Наследник

- Раз, два, три, - считала мама, а Маратик выглядывал из-за дерева и улыбался. На этот раз мама не обманула…

* * *
- Не хочу оставаться у деда, - канючил мальчик по дороге на дачу.
- Почему? - спросил папа. - Там кроме деда есть еще и тетя Паша.
- Не хочу! Не хочу оставаться с ними.
- Что за капризы? Мужчинам часто приходится жить через “не хочу”.
- На что ты намекаешь? - мама не выдержала и влезла в разговор.
- Ни на что. Просто воспитываю сына мужчиной.
- Все равно не хочу!
- Так тебя никто и не собирается оставлять. - Мама развернулась на сиденье и протянула руку. - Мы вместе проведем день на даче. А нянька пончиков напечет.
- Честно? - Маратик ухватился за мамину ладонь.
- Слово даю.
Папино лицо стало жестче и на скулах заиграли желваки…

* * *
- Три, четыре, четыре с ниточкой, четыре с иголочкой, - тянула мама.
Маратик старался не дышать. Он любил играть в прятки.
- Пять! - выкрикнула мама.
Мальчик замер. Самый радостный момент в игре: понять по звукам направление того, кто ищет. Маму выдает сухая листва. Хотелось крикнуть: “Холодно! Ты идешь не туда, мама!”. Но надо молчать.
Шаги все удалялись, пока не раздался звук закрывающейся двери. Маратик представил, как исказилось папино лицо. Папа не любит, когда хлопают дверцей машины.
Затарахтел мотор и машина сорвалась с места.
Маратик стоял, прижавшись лбом к дереву. “Она же дала честное слово, что не оставит меня”. Мальчику казалось, что он оглох: ни шороха листьев, ни пения птиц.
- Пойдем в дом, малыш - тетя Паша погладила Маратика по голове. Он не слышал, как нянька деда (именно так называли за глаза тетю Пашу) подошла к нему.
Маратик еще сильнее вжался в дерево. Няньку не любил никто, она им была не родной. “Старая тетка, прибившаяся к богатому старику”, - говорила мама. А тетя Паша любила всех. Они были ее семьей. Так она считала.
- Дед сегодня хорошо себя чувствует. Можешь заглянуть к нему.
- Она же дала честное слово, - прошептал мальчик.

В комнате царили полумрак и тишина. Дед сидел в кресле с высоким подголовником. На столе - книги, такие же старые, как хозяин.
На внука старик не обратил никакого внимания. Маратик открыл дверь, которую за ним тихо прикрыла няня и, громко хлопнув, закрыл. Дед вздрогнул, свел брови и заиграл желваками. Точно так же, как папа, когда чем-то недоволен.
- Ты же обещал, что не будешь хлопать дверью.
“Она же дала честное слово” - пронеслось в голове у Маратика. Он зло посмотрел на деда и направился к бабочкам, ожидая окрика. Всегда так и было: старик не позволял мальчику осмотреть коллекцию полностью.
- Только не касайся руками, - проскрипел дед.
Одна из стен комнаты была увешана рамками, в которых покоились бабочки. Ничего более красивого Маратик ни у кого не видел. Даже папина коллекция марок не шла ни в какое сравнение.
- Что это за бабочка?
- Аttacus atlas.
- А на русском?
- Я предпочитаю латынь. Нет ничего более постоянного, чем мертвый язык.
- А это? - мальчик хотел коснуться рамки пальцем, но вовремя отдернул руку, иначе дед выставит из комнаты без объяснений.
- Chrysiridia rhipheus.
- Такое не запомнишь.
- Запомнишь, если начнешь учить язык. Сколько тебе лет?
- Пять.
- Самое время учить. Я тебе дам Атлас бабочек и учебники по латыни.
Маратик с удивлением смотрел на деда. Прежде он с ним никогда так долго не разговаривал.
- А ты за бабочками в джунгли ездил?
- Нет. Они сами прилетают. Некоторые, правда, погостив, улетают.
- Улетают? Такого не может быть. Они же мёртвые.
Дед только усмехнулся в ответ.
- А это что за бабочка?
- Аcherontia atropos. Моя любимица.
- У нее череп на спинке, - прошептал мальчик.
- Ты прав: на спине у бабочки человеческий череп. Она прилетела ко мне в день твоего рождения. Будешь учить латынь?
- Буду.
- Молодец. Будешь моим наследником. - Дед легко поднял со стола Атлас бабочек и протянул внуку.
Мальчик взял книгу и чуть не уронил, такой тяжелой она была.

* * *
С того дня комната деда стала любимым местом. Теперь Маратик стремился на дачу и с удовольствием оставался на несколько дней. Незаметно для себя полюбил верную тетю Пашу.
Латынь давалась удивительно легко. Было ощущение, что он знал этот язык до рождения и сейчас вспоминает. Воспоминания накатывали целыми фразами.
Со временем мальчик научился ценить тишину. И настал день, когда тишина с ним заговорила. В тот день Маратик впервые уловил трепет крыльев бабочек в рамках.
- Ornithoptera alexandrae волнуется, - сказал он.
- Сколько тебе лет? - уточнил старик, который, казалось, жил вне времени и постоянно забывал возраст окружающих его людей, во всем остальном память его не подводила.
- Десять.
- Ornithoptera alexandrae была первой бабочкой, чей трепет я услышал. Как все в истории повторяется. Только мне тогда было не десять, а шестнадцать лет. - Дед погладил Маратика по голове. Он редко позволял себе нежности.
Помимо латыни и бабочек, мальчик увлекся игрой света и тени. Когда бабочки, вылетая из рамок, кружили по комнате, он замирал от восторга. В неверном свете приглушенных ламп, гигантские тени метались по комнате. Как-то раз одна из бабочек замерла над столом. Марат подхватил указательным и большим пальцем тень, отбрасываемую крыльями. Бабочка затрепетала, забилась, как будто мальчик её саму держал пальцами и, дернувшись, как в судороге, улетела в рамку. Тень бабочки осталась в пальцах. Маратик смял её и зажал в ладони. Ему очень понравилась шелковистая текстура тени.
- Ты убил ее, - спокойно произнес дед.
- Как можно убить мертвую бабочку?
- Глупец. Именно мертвое и можно убить. Живое умирает само. Эта бабочка больше не будет летать.
Марат ничего не ответил. Он продолжал мять пальцами тень бабочки. Она все более темнела, пока не превратилась в черный комок, похожий на податливое тесто. “Можно раскатать и вырезать силуэт”, - подумал мальчик и решил, что вечером, в своей комнате, он так и сделает, а сейчас будет продолжать заниматься, чтобы не разочаровывать деда. Дед был единственным человеком, которого не хотелось разочаровывать.
Вечером, в своей комнате, Маратик первым делом проверил карман. Черный комочек исчез. “Видимо, вне комнаты деда, тени бабочек исчезают. Буду знать”. Никакого сожаления мальчик не чувствовал и, почитав несколько страниц текста на латыни, крепко заснул.

* * *
Шестнадцатилетие Марата отмечали на даче. К тому времени он полностью переехал к деду, перешел на домашнее обучение, презирал скопление народа и ценил тишину.
Родители приехали с нелепым подарком - говорящим попугаем в клетке. Удивительно, но им всегда удавалось подарить то, что раздражает. Марат, как бы случайно, открыл клетку и выпустил птицу. Мама ахнула, а папа пробурчал: “Даже не сомневался”.
Стол тетя Паша накрыла на веранде. Она, в отличие от деда и Марата, гостей любила, пусть даже и тех, кто не любил её.
- Как хорошо, - проговорила мама. Она сидела за столом гостьей. - Какой мягкий и солнечный сентябрь.
Когда все наелись и произнесли положенные тосты, тетя Паша вынесла торт со свечками. Внешне все выглядело мило и по-домашнему. После чая папа взял гитару, мама достала из сумки книгу и углубилась в чтение. Дед, не прощаясь, ушел в дом. Марат невольно посмотрел на часы - 4.44. Он улыбнулся - цифровые совпадения ему нравились. Неожиданно вернулся попугай, залетел в клетку, расправил крылья и замер, словно бабочка в рамке. Марат, как зачарованный смотрел на застывшую птицу.
- О чем мечтаешь? - спросил папа.
- Мечтаю о дне, когда смогу себе позволить не принимать гостей в день рождения.
Мама вскрикнула, выскочила из-за стола и, не зная, что дальше делать, кинулась помогать няне убирать со стола.
- Ты весь в деда, - констатировал папа и раздраженно ударил по струнам.
- Расскажи, чем ты занимаешься? - попросила вернувшаяся к столу мама.
Марат заговорил на латыни.
- Нам пора. - папа уложил гитару в чехол и, не прощаясь, направился к машине.
Мама замерла на верхней ступене веранды. Она прикрыла глаза, подставила лицо под лучи заходящего солнца и раскинула руки. Наброшенная на плечи шаль напоминала крылья.
Марат замер в восхищении. Солнце светило ему в глаза и в этом ослепляющем свете мама виделась силуэтом крупной бабочки. Вот на спине проявился череп, шаль затрепетала.
- Аcherontia atropos, - прошептал Марат.
- Что? - оглянувшись спросила мама.
- Четыре с ниточкой, четыре с иголочкой, пять! Я иду тебя искать. - четко произнес Марат.
На мамином лице отразилось удивление.
Заработал мотор машины.
- Нам пора, - произнесла мама.
Марат поднялся со стула и посмотрел на часы: 5.55. Он шагнул вперед и наступил на тень, отбрасываемую мамой. Тень затрепетала и забила крыльями.
Мама сбежала по ступенькам и направилась к машине. Тень, припечатанная ногой, продолжала биться. Марат присел и сгреб ее ладонями. Шелковистая текстура послушно сворачивалась в клубок.
Первое, что заметил Марат, войдя в комнату деда, пустую рамку.
- Где Аcherontia atropos?
- Улетела. Я говорил, что бабочки иногда улетают.
Марат положил скомканную тень на стол и принялся раскатывать, как тесто. Затем взял ножницы.
Раздался телефонный звонок. Марат продолжал щелкать ножницами.
- Машина сорвалась с обрыва, - прошептал старик.
Марат подошел к пустой рамке, открыл стеклянную дверцу и прикрепил на место бабочки черный силуэт, вырезанный из тени. Силуэт мамы. В районе спины четко просматривался череп.
Завершив работу, Марат посмотрел наФ часы: 6.66. Он оглянулся. Дед сидел в кресле, неестественно свесив голову. В комнате царила звенящая тишина.
Маратик собрал ладонями с ковра тень, отбрасываемую дедом.