина. Стекло опускается вниз и из окна машины выглядывает голова мужчины с залысинами. Его глаза внимательно осматривают меня с ног до головы. Он даже не пытается скрыть свои грязные мысли. Я отвечаю ему своим фирменным взглядом в ответ. Думаешь, я испугалась? Считаешь, мне страшно? Мне все равно. Ты ничего мне не сможешь сделать.

Из глаз чуть не летят искры, резкая боль в затылке, темнота. Боль не прекращается, всего лишь перестает быть резкой и становится тупой и ноющей. Сколько времени прошло? Пять минуть? Час? Два? Я не знаю. Я прислушиваюсь и слышу какое-то копошение и тихие голоса. Сквозь веки вижу яркий свет, значит, пока глаза не стоит открывать. Я думала, что когда очнусь, то проблема решится сама собой, но что-то пошло не так. Видимо, все они были в перчатках. Я продолжаю прислушиваться. Понемногу, я начинаю различать слова и предложения.

– Это очень странно. – шепчет один из голосов.

– Бывает. – спокойно отвечает ему второй мужской голос.

– В смысле бывает? Такое редко случается, почти никогда.

– И что? Что в этом такого?

– Он же умер!

– Значит, пришло его время.

– Ему всего сорок лет.

– Может со здоровьем были проблемы, а нам не говорил. Может с сердцем что-то.

– Нет, тут явно что-то не то. Он просто упал замертво. За сердце не хватался, плохо ему не было. Просто взял и упал.

– Не знаю. Нам главное как теперь быть с его телом. Нужно его куда-то деть.

– А что делать с девчонкой и остальными на сегодня?

– Пока отнесем обратно в комнату. Завтра приедет Марк, он с ними и разберется.

– Ладно. Пойдем. Бери ее за верх, а я за ноги.

– Подожди. Давай перчатки снимем, а то руки уже запотели.

– Ага, давай.

Я слышу, как они снимают перчатки. Что ж, они сами подписывают себе смертный приговор. Я чувствую, как они берут меня за ноги и за плечи, и только теперь осознаю, что я почти голая, на мне что-то легкое, похожее на сорочку. Но это не так уж и важно, ведь главное, что они дотронулись голыми руками до моей кожи. Как только они уберут руки, они умрут так же, как и тот, о ком они только что говорили.

Они несут меня, совсем не заботясь об осторожности, пару раз я ударялась боком, приходилось изо всех сил терпеть, чтобы не показать им, что я давно в сознании. Вдруг они останавливаются.

– Откроешь? Смотри, аккуратно, вдруг кто-нибудь решится на побег.

– Тогда надо ее опустить пока на пол.

Они осторожно опускают меня на пол. Я чувствую, как руки, что держали ноги, отпускают их. Тут же раздается глухой стук.

– Эй, Макс, ты чего? – тут мои плечи отпускают другие руки, и раздается еще один глухой стук.

Я спокойно открываю глаза и встаю. Рядом лежат два трупа. Но ни один из них не является тем мужиком, что внимательно осматривал тогда из машины. Стоит ли мне остаться и дождаться его? Или лучше уйти? Я стою в коридоре. Передо мной дверь. Насколько я поняла, там кто-то должен находиться. У меня есть возможность спасти их, если получится, конечно. Но если я сейчас открою, они могут подбежать ко мне, это слишком опасно. Надо что-то придумать. Просто открою ключом дверь, приоткрою ее и быстро уйду. Надо проверить, что это за место вообще.

Я быстро достаю ключ из кармана, мужчины, что держал меня за ноги. Вставляю ключ в замочную скважину, тут же я слышу как-то шепот и копошение возле двери. Кажется, они хотят напасть на вошедшего. Лучше пока повременить с отпиранием двери. Надо сначала осмотреть, что это за место.

Я возвращаюсь в ту комнату, из которой меня вынесли в коридор. Она похожа на операционную. Здесь какие-то капельницы, инструменты, приборы. Они хотели что-то со мной сделать. Но что? Неужели на органы? Не может быть? Я думала, что такое уже не происходит.

Я выхожу из комнаты в коридор. Прохожу мимо трупов этих мужчин и иду дальше. Следующая дверь тоже оказывается запертой. Я продолжаю идти. И третья дверь оказывается открытой. Я захожу внутрь и вижу несколько экранов, стол и стул. Но никого нет за столом. Странно. Холодно. Надо бы одеться, я ведь так могу и случайно убить. Я смотрю на экраны и понимаю, что на них, видимо, изображены те самые запертые комнаты. Их четыре. В комнатах примерно по два три человека, точнее ребенка. Как так? Это же дети. Они их держат ради органов? Это же маленькие дети! Ужас охватывает меня, я не замечаю, как в комнату кто-то заходит.

– Ты как сбежала? – меня хватают за руку, я оборачиваюсь, но мне сложно разглядеть человека схватившего меня, потому что на глазах у меня слезы. Я стряхиваю руку, но он слишком крепко схватился.

– Что? Не хочется умирать?

– Что?! Заткнись! А не то сейчас получишь по полной.

Я силой вырываю руку из его цепкой хватки, и он падает замертво на пол. Я вытираю слезы и смотрю на его выпученные глаза. Надо срочно найти мою одежду. На экранах не только комнаты с бедными ребятами, там изображены и другие. Я внимательно их осматриваю и вижу, что в одной из них лежит много всякой одежды, видимо тех детей, что уже убиты. Я собираюсь с духом и поворачиваюсь к выходу, но останавливаюсь. Я замечаю на стене несколько ключей, висящих отдельно друг от друга. Видимо, они мне пригодятся.

Забрав ключи, я выхожу из комнаты и иду по коридорам, в поисках комнаты с одеждой. Через некоторое время я ее нахожу. Сверху всей кипы тряпок, я нахожу свои. Я быстро переодеваюсь, все-таки могу нагрянуть другие сообщники. Теперь, когда на мне вся моя одежда, я могу спокойно идти и спасать детей.

Я вернулась к той комнате, в которую несли меня. Я подхожу к двери и осторожно стучу, чтобы привлечь их внимание.

– Не бойтесь, я помогу вам сбежать. Слышите? – говорю я спокойным голосом. Но мне никто не отвечает. Наверное, все равно боятся и не верят. – Я просто открою дверь и отойду. Вам решать, останетесь ли вы здесь или уйдете.

Но в ответ, я так и ничего не услышала. Я быстро открываю дверь и отхожу к следующей. Я повторяю все те же слова и действия, пока все четыре двери не оказываются открытыми. Дети через некоторое время выходят. Они выглядят испуганными и уставшими.

– Уходите. Быстрее бегите отсюда. – это все чем я могу помочь им сейчас. Им куда опаснее находится со мной. Но они стоят, не двигаются с места. – Быстро уходите отсюда. Они могут прийти в любой момент.

– Но ведь они лежат в коридоре мертвые. – кто-то из детей тихо отвечает.

– Они не одни. Есть еще такие же твари, поэтому вам лучше уходить отсюда.

– А как же ты?

– Меня они не смогут одолеть. Уходите. – почему-то дети мне верят и тут же уходят в сторону выхода, куда я им показала.

Я иду следом, чтобы убедиться, что с ними все будет в порядке.

Я жду еще несколько минут, после того, как они скрываются из вида. Я возвращаюсь в здание. Надо максимально обезопасить себя. Я снимаю толстовку, перчатки, штаны, майку, носки и обувь. Я осталась лишь в одном нижнем белье. Теперь я могу быть уверена, что они обязательно дотронуться до кожи, а значит, они умрут. Этого мне достаточно. Осталось лишь их дождаться.

Звук приближающегося автомобиля предупреждает об их приближении. Машина останавливается, выключается двигатель. Звук захлопывающихся дверей. Осталось совсем чуть-чуть. Я ни о чем не волнуюсь, пусть они лучше беспокоятся. Я просто стою и жду. Мужчины о чем-то разговаривают, поэтому я легко могу определить на каком расстоянии они от меня. Еще совсем немного. Они уже близко.

Я выхожу. Их трое, они замирают в удивлении. Двое стоят впереди, а третий чуть позади них. Я улыбаюсь им и стараюсь идти самой соблазнительной походкой, на которую способна. Они все еще в ступоре. Приблизившись к первым двум, я осторожно протягиваю к ним руки, медленно прикасаюсь указательными пальцами к их щекам. Они же внимательно следят взглядом за моими руками, но не пытаются даже отпрянуть. Дотронувшись, я сразу же убираю руки. Мужчины падают замертво. Третий еще ничего не понимает, поэтому я быстро направляюсь к нему и протягиваю руку с оттопыренным указательным пальцем к его лицо. Я тыкаю его в лоб, он закатывает глаза в попытке проследить за моим пальцем, это кажется мне смешным. Я бы засмеялась, если бы не вся ситуация. Убрав палец от его лба, я слежу за тем, как он падает на землю. Вот и все. Они все мертвы.

Я возвращаюсь, чтобы одеться, и вновь отправляюсь в свой путь. Проходя мимо машины, я с грустью на нее смотрю. К сожалению, я не могу позволить себе машину в своих путешествиях.

Я снова иду вперед. Надеюсь с детьми все в порядке. Для них я представляю слишком большую угрозу, поэтому не могу помочь им. Придется им самим себе помочь. Все что я могла, я уже сделала.

Путь занимает у меня несколько недель. Наконец я прибываю еще в один город, в котором еще не было, но для которого я представляю потенциальную опасность. Сейчас около десяти часов. Людей к счастью на улицах очень мало. Большинство на работе, а значит, я могу спокойно поискать место для ночлега. Я долго брожу по улицам города, пока наконец не нахожу заброшенный дом, совсем незаметный и не привлекающий внимания.

Я осторожно обследую его, чтобы понять живет ли там кто-нибудь. Но я не нахожу ничего, что могло бы говорить о недавнем пребывании кого-либо вообще. Значит, решено. Я остановлюсь здесь. Я очень устала от долгого похода, поэтому устраиваюсь в здании, на втором этаже и засыпаю.

Ближе к ночи я просыпаюсь, скидывая с себя трупики крыс и мышей. Ночь – время для таких как я: неприкаянных и нуждающихся в чужой помощи. Возможно, я смогу найти кого-то, кто может хотя бы что-то знать о моей страшной способности. Если повезет, то я смогу найти того, кто избавит меня от ужасных мук. Я готова на все, даже на смерть. Я по горло сыта своими случайными грехами.

Быстро собравшись, я выхожу в город. Стараясь держаться подальше от прохожих, я иду по улице, вслушиваясь в разговоры окружающих. Но так ничего и не услышав, я захожу в дешевы бар, где действительно можно что-то накопать. В первом баре ничего стоящего я так и не услышала, поэтому я отправилась в следующий.

В этом баре я заметила еще нескольких человек, которые, также как и я, сидели в сторонке, наблюдая и прислушиваясь. Ну, они-то мне вряд ли помогут. Время подходит к пяти утра. Мне пора возвращаться в свое временное пристанище.

Без особого энтузиазма я выхожу из бара и медленно бреду по пустынным улочкам в свой разрушенный дом. С одной стороны горизонта начинает понемногу светлеть. В такие моменты я начинаю себя чувствовать немного вампиром, который прячется в тени, как только солнце собирается взойти на небосклон.

Вдруг я замечаю, что кто-то идет мне навстречу с другого конца улице на противоположной стороне. Внутри сразу появляется тяжелое неприятное чувство, словно грядет что-то опасное и трагичное. С приближением к нему мне становится все страшнее и страшнее. Я боюсь даже смотреть в его сторону, но все же решаюсь. Я вижу, что у него кудрявые темные волосы, худое лицо и темные глаза. Он одет в черный плащ с капюшоном. Он словно чувствует мой взгляд и направляет свой на меня. Я думала, что он сразу отведет его, но он продолжает идти и неотрывно смотреть на меня. Я не выдерживаю и разрываю наш контакт, отвернувшись и ускорив шаг. К счастью, он не стал ни окликать меня, ни преследовать меня, и я благополучно добираюсь до дома.

Но даже лежа на своеобразном матрасе, мое сердце никак не может успокоиться. Мне все еще страшно. Почему? Такое чувство, что грядет что-то ужасное. Но что может меня испугать? В принципе ничего. Ведь даже смерти я не боюсь, а жду с нетерпением. Или все же боюсь?

Так и не уснув, я встаю и подхожу к окну. Я просто сижу и смотрю на редких прохожих из окна. Вся моя жизнь скучна и бесполезна. Но так я и должна жить. Скучно и бесполезно. Если обо мне кто-то узнает, думаю, мне будет только хуже. Мне надо самой справиться с этим. Постепенно наступают сумерки, и я решаю уже пойти на свою прогулку. В этот раз я выбираю другой путь. Во-первых, там, где я была вчера, я почти уверена, что ничего нового не найду. А во-вторых, я не хочу снова встретить того человека.

Я выхожу, оглядываюсь по сторонам. Я все равно опасаюсь встретить того парня. Мало ли, вдруг он все-таки каким-то образом проследил за мной. Но с другой стороны, может он и не почувствовал. Да и зачем я ему сдалась? Я думаю, не стоит бояться так сильно, но опасаться нужно.

Я иду по улице, стараясь не задевать людей, пусть моя кожа и полностью прикрыта, все равно лучше поосторожничать. Не хочу больше быть причиной гибели невинных людей. Я вновь захожу в один из баров. Я долго сижу, стараясь подслушать чужие разговоры и понаблюдать, но все равно из головы никак не выходит тот парень. Надо уже успокоиться и перестать переживать. Все будет в порядке. Все будет хорошо. Надо развеяться.

Я выхожу из бара и иду в ближайший парк. В парках всегда тихо и спокойно по ночам. Я очень люблю парки. Моя самая заветная мечта это погулять парке днем в обычной легкой летней одежде, намочить ноги в фонтане. А еще погулять с друзьями, которых, к сожалению, нет, и никогда не будет.

Я сижу в парке. Вокруг никого. Гармония и спокойствие. Ночь. Светят фонари. Луны нет. Звезд тоже не видно. Но все равно небо выглядит прекрасным, укутанным в мягкие облака. Воздух свежий приятный, ветер легкий, на душе становится спокойнее.

Проходит несколько часов. Пора возвращаться в тот дом. Думаю, сегодня получится заснуть.

Я возвращаюсь в дом без происшествий. Теперь на душе стало спокойнее и легче. Парки и леса всегда действуют на меня положительно. Я быстро засыпаю на рассвете. Снится как всегда что-то странное. Лучше бы ничего не снилось.

– Эй. – шепчет чей-то голос. – Просыпайся.

Я думаю, что надо открыть глаза, но лень. Я еще не совсем выспалась, учитывая, что прошлый день я практически не спала. Поэтому я игнорирую голос и продолжаю спать. В этот раз снится что-то приятное, но когда сон постепенно уходит, я не могу его вспомнить. Понемногу я начинаю понимать, что на улице уже темно. Я проспала. Вставать? Или нет?

Надо уже научиться бороться со своей ленью. Сколько живу, а все никак не могу справиться с этим недостатком. Я лениво поворачиваюсь на другой бок. Сползает одеяло, но мне и так жарко, поэтому я не двигаюсь и продолжаю лежать. В тишине дома я слышу все. Я слышу свое дыхание, я слышу чужое дыхание. На улице тоже тихо, потому как здание мое находится в самом нелюдимом районе. Чужое дыхание? Я резко открываю глаза и вскакиваю с матраса, на котором спала. Рядом со мной сидит тот самый парень. Он сидит по-турецки и смотрит на меня. На нем все тот же черный плащ, но вместо капюшона на его голове черная стильная шляпа. Ему очень идет. Но спокойнее мне от этого не становится.

– Наконец-то проснулась. – говорит он мне монотонным усталым голосом.

– Кто ты? – спрашиваю я.

– Я? Я тот, кто так давно искал тебя. И, наконец, я тебя нашел.

– Зачем ты меня искал? Кто ты? – думаю, в моем голосе слышен страх, но я ничего не могу с этим поделать.

– Я тот, кто помогает таким как ты.

– Ты пришел помочь? Ты знаешь кто я?

– Я знаю, что у тебя за сила и что за проблема. У тебя своя сила, у меня своя.

– Какая у тебя?

– Если у человека есть сила, я могу увидеть ее. А еще я знаю, как попытаться ослабить эту силу.

– Как? – внутри все задрожало от волнения. Неужели свершилось?

– Секрет. – внутри сразу все упало после его слов. – Шучу. Я скажу тебе как это сделать и даже помогу, если ты позволишь кое-что сделать.

– Что сделать?

– Я помогу тебе избавиться от лишних жизней, если ты отдашь их мне.

– Зачем они тебе?

– Какая тебе разница? Они ведь тебе не нужны.

– Все равно, я должна знать, иначе я не соглашусь.

– Хорошо. Часть я оставлю себе, часть я продам. Знаешь, в мире полно людей, которые хотят прожить чуть подольше.

– Мне нужно время подумать. Можно?

– Хорошо. – парень достает из кармана кошелек, а из кошелька визитку и протягивает ее мне. – Держи, когда надумаешь, приходи по этому адресу или позвони по номеру.

Я забираю визитку. Молодой человек встает и уже собирается уходить, но почему-то останавливается и поворачивается, остановив взгляд на моих глазах.

– Кстати, меня зовут Григорий.

– Меня Влада.

Он кивает в ответ и уходит, оставляя меня одну.

Надо было сразу согласиться? Нет. Конечно, я хочу прожить обычную жизнь. И он может осуществить ту мечту, которую считала несбыточной. Но… Кому он продаст эти жизни? Что если это будут плохие люди с плохими намерениями?

Я ложусь обратно на матрас и смотрю в потолок. Может мне все это показалось или приснилось. Я снова смотрю на визитку в моей руке. Нет, точно не приснилось. И что мне делать? Да, я мечтала об этом сотни лет, но все же. Что если он меня обманет? Но зачем ему? В чем смысл? Слишком много мыслей в голове. Надо проветриться.

Я быстро встаю, собираюсь и выхожу на улицу. Я снова направляюсь в парк. В этот раз я не сажусь на лавочку. Я гуляю. Сейчас мне нужно не успокоиться, а тщательно все обдумать. Столько противоречий в принятии такого важного решения. Я думала, что я буду готова к тому времени, как получу свой шанс. Но оказалось, что нет. Скорее всего, в глубине души, я была уверена, что это никогда не произойдет. Я надеялась, но не верила.

И теперь я понятия не имею, что мне делать. Отказаться? Но тогда я потеряю, возможно, единственный шанс в своей жизни. Но если соглашусь, то могу подвергнуть людей опасности. Никто не знает как он и те люди, кому он продаст мои жизни, захотят ими распорядиться. Но с другой стороны, что они могут с ними сделать? Они могут только прожить их и все. Но если они будут дольше жить, они могут много чего плохого совершить. Да и этот Григорий, кто знает, какими силами он еще обладает.

Я долго гуляю по парку в раздумьях и почти не замечаю, что на небе начинает светлеть. Но к счастью я во время беру себя в руки и возвращаюсь в свой дом. Лежа на матрасе, я продолжаю думать. Что же я буду делать, когда у меня будет только своя жизнь? Ну, деньги у меня есть и вполне достаточно. Но у меня нет паспорта, нет настоящего дома. Все равно придется прятаться. Зато жить будет спокойнее. Просто надо быть аккуратнее и наслаждаться последними годами моей жизни.

Думаю, я решилась. Пойти сейчас? Или подождать до вечера? Думаю, надо поспать и уже со свежей головой пойти туда, если не передумаю.

День проходит спокойно. Сны снятся на удивление приятные. Интересно к чему? Вечером, проснувшись, я чувствую себя легко и хорошо. Совсем не страшно. Я полностью уверена в своем выборе. Раз решилась, то надо идти.

Я иду по улицам и пытаюсь найти дом Григория или его офис, я даже точно не знаю. У меня уходит на это около часа. И вот я стою перед обычным домом. Это не офис, это простой обычный дом, ни чем не отличающийся от других. Совсем не то, что я представляла.

Я звоню в дверной звонок. Проходит всего несколько секунд и дверь открывается. Но встречает меня не Григорий. Передо мной стоит девушка. Вполне обычная девушка в домашней одежде.

– Добрый вечер. Как вас зовут? – спрашивает меня эта девушка.

– Добрый вечер. Меня зовут Влада. – отвечаю я.

– Проходите. – видимо Григорий предупредил о моем возможном приходе.

– Спасибо. – я проходу внутрь.

Внутри дом такой же обычный, как и снаружи. Это немного странно, но с другой стороны, с какой стати он должен быть другим?

Меня проводят в гостиную. Я усаживаюсь на диван и жду дальнейших наставлений.

– Григорий должен скоро прийти. Может чай?

– Спасибо, с удовольствием.

Мне приносят чай с конфетами. Проходит 5 минут. Еще пять минут. В общем, я уже выпила чай и прождала еще минут сорок, прежде чем Григорий пришел.

– О, здравствуй. Ты все-таки пришла.

– Да.

– Значит, решилась?

– Да.

– Хорошо. Тогда идем.

– Что? Прямо сейчас? – я не ожидала, что мы сегодня все сделаем.

– Да, а чего ждать?

– Хорошо.

Он идет вперед, я иду за ним. Мы проходим в соседнюю комнату, где находится лестница, а возле лестницы стоит та самая девушка.

– Вика, принеси, пожалуйста, все, что нужно.

– Я уже все приготовила.

– Молодец. – говорит он своей помощнице. Затем поворачивается ко мне лицом. – Идем.

Мы спускаемся вниз по лестнице на два этажа вниз. Я и не думала, что здесь так глубоко. Григорий включает свет в комнате. И мне тут же становится страшно. На полу расстелен полиэтилен, а рядом лежат ножи. Я с ужасом смотрю на Григория.

– Если передумала, то можешь уйти. Я не собираюсь тебя заставлять.

– Для чего все это?

– Ты хочешь избавиться от лишних жизней. Это будет непросто. Я могу забрать одну жизнь, только убив тебя. А так как их у тебя много, то и убивать тебя придется много раз. Эти ножи необычные, они могут хранить в себе те жизни, что заберут у тебя. Мы так глубоко спустились, чтобы никто не слышал твоих криков. Ну так что? Ты все еще согласна?

Я смотрю на него уже без ужаса на своем лице. Действительно, чего я испугалась, ведь если что, я сама его убью, всего лишь одним прикосновением.

– Я согласна.

– Хорошо. Должен тебя предупредить, Вика будет тебя на всякий случай держать, потому что будет очень больно.

– Ясно. А почему нельзя убивать при помощи пистолета? Почему именно нож?

– Потому что смерть от пули слишком быстротечна, ты можешь не увидеть, что за жизнь ты теряешь, а значит, будет сложно понять, когда нам стоит остановиться, чтобы не убить тебя.

– Понятно. – значит, они действительно не планируют меня убивать.

– Первое лишение жизни будет пробным. Ты должна будешь запомнить, чья жизнь пронесется у тебя перед глазами, чтобы мы могли понимать, когда надо остановиться.

– И когда надо будет остановиться? Как это узнать?

– Ты помнишь свое первое убийство?

– Что?

– Кого ты первого лишила жизни?

– Я не помню. Но я знаю, что первой была мама. Моя сила у меня с самого рождения, поэтому это было неизбежно.

– Ясно. Ну что? Начнем? Или ты все-таки передумала? – на всякий случай еще раз спрашивает Григорий меня. Я в ответ смотрю на него, потом перевожу взгляд на ножи и полиэтилен. В принципе мне нечего терять.

– Нет, не передумала. Давайте начинать. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим.

– Хорошо. Тогда надень еще эти вещи сверху твоей одежды на всякий случай и маску не забудь. – обращается ко мне Григорий указывая на стопку одежды лежащую в углу комнаты.

Я подхожу и быстро накидываю все на себя, не забыв и про маску. Хорошо, что они не положили сюда перчатки. Ведь мои перчатки особенные. Григорий рукой показывает мне на полиэтилен. Я следую его приказам пока что. Девушка, что зовут Виктория, крепко держит мои руки, разведя их немного в стороны. У нее очень сильные руки. С ней будет тяжело, если что справится. Григорий же усаживается на мои колени и мне кажется, что по сравнению с Викторией, он намного слабее. Он берет первый нож. И мне становится немного страшно. Я зажмуриваюсь.

Григорий замахивается и со всей силы вонзает нож мне прямо в сердце. Боль пронзает все мое тело просто невыносимая. Я распахиваю глаза и хватаю ртом воздух. Перед глазами тут же возникают образы и какие-то места. И дети. Бедные дети, которые с ужасом смотрят на меня. Кажется, что проходит несколько часов, пока я корчусь в муках. И вдруг все заканчивается. Все вокруг темнеет. Боль стихает. Тело расслабляется. Мне кажется, что тело становится легким слово пушинка и меня уносит куда-то далеко.

Проходит несколько секунд. Я ощущаю прилив сил и бодрости. Я чувствую, как жизнь возвращается в мое тело. Темнота перед глазами рассеивается. Я вижу перед собой Григория с окровавленным ножом. Я смотрю на него с удивлением. Ведь я уже ощущало это несколько раз в своей жизни. Значит, если бы я не забирала чужие жизни, случайно или специально, я могла бы уже давно прожить те жизни и спокойно умереть. Голос Григория возвращает меня в реальность.

– Ну что? – спрашивает он. – Какую жизнь ты видела? Первую или последнюю?

– Последнюю. – отвечаю я тихо.

– Хорошо. Значит, когда будет жизнь твоей мамы, скажешь, тогда мы остановимся.

– Хорошо.

– Готова продолжить?

– Да.

Все начинается по новой. Это действительно мучительно и страшно больно. Но я это заслужила. Чтобы прожить достойную жизнь, нужно ее заслужить. Снова и снова в меня вонзается нож. Пока Григорий вдруг не останавливается.

– Уже десять.

– Десять? – переспрашиваю я.

– Да. Кстати, забыл спросить. А ты вообще питаешься или нет?

– Питаюсь. А что?

– Значит, жизней будет много.

– Да, их будет очень много.

– Ты не помнишь сколько примерно?

– Не знаю, после ста я перестала считать.

– Ого. Как же ты так умудрилась?

– Просто в жизни встречалось много плохих людей. Так уж получилось.

– Ясно. Виктория, принесли еще ножи, этих явно будет маловато.

– Да. Сейчас. – Виктория уходит.

– Отдохни пока. – говорит мне Григорий. – Раз у тебя много жизней, тогда придется их запирать по 15 в каждом ноже. Если останутся, заберу остальные на себя. Хотел тебя еще предупредить. Скорее всего, твоя сила ослабеет. Есть даже вероятность, что она пропадет, и ты сможешь жить как нормальный человек. Но это не факт. У некоторых пропадает, у некоторых нет. Пятьдесят на пятьдесят.

– Я буду рада любому результату.

Виктория возвращается и мы продолжаем. Григорий сообщает мне о каждом заполненном пятнадцатью моими жизнями ноже. У Григория оказалось только семнадцать ножей в запасе, потому что он не ожидал, что у меня будет их столько. Все они заполнились. А до маминой жизни мы еще не дошли. Сколько же их еще осталось? Григорий начинает уже через нож забирать жизни в себя. Одна… две… восемь… четырнадцать… уже устала считать. Сколько же их!? Двадцать одна. Это невозможно. Двадцать семь. Они что никогда не закончатся? И вдруг я вижу свою бабушку, мамину маму, моего отца, который пропал через несколько лет, потому что боялся, что я его случайно убью. И я вижу себя, еще маленькую. Я отдаю себя бабушке, которая берет меня на руки, на которых перчатки. Бабушка знала, что у меня будет эта ужасная сила. Как только я убираю руки, сразу наступает темнота.

Я открываю глаза.

– Эта была мамина.

– Отлично. – Григорий смотрит на Викторию. – Держи ее крепче.

Я понимаю, что они хотят меня убить. Виктория крепче сжимает мои руки. Она думает, что ей это поможет. К счастью, ее руки голые. Она не знает, что мои перчатки не обычные. Я указательным пальцем пролезаю сквозь специально оставленную дырку и быстро дотрагиваюсь и тут же убираю палец с ее запястья. Виктория тут же откидывается назад и падает на спину. Мои руки свободны и я успеваю схватить Григория за руки сжимающие нож, направленный прямо в мое сердце. Он видимо предвидел такой вариант развития событий и был в перчатках. Несколько минут мы боремся. Я решаю рискнуть.

Я убираю одну руку, пытаясь ей достать до его лица. Мне нужно лишь одно прикосновение. Последнее прикосновение. Нож вонзается прямо в горло. Мне ужасно больно, но из последних сил я дотягиваюсь до его лица и тут же теряю сознание.

Получилось? Или я все же умерла? Я буду рада любому исходу. Но если честно, мне не очень хочется умирать.

Я открываю глаза и вижу перед собой чьи-то волосы. Это Григорий. Мне все же удалось до него дотронуться. Я скидываю его с себя и встаю. На полу лежат ножи. Сколько теперь у меня жизней? Около тридцати? Если конечно у Григория и Виктории не было в себе еще несколько жизней в запасе. Но тридцать все же лучше чем три сотни. Что мне теперь делать? Просто жить, я думаю.