Ритуал
В ящике моего стола лежит решение всех ваших проблем.
Это небольшой предмет, достаточно весомый, если держать его, к примеру, в вытянутой руке. У него удобная рукоятка, легко ложащаяся в ладонь. Стоит отметить, она теплая и приятная, насколько вообще способно быть теплым и приятным гладкое темное дерево.
Если честно, я уже и не помню, где и при каких обстоятельствах я обрел этот предмет. Кажется, он был всегда. Не было в жизни вечера, чтобы я не провел привычный ритуал.
Вот я отворачиваюсь от окна, вот подхожу к столу и открываю этот заветный ящик. С мягким шорохом он выдвигается и открывает взору нечто, завернутое в черную салфетку. Как обычно, каждое мое движение максимально бережно. Я поднимаю салфетку, как бесценное сокровище и кладу на багровый бархат столешницы.
Двумя пальцами я подцепляю край салфетки и отворачиваю – показалось темное, блестящее, будто масляное дуло. Долой и второй край – и вот, мой револьвер лежит уже без этого хлопкового одеяния. Наг, но не беззащитен.
Следующая часть ритуала – чистка. Я ювелирно разбираю оружие на составные части, чтобы каждую привести в идеальный порядок. Не стану скрывать, здесь есть и личная прихоть – мне интересен его секрет, который я каждый раз надеюсь познать.
Не найдется в мире знатока оружия, кто смог бы определить модель моего револьвера. Я знаю, о чем говорю, ведь лично проштудировал все возможные материалы. По сути, в моей собственности что-то среднее между «Кольтом» и «Лефоше», но совсем иное… Совершенное.
Что я люблю во время чистки – так это вспоминать каждый выстрел, который я сделал из этого револьвера. Кто только не был на его мушке – мужчины, женщины, дети, старики, животные. Особенно забавно стрелять по мухам – представляя, как наполняются пустотой их фасеточные глаза. Насекомое больше никогда не взлетит. Будет вечно сидеть и смотреть в одну точку. Или наоборот – поползет куда-то, без цели, без смысла, без карты.
Я полирую рукоятку и думаю о самом первом своем выстреле в человека. Как сейчас помню – я сидел на подоконнике и смотрел на тротуар через дорогу от моего дома. Шел дождь, прохожие старались как можно скорее добраться до укрытия. Один старичок сгорбился под зонтом и семенил, обходя лужи. На груди в такт шагам болтались ордена – гордость, память о военных подвигах. Я наблюдал за ним, от скуки крутя револьвер на пальце. Странный позыв – и вот уже дуло уставилось в спину старичку. Палец сам собой взводит курок.
Скука – она такая, она опустошает, толкает на совершенно безумные поступки. Скучая, ты не думаешь о последствиях. Сколько раз вы, от скуки гуляя вдоль бетонной стены, вдруг били ее кулаком? А потом смотрели на капельки крови на белой штукатурке, потирая костяшки. Сколько раз, уткнувшись лбом в столешницу, вдруг начинали бить свою голову о гладкую поверхность, пока на лбу не расплывалось красное пятно? Сколько раз смотрели из окна вниз на улицу…
Старичок шел, не подозревая, что в него целятся. Бах! И зонтик падает в лужу. Старичок смотрит на него, даже издали я чувствую, как в глазах появляется вопрос, а затем медленно затухает, как накрытая банкой свеча, которая выжгла весь кислород.
С того дня прошло столько подобных вечеров, что не хватит старой толстой тетради, чтобы все их упомянуть. Моя традиция. Мой ритуал. Револьвер, наконец-то, идеально отполирован, теперь я соберу его, приведу в рабочее состояние, в надлежащий вид.
Тот старичок так и стоял под дождем, пока остальные прохожие его обходили. Он смотрел на зонт в луже, на свои морщинистые ладони. Пытался стряхнуть с себя дождевую воду, но так вяло, будто совсем не напрягая рук. Вдруг он увидел свое отражение в луже и стал медленно, будто неохотно, стягивать с себя пальто. Ордена грустно звякнули о камни, потускнели, как сам старичок. Затем последовал жилет, брюки, рубашка. Кажется, одежда ему перестала быть необходима, или он перестал видеть ее какое-то высокое призвание. Так и ушел он, голый, мокрый и дряблый в пелену дождя, навсегда исчезнув из жизни.
Револьвер собран – теперь его нужно зарядить. Я откидываю барабан и, как обычно, заряжаю всю обойму Пустотой. С каждым вложенным патроном, рука все больше тянется к полу, подрагивает на весу. Она тяжела, Пустота. Это правда.
Это лишь кажется, глупцам и невеждам, что пусто – значит, ничто, невесомое и не осязаемое. На самом деле, нет ничего в этом мире тяжелее, чем Пустота. Ей нужно делиться, иначе один всю не унесешь.
Шесть душ сегодня потеряют прелесть своей ничтожности. Будут, как этот старичок – гулять голыми, пока не упадут от усталости. Или как те радостные дети, которые навсегда забыли об улыбках, игрушках и книжках с картинками. О своих бумажных самолетиках – наступили на них, оставили грязные узоры своих подошв на белой бумаге.
Шесть выстрелов – шесть новых безликих людских оболочек. Никакого счастья, никакой радости. Не будет страха, изумления, удивления. Сажусь на подоконник – Бах! Пустотой в пустоту. Авось попадет шальная. Бах! Бах!
Девушка, минуту назад мечтательно зарывавшаяся носом в подаренный букет цветов, роняет его себе под ноги, давит хрупкие бутоны, размазывая их по мостовой.
Ходячий денежный мешок бросает на дорогу монеты и купюры. Швыряет ими в прохожих. Разумеется, эти крысы кидаются их подбирать, а он все швыряет и швыряет. Бах! Одна из крыс, которая, стоя на коленях, сгребала к себе деньги в кучу, вдруг свернулась в зародыш на этой куче, уткнулась лицом в локтевой сгиб и затихла.
Бах! – женщина в окне безыдейно сталкивает наружу свои цветочные горшки.
Бах! – водитель автомобиля отпускает руль и влетает в фонарный столб.
Немного хаоса никогда не помешает. Те, кто избежал целебного заряда, чешут затылки, смотрят на все это, но куда им понять. Бедняги. Столько у них мыслей в голове, сколько желаний. Им же наверняка непременно нужно узнать, что это за бесовщина творится. А что это неважно – им не объяснишь.
Столько людей лишается всего, что может причинить им неудобства, стоит лишь мне указать на них дулом своего револьвера. Они больше не узнают ни горя, ни разочарования. Да, больше они не познают и счастья – но в счастье нет смысла без страданий. Если убрать с чаши весов одно, то исчезнет контраст, и второе потеряет свою ценность. И чтобы вновь восстановить равновесие, нужно заменить обе части Пустотой. И ее – уже не вычеркнуть.
Я каждый вечер заряжаю всю обойму револьвера Пустотой. Я освобождаю, опустошаю шесть человек, избавляю их от содержимого. А после заворачиваю мое бесценное оружие в черную салфетку и прячу в ящик стола, завершая мой ритуал. Лишь после этого я могу начать приготовления ко сну, иначе – проворочаюсь до утра, не сомкнув глаз.
Есть лишь одна мелочь, которая заставляет меня тупо хлопать веками, уставившись в потолок, без малейшего намека на сон.
Все это – потихоньку, помаленьку, полегоньку… сам не верю, что думаю так, сам боюсь своих мыслей, но все-таки, мой ритуал, все это ежевечернее действо… становится скучно.
Если долго и бесцельно гулять вдоль стены – ударишь ее кулаком.
Если долго и бессмысленно сидеть за столом – станешь биться об него лбом.
Если долго и бесполезно сидеть на окне – выбросишь свое нелепое тело наружу.
А если очень долго расстреливать людей из пустой обоймы – приставишь дуло к виску.
И тема есть, и магреализм вроде соблюдается. Все-таки, вряд ли тут речь о психическом расстройстве. Ведь с людьми же что-то происходит, когда он спускает курок.
Нравится, хороший рассказ.
Это был — эпик. Эпик фейл. Конечно, после понятно становится, что стреляли не обычной пулей, но от того глупее ситуация. Что бы пустота стала весомой, необходим определенный набор сенсорного опыта. Возраст, короче говоря и интеллект. Муха ни тем, ни другим не обладает. Не продуманно. Совсем. Дочитывать вряд ли стану
«Она тяжела, Пустота. Это правда».
ГОЛОС.
Да че-то как-то ни разу. ))) Неплохо написано, сначала кажется скучно, неловко выстроены фразы, но потом привыкаешь. Но все равно это надуманная пустота, чуждая, чрезмерная, неживая какая-то. Оно вполне в духе общей атмосферы, но… не зашло, короче.
можно идейно сталкивать? так же как и ювелирно разбирать. Это неудачно.
лишь — 2 раза рядом, это ляп. Он смысловой: ритуал совершен — лишь после него ГГ будет спать, тут же лишь одна мелочь спать не дает… Простите, а какого… я тогда читала все, что было выше? Если чувак все равно не спит. Может, не устал просто?)))
Тупо хлопать веками — это не хорошо, все эти современные «тупо», разговорные, они рушат текстовую стилистику. Ну это мелочь. А вот смысл? Герой скучал? Герой мучайся бессонницей? Герой решил проблему? Для чего потрачено столько знаков?
Про револьвер, не знаю, проверять неохота, но мне привычнее слышать про револьвер — барабан, магазин, а не обойма. Но это не претензия, это просто деталь, которая зацепила.
Вывод. Идея — ок, герой — ну… ничего нового, ну пусть, сейчас модно про таких писать-читать. Но в такого рода литературе, где экзистенциализм от плохого настроения не отличить, нужна направленность мысли. Что является проблемой? Пока все это размыто, и пустота, как проблема рассказа, становится пустотой текста. Теряет всякую весомость. Пока хочется сказать герою, как в анекдоте про крестьянку и Анну Каренину: «Корову б ей, а лучше две». Но ГОЛОС сюда, за мух и мурашки, которые у всех бегали.
Написано хорошо.
От первого лица не очень понравилось. Мир глазами героя сузился и не обрёл каких-то примечательных черт. Оказываешься будто в игре начала 00х — мало свободы. Не ГТА, короче.
Исполнение на пять баллов — умело (не будем обращать внимания на некоторые не очень удачные фразы), художественно, практически грамотно, только чуть скучновато.
И главное — нет идеи. Я всё ждал, что в конце откроется какой-то глубокий смысл. Он попытался открыться, но не смог. А просто объяснить всё скукой… это скучно.
Интересна идея об опустошении. Но не ритуал. Скорее таблетка.
А если долго читать один и тот же текст — увидишь смысл.
Да, рассказ тоскливый, тяжелый и гнетущий, но мне понравилась, как точно раскрыта тема, плюс художественность текста на высоте — забираются слова в душу, забираются)
Самая сильная работа в группе. ГОЛОС
P.S. Мне объяснили, что он как раз устал ей делиться, опять перекликается с Дорианом Греем и это круто. ГОЛОС сюда.
В остальном мне очень зашло. ГОЛОС
История густая и тягучая. Как и атмосфера рассказа.
Кто стрелок? Человек или некая сущность, сама сотканная из пустоты? Не важно, в самом деле, ведь уже прошло столько времени. Кажется, что и пистолет с Пустотой был всегда, и толстой тетради не хватит, чтобы перечислить поражённые цели.
Рассказ лаконичен, я в нём не разглядела лишних деталей. Мир сузился до окна и чего-то, что там до сих пор происходит и зовётся жизнью. Атмосфера гнетущей пустоты выдержана от и до.
Что бы сделало рассказ ещё лучше в моих глазах? Я думала два дня и ничего не надоумала) Это качественный рассказ, мне он субъективно нравится, хоть я и не любитель мрачноты и безысходности.
Субъективизм:
1 — очень хочется в конце чтоб пришёл кто-то очень добрый и предложил поменять Пустоту на какую-то более устойчивую валюту))) не спрашивайте у меня, автор, зачем, но вот само просится)))
2 — очень хочется послушать в авторском исполнении потом. Мне временами такое хочется, но никто не исполняет хотелок. И тут пролечу, видимо… Эх!