Бункер

От лица Анны

Сэмми никогда не отличалась здоровьем, сколько её помню. Маленькая и слабая – крошка Сэмми в свои шесть лет. И я, всего на несколько лет старше, но уже куда более ответственная. Помню, мама сказала мне: «Твоей сестре нужна поддержка, присматривай за ней». И я старалась. Когда она болела – что было даже слишком часто – я не отходила от её постели: мерила ей температуру, следила за приемом лекарств и старалась для неё готовить. Когда её лихорадило, я снимала её мокрую одежду, заворачивала в одеяло и обнимала. Она знала, что я не подведу. Но и мне бывало страшно.

***

Войной это можно было бы назвать если бы хоть кто-то знал, с какой стороны враг. Но враг был везде, всегда среди нас – в наших лёгких. Он был в воздухе. Вирус, убивающий медленно и мучительно. Некоторые были к этому готовы, но не все…

От лица Анны

Утром мама была взволнована. Сэмми ела кашу и выглядела здоровой – у неё только иногда ещё появлялся кашель. По телевизору показывали мультфильмы. Я подошла к маме и подёргала её за рукав. Вчера она вернулась, когда мы уже спали.

- Мам?

Она переревела на меня уставший взгляд и легонько улыбнулась. Мультфильмы резко прервались.

«Ситуация в окрестных городах ухудшается – заражена уже четверть населения. По нашим подсчётам к полуночи площадь распространения вируса охватит город. Все, кто получили это сообщение – немедленно эвакуируйтесь в специальные убежища. Повторяю, немедленно эвакуируйтесь!

У мамы дрожали руки. Сэмми испугано переводила взгляд то на телевизор, то на нас. Сообщение начали транслировать вновь. Я очень сильно начала трясти маму за рукав.

- Собирай вещи, Анна, - сказала она твёрдо. – Быстро!

Я побежала к нам в комнату, начала набивать школьные портфели одеждой. Мама кричала мне взять лекарства Сэмми. Я боялась так сильно, что едва стояла на ногах. Сестрёнка вцепилась в маму и что-то испуганно ей бормотала.

- Возьми, Анна, не потеряй, только не потеряй это, - мать протянула мне две пластиковые карточки, я не успела их рассмотреть и сразу сунула в нагрудный карман на замочке. Она погладила меня по голове и сказала, что нам нужно идти, и что соседка нам поможет. Сэмми не хотела её отпускать – она плакала и умоляла пойти с нами.

- Детка, я вас найду, обязательно найду, нужно собрать другие вещи, вам помогут, - успокаивала её мама, ведя нас к двери. Я взяла Сэмми за руку и потянула за собой.

Я видела, как мама плакала, закрывая за нами дверь.

***

Соседка привела нас ко входу в убежище. Здесь было очень много людей: они толкались, кричали, плакали и ругались. Сэмми покрепче прижалась ко мне. Толпа, казалось, сама несла нас к массивному люку в земле, словно волны моря. Путь перегородил мужчина, проклинающий тех, кто, видимо, не хотел его пускать внутрь. Его грубо отшвырнули, и он упал прямо перед нами. Сэмми просила меня уйти оттуда, потому что у неё болит голова. Протискиваясь между людьми, мы подошли к люку. Мужчина, который никого не пускал, сурово взглянул на нас.

- Ваши пропуски?

Я часто заморгала, ничего не понимая.

- Девочка, у тебя есть белая карточка, позволяющая войти в бункер?

Вспомнив о том, что мне дала мама, я поспешила показать их. Нас пропустили. Люди позади кричали: «Это возмутительно, ни о каких пропусках в сообщении и речи не было!» Мужчина отгонял их прочь со словами: «Платите или проваливайте, воздушные и водные фильтры были установлены за счёт правительства, вы платите за своё спасение!» Мы спускались вниз по лестнице, слыша крики разъярённой толпы. Что-то громыхнуло сверху и на наши головы посыпалась кирпичная крошка.

- Командир, они хотят войти без пропуска! – крикнул мужчина.

- Тогда закрывай люк и пусть сдыхают ко всем чертям! – прогремело снизу.

Мы, наконец, спустились. У Сэмми кружилась голова. Я взяла её под руку и повела вдоль коридора. Здесь было не так уж много людей, может, человек пятьдесят. Я искала среди них маму, не обращая внимания на жалобные стоны сестры. Вернулся мужчина, который нас впустил и сказал, что мы последние. Желтоватый свет слабо освещал помещение, было зябко. Сэмми пошатнулась, я успела схватить её на руки до того, как в помещение вошел командир с яркой лампой в руках. Он начал что-то говорить, но я не слышала – Сэмми в моих руках просто горела. Я положила её на землю и начала рыться в рюкзаке, ища её лекарства.

- Что здесь происходит? – это был мощный голос командира. – Она заражена?!

- Это просто температура… - мой ответ был лишь слабым эхом по сравнению с его басом.

Он подошел ближе, светя мне в лицо.

- Что это, сыпь? Это первые признаки вируса!..

- Нет, это всего лишь синяк, она ударилась недавно… - я в растерянности смотрела как люди вокруг расступаются, никто меня не слышал.

- Кто впустил зараженного ребёнка сюда? Бункер запечатан, вы понимаете, что мы теперь все в опасности?! – он кричал, брызжа слюной.

Люди начали переговариваться, и постепенно их голоса превращались в гул. Я испуганно прижала Сэмми к себе, её взгляд был затуманен.

- У неё слабое здоровье, это простуда, - меня будто никто не видел. – Сестрёнка, ведь ты просто очень простудилась, да? – она не отвечала.

Командир перестал орать на пропускающего людей мужчину, он рявкнул всем успокоиться.

- Здесь есть изолятор – их нужно как можно скорее изолировать от здоровых людей.

Какая-то женщина подала голос: «Это же маленькие дети, может, она и впрямь простужена?»

- Тогда эта простуда будет стоить нам всем жизни, - ответил командир и взглянул на меня сверху вниз.

Сэмми лихорадило, она едва была в сознании.

***

- Пожалуйста, не надо! Наша мама будет нас искать, прошу вас, это простуда, она всегда болеет! Дяденька…

Он безо всяких церемоний бросил нас на холодный пол довольно тёмной комнаты. Следом полетели наши вещи. Я слышала, как кто-то возражал, слышала их голоса: одни – полные презрения, другие – жалости. Массивная дверь захлопнулась, стало совсем темно. Свет исходил из небольшого глухого окошка в стене. Я видела лица людей, что смотрели на нас испуганно. Сэмми в бреду звала маму. Я плакала, не понимая, за что с нами так поступают. Вскочив, побежала к окну, молотя по нему руками. Люди отступили на несколько шагов назад.

- Прошу вас, выпустите, ей нужна помощь!

Командир подошел к окну, сказав так, что я услышала это через стекло: «Никто ей не может помочь».

Я сползла на пол, закрывая глаза руками и плача. Они оставили нас.

***

Не знаю, сколько времени прошло. Я нащупывала в темноте пузырьки с таблетками и давала их Сэмми, её температура пошла на спад, но теперь я не могла сказать об этом людям – они бы не поверили. Хотелось кушать. Сэмми плакала, ей всюду виделись кричащие люди. Она показывала пальцем в темноту и вопила: «Сестрёнка, там злой дядя!» Я прижимала её к себе и пыталась успокоить.

Она сказала, что ей очень чешется нога. Я подвела её к окошку и сняла носочек. Пальцами я чувствовала твёрдые бугорки на её коже, похожие на сыпь. Сестра чесала их, оставляя на теле следы.

Однажды я заметила, как в окне мелькнул силуэт женщины, она постучала, и я увидела в её руках миску с едой. Я подскочила к окну. Женщина поставила миску, посмотрела по сторонам и направилась к двери. Спустя несколько мгновений я услышала шум.

- Это маленькие дети, они умрут без еды! – кричала она.

- Они итак умрут, разве ты не понимаешь?! – отвечал ей какой-то мужской голос.

Она забрала миску со слезами на глазах. Больше она не появлялась перед окном.

***

Спустя какое-то время у меня начала болеть голова, я плохо видела – всё плыло перед глазами. Сэмми вся покрылась сыпью и чесала себя до крови, у неё разбухли страшные волдыри, и она кричала от боли, когда они лопались. Я больше не могла её успокоить, я не понимала, что со мной.

***

Тело меня совсем не слушало, я просто лежала на земле, не в силах пошевелиться, и смотрела в окно на унылую стену. Иногда внутри будто разливалось пламя – меня ломило и выворачивало наизнанку, будто что-то ужасное хотело выбраться на волю. Я врезалась ногтями в кожу, оставляя на ней кровоточащие раны, но мне не становилось легче. Всё моё нутро переворачивалось от криков сестрёнки. Я понимала – она умирает. А я даже не могла пошевелиться…

С каждой минутой мне становилось всё хуже, я оглохла от бури, бушевавшей в моей голове и разорвавшей мои барабанные перепонки, и ослепла от вспышек боли, что пронизывали меня насквозь. Я поняла, что Сэмми мертва, когда в изоляторе стало очень тихо. Поняла и закричала с новой силой…

***

- Господи, спаси наши грешные души, мы убили этих детей, не дав им надежды…

Женщина стояла на коленях, сложив руки в молитве. Та самая женщина, что пыталась дать девочкам поесть.

- ...на спасение. И теперь мы расплачиваемся за наши грехи… Господи, пусть смерть не будет мучительной…

Женщина прервалась, начиная неистово чесать своё запястье, покрытое сыпью.

- Спаси и сохрани, - бормотала она без устали. – Мы все обречены.

Она заплакала. Время шло к полуночи. Яркий месяц сиял в небе. Время тяжелым комом застыло в её горле. Она упала на землю, задыхаясь.

Смерть не была мучительной.