Смерть

Знакомство.

Кирилл возвращался домой, зябко ежась. Совещание затянулось до позднего вечера, и поэтому он откровенно замерзал в легкой куртке. Да и черт бы с ним, с холодом, но уже третий день подряд Кирилл испытывал странные ощущения. Все хотелось оглянуться, будто кто-то невидимый пристально смотрел ему в затылок.

Парень выпрыгнул на конечной станции метро, и спешно пошел к дому, втянув голову в плечи и стараясь держаться редко освещенных участков дороги. Был путь ровно в два раза короче, но идти по темному парку совсем не хотелось, там можно было нарваться на развеселые компании местных бездельников. Встреча с ними не сулила ничего хорошего, да и элементарное чувство самосохранения присутствовало.

Как только Кирилл подошел к повороту на зловещую темную аллею, откуда-то из-за спины раздался голос:

— Привет как дела?

Кирилл испугался и очень резко обернулся. Ничего. Сзади никого не было.

— Не вертись ты так, заклинит шею еще от резких движений, — голос стал заботливым.

— Ты кто? Откуда говоришь? Чего надо? — заикаясь, прошептал парень.

— А я смерть, как в анекдоте. Помнишь? — и голос, довольный шуткой, захихикал.

— Не смешно, отвали!

— Ой, ой, ой, какие мы дерзкие. А если так?

На плечо легла костлявая рука, больно сжала ключицу и с силой развернула Кирилла. Тот уткнулся носом в широкую грудную клетку существа в рваном рубище, поднял голову и встретился взглядом с пустыми глазницами и ехидным оскалом натурального черепа. В глазах потемнело и парень упал в обморок. Первый обморок в своей жизни.

— Эй, хороняка! Ну, ты чего хилый-то такой? — неприятные холодные костяшки стучали по щекам, приводя в чувство.

Они находились в глубине парка, на самой дальней скамейке, но было светло. Смерть озабоченно светила старомодной керосиновой лампой прямо в лицо пострадавшего. Кирилл еще не до конца пришел в себя и уже подумывал вновь окунуться в небытие, потому как морок мало того, что не рассеялся, так еще и стал более осязаемым. Рядом с ним сидела огромная фигура, метра два с половиной ростом, широко расставив ноги в очень грязных сапогах. Не занятая светильником рука бережно придерживала классическую косу с блестящим лезвием. Пожалуй, чистым было только лезвие, все остальное, казалось, специально изваляла в грязи и подрала когтями стая остервенелых кошек. А еще запах, тошнотворный запах.

Кирилл стал дышать через рот.

— Ну что, очнулся? Не задалось у нас знакомство. Привет еще раз, я — смерть, — представилась грязнуля и протянула руку.

Коса тут же с грохотом свалилась под скамейку. Смерть потянулась за ней и выронила фонарь, тут же запуталась в длинных рукавах и затейливо выругалась.

— Очень приятно. Чем, собственно, обязан такой чести? — Кирилл стал помогать поднять с земли нехитрые пожитки и заодно включил защитную реакцию в виде повышенной вежливости.

— Ну как, я пришла...нет, пришел. Тебе как, кстати, больше нравится?

— Пришел. Так и что, я умер? — он отчего-то понял, что это не маскарад и не злой розыгрыш.

— Технически как бы да, еще три дня назад.

— Продолжай. Хотя, погоди, я догадался. Как обычно, есть одно но?

— В яблочко.

***

Жребий выпал три дня назад. На Кирилла должна была свалиться на ладан дышащая неоновая вывеска местного крафт-бара. Вывеску из пяти букв с уродливым раком, естественно, никто не согласовывал, и наживили ее спустя рукава. Вот все это великолепие и должно было внезапно оборвать молодую жизнь. Смерть полночи ломал асфальт и заботливо обклеивал красно-белой лентой место рукотворной катастрофы. К утру вход в магазин уже напоминал полосу препятствий и все обходили это место по широкой дуге. Вывеска грохнулась в назначенный час, только вот Кирилл в это время шел по другой стороне улицы, огибая неожиданное препятствие, и не обратил внимания ни на смену маршрута, ни на свалившуюся рекламу. А смерть с этого момента безотрывно следовал за выбранной жертвой, присматриваясь и решая, правильно ли поступил, отложив неизбежный конец. Наблюдения показали, что выбранный человек — болван. Вот из всех возможных вариантов для отпуска попался именно этот. Ни-ка-кой! Маменькин сынок, трусливый, как хомяк, без увлечений, без стремлений. Но язык хорошо подвешен, это, безусловно, плюс. В целом можно было переиграть, но это столько мороки и согласований, что смерть решил остановиться на этом варианте.

***

— Вообще-то я тебя слышу, — Кирилл прервал театральный монолог. — И что ты хочешь от трусливого хомяка?

— Обиделся что ли? А зря, тебе правду больше никто и не скажет!

— Мне обижаться резону нет, а вот узнать условия - есть.

— Не наглей! Не понравится мне отдыхать, мигом на тот свет переправлю, глазом моргнуть не успеешь!

— Ты на вопрос-то ответь.

Словесная перепалка набирала обороты. Кирилл поймал себя на мысли, что сидит на скамейке в темном парке в одиночестве и импульсивно разговаривает сам с собой. Эту же картину наблюдала компания парней в характерных спортивных костюмах, незаметно подошедшая с темной стороны аллеи.

— Слышь, парнишка, закурить не найдется? — один из них задал классический вопрос из тех, что не подразумевали правильного ответа.

— Не курю, шли бы вы дальше, а? — Кирилл справедливо решил, что с такой поддержкой может позволить себе дерзость.

— Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет! Да, пацаны? — заводила гаденько ухмыльнулся, показав золотой зуб.

Неприятная костлявая рука вновь постучала Кирилла по щекам, вырывая из сладкого беспамятства. Молодой человек прислушался к себе. Под глазом наливался гигантский синяк, во рту было солоно от крови, немного саднило в ноге, гудела голова и правая рука висела бессильной плетью.

— Ну ты даешь! Беру назад свои слова по поводу трусливого хомяка! — смерть радостно хлопал в ладоши. — Веселье!

— Какое, к черту, веселье, ты куда исчез? — Кирилл был вне себя от возмущения.

— Как куда? Я в дела меж людей вмешиваться не могу! Могу только не дать тебе умереть. Считай, что ты — Дункан Маклауд!

То, что смерть был знаком с таким фильмом, как Горец, безусловно, удивило. А брошенный неподалеку нож-бабочка, весь в крови, и дырка на куртке в районе печени подтверждали его слова о бессмертии. А все, что не связано с риском для жизни, мол, не его забота.

***

Долгожданный отпуск

Эта ночь была «незабываемой». Сначала они все-таки дошли до дома. Мама открыла дверь, всплеснула руками и заохала. Потом принюхалась, запричитала еще громче и загнала бедового сына в душ. Не сложно догадаться, что запах никуда не делся, потому как его источник нагло и вольготно развалился на кровати в комнате Кирилла. Потом вскочил, покружил немного и заявил: «Мне скучно! Идем в клуб». Они недолго шепотом переругивались. Кирилл настаивал на том, что с таким амбре их не пустят ни в одно приличное заведение. Смерть радовался и заявлял, что в неприличных заведениях намного интереснее. Победа осталась за человеком, и смерть понуро поплелся в маленькую ванную под конвоем. Мама немного удивилась второму заходу сына на водные процедуры, но ничего не сказала, только выразительно распахнула окно.

— Знаешь, отсюда нам надо съезжать, — смерть разглагольствовал, согнувшись в три погибели за шторкой в крохотном санузле.

— Куда? — Кирилл восседал на стиральной машинке, раздумывая, есть ли смысл стирать грязный балахон.

— В центр, вся жизнь там.

— Ты в курсе, сколько жилье там стоит?

— Это не моя головная боль, — клеенка с дельфинами жалобно скрипнула кольцами по штанге и явила миру, точнее Кириллу, все ту же смерть, все в том же одеянии, но на сей раз чистом. — У меня заслуженный отпуск, четырнадцать лет.

— Сколько??? — Кирилл отвлекся от завораживающего исчезновения сапог.

— Ты глухой у меня что ли? Четырнадцать лет, два по семь.

— Ваши арифметические таланты поражают конечно, но… — в этот момент в машинке что-то хрустнуло и Кирилл, потеряв равновесие, упал на пол, больно ударившись локтем и чудом не задев раковину виском. — Ох ты ж!

— Напоминаю, что фактически ты уже мертв, так что заканчивай пустые споры и делай, как я говорю.

— Что будет, если я откажусь?

— Знаешь, парень, это совсем не первый мой отпуск, и таких умников принципиальных я повидал немало. Ты испортишь мне отдых, я оборву твою несчастную жизнь в одно мгновение. Ты разве хочешь умирать?.

В дверь робко постучали. Мама никогда не вмешивалась в дела сына, предоставляя ему полную свободу действий, но тот уже полчаса кряду бормотал что-то в полном одиночестве, и это ее несколько насторожило.

— Кирюш, все хорошо?

— Да, мам, я уже выхожу.

— Вот, видишь, съезжать надо, ты же не хочешь расстроить маму своей внезапной кончиной? – Смерть намазал гелем лысую черепушку и оскалился в зеркало.

.

Они сидели на кухне, почти такой же крохотной, как и ванна. Мама, подперев щеку рукой, с умилением наблюдала, как ее сын поглощает суп. Все, как он любил, золотистый бульон, мелко нарезанная морковка, домашняя лапша и, самое главное, никакого лука и зелени. На табуретке крутился смерть, подгоняя Кирилла. Тот старался не смотреть на этот сгусток потусторонней энергии.

Мать, конечно же, удивилась, что сын собрался куда-то на ночь глядя. Обычно вечера он проводил за компьютером и в наушниках. Но виду она не подала, только попросила быть на связи.

***

— Уф, ну наконец-то, свобода. Но суп был ничего. Как ты так живешь, лучше уж помереть! — и он рассмеялся, чрезвычайно довольный своим каламбуром.

— Тебя зовут-то хоть как? — Кирилл решил проигнорировать этот выпад.

— Никак. Вот ты часто к смерти по имени обращаешься?

— Теперь буду часто, — горько усмехнулся он.

— Ну, тогда называй, как хочешь.

— Тузик подойдет? Да, блин! Прекращай так делать, — воскликнул Кирилл из партера, куда его поверг непонятно откуда взявшийся на пути булыжник, об который он споткнулся и со всего размаху шлепнулся в лужу.

— Ты думай, что говоришь. Посмотри на меня и скажи, какой я тебе Тузик?

— Ты сам сказал, что тебе все равно!

— Для Атоса это слишком много, а для графа де Ла Фер — слишком мало, — пафосно и почти с теми же интонациями ответил смерть.

— Ты где этого всего нахватался? — Кирилл опешил от такого неожиданного цитирования.

— Да была у меня одна отпускница. Девица напрочь отказалась слушаться. Я пару недель потерпел и убил ее. Но пока вот она со мной торговалась, мы все фильмы российского кинопрома и посмотрели.

— Ну, хорошо, а другие тебя как называли?

— Никак, — буркнул смерть.

— Гавриил? — осторожно попробовал Кирилл и остановился на всякий случай. —Тебе подойдет?

— Гавриил, Гавр, Гаврик, — попробовал на вкус новое имя смерть. — Подойдет. А это, случаем, не в честь быка?

— Как можно, такого благородного джентльмена, да из мультика? Исключительно Ветхий Завет.

— Забавный ты. С виду ни рыба, ни мясо, а как скажешь чего-нибудь, так хоть стой, хоть падай.

Метро работало еще час, и они впритык успевали на пересадку, новоименованный Гавр заприметил кричащий рекламный постер, где в вызывающей изогнутой позе соблазнительная и полуодетая девица сулила море удовольствия именно в их заведении. Кирилл в таких местах никогда не бывал и, трезво оценив свой внешний вид, понадеялся, что они попросту не пройдут фейс-контроль.

Кирилл считал, что подобные места канули в лету еще в лихие девяностые, но глаза не обманывали и динозавры существовали. С некоторой опаской он подошел к входу с парой тройкой ступенек и, поднявшись на одну из них, оказался в унизительном положении просящего. Путь перегородила красная лента и глас одного из церберов: «Вас ожидают?». Кирилл промямлил, что ему просто посмотреть, и был срезан на взлете емким: «Это частное заведение, простите», и с легкой душой начал отступление.

— Эй! Куда собрался? — Гавриил преградил ему путь.

— Так не пускают же.

— Ой, я прямо представил, как мне медсестры говорят: «Это реанимация, сюда нельзя!», и я такой в приемном покое смиренно сижу и жду своего клиента.

— Кажется, ты сравниваешь абсолютно разные вещи. И ты ведь можешь сам туда попасть. А я тебя подожду вон там, например, — и Кирилл мечтательно посмотрел на панорамное окно уютной кафешки на другой стороне дороги.

— А ты мне зачем, как думаешь?

— Не знаю, ты же не рассказываешь.

— Посмотри на меня внимательно, видишь ли ты мой кожный покров, внутренние органы?

— Нет, — Кирилл начал о чем-то догадываться.

— И я не вижу, но в отпуске я могу чувствовать с помощью проводника, и ты, возможно, еще не осознал до конца, но этот проводник ты.

— А если я не хочу это все чувствовать? Стой, стой, — он перебил, открывшего было рот, Гавра, — я догадался, ты меня убьешь.

— Гений! Чистый гений! А теперь я хочу в этот, — смерть выразительно показал длинным пальцем на дверь с охранниками, — клуб.

Кирилл застонал и стал звонить Ванюше. Своему бывшему однокурснику. Ванюша еще в годы учебы был мажором, но чрезвычайно привлекательным и дружелюбным. Так что Кирилл решил, что у него могут быть связи.

— Ванечка, привет.

— Ничего себе, Кирюха! Здорово, чем живешь, чем дышишь?

— Живой жизнью, дышу смесью азота и кислорода. Ванюша, прости, но я сразу с вопросом.

— Мне обидеться?!

— Не надо, ни к чему. Я обязательно тебе позвоню просто так.

— Давай сюда свой вопрос. Но я чертовски рад тебя слышать.

— Я тоже. Вань, у тебя есть связи, чтобы попасть в золотого льва?

— Матерь божья, Кира, что ты забыл в этом борделе? Если ты хочешь клубиться, то погнали в «Сквозняк».

Кирилл вопросительно посмотрел на смерть, внимательно слушающего беседу. Тот скрестил свои костяшки на груди и категорически помотал головой.

— Нет, Вань, надо именно туда.

— Странный ты какой-то. Когда надо? В какой день?

— Сейчас, я стою напротив этого заведения.

— Чудеса, да и только. Кирилл. Сейчас. Стриптиз. У меня разрыв шаблонов.

— Так ты можешь помочь?

— Дистанционно не смогу. Но по случайности я рядом. Жди. Скоро буду, — и он повесил трубку.

Кирилл усмехнулся — «по случайности» в центре города в субботу вечером. Не успели они со смертью заказать четвертое какао с маршмеллоу, именно эти сладкие мелкие зефирки пришлись по душе его страшному спутнику, как к желаемому клубу подъехала очень низкая спортивная машина купе. Двери открылись вверх так, что машина стала похожа на стрекозу, и наружу выпрыгнул Ванюша.

— Ну и что тебя потянуло в эту обитель разврата? — вместо приветствия изрек Ванюша.

— Захотелось что-то.

— Ну, я могу тебе сказать, что из всех возможных мест ты выбрал ну самое труднодоступное. Мне пришлось даже папу подключить. Он очень удивился.

— А чего же они рекламу свою развешивают повсюду? И кто-то, — он злобно зыркнул на смерть, — эту рекламу замечает!

Смерть сделал вид, что просто проходил мимо.

— Так это старинные объявления, им лет пять, не все сняли. Ну, пошли.

Ваня на входе назвал несколько фамилий-паролей. Один из охранников поговорил сам с собой, зажав одно ухо рукой, и двери распахнулись, явив интерьеры, полностью оправдывающие название клуба.

Безукоризненный администратор разместил молодых людей на мягких диванах и предоставил самим себе. Кирилл ощущал себя не в своей тарелке. Зато Иван унесся на всех парах поближе к сцене и к стриптизу.

Смерть с задумчивым видом просматривал внушительное меню, которое перелистывал Кирилл, потом внимательно посмотрел на свою приунывшую жертву и изрек вкрадчивым шепотом:

— Не вешай нос. Знаешь, сколько эта монетка стоит у нумизматов? – Смерть крутил в руках огромную пиратскую монету.

— Откуда ты знаешь, что я повесил нос? Сколько?

— Ты невнимателен, друг мой. Этот мир я ощущаю через тебя, и часть твоих эмоций тоже дотягивается. Так вот, в последний аукцион эта кругляшка улетела за полтора миллиона.

— Сколько

— А не морочься, у меня их знаешь сколько? Во! — на стол шмякнулся кожаный мешок и предсказуемо зазвенел. — Думал у меня только кнуты? Ан-нет, и пряники тоже имеются. О, хочу шоколадно-банановый молочный коктейль, закажи!

Новый виток

— Вставай, срочно вставай! Я все придумал, мы теперь вегетарианцы! — смерть тряс изголовье кровати, подпрыгивая от захватившей его идеи.

— Гавр, мы вчера съели 2 кг мраморной говядины, — Кирилл практически застонал.

Прошел год с того момента, как смерть представился Кириллу в темном парке. С тех пор они нарушили, кажется, все заповеди. Особое внимание уделялось обжорству. Кирилл уже совсем не боялся своего конца, а про себя так и вообще желал завершить свое бренное существование.

— Ну и что? Я могу себе позволить все что угодно!

— Можешь, но твои действия хаотичны. Я тебе в который раз предлагаю, давай сконцентрируемся на чем-то одном, достигнем результатов, вот там будут совершенно иного качества эмоции.

— Давай! Вегетарианство.

— У меня ощущение, что тебе 5 годиков, и мы пришли в магазин игрушек.

— Так оно и есть. Да и к тому же, а что лично тебе мешает делать что-то одно?— смерть внезапно стал серьезным и вгляделся, казалось, в самую душу. — Ты ведь лукавишь и прикрываешься мной.

— Да ты же меня дергаешь постоянно!

— Слабое оправдание для человека, который овладел бессмертием на четырнадцать лет и год из них он уже потратил бездарно. Заметь, дополнительных четырнадцать лет.

Потолстевший Кирилл внимательно и с новым интересом взглянул на своего мучителя. По факту его всадник прав. Кирилл превратился в живого мертвеца, просто возмущенного от неподходящего меню, которое ему навязывают. В подтверждение его догадок Гавр, покачивая на руке так и не собранную модель парусника, произнес:

— Ты даже не попробовал, просто поплыл по течению. Как и все до тебя. Я заставлял тебя перестать общаться с матерью? А бросать работу? А бегать по утрам? А диссертацию писать тоже я? А стихи? Мне скучно с тобой, а когда мне скучно, я ем. Так и кто из нас виновен в том, где ты сейчас? Проснись! Я просто потустороннее существо, фактически паразит. Да, опасный. Да, смертельно. Но не я решаю, а ты! Каждый день, каждый час, — смерть остановил свой проникновенный монолог и неожиданно закончил.

— А потому все мясо долой из холодильника!

— Нет!

— Ты воспринял слишком буквально мою проникновенную речь, так не работает. Утром деньги, вечером стулья.

— А я сказал нет! — Кирилл закусил удила.

— Хм, пожалуй, пора тебе кое о чем напомнить.

Гавр щелкнул пальцами, у Кирилла резко закололо в боку, и вскоре он, обезумев от боли, ползал по полу.

— Это называется гнойный перитонит. Обычно он развивается не столь стремительно, — смерть жонглировал телефоном, — если вовремя обратиться за помощью, — он помолчал. — А еще это очень больно.

— Пощады! — захрипел неудавшийся бунтарь, согласный на все, лишь бы прекратить свои мучения.

— Будешь вегетарианцем?!

— Да, да, черт побери!

— Запомни, мы с тобой не друзья. Максимум, что ты можешь — это вызвать моё глубочайшее уважение. Но, кажется, это история не про тебя.

Кирилл унижено валялся на полу, мелко дыша и сжимая в бессилии кулаки. Но смерть это и вправду страшно, и ой как не хочется умирать.

И Кирилл смирился, покорно соглашаясь на все.

***

Загорелый белозубый парень весело хохотнул, прицепил на пояс тряпичный мешочек с тальком, похлопал в ладоши, стряхивая с ладоней излишки порошка, и атаковал отвесную стену. Обвязка и страховка сиротливо остались лежать на земле.

Сумасшедший! Психованный! Ненормальный! Смертью поцелованный! Зрители на горном фестивале шушукались. Гавр бродил в толпе, подслушивал и пугал особо злобных болельщиков неожиданным холодком вдоль хребта. Он откровенно кайфовал.

Кирилл уже превратился в едва различимую точку, а судьи соревнований наперебой завопили: «Дисквалификация, отклонение от трассы». «Конечно отклонение, — хмыкнул смерть, блаженно улыбаясь, — трасса уже как 30 метров кончилась».

Сверху раздался торжествующий вопль Тарзана, взявшего еще одну вершину.

Возле персонального шатра Кирилла началось хаотичное движение. Помощники что-то коротко рявкали в рацию, раздавая указания и координаты точки, где нужно подбирать их героя, а то в скальных туфлях далеко он не убежит. Менеджер по связям с общественностью во главе с юристом до хрипоты спорили с судейской коллегией по дисквалификации. И вопрос стоял совсем не из-за главного приза, дорогущего велосипеда, а из-за недопуска на следующие соревнования. Ванечка так и сказал по телефону, что за дисквалификацию спустит со всех шкуру, а то и не один раз. Впрочем, как только стало понятно, что велосипеду ничего не угрожает, присудили приз в дополнительной номинации за самое неожиданное прохождение. И на том успокоились. Правда в будущий регламент внесли соответствующие поправки, что без страховки допуска не будет.

— Гавр! Видал? Как тебе?! — Кирилл кинулся прямиком в шатер.

— Честно, Кирюх, я чуть не умер, от восторга, разумеется. Дай пять.

— Кирилл Александрович, — в шатер заглянула Стеша, новый секретарь, выбранный Ванюшей, — у вас через 3 часа самолет, напоминаю.

Кирилл и смерть понимающе переглянулись. Ванюша не удивлял оригинальностью и подсовывал каждые полгода новую девицу своему другу.

***

Далеких 10 лет назад у Кирилла с Ванюшей состоялся разговор. Под неустанным контролем смерти, Кирилл показал золотые монеты, и молча выжидательно смотрел на бывшего однокурсника. Тот пожевал шнурок от своего идиотского балахона. Идиотского еще и потому, что Гавр пригляделся к фасону и теперь щеголял в ровно таком же.

— Аукционная торговля антиквариатом.

— Чего? — в унисон проблеяли владельцы несметных сокровищ.

— Так, для начала нам надо выкупить все монеты, которые уже утекли в народ, чтобы не обесценивались, — Ванюша уже оседлал бизнес-коня и поскакал — не остановишь. — Еще есть что-то ценное кроме монет?

— Найдем, — осторожно сказал смерть.

— Найдем, — повторил для Ванюши Кирилл.

— Пятьдесят процентов мои!

— По рукам, — тут же согласился Кирилл, не обращая внимания на истерику смерти и только ему слышимые выкрики: «Грабеж!», «Хапуга», «Да как тебя земля носит!»

Ставка, сделанная на Ваньку, сыграла на все триста процентов. Кирилл получил в его лице и финансиста, и душеприказчика, и управляющего, и, самое важное, верного друга. Ванюша разделял абсолютно все увлечения, не задавая лишних вопросов и беспрекословно выделяя все необходимые финансы. А вскоре и вовсе подключился к организаторской деятельности. Операторы, копирайтеры, сайт, блоги, реклама и неугомонный интерес ко всему, что затевалось.

За Кириллом прочно закрепилось прозвище «Смертник». Гавр гордился безмерно, мол, его не видно, а имя его живет.

***

В первый раз испытать свою неуязвимость довелось под водой. Кирилл сдавал уже на сертификат для погружений на любую глубину и, заплыв в пещеру, зацепился аквалангом за скалу. Тот вышел из строя, и Кирилл, не успев толком запаниковать, понял, что по большому счету ему все равно, есть ли кислород в легких. Рядом радостно плавал Гавр, гоняя разноцветных рыбок своим балахоном и показывая вверх большой палец.

Кирилл с замирающим сердцем устремился на еще большую глубину. Он потерял счет времени и начал всплывать наверх, скорее из-за скуки. Яхта, с которой они ныряли, уже отошла к берегу и ее экипаж оставил попытки отыскать того сумасшедшего, что камнем ушел на дно. Так что Кириллу пришлось проплыть изнуряющие двадцать километров до берега и выйти на пляж, словно воскресший Спаситель. Именно так на него смотрели инструкторы по подводному плаванию, беспрекословно выдав желаемый сертификат.

Так у друзей появилась собственная яхта. Ванюша особенно радовался, правда недолго, до первого шторма, когда он забился в каюту и молился, чтобы это все поскорее закончилось. А Кирилл, эта толстая амбарная мышь, которой его помнил Ваня, качался на мачте, распевая победную песнь.

Аппетиты росли и вот уже Кирилл превратился в пятилетку, требующего все новые игрушки. Смерть вздыхал, печалился, иногда канючил, но исправно поставлял редчайшие ценности. То ореховые четки патриарха, то фреску с идеальным изображением греческой царицы. Они славно тряхнули пыльный мир антикваров.

Через пять лет после того, как Кирилл принял решение прожить подаренные ему провидением лишние года с блеском и фейерверком, о нем заговорили буквально все. Ванечка не остался в стороне, и вот уже запущена новая марка спортивной одежды со спорным названием «беги или умри», где основным рисунком выступали части человеческого скелета.

***

Поначалу казалось, что Кирилл бесцельно мечется по миру в поисках лучшего способа просто закончить поскорее свою жизнь. Злые языки шептали, что он неизлечимо болен. Кирилл грустно улыбался и на интервью на подобные вопросы отвечал честно: «Я уже мертв, ребята».

Все, что он делал, шло согласно его плану, который состоял в том, что за оставшееся время он должен сделать все самое опасное в этом мире. Пожалуй, на этом свете не было более востребованного человека, чем Смертник. Практически супергерой. И он с нескрываемым удовольствием каждый раз подтверждал свой статус самого бесстрашного индивида.

Смерть сидел в кресле напротив экрана, где транслировалось свободное падение человека с высоты 1000 метров. Если бы Гавр умел потеть, то он бы это сделал. За весь отпуск у него не было почти ни дня покоя. Кирилла словно подменили тогда, и он семимильными шагами понесся вперед, так что смерть иногда еле поспевал.

Оставалось всего два года до выхода на работу, и смерть почти все свое свободное время тратил на поиски лазеек, чтобы по окончанию отдыха Кирилл остался живым и погиб своей, естественной смертью. Кирилл же за оставшееся время планировал освоить все недосягаемое.

Популярность

— Сегодня у нас в гостях самая загадочная фигура современности. Покоритель всех горных вершин и морских глубин. Человек, который объехал земной шар три раза. Завидный холостяк и абсолютно бесстрашный человек — Кирилл Плотников, встречайте!

По аудитории пронеслась волна аплодисментов, подкрепленная звуком из колонок. Гавр с любопытством выглядывал из-за кулис, отчего плотная ткань ходила ходуном. Кирилл на него шипел, заметно нервничая.

***

Он согласился поучаствовать в этой пошлой передаче только по очень убедительной просьбе Ванюши, которому была поставлена задача - купить самолет. Их финансист почти неделю отмалчивался и, в конце концов, вынес вердикт — средств не хватит. Смерть закатил глаза, и в его руках материализовалась старинная золотая икона, даже не старинная, а древняя.

— Вот, спроси у нашего жадюги, можно на это купить самолет? 5 век!

— Вань, лик старца Петра, икона пятого века подойдет?

— Кирюх, я не задаю тебе вопросов, откуда ты это берешь, и никогда не думал, что такое скажу, но это перебор. Это бесценные вещи, никто не знает сколько они стоят, их не продать!

— Ничего себе! Ты слышал его? Величайшие сокровища человечества и перебор, — Гавр заметался по комнате в обнимку с иконой. — Дай я с ним поговорю!

— Так, секунду, я отойду ненадолго, — и Кирилл, как ошпаренный, выскочил на балкон, предварительно посмотрев на смерть большими глазами.

Тот понял намек и скользнул следом на балкон.

— Гавр, ты чего творишь? Даже я чувствую, как ты носишься!

— А чего он?! — смерть надул губы.

— Он делает свою работу и делает ее хорошо, и совершенно не заслуживает такого явления наяву, как ты! Что происходит с теми, кто тебя видит? Напомни-ка?

— Умирают, — буркнул Гавр.

— Вот! А я не хочу, чтобы мой друг скончался только от того, что у тебя в закромах остались вещи, место которым в музее!

— Кира?! А чего у тебя коса в квартире делает? — Ване стало скучно и он, видимо, пошел размяться.

— Вот ну что ты за гад? — Кирилл в сердцах стукнул кулаком по стене. — Просил же убирать в гардеробную.

— Я забыл.

— Да на кой ты ее вообще таскаешь, ты же в отпуске.

— А точить? — Гавр развел руками. — А то заржавеет и штраф.

— А это я на покос собрался, Вань, — нелепо оправдался Кирилл с балкона.

— Зима на дворе так-то, — Ваня задумчиво провел пальцем по лезвию.

— Скажи ему, чтобы не трогал! — ревниво взвился смерть.

— Готовь сани летом! — Кира быстро убрал косу с глаз долой.

— Покос, иконы. Странный ты. В общем, я все придумал. Мы сделаем из тебя бренд, монетизируем. Старт у нас очень хороший. На частный борт, конечно, еще не хватит, но все впереди.

***

Ведущий был пронырливый, зубастый, и вел себя очень провокационно. А так как весь опыт Кирилла по части публичной деятельности сводился к школьному выступлению, то он сильно стеснялся. После рукопожатий и приветствий его усадили в очень неудобный диван и сразу же закидали вопросами.

— Скажите, Кирилл, вы смертельно больны? — ведущий сразу пошел в атаку.

— Нет, с чего вы взяли?

— Вы отчаянно пытаетесь погибнуть и выбираете для этого очень эффектные занятия.

— Люблю рисковать. Это как раз очень заставляет полюбить жизнь, — и он обезоруживающе улыбнулся.

— Ну, пожалуйста, ну, дай я их напугаю! — Гавр не затыкался ни на секунду, и было очень сложно держать лицо.

— А прозвище «Смертник»?

— Так это же народное творчество, а я и не против. По факту все честно.

— А есть ли в вашей жизни дама сердца? — эта акула шоу-бизнеса сыпала неудобными вопросами как из пулемета.

— Нет, — просто ответил Кирилл.

— Понятно, — подвесил в воздухе двоякую паузу ведущий.

Гавр, шатающийся в это время уже по рядам зрителей, резко вздернул голову, взмахнул руками и хлопнул себя по бедрам, выразив жестом свое отношение к этому балагану, и молниеносно перебежал за спину к Кириллу. По удивленным возгласам тот понял, что смерть явил очередное чудо. Интервью как-то очень быстро скатилось к дежурным вопросам о планах на будущее.

Уже потом, на записи, Кирилл с негодованием, а Гавр с гордостью наблюдали, как за спиной звезды эфира черной тенью встали огромные крылья, повисели несколько секунд и также быстро развеялись. Конечно, это списали на погрешность съемочной аппаратуры, но из сюжета не убрали. Теперь, благодаря этому внезапному порыву, они стали героями почти всей желтой прессы, где на первой странице красовалось фото этого черного ангела. К слову, лицо у Кирилла было в этот момент не очень одухотворенное, а если говорить прямо — откровенно глупое. И офис теперь атаковали многочисленные колдуны, гадалки и священники с предложениями одно другого краше. Но желаемый Ваней результат получен, общественный резонанс был велик, и аудитория существенно расширилась, как и приток денежных средств.

Последний день

— Дорогуша, формуляр тэ семь надо заполнить синими чернилами! — донесся мерзкий старушечий голос из окошка приема документов.

— Да-да, сейчас перепишу, секундочку, — Гавра передернуло от обращения «дорогуша», но виду он не подал.

— И заявление на отсрочку неизбежности подать надо до двенадцати! — донеслось вдогонку, — Распорядитель завтра не работает, у него отгул.

— Спасибо огромное, Парафина Карковна. И что бы я без Вас делал.

— Глупости бы не делал! Носишься весь отпуск, как угорелый. Кто так отдыхает? Вон Матильда из отдела распространения сидит себе на побережье Гоа, знай траву подсыпает своей жертве. Море, солнце, красота.

— Каждому свое.

— Пропащий ты. Ну что, переписал?

— Да, — смерть протянул бумагу, заполненную на сей раз нужным цветом, услышал хлопок, подтверждающий прием документов, и понесся дальше по кабинетам.

Исправление, которым он собирался сейчас воспользоваться, вступило в силу совсем недавно, буквально полвека назад, и позволяло продлить отпускной период. Естественно, с оговорками не в пользу отдыхающего. Так, например, следующий отпуск ждал его только через пятьсот лет. И конечно, дополнительный срок только за свой счет. И бессмертие на жертвы больше не распространялось. Но Гавр очень хотел отблагодарить Кирилла, и потому обивал бюрократические пороги с самого утра. Пропустил представление, к которому они так долго готовились. Наконец, заветная последняя подпись появилась на нужном месте, и приказ вступил в силу.

***

Кирилл проснулся слишком рано в этот день. Видимо, для того, чтобы он был длиннее. Сегодня истекает четырнадцать лет с той самой памятной встречи в темном парке. За спиной прожитая тысяча жизней от праздного бездумного шатания до героинового дна. Казалось бы, достигнуто все, о чем можно мечтать, но аппетит приходит во время еды, и чем насыщеннее становилась жизнь, тем острее не хотелось ее лишаться. Конец, безусловно, неотвратим. И было бы проще уйти тогда в первые годы, не вкусив всего.

Гавра в доме не было. Кирилл заглянул в гараж, плотно забитый всевозможной и невозможной техникой, глянул на стенд с инструментом, где всегда среди ключей болталась коса смерти и рядом на крюке висел коричневый тошнотворно пахнущий балахон. Гавр уже давно носил обычную одежду и отличался большим франтовством и неплохим вкусом. Ни косы, ни балахона не обнаружилось. Кирилл удивился, он почему-то думал, что этот день они встретят и проведут вместе. Но тут уж ничего не попишешь, существо потустороннее.

Через несколько часов состоится последний, самый грандиозный по размаху, смертельный трюк. Они готовили его почти полгода, так чтобы Кирилл ушел из жизни как можно фееричнее.

Все дела сделаны, завещание подготовлено, указания розданы.

Дом, который приобретался как временное пристанище, незаметно стал уютным и родным. Поэтому Кирилл медленно обошел его весь, прощаясь. Кухарка, тетя Зина, высунулась из своего царства с вопросом, что он будет на завтрак, и протянула кофе. Напиток был налит в старинную коллекционную чашечку из костяного китайского фарфора, цены и ценности невероятной. Правда, блюдце они уже разбили, и от самой чашки откололась ручка.

***

Кирилл сел на веранде и закурил. Послышалось шуршание шин на дорожке к дому, и ворота начали открываться. Ключ от них был только у Ванюши. Он обрадовался, совсем не хотелось завтракать в одиночестве. Мама была отправлена на отдых, ни к чему ей видеть смерть сына.

— Ну что, Смертник, полетаем? — шутливо приветствовал его друг, даже не догадываясь, насколько близок был к правде. — А ты чего грустный такой? Давай все отменим? — тут же включил заднюю.

— Морально готовлюсь, не обращай внимания, — соврал Кирилл.

Иван почувствовал что-то неладное, но промолчал. Десяток лет рядом с Кирой приучили его поменьше говорить и побольше делать. Он только что был на площадке, подготовленной к сегодняшнему действию, и в очередной раз удивлялся бесстрашию своего давнего друга.

Место представления находилось на большом плато, заканчивающимся огромной пропастью. Именно туда будет стремиться болид, состоящий из Кирилла и огромного мотоцикла. Оба, экипированные парашютами, они должны будут приземлиться в глубокий песчаный карьер. Пресса подготовлена, публика собирается, привлеченная бесплатным пивом и закусками, тотализаторы принимают ставки пять к одному, совсем не в пользу Смертника. Слухи бродят, что это просто элементарное самоубийство. Ванька поставил на Кирилла, много поставил.

Они неспешно позавтракали, сыграли партию в пинг-понг и отправились шокировать общественность.

***

— Папа! Возьми меня на плечи, я ничего не вижу! — шестилетний мальчик просился на руки.

— Стальные яйца! — грубо гоготала основательно накачанная пивом компания футбольных фанатов.

— Лика, ну посмотри сюда, посмотри! Потом бабушке фотографию отправим, — мама-наседка заставляла дочь принять красивую позу на фоне обрыва.

Жизнь бежала без остановки своим чередом, и Кирилл внутри себя отчаянно, тоскливо выл. На виду ослепительно улыбался и без конца раздавал автографы, и не отказывал в снимках тем, кто сумел прорваться сквозь кордон охраны. Тем, впрочем, было дано указание не зверствовать и вести себя исключительно дружелюбно.

Наконец, техники выкатили из фургона хищный низкий мотоцикл. Обычно такие обклеивают кричащими наклейками, но этот был наглухо черный. Группа поддержки удивляла костюмами и бутафорскими косами. Это придумал Гавр, и удивительно, что не пришел даже посмотреть. Кирилл все это время его ждал, надеялся, что тот придет хотя бы попрощаться.

Девушки выстроились вдоль полосы разгона. Помощники деловито проверяли, крепко ли держится парашют, подавали шлем. Где-то в толпе мелькало бледное лицо страхового агента, который осмелился оформить на него полис.

Кира глянул на солнце, не прикрывая глаз, дождался пока потекут слезы, вдохнул свежий воздух и резко натянул шлем. Ведущий зарычал что-то в микрофон, заводя толпу, та радостно откликнулась нестройным гулом. Ванька украдкой перекрестил черную фигуру на мотоцикле и показал сначала три, потом два и, наконец, один палец.

Кирилл газанул, поднял мотоцикл на колесо для эффектных фотографий и начал разгон. Через несколько мгновений асфальт закончился, и двухколесный снаряд полетел вниз. Кирилл задохнулся от восторга, дернул за кольцо и закрыл глаза.

Сильный рывок — раскрылся парашют. Кирилл промедлил немного, ожидая, что запутаются стропы. Но нет, над головой маячил целый купол. Внизу уже приземлялся мотоцикл. Публика ревела, ведущий бился в припадке, на предполагаемой точке приземления носилась бригада скорой помощи, и еще через некоторое время Кирилл очень мягко и без эксцессов ступил двумя ногами на твердую землю, живой и невредимый.

— Вот, Гавр, скотина ты, даже не дал уйти красиво, — прошипел сквозь зубы неудавшийся мертвец.

— Неблагодарное ты животное, — сказал смерть и жизнерадостно оскалился всеми зубами.

— Ах ты, — Кирилл витиевато выругался от неожиданности и тоже широко улыбнулся.

Прорвавшись сквозь плотный строй поклонников и очутившись в раздевалке, Кирилл с удивлением воззрился на огромную фигуру в старомодном камзоле, щедро расшитом золотом, посмеялся столь потешному виду и задал ожидаемый вопрос.

— Ну и когда?

— Да погоди ты, дай отдышаться! — смерть и вправду выглядел так, будто пробежал марафон.

— Так у меня может нет времени годить-то? Что там, тромб, да? Тромб? — Кирилл заметно нервничал.

— Ты думаешь, у меня совсем нет фантазии что ли? Ну, какой тромб?

— Да не томи уже!

— Я взял еще отпуск, за свой счет!

— Елки зеленые! Я ж думал отмучился, Гавр, у тебя нет совести!

— Конечно нет, я же смерть.

— Это жестоко.

— Да ты послушай, еще столько же лет полной свободы. Я не буду лезть. Ты же хотел семью, детей, собаку. Помнишь? Ты хотел собаку. Будешь жить, как нормальный человек, — смерть удивленно доказывал очевидные на его взгляд вещи.

— Смертный?

— Это да, но будешь осторожнее.

— Гавр, я умер четырнадцать лет назад.

Кирилл замолчал и крепко задумался, внимательно прислушиваясь к ощущениям. Казалось бы, надо ликовать, он же так не хотел умирать. Но с другой стороны, это была уже давно не его судьба. Он точно знал, что при других обстоятельствах спокойно бы работал в офисе, карьерный какой-никакой рост, машина средней паршивости, квартира в кредит, мягкая жена, дача, кино, магазины. Не так, совсем не так должна была пойти его линия жизни.

***

Уходить из жизни не хочется никому, так устроен человек, но он давно с этим смирился и был готов. Был готов уйти сегодня и навсегда. Четырнадцать лет большой срок, и как существовать по-другому, без этого вечного спутника за спиной? Хотя надо отдать должное смерти, он оказался отличным напарником. Хотя, напарником ли? Если вспомнить все моменты, когда он доводил его почти до конца, выбивая нежелаемые им согласия. Фактически все это время Гавр играл в живую куклу, слегка сдабривая игру видимостью человеческого отношения. Кажется, по-научному это называется стокгольмский синдром. И теперь, с барского плеча он скинул шубу, бросил кость своему питомцу — на, мол, жри!

Смерть внимательно наблюдал за своим подопечным, к своему разочарованию не находя в выражении его лица даже тени радости, и надо сказать, был весьма обескуражен.

Мучения

Кирилл в оцепенении бродил по дому. Перед сегодняшним выступлением он потратил почти десять минут на странные церемонии ухода: выключил компьютер и даже выдернул его из розетки, ссыпал шахматы, расставленные в незаконченной партии, в коробку, выбросил многочисленные записи с планами на будущие безумия, закрыл шкафы и погасил свет. Теперь было ощущение, что он вернулся домой откуда-то издалека, причем возвращаться не очень-то и хотел.

— Гавр! — громко позвал он. — Я знаю, что ты здесь, перестань прятаться.

— Я обещал тебя не трогать, — долговязая фигура материализовалась на диване.

— Да к черту твои обещания! — злобно выплюнул Кирилл. — Что дальше делать будем?

— Ты — жить, я — ждать. Все просто.

— Ждать чего?

— Твоей смерти, потом на работу выйду.

— Отмени все, — взвыл Кира. — Или верни все назад, или отмени! Я не смогу так жить!

— Снова здорово, ты так же мне гундосил лет эдак тринадцать назад, — смерть начал передразнивать. - Гавр, я так не могу, я не экстремал, я домашний человек.

И тут Кирилл осознал одну вещь: то, что для него происходит целый год, для смерти всего один день. Поэтому все эти года не были для него каким-то долгим сроком, просто мгновение. Какое-то мгновение назад эта человеческая букашка хотела одно, теперь хочет другое. Все душевные метания, каждодневная работа над собой, переламывание, поступление принципами пролетели для смерти незаметно. На то он и смерть.

Осознание пришло, легче не стало. Только лишь злость, что и следующие года пролетят для Гавра молниеносно, да и подарочек так себе. Вспомнилась притча о подаянии, когда богач дал нищему золотой, а бедняк — грошик, и наградили бедняка, потому как он отдал последнее. У Гавра эти дни были явно не последние. От такой несправедливости Кириллу незамедлительно захотелось в петлю.

— У тебя сейчас состояние некрасиво брошенной женщины. Это ужасно, прекрати, — Гавр недовольно сморщился.

— Ага, ты все еще чувствуешь! — торжествующе захохотал Кирилл и постарался продолжить гонять такие мысли, но не вышло, он уже отвлекся.

— Выпей, полегчает, — Гавр протянул бутылку и посмотрел почти сочувственно.

— Я хочу умереть! Ты обещал.

— Хочешь — умрешь. Мог, кстати, утром парашют не открывать, — смерть недобро прищурился.

То, что его подопечный элементарный трус, было понятно. Но Гавра Кирилл боялся больше, и потому кинулся во все тяжкие. Теперь же, когда угроза и возможное воздействие миновали, он вернулся в свое обычное состояние. И смерть очень пожалел о своем поспешном решении, потому как вместо того, чтобы насладиться спокойной домашней жизнью, он теперь вынужден выслушивать вот это нытье.

Ванюша заявился без приглашения, в компании все тех же болельщиц и почти всей команды, готовившей этот опасный трюк, праздновать. Обнаружив в дым пьяного Кирилла, истерично орущего на пустое кресло, списал это на адреналин, хотя и удивился. И не такое выкидывал Кира, но чтобы так нюни распустить.

Смерть задумчиво смотрел на искривленные гримасой истерики губы, на слюну в уголке рта, на невидящий взор, потом передернул плечами и внимательно вслушался в пустоту. Посидел так некоторое время и, уловив какой-то одному ему видимый момент, щелкнул пальцами. Ванюша, в этот момент укладывающий друга на диван, встрепенулся и заозирался, и когда вновь перевел взгляд на Киру, увидел полностью трезвый взгляд. А на Гавра сверху свалился тяжелый, скрученный пергамент со штрафом на кругленькую сумму за нарушение дисциплины. «Тьфу, — подумал он. — Парафина Карковна не дремлет, старая карга».

— Соберись, у нас куча дел на этой неделе, — Ванюша был возмущен.

— Реши сам! — Кирилл в шелковом халате бросился на тахту и замер там, в страдальческой позе. — Я ничего не хочу.

— Я не могу сам! Ты их вдохновитель, ты идея, ты огонь.

— Вранье! Все, что им надо — деньги. У нас же есть деньги? Отдай все! — донеслось приглушенно из-под подушки.

— Да что с тобой стряслось такое, сам на себя не похож, — Ванька развел руками.

— А знаешь что, скандалист? — Гавр подал голос со своего неизменного места. — Пожалуй, я знаю, как тебя взбодрить. Сейчас ты встанешь, оденешься и поедешь, собака, с ним! И будешь там улыбаться, как чертов гуинплен, ясно? Иначе наш замечательный друг сию же секунду поймет, на кой тебе нужна была коса, и что за тень мелькнула в прямом эфире.

— Ты не посмеешь, — побледнел Кирилл.

— Еще как. Собирайся! — смерть поднял руку, готовый к фокусам.

— Что ты сказал, не понял, — Ваня был озадачен. — Не посмею что? Раздать деньги? Я не собирался, у кого-то из нас должна остаться голова на плечах.

— Я сейчас, — Кирилл резко поднялся. — Подожди немного, приведу себя в порядок и поедем.

— Кир, ты, случаем, употреблять ничего не начал? — задал волнующий его вопрос Ваня.

— Нет, но обязательно начну! — мстительно адресовал он злобный взгляд Гавру.

— Эка невидаль, — отмахнулся тот.

Теперь Кирилл боялся, боялся того, чего так отчаянно желал. Все мероприятия, связанные с малейшим риском для жизни, были свалены в самый дальний угол. Он попросил распродать всю технику и экипировку. А Ванюша, неожиданно для себя забрал все себе, благо размеры одежды у них были одинаковые. Гавр с интересом наблюдал за его осторожными попытками и наслаждался тем, как замирает сердце у Кирилла при взгляде на своего друга. Казалось, их будто поменяли местами.

Кира с удовольствием погрузился в бумаги, организацию и руководство, а Иван все чаще пропадал у черта на куличках, нагоняя потерянное время. Никакие увещевания не помогали, а рассказать правду не было возможности.

Гавр наслаждался продолжением отпуска и тем, как все неожиданно перевернулось, поддразнивая Кирилла внезапными появлениями, и не обращал ровно никакого внимания на неистовую ненависть.

***

Страшный, ожидаемый звонок поступил через два года. Иван разбился, и вертолетом был доставлен в больницу, введен в искусственную кому. Конечно же, требуется операция и новые легкие.

— Спаси его, это же из-за нас такое случилось, — Кирилл научился за эти года разговаривать со своим мучителем спокойно.

— Ты знаешь, я не могу. И почему из-за нас? Это просто удачное стечение обстоятельств и твоя слабость.

— Найди выход, должны же быть лазейки! — в отчаянии просил Кирилл.

— Одна есть, жизнь за жизнь, ты можешь подарить ему свои оставшиеся годы, — и Гавр глумливо запел с акцентом. — Мои года, мое богатство.

— И что я должен сделать?

— Да как всегда — ничего. Даешь согласие, я все оформлю в канцелярии и — вуаля, Ванька здоров, а ты гниешь в могиле.

Кирилл замолчал. Нет, не для того, чтобы обдумать предложение, а терзаясь муками совести. На такие жертвы он пойти не мог и не хотел, и вдвойне стало стыдно еще и от того, что смерть понял все мгновенно. Он криво ухмыльнулся и продолжил шахматную партию в звенящей жалящей тишине.

Фонд Смертника потратил бешеное количество средств на лечение Вани и поиск донора, но, к сожалению, операция прошла неуспешно. На кладбище, где проходило прощание, было не протолкнуться. Кирилл с удивлением смотрел на огромное количество людей, большую часть которых он видел первый раз в жизни.

— Ну и чего ты пришел? Сидел бы дома, тут, не приведи господь, чихнет на тебя кто-то и все, погибнешь от воспаления легких! — Гавр безотрывно следовал за ним, отпуская свои едкие комментарии. — Осторожно, не споткнись!

— Отвали, а? — в сердцах ругался Кира. — Без тебя тошно.

— Лицемер и позер. Ой, какое личико страдальческое скорчил, — Гавр издевательски похлопал в ладоши.

— Ты знаешь, что есть статья? Доведение до самоубийства?

— Да как же, тебя доведешь.

Ваньку было жалко до безумия. Единственный друг, преданный, верный, терпеливый и бесконечно деятельный. Уже дома, за столом, сидя напротив портрета, Кирилл снова напился, стремясь окунуться в небытие. И Гавр получил немало штрафов за вмешательство, не давая ему соскользнуть в спасительное бессознание.

***

Дальнейшая жизнь превратилась в череду изощренных психологических пыток без какой-либо возможности остановить их.

Пока однажды, одним летним днем...

Наслаждаясь кратковременным отсутствием Гавра, Кирилл с комфортом расположился на мягком удобном диване перед огромным телевизором. За окном уютно шуршал снег, в доме переливались новогодние гирлянды — заслуга мамы, а над ухом никто не иронизировал и не издевался. Идеальный вечер. Кирилл закинул в рот горсть попкорна и зачем-то глубоко вдохнул, закашлялся, потом еще и еще, побагровел и скатился на пол. Через минуту все было кончено, а еще через пять по комнате носился возмущенный Гавр, отчитывая бесплотный призрак Смертника на все лады. Тот молчал и счастливо улыбался.