Душегрейка

Я спросил: можно ли мне мороженое? Холодное и сладкое. Мама сказала, что надо сначала пообедать, потом убрать со стола, потом… Я не дал ей договорить и стукнул себя ложкой по лбу. Мама воскликнула: “Ах” и приложила ладонь к губам, а я сидел с опущенной головой и наблюдал, как со лба на майку капает кровь. Сплошные кляксы. Я даже не предполагал, что ложкой можно так себя поранить. Как только мама пришла в себя, то сразу достала из морозилки кубик льда и приложила ко лбу. Мама считает, что холод лечит. Как-то раз она при мне обсуждала с подругой замораживание. Говорила, что в будущем всех будут не хоронить, а замораживать. А потом размораживать по мере надобности. Я в ту ночь не спал, все думал об этом. Думал, что значит - по мере надобности? А если кто-то из замороженных никому не понадобится? Думал так настойчиво, что голова разболелась. Разболелась так, что в мозгах (если они у меня есть конечно. Многие считают, что мозгов у меня нет и даже говорят об этом вслух) что-то щелкнуло и я начал кричать. Прибежала из своей комнаты мама. Затем убежала и принесла лед. Буквально обложила мою голову ледяными кубиками. Лед быстро растаял на разгоряченном лбу и потек, а я лежал и слизывал стекающую по лицу воду. Мама, сказал я тогда, я не хочу, чтобы меня заморозили, а потом не разморозили. Не хочу. Вдруг я никому не понадоблюсь? Мама сказала, что я дурачок.

И вот сегодня опять лед. Кубик тает и смешивается с кровью. И кляксы на майке уже не такие яркие.

Может, меня надо зашить, чтобы остановить кровь? Но мама сказала, что не надо. Сказала, что ранка совсем маленькая и из нее вытекает дурнина. Сказала, что как только дурь вытечет, мне станет лучше. А я признался, что лучше мне станет только от мороженого. Что я очень люблю те клубничные брикеты, которые она прячет в морозилке. Мама сказала, что она ничего от меня не прячет и достала один брикет. Как только я раскрыл фольгу, тут же на кухню прибежал Полкан. Полкан - мой кот. Я хотел собаку, но мама принесла кота. А имя для собаки уже было готово. Так кот стал собакой. Полкан тоже любит мороженое. Мама считает, что коты не могут любить мороженое, тем более клубничное. Но Полкан считает иначе. И я считаю иначе, поэтому всегда сплевываю кусочек мороженого на пол. Кот слизывает всё до последней капли.

Добрый ты, говорит мама и целует меня в макушку. У меня две макушки. Я их сам ни разу не видел, но мама так говорит. Я ей верю.

А потом мама сказала, чтобы я был мужчиной, вел себя хорошо и ушла на работу. Мама часто работает во вторую смену. Я остался один и начал думать. Я всегда много думаю, когда один. Так много, что голова начинает гудеть. А когда голова гудит - это плохо. Это может к чему-нибудь привести. Могу даже натворить что-то, за что потом мама будет плакать и винить себя. Меня мама никогда не винит, только себя. Нет, думать - это плохо. Поэтому я взял валенки, а они у меня ого-го какие, сорок первого размера у меня валенки, надел их на толстый носок и вышел на улицу.

Ты что без пальта? Это баба Валя. Она за мной присматривала, когда я был маленький. А сейчас я сам за собой присматриваю, поэтому баба Валя меня раздражает своими вопросами. Но, в целом, я бабу Валю люблю. Она добрая. И мама ее любит, но называет суматошной. А когда у мамы дурашливое настроение, то она говорит: шуматошная. А я смеюсь. Я люблю, когда мама шутит. А мама любит, когда я смеюсь. Иногда я не понимаю маминых шуток, но все равно смеюсь. Мне не трудно.

Ты что без пальта? Далось ей мое пальто. Сама стоит в душегрейке. Она передо мной этой душегрейкой постоянно хвасталась, когда я маленьким был. Как ни приду, так она мне, глянь мол, какая у меня душегрейка. Ей сносу нет. Буду, говорила, до самой смерти ее носить. А я ее спрашивал, так когда же ты уже умрешь? А она мне - не боись, тебя переживу. А мне просто хотелось ее душегрейку себе забрать, а так - пусть живет, мне-то что. Душегрейка вот только. Душегрейка - это не мороженое, её просто так не выпросишь.

И вдруг баба Валя, ни с того ни с сего, спрашивает: мороженку хочешь? Хочу, отвечаю. А сам про то, что уже съел одно - молчу. Если признаюсь, то не даст ведь. Сейчас, говорит, угощу тебя, а сама ковер сворачивает, который на снегу выбивала. От ковра остался грязный прямоугольный след. Я про прямоугольники и квадраты все знаю, мама со мной в школу играет каждый день.

Так где мороженое, спрашиваю. А баба Валя, хитрющая такая, отвечает, мол дома мороженое. Бери, говорит, ковер, и неси. А я тебя после угощу.

Еще чего! Вот я возмутился! Я прогуляться вышел, а не ковры таскать. Эх, сказала баба Валя, а каким ты хорошим мальчиком был. Я и сейчас хороший! Хороший я!!! Хороший!!! Чувствую, что сейчас что-то в голове взорвется, у меня это бывает. От возмущения. Баба Валя ковер свой бросила и ко мне кинулась. А я уже лицом в снег повалился. И сразу в себя пришел от холода. Права мама, права. Лечит холод. Летом, когда валишься на горячий асфальт, только хуже становится. Баба Валя бухнулась на колени рядом со мной и заплакала.

А мороженое, спросил я, как только судорога отпустила. Дашь мороженое? Ох, как она запричитала. Дам, говорит, конечно, дам! Ты только не падай так больше. А то ведь я тебя уже и не подниму. Ты же, говорит, уже меня перерос. Дылда ты, говорит.

И не нужна мне твоя душегрейка, сказал я. Даже когда помрешь - не возьму. Холод лучше, чем тепло помогает.

Много ты понимаешь про тепло, прошамкала баба Валя. Права мама - шуматошная она.

Я поднялся и мы пошли к подъезду. Баба Валя несла ковер, а я выбивалку. Бабы Валина Кася даже не стала на меня лаять, как мы зашли. Она меня любит.

Видишь, Кася, кто к нам пришел? Видишь, Кася? Баба Валя сюсюкала с собакой, как с ребенком. Кася терпела, а я не терплю, когда со мной, как с ребенком. Или как с собакой. Мама это знает, поэтому все время говорит, что я уже взрослый мужчина. И разговаривает со мной по взрослому. Даже, иной раз, по рукам может дать.

Ах ты, Господи, закричала из кухни баба Валя. Ах ты, Господи, а мороженки-то у меня нет. Я-то думала - завалялось одно, а нет! Дура, произнес я про себя, но вслух говорить не стал. Если я вслух говорю плохие слова, то сам себя ладонью по губам бью. Больно бью и мне это не нравится. И маме не нравится, когда я себя бью.

Ушел от соседки в расстроенных чувствах. Даже чуть не заплакал. Но сдержался. Мужчины не плачут. Во всяком случае, не из-за мороженого. Я даже, когда лоб себе разбил ложкой и то не заплакал. А когда я лоб разбил? Вчера или сегодня? Что-то не помню уже.

Как пришел домой - опять в голове загудело. Это от того, что я на мороженое настроился, а мне его не дали. Мороженое холодное, если его поесть, то и голова пройдет. Холод лечит. Зашел на кухню и сел напротив холодильника. Мама не разрешает мне холодильник открывать. Говорит, что я удержу не знаю. Если увлекусь, то все съем. Ей не жалко, просто вредно это. Прибежал Полкан. Сел рядом и начал орать. Тоже мороженое хочешь, спросил я. Кот аж зашелся в крике. У меня в голове все продолжало гудеть и я открыл морозилку. Курица, пельмени, замороженные фрукты, курица, пельмени, фрукты, пельмени, пельмени, пельмени... Нет мороженого, сказал я коту. Никакого. Полкан заорал и у меня в голове что-то взорвалось…

Пришел в себя на полу. Во рту вкус крови. Губу, наверное, разбил когда падал. Кухня у нас тесная. А пальцы сведены судорогой на шее Полкана. Аааааа, закричал я. Ааааааа! Ну, что ты за собака, обратился я к коту и потряс его мертвое тело. Что ты за собака? Ты что, покусать меня не мог? Аааааа. Это я тебя не из-за мороженки, нет, это я тебя потому, что в голове что-то взорвалось. Не буду больше открывать морозилку! Не буду!

Я вскочил на ноги и прижал к себе Полкана. Я не взрослый мужик, нет, не взрослый мужик, раз так плачу. Ааааааа!

Холод! Надо Полкана на холод! Может, он еще и оживет. Нарушил свое слово - опять открыл морозилку. Пельмени, замороженные фрукты, курица - все на пол. А в самом углу - брикет клубничного мороженого. Это мама специально так далеко спрятала, чтобы я не нашел и придушил кота. Аааааа!

Затолкал Полкана в морозилку. Захлопнул дверцу. Ел мороженое и плакал. Холод не помогал. Внутри как болело, так и болит.

Распахнул морозилку, схватил кота. Он еще не успел ни примерзнуть, ни ожить.

Побежал к балкону. Мне мама и на балкон выходить не разрешает. Еще не разрешает самому хлеб резать.

Распахнул дверь. Выскочил на балкон. Балкон у нас открытый, снега по пояс. Закопал Полкана. В снегу, как мне кажется, всяко лучше, чем в морозилке. Вспомнил, что курица, пельмени, фрукты замороженные - все на полу валяется. Еще и бумажка от мороженого. Мама, как бумажку увидит, сразу догадается, что я правило нарушил и полез в холодильник.

Ты меня подожди, сказал я Полкану, я сейчас вернусь. Приберу за нами на кухне и вернусь. А дверь не открывается. Непонятно почему, но не открывается. Может, поэтому мама и не разрешала одному на балкон выходить? Знала, что с дверью что-то не так.

Я, конечно, побился в дверь. Стекло раскололось. Само. Само раскололось. Я не виноват. Но пролезть в комнату не получалось все равно. Осколки торчали со всех сторон и с ладони уже капала кровь. Снег покрывался кляксами. Ааааааа!

А потом успокоился. Сел в сугроб рядом с Полканом. И не холодно совсем. Зря мама деньги на пальто тратит, можно и вовсе без пальто. И без валенок можно, ноги совсем не мерзнут. Можно, конечно, свеситься с балкона и позвать бабу Валю. У нее и ключи от квартиры есть. Пусть принесет мне свою душегрейку. Вот сейчас отдохну немного и встану…

***

Кася, собака баба Вали, громко лаяла и тянула хозяйку за подол к двери.

- Да угомонись ты, угомонись. Дай душегрейку-то надеть...