Культурные слои

***

В первые два дня экспедиции вооружённая лопатами, кисточками, совочками и ломами группа археологов-практикантов дружно накинулась на ничего не подозревавший тихий участок земли, увенчанный дремлющим фонтаном. В результате совершённого преступления, во дворе Пашкова дома в центре столицы был оцеплен контур раскопок, постепенно углубляющийся в недра Ваганьковского холма. С помощью небольшого жёлтого трактора Bobcat слой за слоем снимался перемешанный с плиткой грунт, а также был перебит силовой кабель и случайно закрыты дренажные отводы особняка, о чём смотрители узнают позже – в период дождей.

День третий.

Силы экспедиции на исходе. Заканчивается кофе. Почва угрожает дорогой модной одежде грязью. Зной загнал белых участников проекта в тень тента, отчего в “поле” у памятника классицизма остались исключительно выносливые на жаре чёрные фигуры. Часть неравнодушных студентов оттянул проходящий неподалёку митинг. Там за присутствие платили…

- Профессор, а вам не кажется, что это немного, эм… шовинизм? – Сергей не сразу подобрал нужное слово. Указывая глазами на картину, реконструирующую уютный быт любого южного американского штата периода семнадцатого-девятнадцатого веков, он пожал плечами.

- Чепуха, Серёжа! - отмахнулся невысокий старичок с шевелюрой, напоминавшей промокшего испуганного кота, обнявшего его затылок, - наглядный пример существования генной памяти. К тому же, я не хотел этого афишировать, но: эти работают за зачёоооты, - нараспев проговорил он, не шевеля губами и незаметно, из-под сложенных на груди рук, указал ладонью на чернокожих, - а эти, - теперь рука указывала на растаявших в тени, модно выбритых и сильно зататуированных загадочными символами дровосеков и одетых во “что-попало-из-бабушкиного-сундука” девиц, - ещё и за идею. Во имя науки. Отбрасывай ты это надуманное чувство вины, Серёжа. Толерантность придумана политтехнологами специально, чтобы взводить курок напряжения у терпящих, и в нужный момент спускать его волной народного гнева. Здесь всё – тщательно срежиссированная постановка, в которой каждому отведена своя роль. И никакой политики, и эксплуатации.

- Но…

- Тссс… - Эрнгольц приложил палец к губам, уже изучая какой-то архивный документ. Сергей замолчал, ведь профессор запросто забивал любые каналы передачи информации собеседников, пытавшихся что-то возразить, - знаком с трудами Игнатия Стеллецкого? – неожиданно спросил он.

- Не приходилось, - Сергею казалось, что он почти всегда показывает свою некомпетентность при профессоре.

- Выдающийся человек! Он трудился на рубеже XIX-XXвеков и подарил человечеству движение диггеров. Ещё при Российской империи Игнатий Яковлевич начал исследования подземелий и катакомб, что серьёзно затруднялось полным отсутствием планов зданий. Дело в том, что правители, купцы, дворяне и другие представители элит уничтожали планы строений, чтобы скрыть тайники и подземные ходы. Приходилось восстанавливать их при фактических разборах. Большую часть жизни Стеллецкий посвятил поискам Библиотеки Ивана Грозного, так называемой Либереи. Он полагал, вывезенные из Византии после взятия турками Константинополя фолианты хранятся там. По преданиям, на Ваганьковском холме находилась крепость, где князья прятали свою казну. Здесь же был расположен вход в подземную Москву – сеть катакомб, соединяющую кремль с монастырями и крепостью.

- Ого. Княжеская казна? А какой у нас вообще шанс найти что-то после всех этих лет?

- Шанс есть. Ведь Стеллецкий поиски свернул так и не закончив.

***

Ваганьковский холм надёжно защищал свои недра от любопытных археологов. Экспедиция закончилась отрицательно.

Телефон Сергея ждал до самой зимы и всё это время профессор упорно игнорировал продолжение поисков Либереи. Когда же природа наконец показала ледяной оскал и скрепила рыхлую землю в монолитную конструкцию, а энтузиазм исследователя окончательно истощился, мобильник настойчиво зазвонил. Не допускающим возможность отказа голосом профессора, он сообщил о начале нового проекта. Встреча была назначена станции метро Каширская. Инструкции - неожиданными и странными: запас еды на две недели, наколенники, фонарик, спальный мешок, но… никакой палатки. Сергей заподозрил профессора в деменции. Действия руководителя давно походили на спонтанную археологию – причудливую, необъяснимую, осуществляемую в произвольных местах. Он решил, что в этот раз поговорит с профессором, кое-как собрался и прибыл в указанный час.

***

По залу станции хаотично перемещались вечно спешащие мрачные “меня-это-не-касается” взгляды. Воздух гонял молекулы сырого бетона. Нюх улавливал небогатые зимние запахи – снаружи всё пахло уксусом и выхлопами машин. Цвета вокруг расщепляли серый на оттенки. Эрнгольц опаздывал по устоявшейся привычке. Для Сергея это стало последней каплей. Но только он собрался уходить, как профессор неожиданно возник, сопровождаемый железным скрипом служебной двери в тоннель, которая закрылась, предъявив табличку – “Посторонним вход воспрещён”.

- П…Профессор?

- Привет, Серёжа. Ты уже здесь - прекрасно. Тогда можно выдвигаться, как только я познакомлю тебя с третьим членом нашей группы!

- На вас жилетка сотрудника метрополитена…

- А, да! Точно! – встрепенулся Эрнгольц, сбросил её и направился в центр зала, - жилет пришлось похитить. Стандартным путём это заняло бы слишком много времени и убеждений, которого у меня нет, как и финансов на их реализацию. Удобных ходов в тоннелях не нашлось, всё тщательно замуровано. Итак, коллеги, познакомьтесь – это Свентовид Аскольдович, исследователь старины, знаток иконописи, и эпохи раннего государства Российского. А это Серёжа – мой аспирант и верный помощник!

Напротив Сергея с изучающей миной на лице застыл молодой культурист с едва заметным широким ирокезом на бритой голове, кольцом в правой ноздре и татуировкой, сильно напоминавшей выступающими из-за ворота водолазки углами свастику. На его шее болтался молоточек Тора. Длинная куртка скрывала черты как могла, но перекинутая через плечо спортивная сумка их выдавала. Сергей бросил ответную мину.

- Что ж, коллеги! Время не ждёт. Надеюсь, вы готовы. Идёмте!

***

Они снова вернулись на землю. Серый день веял недоброй ленью, тонко настраивал их реакцию на внешние раздражители. Молчаливо мычал, что надо сидеть дома, спрятаться по берлогам до весны.

- Профессор, может вы расскажете, куда мы едем? На две недели - это должно быть достаточно далёкий поход, - Серёжа пытался догнать Эрнгольца, но удавалось едва ли. Тот уверенными шагами удалялся от станции метро в глубь парка.

- Скоро поймёте, коллеги. Наша цель – Голосов овраг в Коломенском. Итак, у Стеллецкого не было архива. Ему пришлось тратить годы, чтобы наработать материалы. Но в советскую эпоху его квартира была реквизирована, а библиотека пропала. После долгих поисков мне удалось отыскать архив! И последние полгода я тщательно изучал места, упомянутые там. Прошёлся по следам опричнины. Тогда мы и познакомились со Свентовидом Аскольдовичем. Я решил изучить катакомбы церкви Иоанна Богослова – заброшенного храма в лесу, в нескольких километрах от Свято-Успенского Александровского монастыря. Когда-то один из крупнейших религиозных центров этого региона. Ай… - поскользнулся Эрнгольц, - чуть не упал, - Свентовид тяжело ступал позади по хлюпающему снегу. Из его наушников доносились гитарные запилы и карданно-барабанные дроби. Сергей понял, что слушает профессора он один. Оглянувшись на мгновение на аудиторию, Эрнгольц продолжил…

***

До места добрался к вечеру и обнаружил, что в неприкрытых куполом стенах сакрального заведения долгое время гнездились какие-то подростки. Культурного слоя от них осталось достаточно много, и вызовом для археологов будущего будет совместить хорошо перемешанные эпохи. По протоптанным путям, я легко нашёл вход в катакомбы, куда так же нанесло достаточно много нового культурного образования – заляпанные диваны, старые кресла, матрацы, дорожные знаки. Про бутылки и прочее я умолчу. Кости из катакомб использовали в качестве декора, собирали из них своего рода клановые знаки, отпугивающие чужаков. На моё счастье, простодушные аборигены не понимали, как устроено подземелье и что именно там надо искать. Пока я исследовал внутренности холма, мне несколько раз показалось, что в темноте мелькает блуждающий огонёк. Я слился с тенью и превратился в слух. Постепенно нарастал приглушённый ушами ритмичный шум, какой можно услышать на заводе. Пару раз шаркнула осторожная нога, и мимо уверенно протиснулся в полусогнутой позе Свентовид. Конечно, тогда я ещё не знал, как его зовут, но сразу отметил профи – ледоруб, каёлка, металлоискатель и сапёрная лопатка на поясе: серьёзное оснащение для работы. Я проводил его до сплошной кирпичной стены фундамента и наблюдал около часа, как он вскрывает её под эти звуки в наушниках. Когда стена была открыта, я решил открыться и сам. Правда, немного перепугал нашего коллегу. “Мать твою!?” – вскрикнул он, закрываясь от меня ледорубом. Я представился, а в ответ он почему-то сказал, что чуть не открыл какой-то кирпичный заводик. Наверное, принял меня за потенциального инвестора, хотя обстоятельства несколько странны. Затем мы проникли во внутренние катакомбы, которые сверху отделялись от основных массивной гранитной плитой и нашли там… Кха, кха… - профессор закашлялся, а потом огляделся, - почти пришли.

***

Вокруг неспешно вздымались пологие склоны Голосова оврага. Коломенское затаилось. Чистая тишина лишь изредка нарушалась спонтанными кляксами вороньего грая. Сергей хотел дослушать историю, но Свентовид опередил. Высунув один наушник, он усмехнулся:

- Мы что собираемся копать здесь? Зимой? Как мы пробьём замороженную породу этими инструментами?

- Всему своё время, товарищи! – Эрнгольц уверенно вёл археологов по дну оврага к Москва-реке. За движением группы с высоты наблюдал похожий на терпеливого грифа храм с длинным интересным названием - Церковь Усекновения Главы Иоанна Предтечи, - в советские времена, я юношей участвовал в раскопках на территории Киево-печерской лавры. Мы обнаружили, что первые христианские храмы строились прямо на языческих капищах. А названия для них подбирались похожие: так капище Велеса становилось церковью святого Василия. Уже через поколение всё смешалось. До Никоновского раскола христианство на Руси хранило больше черт язычества, чем монотеистической религии. Даже в современном православии их не больше половины. Радоница, Масленица, Красная горка – многие праздники остались, а многие переназначены на православные. Храмы строились на храмах. Культурные слои смешивались.

- На костях предков они строились. Огнём и мечом навязали эти культурные слои, - презрительно прошипел Свентовид.

- Почти так. Да. Даже в стенах этой церкви на вершине оврага использовались надгробные плиты со старого кладбища, по которым и уточняли даты её постройки. Здесь Стеллецкий обследовал Казанскую церковь и обнаружил там два люка в два покатых коридора. Затем работы снова были прекращены, хотя в холме обнаружились остатки сети переходов. Складывается впечатление, что Игнатий Яковлевич не довёл до конца ни одного дела. Но он указал нам путь…

Они остановились перед широкой ложбиной, на глубине которой виднелась дыра в земле, обрамлённая бетонным основанием. Рядом стояла пойманная льдом река. Ни ветра, ни птиц. Всё замерло в ожидании. Профессор достал наколенники и начал надевать их. С севера уже тянуло громадную тучу. Солнце попыталось найти их, сквозь замочную скважину облаков пошарив лучом по заснеженному парку и изгибу реки, но, не обнаружив, скрылось.

- Плохой знак, профессор! – сплюнул Свентовид и потрогал заячью лапку на поясе.

- Чепуха! Суеверия! Вниз, коллеги, - Эрнгольц указал пальцем на бетонное кольцо, слегка выглядывающее из-под снега, - именно туда мы и полезем. Так как это вход.

- Я знал… Ещё когда впервые вас увидел - сразу почувствовал, что теперь буду ползать по норам на коленях и копать. Словно озарение, - подытожил Свентовид.

- Вы серьёзно? Туда? Это какая-то канализация! Я недавно купил этот костюм… Там вообще дышать можно? - забеспокоился Серёжа.

- Не стоило одеваться как на свидание, парень. Наколенники лучше надеть, если, конечно, дороги чашечки или ты не собираешься по окончании нашего предприятия ездить на маленькой машинке с ручным управлением, - посмеялся Свентовид на Сергеем, облачаясь.

- Я поведу. Вход здесь не самый простой. Карты пещер нет – придётся составлять по мере продвижения. У нас есть только направление. Нам необходимо проползти метров пятьсот, чтобы попасть аккурат под церковь, - инструктировал профессор, - главные правила под землёй – никогда не ползти задом, даже если вам кажется, что застряли. Двигаться можно только вперёд, иначе ваша одежда завернётся и вместе с землёй создаст такой якорь, что выдернуть будет уже невозможно. Если потерялись – оставайтесь на месте, - не дожидаясь ответа он с необычайной для возраста ловкостью сунул в дыру свой герморюкзак, скатился за ним и через секунду жерло уже доедало его ноги. Немногословный Свентовид улыбнувшись жестом пригласил Серёжу быть следующим. Но увидев, что тот мешкает, повторил действия профессора. Его армейские ботинки были съедены щелью в два больших глотка. Сумерки выжали последние светлые оттенки из серого неба. “Значит – сегодня не вернёмся” – подумал Сергей, запаковывая спальный мешок на место наколенников. “И телефон там вряд ли ловит… Можно выключать и прятать подальше. Только отпишусь родителям и Аньке”. Закончив и собравшись, он попытался сползти по стене плавно. Но, конечно, поскользнулся и слетел к отверстию верхом на рюкзаке. Совсем стемнело. Сергей включил налобный фонарь, затолкал пухлый рюкзак кое-как в нору, не желая думать, как потащит его дальше. В голове мелькнули панические картины закрытого рюкзаком узкого пространства, в котором нельзя двигаться назад. “Но это же безумие какое-то. Что мы как БОМЖи… Опасное безумие.” Сергей стоял в нерешительности. Потом подумал, что если он не поторопится, то останется там один в темноте – эти двое ждать не станут. Он как в последний раз тяжело вдохнул воздух и втиснулся в узкий лаз. Сразу за ним с неба ударил ледяной дождь – отрезав путь обратно.

***

Сергей рванулся вперёд, где закрученное пространство обняло его как червяка в норе. В свете фонаря темные силуэты мрачных мыслей немного расширили внутреннее пространство. Несколько успокаивало, что в эту же нору чуть ранее умудрился протиснуться куда более плечистый Свентовид.

Через пару заворотов ощущение потери ориентации было абсолютным. Неужели в таком положении, червём, придётся двигаться и дальше? А как вернуться? А как спать? А что если закончится воздух? Магия паники и истеричных натужных стонов, с которыми Сергей сегментарно продвигался вперёд закончилась, когда рюкзак резко ушёл в сторону под действием гравитации, он увидел резко приблизившуюся к его лицу подошву ботинка на ноге, которая пыталась ввинтиться в отверстие, явно не подходящее по размеру, вслед за другой такой же. “А в храбрости Свентовиду не откажешь”.

Муки наконец закончились в достаточно широком для нахождения троих гроте. Профессор прилёг на герморюкзак. Свентовид глубоко дышал, восстанавливаясь. Сергей, едва выбросив в комнату рюкзак, так и остался без сил наполовину торчать из лаза.

- Вы не волнуйтесь. Пещера эта известная и посещаемая. В основном спелеологами-любителями и диггерами. Зимой почва более устойчива под действием реки – обвалов можно не опасаться, но из-за них карта пещеры меняется каждый год. Будем двигаться условно в направлении церкви, но, когда уж упрёмся в стену – придётся немного поработать инструментами, - Свентовид кивнул своим мыслям, - пещеры эти из осадочных пород. Мел. Если приглядитесь – увидите в них множество ракушек. Из него как раз строился белокаменный кремль и монастыри. Так вот, мел – отлично поглощает звуки и свет. Можете кричать во всё горло - даже стоя на другом конце одной каверны услышать вас шансов мало. Если пещера слегка изогнётся – их нет совсем. Повнимательнее с этим, дальше местами мы сможем идти в полный рост. Все лишние вещи лучше оставить здесь – никто их не возьмёт, а лишний вес нам не нужен.

***

Пространство сжимало их, скручивало, сдавливало то вертикально, то горизонтально. Иногда трое поднимались как по скале, иногда ползком стекали в ущелья. Профессор оставлял за собой след из блестящих красных фантиков. Каждая каверна была обозначена то вывеской с автобусной остановки, то дорожным знаком, то выжженым крестом - отметки, по которым ориентировались в однообразной паутине ходов спелеологи-любители.

Тоннели ветвились, похожие один на другой. Когда ориентиры закончились совсем, о человеческом присутствии напоминали только вибрации от скоростных железных многоножек поездов метро. Почва сильно просела, выявляя обвалы. В некоторых местах они перелезали в совсем узкие щели отделившихся от пласта кусков. Часто профессор терял ориентацию, несмотря на то, что постоянно делал пометки в планшете. Они возвращались и двигались в другую сторону, кружили по штрекам. Сергея тошнило. Свентовид пока держался.

- Сюда, похоже пройдём, - скомандовал профессор.

Впереди них сочилась коричневым ручьём совсем узкая длинная щель, похожую на кишку. На зло исследователям, она поднималась вверх. Сергей лез последним. Внутри, его одежда сразу наполнилась сырой породой – надо было закрывать карманы. Немного не дотянув до выхода, руки заскользили, и он скользнул обратно и закупорил бутылочное горлышко норы. Тут его нервы не выдержали:

- Помогите! По-мо-ги-те!

Свентовид вырвал его из склизкой утробы и крошечное сырое помещение, похожее на желудок, тут же наполнилось паром от дыхания. Фонари рассеяли свет так, что нельзя было ничего увидеть, невозможно дышать.

- Мы, не, вернёмся, – Сергей закрыл глаза и скорчился.

- Серёжа, я всё же настаиваю на возвращении, - раздался голос профессора, - кто-то должен сообщить результаты экспедиции. Я проверю правый ход, - донёсся его голос издали с хлюпаньем ног по воде.

- Мы пропадём без вести. Мои родные даже не узнают, что со мной стало!

- Спокойно, парень. Экономь силы на обратную дорогу.

Хлюпанье приблизилось вновь. Появилась голова человека до ушей покрытого сырой грязью, - Ннннет! Там прохода нет, значит туда!

- Слушай, парень. Твой профессор, он случайно стимуляторы никакие не принимает? А то я немного подустал, а на нём ни следа.

- Я не успеваю спросить…

- Так! Все за мной, проход есть! – воскликнул вернувшийся Эрнгольц.

Они ползли, пока пространство справа и слева не расширилось до такой степени, что фонари не добивали до краёв пещеры, хотя высота пещеры была не больше метра.

- Да как это возможно? – когда вернулось самообладание возмутился Сергей, - эта плита над нами огромная! Она может просто сойти на нас и размазать как тараканов?

- Риск неизбежен.

Снова вперёд. В какой-то момент Свентовид настойчиво оттянул профессора за ботинок:

- Парня нет.

- Как нет? А куда делся?

- Я не знаю, но ещё минут десять назад я слышал его жалкие стоны.

- Вернёмся.

Почти час по всем пройденным местам, профессор оставлял пунктир синих фантиков в каждом новом отроге. Наконец, в большом зале, сидящим на рюкзаке спиной к ним, обнаружился сгорбленный человек. Свентовид осторожно подошёл и медленно прикоснулся к его плечу, словно ожидая, что тело сейчас завалится на бок и окажется скелетом в одежде. Но это был Сергей.

- Фонарь погас, а батарейки я не взял, - плакал он. Свентовид поморщился. Профессор прошептал ему: “Я всё улажу”.

- Ну что ты, Серёжа, всё хорошо. Эххх не стоило мне. Прости. Пойдём.

- Профессор, не возвращайтесь из-за меня. Я как-нибудь сам.

- Нет-нет, пойдём. Не стоило мне… Оставлять тебя в арьергарде. Замыкающим будет Свентовид.

- Я не пойду, я никуда не пойду! – заистерил Сергей.

- Тсссс, Серёжа, береги кислород, - старичок подхватил его под руку и повёл обратно вглубь паутины пещер.

В усталых глазах Серёжи застыло принятие роли жертвы маньяка.

***

Спустя продолжительное время, они сидели спина к спине в небольшом утолщении, чтобы максимально долго сохранить тепло.

- Отключите фонари. Передохнём.

- Профессор, зачем вы позвали меня? – заговорил Сергей в абсолютной темноте и тишине, - я же бесполезен. Вы ничего мне не рассказываете. Я всех только торможу.

- Не надо жертвенности. Мне нужен помощник, а более толкового чем ты найти сложно. Я вижу огонь в твоих глазах, - попытался подбодрить профессор.

- Можно мне вернуться сейчас?

- Пока рано. Теперь вперёд уже ближе.

- Легче было срезать двери! – чертыхнулся Свентовид, - какого чёрта я с вами попёрся.

- Но там плита, катакомбы, этот путь самый простой.

Камни вытягивали остатки тепла. Кислорода не хватало. Единственное, что утешало – небольшой глиняный пенис, свалянный кем-то, проходившим маршрут ранее. “Если что, хоть останки найдут и вернут матери и отцу” – думал Сергей. Вот уже видит он как пожилые родители сидят дома и плачут, обнявшись на его кровати.

- Двинулись! Ещё немного и будем останавливаться на ночлег. Погреем немного еды. Примус я захватил. Дальше - Кабанья тропа, - булькая сообщал профессор, - но её немного затопило.

В узком месте Сергею приходилось прижиматься ухом к потолку, чтобы не утонуть, но всё же ползти – сзади написал неистовый викинг, а он пощады не знал.

- А вот и Эрмитаж. Самая большая красивая пещера - зал с колоннами. Чувствуется некоторое пространство, правда? Самая дальняя от входа точка. Здесь и заночуем. Хотя силы ещё есть. Но нам надо согреться. Мокрую одежду снимаем и ложимся в спальники голышом. Когда проснёмся, как бы это ни было неприятно, но сушить её будем теплом наших тел.

***

Профессор и Свентовид прошли всю пещеру вдоль и выбрали место.

- Осадочные породы достаточно мягкие. Мы должны быть уже под самыми стенами храма, метрах в пятнадцати. Если повезёт – найдём пустоты, если нет – потратим пару дней на работы.

Отдохнувший Сергей почувствовал лёгкий прилив бодрости. Профессор наблюдал, как Свентовид пробивает ледорубом разрез в стене.

- Эх, сделано в Китае, - профессор отшвырнул свой сломанный покорёженный инструмент, - нас не найдут!

Сергей с ужасом подскочил:

- Как? Почему?

- А, Серёжа, проснулся.

- Почему не найдут?

- Потому что дешёвка. Фальшивка. Всё делается из дешёвого металла, копеечного пластика. Начинает гнить ещё на прилавке. От нашего поколения и следа не останется. Общество потребления… - говорил он с каждым словом нанося удар запасным инструментом, - всё просто растворится и зарастёт травой, потому что всё… уже просто всё… сделано в Китае… - с громким лязгом рядом разлетелся ледоруб Свентовида.

- Этот сделан в России, – пожал плечами Свентовид, - передохнём.

- Не стоит, моя каёлка ещё вполне рабочая, - Эрнгольц передал её Свентовиду и тот, пристально посмотрев профессору в белёсые глаза, продолжил.

- А может не надо нам идти наперекор? – перебил Сергей, - судьба предостерегает нас постоянно.

- О, ты веришь в судьбу… Возможно. Не останавливайся, Свен, я улажу, - махнул он задумавшемуся копателю, - а может просто надо делать более долговечные вещи, а, Серёжа? Судьбу пишет человек - не наоборот. Она состоит из поступков людей, как ткань из нитей. Нечего пенять на неё, когда сидишь сложа руки, это я не про тебя. И нечего пугаться её, когда она настигает – всё это следствие твоих поступков.

- Но и я же об этом… - Сергей всплеснул в воздухе руками.

- Тсссс, - закончил профессор, - береги кислород, Серёжа.

***

Спустя долгие часы ударов, крошения глыб, вдыхания пыли, они наконец что-то почувствовали. Звук поменялся. Стал более объёмным.

- Раствор! – заключил профессор, - Это раствор, а вот и камень. Стена!!!

Профессор зажёг спичку и огонёк потянулся в расщелину.

- А вы говорили! – улыбнулся он.

- Надеюсь, что там не тоннель метро, или общественный туалет в парке, потому что были более простые способы, чтобы…

- Из расщелины тянет подвалом, - профессор засветил туда фонарём, - мы нашли, что искали. Я вижу кости.

***

Протиснувшись сквозь древнюю кладку, Эрнгольц повторил любимый трюк последних нескольких дней: исчез в стене.

- Невероятно! Мы внутри! Ура! Кости повсюду! Нашли! Мы действительно нашли! Осторожнее, можно порезаться!

В нескончаемо узком рукотворном тоннеле места было ещё меньше. Вместо пород и мегалитов, теперь стоило опасаться корней, конечностей, которые так и норовили вцепиться в них и обрушенных сводов. В отличие от пещеры, теперь им приходилось часто работать лопаткой – оседающий грунт и камни практически спрессовали полости катакомб. Где они сейчас – они уже знали, но это подземелье было древним. По-настоящему. Всё здесь представляло культурную ценность, безжалостно разрушаемую тремя чёрными археологами.

- Мы же нашли, профессор! Разве не надо нам теперь вернуться за группой, получить разрешение? – надежда Сергея не угасала.

- Мы не знаем, что именно нашли. Вдруг это просто старое кладбище, которое мы подкопали? - по его виду, стало ясно, что профессор сам не верит в предложенную точку зрения.

- Но ведь этим катакомбам явно века!

- Нет времени возвращаться, собирать группы, выбивать гранты. Углубимся немного. Если что – найдём выход через церковь.

Несколькими часами позже они смогли составить приблизительную карту ходов. Профессор изучал её крайне внимательно.

- Эти катакомбы могут тянуться на километры, скорее всего они соединяются с описанными в летописях подземельями Церкви Вознесения и идут дальше под Москва-рекой. Но туда нам прохода нет. Сюда! Вот – ярус уходит вниз.

Своды нижнего яруса были укреплёнными через равные расстояния. Осевший грунт превратил катакомбы в похожие на бусы комнаты, соединённые узкими проходами. И всё же обстановка здесь значительным образом отличалась от того, что они видели выше. Вдаль стен было расставлено много посуды, в том числе кувшины на столбах.

- А это, друзьям мои уже языческие захоронения. Славяне сжигали тела, перетирали кости и выставляли прах в ёмкостях на столбах. Ещё одной эпохой ниже.

- Руны! – воскликнул Свентовид, - Это же руны! Славяно-арийские письмена! Смотрите, здесь всё испещрено ими! Это Ультима Туле? Или… – столбы и путевые камни, которых становилось всё больше, были усеяны непрерывными завивающимися письменами, скорее напоминавшими узоры, сделанные текстом.

- Не торопитесь с выводами, коллега. Руны северных народов родственны китайским иероглифам и пришли из Азии. Я могу прочитать тебе лекцию, когда вернёмся…

- Хорошо же вы всё объясняете, профессор, - в голосе Свентовида появилась насмешка, - как можно быть таким слепцом? У вас на всё своя теория, легенда, объяснение! Это многовековая ложь, которая скрыла ото всех реальную историю. Вот, - он указал ладонью на столбы, - мы здесь окружены ей. Как вы не замечаете очевидного. Великая Тартария простиралась по всему материку! Бойницы на старой “Великой Китайской” стене смотрят в сторону Китая…

- Будто вы видели эти бойницы. Великая Тартария – это придумка, основанная на незнании истории Восточной европы западными путешественниками. Давайте на время отложим былины и предания, сочинённые в недалёком прошлом и ошибочные интерпретации старых карт. Это не так важно, как вот то, – профессор подсветил плиту, из-за которой сквозь мрак проявилось лицо каменного истукана. Есть такая теория, что человек не видит того, что не в силах объяснить его мозг, таким образом прямо перед носом человека можно спрятать что угодно любых размеров. Пока ему не ткнут пальцем…

- Это же… ёмана! – воскликнул Свентовид.

Каменные изваяния стояли повсюду вокруг. Разных размеров и форм. Свентовид настолько привык к однообразию пещерной текстуры, что попросту не выделил похожие на сталагмиты камни.

- Как терракотовая армия. Постойте, разве это не изваяния богов? – Свентовид никогда ещё не был так близко к культуре, которую рисовал себе столько лет, и она оказалась так непохожа на эти картины.

- Именно. У каждого племени был более-менее свой пантеон, который князь Владимир ещё до принятия христианства своей реформой свёл к шести: Перуна, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Семаргла и Макоши. Славянскими из них являются двое – Перун и Макошь. Остальные четверо имеют индо-иранское происхождение. Ни Рода, ни Велеса… А вот здесь, похоже собраны все когда-либо существовавшие в племенном союзе славян. Это место массового поклонения. Языческая Мекка. Невероятно! Такого вида капищ мне ещё не встречалось. Эта посуда вдоль стен использовалась в качестве жертвенников. Судя по заворотам штольни, мы движемся по спирали, которая сужается к центру и всё ниже. Истуканов становится больше. Мы приближаемся к чему-то серьёзному.

***

В недоумении исследователи замерли перед окаменелым стволом огромного колючего дерева.

- Это зубы? Хищный дуб? – Свентовид был шокирован.

- Клыки вепрей. Славяне почитали это дерево как образ силы и могущества. Когда его разрезало молнией – они отождествляли молнию с Перуном. Так же, когда кабаны приходили искать жёлуди – они отождествлялись с объектами культа. Похоже было, что Перун призывает к себе жертв на требище. Их клыки вбивались в кору. Мы находили такие клыкастые деревья на раскопках в/на Украине. А вот на коре вырезаны кресты – это поработали уже первые иноки, - заключил Эрнгольц, - удивительно! Никогда не думал, что увижу нечто подобное.

- Невероятный масштаб, – отозвался вяло Сергей, - теперь можно идти назад?

- Полагаю, что место было сакральным. Чтобы защитить святыню от наступающего христианства, жрецы срубили мировое древо и закопали его основание, подобно тому, как Ацтеки закапывали свои пирамиды, скрывая их от конкистадоров. Капище оставалось действующим долгие годы, пока не было обнаружено. И сверху построен первый христианский храм.

Под ногами хрустела скорлупа массивных желудей и черепки жертвенной посуды. Профессор уверенно направлялся к широкому дуплу, которое открывало проход во внутренности Иггдрасиля.

- Коллеги, вы не поверите! Внутри – неплохо сохранившиеся ступени. Спускаемся!

Свентовид двинулся следом. Сергей плёлся нехотя. Спиральные ступени расширялись к низу. Давление воздуха здесь казалось минимальным. У Сергея темнело в глазах, его цепляли корни, кусали торчащие повсюду клыки. Ноги давили посуду. Он практически ничего не соображал от усталости.

- Потрясающе! Культурные слои обычно спрессованы и лежат на расстоянии нескольких метров от поверхности – очень высокая концентрация. А здесь мы можем свободно бродить между ними почти в полный рост по костям принесённых в жертву вепрей, - Эрнгольц увидел, что некоторые кости больше похожи на человеческие, - и не только вепрей…

- Профессор, у меня глупый вопрос: если… здесь всё такое древнее – мы уже… наверное, проскочили ту эпоху… когда библиотеку могли спрятать в этих катакомбах. Значит нам надо подняться назад – поискать там, а лучше собрать группу. Дать огласку и потребовать разрешить раскопки.

- Многие позавидовали бы твоему упорству, Серёжа. Либерею ищут веками, но пока никому не удавалось напасть даже на след. А мы напали на нечто невероятное. Какие теории?

- Думаю, вам не надо объяснять мои теории. Это Храм Света Небесного. Храм Ра! – возбуждённо продекламировал Свентовид. Агрессивность его повысилась, и профессор понимал, что это от недостатка кислорода.

- Серёжа.

- Хочу домой. С девушкой не успел попрощаться, - голос был степенный и размеренный.

- Что-то ты быстро сдался. Мы же пассионарии. Возможно одни из последних!

- Я даже не знаю, что это.

- Это когда ты готов на всё, ради великой цели, Серёжа. Веселее. Во времена СССР ко мне был приставлен охранник, который докладывал, что я наработал за день, не шпион ли я или вредитель. Таких как я на моей памяти много в Сибири пропало. А ещё мы друг на друга доносы писали. Но я выжил. Потому что не боялся, а делал своё дело.

- Профессор, я не против быть кем угодно. Но сначала я хочу вернуться. И вернуться не тем путём, которым пришёл, а нормальным. Вымыться, согреться. Потом посмеяться в компании друзей над своим поведением. Вызвать журналистов…

- Тссссс, Тссссс - экономь кислород, Серёжа, здесь его совсем немного. Отсутствие кислорода порождает неконтролируемую панику. Знаешь ведь, зачем в самолёте кислородные маски. Дыши ровно.

- Всё, о чём говорят веды! И вот оно, я пред вами, боги! – бубнил голос Свентовида из-за поворота.

Поверхность, вдоль которой они спускались была гладкой, закруглённой и затянутой корнями, по которым как по ступеням шла группа. К низу уже было ясно, что гладкая поверхность плавно загибается под себя и только оказавшись внизу, на подстилке из костей, они смогли наконец понять, на что смотрят.

- Вы видите тоже, что и я? – неестественным голосом просипел Свен, - Меня не глючит? Это что, Мировое яйцо?

Огромный дуб стоял на невероятного размера абсолютно гладком эллипсоиде. Мощные корни оплели, окрутили, опутали и сжали фигуру в вековых объятьях, подобно кокону.

- Из него появился наш мир, - Свентовид говорил будто под гипнозом, - за Рифейскими горами, в стране бога северного ветра - Борея… Гиперборея. Но почему здесь? Она должна быть гораздо севернее! “Солнце, Луна и звезды исходят из опоясывающего землю Океана. И только Большая Медведица никогда в Океан не опускается. В стране гипербореев Солнце заходит лишь один раз в год; в ней нет ни холодных, ни жарких ветров, а земля дарит обильные плоды. Жители, обитающие в лесах и рощах, питаются плодами деревьев и не употребляют мяса. От зимних стуж они скрываются в пещерах.”

- Зависит от того, насколько долго живёт эта легенда. Вообще-то яйцо, как основа жизни, вошло в космогонические мифы всех народов мира. Только мир вряд ли мог появиться из закрытого яйца. Иначе, мы нашли бы скорлупу.

- Да вы что с ума сошли? Там в яйце, новый мир, или какой-то чокнутый бог! Вы на самом деле хотите его выпустить? А если Апокалипсис? Если любые следы человечества сотрёт одним нашим действием? Он! – Сергей ткнул в Свентовида пальцем, - он с самого начала того и добивается! Профессор, неужели вы не видите? Какой он учёный?

- Спокойно Серёжа, пока что никто ничего делать не собирается.

- Вижу я как не собирается. Рассказывает тут бредни то про Тартарию Великую, то про Гиперборею. Определился бы хоть! А ну отойди от яйца!

С этими словами, Сергей кинулся в бой и тут же был завален в груду костей. Свентовид, пытаясь удержать его получил по голове чьим-то черепом, а потом берцовой костью. Древние кости окаменели, но были хрупки, от чего эффектно разлетались в прах. Такого глумления над древнейшими археологическими ценностями профессор позволить не мог.

***

Побитые и измождённые после драки, они лежали у подножия мегалита. Чтобы прийти в себя им потребовалось несколько часов. Эрнгольц изучал росписи на гладкой поверхности эллипсоида. Она была испещрена символами, рисунками, буквами разных языков.

- Вы это видели? - начал профессор, почувствовав движение.

- Да мы на него уже смотреть устали, - отплёвываясь кровью пробормотал Свентовид.

- Надписи. Я видел сон - не как обычно. Его слабые черты не унесло с пробуждением. Все, кто бывал здесь, имели такие же. Волхвы, жрецы, старцы... Всё это здесь – на стенах. Я проснулся и понял, что понимаю слова. Они буквально застревают у меня в голове. Я - просто компьютер, выполняющий команды. Вы не чувствуете?

Серёжа и Свентовид смотрели друг на друга очень озадаченно.

- Нет, я не тронулся рассудком. Послушайте: всё дело в информационной природе жизни. Любое излучение – информация. Свет звёзд – это и есть форма жизни. Настоящая. Солнце накачивает ионосферу планеты информацией. Она может и не понимает, кто мы такие, не ощущает в нас жизни. Это невероятных размеров суперкомпьютер, который бессознательно управляет нами. Он передаёт данные, которые это устройство упорядочивает и использует, - профессор ткнул пальцем на овал яйца, - мы должны были помочь родиться новому миру. Все наши идеи, мысли, сны. Великие открытия – это не открытия. Мы получили их буквально из воздуха. Знаком ли вам эффект, когда вы просто долго думаете о каком-то предмете и неожиданно начинаете понимать, как всё устроено? Думаете вы что смогли научиться этому? Голова сама подсказала ответ? О нет! Вы его получили! Вызвали из планетарной базы данных своими постоянными запросами. Только там на поверхности сигнал слишком слабый – много пользователей, большое расстояние от источника. Да ещё и мировые СМИ вносят шума в эфир, намеренно отвлекая вас от цели. Вы можете найти только то, что вам скажут искать. Так это работает. Новые технологии появляются по запросу. Теперь они вон даже погодой управлять научились… Или почему у разных людей, живущих в разных странах мира приблизительно в одно и то же время возникают одни и те же идеи? Рядом с Мировым Яйцом сигнал чистый. Это своеобразный вайфай роутер. Основанная на ДНК белковая жизнь должна была стать инструментом! Помочь яйцу созреть и раскрыться, выпустить новый мир. А затем человечество должно было исчезнуть. Но инстинкт самосохранения породил деление на причастных и непричастных к знанию. Теперь мы обречены быть заложниками времени, пока горит солнце. Я думаю, другие яйца, разбросанные по миру – были найдены и сокрыты как все эти. Люди, обладающие абсолютным знанием, создали искажённый, неверный мир. Поработили богов. Спрятали их, и покрыли сетью религий.

- А я видел во сне океан, - Сергей проговорил спокойно кивая, - бесконечный океан, и все люди были этим океаном. Мы все общались. Все были счастливы. Качались под солнышком на волнах.

- Я тоже кое-что видел, - проговорил Свентовид, - видел, что всё это ложь. Всё, что нас окружает. Я видел великие храмы, которые были разрушены до основания и сравняны с землёй. Я видел драконоголовые космические корабли на солнечных парусах. Видел, как мы путешествуем по радужному пути с богами, видел глаза предков, и они осуждали…

- Ну, вот это скорее всего последствия кислородного опьянения… Вы задумывались почему останки динозавров находят в верхних слоях почвы, а нефть и газ, которая якобы состоит из них упрятана на километры вглубь планеты? А почему материки расползлись по карте так, словно их можно заново склеить по линии разрыва и кажется, что раньше она была значительно меньше в диаметре? Планету надули изнутри. Вкачали жидкие раскалённые металлы под огромным давлением. Запустили планетарное динамо, что породило магнитное. Многие скажут, что это Луна своим притяжением поддерживает вращение ядра, да, мы знаем, как это работает сейчас! Но кто тогда запустил Луну?… Как белковая структура сама научилась собираться в систему такой сложности, что человечество столетиями пытается расшифровать её код?

- Надули, так же как вы нас, своими сказочками? - грустно сказал Сергей, - пудрите нам мозги. Затащили чёрт знает куда, я даже не знаю, сколько законов нарушил.

- Согласен, - неожиданно поддержал Свентовид, - вы, профессор, с самого знакомства меня за идиота держите. Сразу же поняли, что я никакой не учёный. Как я ещё повёлся на такое. Да, я обычный чёрный копатель, парень, всё верно, нечего на меня так смотреть! – крикнул он Сергею, - всё за нос водите, изображая простодушного олуха. Но ничего не объясняете, только вещаете, как радио Тайный глаз… Где же обещанная Либерея? Где старинные иконы? Княжеская казна, утерянная при пожаре… У меня жена с ребёнком дома, они что есть теперь будут, теории ваши?

- Тогда и я признаюсь, профессор. Я с вами из-за кандидатской, - превозмогая стеснение открылся Сергей, благо помогала темнота – он не видел выражения лица Эрнгольца, - и никто не был с вами просто так. Люди всегда чего-то хотят от других людей. На этом построено всё общение. Альтруизм – вымысел, который позволяет оправдать глупость. Поиски Либерии придавали мне значимости в глазах окружающих. Девушки хорошо слушают такие истории. Почему вы вообще не сказали, что у вас есть кислород? У меня весь путь в глазах темнело!

- Либерея… Возможно и не существует, а скорее всего давно сгнила или осела в частной коллекции какого-то миллиардера – нам, простолюдинам этого не узнать. Свен, конечно я видел, как ты смотрел на оклады старинных книг и иконы в храме Иоанна Богослова. Я даже видел, как ты вынес оттуда большую часть, ведь я проследил за тобой. Для тебя это просто деньги. Как ты сам сказал - это же ложь на лжи. А для меня это чудо. Вы подумайте, что мы оставляем после себя? Хаос и экскременты! Наша история тысячу раз переписана. Да, это же ложь на лжи, из которой невозможно узнать, кто мы на самом деле! Через поколение уже не знаем, кем были наши деды! Да нам любую ерунду в красивой патриотической обёртке подложи, и мы с открытыми ртами поверим, что славяне вселенной правили или что при Сталине порядок был. А может, что Грозный где-то библиотеку Палеологов припрятал. Ну а расскажи я вам про баллон с самого начала, разве дошли бы мы так далеко? К сожалению, яйцо нам отсюда не вынести и не продать. В мире людей, оно разве что может превратить нас в звёзд на какое-то время или звёздную пыль – если будем достаточно неосторожны. Перед нами величайшая загадка истории, но мы не можем никому о ней рассказать, - он провёл по ней каким-то предметом. Раздался тончайший скрип. В пальцах профессора блеснула игла. Он стал то ускорять, то замедлять круговые движения, словно пытаясь поймать резонанс.

- Прекрати всё это, Эрнгольц, - с нарастающим гневом выговорил Свентовид каждое слово. Его голос вздрагивал в особенно трудных местах, словно волны слов выходили прямо из головы, минуя рот. Он поднял обломок крупной кости и нерешительно повертел его в руке – использовать дробящий конец с навершием в виде головки или острый колющий обломок. Его поза – расставленные шире плеч ноги, зажатая в кулаке лопатка – свидетельствовали о серьёзности намерений, - прекрати… всё… это, - повторил он, - Это всё обман, как можно быть таким наивным, чтобы в это поверить?! Правда была уровнем выше. Наши предки - внуки богов. А твои предки, и иже с ними навязали эту ложную религию! Мир принадлежит нам по праву, и теперь заберём своё! Из яйца не вылупится человекоподобный бог. Под корнями Иггдрасиля живёт Мировой змей. А будь там птица или какая-то членистоногая херня – не важно. Не зря ему не помогли. Охраняли как смерть Кощееву. Чернобогово яйцо. Может это бомба, которая взорвёт нашу планету! Или вывернет её наизнанку! Послушай своего парня. Два человека говорят тебе одно и то же!

- Я потратил слишком много лет на пустую возню из созданных людьми правил, построенных на их страхах и пороках. Ограничения, ограничения! Вечно одни ограничения! Вечная гонка – принижай ближнего, чтобы стать на ступеньку выше. Дайте же сделать что-то настоящее хоть раз! Моего времени и сил осталось совсем немного, и вы думаете остановить меня сейчас, на пике?…

- Мы просто вернёмся, и вызовем группу археологов. Придадим всему огласку!... – попытался Сергей.

По яйцу прошла рябь, и хрустальный звон, по которому собравшиеся поняли – профессор нашёл нужную частоту.

- Ах ты псих, мать твою! – Свентовид кинулся на него, и одним прыжком преодолел половину расстояния. И вдруг задёргался в мелькающем свете фонаря, будто танцевал нижний брейк. Две тонкие струны протянулись от него в темноту, заканчиваясь профессором.

- Ты же хотел найти гиперборею, Свен. И будешь причастен к её возрождению. Я не закончил, Серёжа… - предупредил Эрнгольц предостерегая.

- Но… - Сергей остановился, - у вас же нет второго тазера, да профессор?

- Не обижайся, Серёжа, но для тебя он мне и не потребуется, - профессор пожал плечами. Серёжа хотел кинуться на Эрнгольца, доказав, что он не настолько предсказуем и нерешителен. Но покопавшись в себе, понял, что настолько, - у него не было выбора – его якорь - семья, хотя в остальном, Свен весьма далеко отделил себя от общества. Тебе же терять пока нечего…

- Хорошо вы подготовились. Многим, наверное, пришлось пожертвовать, чтобы тащить с собой оружи… - неожиданно звон яйца затих – перешёл в ультразвук. Оно отозвалось постепенно нарастающим на грани слуха гудением.

- Слышишь, верно? Мои уши уже не распознают такие высокие частоты. Значит, осталось чуть-чуть. Что ж, последнее, что я хотел… - дальше случилось нечто чудовищное. В скорлупе образовалась микротрещина, из которой извилистой нитью кинулась какая-то субстанция. Скалы вокруг пришли в движение. Слои расщеплялись, кружились кольцами вокруг. Под похожие на ритуальные танцы скал громовые удары, в облаке пыли было не разобрать происходящего. Яйцо стало закручиваться винтом вглубь породы с помощью наросших на него ступеней. Фонарик Эрнгольца вспыхивал в песчаной короне перемолотых костей, вращавшейся у основания. Свет его постепенно мерк.

- Профессор! – Серёжа сорвался из оцепенения. Момент истины сорвал обывательскую маску. Он бросился вперёд, но, последнее что, услышал, прежде чем свет профессора исчез было: - бегите… идиоты!

Эта последняя фраза оставляла некий осадок недосказанности: толи профессор давно считал их идиотами, толи просто придал эмоциональной окраски выражению. Пещера стремительно схлопывалась и додумать Сергей не успел. Он подлетел к скрученному судорогой Свентовиду, кое-как привёл в чувства, и повёл к окаменевшим корням мирового дуба.

Тёмный бог позволил им покинуть своё обиталище. Возможно, из милосердия к проигравшим. Через некоторое время они оказались в затхлых катакомбах, которые покинули спустя сутки, вернувшись по оставленным следам из фантиков измученные, грязные, опустошённые и очень перепуганные.

***

В полиции их отпустили под подписку о невыезде после весьма путанной и сбивчивой истории об исчезновении профессора. Следов его так и не нашли – пещеры были завалены, а всё, что осталось внутри - спрессовано или затоплено. Проводить какие-либо поиски в таких условиях оказалось невозможным. Двух незадачливых археологов взяли на заметку, а дело постепенно отложили в далёкий ящик, до появления родственников, которых у профессора не оказалось.

Голосов овраг практически исчез с карты под действием оседающей почвы спустив церковь Усекновения до уровня реки. Говорят, что всё, что лежало веками в катакомбах, оказалось внутри. А ещё, что вспухнувшее здание храма буквально насадило на нечто, похожее на гигантский пень с торчащими из него во все стороны острыми зубьями.

Свентовид очень удивил жену и дочерей, когда, вернувшись сказал, чтобы теперь его называли попроще, хоть Иваном. Те привыкли ко многим особенностям его нестабильного, а порой опасного заработка, но такие причуды Иван выдавал впервые. Тем не менее, детям понравилось, что папа теперь проводит с ними столько времени. А жена удивилась, когда неожиданно открылась ей как старый сундук, от которого давно потеряли ключи, душа её мужа. Иван теперь много читал и, словно убегая от погони со временем, пытался восполнить потерянное.

Сергей старался не думать, сколько осталось этому миру, пока скорлупа окончательно не расколется. Он активно упаковывал в контейнеры различные вещи: фотографии, печатные книги, фильмы и механизмы. Затем тщательно герметизировал и подготавливал, заливая бетоном, отчего они принимали форму эллипсоида или яйца. Капсулы времени закапывались им в разных неожиданных местах, как семена, всхода которых он не ждал. Порой под страхом быть застигнутым и остановленным (что можно подумать про человека, который ночью копает что-то в тихом месте: минирует или закладку прячет), Сергей отправлял в будущее новые культурные слои.