Поезд во тьме

За окном была тьма. Только тускло-жёлтые лампы освещали старый вагон электрички. Одна лампа беспрерывно и с неприятным звуком моргала. Неуютное ощущение тоски по дому витало в воздухе.

Мерный ход электрички убаюкивал. Анна спала, прислонившись правой щекой к прохладному стеклу. От окна веяло холодом, и девушка сквозь сон сильнее закутывалась в накинутое на хрупкие плечи пальто. Анне снилась её жизнь, стремительно бегущая от счастливого детства к разгульной юности, от беззаботной юности к полной проблем молодости, а потом и…

Дверь вагона со стуком открылась. Анна вздрогнула, подняла голову и огляделась вокруг. Что–то с первого взгляда бросалось в глаза, что–то было не так, но девушка не могла понять, что именно.

– Иконы и молитвословы, – громко продекламировал мужчина средних лет, одетый в серую рясу.

Услышали его лишь двое: Анна и старушка, занявшая место напротив неё. Безлюдность в вагоне неприятно удивляла, но ещё больше Анну поражало другое: она не могла вспомнить, как оказалась здесь.

Девушка надела пальто и начала пристально всматриваться в квадрат Малевича за окном. Безрезультатно. Ни луны, ни звезд, только беспросветная тьма.

– Не желаете ли молитвослов? – предложил мужчина, подойдя ближе к старушке.

– В какую цену? – спросила она.

– Бесплатно.

Анна отвернулась от окна.

– Как это бесплатно? – удивилась девушка.

– Вы ещё не поняли, где находитесь? – вопросом на вопрос ответил мужчина.

Анна набрала в легкие воздуха, но вместо ответа молча выдохнула и покачала головой в ответ на протянутую ей книгу. Мужчина пожал плечами и двинулся дальше.

Внезапно к Анне пришло осознание того, что бросилось ей в глаза в момент пробуждения. Она подняла руки к лицу и с ужасом всмотрелась в материю своего пальто. Из тёмно–коричневой она стала пепельно–серой. Одежда ровно того же оттенка была и на старушке напротив.

– Простите, – Анна наклонилась к попутчице, раскрывшей книгу на одной из молитв об упокоении. – Вы не подскажете, куда едет этот поезд?

Старушка терпеливо положила книгу на прикрытые длинной юбкой колени.

– Последнее, что помню: щемящую боль в сердце, – вздохнула она. – Может, мы едем в рай?

– А если в ад? – с ужасом прошептала Анна. Отсутствие памяти о смерти пугало её не так сильно, как перспектива вечных мучений.

– Это же поезд, – рассудила старушка. – Должен быть и контролёр, который решает, где нам высадиться.

Внезапный топот десятков ног прервал их разговор. Дверь в тамбур с громким звуком распахнулась, силой удара её отбросило назад, и она ударила одного из ввалившихся внутрь вагона людей. Раздался крик боли. Кто–то придержал дверь. Толпа быстрым шагом пронеслась мимо. Были здесь и подростки с татуировками на шее, и люди средних лет, женщины и мужчины, не было только детей. Объединяло всех испуганное выражение лица и пепельно–серый цвет одежды.

Невысокий человек из хвоста цепочки, молодой, лет тридцати, но уже страдающий одышкой, сел передохнуть от изнурительной ходьбы. У него были редкие темные волосы, будто половина их выпала от химиотерапии.

– Контролёр в соседнем вагоне, – произнес он, пытаясь восстановить дыхание. – Надо бежать.

– Зачем? – устало улыбнулась старушка. – Рано или поздно придется встретиться со своей судьбой.

– Уж лучше поздно, – отрезал он. – Как увидите этот живой скелет, поймёте. Он подойдёт, дотронется до руки, и ваша одежда изменит цвет: станет белой или черной. И если она станет чёрной…

Дверь в вагон плавно приоткрылась. Мужчина издал крик ужаса, вскочил на ноги и засеменил прочь.

Анна замерла в страхе поднять глаза от грязного пола и встретить контролёра лицом к лицу. Она слышала приближающиеся невесомо–мягкие шаги, но как страус зарывала голову в песок. Замерла, задрожала, как ребёнок, закрыла глаза.

Если не видишь опасности, её как будто не существует. Игнорирование проблемы, бегство в воображаемые миры умиротворяет и успокаивает.

– Вашу руку, пожалуйста.

Анна подняла голову. Перед ней, в огненно–красном плаще стоял Контролёр. Из его черепа, обтянутого дряхлой ссохшейся кожей, на пассажиров безразлично смотрели два маленьких глубоко посаженных глазных яблока. Контролёр требовательно протягивал свою костяную руку старушке. Та бесстрашно тянула свою в ответ.

В мгновение ока Анна вскочила, перепрыгнула через спинку сидения и кинулась прочь. Она бежала к выходу в тамбур, когда её застала острая боль во всём теле. Как будто большой массивный грузовик врезался в неё на полном ходу.

– Не бойся, девочка, – сказала старушка.

Анна обернулась и увидела новый белоснежно–белый наряд своей попутчицы. А ещё ярко–красный плащ надвигающегося Контролёра.

Едва передвигая ватными ногами, Анна выбежала из вагона и захлопнула дверь. Там, в тамбуре, вместо надписи «не прислоняться» красовалось объявление «выход в строгом соответствии с цветом». У дверей сидели страшные зубастые существа–охранники, которых Анна не успела рассмотреть. Она пробежала по узкому, трясущемуся в бесконечной тьме переходу в другой вагон, нагнала толпу.

– Старушка в порядке? – мужчина снова сидел, задыхаясь.

Анна присела напротив и кивнула. Острая боль, о которой девушка на время забыла, вернулась к ней. Может, это и правда был грузовик?

– Ты помнишь, как умер? – спросила она.

– Не особо. А ты?

– Если я сама не помню этого, как меня могут правильно осудить?

Дверь в вагон плавно открыла костлявая рука в красном рукаве.

– Бежим.

Анна бежала несмотря на возрастающую боль во всем теле, мужчина – вопреки отказывающим ему лёгким. Долго бежать не пришлось. Толпа, пройдя ещё пару вагонов, застыла на месте, создав пробку.

– Что там такое? – воскликнула Анна, отступая в сторону, чтобы оценить обстановку.

Из противоположного конца вагона к теснящейся толпе неспешно двигался ещё один Контролер. Зажатые меж двух огней, люди плотнее подходили друг к другу, завывали от страха, пихали друг друга локтями. Каждый стремился вытолкнуть незнакомца вперед, лишь бы на короткое мгновенье оказаться в иллюзии безопасности. Хотя бы на секунду отложить вынесение приговора.

– Вашу руку, – послышался голос сзади.

Бежать было некуда, а исправлять совершенные в жизни ошибки поздно. Иссохшая рука коснулась задыхающегося мужчину, и его одежда обратилась в чёрный.

– Нет, прошу, нет!

Темно–серые одеяния беглецов стремительно чернели.

Контролёр протянул руку Анне.

– Что угодно, только не это! – воскликнула девушка. – Не надо ни рая, ни ада, прошу, не судите меня!

Неожиданно яркий огонёк жизни промелькнул в маленьких глазах контролёра. Словно простые человеческие желания ещё могли жить внутри этого черепа.

– Ты не знаешь, о чём просишь, – прошипел контролер, отнимая протянутую руку. – Ты не увидишь ни рая, ни ада, ни солнечного света.

– Пусть так, – в страхе произнесла девушка. – Пусть я останусь здесь навечно, только не суди меня.

– Хорошо.

Анна открыла рот от изумления. Она готова была обрадоваться, что злая судьба миновала её, как вдруг страшная рука в красном рукаве взметнулась вверх и дотронулась до её запястья.

Девушку тряхнуло, будто через неё пустили импульс электрического тока. Резкая боль, в тысячу раз сильнее прежней, пронзила тело, но спустя мгновение отпустила. Стало холодно. Страх, которым была одержима Анна, отступил, и на душе стало пусто.

Контролёр, мгновение назад стоящий перед ней, обратился в прах, и лишь рассыпанный по полу зловонный пепел напоминал о нём.

Анна опустила голову вниз и закричала от ужаса. Каждого, кто услышал этот пронзительный жуткий крик, обдало холодным потом.

Она упала на колени и долго не могла успокоиться. А когда всё–таки смогла, поднялась и отряхнула пыль и прах со своего кроваво–красного плаща. Она обернулась и медленно зашагала сквозь застывшую толпу к человеку, спокойно ожидающему своей участи в стороне.

– Вашу руку, пожалуйста, – поддаваясь неумолимому инстинкту, произнесла Анна.