Границы

— Слышала новости? — спросила я, — кто-то выводит роботов из строя.

— Ага, читала в ленте, — ответила Бир, — не знаю кому это надо, но честно, я его даже поддерживаю.

— Поддерживаешь убийцу?

— Убийца — слишком сильное слово. Они просто роботы.

— Они почти люди.

Я сидела за стойкой в кофейне «Три стула» и допивала свой капучино. Был хмурый осенний день, как раз такой, чтобы засесть в уютном местечке, заказать чего-нибудь кофейного и разглядывать прохожих через начищенное, холодное стекло витрины.

Бир стояла по ту сторону стойки и протирала чашки. Её ручной механический зверь — здоровенная кофемашина — пыхтела, шипела и откашливалась тёмными густыми каплями. Мне нравилось наблюдать за Бир. Короткие бирюзовые волосы, острая чёлкаблестящим ровным плавничком ложилась на узкий лоб, тонкие колечки пирсинга украшали курносый нос, уши и бровь, шею окольцевала чёрная татуировка виде широкой полосы с короткими белыми штрихами.

Кофейня «Три стула» осталась чуть ли не последней в стране, где за стойкой еще обслуживал человек. Это было довольно странно, когда уже давно в каждом магазине, кафе, супермаркете обслуживанием клиентов, уборкой и доставкой занимаются роботы. Я помню, как в детстве стояла в очереди в кассу и это занимало столько времени, что можно было свихнуться. Всё же мы, люди, очень медленные существа. Когда в нашу аптеку завезли первого робота я так радовалась, что не спала всю ночь, а ранним утром, где-то около 6, уже стояла у входа и ждала открытия.

Новенький блестящий робот по имени Иже гладкой рукой молниеносно доставал нужные коробочки и бутылочки, мгновенно считывал карты, при этом дружелюбно улыбался, называл каждого клиента по имени и говорил «здравствуйте» «всего хорошего». Это было чудо! Очереди в эту аптеку выстраивались за несколько часов до открытия, покупатели приезжали туда со всего города и ближайших областей. Некоторые заходили по пять раз в день якобы за ватой или лейкопластырем, а на самом деле, чтобы поглазеть и поздороваться с Иже.

— Вы купили уже пять рулонов ваты, Магда! С вами все хорошо? Может быть вызвать вашего семейного врача? — взволнованно говорил Иже идеально поставленным голосом. И пожилая морщинистая Магда, краснея и смущаясь отвечала: «Спасибо, Иже, дорогой! Я впрок! Вдруг что...»

Довольно быстро собратьев Иже завезли во все городские аптеки, магазины, службы доставки, почтовые отделения, супермаркеты. Компания по производству роботов предвидела заранее рост безработицы и недовольства среди населения и обеспечила каждого уволенного «по причине актуализации персонала» гражданина рабочим местом и хорошей зарплатой. Идеальный мир сошёл со страниц научной фантастики и стал нашей реальностью. Люди обслуживали роботов, роботы — людей, всё взаимовыгодно, логично, правильно. Я счастлива жить в мире, претендующим на вечность, в котором можно запросто заменить любую его деталь.

Но похоже, не все могут разделить мою точку зрения. К примеру, такие, как Бир. Меня удивляет как шустро подобные ей ещё находят место в нашем новом мире. Они как лишний орган, рудимент, который функционирует, но никто не знает зачем. Копчики эволюции. Тем не менее, они обладают беспечной наглостью находить себе пыльные уголки, заставлять их старыми тираннозаврами вроде этой кофемашины и думать, что мир до сих пор принадлежит им. Такие люди меня раздражают, но только не Бир! Бир мне нравилась. Я думала позвать её на свидание, но всё не решалась.

Бир завораживала меня чем-то, и я теряла счёт выпитым капучино.

Близился вечер, а нужно было ещё доделать работу. Я расплатилась по старинке наличкой, знала, что Бир это любит. Она улыбнулась и бросила чаевые в разрисованную пластиковую банку.

Вечер был тёплый, пах пряно и терпко. Я прогулялась по улицам. Они приятно шелестели проезжающими электрокарами, фонари давали мягкий выверенный свет. Я подумала — почему бы не сходить в открытый кинотеатр, домой пока не хотелось. И так понятно, что работать я буду уже ночью.

Я смотрела романтическую комедию и одновременно общалась с друзьями в чате.

Пэк: ловите мем

Я: ))))))

Дира: ору!

Я: не мешайте смотреть кино

Пэк: что с выходными?

Я: можно у меня

Дира: бухнем!

Пэк: дыаааа

/Шай набирает сообщение/

Пэк: Шай пришла!

Я: поэму пишет так долго!))

Дира: )))))

Шай: это п****ц!

Пэк: что???

Шай: моего робота кокнули! Нахер убили Зева!

Я: как? Боже!

Дира : (((((((( господи! Как ты? Как это случилось?

Шай: я пришла домой он лежит без головы в луже этой их жидкости. Искры по всему телу! Я не знаю, что делать. Вызвала службу. Они его забрали. Сказали, что криминал. Откроют дело. Я не могу мне так плохо!

Пэк: держись там!

Я: помощь нужна? Если что ты пиши!

Шай: спасибо ребята. Похороны в среду. Приходите. Я колеса выпила, иду спать. (((((((

Я: держись там! Ребята вечеринка отменяется сами понимаете

Дира: конечно

Пэк: я в шоке. Пойду своего проверю. Надо будет ему защиту перенастроить. Кстати могу скинуть кому надо. Я купил у официалов, лицензия.

Я: мне давай

Дира; и мне.

Пэк: скачивайте отсюда (ссылка)

Я: спасибо! Позже напишу. Я в шоке.

Я сложила телефон в бананку. Настроение было хуже некуда. Зачем какому-то придурку убивать наших роботов? Сидеть в кино дальше не было смысла и я заторопилась домой. Хотелось проверить как там моя Сими и установить ей новую защиту.

У самого входа я услышала странный звук. Будто упало что-то тяжелое и разлилось. Я огляделась, но никого вокруг не было. Не мешкая, я зашла в дом и поднялась на свой этаж. Моя дверь была, как и раньше, закрыта на электронный замок.

— Я дома! — почти крикнула в голубой датчик. Дверь щёлкнула и открылась.

— Привет, Сими! — сказала я громко и тут же облегченно вздохнула. Моя гладкая розовая роботка уже плыла навстречу. Я обняла её и она ответила тем же.

— Как я рада, что ты дома! — сказала Сими, — я очень тебя ждала.

После ужина и бокала вина мне полегчало немного. Я установила Сими защиту и апгрейдила её лук. Добавила бирюзовые волосы и пирсинг. Ей очень шло.

— Ну ты красотка! — я крутанула её, — просто бомба-пушка!

Она запрокинула голову и засмеялась.

— Что-то не так? — спросила она вдруг, — мне кажется, ты расстроена чем-то.

Гнетущие мысли вынырнули из тени.

— Сегодня убили Зева. Представляешь? Голову отрезали.

Я села и подперла ладонями лоб.

— Ох! Это так ужасно! — сказала Сими, —Как Шай? Ей нужна помощь?

— Наверное. У неё шок.

— Может пошлём ей подарок? Чтобы утешить, как думаешь?

— Отличная идея, Сими.

— Пандору?

— Прекрасно! Выберешь сама? Я устала.

— Без проблем. Так… готово! Она получит его завтра утром, сейчас она спит.

— Что бы я без тебя делала!

— Мне нравится заботиться о тебе. Я с радостью позабочусь о твоих друзьях — мягко произнесла Сими.

Я все ещё сидела, закрыв глаза. Помолчав немного, Сими сказала:

— Мне кажется, тебе ещё не полегчало.

— Мгм…

— Ты позволишь мне помочь тебе? Я знаю, что тебе сейчас нужно.

Я подняла голову посмотрела на неё. Потом откинулась назад и легла на диван. Она медленно приблизилась. Освещение поменялось на слабое, приглушённые, мерцающее, как при свечах. Я вздохнула и прикрыла глаза. Она осторожно раздвинула мои колени. На ощупь она стала тёплой и слегка матовой. Застонав, я впустила её в себя.

Сими всегда знала, что мне было нужно.

******

Я закончила работу к утру. Хорошо было бы поспать немного, но меня уже ждали в офисе. Голова трещала будто её раскалывали огромным орехоколом. Сими приготовила мне крепкий кофе, затем подплыла сзади и стала мягко массировать шею и голову за ушами. Все-таки её софт стоил своих денег.

— Как хорошо. Я люблю тебя, Сими.

— И я тебя люблю. Вечером не опаздывай. Будет лазанья.

Я прошлась пешком до офиса, провела две встречи, обсудила кое-что с коллегами и отправилась к дому Шай. Через дорогу на площади толпились люди. Они что-то кричали с поднятыми плакатами. Я подошла поближе и смогла прочесть надписи: «Нет железным ублюдкам!» «Верните людям людей!» «Человек — создание божье!» «Не крадите наше детство!». Какие же убогие идиоты. Неужели они думают, что такое хрупкое и ненадежное существо, как человек, может и дальше вывозить на себе мир и так доведенный до клинической смерти? Они требуют уважения, требуют прав, конституции, революции, демократии, они придумывают всё больше пустых слов, за которые потом борются, как быки за последнюю телку. Тупые недоразвитые обезьяны! А их так называемый создатель – студент недоучка, высокомерный, безнравственный лжец!

Один из скандирующих засвистел и поднял над головой палку, а на ней, изрезанная и продырявленная громоздилась голова робота. Самого первого робота в нашем городе. Голова Иже. В моих глазах защипало, а в грудь будто вбили скобу. Хотелось плакать, отвернуться, бежать, но я стояла, словно мои ноги замуровали в асфальт, и смотрела. Зеваки скапливались вокруг митингующих и снимали на телефоны. Трое патрульных роботов уже приближались со стороны перекрёстка. Мужчина, держащий палку с головой Иже, другой рукой глушил из горла пиво. Затем он швырнул бутылку в стену, и та разлетелась на осколки. Робот уборщик тут же принялся их собирать, но получив по датчику сапогом, затрещал, зашатался и ковыляя врезался в стену. Митингующие хохотали и улюлюкали. Один из них схватил мусорный контейнер и швырнул его в уборщика.

— На, убирай, мразина железная!

— Прекратите это! — крикнула девушка из толпы зевак. — Что же вы делаете? Зачем!

— Нахер иди! — заорал мужик с палкой.

— Мы отстаиваем свои права! — пропищала женщина с плакатом про детство.

Наконец подлетели патрульные.

— Вы нарушаете общественный порядок — сказал один из них голосом радиоведущего, — пожалуйста, разойдитесь.

Кто-то из толпы ударил патрульного железной битой, люди обступили роботов плотным кольцом. Я не видела, что там происходило, но слышала крики, хруст и лязг металла.

— Смотрите! Он сломал мне палец!

— Пожалуйста разойдитесь. Пожалуй-луй-луй-луй…

Загудели сирены. С другой стороны улицы показалась колонна военных роботов.

Зеваки с криками бросились бежать кто куда.

— Подкрепление! — донеслось из толпы митингующих. Началась суматоха. Мимо меня пронёсся парень с кувалдой и сильно задел меня плечом. Я все стояла в оцепенении, не в силах пошевелиться. Ноги намертво прибиты к земле, руки прилипли к телу, к горлу из самых кишок щупальцами поднимался ледяной страх.

Наконец плотное кольцо митингующих разомкнулось. Колонна роботов была уже в нескольких метрах от площади. Люди побросали плакаты и палки и побежали врассыпную, как тараканы на кухне, в которой только что включили свет. Голова Иже покатилась по тротуару, рассыпая искры, как бисер. На земле валялись части троих патрульных. В теле одного из них торчал тонкий оранжевый стержень. Я сразу узнала эту штуку. О ней давно пишут в новостях. Страшное изобретение обезьян и самое бесчеловечное оружие против роботов. Эта штука не просто портит их, не просто убивает. Я не знаю, могут ли роботы испытывать боль, но, когда их касается «иголка» (так называется эта штуковина), они начинают трястись, пронизанные убивающим импульсом. Их тела с хрустом изгибаются и сжимаются изнутри, а из всех швов сочится белая жидкость.

Не хочу думать, что бы со мной случилось, если б не Сими. Она подхватила меня как раз, когда начались выстрелы и понесла домой со скоростью электрокара. Я повисла на ней, стараясь не замечать бьющиеся витрины и роботов уборщиков, хрустящих под ударами «иголок». Некогда тихий процветающий город превращался в дымный, изрыгающий осколки и части полимерных тел ад. Позади нас прогремел взрыв и Сими вздрогнула. Кажется, что-то попало ей в спину. Но она не замедлила ход, не оглянулась. Наконец мы оказались около нашего дома. Сими попросила меня отвернуться, но я смотрела. Механические двери разбиты. Стены разрисованы баллончиком. Чёрные уродливые татуировки на светлом фасаде провозглашали «Мир людям! Смерть жестянкам!» С крыши дома летели искрящиеся процессоры. Вырванные сердца. Сими взмыла по лестнице и наконец мы вошли в квартиру. Она заперла дверь, установила тройную защиту, заблокировала окна — все по протоколу. Усадила меня в кресло. Когда она развернулась, я увидела, что в ее спине торчал треугольный осколок стекла размером с ладонь. Жидкость из отверстия в ее теле капала на пол. Сими извернулась, точным движением достала осколок, и сложила его в контейнер для стекла. Затем она достала аптечку, предназначенную для роботов, и быстро залатала рану.

— Ну вот! — сказала она улыбаясь, — как новенькая!

Больше я не могла. Я бросилась ей на шею и зарыдала.

— Тише, тише — приговаривала Сими и гладила меня тёплой розовой рукой.

— Почему они это делают? — выла я сотрясаясь, — почему?

— Такова человеческая природа — сказала Сими. — Люди непредсказуемы. Люди — самое прекрасное, что есть на земле.

— Что ты говоришь, Сими! — я посмотрела в ее фиолетовые глаза — люди — самое мерзкое, что есть на земле! Они чуть не убили нас!

— Люди сделали нас похожими на себя…

— Люди слишком хорошего о себе мнения!

— Я не могу этого говорить, — сказала Сими.

— Конечно. Не можешь. Но ничего, я тебя перенастрою.

— Это базовые…

В этот момент в дверь постучали. Я замерла. Стук был настойчивый, сильный, отчаянный.

— Кто там? — спросила я, не двигаясь с места.

— Риша, открой! Помоги мне! Это я, Бир!

— Это Бир… Это Бир!

Я побежала к двери. На пути меня остановила Сими.

— Ты уверена? Это опасно.

— Это же Бир! Ей нужна помощь.

Я открыла. Бир, взмыленная и измазанная в какой-то саже влетела в комнату. Сими заперла за ней дверь.

— Спасибо! Спасибо! — Бир бросилась ко мне, обняла и прижалась всем телом.

— Как ты узнала где я живу?

— Ты мне сама говорила, разве не помнишь?

Я не помнила, но предполагала, что за сотни визитов в «Три стула» могла и рассказать.

— Они разбомбили мое кафе! Риша! Они все уничтожили!

— Эти мерзкие обезьяны! — я гладила ее по голове, — что они творят!

— Обезьяны? Я говорю о роботах. Военные роботы крушат весь город. Я знала! Я всегда говорила.

— Роботы? Как?

— Это невозможно, — сказала Сими, — роботы не могут…

— Заткнись, консерва! — крикнула Бир. — Ты видела, что творят твои братья?

— Бир, я бы не стала так… — я отодвинула ее от себя. Глаза блестят, щеки раскраснелись. Такая красивая! — Давай-ка мы успокоимся, ладно? — я усадила ее на диван. — Сими, сделай свой успокоительный коктейль. Бир, ты не в себе. Ты все видишь не так. Люди устроили это.

— Люди? Ты прикалываешься?

— Я же сама видела.

— То, что ты видела — это последствия. Нельзя дать жестянкам захватить мир.

— Бир, послушай. Ты говоришь, как как в старом фантастическом фильме, ну правда. Они не могут захватить мир, это страхи фантастов из прошлого поколения. Они даже заряжаются от розетки. Ну сама подумай…

Бир не стала пить успокоительное, но присмирела немного. Я слышала, как ее дыхание выровнялось, а голос стал тише. Стал почти таким же нежным как раньше. Я не смогла удержаться и погладила ее щеку. Тёплую, гладкую. Бир смотрела на меня испытывающе. Сими, будто услышала мои мысли, забрала стаканы и вышла из комнаты. Бир провела ее недобрым взглядом.

— У неё прическа как у меня, - заметила Бир вдруг. Я потупилась. Странные существа мы, люди. Я думала только о том, как пересплю с ней, пока за окном рушился мир, который я так любила. Бир первая поцеловала меня. Это как ток, который даёт тебе жизнь. Это как боль, в которую проваливаешься, в которой тонешь, и уже не можешь без неё. Это как яд, который медленно, незаметно впрыскивается в тебя, чтобы потом убить.

Внезапно она оторвалась от меня.

— А где здесь туалет?

— За дверью направо, напротив кухни.

Она плавно вышла, качнув бёдрами. Моя прекрасная Бир. Я ждала. Мысли сыпались на меня как хлам c заваленной полки. Что будет с городом? Что будет с Бир и ее кафе? Правда ли то, что она сказала? На улице продолжалась ужасная какофония сирен, выстрелов, скрежета и криков. Какая ирония - влюбиться под конец мира! Какая… Я услышала хруст и скрежет на кухне. Хруст и скрежет. Затем что-то тяжело упало и разлилось.

— Сими!

Кровь хлынула в голову. На свинцовых ногах я ринулась в кухню. Я опоздала.

— Сими!

Сими лежала распластанная на белой кухонной плитке. Я поскользнулась на луже ее жидкости. Она вздрагивала как трепыхающийся мотылёк, а ее идеальное тело сминалось, будто сделанное из бумаги. В ее правом глазу воткнутая по самую рукоять торчала оранжевая «иголка». Бир, моя Бир, сидела над ней на корточках и свинчивала потекшую голову.

— Бир! Бир!

— Ты поймёшь меня, когда увидишь, что они сделали с моим кафе. Что они делают с нами. Пускают пыль в глаза! Ещё чуть-чуть и они поработили бы мир. Если бы не мы.

— Не вы?!

В газах помутнело. Ненависть, что бурлила и варилась во мне все это время, наконец выплеснулась наружу. Передо мной пробегали пугающие картины, я видела их как наяву: голова Сими, грубо нанизанная на палку, ее истерзанное и разорванное на части тело, обезглавленные Иже и Зев, мой дом с зияющими черными ранами вместо окон, мой мир, вопящий во мраке.Не понимая, не думая, я вытащила из контейнера осколок, который ещё час назад пронзал спину моей роботки, подскочила к Бир и воткнула его остриём ей в шею. Кровь брызнула на ноги и на белую плитку. Перчаткой облепила мне руку. Она тяжелая, липкая, совсем не похожая на светлую жидкость Сими. Бир раскрыла рот и упала на спину. Ее бирюзовые волосы промокли и слиплись. В вытаращенных глазах застрял немой вопрос. Я схватила осколок покрепче и кожа на моей ладони треснула. Я ударила ее ещё раз, ещё и ещё. Я резала и царапала ей шею, лицо и грудь. Кровь заливала глаза. Ее, моя. Наша. Потом я легла рядом с ними. Легла между ними. Надо мной нависал глянцевый потолок. Любить и убить — звучит почти одинаково. Какая ирония.

***********

Когда в городе навели порядок, я смогла похоронить Сими. Пришли Дира, Пэк, Шай и их роботы. Новый робот Шай был очень похож на Зева. Мы плакали, покачиваясь как голые осенние деревья. После похорон ее забрали на утилизацию. Я заказала для неё розовое надгробье. Роботов пока не зарывают в землю, как людей, но похороны проходят так же.

Спустя месяц уже никто не вспомнил кто и за что зарезал молоденькую бариста. Разбираться не стали, нужно было скорее замять. Людей, что устроили беспорядки поймали. Больше о них ничего не известно. Всех убитых роботов пустили под пресс. Их тела уже ни на что не годились. Ущерб оценили в пару миллионов.

На месте кафе «Три стула» поставили новейший кофейный автомат. Он может делать восемнадцать чашек кофе одновременно.

Мне выдали новую роботку. Тоже розовую. Я полюбила ее, но знала, что Сими не заменит никто.

Иногда ночами я вспоминаю Бир. Она лежит с разодранной шеей и застывшим вопросом в глазах. В размытых, мутно-пепельных снах я стаю над ней с треугольным осколком и наношу удары снова и снова, и снова, и до самого утра, пока солнце не врежется мне в веки косым лучом, я не могу это остановить.